ГЛАВА 7
В ГОСТЯХ У КОРОЛЕВЫ
Итак, Денис снова был свободен. Но тайна и «напутствие» Сэмура сидели злой занозой. Он не знал, догадывается ли Анна об особом задании, которым он был «облечен». Если да, она ничем не выказывала этого. Как бы он ни всматривался в её лицо. Как бы ни пытался намекнуть взглядом. Дни текли мирно, коварно заставляя думать, что все прошло, все хорошо, они вместе и будут вместе…
Ему казалось даже, что воспоминания о бунте, подавлении его и пребывание в тюрьме тихим ручейком уходят из памяти. Да право, было ли все это, или приснилось? Может, Желтая Змея исподволь отравляет его незакаленное естество, лукаво и незаметно, по каплям. Остров был пропитан её миазмами. Все тут сходили с ума, каждый по-своему, наркоманили, бунтовали, либо яростно занимались чистым искусством…
Законсервированный и непонятный мир. Как был непонятным, так и остался. И он решил до поры до времени не касаться этой щекотливой темы. Но доколе? Над Анной навис обоюдоострый маятник судьбы. Пока еще рано, утешал он себя, еще рано, я не буду торопить, я дождусь, она сама расскажет все, сама откроется… может быть, я сумею предупредить, мне не нужны её откровения, мне не нужны эти чертовы тайны, провались они пропадом! О Анна…
Он заклинал всеми силами богов, в которых не верил, повременить, дать передышку, сохранить им жизнь, избавить от чудовищного и нелепого задания. Они продолжали говорить о революции, словно ничего не произошло. Не было бессмысленного подавленного бунта, не было смерти Лесса и Иты, не было тюрьмы и дикого задания, полученного от Главного Слэйка. Все это странно потускнело, словно снилось давным-давно. Может, этого действительно не было, может, он галлюцинировал с самого начала? Все это было наведенным гипнозом, внушением чудовищного и чужеродного разума?
…Но вот день настал. Самый странный день в его жизни. Еще более чудовищный, чем тюрьма и задание Слэйка. День, когда Анна, возможно, почувствовала опасную близость Голубых, и сочла нужным с ним переговорить. Она была необычно серьезна и грустна.
…
- Ты собрался в поход? – вопрос Анны застал его врасплох. – Куда же?
- Эээ… просто прогуляться.
- Просто у нас не прогуливаются. Лай снова рассказывала свои байки о семи холмах на Черном Плато?
- Положим. Это действительно байки?
Анна смотрела на него немного насмешливо, немного презрительно, немного грустно: - Что бы Лай ни говорила, наши с тобой дела от этого не отменяются. Так что ты там говорил об экономической революции? Кто должен владеть главным сокровищем острова?
…Древняя согнутая старуха Лай, хозяйка домика на побережье, где Анна отдыхала и рисовала, бормотала почти беспрерывно. И ночью, во сне, и днем, себе под нос, изредка вскидывая светлые, обесцвеченные глаза, улыбаясь и словно ему, и вроде не ему, потому что взгляд её всегда смотрел сквозь него. Денис пытался с ней заговаривать, расспрашивать – ведь она рассказывала бесконечную историю путешествия в царство Желтой Королевы. Но Лай не отвечала на вопросы, а снова заводила свой рассказ с самого начала. Постепенно Денис привык к её бормотанию. И даже вычленил основные вехи: каменные столпы, семь холмов, неживые цветы, живые глазастые камни, смертельные объятия, пророческие сны. И неисповедимые пути, которые каждый раз ведут не туда, куда обещали.
- Ани, я имел в виду совсем другое, когда говорил о революции экономической. Я не думал о единоличном владении. Но это так бесспорно: пока вы не возьмёте в свои руки месторождение - главное богатство, главный капитал Острова, вы не справитесь со жрецами и прочими «хозяевами» вашей жизни. Трагедии, смерти и провалы будут повторяться и повторяться. Почему же ты не желаешь говорить на эту тему? Почему не хочешь признавать очевидное?
- Это очевидно, да, всем, кто снаружи. Денис, не говори о том, чего не знаешь.
- Ох, Анна, пора перестать говорить загадками, если уж вы взялись использовать меня на подсобных революционных работах! – попробовал пошутить Денис, не избежав досады и толики обиды. Эти островитяне! Что, если брать быка за рога? Перейти на интимный контакт. Он так давно сходит с ума от её близости, но их счастье на Острове невозможно. Этот пустынный берег был создан для любви и конфиденциальных разговоров. Только океан, песок, солёный ветер. Они долго смотрели в глаза друг другу, и Денис давал волю мечтам и фантазиям. Он вдруг представил, как входит в клан Сэмуров, как становится владельцем шахт, берёт Анну в жёны и утирает нос Пеге Шмицу и его высокомерной дочери.
Бред? Но сладкий бред!
- Как было бы замечательно, - прошептал Денис проникновенно. – Как было бы замечательно, если бы мы владели хоть малой толикой Нефти. Разве ты не законная наследница, не сестра свой сестры? Почему она, а не ты? Не может быть, чтобы больше никто на Острове не знал, где именно располагается месторождение. Анна, ты должна знать местные слухи и легенды. А ведь я имею полномочия для установления контакта с власть имущими в обход Межмирной Конвенции. И мне надо не так уж много – информация. Для её сохранения и передачи у меня есть всё необходимое, и всё это умещается вот тут, - Денис постучал себя по лбу. – И, заметь, останется конфиденциальным и недоступным чужим загребущим рукам и глазам…
И он припал к её губам в жадном поцелуе. Том самом, о котором он так давно мечтал. Анна напряглась и застонала, но Денис неверно истолковал её движение. Он решил, что его прикосновения и поцелуи помогут тайнам Гальяля стать таким же близкими и доступными.
Анна мгновенно оттолкнулась от него и отпрянула на длину вытянутых рук. Потом движением колена оттолкнула его бёдра. Объятия прервались, толком не начавшись. Единственный поцелуй едва не превратился в укус.
- Я же знаю, зачем ты прибыл изначально, - сказала Анна. – Это не было секретом ни для кого с самого начала, даже для самых крепколобых. На Остров приходят лишь с одной целью – завладеть единственным сокровищем Галльяля. К сожалению, практически все попадаются на уловки Жрецов. Ты не исключение. Ты такой же подопытный кролик, живущий наведенными галлюционациями…
Она вдруг всхлипнула.
- Извини. Не хотела обидеть. Так что же, раз попался, действуй, пришелец, вноси раскол, обманом и коварством завладей ключом. Ведь это единственное, что тебя здесь интересует и манит. Применяй свою технологию. Если сможешь. Тебя запрограммировали. Ты не уйдешь живым, покуда все не выяснишь. От меня не может быть тайн, Денис. Я все знаю. Знаю, чего хотят от меня Жрецы. Знаю, кто тебя прислал – затуманить голову и заставить раскрыться. Ты долго ждал. Я тоже. Теперь я готова, ведь мне не уйти с Острова, я прикована к нему своим знанием и предназначением. Может быть, это пойдет на пользу. Должен ведь кто-то остаться. Но помни – Жёлтая Змея не прощает никого и никого не щадит. У неё свои резоны, она диктует свои законы, она пишет судьбы и историю заново. Мы все под её непрерывным воздействием. Об этом в полной мере не знают даже Голубые. Но когда поймут, власть перейдет к ним. Да и с чего ты решил, что если тебя оставили в живых, то это непреложно и навсегда?
Анна отвернулась, помолчала, потом решительно открыла дверь и пошла по берегу прочь. Денис помедлил. Он совершил ошибку, не признавшись сразу, не покаявшись, он снова предал её – и сколько раз совершится еще предательство? Все жители болезненно реагируют на всякое упоминание о Нефти. Анне приходится хуже всех. Она – помеченная, она особая. Почему же… Она вдруг сама завела этот разговор, сама прервала мирные дни, которые уже не повторятся. Что-то грядет. Ужасное, страшное, непоправимое. Почему она решила, что миг настал? Потому что Жрецам надоело ждать, когда он воткнет ей нож в спину?
- Почему… Жёлтая Нефть – это так… притягательно и страшно? – спросил он беспомощно. – Почему все сходят с ума от одного упоминания? Почему на тебе сошелся клином свет? Почему ты так нужна Жрецам? Почему Змея так всесильна, рождает иллюзии и корежит жизни?
- Почему? Может быть, когда-то поймешь, - Анна внезапно вскинула руки, сбрасывая с себя одежды.
Денис увидел, как её кожа стала светиться, затем Анна словно бы начала превращаться в призрак, фантом, потому что очертания её тела смазались, и сквозь него стали просматриваться и океанские дали, и песок, и небо, и солнце. А внутри неё набирал силу, проявлялся чёрный овальный силуэт.
- Вот он, ключ к месторождению, - сказала Анна высоким, чужим голосом. – О нём не знает никто, кроме моих сестёр. Они тоже причастны, каждая по-своему, но не имеют такой силы. Ключ похоронен во мне, чтобы не выпускать на волю ещё большее зло и зависть. Меня давно бы уже растерзали, или сделали заложницей моего знания: держали на цепи и заставляли бесконечно совершать паломничество на Жёлтое плато. Я должна была бы уничтожить себя. Но я слишком люблю жизнь. Иди сюда, и ты познаешь Жёлтую Королеву в полной мере. Иди же! – приказала бесплотная женщина таким тоном, что Денис не посмел ослушаться.
Он сделал по песку несколько неуверенных шагов, протянул дрожащую руку и коснулся её сияющего тела. Ощущение было таким, словно он коснулся раскаленного металла. Он мгновенно отпрянул и вскрикнул. На кончике пальца пульсировал ожог.
- Не бойся, я тебя не трону. Не сожгу. Мгновенная боль и слабый ожог – самая малая плата за знание.
Денис кивнул: - Да, я сплоховал, больше не повторится.
- Сейчас ты узнаешь то, что не знает никто. Ты увидишь место, где произрастает Жёлтая Королева. Ты сможешь унести с собой каплю Вечности. Ведь при тебе инструмент, не так ли?
- Ты поведёшь меня в шахту?
- Нет. В другой мир. Не боишься?
- С тобою – нет, – он внезапно рассмеялся, разум отказывался верить в реальность происходящего. – Ты спрашиваешь меня, не боюсь ли я. Чужак, мужчина, готовый вести в бой. А ты – женщина, слабая женщина. И в этой слабости великая сила. Но ты меня защитишь, не так ли? – он с нежной шутливостью, не без опаски, приобнял её за плечи. Анна не солгала – он больше не испытывал жара.
- Меня не будет с тобой, Денис. Ты пойдёшь один. Это испытание. Готов?
- Понятно, заведёшь в чащу, и бросишь мальчика на съедение волкам. Но мальчик не лыком шит. Он тоже в некоторой мере волк.
- Тебе будет не до шуток, Денис. Идём.
- Куда?
- Туда, куда стремится твоя душа. Куда мечтают попасть все нефтяные короли вашего мира, куда рвутся единоличными владетелями наши Жрецы и хозяева шахт. Ты этого хотел, ты мечтал отнюдь не о революции ради свободы чужого народа, народ тебе не нужен, это лишь твоя игрушка. Ты мечтал только о богатстве. Ты рассчитывал устроить бучу и поиметь свою выгоду, разве не так? А потом тебя обработали и вынудили прожить со мной мирные дни, чтобы выведать подноготную, процесс превращения наяву – он не поддается пришлым Жрецам. Желтая Красавица капризна, я подарю её тебе. Ведь я тоже не особо нужна тебе, верно? Тебе нужна желтая Королева. В единоличное владение. Как и им. Что ж, у тебя есть шанс, вступить в сговор и при этом сохранить свое лицо – сложно, но возможно.
Денис отчаянно замотал головой: - Что ты говоришь! Все не так. Ну да, начиналось так, но сейчас все изменилось. Я полюбил тебя. Полюбил! Влюбился с первого взгляда, еще в первый день.
Анна коротко рассмеялась: - Меня нельзя полюбить. Я не человек. Идем же.
- Анна... поверь, я никогда в жизни не любил так, как сейчас. Ты не можешь не быть человеком. Это морок. Это…
Но Анна уже не слушала. Она уходила все дальше, и Денис, помедлив, бросился следом.
Один шаг по побережью. Другой. Мелкие волны непрерывно накатывали и отбегали, иногда пытались дотянуться до кончиков их ног, и не смели. Ветерок холодил и остужал непрекращающийся жар внутри него. Трепет ожидания, решимость, готовность к худшему, напряжение – сплелось в нем в тугой ком. Отбросить негатив. Сейчас он прикоснется к великому знанию. Сейчас…
Он следовал за Анной, след в след, метр за метром. Она скользила вдоль линии прибоя, молча и не оборачиваясь, минута за минутой время шло, и побережью не было конца. Денис не сразу обратил внимание, что песок становится все темнее, из серовато-желтого превращается в черный, стекловидный и жесткий. Ветер стих и волны замедлились, застывая на бегу. Солнце слепило, и абрис Анны стал черным, вокруг него возникла корона, словно вокруг солнца во время затмения. Идти стало тяжело, ноги налились свинцом, он задыхался, пот заливал глаза, все вокруг поплыло.
И вдруг фигура проводницы задрожала и смазалась, и словно бы стекла, оплыла и исчезла.
Головокружение прошло. Он с изумлением огляделся, и по телу пробежал холодок от неуютности и настороженности открывшегося перед ним странного пейзажа. Во все четыре стороны расстилалось бурое каменистое плато. Остроугольные черные камни тяжёлого незнакомого минерала были насыпаны грудами там и сям, словно для чьей-то забавы. То вдруг нога ступала по колоссальному гладкому монолиту в мельчайшей паутине трещин. Этот тяжёлый, безрадостный камень, казалось, жил какой-то своей потаённой жизнью, в каждой трещине скрывался подвох, засада, в изломанных тенях копилась враждебность. Камень тяжко вздыхал временами – из крупных трещин поднимались, вибрируя, удушливые испарения, заставляющие Дениса долго кашлять, и сжимающие виски пульсирующей болью. Дымки долго прозрачным маревом раскачивались над землёй, клубились и медленно растекались понизу.
В том, что там, в глубине, под его ногами, таятся неисчерпаемые богатства, Денис не сомневался. Но он был бессилен перед чужой природой. Пришедшая в голову мысль о хорошей дозе взрывчатки вызвала горькую усмешку – соприкоснись она с Жёлтой Нефтью – и весь Остров взлетел бы на воздух.
По сути дела, весь Остров был одной огромной пороховой бочкой, и одному единственному безумцу было вполне под силу устроить конец света. Вот почему жрецы испокон веков оберегали Остров и не допускали особенно рьяных. Оставалось непонятным, как и почему они до сих пор не заточили Анну в своих казематах, не упрятали в свои закрома.
И он отправился в путь, оставляя за собой светящиеся бусины-пометки, стараясь экономить: кто знает, сколько ему предстоит пройти? Бусины светились тонкой белой дорожкой, видные далеко. Они успокаивали его и дарили надежду на возвращение.
Он шел по плато, и ему казалось, что он идет целую вечность, что кроме этого плато ничего более не существует, что он заброшен сюда неведомой силой, на вечное поселение, тут ему жить, тут выживать, тут проникаться чужеродным бытием, пропитываться испарениями, перерождаться – пока он совсем не сольется с чуждой иномирной субстанцией.
Нет. Прочь нелепые мысли. Он здесь с определенной целью. Именно ей необходимо подчиниться.
Микро-бур напрасно оттягивал руки – буро-чёрный камень высекал только искры, когда Денис пытался разгребать груды камней, изнемогая от их тяжести и беспощадного солнца. Открывающаяся внизу чёрная трещина обдавала вдруг его своими испарениями, и Денису приходилось отлёживаться, пока не проходила головная боль, и чёрные круги в глазах не исчезали.
Выход был только один – искать выбросы Жёлтой Нефти на поверхность плато, а в то, что они должны существовать, Денис верил, и только смерть смогла бы его переубедить. Постепенно азарт сломил его волю, палящий зной иссушило сердце и губы. И чем меньше оставалось воды в его мешке, тем сильнее жгла, распаляя, неутолённая страсть поиска.
Он шёл и шёл, и не было конца мрачной ядовитой равнине, низкому небу, солнце на котором угадывалось лишь благодаря желтовато-перламутровому сиянию. Каким-то чудом прижились тут эти странные серо-зелёные растения с листьями, распахнутыми, словно пасть. Как они ухитрялись цвести здесь? На толстых стеблях – грязно-оранжевые кувшинчики в чёрных вязких потёках. Если бы Денис обращал на них больше внимания, он понял бы, что они были не жертвами, но верными спутниками камня. И яд, сочащийся из него, был их жизненным соком. Эти кувшинчики кивали вслед ему, вздыхали, и сухой воздух угрюмо заигрывал с ними.
Денис искал странные, неправильной формы, винно-жёлтые кристаллы – спутники Жёлтой Нефти, эликсир Жизни, и спина его, казалось, уже никогда не разогнётся.
Он потерял счет времени в этом застывшем мире. Унив отключился еще на побережье, словно его и не было. Тем не менее, он определил наступление вечера – желтушная серость неба тускнела. Именно сейчас на горизонте показалась толпа нелепых холмов, похожих на перевёрнутые бобы, окружённые зеленоватым маревом. Сердце Дениса впервые в жизни заныло – это были именно те семь холмов, о которых говорила старуха Лай. Но Денис отказался от мысли дойти туда засветло.
Предстояла ещё одна кошмарная ночь.
И вот она хлынула с пыльного неба, и по равнине пробежали шёпот и бормотание, словно только теперь ожил и пробудился камень, и его фосфоресцирующие бледно-зеленоватые испарения теперь клубились, принимая самые причудливые формы. Денис заставлял себя глядеть только в небо, где бледными лампочками зажигались мало-помалу далёкие звёзды. Незнакомые звезды, чужие созвездия. Денис вспоминал земные звезды, которые всегда казались родными и близкими, такими привычными, и невольно помещал их в это небо. Даже они казались ему ближе, в сравнении с этой враждебной землёй, по которой он ступал ногами.
Он рисовал мысленно знакомые созвездия, улыбался и кивал им ласково, они освежали его тяжёлую голову и усталое тело своим прохладным голубоватым светом, и далекая бледная луна, сжалившись, наконец-то приблизилась и даровала желанный покой: на рассвете он забылся сном. Засыпая, он улыбался, и чужие звёзды казались ему огнями его родного города, оставшегося далеко-далеко, невероятно далеко, дальше, чем самая далёкая звезда – на Большой Земле…
Видимо, дом приснился ему не зря: этим утром Денису улыбнулась удача. В метре от его изголовья, тускло поблёскивая, лежал оранжевый кристалл. Этот самый первый кристалл Денис поклялся сохранить до самой смерти и передать, как драгоценное наследство, своим потомкам, никому более не доверив тайны. Если он выживет, конечно.
Кристаллов становилось все больше. И он шёл по пути, указываемом ими, словно покрытому ржавчиной. Шагал осторожно, чтобы не наступать на них. Голова прошла, в глазах прояснилось, эйфория накатывала волнами и не отпускала. Ему хотелось громко кричать и прыгать от радости. Он хохотал и размахивал руками, разговаривал сам с собой, он перепел, кажется, все знакомые земные песни. Неподвижный воздух глушил звуки, но голос звучал внутри него, разрывал голову. Холмы вырастали, застили мир, нависли. Гуще толпились цветущие растения, не живые и не мертвые.
Наконец он был у цели. Денис остановился за сто метров до ближайшего холма, походившего на вздыбившуюся, выдавленную из земли глыбу спёкшейся чёрной лавы. Воздух стал густым и вязким, Денис задыхался, голову жгло, сознание затуманивалось, и Денису пришлось отступить. Но всё равно – он выдержал, он дошел!
Дальше можно было не ходить. Осколки Жёлтой Нефти, походящие на жирный, блестящий мармелад, валялись под его ногами, и он уже не боялся ступать по ним. Они пружинили, слегка приплюскиваясь под ногами, и дышали ядовитыми парами ему в лицо. Он набрал до краев специальную герметичную емкость. Его пальцы покрылись черными пятнами ожогов – он не обращал внимания.
Эйфория свершения рождала алчность. Он с большим трудом заставил себя остановиться. Даже одного мягкого кристалла хватило бы, чтобы сделать его богатейшим человеком родной планеты. Вопрос состоял в другом. Удастся ли увезти это неслыханное богатство? И еще. Он не имел права бросить Анну и тех, кого «приручил». Тех, кого собирался повести за собой. Это неправильно. И это так странно – чувствовать свою ответственность за кого-то. Впервые в жизни.
Обратный путь проходил в каком-то зыбком полуобмороке-полусне, только ночь и прохладное звёздное небо возвращали сознание. Чудом, вернее, каким-то невероятным чутьём находил он рассыпанные по дороге белые бусины, почти ушедшие внутрь камня, поглощаемые им, он молился на эту зыбкую Ариаднину нить, ведущую его к выходу. Жажды и голода он почти не ощущал.
На исходе второго дня впереди возникло зеленое пятно, которое понемногу превращалось в огромные деревья Нижнего парка. Он был уверен, что это бред, галлюцинации, что он никак не мог оказаться так далеко от побережья, тем более – на верхней площадке древнего храма Пик.
Он был уже неизлечимо болен, и только Эликсир Жизни, полученный из той самой Жёлтой Нефти, которая убивала его сейчас, мог спасти его жизнь. Эта парадоксальная мысль пришла к Денису почти у самого выхода, и приступ неудержимого истерического смеха обессилил его прежде, чем он смог сойти к подножию старинного храма, в глухой уголок Большого Парка. Он скатился кубарем по бесконечной лестнице, сходящей словно с неба, и затих у подножия, не в силах шелохнуться, скованный чугунной тяжестью навалившихся на него чёрных плит…
Вот послышались гулкие шаги, и над ним склонилось лицо Героте, Денис узнал его и сам удивился, что ещё что-то помнит, а еще больше изумило то, что Героте жив. «Я галлюцинирую безостановочно», - думал Денис, – «наверняка я только что наблюдал самую великую на свете галлюцинация, видение века…»
Героте взвалил Дениса на спину, словно куль, и понёс. Денис на миг увидел зыбкое лицо рыбака, качающееся перед ним в такт шагам. А потом он провалился в глубокое забытьё. Первое, что узрел Денис, очнувшись, был мягкий солнечный свет, просачивающийся сквозь плотную голубую занавеску, и на подоконнике в горшке куст белых хризантем. Скосив глаза влево, он увидел уголок маленького тёмного алтаря, справа – чисто выкрашенную голубую стенку, где мелькнула какая-то светлая тень, и затем скрипнула и закрылась дверь. Скоро Денис увидел, что тенью была маленькая растрёпанная девочка в заплатанном платьице.
Девочка снова появилась на пороге, её чёрные любопытные глаза улыбались. Вслед за ней, прихрамывая сильнее обычного, вбежала Анна. И Денис вскочил, было, с постели в радостном возбуждении, но Анна успела подойти к постели и заставить его лечь снова прежде, чем он почувствовал головокружение и дурноту.
Не смущаясь своего неожиданного свидетеля, взирающего на них со стоическим упорством, они застыли в исцеляющем объятии.
- Ты выдержал. Теперь ты знаешь всё.
- Что я знаю? – тупо переспросил Денис. – Что я должен был узнать? Что плато убивает?
- И это тоже. Потому что ты был в самом сердце Жёлтой Королевы. Там, куда без ключа нет доступа никому. Я молилась за тебя.
- Если поход на плато смертелен, то каким образом вы добываете Нефть?
- Это под силу только жрецам, они общаются с Королевой так, как мы с тобою сейчас, и ревниво относятся к соперникам, но и они лишь эксплуатируют тысячную долю всего потока, – в голосе Анны не было намёка на шутку. - Ты помнишь свой бред?
- Кажется, да… - пробормотал он. – Конечно, помню. Разве можно это забыть? Но разве это был бред? Это ты бредишь, Ани. Я был на плато. В этом нет сомнений. Кстати, кристаллы! Где кристаллы? Я набрал полный короб. Или это тоже был глюк?
Анна помедлила и протянула ему на маленьком керамическом подносе крохотный жёлтый камушек: - Он твой. По праву.
Денис взял его, сжал в ладони, ощутил жгучее прикосновение, и вновь наплыли видения, яркие, зримые и осязаемые. Белые бусины на черном камне. Долгий путь. Семь холмов. Россыпи желтых кристаллов. Цветы. Звезды и далекая луна. Голова закружилась, в глазах потемнело, и он откинулся на подушку.
Да, его бред мало походил на бред или на сон, с их калейдоскопичностью и нелепой логикой. Слишком живо и последовательно развивалось его страшное и целеустремлённое путешествие.
- Расскажи мне, - просила Анна, и Денис снова и снова повторял рассказ о видениях, и с каждым рассказом ему становилось легче, болезнь отступала в дальние закоулки памяти, а эскизы и рисунки Анны обретали жуткую реальность.
- Эта лихорадка, рождаемая Жёлтой Королевой, - прошептала Анна. – Я так виновата перед тобой, любимый. Прости. Я бросила тебя разом в страшный омут всех противоречий, раздирающих Остров, и не смогла защитить. Ты даже не знаешь, как я виновата перед тобой. Ты теперь помеченный.
- Что это значит, милая? Разве я не был на плато?
Она покачала головой: - Нет. Ты был во мне. Ты путешествовал в моих ощущениях и в моей памяти, потому что тебе ещё рано было туда самому. И одновременно это было путешествие и в пространстве, и во времени. На самом деле, Плато совсем не такое. Настоящее Плато смертельно, оттуда не возвращаются.
- Но как, как у тебя это получилось? Как ты это делаешь? Это гипноз?
- Я не знаю, всё получается само, спонтанно, - Анна пожала плечами и улыбнулась. – Когда-то давно Жрец Пик Пигрим говорил прабабушке, что мы на Острове все помеченные. Это как вирус. Просто в одних вирус живёт и развивается, а в других – нет.
- И я снова ничего не понимаю, - простонал Денис.
- Раньше каждый клан владел ключом к плато, и экономически все верховные семьи были равны. Это была своего рода светская демократия, расцвет наук и искусств. По мере того, как набирало силу Тёмное жречество, начались распри и схватки за власть. Большая часть Ключей оказалась растрачена впустую или утеряна, для этого нужно было немного: алчность и ненависть. А теперь Тёмное жречество готово узурпировать власть полностью. Им нужно взять в свои руки все ключи, все вожжи. И последний свободный и работающий ключ остался во мне, понимаешь? Только я приобрела его иным путём.
- О каком ином пути ты говоришь? Что за пути?
- Узнаешь потом. Потом. Когда-нибудь всё закончится, Галльяль станет свободным, мы с тобой вырвемся за его пределы, найдём мою дочь Эдею, и всё будет хорошо.
- Нет, я должен понять сейчас. – Денис привстал и обхватил Анну за плечи. – Не держи меня за дурачка. Пожалуйста, продолжай.
- Как желаешь. Ключ – это способность проникать на Плато, настоящее Плато, в непосредственную близость к резиденции Жёлтой Королевы, «в гости», других она не принимает, - Анна усмехнулась невесело. - И это могло передаваться по наследству. Со временем помеченных, или заражённых, оставалось всё меньше и меньше, способность передавать ключ по наследству тоже утрачивалась. Когда-то учёные Голубого жречества считали, что вирус, которым метила Жёлтая Королева – это благо, великий дар, избранность.
- Значит, в семье Фейвуд теперь ты – единственная «заражённая», или – избранная?
- Не совсем. Сэмур думает, что Алиса откроет ему дверь на Плато. Для этого нужно не так уж много – любви с её стороны, ибо его собственной любви для этого недостаточно. Она крепка и здорова. Но ключ в ней нестоек, он почти погиб от наркотика. А вот Лора… Она настолько сильна духовно, что её исключительность нельзя уничтожить. Змея отняла её жизнь и взяла в заложницы, она же поселила в ней мудрость. Но это не сделало её счастливей. Ключ пожирает её сущность. Он слишком глубоко, и код искажён. Его извлечет только смерть. Мы с Алисой пытались её укрыть, уберечь и от людей, и от Плато. Никто не знает, что она жива и на что способна. Но… ключи все равно рано или поздно истощаются. Сила не вечна. Таким образом, живой ключ остался только во мне.
- Нужно не так уж много. Ты так сказала. Но что может быть больше, чем любовь? – Денис привлёк Анну к себе и горячо прикоснулся губами к её губам. И на этот раз Анна подчинилась его нежной власти.
А на следующее утро к ним тихо пришли и так же тихо скрутили и бросили в летуны. Порознь. Больше Денис ничего не помнил. Словно его мозг просканировали, записав ложные воспоминания, а потом легко их удалили. Без помощи новейшего медицинского оборудования. Только силой внушения чуждого мозга. Так где же истина? Где реальность? Где его жизнь, а где не его? И сколько жизней он прожил? Он не знал. Сознание тихо затуманилось, и он провалился в пустое и темное пространство сна, сродни болезненному забытью или коме.
…
Он очнулся снова в тюремной камере. Камень и полумрак, и ледяная вода с потолка. И снова этот страшный человек, Верховный Жрец, с непонятными намерениями.
- За что? – спросил Денис, прекрасно понимая риторичность своего вопроса: он преступил уже столько островных законов, что ему полагалось за них, как минимум, несколько казней. Но последний проступок перевесил все прочие.
- За участие в беспорядках. И, конечно, за осквернение святыни, - спокойно ответил Верховный Жрец и повернулся к нему спиной.
- Какой святыни? – крикнул ему вслед Денис.
- Ты был на плато, - коротко ответил жрец. – Чужакам положен за это один исход – смерть.
- Это бред! Вы несёте чушь! Какое плато? Я никогда не был на вашем плато! Я даже не знаю, что это такое!
Жрец обернулся так резко и смерил Дениса таким злым взглядом, что у того острая боль пронзила сердце – да, это чудовище реально может убить взглядом.
- Глупо ожидать от чужака чистосердечного признания. Но на плато остались твои следы. Они пульсируют и посылают сигналы. И ты расскажешь нам, как туда попал. Ты уполномочен, Денис Бек, ты получил задание, теперь ты раскроешься.
Денис сжал руками голову. Проклятье! Анна утверждала, что его путешествие было чисто виртуальным, как же он мог оставить следы? И откуда эти мифические следы могли увидеть жрецы? И кто и зачем его уполномочивал? Что за новая дикая игра? У него в голове пустота. Такая гулкая и белая пустота. Кажется, ему выжгли память. Он ничего не помнит. Он ничего не знает. Он… О Анна!