“Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют...”
В.Высоцкий.
Страх, с моей точки зрения – это ужасное чувство. Наверное, нет такого человека, во всяком случае, не новичка в этой жизни, который не испытал такое состояние, когда он висел на волоске от смерти.
Будь-то во время купания на реке, лазая по крышам, по горам, катаясь на скорости на транспорте – не важно, где и в каких условиях.
И уж стопроцентно каждый нормальный человек много раз в своей жизни трусил, потому что чувство страха – это чувство самосохранения, все про это знают. Без него никуда.
Но чувство это проявляется по-разному: иногда сильнее, иногда меньше, а иногда так, что лучше не вспоминать.
В первый раз я сильно напугался, наверное, когда, переплывая через небольшой канал, впадающий в огромное водохранилище, меня вынесло из него сильным течением и понесло в “море”. Но и то не настолько, выплыл, отдышался, успокоился.
Были и ещё случаи: на высоте, на дороге, как уже сказал выше. Однажды при обгоне нескольких автомобилей на скорости сто двадцать километров в час не заметил движущийся навстречу огромный колёсный трактор, слился он с пейзажем или в низине спрятался, и, увидев его, в последний момент юркнул между фурой и идущей за ней легковушкой, как раз там оказался, благо, они оставили необходимую для этого дистанцию.
Бывали и ещё моменты, похожие на эти, в том числе и в армии, но там просто был риск, больше даже похожий на романтику, молодым её очень хочется, чтобы доказать себе и показать другим, что ты мужик, или секундные ситуации, когда и испугаться-то толком не успеваешь, понять, что произошло.
А вот однажды довелось испытать такой именно страх, не сиюминутный, а продолжительный, причём какой-то такой животный, мучительный, вспоминать о котором неприятно.
И испытал я этакое чувство не где-либо, а в обычной обстановке, на работе.
В 1998 году я полгода проработал слесарем в большой котельной и вот там я как раз и испугался так, что до сих пор стыдно.
Мы ремонтировали всё тепловое оборудование в котельной: насосы, двигатели, экономайзеры, котлы, включая трубопроводы.
И вот однажды зимой произошла неполадка на одном из трубопроводов. Обычные двойные трубы, утеплённые стекловатой, промватой и сверху обмотанные жестяными листами. Но находились они на высоте где-то восьми-десяти метров. И высота-то, казалось, небольшая, на уровне четвёртого или даже чуть ниже четвёртого этажа, между третьим и четвёртым, пожалуй. У страха глаза-то велики. Но точно, не ниже третьего.
И вот в течение полутора-двух смен надо было там работать, ходить по этим трубам, включая дневные и ночные часы.
Там шли трубы, а между ними швеллер железный, никаких ограждений, ничего. Мужики все опытные, за исключением меня, молча работали. Я тоже работал молча. Но при взглядах вниз, где было всё залито бетоном, я понимал, что стоит потерять равновесие и упасть, костей не соберёшь. Никаких шансов.
Тем более, была зима, трубы влажноватые, где иней, где, наоборот, оттаявшая вода. А одеты в фуфайки были, тёплые штаны, мороз же, ветер, обувь тоже такая, не резиновая, где и скользила, а где нет, казалось, что скользит.
И вот так работали. Без страховочных поясов, конечно. Там просто некуда было их пристегнуть. Заходили погреться, опять выходили. Мне даже предлагали уйти пораньше, когда задержались в ночь, но я остался. Как все.
И вот это чувство. Какое-то чувство непонятной тоски, когда под ложечкой сосало. А это же не секунды, не минуты, это полторы-две смены.
Перед тем, как выйти на работу во второй день, я плохо спал, почти ничего не ел. Не было никакого настроения. Просто какое-то опустошение. Выходишь на участок, ходишь по трубам, делаешь что-то, а сам находишься где-то не в себе, а в каком-то другом мире, чужом.
С нами сварщик один был, чуть постарше меня, но опытный. Когда мы работали на стыке труб с большой какой-то ёмкостью, там уже было простенькое ограждение из толстой проволоки.
Он надевал маску и варил. Не знаю, он помнил про это ограждение или нет, но в один момент он потерял равновесие и стал падать. Я стоял рядом. Он стал падать спиной и упал на это ограждение, оно так слегка отпружинило. Он оттолкнулся от него и стал дальше выполнять свои сварочные работы. Я очень удивился. Как будто ничего и не произошло.
Я ещё подумал тогда насчёт того, какие всё же героические люди вокруг меня, обыкновенные работяги, для них, похоже, рисковать жизнью – это нормально, в порядке вещей. Так получается. Или они, может, совершенно не боятся высоты.
Я бы не сказал, что сильно боюсь высоты. До этого приходилось и крыши рубероидом крыть на четырёхэтажках плоских, и на молокозаводе работать, там где-то уровень шестого этажа был. Но ничего подобного я там не испытывал. Там, с моей точки зрения, не было такого риска, и так, слегка пятки щекотало на краю, но в целом – ничего особенного. А здесь и высота вроде не такая большая и такое противное, животное состояние, состояние какого-то трусливого шкурника, испугавшегося до дрожи в коленях. Хотя дрожи-то как раз я не испытывал, я испытывал только что-то вроде депрессии.
Как только мы закончили эту работу, у меня прямо отлегло на душе, стало снова приятно смотреть вокруг и даже радостно.
И вот я думаю, как же люди воевали годами, пусть даже месяцами на передовой, когда каждый день смотрели смерти в глаза, какие чувства они при этом испытывали. Неужели привыкали?
У меня оба деда воевали подолгу, оба погибли. Один на третьей своей войне, второй на первой, но провоевав девять месяцев, уже в конце войны. Они были, по сути, молодыми мужчинами, им было чуть больше сорока. Какие же чувства они испытывали там, на войне.
Какие чувства испытывают люди, которые ежесекундно на ты со смертью на протяжении длительного времени. По-моему, в этом и заключается настоящий героизм. Не важно кто и где: медсёстры, лётчики, пехотинцы, конечно, в первую очередь, разведчики, танкисты.
Мало мы понимаем их. Мало понимаем то, что они испытывали или испытывают сейчас те, кто в горячих точках.
Это же касается и профессий героических, тех, кто в шахтах работает, на высотах, строят небоскрёбы, линии электропередач тянут. Много их, героических профессий и героических людей.
Но у нас сейчас на виду другие герои, в основном те, кто кривляются в телевизоре или по радио красиво болтают. Одним словом, шоумены да клоуны.
Были времена не так давно, когда в почёте космонавты, подводники находились. Но уже и они отошли на второй план.
Но я не о подмене ценностей всё же хочу сказать, а о том, что такое настоящий страх, и насколько важно понимать, что всё в жизни преходяще, проходящее, что нет ничего ценнее правильного понимания жизни и самой жизни.