Идёт полным ходом подготовка к Новому году: ёлочка наряжена и светится в огнях, подарки завёрнуты, последние салаты нарезаны, усталость валит с ног, и муж нетерпеливо заглядывает на кухню с немым вопросом в глазах: - Когда же можно будет сесть за стол, выпить, закусить и встретить год приходящий.
И вдруг...
Звонок в дверь, с кем-то разговор, слышу голос мужа, смешанный с женскими причитаниями и всхлипываниями.
Мы никого не ждём. Мы - на самоизоляции в пандемическое время. Практически не высовываем носа из квартиры. А, если иногда и выезжаем на дачу, то быстро спускаемся по ступенькам нашего подъезда, не дотрагиваясь до перил и закрыв лицо маской.
Соблюдение мер предосторожности - главное условие жизни. Я продолжаю получать химиотерапию, и мой короткий отрезок жизни исчисляется тремя неделями. Каждые три недели я улетаю на самолёте в столичный медицинский центр высоких технологий, где мне после очередных многочисленных, весьма накладных дорогостоящих исследований вводят препарат, который и убивает меня с раковыми клетками, и в то же время спасает мне жизнь, защищая от этого рака.
После капельницы отлёживаюсь ночью в съёмном жилье, а наутро лечу в самолёте домой, чтоб рухнуть на кровать и отдышаться в очередной раз.
Через пару дней я опять на ногах, занимаюсь домашними делами, вожусь с маленькой внучкой, пока дочь работает дистанционно.
Дни непохожи один на другой, поскольку надо успеть научить свою внучку многому, а времени у меня осталось с гулькин нос. Вот я и превратила свой трёхнедельный сегмент жизни между сеансами введения препаратов в школу развития речи, арифметики, чтения, танцев, кулинарии, дизайна, живописи, лепки и многого- многого другого. Моё время летит с ускорением ракеты, а время внучки ещё только начинает, не спеша, «тикать-такать», ведь ей всего лишь три года с небольшим.
Три недели, как вспышка молнии, пролетают мгновенно. И вновь очередной букет анализов, перелёт, клиника, возвращение домой. Страх смерти, а точнее безнадёжность лечения, внушённая местными докторами, и преследовавшая меня в самом начале болезни, давно исчезла. Я полюбила вид земли и моря сверху, из окна иллюминатора самолёта. Я обожала ( как ни парадоксально звучит!) поездки в столицу, когда после капельницы вечером ехала в театр или музей, если была в состоянии стоять и сидеть. Я приучила свою болезнь радоваться жизни вместе со мной, ценить красоту и наслаждаться каждым новым днём. Мы стали своего рода партнёрами по бизнесу: мой рак и я. Даже какую-то хрупкую гармонию я прослеживала между нами: человеком и тем недугом, что послан мне...
Состояние равновесия нарушил в предновогодний вечер приход женщины, под названием старшая сестра. Сестра, что была вычеркнута из моей жизни десять с лишним лет тому назад. Сестра, которой я служила верой и правдой, поднимая её бизнес, забыв о своих детях и мечтая о будущем благосостоянии. Сестра, не позволившая мне проститься с мамой, умершей внезапно в одиночестве в больнице, о чём мне сообщили чужие люди спустя несколько месяцев после её смерти. Сестра в то время уехала куда-то, спасаясь от преследовавших её экс-бизнес-компаньонов. Она бежала, чтоб появиться через десять лет на пороге моего дома с кучей подарков и воплями о моей болезни.
И мой верный муж, мой рыцарь и защитник позволил себе вести беседу с человеком, которая когда-то вышвырнула меня с ребёнком, не дав в последний раз повидаться с мамой.
Воспоминания нахлынули и накрыли меня с головкой. Я поняла, что сейчас просто перестану дышать, поскольку боль обиды и несправедливости была сильнее боли после операции, дренажей и капельниц.
Я даже отчётливо не помню, что я кричала или шептала, только воздуха мне не хватало. Через какое-то время я пришла в себя.
Но настроение было напрочь испорчено. Новогоднее вдохновение улетучилось, а в доме поселился тяжёлый дух горьких воспоминаний.
И, если бы не внучка, то, вероятней всего, мой отрезок жизни, длиной в три недели, превратился бы в жирный прямой росчерк без каких-либо девиаций.
... Новый год - это начало чего-то нового хорошего. Или конец старого плохого? Как знать...