Wasted Time
У центральной елки взрывали петарды. Скользя по накатанному снегу, Денис с удовольствием влился в толпу, ожидающую боя курантов. Уровень алкоголя в крови явно зашкаливал, руки не слушались, замерзшие пальцы с трудом удерживали бутылку. Громкие звуки шутих, взрывающихся прямо под ногами, уже не пугали, а добавляли ощущение безумного куража, бессмысленного и беспощадного в своем разгуле. Из динамиков громкоговорителей Путин рассказывал о прошедшем, таком безусловно сложном для российского народа годе, в котором мы не посрамили память наших дедов и показали, насколько самоотверженно может объединяться народ для борьбы с всеобщей пандемией несмотря ни на что.
Над ухом просвистела петарда, кто-то поймал его и обнял, проорал на ухо поздравления с наступающим. Денис в ответ пронзительно засвистел и, подняв повыше бутылку, заорал: «С Новым годом!» Толпа подхватила, он поцеловал какую-то девушку и приложился к горлышку бутылки с дешевым вином — последнее, на что у него хватило денег.
Забили куранты, с каждым ударом и глотком Денис мысленно загадывал желание. Чтобы дура Машка получила по заслугам, чтобы хозяйка квартиры, выгнавшая его до конца оплаченного периода, перед самым праздником, тварь такая, сидела и думала, как он теперь будет всю ночь на холодине шляться, и сидела, и думала всю ночь. Вот все, чего он хочет в следующем году: работу и свою комнату, пусть маленькую, но свою, а не чью-то.
Грохнул фейерверк, оторвавшись от бутылки, Денис неуклюже взмахнул руками и, поскользнувшись, рухнул на обледенелый сугроб. Стало легче. Спокойнее. Вокруг радостно улюлюкали, отмечая последний удар и первый залп. Он закрыл глаза. В новый год, где будет новая работа и свой угол.
Горло пересохло так, что, казалось, каждый вздох наждачкой дерет нутро. Не открывая глаза, Денис пошарил вокруг себя: койка была узкая, тумбочка остроугольная. На ней что-то звякнуло, когда он задел ее рукой. Осторожно открыв один глаз, увидел стакан. Нет, не так: стакан, графин и пачку шипучих таблеток. Радостно хрюкнув, он приподнялся и дотянулся до прохладного стекла, наполненного живительной влагой. Опустошив тару, огляделся.
Скучный больничный интерьер состоял из еще одной застеленной кровати с тумбой, унылых бежевых стен и большого арочного окна. Вопрос жилья решился сам собой, по крайней мере на сегодня. Благодарно прикрыв глаза, Денис провалился в здоровый сладкий сон.
Место оказалось шикарным. Не больницей, а исследовательским институтом. С удачными вакансиями. Когда б еще ему предложили жилье, кормежку, полное медицинское сопровождение плюс зарплата и все в тепле и уюте? Знай себе проходи нехитрые тесты, дегустации и медосмотры с прививками, витаминами. Хочешь стоматолога — пожалуйста, хочешь валяться на кровати — держи новую модель матраса. Захотел побегать — держи велотренажер, беговую дорожку, кроссовки и форму. Ну, где еще можно нарыть такие бонусы? Правда, выходить никуда нельзя. Вот тебе загон в виде имитации квартиры, как в «Икее», вот забор между соседом, помаши ему ручкой. Невелика беда. На самом деле, Денис был даже рад отдохнуть от общества и встречаться с соседями только во время общих обедов за длинным столом, рассчитанным человек на тридцать. Всего обитателей было двенадцать, в основном мужики. Ну, и персонала, наверное, человек пять, может, больше. Но на площадку проживания, кроме медсестры и пары рабочих, никто не заходил. В общем, не жизнь, а сказка. Свой контракт с институтом Денис подписал на второй день пребывания.
Как выяснилось, его нашли под елкой, пьяного и замерзшего. Центр в большинстве своем собирал бомжей и пристраивал к себе. Практически занимался благотворительностью.
Первым делом ему объяснили распорядок. Сделали курс прививок, подержали неделю на карантине, чтобы он не заразил остальных, и выделили свою площадку. И кто сказал, что новогодние желания не исполняются?
Ближайший сосед «по участку», как мысленно Денис обозвал выделенные на одного человека квадратные метры, рассказал, что он здесь уже с год проживает, его подобрали прошлой зимой на какой-то помойке, где он бомжевал, после того как его обокрали и выкинули на окраине города ребята, которые его подвозили после сдачи объекта.
Парень был постарше самого Дениса, но не сильно, вполне здоровый и отъевшийся после бомжевания, крепкий, русоволосый, лет тридцати пяти. Олегом назвался. Хотя каждому, кто участвовал в тестах, назначался номер, сам Денис например был С-83. Так он подписывал все анкеты, которые заполнял, неважно, была то дегустация йогурта или контроль самочувствия после прививки. С учетом того, что особо никто не разъяснял, что и для чего они тестируют, его устраивало, что от него не останется личных данных, а только номер, возраст, вес, рост и медицинские показатели. Не то чтобы пичкали дрянью, но смутные сомнения иногда были. Например, когда им давали лекарства с интересными эффектами — снотворные, успокоительные, обезболивающие. Или когда проводили тест на психологические перегрузки. С одной стороны, было понятно, что условия достаточно стерильны и все под присмотром, даже если вместо какого-нибудь «Феназепама» им выдадут морфий, при побочке явно окажут своевременную помощь. Ведь смысл не угробить, а проверить эффект перед внедрением в массы. Наверное. Денис не был уверен, но мысль о том, что все контролируется и в них достаточно вложено, чтобы было жалко потерять, его успокаивала.
Например, один раз им выдали на ужин мясо, то есть как выдали, просто принесли продукты и предложили готовить, так часто делали, и когда они приготовили, отведали и заполнили анкеты, им сообщили, что это была человечина. Вот так. Просто сказали, что они только что отведали собрата. На вкус ужин не сильно отличался от самой обыкновенной говядины, так что правдоподобность сюрприза была условной.
Кого-то вырвало. Денис справился с собой, решив, что даже если их не обманывают, это не одно и то же с тем, чтобы поймать, убить и съесть. Ведь свинину и говядину едят все, но мало кто решится завалить корову или порося. И здраво решил, что это был такой же эксперимент, как тот, когда их распределили на трое суток по комнатам без окон и дверей. Просто комната, обитая войлоком, полная тишина и темнота. Свет включали только на прием пищи и отправление нужды. Было тяжело, но не смертельно. Не самое страшное, что может произойти.
Так он думал, пока на один из ужинов не привезли новую партию. Из большого передвижного холодильника вытащили на стол два тела — младенца и мужчины. Сначала Денис подумал, что это торт. Он видел такие неоднократно в новостной ленте «Контакта», но его охватило сомнение, что возможно сваять торт в виде мужика в метр семьдесят. Сложно, руки-ноги все-таки. Глядя на стол, он почувствовал как внутри, где-то в районе почек, шебуршится неприятное чувство, то же самое, какое он испытал, когда после запертой темной комнаты его выпустили обратно, в общий зал, в котором царила все та же стерильная и пронзительная тишина, словно он и не покидал обитое войлоком помещение. Ему тогда показалось, что он один. Пока он не заметил боковым зрением шевеление где-то на соседнем участке. Именно тогда Денис узнал историю Олега, они разговаривали стоя вдоль заборчика, пока не вернулись все жильцы зала, потому что по-настоящему боялись, что останутся одни на многие квадратные метры испытательной площади института. Тогда он почувствовал невероятное облегчение, услышав робкое «привет» и шаги в свою сторону.
Сейчас, глядя на тела на столе, Денис себя чувствовал точно так же, как и тогда, когда шел в полном одиночестве и тишине. Точно так же, абсолютно без слов, все уставились на повернутое лицом в стол тело. Денис сам взял нож, здраво рассудив, что младенца можно оставить на десерт, пристроился к икроножной мышце.
Когда еще поедим свежатинки?
Несмотря на изморозь на теле, нож вошел легко, хоть и не глубоко, и срезав приличный пласт, Денис выложил его на лежащее рядом блюдо. Перед ним открылась влажная плоть, хорошо просматриваемые сухожилия, что-то светлое, напоминающее, наверное, кость. Красная рана ярко выделялась на фоне бледной, синюшно-белой кожи. Кровотечения так такового не было.
Завороженно глядя на сделанное, он боялся отвести глаза, было не страшно, было не противно. Просто было. В тишине раздался писк и легкое шуршание. Денис знал, кто шевелится, но смотреть не хотел.
Как-то он слышал, что, умирая, животное выделяет трупный яд. Чтобы избежать этого, будущая еда должна умереть так, чтобы либо не успеть понять что произошло, то есть максимально скоропостижно, либо, наоборот, плавно и спокойно, как при усыплении или анабиозе. Или быть еще живой, как раки. Он это слышал когда-то давно и не придал информации никакого значения.
Стол освободили, а Денис все стоял и стоял рядом с огороженной желтой лентой обеденной зоной. Он пытался вспомнить, насколько глубоко он рассек мышцы и смогут ли они теперь восстановиться? Или только окончательная ампутация сможет решить проблему. Или проблемы нет? Ему было сложно оценить и прикинуть, насколько фатальной была цена его поступка.
Олег сам подошел к нему и, притянув к себе, повел по проспекту между участками. Где-то на перекрестке Денис остановился и прижался к его груди. Он был теплый. Живой. И шел на двух ногах. Неожиданно он притиснул Олега к себе и, обхватив за талию, сделал шаг, еще шаг, раз-два-три.
Раз-два-три.
Раз-два-три.
Он считал и кружил тело в своих руках.
Раз-два-три.
Раз-два-три.
Крепко держа и при развороте приподнимая.
С такой ногой тяжело танцевать, но я тебе помогу.
Раз-два-три.
Раз-два-три.