Анна Сергеевна открыла свою дверь. В этом флигеле для преподавателей института у неё было две комнаты. Сразу после успешного окончания института Анна Сергеевна уехала к себе домой в Смоленскую губернию. Там в Дорогобужском уезде в деревне Мошково было поместье её отца потомственного дворянина Сергея Ивановича Воронцова. Он сам на почтовых приехал за ней, вместе с ним приехала и её няня Борисова Нина Петровна, которая приглядывала за ней и воспитывала Анну с самого детства, так как матушка Анны умерла при родах. Няня всегда звала её Аннушка, а Анна вначале звала няню Нинушка, а лет с трёх стала звать её мамушка.
Сергей Иванович был очень доволен своей дочерью. Он выслушал столько похвальных слов в свой и Анны адрес. К тому же ему сообщили, что уже этой осенью его дочь, в соответствии с пожеланием царствующей семьи, пригласят работать в Смольный институт.
Тогда, Анна сразу сказала директрисе:
- Я приеду только с мамушкой!
- С кем? – переспросила директриса.
- С няней, так она свою няню называет, - ответил за неё отец.
- Крепостным здесь нельзя находиться!
- К осени будет ей вольная, - ответил с улыбкой отец.
- Хорошо, у нас есть возможность выделить две небольшие комнаты для проживания Анны Сергеевны вместе с няней, - ответила директриса.
Погуляв днём по Санкт-Петербургу, тем же вечером отец вместе с Анной и няней отправился в своё поместье и через три дня они были в Дорогобуже, где их встречал кучер Демьян с кибиткой. Кучер выпучив глаза расплылся в улыбке и сняв свой картуз, кланяясь громко сказал:
- Не уж-то, это та самая маленькая смешная девочка, которую я восемь лет назад отвозил сюда чтобы ехать в Санкт-Петербург. Анна Сергеевна вы стали очень красивой барышней!
На почтовых станциях Сергей Иванович с удовольствием отмечал, как мужчины с восхищением смотрели на его дочь одетую в тёмно-зелёное приталенное платье, особенно когда Анна выходила из кибитки и шла в помещение. Платье подчёркивало контуры её стройной фигуры и грациозность движений, из под маленькой шляпки с цветочками струились локоны тёмных волос, собранных сзади заколкой. Мужчины, очевидно не зная, что это его дочь, а не дама или жена, приветствовали его, приподнимая свои цилиндры и он в ответ приподнимал свой новый тёмно-зелёный цилиндр, который его заставила купить в Санкт-Петербурге дочь. Но очень скоро Анна обо всём догадалась и стала на каждой почтовой станции выходя из кибитки громко говорить: «Ах, папенька, меня так утомила эта жара, пойду выпью холодного морсу», и отправлялась в здание станции. Этим она увеличивала количество обращённых на неё восхищённых мужских взглядов. Уже перед самым Дорогобужем Сергей Иванович сказал дочери:
- Анна, ты стала такой же красивой, как и твоя покойная матушка, поэтому я с удовольствием отпущу с тобой Нинушку, но только кто же будет управлять всем домашним хозяйством в имении?
- Если надо, то до осени я научу всему повариху Дуню Кулакову, - сказала сидевшая рядом с Анной мамушка.
- Дуньку? А что это мысль, её даже наш кучер муж Демьян побаивается, полностью свою фамилию оправдывает, - усмехнулся Сергей Иванович.
Когда они въехали в свои владения, то Анна Сергеевна увидела много новых садов, где выращивались в основном яблоки, а так же груши и сливы. Отец с явным удовольствием рассказывал ей, что за время её учёбы он почти в двое увеличил площадь яблочных садов и теперь является одним из основных поставщиков яблок в Москву из Смоленской губернии. Так же Анна увидела, что все дороги в их владении были ровными и посыпаны мелкими речными камушками. В деревнях появилось много новых домов. Люди провожали взглядом их кибитку, но никто из крестьян не выходил к дороге кланятся барину. Папенька не любил этого. Но больше всего Анну поразил вид имения. Каменное двухэтажное здание с колоннами было хорошо отремонтировано и выкрашено в бело-зелёный цвет. Перед домом был разбит красивый цветник, все дорожки, в придомовом парке, посыпаны крошкой красного кирпича. Поместье окружали сады. Недалеко от поместья был выкопан пруд, в котором разводили карпа и сазана. На ступенях её хлебом-солью встречали все, кто жил и работал в доме. Анна увидела большое количество детей у домашней прислуги.
С этими мыслями Анна Сергеевна зашла к себе в комнаты во флигеле. Там её уже встречала мамушка, красивая, статная женщина, она была одного возраста с папенькой, то есть сорок два года от роду. В тёмном платье с пуховым платком на плечах и очень добрыми голубыми глазами.
- Ну, вот, наконец горлица моя прилетела! – мягким, тихим голосом произнесла она, - не застыла, может чайку горячего? – спросила она участливо.
- С вареньем, сливовым, домашним, - согласилась Анна.
- Сейчас, у меня и чайник на плите, ох, никак не могу привыкнуть без самовара, - засуетилась мамушка.
Анна Сергеевна стала раздеваться. Сняв шубку и шляпку, она увидела на тумбочке свежий номер «С.-Петербургскія В;домости».
Была у мамушки одна «слабость», читать любила. Дома она тоже этим отличалась, начитается бывало «Вестника Европы» и потом все новости пересказывает, а иногда и своего приплетёт, и потому слыла мамушка, умной и грамотной женщиной. Вымыв руки Анна Сергеевна прошла в комнату. На столе стояли чашки с чаем, а мамушка стояла возле своей кровати, на которой лежало белое бальное платье Анны. Там же лежал модный журнал «Библиотека дамского туалета».
- Вот Аннушка, всё, как ты говорила сделала и маленько в журнале посмотрела! – произнесла мамушка, беря платье в руки.
- Нет, мамушка, давай чаю попьём, да я полежу немного, - улыбнулась Анна.
- Что так, душа моя! – всполошилась мамушка.
Анна улыбнулась, дело в том что у этой женщины имелось ещё несколько замечательных способностей. Она могла сшить любое платье по образцу и ещё она очень хорошо чувствовала её, Анну. А это ведь очень важно, чтобы рядом с тобой в жизни был человек, которому иногда не надо ничего объяснять. Он просто чувствует, что у тебя на душе, потому что ты и сама себе, иной раз не можешь объяснить что у тебя в душе творится. Отец тоже хорошо ей чувствовал, но он был мужчиной и с ним не обо всём можно поговорить. Поэтому Анна спросила:
- Мамушка, я только что кормила белую голубку, но мне всё время мешала чёрная ворона, к чему это?
- Ох, душа моя, белая голубка это ты, а ворона – мужик какой-то! – уверенно произнесла мамушка и добавила, - Кавалеров-то у тебя сейчас наверно тьма? Даже в газете написали про тебя!
- Что написали?
- Что императору очень нравится твой романс и он обязательно прибудет сегодня на бал вместе с императрицей, чтобы послушать и посмотреть на одну из самых красивых и талантливых девушек в России.
- Мамушка, ну, вот видишь, откуда у меня кавалерам-то взяться, если их всех император своим вниманием распугал? Меня теперь на балах и на танец боятся пригласить! – улыбнулась Анна и допив чай, пошла в свою меньшую комнату, где стояла её кровать, обычный шкаф с нарядами и висело зеркало. На тумбочке возле зеркала лежал журнал «Любопытный, загадочный и предсказчивый месяцеслов для молодых красавиц» и роман Ричардсона "Кларисса Гарлоу". Анна Сергеевна, сняв платье, легла на кровать и сразу задремала.