По равнинным просторам звук разносился далеко и чисто, поэтому Вий услышал, как Тёма переговаривается с соседом, даже находясь на противоположном краю поляны. Он решил не суетиться, не бежать навстречу, сел на тот же самый поваленный сосновый ствол, где несколькими часами ранее страдал Тёмушка, и закурил.
Обёрнутый в два слоя тьмой и тишиной, Вий чувствовал себя почти счастливым. Почти, потому что не мог расслабиться, сидя в засаде. Он мрачно смотрел на выдыхаемый дым, который на фоне ночи казался плотным и белым. Если бы не необходимость кого-то сейчас караулить, то можно было бы, созерцая его, разглядеть в облачных фигурах какие-то смыслы, можно было бы впасть в транс и отбыть в неведомые края до рассвета. Вместо этого приходилось просто дымить, балансируя на грани сна и бодрствования. В этом состоянии Вий даже издалека ощутил тёмино радостное возбуждение. Оно было какой-то непонятной, словно химической природы – электрическое, мерцающее и неуёмное. Неужто придурошный сосед накурил доверчивого Тёму? Вий подскочил от этой мысли как ошпаренный.
– Ну-ка дыхни, – зло приказал он, когда Тёма поравнялся со сломанной сосной.
Артемий Иванович растерянно оглянулся на Матвея, с которым так душевно провёл вечер.
– Давай я на тебя дыхну, если тебе так хочется, – заржал Матвей и потянулся к Вию, словно за поцелуем.
Вий ударил его прежде, чем тот наклонился, чтобы «подышать» на него. Не потому что эта вольность его задела, а потому что просто хотелось соседа стукнуть. Давно уже. Матвей от неожиданности пропустил первый удар в челюсть, но быстро переключился с миролюбивой беседы на драку и впечатал кулак Вию под рёбра. Тот охнул и яростно бросился на противника, мстя за ушибленную печень. Ему удалось несколько раз достать Матвея левой, но тут опомнился Артемий Иванович, который внезапно взвизгнул как бешеная амазонка и вклинился между ними. Все трое вынужденно застыли, тяжело дыша. Тёма всё ещё не верил, что на него не обрушились удары с обеих сторон. И он сам не понимал, как у него хватило дурости влезть в драку. Но, вроде, обошлось. Вий и Матвей всё ещё убивали друг друга взглядами, но ненависть их гасило зажатое между ними тёмино тело. Напряжение при этом не спадало. Постепенно оно окрашивалось чем-то иным. Тёме стало очень неуютно между двумя возбуждёнными схваткой телами. Отчаянно краснея, он попытался аккуратно освободиться и Вий сразу отмер и оттащил его к себе, отступая назад.
– Я говорил, что он псих? – Матвей мрачно сплюнул себе под ноги. Он по-прежнему таращился на Вия, хоть и обращался при этом к Тёме. – Давай за рогипнолом сгоняю. И по-хорошему его вообще надо к койке привязать.
– Не надо, Моть, – с пластиковой улыбкой ответил ему Артемий Иванович. – Он на учёте. У него своя схема лечения. И препараты. Не принял, наверное. Забыл. Сейчас домой придём и я лично прослежу, чтобы он таблетками закинулся.
Матвей невозмутимо кивнул, степенно развернулся и ушёл в ночь, не удостоив Вия больше ни единым взглядом.
– Удачная импровизация. – Вий снова прикурил, спрятал в карман зажигалку и неспешно пошагал к дому. – Сколько в тебе ещё скрытых талантов, Тём? Кстати, о скрытых талантах. – Он притормозил и дождался, когда Тёма нагонит его. Поморщился, потирая костяшки пальцев. – Я там написал кое-что, пока ты со своим кавалером развлекался, и мне нужны твои пояснения.
Артемий Иванович заволновался, нервно поправил пальцем очки. Своим заявлением Вий насильно втаскивал его обратно в старую реальность. Артемий Иванович за всю свою взрослую жизнь столько не смеялся, сколько за сегодняшний вечер. А ведь ничего особенно они с Матвеем не делали, дурачились как в детстве: сначала гоняли мячик во дворе, потом Матвей разрешил ему полить из шланга тыквы и кабачки на огороде. Эти радужные брызги на фоне заката Тёма запомнит навсегда! Потом Матвей показал палатку, которую они возьмут, когда пойдут на рыбалку… Вий же будто нарочно портил Тёме настроение. Словно за этим был к нему и приставлен. Набросился на абсолютно невинного человека. Наверняка и написал тоже какую-нибудь гадость!
Текст, который светился на экране ноутбука, полностью подтверждал последнюю догадку. Он шарахнул по мозгам как двести двадцать вольт из неисправной розетки.
– Зачем… зачем ты… – Артемий Иванович не мог подобрать слов для описания предательского виева поступка и только заикался, дрожащей рукой тыча в открытую вордовскую страницу.
– Мышенька, – терпеливо вздохнул Вий, нависая над поникшим перед ноутбуком Тёмой. – Не до сантиментов теперь. Ты молиться на меня должен за то, что я сразу нащупал нужный эпизод, а не переворошил всю твою интимную жизнь полностью.
– Какую ещё интимную жизнь?! – возмутился Тёма. – Я не буду с тобой это обсуждать. – Он непримиримо скрестил руки на груди и отвернулся.
– Очень надо! – хмыкнул Вий. – Мы сейчас поговорим с тобой об искажениях, которыми я занимаюсь всё последнее время. Как ты думаешь, почему именно меня вызвали на встречу с попами? Потому что я в этом деле ас. А по поводу твоих лжеинцестных переживаний… Лично я обратил бы твоё внимание на то, как убого и примитивно они включаются. Что это ещё за дешёвый дамский роман в мягкой обложке? Все эти штампованные детали вроде запонок и властных взглядов неужели и впрямь тебя цепляют?
Артемий Иванович поразмыслил про себя и поднял на Вия ошарашенный взгляд.
– Нет. – Он внимательно изучил виево лицо, прислушался к чему-то внутри себя. – Меня больше цепляет твой сволочизм, – честно признался он.
– Тёмка, – умилился Вий, – ты прям нарываешься! – Он подтащил Артемия Ивановича к себе за воротник и смачно поцеловал в губы. – Но сейчас не время отвлекаться, – проворковал он, масляным взглядом блуждая по его лицу. – Так что сосредоточься.
Вий отпустил Тёму и уселся напротив, вытянув по привычке свои длинные ноги, которые в узких чёрных джинсах казались вообще бесконечными.
– Итак, мышенька моя, – насмешливо начал он, – ты сам задумался в этом эпизоде об искажениях. Ты всегда был умненьким мальчиком и потому сразу же, на мой взгляд, всё понял правильно, заметил сходство со своей картой. Но папа не дал тебе додумать. Возможно, он даже намеренно сбил тебя с мысли.
– Зачем ему? – Артемий Иванович нервно прокашлялся.
– Я уже рассказывал тебе про моего куратора, который жил в мифе. Помнишь? – Тёма дисциплинированно кивнул. – Так вот, его случай очень яркий пример искажённого восприятия. А откуда эти самые искажения берутся, знаешь?
– О восприятии чего мы сейчас говорим? – В Артемии Ивановиче проснулся профессиональный аналитик, который первым делом захлопнул окно, за которым бесновались эмоции.
– Своей настройки, конечно! Тело, телесный ум, эмоциональный ум и прочие уровни восприятия вплоть до самых высших получают сигнал от карты, но очень по-разному его интерпретируют.
– Но сама карта почти всегда является источником искажений, потому что состоит из настроек и фильтров, которые позволяют воспринимать только ограниченный набор сигналов из окружающей нас реальности и только определённым образом окрашенный.
– Мы говорим не о восприятии реальности, а о восприятии карты, – терпеливо пояснил Вий. – Чтобы управлять телом посредством карты, нужно, чтобы тело воспринимало её сигналы. Но здесь возможны всякие неприятные неожиданности. Например, исследователь хочет, чтобы тело сосредоточилось на содержании окружающих его феноменов, а тело вместо этого начинает делать ремонт в квартире, потому что «внутреннее» оно интерпретировало как «домашнее» и забило на социальную активность, сосредоточившись на семейных делах. Или в нагрузку к возможности получить определённое образование исследователь получает склонность к пустой болтовне, а вместе (или вместо) социального благополучия – отменный аппетит.
– Ты считаешь, что мои чувства к отцу идут в нагрузку к определённым рабочим качествам? – бесстрастно поинтересовался Артемий Иванович.
– Нет, мышенька. – Вий удивительно плавно, как он умел, стёк со стула к ногам Артемия Ивановича и взял его за руку – совсем как папа в том воспоминании, что они сейчас обсуждали. – Я хочу сказать, что с твоей картой кто-то поигрался намеренно. – Он заглянул Тёме в глаза, отслеживая реакцию на свои слова. – Потому что тебе, чтобы уважать себя, приходится постоянно поддерживать определённый уровень вибраций – не ниже ментального. И твоя невозможная и постыдная любовь, которую ты ото всех прячешь, создаёт стабильное напряжение, не позволяя тебе опускаться ни в сферу эмоционального, ни в сферу телесного. Благодаря чему мы имеем блестящего аналитика, который живёт на работе и чувствует себя человеком, только когда служит родной конторе и её клиентам.
– Этого не может быть, – сухо ответил Артемий Иванович. И попытался вытянуть свою руку из виева захвата.
Но тот не отпустил.
– Тебе карту кто делал? Розен, да? – ухмыльнулся он. – Тогда ты знаешь, что я прав. Я бы на твоём месте из вредности пошёл бы, да затащил папу в постель.
Тёмины щёки покрыл густой рубиновый румянец.
– С чего бы ему поддаваться? – нервно спросил он.
– С того, мышоночек, что у него тоже есть тело и тоже есть карта. И ваши карты, судя по всему, крепко связаны. Иначе не было бы такого эффекта. И ты точно также можешь воздействовать на него, как он на тебя. Понимаешь?
Тёма неуверенно кивнул.
– Хочешь, помогу? – подмигнул ему Вий. – Выпихну тебя на телесный уровень. Поверь, папа не устоит!