- Ба, какие люди! Гробовщик наш пожаловал!
Сашка затравленно обернулся и увидел своих верных гонителей. Почему именно он так раздражал эту троицу перспективных гопников, мальчик не понимал. Сашка так и не узнал, кто именно увидел, как он ищет что-то на свежей могиле на кладбище, но эта новость, преподнесенная так, словно он не только оказался расхитителем гробниц, но даже кое-кем похуже (Сашка аккуратно поинтересовался у отца, что значит - некрофил и потом долго удивлялся, как же такое может быть на белом свете и как о нем могли такое подумать, уяснив в конце концов, что это было просто оскорбление, а не констатация факта) взбесила эту троицу, для которой, по мнению всех учителей и родителей, детская комната милиции уже освежила свои стены новым слоем краски тоскливого болотного цвета.
Вот, казалось бы, пришел человек на кладбище, ну и хорони спокойно родственника или знакомого, а, возможно и заклятого врага, прощайся, рыдай или радуйся, но нет, обязательно найдется тот, кто будет рыскать по соседним могилам, выискивая смешные или знакомые имена. О таких злые языки говорят: "Ишь, соседей себе выбирает!" Такой любопытный взрослый и узрел Сашку. Этим человеком был Тимофей Христофорович Нетопырь - школьный сторож - пенсионер и склочник, скряга и сплетник, из под полы продававший жадным до запретных плодов подросткам сигареты и вино, сделанное "вот этими собственными руками", а на самом деле, купленное в магазине в большом пакете, разбавленное водой для количества и капелькой водки для крепости. Тимофей Христофорович скрупулезно подсчитал на стареньких счетах маржу и пришел к выводу, так выходит выгоднее всего, поэтому и остановился именно на этом рецепте. Хоронил же он своего соседа, Николая Евгеньевича Лахно. С покойным он не сильно дружил, после того, как взялся побелить маленькую кухоньку Николая Евгеньевича и сделал это так отвратительно, что тихий, как все считали, сосед выплеснул на Тимофея Христофоровича ведро воды (все-таки чистой! Он только, только набрал его, чтобы вымыть пол, увидел, что стало с его кухонькой и не выдержал). Тимофей Христофорович зло затаил и только кончина Николая Евгеньевича помешала свершиться "справедливому" правосудию. Узнав о смерти соседа, школьный сторож довольно сказал: "Туда тебе и дорога!" но на похороны пошел. Родня Николая Евгеньевича скупиться не стала и поминки заказала в хорошем ресторане. А уж сказать пару слов или даже просто помаячить около гроба, было пустячной платой за прекрасный обед. Именно Тимофею Христофоровичу Сашка и попался на глаза, когда осторожно выкапывал любимый шарфик усопшего Георгия Викторовича Корнеева из его же могилы. Николай Христофорович себя ничем не выдал, но разнес новость о Сашкиных странностях по всей школе. Могло показаться странным, что школьный сторож безошибочно опознал Сашку. Могло, если не знать о конфликте, который приключился совсем недавно.
В школе, охраняемой бдительным Тимофеем Христофоровичем, жила собака с простецкой кличкой Белка. Собачкой она была компанейской и доброй. Учительский коллектив и родительские комитеты сбрасывались ей на лечение, на корм, а также умудрялись пристраивать ее щенков, которых она рожала ровно два раза в год. Вот эта собачка и стала причиной сильного непонимания между сторожем и Сашкой. Надо сказать, Тимофей Христофорович справедливо полагал, что повар - это такая вкусная профессия, обладательница которой не только прокормит себя саму, но и мужчину рядом. Именно поэтому он подбивал клинья к Татьяне Анатольевне, которая трудилась в школьной столовой. Путь к ее сердцу он выбрал безошибочно, увидев, с какой любовью и нежностью повариха кормит Белку и гладит ее щенков. Тимофей Христофорович тут же превратился в пламенного собачника и специально стал приходить в школу пораньше, часика в четыре, чтоб зайти в столовую и попросить котлеток для собачки. Душа Татьяны Анатольевны размякала, как качественное сливочное масло в теплой кухне, чувство ее росли, как хорошая опара - быстро и стремительно. Тимофей Христофорович уже подумывал о совместном обеде или даже походе в кино, но тут случайно вмешался Сашка и нечаянно спутал его планы.
- Зачем вы врете? - громко спросил он сторожа, когда тот принимал тарелку с котлетами из рук пунцовой и счастливой Татьяны Анатольевны.
- Ты что мне хамишь, мальчик? - даже слегка удивился сторож, не подозревая о той гранате, которая вот-вот взорвется у него над ухом.
- Вы эти котлеты сами едите, не врите, что Белке, я видел, - выпалил Сашка, любивший собак. Он действительно наблюдал позавчера, как Тимофей Христофорович не просто ел выпрошенные для Белки котлеты, но и дразнил ими голодную собаку. Этого Сашка не мог стерпеть и вот настал момент, когда он просто обязан был открыть глаза доброй Татьяне Анатольевне. Конечно же он не знал о ее чувствах и не подозревал, что завоевать внимание женщины можно выпрашивая у нее котлеты. Он думал о Белке и только о ней (он часто делился с собачкой бутербродами, Белка ела все, но почему-то именно столовские котлеты, наполовину мясные, наполовину хлебные вызывали у собачки щенячий восторг). Татьяна Анатольевна покраснела еще больше, вырвала тарелку из рук Тимофея Христофоровича и пошла кормить собаку сама. Сторож понял, что если даже его битва и не проиграна, начинать ему придется все сначала. Он внимательно посмотрел на Сашку, запоминая маленького негодяя и дал себе слово отомстить.
Долго думать не пришлось, подвернулся случай с кладбищем и Тимофей Христофорович снизил на "вино, сделанное вот этими руками" цену вдвое и вскользь сказал троице перспективных гопников о своих не очень добрых отношениях с Сашкой Чусовым и если бы его жизнь стала бы немножко сложнее, он бы был благодарен. Так тонко намекнул Тимофей Христофорович подросткам и подмигнул им. Неразлучная троица радостно заржала. Дело выходило интересное. Так и получилось, что одноклассники подразнили Сашку "могильщиком" и перестали, им быстро надоело, но вот эта троица... Глебов, Камнев и Потоцкий - как из фильма про трудных подростков. Высокие, сильные, прыщавые пятнадцатилетние недоросли. По именам их никто никогда не называл, только по фамилиям, только с криками, руганью и, иногда, с проклятиями.
- Что сегодня спер, гаденыш? - Глебов - главарь, легко поднял тощего одиннадцатилетку за рюкзак. Они следили за ним от самой школы и поймали в темном переулке, когда он уже почти дошел до нужного дома, в котором сегодня хоронили курьера. Вернее, хоронили просто человека (Сашке не говорили, кого именно), но именно с ним нужно было передать очень важную вещь.
- Пусти! - Сашка попытался вырваться из цепких лап.
- Ага, обязательно, только посмотрю, что ты там сегодня наковырял, - Глебов вытряхнул Сашку из его рюкзака и отшвырнул мальчика своим дружкам.
- Не тронь! - завопил Сашка, надеясь, что его кто-нибудь услышит, кто-нибудь взрослый и сильный и поможет ему.
- Заткните ему пасть, развопился, уродец, - небрежно приказал Глебов товарищам и вытряхнул содержимое рюкзачка прямо на землю. Расшвырял тетради и учебники, прошелся по ним грязными кроссовками, растоптал пенал и...
- Ха, да он еще и в игрушечки играет! Смотри! - Глебов поднял то, ради чего Сашка сегодня прогулял последний урок, то ради чего он рано утром, пока родители еще спали, удрал из дома и ездил на старое кладбище на окраину их большого города.
- Отдай! Не надо, - промычал Сашка через ладонь Потоцкого и отчаянно попытался укусить эту пропахнувшую табаком и почему-то селедкой, руку.
- Ты гляди, он еще и кусаться пытается, - заржал Потоцкий, - сейчас рыдать будешь, смотри, что с твоей игрушечкой будет.
Глебов держал в руках обыкновенного плюшевого мишку. Вернее, не совсем обыкновенного. Это была любимая игрушка Вероники Пискуновой, которая пришла к Сашке две ночи назад и попросила передать ей этого медвежонка. Когда Сашка увидел ее - такую маленькую, нарядную, в красивом платье, в лаковых туфельках, с завитыми волосами, в которых красовался большой бант, он не поверил этому сну.
- Ты не ошиблась? Я не зубная фея.
- Нет, мне сказали прийти к тебе. Я скучаю по Мишке, а мама не дала его положить вместе со мной, она вообще не верит, что меня уже нет. Она немножко сошла с ума и думает, я еще в больнице.
- А ты..., - глупо начал Сашка.
- Умерла, конечно же! Ты что? Ты правда почтальон? Какой-то ты маленький, - Вероника нахмурилась.
- Ничего не маленький, я с семи лет почту разношу, а сейчас мне уже одиннадцать.
- Тяжело тебе? - неожиданно спросила Вероника и Сашка слегка опешил. Этот вопрос ему задали впервые. Обычно у нему приходили жители соседней страны, делали заказы и уходили. Он сам никого не интересовал, так как жил в другом мире и никто не хотел тратить свое время на общение с почтальоном. Время - оно везде ценно, его везде не хватает. И вот теперь так неожиданно маленькая девочка заинтересовалась его жизнью. Сашка посмотрел в глубь своего сна и ночи, увидел, что кроме Вероники к нему сегодня никто не придет и решил немного поговорить.
- Тяжело, я себя чувствую, как Оливер Твист, таким же затюканным. Так мама любит про себя иногда говорить, когда на работе устает.
- Кажется, я тебя понимаю, - Вероника сказала это так по-взрослому, так печально, что Сашке стало стыдно. В конце концов, ее заставили переехать, бросить маму и папу, а он ей про свои заботы.
- А ты почему переехала? - ему стало немного страшно. Он знал, что люди умирают, вернее, переезжают, в любом возрасте, но таких маленьких, моложе его самого посетителей, у него еще не было.
- Почки отказали, я родилась хворая, вот меня тянули, тянули, да не вытянули, - просто сказала Вероника и спохватилась, - ты Мишку принесешь? Мне тоскливо без него. Я папу попросила, он принесет его послезавтра.
- Конечно! Говори адрес!
Через два дня, рано утром Сашка выбежал из их нового, красивого дома и помчался на кладбище за Мишкой. Потом он заторопился в школу, еле-еле высидел пять уроков, удрал с последнего (подумаешь, физкультура, он столько по городу бегает, что это как десять уроков можно подсчитать) и побежал по названному Вероникой адресу. Не добежал.
- Ах, какое сюсюсю, какой медвежонок, в кроватку его берешь с собой? На уроках в ним разговариваешь? - ржала противная троица и перекидывала игрушку друг дружке. Сашка не пытался поймать Мишку, он прекрасно знал, эту игру в "собачку" ему не выиграть. Надежда была только на прохожих и на счастливый случай. Ничего этого не случилось и трое юнцов, гогоча и матерясь, старательно разорвали игрушку на мелкие части и швырнули их Сашке в лицо.
- Будешь знать, как по могилкам побираться, гробовщик, - дыхнули они ему в лицо сигаретным дымом и неторопливо ушли.
Сашка плакал, собирая книжки и тетрадки. С одной стороны, мальчикам вроде бы не полагалось плакать, но с другой, он только что профукал (любимое бабушкино слово, значит, бездарно потратил или потерял) ценную посылку, которую так ждет маленькая девочка. Он хотел было купить такую же игрушку, но потом понял, Вероника сразу увидит обман и расстроится, еще подумает, что папа ее или не понял или не послушался. Нет, придется признаваться.
Сашка брел домой и думал о своей жизни. Ведь, что получается? Он, как дети из страшных и "тяжелых" фильмов вынужден работать и учиться. А, вернее, учиться и работать, так как школа, как и остальная жизнь, есть здесь и сейчас, а его работа (навязанная, между прочим!) была несколько призрачной. Сашка внезапно додумал мысль, которая тихо вила себе гнездышко в самом уголке его сознания: а почему, собственно, он согласился на все это? С Шариком дело было добровольное, но потом? Он вспомнил, как явилась ему во сне его наставница - Аделаида Сергеевна, как красиво рассказала о благородной профессии почтальона, как обещала помогать и здесь и там и действительно помогала! Улаживала споры и ссоры, когда Сашка не успевал забрать посылку или приехать на нужный адрес. "Я еще ребенок!" - говорил мальчик требовательным иномирянам, но те его не слушали, им было все равно, кто доставит им их вещи. "Я не могу прогуливать школу!" - кричал во сне Сашка, но всем было наплевать.
- Будем рассуждать логически, - пробормотал Сашка себе под нос, - я ничего не подписывал, ни на что не соглашался ("Как не соглашался!" - вскричал внутренний голос), не соглашался! - громко сказал Сашка, удивив прохожих, - что смотрите! Где вы раньше были? - заорал на них Сашка и побежал домой, справедливо подумав, что решать проблемы надо с тем, кто ответственен за весь этот бардак.
Поначалу его щадили и посылки он разносил всего лишь пару раз в год. Забирал пакеты на Пасху, когда они всей семьей ходили на кладбище к прабабушкам и прадедушкам, а также родной сестре бабушки Вали, ее мужу, сестре дедушки Славы и ее мужу. Сашка этих людей никогда не видел, они умерли задолго до его рождения, он вглядывался в незнакомые лица на фотографиях, уже расплывшиеся от времени и не чувствовал ни горя, ни тоски, да и вообще на Пасху атмосфера в этом царстве мертвых была скорее праздничная. Сашку угощали конфетами и куличами даже незнакомые люди, взрослые накрывали небольшой столик клеенкой, раскладывали на ней яйца, копченое мясо, зеленый лук, доставали бутылку водки и обедали с ушедшими. Пока они вздыхали, разговаривали и ели, Сашка и бежал выполнять свои поручения. Иномиряне понимали, поймай кто Сашку за процессом копошения в свежем могильном холмике, влетит ему крепко, поэтому делали так, чтобы никто мальчику не помешал и у них обычно получалось. Обычно, но не всегда.
- Опять подрался, - расстроилась мама, увидев Сашкин грязный рюкзак и заплаканную физиономию.
- Нет, - честно ответил сын.
- Врешь!
- Нет! Не дрался, не смог, меня просто слегка побили, - признался Сашка и не понял, почему мама прикусила нижнюю губу и быстро отвернулась. Анна очень ценила Сашкину честность, но иногда в ней так смешивались трагедия и комедия, что она смеялась сквозь слезы.
- Может быть скажешь, кто и почему тебя преследует?
Сашка не желал ябедничать, говорил, он должен сам разобраться со своими мучителями.
- Их несколько? - удивлялся Алексей, воспитанный на правилах "один на одного" и "лежачего не бьют" Сашка понимал, что сболтнул лишнее и уходил от ответа.
В тот день, когда он профукал (любил Сашка это бабушкино слово) ценную посылку, он лег спать пораньше, прокручивая в голове придуманные слова о своей отставке.
- Здравствуй, мальчик! - неласково приветствовал его первый посетитель. Пожилой, невысокий, седой дедок с колючим взглядом.
- Здравствуйте, - растерялся Сашка. Он ждал заплаканную Веронику или строгую Аделаиду Сергеевну. Первой он боялся до жути, он понятия не имел, как будет ей объяснять исчезновение ее любимой игрушки. Вторую он тоже побаивался, ему надо было сказать твердое "нет" и это его страшило почти так же, как и признание Веронике.
- Хм, мне сказали, тебя обижают. Верно? - дедок придирчиво осмотрел Сашку.
- Да, - растерялся мальчик.
- Сами виноваты! - почему-то сказал дедок и велел Сашке приготовиться.
- К чему? - удивился мальчик.
- Учить тебя буду. Звать меня Алексей Алексеевич. Завтра начнем.
Сашка так удивился, что уснул крепким сном и только под утро пришел к нему черный человек, так, тень, а не человек и схватил его за горло.
- Ты чужие желания выполняешь? - спросил человек.
- Даа, - прохрипел Сашка.
- А свои наверняка не сможешь исполнить! - тень сжала его горло посильнее.
- Смогу, - из чистого упрямства неожиданно для самого себя соврал Сашка и черный человек исчез.
Сашка проснулся утром бодрым и веселым. Почему-то он понимал, что жизнь налаживается (так грустно шутил папа, когда ему сокращали премию или в машине ломалось что-то очень дорогое) и что в ближайшее время его ждут очень интересные сны. Невероятно интересные.
Продолжение следует