Нина Малиновская считалась в классе самой красивой. Лучезарные глаза, длинная коса, талия, как у балерины. И почти отличница. Мальчики ей симпатизировали. Но так как хорошенькую ученицу интересовали только знания, вернее, их постижение, то юноши оставались ею незамеченными. Она тщательно готовилась к каждому уроку, не отдавая предпочтение ни одной дисциплине. И лишь к окончанию школы, примерив на себя с десяток профессий, определилась с будущим - выбрала преподавательскую деятельность.
На выпускном вечере капитан футбольной команды Рудольф Шухмайстер пригласил её на первый танец. Если честно, никогда она и не смотрела в его сторону. Ну, и что с того, что спортсмен? Троечник, причём, круглый. Шалапай, вот кто он.
Растерявшаяся красавица вначале замешкалась, но, вопреки нежеланию, пошла с ним танцевать. Других, намеревавшихся покружиться с Ниной в вальсе, любитель кожаного мяча напрочь отшил.
Потом они до восхода солнца гуляли. Одноклассник признался - все годы учёбы она ему нравилась. Говорил, словно поэт: "В первом классе, на линейке, как увидел тебя, погиб. Ты - будто маленькая нарядная принцесса. Остальные - в сравнении с тобой - дурнушки". Слова возымели на прелестницу настолько сильное действие, что она еле удержалась на ногах - так закружилась голова.
***
- Ну, какого молодца прибило в твою гавань? — спросила мама, в ожидании не сомкнувшая глаз до утра.
Зоя Филипповна — лучшая на всю округу портниха, знающая, выпускной бал — один из самых решающих моментов в будущей жизни девушек. Именно в этот день ребята подбирают себе невест.
- Рудика, — безразлично ответила дочь, хотя, произнося это имя, её сердце застучало, подобно молоту.
- Всего лишь? Ох, напрасно я столько денег угробила за материал на платье. Для такого ухажера и попроще что-то сгодилось бы, — разочарованно промолвила мать. — Нина, ты же всем парням нравилась! А Дроботов, медалист, кого предпочёл?
- Никого. Он выбрал Москву. Едет поступать в Белокаменную. Очень мы, провинциалки, ему нужны.
- Порядочные девушки всегда ценились. К тому же, симпатичные, неглупые, прилежные.
- Да уж.
***
К маминому неудовольствию, кавалер зачастил в гости. Молодые поступили в Педагогический институт, единственное высшее учебное заведение в городе. Она — на биологический факультет, он — на физкультурный. Достигнув восемнадцати лет, обручились и поселились в доме, построенном еще до войны Нининым прадедушкой, погибшем на фронте. Хорошо сколоченный деревянный сруб беззаветно служил уже четвертому поколению. Строение о двух этажах. И проживали в нём бабушка Марфа, Зоя Филипповна, ну, и новоиспеченная пара.
Нина делала карьеру учёной дамы. По окончании института продолжила учёбу в аспирантуре и, успешно защитившись, осталась преподавать там же, подумывая о докторской диссертации. Рудольф вёл уроки физкультуры в школе, а после обеда подрабатывал - обучал детей плаванию. Возвращался домой затемно. Спустя десять лет совместной жизни, обзавелись автомобилем «Лада». В семье подрастали два мальчика. Время летело быстро. Ничего не предвещало каких-либо перемен - наоборот, чувствовалась стабильность во всём — в отношениях, в работе, в достатке.
Нине исполнилось тридцать лет. Она ощущала себя достигшей заоблачных высот и счастливым человеком. Новость, преподнесённая мужем, вызвала в её душе смятение.
- Папа с мамой и вся наша родня думают о переезде в Германию. Как ты на это смотришь?
- А зачем, Рудик? Что нам тут не хватает?
У неё закружилась голова, как тогда, в день окончания школы, когда одноклассник признался в любви. Пришло горькое осознание - над её налаженной и благополучной
жизнью зависла туча. Вот так, без каких-либо предвестников, на ровном месте, кто - то, не считаясь с ней, её мамой и бабушкой, решает их судьбу.
- Я, я не поеду, — залепетала она.
- Хорошо, можешь оставаться, — неожиданно заявил Рудольф.
И она впервые увидела в его глазах стальную пустоту. После этих слов он ушёл ночевать к родителям.
«О, Боже, я прожила с ним двенадцать лет и не подозревала, что он так жесток. Ради своей родни он готов бросить меня. Я для него - никто!», — подумала молодая женщина и отправилась к матери на кухню.
Когда Зоя Филипповна узнала о намерениях зятя, принялась выговаривать дочери, что, дескать, не за того она вышла замуж. Что не нравился он ей никогда. Ленив да нерадив. За все годы ни разу не выбил ковры, не вынес мусор, не отвёл и не забрал детей из сада. Нине отдаёт половину зарплаты, а по воскресеньям спит до обеда. И прока от такого нет и не будет. Здесь многое делает она, мать. А кто будет помогать им в Германии? Пусть катится...
Нина чувствовала себя оказавшейся между наковальней и молотом. С одной стороны мама, преданная и любимая. С другой стороны — муж, дорогой ей человек, в конце концов, отец её детей. Как разорваться? Что делать? Как быть?
Вечером следующего дня без приглашения заявилось всё семейство Шухмайстер — родители и сынок. Зоя Филипповна, увидев сватов, даже не улыбнулась.
- Зачем пожаловали? Уговаривать? — гневно спросила названных гостей.
- Да успокойся, милая, — как можно ласковее начал свёкор. - Мы же с добром к тебе.
- Добрее не бывает! — возмущенно ответила хозяйка дома. — Не отдам я вам Нину. Задумали ехать, скатертью дорога!
- Зоя, не надо так. Нина нам, как родная. Мы её в обиду не дадим. Ради детей всё затеяно. Какое будущее у твоих внуков? Квартиру невозможно получить либо купить. Учиться сейчас можно только за деньги. Твоя дочка и умная, и красивая, а на работе получает копейки. Рудольф вынужден в двух местах пахать, чтоб на плаву быть.
А там их ждёт и дом, и машина, и внуки получат хорошее образование, и отдыхать поедут в Италию или Грецию, Париж увидят. Зарплата выдаётся в твёрдой валюте — какую захотят технику купят. И приобрести всё можно в кредит. Они же и тебя пригласят. На самолёте за несклько часов в Неметчину доберёшься. А там и погуляешь, и в ресторанах ужинать будешь, и театры посетишь, музеи обойдешь. Все же пишут, что там сказка.
- Дед, три брата отца - полегли в войну. Они защищали Родину. А я соглашусь отдать внуков с дочкой извергам и убийцам?
- Ты непробиваемая. Для тебя это родина, а для нас, немцев, родина - Германия.
- Как можете такое говорить? Вы родились на этой земле. Предки ваши здесь похоронены. Вы - наши, свои.
- А ты разве не знаешь, что мы здесь чужие? Не знаешь? Да? Ну, правильно, об этом не пишут и не говорят. Деды наши, приехавшие в Россию при Екатерине, присягали на верность Российскому государству. И считали себя полноправными гражданами этой страны. Мои соплемеынники научили тогдашних крестьян удобрять землю навозом, орошать её, чтобы урожая стало больше.
Они привезли косу, плуг, деревянную молотилку, которые тогда почти не использовали на Руси. В Московии выращивали, в основном, рожь и пшеницу. Германцы расширили количество сельскохозяйственных культур. Они ввели картофель, умножили посевы льна, конопли, ячменя, овса, внедрили табак и другие культуры. Благодаря приезжим немцам, Поволжье стало плодородным и обжитым. До середины XVIII века там была пустыня. С земледельцами приехало много ремесленников. По фамилии легко узнать род занятий. Кёлер - угольщик, Мюллер - мельник, Кох - повар, Шмидт - кузнец, Крюгер - гончар, Шнайдер - портной. До 1915 года к немцам в России относились с уважением и почтением. Среди российских дипломатов половину составляли этнические немцы. Из двенадцати академиков - девять немецкого происхождения.
Немецкие имена встречались и среди деятелей искусства, культуры, науки, военачальников. Екатерина Вторая, мореплаватель и адмирал Крузенштерн, дипломат Берг, живописец Брюллов, публицист - революциоер Герцен, философ Струве, литератор Фонвизин, поэты Дельвиг и Кюхельбекер, друзья Пушкина, жена императора Николая Второго, белый генерал Врангель. Но с началом Первой Мировой Войны отношение к российским немцам изменилось. Крестьян - немцев лишили земель, офицеров разжаловали, в Москве начались погромы.
И только Октябрьская Революция остановила антигерманское настроение. В 1924 году образовали Автономную Республику немцев Поволжья. А в Великую Отечественную Войну опять начались гонения. Выселили нас с насиженных мест. Пришлось бросить всё: дома, имущество, хозяйство. В чём были, в том угнали нас в глубь страны. Полтора месяца везли в вагонах, предназначенных для скота. И выдавали на шестьдесят душ ведро воды и мешок фуража. На целый день. Заболело нас много, да и просто не доехало. На полустанках выходить на перрон не разрешалось. Выжить помогло то, что мы, немцы, держались вместе, поддерживали друг друга.
Я был тогда совсем маленький. Конечным пунктом назначения оказалась Сибирь. Отца забрали в трудовую армию, словно преступника. С какой ненавистью относились к нам представители других национальностей! Будто мы повинны в зверствах, чинимых захватчиками.
Сколько погибло немцев, тех, сопротивлявшихся гитлеровскому режиму, в самой Германии. Больше семидесяти тысяч человек. Вдумайся в эти цифры! Фюрера будто охранял сам дьявол. Мину подкладывали, она не срабатывала. Покушения готовили, и в последний момент всё срывалось. Немец - это не фашист, и фашист - это необязательно немец.
И фашизм как государственная политика зародился в Италии. В Германии нынче живут обыкновенные люди, славящиеся пунктуальностью, дисциплинированностью, законопослушанием. К концу войны страна тоже пострадала. Её нещадно бомбили англичане и американцы. Сбрасывали бомбы на гражданское население. От Дрездена ничего не осталось. Весь сгорел. И Берлину изрядно досталось. Города лежали в руинах. Представь себе, не было кому восстанавливать страну - мужское население выбито, остались женщины и дети. Весь мир откликнулся. Турки, итальянцы, балканцы и другие. Теперь Германия - самое богатое государство в Европе.
- Не имею ничего против вас. Дочка, замуж когда выходила, я на национальность зятя даже внимания не обратила. Мне всё равно. Но там, в Германии, никто ей не простит Победы. Наткнётся она на внука или внучку какого-то эсэсовца, и те отыграются на ней, русачке, по полной.
- Да, ну, глупости. Поменялись они, другое поколение выросло. Им стыдно за деяния своих отцов. В газете как-то писали, что организовалась молодежная группа, чьи родители воевали, и летом приезжает и помогает отстраивать дома.
После войны продолжились наши мытарства. Жили мы на поселении. Под комендатурой до 1957 года. Не слышала, что это такое? Каждый день ходили отмечаться всем семейством. От места проживания отходить можно было не более десяти километров. Нарушивших режим ждало двадцатилетнее тюремное заключение. Спасибо Аденауру, федеральному канцлеру Германии. В 1955 году он приехал в Москву наладить отношения с СССР.
И заступился за немцев. Военнопленных освободили и этапировали в Фатерланд, а нам, российским немцам, вернули свободу передвижения и, сняв ограничения, уравняли в правах со всеми остальными гражданами Союза. В 1959 году наша семья переехала из Сибири в этот город и начали жизнь с нуля.
- Я столько всего узнала про вас, немцев. Почему раньше ничего не рассказывали о себе?
- Мы принадлежим к нордической расе. А норды - люди гордые. Как я мог рассказывать об унижениях, которым подвергли целый народ, привнесший в эту страну прогресс? К сожалению, забыть о попрании человеческого достоинства невозможно.
Мне не дали выучиться, я окончил семь классов.
Много читаю, люблю историю, с удовольствием бы овладел какой-то профессией. Но образование для немцев сделали тогда недоступным. И вот проработал всю жизнь на вредном производстве комбината техизделий. Пенсию хорошую заработал, которая в девяносто втором году обесценилась. Страдал, горбатился, а под занавес - нищий. Поэтому хочу туда, где не буду знать дискриминации, и внуки мои будут полноценными вне зависимости от происхождения.
- Я понимаю ваши чувства. Но отъездом вы отнимаете у меня самое дорогое - внуков. Я же их вынянчила с пелёнок. Как я без них? Для кого и для чего я буду жить?
- Ладно, Зоя, подумай, время есть. Мы уходим. Спокойной ночи!
Попрощавшись, семейство Шухмайстер в полном составе покинуло дом.
***
В течение последующей недели Рудольф не появлялся и не звонил. Нина в ожидании извелась. С мамой она почти не контактировала - обменивались необходимыми в быту репликами. Шло молчаливое противостояние родственников. Одни наступали, другие оборонялись, а между ними, словно разменная монета - судьба Нины и её детей.
И Зоя Филипповна, и дочь надеялись, что победит в итоге любовь - Рудольф останется, не поедет с родителями на историческую родину. Иначе - один вариант хуже другого. Если он не согласится с доводами тёщи и уедет, то справится ли Нина одна с двумя пацанами? Материальная поддержка не заменит детям отца. Если они разведутся, то, согласно закону, один ребёнок останется с матерью, второй - с папой. А этот вариант самый дрянной - разлучить братьев, и только из-за неумения взрослых договориться. Нина ощущала себя ничего не значащей пешкой в жестокой игре.
Почему она, простой человек, оказалась втянутой в интригу, порождённую давними обидами родни мужа на несправедливую политику государства? Мама, скорее всего, права - потомки колонистов не забыли унижения и насилия, которым подверглись в прошлом веке. Память об этом жива и передаётся из уст в уста, взращивая не самые лучшие чувства в душе следующих поколений. Но они её, русскую, приняли в свой клан. Она защищена мужем - немцем и, в конце концов, фамилией. А как отнесутся к ней те, местные, чьи отцы погибли в России?
Если бы только погибли... Оставшиеся в живых попадали в плен, сущий ад. Об этом рассказывала дочка фельдшера, трудившегося в лагере для немецких военнопленных в городе Асбест. Жили те в бараках, донашивали совсем прохудившуюся форму, обувь - деревянные колодки. Работали в каменоломнях. Совсем отчаявшиеся в лютый мороз обливали ноги холодной водой - дабы те замёрзли. Гангрена с последующей ампутацией конечностей, непригодность к труду гарантировали этапирование домой, в Германию.
А ведь они, пленные, в прошлом мирные жители, работавшие пекарями, водителями трамваев, плотниками, оказались заложниками политики сумасшедшего ефрейтора, задумавшего изменить мир. В 1945 году война окончилась. Но пленённые ещё долгие и долгие годы восстанавливали разрушенный СССР, не имея понятия, когда их освободят. И только в 1957 году завершилась Одиссея солдат Вермахта. А на Родине по возвращении их не ждали лавры победителей...
Каково ей, потомку вершителей судеб немцев как интернированных, так и российских, придётся на их земле? Земле побежденных, земле когда-то униженных её сородичами? Разве можно упрекать мать в её противлению отъезду дочери в страну бывшего врага? Враг - это надолго. Враг не способен превратиться в друга. Да, можно соблюдать нейтралитет, улыбаться, если так сегодня принято в обществе. Но что делать с душой, не способной простить? Как полюбить того, кто принудил его народ стать на колени?
Не выдержав столь длительной разлуки, Нина позвонила супругу. Тот обрадовался.
- Уговорила маму? - первое, что спросил муж.
- Ещё нет. Если бы ты знал, как мне тяжело. Возвращайся!
Рудольф вернулся. Завидев его, у Нины защемило сердце. "Может, действительно, ему будет лучше там, на родине предков? А мы любим друг друга. Жена обязана следовать за мужем, подобно нитке за иголкой. Декабристки явили миру пример беззаветной преданности любимым.
А я?" - подумалось ей и она отправилась к маме.
- Дочка, я бы слова не сказала, если бы речь шла о другой стране - к примеру, Финляндии или Польше. Но боюсь за тебя. Мягкая ты, не выносливая. А они - жестокие, очень жестокие. Такую бойню устроили.
- Мама, тех уже нет. Немцы - высоко культурный народ. Бах, Шуберт, Бетховен, Эйнштейн, Кох - всех не перечислишь. Музыкой, открытиями, достижениями они сделали мир прекраснее, интереснее, совершеннее. Ну, да, выродки есть везде. И у нас их что ли меньше? Сколько их, талантливейших, погибло в тридцать седьмом, да и после войны. Подпиши, мама, что ты меня отпускаешь.
Зоя Филипповна плакала, охала, причитала, стараясь вразумить дочку не совершать опрометчивого поступка. Но, в итоге, сдалась и наутро в присутствии нотариуса подписала соглашение на выезд дочери в Германию.
***
"Мамуля, страна Гёте, Ремарка и Марлен Дитрих превзошла мои ожидания. Ты не представляешь, насколько вежливы и культурны люди! А как улыбчивы!
Порядок и чистота изумляют. Всё говорит о сознательности и воспитании, - писала Нина, едва ступив ногой на землю тевтонцев. - В магазинах всё есть - и вещи, и еда. Городской транспорт ходит по расписанию. Многие ездят на велосипедах. Считается, что для здоровья полезно. Спортивные залы на каждом шагу. Ребята посещают школу и уже нахватались немецких слов. Кстати, Германия - страна эмигрантов, и двадцать процентов жителей составляют выходцы из других стран. Поэтому у ребят в классах также немало иностранцев - корейцев, болгар, румын, поляков, китайцев и других. Все предельно дружелюбны. Через пару недель мы с Рудольфом приступаем к изучению немецкого языка на курсах. После экзаменов займёмся поиском работы".
"Доченька, прямо от сердца отлегло, что вас не обижают, что вы довольны", - отвечала Зоя Филипповна.
"Мамочка, как красиво на Западе в преддверии Рождества! В каждом окне по вечерам загораются маленькие лампочки. Есть поверье, что ночью летающих ангелочков может привлечь свет, и они заглянут в дом. В центре города установлена огромная ёлка, украшенная гирляндами. Повсюду - разноцветная иллюминация, играет живая музыка. А в многочисленных ларьках продаются сувениры, конфеты и горячий глитвейн. Непередаваемое ощущение всеобщего веселья".
"Доченька, не забывай Родину! Как бы ни было хорошо на чужбине, не предавай своё. Ведь у нас тоже есть, что вспомнить! Разве городские праздники были хуже - с подарками, утренниками, концертами? Разве мы не веселились? Не отказывайся так легко от того, чем жила в детстве".
"Мамочка, я супруга немца, и мои дети - немцы. Это значит, что я должна почитать их культуру. И поэтому новая страна обитания для меня вовсе не чужая. Мне тут нравится. Огромный контраст в пользу Запада! Почему у нас дороги разбиты, подъезды грязные и много нищих? Тут нет хамства! Восхищает поведение местных - не принято скандалить. Представляешь? В лагере для переселенцев мы подружились с тремя семьями. Все нашего возраста. У них тоже дети. Вместе проводим досуг. Одна семья из Казахстана, другая - из Киргизии, третья из Узбекистана. Так что мы не скучаем".
"Да, Нина, оторвалась ты от меня. Тебе было четыре года, когда твой отец скончался от полученной на работе травмы. Мне в тот момент исполнилось двадцать три. Замуж более не выходила, хотя желающие случались. Но я так над тобой тряслась, моя доченька, что не допускала мысли - кто-то чужой может тебя обидеть. Поэтому отказывала женихам. Для меня главным человеком в жизни стала ты. Ну, когда народились, - и мои внуки. Я просыпалась ни свет, ни заря, готовила завтрак, чтобы к вашему пробуждению всё уже было на столе - и каша, и блинчики, и чай с вареньем. Всегда подрабатывала, где могла. А теперь ноги домой не несут. Пусто. Ни детского смеха, ни беготни, полнейшая тишина. Баба Марфа совсем не видит, свет не включает. Сидит, бывает, в темноте и ждёт меня. А ведь недавно она и в огороде копалась, и соленья делала, и в хозяйстве помогала. Без тебя, Нина, как после урагана".
"Мамочка, не знала я ничего. У Рудика в Германии будто крылья расправились. Из-за гонений в прошлом, его родители всё время наказывали ему молчать, не общаться ни с кем - стукачества и ареста боялись. Да и не верили, что всё плохое не повторится - опять объявят их врагами народа. Дети рабов априори не могут родиться с ощущением внутренней свободы, так необходимым каждому. Он рос замкнутым и неразговорчивым. На уроках тушевался, не мог правильно отвечать. Поэтому и учился плохо. И только занятия спортом понемногу начали вселять в него уверенность".
***
"Ниночка, уже почти год миновал. Я хотела бы к вам приехать. Не терпится обнять внуков, прижать к себе, расцеловать. Мечтаю тебя увидеть!"
"Пока это невозможно. Мы учим язык. А это значит, что дохода нет. Нам государство помогает. Но, чтобы кого-то пригласить, необходимо работать и иметь внушительную сумму на счету. То есть, показать, что платёжеспособные. Наберись терпения, мы окончим курсы, найдём работу и сразу пригласим тебя в гости".
"Ты меня, дочь, убила. С первого дня вашего отъезда хочу с вами встретиться. Я же ваша мать и бабушка! Неужели существуют такие жестокие законы?"
"Мама, в каждой стране свои правила. Нам остаётся подчиняться".
"Нина, я узнала, можно по туристической путёвке приехать в ваш город, остановиться в гостинице. Правда, выйдет дорого. А что делать? Я не в силах выдержать разлуку. Не могу так долго не видеть своих детей".
"Мама, я прошу тебя - без самодеятельности. Заняты мы с утра до вечера. Учим язык. Это нелегко. К занятиям надо готовиться несколько часов. Своим приездом ты собьёшь нам график. Экзамен очень серьёзный. И просто некогда заниматься посторонними делами. Не обижайся".
"Хорошо, понятно. Я вам больше не нужна. Мне в вашей жизни места нет. Будьте счастливы!"
"Не предполагала, мама, что ты эгоистка. Думаешь только о себе!"
***
Отношения с матерью стали напряжёнными. Нина писала редко и коротко. Зоя Филипповна отвечала. Но перешла на язык общих, ничего не значащих, фраз. Самое главным в их переписке являлось не отношение друг к другу, а информация - все живы и здоровы.
Нина, окончив языковые курсы, наткнулась на препятствие, сродни подводному айсбергу. Поиски работы, заключающиеся в рассылке своего резюме по научным центрам, закончились фиаско. Ни одно письмо не осталось безответным. Но вердикт звучал одинаково: "Спасибо за проявленный интерес к нашему учреждению. Но, к сожалению, вакансий пока нет".
Вежливость, от которой стыла кровь. Девушка ощутила себя брошенной в пучину океана. Обиднее всего, что другие, без учёных степеней, запросто находили себе работу. Ведь она-то не сомневалась, что её знания будут здесь востребованы. Но действительность оказалась иной.
В агентстве по трудоустройству развели руками - дескать, запросов на её профессию в их ведомстве нет. А работать надо. Предложили кратковременные курсы медсестёр. Чиновник успокоил: "Будете работать медиком и параллельно искать должность, отвечающую вашим интересам".
В конце концов, не так и важно, как ты зарабатываешь деньги - главное, что они обеспечивают достойную жизнь. Нина смирилась с перспективой освоить новую профессию. Любая работа нужна.
Когда Зоя Филипповна из письма дочери узнала, что той предстоит учиться заново, на медсестру, она расстроилась.
"А ты им сказала, что ты кандидат наук? Ты показала документы?"
"Мама, здесь дипломированные специалисты ищут работу самостоятельно. А биржа труда помогает безработным. Выбор невелик. Посылают рабочими на конвейер, уборщиками или учиться на курсы поваров, водителей, кассиров. Медсестра - это ещё хорошо!"
"Нина, а что говорить, если будут спрашивать, как вы устроились, где трудитесь?"
"Мама, а ты обязана отчитываться?"
"Так я живу среди людей. Им же интересно".
"Мне совершенно всё равно, что они подумают. Говори, что хочешь!"
"Какая ты, доча, стала грубая!"
"Любой, мама, будет таким! Думаешь, легко - оказаться в чужой стране без языка, незнания обычаев, законов? Была бы я помоложе. А таким, как я, уже трудно запоминать. Честно говоря, обращенную ко мне речь не воспринимаю. Правила выучила, а словарный запас куцый, ответить не могу. Не дался мне немецкий. Поэтому срываюсь. Извини!"
***
Курсы окончены. Нине предложили работу в доме престарелых. Началась другая жизнь - в старинном особняке, где доживают век почти или полностью недееспособные. О, нет, они вовсе не одиноки. У большинства есть дети. Но на Западе не принято обременять себя заботой о старшем поколении.
Работа, на самом деле, мало что имела общего с медсестринской. Сводилась она исключительно к уходу за обитателями заведения - привести в божеский вид: умыть, причесать, накормить, убрать в палате и вывезти на каталке в близлежащую лесопосадку - подышать свежим воздухом. Старички, на первый взгляд, доброжелательные, все, как один, норовили с ней поговорить - рассказать о жизни. Нина добросовестно выслушивала истории. Но, спустя пару-тройку недель, она стала избегать откровений, потому, как люди повторялись. Однажды не выдержав, оборвала престарелую даму, чьи байки без вариаций переговаривались изо дня на день:
"Извините, вы пятый раз говорите одно и то же!"
"Так я же тебе напоминаю, чтобы ты не забыла!"
"Я бы хотела что-то другое услышать".
Синьора обиделась и потребовала замены помощницы. Желание клиентки удовлетворили, а Нину лишили премиальных.
По истечении трёх лет пребывания на Западе, семейство Шухмайстер пригласили Зою Филипповну в гости.
***
Долго ли коротко ли, но после нескольких пересадок Зоя Филипповна приземлилась на родине Великого Реформатора Мартина Лютера. В аэропорту её встречали дочь с мужем. После горячих объятий мама с дочкой, прижавшись друг к дружке и расположившись на заднем сиденье автомобиля, взахлёб рыдали. Зять, пытаясь успокоить разволновавшихся, то и дело призывал хоть одним глазком посмотреть в окно. Но где там! С чувствами справиться те не могли.
Бабушка, тёща и мать - в одном лице - впервые оказалась за границей. Как и многих туристов, её поразили ухоженность газонов, зданий, остановок. Она не видела обшарпанных фасадов домов. Входные двери и подъезды тоже содержались в идеальной чистоте.
Нина взяла недельный отпуск, чтобы показать во всей красе местные достопримечательности. Скромной труженице из российской глубинки нравилось абсолютно всё - и квартира дочери, и мебель, и еда, которой её щедро потчевали, и изобилие магазинов.
- Действительно, сказка! - каждый раз при виде чего-то нового восклицала Зоя Филипповна.
***
Через несколько дней мама с дочкой отправились в Зальцбург.
- А тут ещё краше! - всплеснула руками мама, пройдясь по улицам. Нина предложила ознакомиться с личностями, прославившими австрийский город.
Они приблизились к четырехэтажному зданию, перед коим экскурсовод группе туристов рассказывал о Моцарте. Да, великий композитор Амодей родился тут во второй половине XVIII века. Его имя окутано мифами и легендами. Сейчас уже трудно разобраться, где правда, а где вымысел. Моцарт - это визитная карточка Зальцбурга - в каждом магазине продаются товары с портретом известного сочинителя - будь то наборы шоколадных конфет, украшения или посуда.
Следующая знаменитость вселенского масштаба - швейцарский алхимик Парацельс, живший в Зальцбурге в XVI веке. Непревзойдённый мистификатор утверждал, что умеет выращивать драгоценные камни, получать золото и обладает
элексиром, излечивающим безнадёжно заболевших. Парацельс, объездив много стран, приумножил знания, полученные на медицинском факультете университета Базеля. Под конец жизни, по приглашению одного архиепископа, он приехал в Зальцбург.
Оказавшись на голову выше местных оракулов, он составил им конкуренцию. В сорок семь лет он, умирая от отравления конкурентами-завистниками, просит слугу вылить в реку содержимое одного флакона. Как только пузырьковая жидкость смешалась с водой, река моментально засверкала и с тех пор на дне Зальцах находят золотой песок.
В чем всё-таки заслуга Парацельса? Его считают праотцом современной фармакологии. В Средние века болезнь увязывали с нарушением в организме баланса стихий - воды, земли, огня и воздуха. Когда одного из перечисленных элементов становится больше, человек заболевает. Лечили кровопусканием, клизмами, пиявками, теплом, холодом, молитвами, заклинаниями.
Парацельс же, смело опровергнув учения Галена и Гиппократа, создаёт теорию о происхождении болезни по причине расстройства химических процессов. Он считал, что пользу человеку могут принести вещества, полученные химическим путём. Эскулап в качестве лекарств впервые применил сурьму, ртуть, свинец и золото. А травы рекомендовал только в виде настоев, отваров и смесей.
Многие рецепты, применяемые ученым, потерялись. А ведь ему удавалось лечить и слоновость, и психозы, и чуму. Целитель утверждал, что «всё яд и всё лекарство, вопрос лишь в дозе». Он пропагандирует естественные средства лечения: свежий воздух, покой, диету и целебные минеральные воды.
- Ладно,давай развеемся на пароходе. Хочешь? - спросила Нина, видя, что маму утомили рассказы о тех, о ком ей никогда не приходилось доселе слышать.
- Да мне всё интересно. Я ведь ничего не видела, нигде не бывала.
Мама с дочкой, прокатившись с ветерком по речке и выйдя на конечной остановке-пристани, решили подняться к истокам Зальцах. Дорога, вернее, тропинка, пролегала вдоль края высокого обрыва. Судоходная река, довольно широкая в центре города, сужалась по мере приближения к её началу. Зоя Филипповна любовалась пейзажем - высокими скалами, уходящими снежными пиками в небо, водной безмятежной гладью, мостиками, то и дело перехватывающими, будто тесёмками, русло и связывающими каменистые берега. Наконец, одолев продолжительный маршрут, они очутились на поляне, куда ручьями стекала тающая в горах вода.
- Вот начало реки! - торжественно провозгласила Нина.
Так как мамина жизнь проходила за швейной машиной в вынужденной позе, да и образ жизни вёлся малоподвижный, дочери хотелось прогулкой расшевелить и взбодрить родительницу. Постояв немного у подножия альпийского пригорья,
женщины, неспеша, двинулись назад. Вскоре, отойдя от прибрежной зоны, путешественницы очутились на окраине города. Маленькие домишки старой постройки соседствовали с монолитными современными высотками, первые этажи которых занимали магазины, парикмахерские, туристические агентства. На пути следования они увидели ресторан. Перед входом стоял нарядно одетый швейцар, приглашающий отведать итальянскую кухню.
- Мамочка, время-то обеденное. Идём?
Работник заведения, галантно распахнув перед гостьями дверь, препроводил их вовнутрь. Усадив за столик и вручив каждой папку с меню, поспешно удалился. К счастью, названия блюд сопровождались цветными картинками, поэтому не составляло труда определиться с выбором. Появившейся вскоре перед ними молоденькой официантке заказали рыбу, овощи и томатный сок. Через некоторое время та вернулась с удивительно большими - величиной с ладонь - половинками ракушек.
- Наш ресторан вас угощает! Это запечённые устрицы под белым соусом, - пояснила официантка.- Приятного аппетита!
Зоя Филипповна, распробовав незнакомое яство, осталась довольна.
Спустя непродолжительное время, принесли огромное блюдо с цельной рыбой, обложенной лангустами.
- Морепродукты привезли утром из Италии. Их добывают в Средиземном море. Ешьте на здоровье. Вы из России?
Женщины в ответ закивали.
- Тогда вам нужен хлеб. Ведь русские едят с ним всё!
На столе, как по щучьему велению, появились миниатюрные пушистые булочки. Зоя Филипповна с тревогой в голосе заявила, что рыбы много, на человек шесть, и им такое количество не одолеть.
Но, начав её есть, с изумлением отметила, что мякоть совершенно невесомая, а румяная корочка тоненькая и нежирная. Ракообразные также пришлись по вкусу, и к концу трапезы остался лишь рыбий хребет, напоминающий остов разрушенного бурей корабля, да горка панцирных ошметок.
Выписали счёт. Нина расплатилась купюрой достоинством в пятьдесят евро. Без сдачи. На прощанье официант преподнёс две крохотные рюмочки с миндальным ликёром.
- Это в подарок!
Когда они покинули таверну, Зоя Филипповна принялась выговаривать: "Вот аферисты! За что такие деньги? Целых пятьдесят евро! Да я за эти деньги могу прожить четыре месяца. Что мы ели? Всего лишь рыбу. Подумаешь, ну, привезли её откуда-то. Да у нас рыбы завались! Кошки едят! Сколько рек да озёр. И щука, и налим, и стерлядь, и окунь, и лещ! А раков я что ли не видела? Поели, называется..."
- Мама, да, можно растянуть пятьдесят евро надолго. Но ты, к примеру, вспомнишь, что ты ела в субботу утром две недели назад?
- А почему я это должна держать в голове? У меня других забот нет? - горячилась женщина.
- Приблизительно, что?
- Наверное, чай. Может быть, кашу. Или яйца варёные.
- Хорошо. А в обед что?
- Нина, как я могу помнить? Щи или суп.
- А вечером?
- Не помню.
- Вот пройдёт десять лет, и этот обед со всеми подробностями ты будешь помнить. Уяснила в чём разница? Деньги заработаются. А приятные впечатления не забываются.
- Конечно, запоминаются! Ещё бы! Ведь за пятьдесят евро я купила бы две пары тёплых сапог.
Вернувшись в центр города, путешественницы, в целях приобретения сувениров, принялись обходить бутики, коих на старинных улочках немерено. Зоя Филипповна пожелала всем знакомым привезти хоть какую - нибудь мелочёвку, дабы засвидетельствовать к ним уважение и почтение. Она рассказала Нине о сотруднице, побывавшей в туристической поездке в Венгрии и привезшей оттуда небольшие подарки для всего коллектива ателье. Сколько было радости от, казалось бы, копеечной ерундовины - магнитиков на холодильник, брусков мыла, футляров для очков, помадных тюбиков, кошельков и носовых платочков.
Зое Филипповне приглянулись шоколадки, миниатюрные бутылочки с ликёром, пакетики с ванильным сахаром, корицей, чёрным перцем, упаковки с чаем. Она представила себе лица коллег в момент, когда это всё будет им подарено. Буквально на выходе торговой улицы, под конец, они зашли в магазин, напоминающий отдел детского мира, где на полках в большом количестве экспонировались куклы. От разнообразия женщины растерялись. Блондинки, шатенки и брюнетки с длинными и коротким волосами, прикрытыми шляпками, облачённые в шёлковые, парчовые, атласные платья, отороченные кружевами,рюшами, мехом, перьями, в лакированных туфельках, с сумочками под цвет одежды. Некоторые держали скрипку, флейту или аккордеон. Все эти маленькие дамы походили на живых - настолько мастерски они были изготовлены. Зоя Филипповна взяла в руки одну из неодушевлённых фигурок и, как заправская швея, первым делом, вывернув одёжку наизнанку, посмотрела на загибы. Как ни были прекрасны костюмы, ей не верилось, что изнутри они могут быть аккуратно обработаны. Увиденное потрясло её воображение - швы обмётаны самым тщательным образом. Бывалая портниха восхитилась даже не столько красотой игрушек, сколько высоким мастерством изготовления. Одобрительно покачав головой, она заметила:"Сшито, как на людей! Эх, времена! Я-то, родившаяся после войны, играла с деревянной да тряпичной самодельными куклами. Ты - с пупсами из пластмассы с намалёванными глазами и волосами. Шили на них одёжку сами. Вот дети тут счастливые! Такую прелесть видят!"
Они дошли до гостиницы, где им предстояло заночевать. Нина, подведя маму к двери номера, оставила её под предлогом необходимости сбегать в близлежащую лавку за булочками и йогуртом - им на ужин.
Через некоторое время она вернулась. В пакете, кроме еды, лежали две коробки - в одной кукла, в другой - музыкальная карусель, при заводе коей приходили в движение под сопровождение приятной мелодии ярко раскрашенные лошадки. Увидев безделушки, Зоя Филипповна оторопела.
- Это тебе подарок, мама!
- А я, что, маленькая? Зачем мне?
- Сейчас в моде не статуэтки, а игрушки. Это всё ручная работа. Поставишь их около швейной машинки и будешь вспоминать этот прекрасный город.
К вечеру следующего дня они, полные непередаваемых впечатлений от поездки, вернулись в Германию. Зоя Филипповна поделилась увиденным с зятем. Рудольф, выслушав тирады, спросил:
- Вы теперь не осуждаете наш отъезд?
- Да что ты! Я даже не представляла, что на земле есть такие места!
***
Нина с вечера предупредила мать - в понедельник её и Рудольфа целый день не будет дома. В холодильнике есть сосиски, масло, творог, овощи - фрукты. Она, если захочет, может выйти и погулять в округе или же остаться - смотреть телевизор.
Зоя Филипповна после турне в Австрию легко уснула. Но среди ночи проснулась от шума - кто-то ходил по квартире. Она заглянула в коридор и увидела тонкую полоску света под дверью в кухню. "Наверное, что-то случилось",- подумала мать.
Увидев Нину, Зоя Филипповна обеспокоенно спросила:
- Доченька, тебе плохо?
- Что ты, мамулечка. Все нормально. Я на работу собираюсь.
- Какая такая работа ночью?
- Мама, уже четыре утра. Я должна выйти через полчаса. До остановки трамвая дорога занимает двадцать пять минут. Ехать минут тридцать. Потом идти ещё минут десять. Переодеться надо. А без пятнадцати шесть начинается рабочий день.
- А как ты будешь добираться в такую темень? На тебя напасть могут, ограбить.
- Кто?
- Как кто? Хулиганы, бандиты.
- Тут таких нет.
- И что, Рудик тебя не провожает?
- Зачем, я сама. Он тоже скоро встанет и поедет на свой объект.
- Нина, мне такой расклад не нравится. Ты в России на семинары шла к десяти. Раньше восьми утра не вставала. А тут в четыре должна уже быть на ногах. Это не дело. Зачем на такую каторгу устроилась?
- Работа, мама, у меня замечательная. А к утренней смене я привыкла.
***
Зоя Филипповна, оставшись на хозяйстве, решила пропылесосить ковровое покрытие, коим был устлан пол. Ей понравилось, как Нине легко и быстро при помощи агрегата на колесиках буквально за считанные минуты удавалось навести чистоту. Но включить устройство не смогла. Хотя кнопки сопровождались значками, женщина не разобралась. То же самое произошло и с электрической плитой. Дальше по списку шёл телевизор. Пульт, оказавшийся в руках Зои Филипповны, также являл собой загадку с множеством неизвестных. Она ощутила себя пришелицей из средневековья.
Не найдя себе применения в квартире, гостья из России вышла на улицу. Зная, что недалеко есть парк, направилась туда. Вскоре перед её взором предстали могучие дубы с ветвистыми кронами, стройные голубые ели, плачущие, словно кающиеся, низкорослые ивы со свисающими ветвями. Зелёный оазис вдоль и поперек рассекали пешеходные дорожки со скамейками, присев на одну из которых, она с интересом принялась разглядывать окружающих.
"Так, стало быть, сегодня понедельник, молодые на работе, детвора в садиках, а по улице ходят, в основном, пенсионеры. Дамы, большей частью, волосы не красят - седые, коротко стриженные, перманентно завитые. Джентльмены преклонных лет одеты скромно и аккуратно. Одежда не яркая, классического покроя - строгая, без излишеств. Обувь удобная. Поголовно в очках. Кому трудно самостоятельно ходить передвигаются с помощью тележек, наподобие тех, что используются в супермаркетах. Одни играют на лужайке в гольф, другие а бадминтон, третьи в шахматы или читают газеты. Многие прогуливались с собаками.
"Когда я ещё так отдыхала? Ни часу без работы. А тут столько дней бью в баклуши. Чтоб я когда - нибудь так бездельничала!" - раздосадованно подумала Зоя Филипповна и, резко встав, покинула зону отдыха. Она вышла на пешеходную улицу и, идя по ней, стала рассматривать витрины - с обувью, платьями, украшениями и продуктами. За стеклом небольших кафе она видела находящихся внутри пожилых людей, сидящих за столиками. Они пили и ели.
Прогулявшись, она вернулась в квартиру. Перекусив сыром, колбасой и огурцами - тем, что обнаружила в холодильнике, Зоя Филипповна принялась ждать дочку.
Нина появилась к вечеру, почти одновременно с мужем. Быстро накрыли стол. Залитый кипятком желтоватый порошок тотчас превратился в ароматный грибной бульон. Пока ели первое, на сковороде поджаривались колбаски. К ним - консервированные салат из сиреневой капусты и фасоль. Запивали еду газированной водой. На десерт угощались грушами и орешками.
- Давайте я назавтра борщ сварю,- предложила Зоя Филипповна.
- Мама, какой борщ? У нас не принято есть борщи. Полный шкаф супов - какой хочешь. Чечевичный, гороховой, куриный, говяжий.
- Я не могу сидеть без дела. Покажи, как включить пылесос, стиральную машину и плиту.
- Мама, пылесос водный, его надо специально заправлять. И мы каждый день им не пользуемся. Затратно. Стираем тогда, когда накопится много нечистого. Посуду моем раз в три - четыре дня в посудомоечной машине. Экономим воду и электричество. Варить ничего не надо. Мы покупаем полуфабрикаты. Я покажу, как управлять пультом, и ты будешь смотреть телевизор. Правда, русских каналов нет.
- А книги есть на русском?
- Конечно, нет.
"О, Боже! Мне предстоит здесь быть ещё целых две недели! Я от ничегонеделания сойду с ума. Зачем я, старая дура, приехала сюда аж на двадцать один день? Ну, увиделась с дочкой и зятем, с внуками встретилась. Они же заняты, им не до меня. И буду я это всё время одна - одинёшенька. И вся моя радость - вечерняя трапеза". Зою Филипповну расстроила мысль о предстоящем тягомотном отдыхе.
"Взяла бы лучше путёвку в санаторий, да суставы бы там подлечила", - с грустью подумала она.
Зоя Филипповна свой первый в жизни заграничный вояж перенесла с трудом. Она нашла себе занятие по вкусу - плетение накидок. По её просьбе Нина купила нитки, а родительница, дабы скоротать время, мастерила.
В субботу, что была нерабочей, Нина с Рудольфом до обеда отсыпались. Поднявшись, выглядели заторможенными. Только к вечеру оживившись, поехали в "Метро" делать покупки на следующую неделю. В воскресенье отправились за город на водопад. Нина по дороге рассказывала о битвах княжеств, приведших к образованию республики, знакомила с местными традициями и обычаями. Зоя Филипповна, боясь что-либо исказить, с особой тщательностью записывала информацию в блокнотик с тем, чтобы по возвращении в родные пенаты рассказать всё услышанное и увиденное знакомым.
***
Наступила долгожданная пятница - канун отъезда. Нина расписала до минуты весь день. Рудольфу вменялось в обязанность забрать в половине третьего маму, затем в три часа и пятнадцать минут подъехать за Ниной. А потом всем отправиться в загородный торговый центр - докупить сувениры и поужинать.
Знал бы Рудольф наперёд, чем может обернуться для всех, на первый взгляд, небольшая оплошность! В тот день он отпросился у бригадира пораньше и явился домой в час. Тёща, завидев родственника, тут же, переодевшись в нарядное платье и накрасив губы, во всей красе, выйдя в зал, оповестила того, что готова и можно ехать. Рудольф опешил.
- Мамаша, ещё битых два с лишним часа. Жена на работе. Она заканчивает смену в три.
- Сынок,- взмолилась тёща. - Мне надоело тут сидеть. Я две недели, как в клетке. Умоляю тебя, поедем, я там хоть погуляю. Здесь исходила всё вдоль и поперёк. Каждый уголок изучила. Настрадалась моя душа. Не в радость мне эта поездка.
Рулольф не осмелился перечить женщине. Ей - то, сердешной, явно невдомёк, что в этой стране парковки автомобилей платные и им светит часа полтора находиться на стоянке под палящим солнцем.
***
Подъехали к двухэтажному старинному замку в стиле барокко, огороженному чугунным кружевным забором. Строение утопало в зелени.
- Ваша дочка работает здесь, - торжественно провозгласил зять и, надвинув козырек бейсболки на глаза, откинулся на сиденье, дав понять, что будет дремать.
Зоя Филипповна обошла здание несколько раз. Присесть было негде. Она вернулась в машину. Зять посапывал. Её внимание привлекла работница, облачённая в голубой комбинезон, маску, перчатки, моющая ступени перед входом в пансион. Спустя какое-то время, показалась ещё одна сотрудница, по-видимому, начальница. Она прошлась салфеткой по плитам и что-то стала выговаривать убирающей. Та, покорно выслушав, скрылась с ведром и шваброй внутри здания и, через некоторое время появившись, вновь принялась драить лестницу.
Зять, уже проснувшись, сказал:
- Это фрау Волке. Она почему-то Нину не любит. Видели, как к ней придирается? «Волке» переводится как «туча».
Зоя Филипповна онемела.
- А причём тут Нина?
- Вот именно! Не при чём. Чтобы Нина ни делала, она всегда недовольна. А Вы, что, дочу свою не признали? Та в голубом - Нина!
- Что, что ты сказал? Нина - уборщица?
- Зачем прямо так? В её обязанности входит и уборка помещений, и территории.
- Вы же мне писали, что она училась на медсестру.
- Так и есть. Помощница - сестра.
- Так какая медсестра будет мыть полы? Для этого есть санитарки.
- В этом государстве пол моют сёстры. А санитарок нет. Люди рады хоть - какой работе. Тем более, если она неплохо оплачивается.
Зоя Филипповна, услышав пояснительный ответ, словно ошпаренная, выскочив из салона, подбежала к зятю и принялась его лупцевать, приговаривая: "Подлец! Мерзавец! Душегуб!Что ты сотворил с моей дочкой?"
Рудольф, опешив от неожиданности, только и сделал, что, скрестив руки, прикрыл ими лицо. Но преграда не защитила мужчину от жёстких ударов кулаками, и уже через несколько секунд из носа избиваемого фонтаном хлынула кровь. Находящиеся поблизости двое мужчин бросились на подмогу.
С большим трудом им удалось разнять сцепившуюся парочку. Один из спасителей, достав из аптечки необходимые материалы, помог Рудольфу остановить кровотечение. Другой удерживал разъярённую Зою Филипповну, намеревавшуюся продолжить экзекуцию, прерванную незнакомцами.
При этом первому не терпелось вызвать скорую помощь и полицейский наряд. Ведь тут явное нападение на человека с причинением ущерба здоровью. В данном случае значения не имело - кто на кого напал - ведь тёща - лицо приглашенное, и ответственность полностью лежит на стороне семьи Шухмайстер. Извиняясь, он уговорил их никого не звать - ведь они родственники и могут сами уладить конфликт. Но немцы, люди, почитающие законы, принялись объяснять, что никому на территории Германии не разрешено не то, что наносить телесные повреждения, прикасаться к другому запрещено - будь он твой ребёнок или ближайший родственник. А нарушившего правила жестоко наказывают. Гостья из России этого не знала.
Пока суть да дело, из здания вышла Нина. Рудольф ей посигналил. Она, улыбаясь, приблизилась к машине. Увидев насупившуюся Зою Филипповну, стоящую на приличном расстоянии от автомобиля, двух бюргеров, мужа в испачканной рубашке, она с внезапно подкатившей тревогой спросила:
- Что происходит?
Рудольф промолчал. А вот эти двое начали вводить её в курс случившегося.
- Дама напала на водителя. Она так громко кричала и так сильно его избивала, что мы не могли не вмешаться. А он, молодец, держался. Потому как, если бы он её оттолкнул, она бы ударилась о бордюр, - при этом рассказывающий указал на каменное обрамление клумбы, находящейся в метре от автомобиля. - И случилось бы непоправимое. Мы должны сообщить, куда надо. Ведь хулиганка представляет опасность для окружающих.
Нина, поблагодарив мужчин за содействие и отказавшись от их дальнейшего участия в инциденте, распрощалась с ними.
Она подошла к маме.
- Что за концерт ты устроила?
- Всю жизнь я старалась, чтобы моя дочка была самой лучшей, самой красивой. Привела лодыря в дом, а ему восемнадцать только исполнилось, как и тебе. И зажил он на моём обеспечении. Его родители хоть копейку дали? Я вас одевала, обувала, кормила. Потом внуки пошли. Тоже посадили их на мою голову. Уже четыре иждивенца. Хоть рубль я от вас видела? Затащил тебя на чужбину. Спит до восьми, а жена вынуждена в четыре утра вставать и топать в кромешной тьме на работу. Это называется муж? И согласен, чтобы ты бегала тут со шваброй! И за кем ты убираешь? Среди твоих есть подопечные мужского пола? Ты их спрашивала, что они делали в сорок первом году? Они же нашу страну грабили и людей убивали! Поздравляю тебя с благородной работой! Как такое мне пережить?
- Мама, спасибо, что ты нас поддерживала в ту пору. Теперь мы уже тебе будем помогать. Смотри, за три года мы заимели: телевизор, холодильник, микроволновку, пылесос, легковую машину. И вещи, заметь, все новые. Да, мы будем не один год выплачивать приобретённое. Взято всё в кредит. Но в России пришлось бы на всё это копить, экономя на мелочах. Я уезжала из России в тридцатидвухлетнем возрасте. Чем обладали? Дребезжащим холодильником"Зил", стиральной машиной без центрифуги, черно-белым телевизором, автомобилем "Жигули". А в доме ванной не было, только летний душ во дворе, носили воду из колодца, газ привозной в баллонах, печку топили углём. Ох, хочется забыть нищету. Достаточно с меня. И ты, мама, неблагодарная. Рудик меня вывез в цивилизованную страну. Если бы не он, я бы прозябала там, не увидев Парижа, Рима, Лондона. А сейчас мне всё это доступно. А поездка в Австрию знаешь во что обошлась? Начнём с того, что я взяла неделю за свой счёт. Это минимум четыреста евро. К этому добавь стоимость проезда в обе стороны, ночь в отеле, еду и прочие расходы. Ты погуляла на наши с Рудиком деньги. И он плохой. Ты посмела его попрекнуть и ударить.
Ладно, мы едем в торговый центр, купим, что тебе ещё хочется, поужинаем. Там на последнем этаже есть кафе с фонтаном и аквариумом. Тебе понравится.
- Я никуда не поеду. Мне ничего не надо. Ты и он - два сапога пара. Мозгов своих нет. Купилась за вещички. Упрекаешь, что всё плохое у нас было. А ты одна попробуй четырёх поднять.
***
После словесных баталий Зою Филипповну невозможно было уговорить изменить решение. Они поехали домой. Рудольф, переодевшись, отправился в магазин за конфетами, печеньем и кофе, предназначающимися для тёщи. Зоя Филипповна к ужину не вышла. А рано утром Нина на такси отвезла маму в аэропорт, где они сухо распрощались.
Больше месяца Зоя Филипповна отказывалась разговаривать по телефону. Заслышав дочкин голос, моментально отключалась от сети. Только спустя два месяца Нина получила долгожданную весточку.
Мать каялась, просила не обижаться на неё. Благодарила за подарки. Особенно ей полюбились кукла и музыкальная карусель. Глядя на эти игрушки, женщина предаётся мыслям о далеком Зальцбурге, речке, обеде в итальянском ресторане. Воспоминания уводят её далеко от повседневности, лишённой радости, и на душе становится легче.
***
Пролетело тринадцать лет. За это время Зоя Филипповна приезжала дважды, но уже на более короткий срок — на десять дней, считая, что этого вполне достаточно. Для неё было важно увидеть дочь, заглянуть ей в глаза, услышать её голос, вспомнить и обговорить веселые и грустные моменты из прошлой жизни. Она после этих встреч будто наполнялась энергией, придающей ей силы. Да и по возвращении в Россию сколько ещё предстояло разговоров с сослуживцами и клиентами. Ведь любое иностранное государство полно загадок и тайн. Как там живут, что едят и пьют, какую музыку слушают, как отмечают праздники и так далее. А у заведующей ателье имелись ответы на все вопросы. Да и смирилась она в душе с тем, что дочь не достигла тех высот, как на родине. Особенно, когда узнала о тенденции нынешнего трудоспособного населения поработать за рубежом. Вчерашние инженеры, учителя, музыканты и экономисты зарабатывали на хлеб насущный, прислуживая синьорам или ворота камни на стройках чужих держав.
Не нравилось Зое Филипповне, что Нина воротит нос от всего русского. При детях с мужем говорит исключительно на немецком. Ребятам не разрешает водить дружбу с выходцами из России. И объясняет это необходимостью условия для интеграции в немецкое общество.
Когда бабуля должна приехать, родители отправляют мальчиков а лагерь. Так что Зоя Филипповна с внуками видится не более суток.
Старший не утратил навыка изъясняться на русском языке, тогда как младший обращенную к нему речь не совсем понимает и, чтобы ответить, с большими усилиями подбирает слова. И еще ей совсем не по нраву дочкина ретивость по отношению к сыновьям. Те, что один, что второй, достигнув восемнадцатилетнего возраста, женились. И когда родилось уже у тех потомство, Нина подвязалась малышню забирать из садика. Вместо того, чтобы после работы возвращаться домой, отдыхать и восстанавливаться к следующему дню, молодая бабушка возилась допоздна с внуками. А на выходные сам Господь велел приглашать выводок к себе домой и развлекать его. Так что у молодой бабули Нины - ни выходных, ни отдыха.
Не замедлили появиться тёмные круги под глазами как признак вечной усталости, одышка при ходьбе, отёки на ногах, да и вес немерено прибавился. К сорока пяти годам барахлили и сердце, и печень, и суставы. Но, тем не менее, не жалея себя, преданная свекровь из-за всех сил помогала молодым семьям. С Зоей Филипповной Нина частенько переговаривалась в скайпе. Видя дочкину замотанность, мать советовала не напрягаться.
-Ты же своим невесткам подарила мужей, твоих сыновей. А это значит, их семьям должны помогать матери их жен. Не принято как-то у нас, чтобы мать главы семейства ходила за внуками.
- А ты же помогала!
- Правильно, я помогала дочке. Вспомни, родители твоего мужа помогали тебе? Нет! Раз в году поздравляли внучат с днем рождения. И всё. А чтобы прийти, как ты, постирать, погладить, забрать из садика, даже просто где-то погулять, никогда!
Нина и Рудольф наметили устроить в ресторане вечер по случаю тридцатилетия со дня свадьбы. Зоя Филипповна изъявила желание тоже поздравить семейную чету - почтить их личным прибытием, тем более, последний раз её посещение Германии состоялось пять лет назад И она, памятуя о довольно скучных и тягостных часах, проведенных в ожидании дочки, поздно возвращающейся с работы, в этот раз решила приехать на неделю. С утра Нина побежала в парикмахерскую - сделать прическу и маникюр. После обеда она стала готовиться к торжеству, так как оно начиналось в три часа. Нина облачилась в платье, обулась и вышла к матери показаться. Зоя Филипповна всплеснула иуками:
- Ты решила в таком виде предстать перед гостями?
- Да, а тебе что-то не нравится?
- Я понимаю, люди разные. Не могут все быть худыми. Но есть же возможности выглядеть стройной даже у очень полной. Неужели ты не видишь, как нелепо ты выглядишь?
- Почему?
- Грудь широкая и плоская, как будто её нет, а живот и складки под мышкой выпирают. Длина наряда, как у сектантки, почти до щиколоток. У вас же в магазинах продается утягивающее белье. Можно все скрыть корсетом. Бюст поднять, талию обозначить, живот затянуть, платье укоротить.
- Да там будут все свои: мы с Рудиком, его мама с папой, сыновья с невестками и их родителями, ну, и ты. Всего 13 человек.
- Нина, не имеет значения. К такой дате надо было подготовиться.
- Вечно ты должна что-то неприятное сказать. Только испортить настроение. Тебе же никогда ничего не нравится. То муж не тот, то работа у меня не та, то дети не тому учатся. А на этот раз - платье не то. Вот честное слово, лучше бы не приезжала. И не портила мне настроение!
Тем не менее, приличие соблюдать надо - и мать с дочкой, улыбаясь, в назначенное время встречали приглашённых родственников. Зоя Филипповна впервые увидела членов семей внуков. Две пары раньше, чем её дети, переселились в Германию, и их дочки родились уже тут. Молодежь по-русски не говорила. И правнуки - тем более. Покинув Россию, более двухсот лет назад приютившую их далёких предков, отчаянные потомки решили обрубить концы, будучи уверенными, что в лице Германии они приобретают новую Родину.
Вскоре гости, поприветствовав друг друга, уселись за стол. Рудольф торжественно поздравил Нину, поблагодарив за то, что она разделила с ним непростую судьбу переселенца, в которой не только радости, но и трудности. И преподнёс боевой подруге кольцо с бриллиантом. Зоя Филипповна отметила про себя, что из-за обрамления камня белым золотом, оно смахивает на алюминий со стеклом, а в чёрный день за него не выручишь и десятой доли потраченной суммы.
На столе в двух огромных блюдах красовался овощной салат, который надлежало заправлять на выбор - из стоящих рядом бутылочек - кто соевым соусом, кто кетчупом, кто бальзамическим уксусом. А на трёх других - возвышались горками розовые креветки, украшенные маслинами и дольками лимона, и также нуждающиеся в дополнении горчицы или майонеза. Ели без хлеба. На второе каждому подали тарелку с лангетом и отварным картофелем. Да, в отличие от России, застолье смотрелось довольно скромно. Напитков в бутылках стояло много. Кавалеры предпочитали виски и минеральную воду, дамы - шампанское и колу. Танцевали под живую музыку.
В разгар веселья Зоя Филипповна подошла к сватьям дочери, сидящим рядышком и щебетавших на немецком.
- Здравствуйте, как поживаете?
Женщины перешли на русский и начали расспрашивать, как нынче живётся в России - матушке. Зоя Филипповна, отделавшись общими фразами, поинтересовалась, какое участие те принимают в воспитании маленьких внучат. К удивлению прабабушки, женщины ответили, что в этом нет нужды.
- А почему Нина каждый день их забирает из садика и доставляет или к себе, или кому-то из сыновей? Неужели трудно составить график и поочередно каждому из вас помогать детям?
- Как себе Вы представляете?- возмутилась одна из тёщ. У меня пять детей и одиннадцать внуков. А я работаю до семи вечера. Причём, работа не из лёгких. На почте. Принимаю и выдаю посылки. А они весят и двадцать килограммов, и более. Ни ног, ни рук не чувствую к концу дня. Молодые завели детей, пусть сами и воспитывают. Здесь никто никому не помогает. Мне 55 лет. А до пенсии еще 12 лет. Вы уже тут не первый раз. Хоть одну пожилую даму с маленьким ребёнком встречали? Нет и не увидите. Тут все заняты своими делами.
- А у меня шесть внуков от трех дочек. Я тоже не бездельничаю. Кассиром работаю. Ночью закрою глаза, а передо мной цифры бегают.
- А на выходные почему внуков не берёте к себе?
- Ох, дорогая, Вы нашей жизни не знаете. Один выходной имею, так столько всего надо сделать. Не до внуков.
- Как я поняла, вы обе старше моей дочери, а выглядите гораздо лучше. Она на работе трудится, а потом ещё с детишками возится. И на выходные они у неё. Совсем замоталась. А вы ёе даже не жалеете.
- Детьми пусть занимаются родители. А Нина по собственной инициативе их забирает раньше времени из садика. Может быть, не наигралась в детстве в дочки-матери. Вот и восполняет упущенное, - рассуждала мать невестки дочери.
- Мы согласны, у неё работа не легкая - поднимать да переворачивать больных. Но она должна сама заботиться о себе, - добавила вторая сватья.- Приехала сюда молодой, надо было пойти учиться и сидела бы за столом где-то в офисе.
- Так она грамотная. Даже кандидатскую защитила! - с отчаянием промолвила Зоя Филипповна.
- В России что ли? Так это не считается. Тут ей надо было получить диплом. Что сейчас махать кулаками? Драка-то закончилась.
- А она тут училась на медсестру!
- Не смешите мои тапочки! На медсестру здесь учатся три года. А она какие-то непродолжительные курсы прошла типа помощницы. Уровень российской санитарки. Так это и понятно, работа чисто физическая.
- Как? Мне объяснили, что у западной медсестры спектр услуг шире, чем у российской.
- Здесь просто любая работница по уходу зовётся сестрой. Ну, типа сестры милосердия. А на самом деле, медицинская сестра - это квалифицированный специалист. Она и укол внутривенный сделает, и забор крови проведёт, и давление измерит, и документацию оформит. А Нина Ваша - помощница по уходу. Разные понятия.
- Не знаю, что и сказать. Но вы не должны равнодушно взирать, как моя дочь гробит себя. Она встаёт в четыре утра и только после семи вечера возвращается от малышни.
- Говорите с ней сами. Нас это никак не касается,- парировала одна из бабушек правнуков.
- Очень странная позиция. Если вы не принимаете участия в воспитании внуков, то, когда станете беспомощными пенсионерами, внуки тоже не захотят с вами возиться,- пообещала Зоя Филипповна.
- Помощь внуков нам и не понадобится. Если человек стар и немощен, ему прямая дорога в дом престарелых. Социальные организации берут полностью на себя обеспечение пожилых. Внукам некогда присматривать за старым поколением.
- Всё ясно. А вы довольны переездом сюда? У нас бы уже на пенсию вышли и так тяжело не работали, - сказала Зоя Филипповна, изменив тему.
- Вы - русская и Вам этого не понять. Мы, немцы, не за благами сюда ехали. Ведь наши родители до войны компактно проживали в немецких поселениях, где говорили на немецком языке. Многие из них не знали русского. Сохранили национальные обычаи и культуру. Обучение в школах велось на немецком. А война началась, всех с Поволжья вывезли - кого в Сибирь, кого в восточно- азиатские республики. До пятьдесят седьмого года не разрешали с места двигаться. Стали мы изгоями. Народ СССР пережил четыре года войны, а русские немцы с 1941 года до 1957 года, как в лагере жили. Будто мы с Гитлером заодно. Да наши земляки, совсем простые люди, знать ничего не знали, что делалось в Германии в те времена. Далеки они всегда были от политики. Немца интересует его хозяйство, урожай на обрабатываемой земле, порядок в доме. А тогда их сделали всех врагами народа и пособниками фашистов.
- Так понять можно наше правительство. Сгублены миллионы.
- А знаете, сколько погибло в тюремных застенках антифашистов? Но что могут сделать борцы - одиночки против государственной махины?
- И вам нравится жизнь в Германии?
- Очень нравится. Немцы - высококультурный народ. В какое учреждение ни пойдёшь, тебе улыбаются. От сторожа до чиновника. Хоть раз вы слышали, чтобы кто-то где-то ругался? Не услышите. Все выдержанные, терпеливые. А как они любят свою землю, природу, людей. Специально высаживают повсеместно ягоды, фруктовые деревья - для птиц и зверей. Что растёт в лесу, предназначено для его обитателей. Попробуйте вынести из лесопосадки грибов больше килограмма или нарвать пакет черемши. Заплатите огромнейший штраф!
- Однако, - удивилась Зоя Филипповна.
- Статуи, фонтаны, отделка фасадов некоторых зданий сделаны на деньги частных лиц и подарены городу. А что меня восторгает, так это немецкая честность. Сколько раз бывало - в конце дня мозги не варят. Человек рассчитываясь, к примеру, десятью евро, а ему сдачу даю, как с 20. Или с 50. Обязательно тот вернёт лишнее. Что значит, люди с достоинством и честью. Я влюблена в народ, страну, язык!
Зоя Филипповна тяжело вздохнула. Ну, что же, люди оказались по воле Божьей на земле своих отцов и, к счастью, не разочаровались.
***
Подали десерт - каждому на тарелочке банан, покрытый глазированным шоколадом, и на выбор - чай или кофе. На столе появились вазы с апельсинами и яблоками.
- Очень скромно, через чур! - посетовала Зоя Филипповна. - Такая знаменательная дата, а угощений кот наплакал! Вы помните, мне сорок лет стукнуло, какие яства подавались? - обратилась она к родителям зятя. - Вы же были у нас дома. Поросёнка запекали, буженину варили, самодельные колбаски жарили, рыбу целиком готовили, а икру солили и взбивали, грибы маринованные, капуста мочёная с клюквой, пирожки с всякой начинкой; а курник высокий, будто казан, про торты запамятовали? Орехово- сметанный, "Наполеон" и бисквитный под клубничным желе. А тут что? По бедности, что ли?
- Ой, что ты, милая сваха! - замахала руками мать Рудольфа. - Здесь нет культа еды. Продукты - это необходимость, но не сверхценность. Чревоугодие да обжираловка не в почёте. Люди собираются, чтоб отдохнуть, расслабиться, посмеяться, насладиться общением. А уж наесться от души можно и дома. Не в гостях. Ведь от переедания и плохо может быть. Это в России хлебосольство одобряется. А в Германии свои традиции.
Обрати внимание на праздничную обстановку, нарядный зал, шикарную сервировку. А музыка какая великолепная! Ты пришла, тебя по высшему разряду обслужили, три часа была, как королева — за тобой ухаживали, подавали, наливали, развлекали. Вот это и стоит денег. А не горы еды!
После того, как гости разошлись, Нина с мамой отправились погулять по городу. Обе, переполненные эмоциями, каждая, думая о своём, молчали. Не спеша, они уже приближались к дому. Зоя Филипповна спросила: «А на мой юбилей вы приедете? Мне же на следующий год — семьдесят! Семьдесят! Как быстро жизнь прошла!»
«Мама, не задавай ненужных вопросов! Нет, конечно!» - безапелляционно ответила Нина.
«Почему нет? Как это нет?»- удивилась мама.
«Ты без объяснения знаешь — дорогие билеты — раз; много
пересадок — два; жаль времени тратить на место, которое нам совсем неинтересно. Лучше поехать на море!»
«Я оплачу стоимость билетов. Мне будет очень приятно, если бы вы все приехали ко мне. Я уже прикинула — на человек тридцать накрою стол. Это мои сотрудники, знакомые и соседи. Такой пир закатим. Гармониста Севу позову. И петь будем, и плясать. Как же я без вас?»
«Даже и речи не может быть. Давай на эту тему больше не говорить!»
«Ох, дочка, такое впечатление, что в тебя вселился другой человек. Ты же раньше не перечила мне, слушалась меня. А теперь ведёшь себя так, будто мы враги. Запомни, ближе матери у тебя никого нет. А ты плюёшь на меня. Я безразлична тебе, — с горечью в голосе произнесла Зоя Филипповна. - Но я хочу посоветовать изменить отношение к себе. Ты забыла, что для женщины самое главное — внешность. Красота — это её богатство. Посмотри на меня. Да, я много работала, но тяжести не поднимала. Лишь бы что не ела. За весом следила. Мне не верят, что я пенсионерка. А ты в свои сорок восемь тянешь на шестьдесят. Зачем внуков из садика забираешь на три часа раньше? И идёшь аж с четырьмя? Малого на руках несёшь, двоих средних в коляске, а старшенькая цепляется за юбку. Это вместо того, чтобы после работы отдохнуть, ты устраиваешь себе вторую смену. Ради чего такие жертвы?»
«Так я помогаю своим детям. Они же работают до вечера. Я сегодня к одному сыну иду — постираю, поглажу, уберу, назавтра иду к другому. Всё — таки помощь какая — никакая».
«А они, что, без рук?»
"Мама! - в сердцах ответила повышенным тоном Нина, в котором чувствовался упрёк. - Неужели ты не понимаешь, внуки - единственные радость и отрада?"
"Как это? Чего это вдруг? Вы же так восхваляете своё новое место пребывания! И то у вас есть, и это есть, и всё позволить себе можете. И родня устроена, и забот нет!" - разошлась Зоя Филипповна, по - видимому, разогретая выпитым алкоголем.
"Да, кто спорит? Жить здесь удобнее, нежели в России. Но на работе нет положительных эмоций. Ты когда-нибудь видела заведение, где обитают не люди, а их тени? В человеческом обличье? Они передвигаются, едят, пьют, иногда говорят. Но у них отключен разум. И я более десяти лет вижу почти одних и тех же. Иногда кто - то уходит, вместо него - такой же божий одуванчик появляется. Ты сетуешь на физическую работу. А это самый лёгкий раздел моих обязанностей. Труднее всего что-то объяснять им. А детки меня спасают. Я переключаюсь на иную волну".
***
И в этот раз мама Нины покидала Германию в расстроенных чувствах. Не такой она представляла судьбу дочери. С ранних лет холила и баловала ненаглядную малышку, ограждая ту от возможных козней окружающего мира. Нарядно одевала, не позволяла делать что-либо дома. Одним словом, тряслась и пылинки сдувала с чада. Не обладал её отпрыск какими - либо способностями, да и понятливостью не блистал. Но взяла мамочка курс на высоты, которых без её золотых ручек не увидеть дщери во веки. Днём и ночью обшивала школьных учителей её доченьки.
Те, из благодарности, спрашивали дочь закройщицы исключительно тогда, когда та, подняв руку, изъявляла желание ответить. Оценки, выставляемые за диктанты и контрольные работы, всегда завышались, а ошибки исправлялись не красным карандашом, а синим, якобы самой ученицей. Привилегированное отношение со стороны преподавателей к Малиновской дорого обошлось девочке. Бойкот ей не объявляли, но дружить с ней не хотели.
Так и прошли её ученические годы в изоляции от коллектива. Мать, наоборот, радовалась - в дурную компанию не попадёт и время на развлечение не потратит. Да и после школы мамочка своим умением шить выстлала перед наследницей зелёную дорожку. Окончив вуз, та с триумфом двинулась по преподавательской стезе. И уже никто не посмел даже мысли допустить, что доченька не на своём месте. Эх, не сорвись она в другую страну, до конца дней сидела бы в педагогическом институте, работая по несколько часов, и то не каждый день, меняя наряды и разъезжая по конференциям. Но сдёрнули с места Зоину кровинушку.
И в душе понадеялась мать, что преграды, встретившиеся за границей, дочка преодолеет не умом, а внешностью. Ну, хороша же она! Светлые волосы, милые черты лица, ровненькие жемчужные зубки, вздёрнутый носик, стройная, доброжелательная - кто же устоит? Ой, не приехала её дочь в большую деревню! Всяких тут видели! Ни на кого её чары не подействовали. И в сухом остатке получила то, на что, на самом деле, была годна - определили в прислуги. Вот о чём горевала Зоя Филипповна. Все её многолетние старания и потуги сделать из Нины царевну, вознесшуюся над остальными, рухнули, как карточный домик.
Больше всего пожилую женщину досаждало то, что в жизни её дочери отсутствовала радость, да и хваталась та за призрачную соломинку - внуков, растущих не по дням, а по часам, и в любую минуту готовых отказаться от бабушкиного общения, предпочтя компанию сверстников.А муж - особая тема. Холодная кровь! Не умеет ни любить, ни ценить жену. Какой заботливый супруг разрешит своей нареченной вставать ночью и в кромешной тьме идти на работу? Ну, есть у них свой угол, техника всякая имеется, а счастья нет. Нет, и всё!
***
Отгуляла Зоя Филипповна семидесятилетие, а через неделю умерла. Вечером позвонила соседка и сообщила горькую весть.
Нина не могла поверить в случившееся. Как могла оборваться жизнь мамы? Ведь она не болела, не жаловалась ни на что, продолжала работать, строила планы на будущее. Как-то неожиданно. А разве беда приходит с предупреждением?http://proza.ru/2022/07/01/1674
Продолжение следует