2. Купало
Солнышко ласкает большую лужайку за околицей деревни, на берегу речки, которая тоже, кажется, приветливо поблескивает, в предвкушении будущего веселья. Одним словом, божья благодать, как и подобает быть к празднику. Девушки принарядились и уже начинают водить хороводы, но пока чуть подале, по краю лужайки. Голоса тож вполсилы пробуют.
Звал Купала Перуна:
- Ты приди до нас, Перун
Поглядеть на Купаля!
- Нема часу, Купаля –
Эту ночку мне не спать,
Надо жито соглядать
Каб змея не ломала,
Коренья не копала.
В нас сегодня Купала
То-то-то,
Не девка огонь клала
То-то-то,
Сварог огонь раскладал,
Всех Богов до себе звал.
А у парней все еще идет подготовка. Большой, высотой в четыре сажени костер уже готов, и уже в середине костра на шесте установлено просмоленное колесо. А вот и крада - небольшой погребальный костерок, на котором потом будут сжигать лик Ярилы, да парами прыгать через него, пока что-то не выходит. Бажен уже несколько раз его разваливал, заставляя переделать. Да и с установкой остролиста дело что-то не спорится у Бурнаша.
Волхв Бажен впервые приглашен из соседней деревни, но уже всех местных по именам да прозвищам знает. Ходит кругами по лужайке из бадейки горстями водой все обрызгивает, да дымящим веником из полыни помахивает, шепчет всякие непонятные слова, а в промежутках между освещением не устает командовать, всем достается и Бурнашу тож.
- Ты, Бурнаш, головой-то не верти по сторонам, не ищи любу, не пора еще, успеется. Лучше вкопай деревцо поглубже, да укрепи камушками, а то не ровен час, начнется праздник, а деревце твое и упадет, не ладно то будет. Да и пора бы купалу соломенного под остролист усаживать…
Всякое дело имеет свое начало и свой черед. Вот уж и все приготовления закончены, а солнышко к полудню подобралось. Бажен свой приговор деревцу сотворил, да успел по веточке заговоренной каждому раздать. А потом скомандовал, высоко над головой подняв резной посох свой:
- Славим Перуна и Велеса. Купалу ноне славим! Славим женушку его Кострому! Славим Рода – давшего начало всему в мире Прави, Слави, Яви и Нави! Радуйтесь!
И через мгновенье лужайка вся покрылась цветными пятнами сброшенной одежды, а речка взволнованно и радостно приняла в свои воды обнаженные тела, встретив их разноцветными радужными брызгами.
А волхв Бажен отошел на край поляны под тень нескольких берез. Здесь его уже нетерпеливо дожидались деревенские мальцы, которым еще рано участвовать в празднике, возрастом пока не вышли.
- Ну-ка, ребятки, начну-ка я вас пытать, что ведаете о Купале. Вот ты, как тебя кличут? Вижу, этим летом ты у нас несешь образ Купалы. Сколь же тебе годков?
Из травы поднялся белокурый малец, на котором белые, длинные, как у взрослых порты да такая же белая рубаха. На голове венок из цветов купальниц. Подошел ближе, с улыбкой смело молвил, чуть задрав мордашку
- Дяденька Божен, кличут меня Звенец.
- За звонкий голосок видать прозвали? А сынок чей же будешь?
- я сын Вышана-бочара. А годков по осени будет уже девять. А о боженьке Купале я все ведаю, то дяденьке уряднику Белогору благодарность от меня и от моих родичей.
- Ну-ну, сказывай, что ведашь.
- Почитается Купала третьим богом после Перуна и Велеса. Родичи его Семаргл и Купальница. Родился вместе с сестрой Костромой в один день. Долго были в разлуке. Когда стали большими поженились, не зная, что они брат с сестрой. Вот. А когда узнали… то… не ведаю, как там дале, тока все хорошо кончилось – сплели из них один большой венок. Вот такой, как на мне. Вот и все…
- Молодец, Звенец. И вы детки, молодцы все, что ведаете и славите наших Богов, наших предков, потому как вы все их потомки. Не забывайте это никогда. Ибо, могут прийти времена, когда будете гонимы за Веру нашу… Ну, да Род милостив к нам, славьте Правь, мы ведь с вами православные вот и будет вам радость в мире Яви.
Божен приметил Бурнаша, стоявшего поодаль и слушающего разговор. Подошел
- Что Буршаш, не весел, буйну голову повесил? Что не омываешься со всеми? К трапезе нельзя не омывшись, знаешь ведь. Аль внуку мою все ждешь?
- А разве?..
- Ганна птица вольная – когда захочет, тогда и явится. Да только напрасно ты по ней томишься, не будет она твоею. Я Сварогу служу, она женушке его – Макоши. Вот так-то. И еще молвю… тебя ратная служба вскоре ждет. Надолго, почитай навсегда. А там, в орде, сейчас другие порядки. Слыхал я стороной, что насильно заставляют другого бога принимать и следовать его заповедям.
- Это как же? Какая такая другая вера?
- Не перебивай, скажу, что знаю. Бог у них один, неважно, как он зовется. Вот только наш Род, наш Отец, а мы Его дети, а у них Он – Господин, а все люди – рабы божьи.
- Не хочу быть рабом… ничьим.
- Не горячись. Вот совет тебе мой – На Коне не перечь, похитрее будь, принимай все, что ни предложат, а сам свою веру не забывай, славь наших Богов в тайне, иначе большие беды на себя накличешь. Понял ли?
- Обещаю.
- Обещать ничего не нужно, судьба сама тебя выведет куда надо. А теперь марш в воду.
А вот уж и зоря вечерняя догорает, а большой костер разгорается, а вокруг костра игрища молодецкие да хороводы девичьи под гудки пастушьи да гусли звонкие
Уж как ночь коротка, Уж как ночь коротка -
На Купалу, На Купалу!
Как целебна роса, Как целебна роса -
На Купалу, На Купалу!
Собирался народ, Собирался народ -
На Купалу, На Купалу!
Заводил хоровод, Заводил хоровод -
На Купалу, На Купалу!
Хоровод посолонь, Хоровод посолонь -
На Купалу, На Купалу!
Разгорался Огонь, Разгорался Огонь -
На Купалу, На Купалу!
Распускался цветок, Распускался цветок -
На Купалу, На Купалу!
Озарялся Восток, Озарялся Восток -
На Купалу, На Купалу!
Вот уж и крада прогорает, и пары составились, вот-вот начнут прыгать через костер, держа меж собой соломенную куклу купалы. Начнут пытать свое счастье, суженого на эту ночь сыскивать, да до зорьки самой любовь творить.
Только Бурнаш во всем этом не принимает участия, в сторонке стоит, и уже, кажется, надежду потерял, на встречу. Видать обманула Ганна, не явилась на праздник, а без нее какой же веселье, так одна маята…
Только вдруг почуял остро ожог крапивы на своей шее. Да смех заливистый звонкий. Обернулся резко, а Ганна уж далеко, едва касаясь ногами земли, бежит по лужайке к опушке леса, вот уж скоро и совсем скроется. И прежде Бурнаш бегал неплохо, а тут, будто ветер его подхватил – полетел как сокол и кажется, в десять шагов догнал Ганну. Или ему это только так показалось. А не остановись сама Ганна, так и не видать бы ее больше Бурнашу.
А Ганна будто и не бежала совсем, дышит покойно, смотрит ласково, только в глазах огоньки озорно поблескивают от теперь уже далекого костра.
- Ну, что Бурнашик столбом встал, оробел, поди, вон вишь, даже губы побледнели. Али крапивка моя тебе не понравилась. Больно жгуча? Сейчас дуну только и пройдет. Ну, вот и все.
И действительно, шею, что еще несколько мгновений назад саднило, будто ветерком прохладным овеяло, и боль исчезла.
И силится Бурнаш слово в ответ вымолвить, а не может даже рта открыть
- Что замер, али мне тебя за руку теперь в лес вести, цветок папоротника искать, потому не будет у нас с тобой ничего, не смог ты поймать ты меня. Да и обет мой не позволяет мне миловаться с тобой. Не печалуйся, будет еще в твоей жизни много любовей, много всего тебя ждет, много радости, много печали, побед ратных и поражений, да и горюшка изведаешь сполна. И все же будешь счастлив в конце пути. А дорожка твоя по жизни длинная…
Не запомнил Бурнаш, как в лес вошли, и как потом на берег вышли, и как долго потом сидели на поваленной осинке, встречая рассвет. Ганна еще много чего говорила, да только как ни вспоминал потом Бурнаш, не мог припомнить многого. Запомнил хорошо только последнее
- Мил ты мне, Бурнашик, с первого взгляда поняла. Прости, что сразу на праздник не явилась. Полдня просила Макошь помогать тебе в жизни. Знак хороший от нее получила, теперь под наблюдением будешь особым, но Доля с Недолей, тоже свое дело знают и от тебя самого тож зависит, к кому больше клониться, к доброму делу и помыслу али злому. А чтобы невзначай не ошибиться, вот тебе оберег мой. Носи всегда на себе и меня вспоминай. Но как вольно или невольно будешь желать злое, так жечь он будет грудь твою как крапива.
Сама повесила на шею ему мешочек кожаный расшитый красными нитями солнцеворотом.
- А теперь смотри, как первый луч солнца твоих глаз коснется. Не закрывай их, смотри, пока слеза из глаз не капнет. А мне пора уже. Прощай. Не оборачивайся, не смотри назад, смотри на солнце, глаз не закрывай.
И пока лицо не стало мокрым от слез, Бурнаш смотрел на солнце и славил Ярило. Потому как Солнце ясное знает и ведает, что на сердце у человека, и что прячется в темной кроне ветвистых деревьев.
А за спиной Бурнаша захлопали крылья большой вольной птицы, и в клекоте лебедином он ясно распознал свое имя…