«Погода хорошая, чего не гулять?!» - поднял с пола оброненную фразу прохожей. Ее темно желтые джинсы были точь-в-точь в цвет шкурки собачки, которую она выгуливала. А чёрные высокие сапоги совпадали с цветом её мордочки. (Собаки)
Погода и впрямь выдалась потрясающей. Мэтт шёл по длинному бордюру, балансируя из стороны в сторону руками, чтобы не свалиться в грязь. Весь месяц стоял туман и шли дожди, а сегодня - наконец выглянуло солнце. И не просто выглянуло, а уставилось во всю на позабывших такое зрелище людей. Ну и собак тоже. Одна из них, особенная кокетка, болонка - итальянцы известные модницы! - подкрасила свою шубку в тон джинс своей компаньонки, и теперь они были как два сапога пара, как Орфей и Эвридика, как злодейство и Бармалей. Все, абсолютно все радостно принимали светящее что есть сил солнце.
Мэтт, чье прозвище ещё было не иначе как Пятый ветер, шёл и глазел по сторонам, подмечая всякие детали происходящего вокруг. Уличные продавцы активно поздравляли покупателей «с наступающим!» Мир выглядел спокойным и беззаботным. Хотя, конечно же, внутри этого мира была масса кажущихся проблем. Например, где достать на Новый год ёлку, или «почему я ему не нравлюсь?»
Мэтт глянул в витрину магазина одежды, а там из-за стекла на него глядело целое семейство. Молодые мама с папой и их сынишка. На них были новехонькие элегантные куртки. На первый взгляд они были совсем как люди! И лишь присмотревшись и обнаружив их полную неподвижность можно было понять, что они не живые, а манекены. Хотя, конечно, и среди манекенов порой встречаются одушевлённые существа, например, манекенщицы. С иными кому-то даже приходится как-то жить.
Но Мэтт был явно не из их числа. Он вообще был бесчисленным, неподобающим, непонятным и неуловимым. Возможно, он застрял в некой крайне короткой и незаметной промежуточной фазе эволюции, когда мысль Творца только лишь начала материализовываться, и нужно было немножко подождать, но тут он и появился. Если сравнивать со временами года, то в китайской системе элементов это был четвёртый период из пяти - конец августа. Ещё не осень, но уже и не лето. И не понятно, брать с собой на улицу зонтик или не брать. В то время начинают вовсю желтеть каштаны, тогда как все остальные деревья ещё полны зелени. А если сравнивать с моментом суток, то Мэтт был классическим примером сгущающихся сумерков, когда солнце на крышах домов казалось живой мастикой, но ещё чуть-чуть и по спине пройдёт холодная дрожь - мастика потемнеет, застынет, всё покроется безмолвием и ожиданием некого чуда, которое впрочем так и не случится, но которое не смотря ни на что, если не сегодня, то на следующий день уж точно должно произойти.
Может поэтому Мэтт и принял витринных манекенов за счастливую семейку Адамсов. Правда, там где должно было быть лицо папаши, там солнечный блик отражался в витрине, но ведь на всё можно посмотреть и под другим углом - иные женщины, к примеру, особенно красивы в профиль, хотя это и неправда. Или например форма плеч - как первое, что привлекало Мэтта в представительницах иной цивилизации, женщинах. И это уже было чистой правдой. Хотя никакого практического применения под собой и не подразумевало.
Так, взгляд за взглядом, Мэтт постепенно добрался до парка. При входе в него у пешеходного перехода стояла девушка в длинном сером пальто, приподнявшаяся пола которого обнажило ее ножки в телесного цвета чулочках. Когда Мэтт поравнялся с ней, чтобы посмотреть, что она представляет из себя спереди, девушка сделала глоток пепси. На мгновение Мэтт буквально ощутил как прохладная сладость растекается от горла вниз, щекоча пляшущими пузырьками гортань. И почему-то при этом подумал: «А боится ли девушка щекотки?» Сам он не боялся, или думал, что не боится, ибо проверить сей факт на деле было некому.
Затем Мэтт вдруг с ужасом понял, что забыл, куда он идёт. Всего на мгновение, ему показалась, что он никто и ничто, пустота в другой, чуть более плотной пустоте. Быть может, даже лопнувший пузырёк газа в том глотке, что сделала девушка. И теперь - он у неё на языке.
Она будет говорить подруге, что внезапно подумала о неком Мэтте, о котором и во век не слыхала, но про которого вдруг узнала всё, что даже он сам о себе не подозревал. Почувствовала его на языке, вместе с внезапной горечью от мысли, что «это всё! больше с ним никогда не доведётся не то что встретиться, но и просто подумать, вспомнить о нём».
А Мэтт шёл дальше, даже не подозревая, что кому-то - пусть всего лишь на крохотное мгновение- был нужен. Шёл уже по парку, со стаканом капучино в руке. Отчего-то обычно оживлённый в это время парк обезлюдел. Только какая-то большая лохматая собака подбежала к нему, понюхала и тут же удрала прочь. Вдоль загибающейся направо аллеи, по которой он шёл, безмолвно горели фонари. Над ними светил ещё один, такой же искусственный, но куда более яркий - луна.
Вдруг он сам того не желая, свернул в сторону, на тропу уводящую вглубь прилеска. Там тоже горели фонари, и по бордюру вышагивала какая-то то ли девушка, а то ли виденье. Пройдя мимо он обернулся, но её будто здесь и не было. Она находилась в каком-то своём потустороннем мире без смартфона в руках. Ее руки были разведены в сторону, когда она балансировала, вышагивая по бордюру, словно канатоходец над пропастью. Мэтт завороженно наблюдал за ее шагом. Но вот она будто бы спотыкнулась, покачнулась и спрыгнула с бордюра в пропасть э т о г о мира. Где между ней и Мэттом сразу же пролегла ещё большая пропасть, нежели встреться они идя по бордюру.
Мэтт вышел из темноты. Мир открылся для него вдруг таким реальным, что он мог бы, если бы только захотел, сходу назвать все математические формулы его сотворения, сочетания букв в Алфавите. Весь мир - подумать только! - оказался чистой Выдумкой! Хотя одновременно с этим и был потрясающе реальным, будто графика на игровой платформе нового поколения. Мир, в котором перед тобой, вдруг, будто бы совершенно из ниоткуда, может вспыхнуть пятно света, затем другое, третье - а это всего лишь промчались на электросамокатах ночные лихачи. Мир настолько уникален, что каждому в нем участнику прописан свой собственный неповторимый голос, свой характер и свои встречи с другими участниками. Мир настолько реален, что прикоснись рукой к коре дерева - и ты почувствуешь его ночной холодок, его прописанную шероховатость. Выдумка оказалась такой правдоподобной, что почти все уже давно принимают её за чистую монету, даже не задумываясь о том, действительно ли звякнет эта монета, если упадёт на асфальт или это будет лишь воспроизведённая в мозгу запись ожидаемого звучания?
Мэтт щелкнул пальцем и стал Максом. На это имя лучше откликаются кошки. К тому же, Мэтт - это движение в себя, а Макс - наружу. В этот миг ему отчаянно хотелось, чтобы кто-то его обнаружил. Нашёл раскопки Макса, следы этой, уже довольно таки древней цивилизации, существовавшей с незапамятных времён на Земле.