часть 4. (Не поддался соблазну.)
Ехать было легко, чуть под горку. Мое лицо почти касалось голой Томкиной шеи, запах поля, трав, смешивался с запахом чистых волос девушки, а при каждом повороте педалей мое бедро соприкасалось с ее тугим бедром.
Близость чистой, тринадцатилетней девушки и эти прикосновения, начали опьяняюще действовать на меня.
Томка обеими руками держалась за руль и прижималась спиной к моей груди. Я снял свою руку с руля и погладил Томкину, еще не сформировавшуюся грудь, она не противилась, а только плотнее прижалась спиной ко мне, и я услышал, как стучат наши сердца.
Порог тракторной бытовки мы переступили раскаленные до предела. Томкина шея и лицо пылали красными пятнами. Она порывисто дышала и смотрела мимо меня.
И я, наверное, был не в лучшем состоянии. Все во мне было напяжено и дрожжало. Чтобы скрыть возбужение я отвенулся и сел на край топчана.
Томка подошла ко мне почти вплотную. Ее рубашка слегка сбилась на сторону, а одна из штанин трусиков некрасиво завернулась. Я хотел их поправить, а они неожиданно соскользнули по ее ногам на пол!
По глазам моим ударила ослепительная белизна обнаженного девичьего тела, особенно выше коленок на границе ее загорелых ног! Я вскочил на ноги и, смутясь, не знал что делать!
Томка среагировала тоже несразу, но смело подняв на меня глаза, она резко шагнула ко мне, обняла и плотно прижавшись ко мне трепещущеи телом, и я услышал ее тихий, почти шепотом, запинающийся голос: «Женя, я тебя уже давно люблю!»
Я впервые так близко к себе ощущал горячее, трепетное тело девушки, ее дыхание и не знал, что предпринять! Она была в моих объятиях, обнаженная, такая доступная! Я чувствовал, что, вот-вот, не выдержу и взорвусь!
И все же, в голове, сквозь рой помех, побилась, трезвая, мысль-НЕТ! НЕТ! НЕТ! Сейчас этого НЕЛЬЗЯ!
Но как же мне теперь ее, влюбленную дурочку, не обидеть?! Я осторожно посадил ее на топчан, поднял с пола ее трусики и накрыл ее колени.
Краем глаза заметил, что в Томкиных трусах не было резинки и держались они, подвернутые под шнучком, так и оставшимся на ее талии.
Я отвернулся и тихо с укором спросил: - «Томка, ты, решила меня в тюрьму посадить!?
Ее ответ озадачил меня. Ревнивым голосом она произнесла: «Что тут такого? Я видела, а зачем же, ты, Мильку свою, сюда водил?» .
Пришлось сесть рядом и объяснить, что с Милей у меня кроме поцелуев ни чего
не было, что мы с ней тоже еще несовершеннолетние.
И пришлось ей объяснять, - если кто узнает об этом, то меня обязательно посадят. Будут судить, как растлителя несовершеннолетних, или еще хуже, как насильника.
Томка и я молчали, успокоились, сидели рядом на широком топчане, засланным старыми телогрейками хлеборобов.
В наступвшей тишине на пыльном окне, противно жужжала и билась в стекло большая муха. В углу рядом с висевшей на одной петле, раскрытой настежь дверью, стояла большая банка с солидолом, собственно, за ним мы сюда и приехали.
Я не видел, как Томка одела трусики, но неожиданно она прыснула злорадным смехом, и показала пальцем на мокрое пятно, предательски расплывшееся на моих атласных трусах.
Она быстро выскочила за дверь, продолжая смеяться, убежала в сторону дома. Хоть смехом, да отомстила мне за мою юношескую несостоятельность.
Я же не скоро успокоился, но намазав нужные места велика солидолом, поехал домой. Настроения прокатиться по знакомым окрестностям уже не было и день, как - то сразу померк.
В голове стучало, расскажет ли Томка о случившемся матери, - тогда все пропало и будет очень стыдно, а может и умолчит, но шантажировать точно станет?
От нее, влюбленной дурочки и, оскорбленной моим отказом сделать ее, не думая о последствиях, - женьщиной, всего можно ожидать!
Вечером она мне попалась на глаза, но отвернулась и прошла мимо. На другой день утром я уехал на всю неделю в техникум.
В следующее воскресенье Томка смело сама подошла ко мне и, хитровато глядя в глаза, предложила: - «Женя, пусть это будет нашей с тобой тайной».
УФ! На душе стало легче, - это меня впрлне устраивало.
А потом, хитро присщурясь, Томка добавила: «Ты уезжаешь на целую неделю в техникум, а можно мне в эти дни на велике кататься!?».
Ну как тут откажешь? И мой велосипед навсегда перекочевал с моего 2-го этажа, на ее, 1-й.
Продолжение будет.