Освобождая пространство: Строительство миров вне государства и капитала
Resilience
12 января 2021 г
draft
В фильме 1976 года Network (Телесеть), новостной диктор угрожает убить себя во время телепередачи. Рейтинг телеканала сразу же взлетает, он получает свой собственный токшоу в качестве гуру, а его фраза “Я разозлен как черт и я больше этого не потерплю!” становится популярной в народе. В контексте нефтяного кризиса, экономической депрессии и политической, она разносится по Нью-Йорку, а затем по всем Соединенным Штатам. Фраза выражает одновременно негодование и бессилие людей: будучи изолированными в своих апартаментах, люди не способны найти никакого реального выхода из своего отчаяния.
Сегодня для многих живущих в самоизоляции, эта фраза в особенности актуальна. Если в 1990-х чувствовался конец истории, 2000-е были заняты борьбой с террором, то 2010-е были десятилетием протеста. Но протеста против чего?
Сегодня, большинство людей понимают, что капитализм разрушает планету и сворачивает нам мозги, что мы вставлены в его структуру и либидозно инвестировали в пустоту. Капитал сформировал наши желания, и сейчас эти желания работают на его воспроизведение. Но его воспроизведение дает сбои. Последствия недавнего финансового кризиса еще живы в памяти, но уже новый кризис — сегодня удобно объясняемый коронавирусом, а не системными пороками — разгорается с новой силой.
Экономический фолаут, вызванный пандемией, несомненно приведет к новому витку неуверенности и государственному перераспределению фондов, снизу наверх. Мы хорошо знаем об этом. Мы видели цифры. Но мы не можем это игнорировать. В конце концов, нам надо платить за квартиру.
НАПИСАНО ОГНЕМ И КРОВЬЮ
Необходимость платить по счетам может быть своего рода стенограммой грабительских режимов, в которые мы коллективно вставлены и которые медленно душат нас. Без сбережений, миллениалы живут от месяца к месяцу, обремененные студенческими долгами, банковскими займами и шатким трудоустройством. В этих условиях, ясно, что после оплаты счетов, мало что остается для улучшения собственной ситуации, не говоря уже о планах по созданию семьи или работе, приносящей пользу обществу.
Хотя неуверенность ощущается как личная проблема, на самом деле это системная проблема. Капитализм всегда питался за счет не-капиталистического окружения. Сегодня, подмяв под себя всю планету и наиболее интимные аспекты нашей жизни, он вышел из непринадлежащей ему территории и начал есть самое себя.
Было время, когда нам не надо было платить по счетам. До возникновения промышленного капитализма, большинство земли находилось в общественном пользовании. Крестьяне работали на земле и поддерживали себя и свои семьи благодаря общим ресурсам. Жизнь не была Раем: работа была тяжелой, жизнь монотонной и большую часть урожая отбирал правящий класс. И все-таки, люди были самодостаточны, и поэтому автономны.
Все изменилось со времени промышленной революции, когда средства проживания были превращены в капитал. Общие земли были отобраны в результате массированного грабительского акта правительств, права на пользование землей были выкуплены или просто аннулированы, а большая часть сельского населения была вынуждены переехать в города и влиться в зарождающийся рабочий класс, либо стать бродягами.
Капитализм обещал прогресс и технологические инновации — и в течение долгого времени, он действительно выполнял это обещание. Но в основе этого прогресса лежит грабеж земли и насильственное перемещение людей, и как выразился Маркс в последнем разделе Капитала, история [прогресса] написана “огнем и кровью”.
Сегодня капитализм уже не производит сколько-нибудь осмысленной инновации, которую производил в прошлом. Поддерживаемые глобализацией и Интернетом, разрозненные группы временных рабочих сменили промышленный пролетариат, со своими партиями и профсоюзами. Многие существуют только потому, что втянуты в экономику, которая не терпит безделья, в работу, которую Дэвид Грэбер называл “дерьмовой работой.”
Общая стоимость финансовых продуктов в настоящее время намного больше, чем стоимость всех реальных продуктов и услуг, вместе взятых. Такая финансизация экономики свела государство к простому зонтику, главной целью которого стало прикрытие фондовой биржи. Двести или триста лет тому назад, капитализм заставил нас принять сделку: вы отдаете кормящую вас землю, мы даем вам прогресс. Сегодня, этот “прогресс” сжигает землю, а непрекращающаяся война за нашу автономию не дает возможность подумать о чем-либо другом.
ПРОЕКТЫ СЕЛЬСКОГО ПОСЕЛЕНИЯ
Но карманы для свободы все еще есть, и их расширение и соединение представляются мне фундаментальной частью любой сколько-нибудь осмысленной радикальной политики. Я, естественно, не смогу дать здесь исчерпывающий обзор всех попыток выйти за пределы государства и капитализма; я остановлюсь на проектах, которые живут, и в которых можно жить.
На деиндустриальном Западе, рента стала одной из основ капитализма, который становится все менее производительным и больше полагается на прямое выкачивание денег в карманы собственников финансовых, интеллектуальных и физических структур. Во многих городах, люди тратят сегодня около 30 процентов зарплаты на ренту — и эта цифра растет, что делает строительный бизнес выгодным бизнесом и важной ареной для борьбы. Наряду со многими инициативами по ограничению ренты, союзы жильцов и сквотеры пытаются решить проблемы проживания в городах, растет также число сельских инициатив, создающих формы проживания, не обогащающих класс рантье.
В последние годы, низкие цены на дома в сельской местности, рост неопределенности жизни в городах и появление технологий, допускающих работу людям из любого места привели к созданию ряда проектов проживания в сельской местности. Многие из них можно назвать проживанием художников или эко-деревнями, но смысл некоторых выходит за рамки этих обычных понятий.
1. Для этих проектов не существует процедур приема заявлений, и хотя они представляют собой пространства скорее для работы, чем для отдыха, в них нет узкого требования: создавать произведения искусства.
2. Они самоорганизованные и обычно не имеют персонала. Направление этих пространств определяется находящимся в них сообществом.
3. Они неприбыльные. Поскольку никто не зарабатывает на проекте, взносы на проживание (если такие вообще взимаются) гораздо ниже рыночной цены равноценных условий проживания.
4. Они не отказывают никому, за исключением случаев, если это не гарантирует безопасности других участников (т.е. когда цисгендерный мужчина может быть исключен из феминистического сообщества).
В рамках данных критериев могут быть различные варианты. Большинство проектов не имеют государственного финансирования, возможно из-за их анархистской природы, или потому что люди не любят бумажной бюрократии и проверок. Многие не живут в них постоянно: данные проекты не являются коммунами, большинство проектов открыты для коротких визитов. Некоторые как Kerminy или Massia, с упором на садоводстве и огородничестве. Другие как PAF, Konvent, Bidston Observatory или Calafou, сконцентрированы на искусстве и исследованиях. The Foundry в Галиции занимается и тем и другим, и с недавнего времени главное усилие прикладывает для обеспечения самодостаточности.
Все они строят инфраструктуру для поддержания такой жизни, которая не поддерживает системы, разрушающие ее. Они освобождают пространство от оккупации его неолиберальным капитализмом, создают почву для того, чтобы посадить нечто новое.
Хотя расположение этих проектов во многом зависит от относительной близости сельской местности, городская среда также может предложить свои политические проекты. Понятно, что многие важные сражения происходят в городской среде, но жить в городе также означает, что вы зависимы от системы, использующей вашу жизнь для своего воспроизводства. Это сильно ограничивает возможность построить автономию.
В сельской среде, у вас есть средства производства, позволяющие иметь суверенитет в отношении еды и энергии. По сравнению с городом, сельская среда - открытое пространство, в котором не каждый квадратный метр находится под пристальным наблюдением государства или учитывается в финансовых отчетах какой-нибудь компании на Багамах. Хотя радикальная организация по освобождению пространства должна ставить своей целью преодолеть разделение города и деревни, положение пространства в сельской среде все же более выгодно для построения другого мира.
ИНФРАСТРУКТУРА
Данные проекты проживания ограничены [пока] в числе и размерах, но они часть более широких усилий по освобождению пространства. Когда освобождение пространства означает освобождение больших территорий, оно означает часто самозащиту: крупные эксперименты по достижению автономии в таких местах как Чьяпас* и Рожава** были бы невозможны без вооруженного сопротивления государственному давлению. В других местах антагонизм не такой открытый, и не может нанести серьезный ущерб тем, кто живет в расщелинах капиталистического мира.
Что касается городской среды, попытки постепенного освобождения пространства от интересов государства и капитала включают сквотеров и союзы жильцов, но также инновационные юридические модели, направленные против самого закона о собственности. Немецкий Mietsh;user Syndikat разработал юридическую конструкцию, запрещающую жилым домам входить в рынок, превращая тем самым городское здание из объекта спекуляции в право человека на безопасное и недорогое жилье. В других странах, Community Land Trusts используют другие юридические способы для достижения тех же целей.
Movimento dos Trabalhadores Sem Terra (MST), или Движение безземельных рабочих, решают проблему доступа к земле путем занятия непроизводительных земель для своих 1.5 млн членов. Занятия земли юридически разрешены в Бразилии, пока бразильская конституция, как и во многих странах, признает право занятия заброшенных земель, что фактически делает сквоттинг законным. Во Франции ряд групп вышли за пределы юрисдикции, занимая предполагаемые места строительств с целью физического блокирования работ в т.н. ZAD’ах, или зонах защиты (zones a defendre.)
Другие группы, имеющие некоторый доступ к финансам, выкупают пространство в попытке построить длительное жилье вне досягаемости капитала. Разные условия и разные юридические системы требуют различных стратегий, но данные проекты сходятся на том, чтобы перенаправить деньги и энергию от воспроизводства капитала к производству надежного и творческого жилья.
Все эти усилия – это попытка выйти из нашей коллективной импотенции, выйти из склероза нашего политического воображения и перейти от злости к строительству миров. Занимая землю, обеспечивая себя инфраструктурой и коллективной самодостаточностью, мы можем создать силу на периферии капиталистического порядка – силу, способную однажды лишить данный порядок неприкосновенности.
Один из важных элементов данных проектов – это создание сетей для обмена знаниями, людьми и ресурсами. Хотя большинство усилий по созданию сетей неформальны, есть новые вебсайты для желающих принять участие. Museum of Care, часть наследия работ Дэвида Грэбера (David Graeber) начнет работать как глобальная сеть поселений с октября 2021 г. Другой сайт freeingspace.com, скоро будет представлять стратегическую глобальную карту, с указанием зон, свободных от государства и капитала.
ДВОЕВЛАСТИЕ
В 1917 г, между двумя революциями Ленин написал работу, в которой обрисовал понятие двоевластия. С одной стороны, существовала устоявшаяся система буржуазного правления. С другой стороны, были рабочие Советы, организующие российское общество на другой манер, которые, при достижении определенной силы, должны были взять власть.
Сегодня, в условиях труда, отличных от тех, в которых пролетарии и крестьяне поддерживали советскую систему, двоевластие имеет другой смысл. В нашем контексте оно означает строительство освобожденных пространств и самоуправляемых институтов и расширение сетей между ними, пока они не превзойдут гегемонию государства и капитала.
Открывая пространства, мы открываем новые возможности для жизни. В то же время выход на улицу с требованиями у правительства перемен означает признание легальности недемократического правительства. Воззвания также нас не спасут: пока дискурс не влияет на материальные условия существования, публичная сфера не представляет для власти угрозу. Как однажды заметил Фридрих II , “Вы можете думать сколь угодно по любому интересующему вас вопросу, пока подчиняетесь!”
Несмотря на то, что протест и дебаты важны для демократии, стратегия двоевластия идет дальше с целью породить более свободный и демократический мир. Частью этого процесса является наука обеспечивать наши потребности, не полагаясь на капитал, путем коллективного управления землей, на которой живем, производя нашу собственную еду и энергию, или даже просто приобретая для этого навыки и знания. В соответствии с этимологией термина «радикальный», происходящего от латинского слова «корень», сегодняшняя радикальная политика должна получить ботаническое измерение: наша задача прекратить питать разрушающую нас систему, и культивировать такую форму жизни, которая не даст существующему порядку получать поддержку.
С этой точки зрения, выполнять рассмотренные выше проекты поселения не означает побег в сельскую местность. Фактически, само разделение между городом и деревней может быть результатом эксплуатации. Антрополог Пьер Кластрес однажды сказал, что противостояние между городом и деревней появляется только с появлением государства, потому что деспоты хотят быть в центре. Перед тем, как политическая власть централизовалась в прото-этатистских формациях, не было ни бездельников аристократов, ни армий, ни священников, а крестьяне не кормили ни тех ни других. Без государства не было и центра - просто разнообразие миров.
Жить в освобожденном пространстве значит построить миры вне государства и капитала. При достижении этими автономными зонами и альянсами критической массы, уход от метрополий не будет более означать жертвование капиталистическим комфортом или культурной жизнью городской жизни. И что еще важнее, “платить по счетам” не будет означать само-эксплуатацию.
ЛИТЕЙНАЯ
Начиная с 2018 г, я много времени проводил в экодеревне Литейная, первоначально задуманной как гетеротопия для художников, академиков и мастеров, но открытой для каждого, заинтересованного в работе, выходящей за рамки институциональных рамок государства и рынка. Литейная расположена в маленькой деревне вблизи побережья Галиции, заброшенной в 1970-х. До последнего времени главная работа заключалась в восстановлении зданий и достижения самодостаточности.
Галиция - необычное место, 25 процентов ее территории - общественная земля, обеспечивающая ресурсами местные сообщества. В то же время, этой земле угрожают бессовестные добывающие компании, загрязняющие реки и сжигающие лес для получения доступа к минеральным ресурсам. Иногда мы помогаем избавить общественные земли от инвазивных видов и превращаем свой собственный участок в лесосад. Как писателя, больше всего меня поражало в этом проекте то, что, освобождая землю, восстанавливая заброшенные дома и разбивая огороды, я чувствовал будто пишу политические тексты.
В Литейной есть место для 20 человек, и общая месячная плата около 800 евро. Если место полностью занято, а овощей и птицы хватает на всех – и если мы выключим стоимость покупки земли и реновации – тогда получится 40 евро на человека. Эти деньги можно заработать, продавая, например, доски или клетки для перевозки животных. Эти расчеты могут показаться смешными, и конечно не все наши потребности заканчиваются огородом, но идея в том, что само наше существование заключается не в наполнении чьих-то карманов, и нам не нужна постоянная работа или государственная подачка.
Таким образом, освобождение пространства это также и освобождение времени: без хозяев, стремящихся присвоить себе ценность нашей работы и жизни, у нас неизбежно остается больше времени, чтобы развить в себе необходимые навыки для облегчения жизни. Более того, данное время можно использовать для повышения нашей общей выживаемости: огородничество, варка пива, работа с железом, или, в конце концов, написание книг, которые мы всегда хотели написать. Хотя не каждый может позволить себе роскошь оставить работу, любая работа по освобождению пространства не инвестируется в воспроизводство капитала – а навыки выживания и демократический опыт останутся с нами навсегда.
ПОСТРОЙКА МИРОВ
“Устранение антитезиса между городом и деревней не более утопично и не менее утопично, чем устранение антитезиса между капиталистами и наемными рабочими,” писал Энгельс в работе "К жилищному вопросу". После столетий огораживания [общественных земель] и урбанизации, многие сельские области в Европе сегодня испытывают депопуляцию. Но они также предлагают потенциально ценное пространство и ресурсы для построения автономии.
Если армия художников перестанет искать гранты для своих проектов в центрах современного искусства и начнет строить миры, тогда возможно культурная компонента и экологическая выживаемость смогут объединиться вокруг свободы и взаимопомощи, а не производства и потребления. Возможно тогда мы сможем наконец преодолеть романтическую наследственность индивидуальных гениев и реализовать авангардную мечту, которая уберет границу между искусством и жизнью, и сделает материальное производство коллективно инвестируемым усилием.
Мы устали слышать о том, что капитализму нет альтернативы. У нас нет желания терпеть малодушие недовольных, изматывающих себя протестами и передовицами. Наши самые интимные желания возможно сформатированы капиталом, но не видеть выхода за его пределы – значит предавать тысячи маленьких побегов, совершаемых каждый день.
Мир рушится, и на его месте возникает что-то новое. И если мы поддержим себя, вместо того чтобы разрушать себя, в один прекрасный день свободные пространства могут придти на смену государства и капитала. Там и развернутся по-настоящему наши жизни.
_________________________
* Чьяпас - штат в Мексике, контролируемый леворадикальным движением национального освобождения (сапатистами)
** Рожава - самопровозглашённое де-факто самоуправляемое курдское федеративное образование на северо-востоке Сирии, основанное на демократических конфедералистских принципах демократического социализма, либертарного муниципализма, прямой демократии, анархизма и гендерного равенства.
Dennis Schep
Freeing space