Записано в 1971 – 1993
- ... Брата в Рязанской области призвали сразу, в июле, или еще в июне. Он сам пошел, у военкомата на второй день, как о войне объявили, очередь выстроилась. Я в тюрьме сидел, в Архангельской области, меня призвали позже, в сентябре. Как-то сразу назначили наводчиком. Может потому что на экскаваторе работал. – Тогда уж надо было в танкисты. – А может из-за порядочного возраста – мне 34 года было.
- ... Снаряды от деревьев рикошетят. Морозы там ой-ой ей, одеты кое-как, еду подвозят через два дня на третий. Лес, ни деревень, ни дорог. Что солдат, что генерал - ободранные, небритые - греются у одного костра. – Это про Финскую? – Нет. 42 год, Карельский фронт.
- ... Мину видно, когда летит? – Не видно. Бомбу иногда видно, от самолета и почти до самой земли. – Потери в артиллерии от бомбежек большие? – В людях малые. Окопы роем, как пехота. Или хотя бы ниши на несколько человек.
- Сорокопятка – эффективна, но в основном, по гусеницам и по смотровым щелям, или в люк водителя, если открыт. – Танк сразу засекает, что ваша пушка по нему стреляет? – Их всего две штуки на фронте в 100 метров, трудно не заметить. А вот когда специальный артиллерийский заслон на танкоопасном направлении, орудий восемь-двенадцать – тогда огневые точки засекает артиллерия сопровождения танкового батальона, если она есть. Два-три выстрела, и надо место менять. Вообще-то, из танка видно плохо. Если бы людей в противотанковых подразделениях нормально обучали, можно было жечь танки пачками. Особенно, когда отдельные из них прорвались в зону пехотных окопов. Можно забросать бутылками с зажигательной смесью, можно фугас под машину подвести и подорвать. – Вы же говорите, поле боя наблюдает артиллерийское сопровождение танкового батальона. Плюс пехотное сопровождение. – Это в начале боя. А потом пехоту перебили, поле дымом заволокло, видно только, что прямо перед тобой.
- Год на 45 мм, год на 76 миллиметровом орудии. Наводчик и командир орудия. Две контузии, в госпитале не лежали. Все время на передовой. Правильно? Сколько танков подбили? – Еще какое-то время в гаубичной батарее. Так, чтобы танк загорелся – ни одного. В гусеницы попадал. – Сколько ваших пушек разбито? – Две. – Сколько расчетов поменялось? – Я на передовой с апреля 43. К этому времени в дивизионах и полках штат обновился по три-четыре раза. Мы были счастливцы. Когда прибыли на фронт, в частях наблюдался полный комплект. – Готовились к Курской битве? – Да. Но мы стояли южней. У меня в расчетах до мая 45 г. убило семерых и ранило не сосчитаю сколько. И еще прикомандированных: убито и ранено человек пятнадцать.
- По наградам. Я опрашиваю фронтовиков, у кого-то лишь "За победу над Германией", хотя всю войну прошли и в сражениях участвовали ох каких. И у Вас: на фронте с 41 г., а всего орден "Отечественной войны" и две "За отвагу". – "Отечественной войны" не в счет, его вон только вчера всем дожившим фронтовикам раздали. Вторую "За отвагу" присвоили приказом от ноября 1945 г. Не знаю, почему вспомнили те бои, может, кто-то на смотре или при обходе подразделений командиром дивизии или инспектирующими генералами пожаловался. Первую получил в начале 44 г. – А 41, 42, 43 гг вообще ничего? Это же не в пехоте, где бесконечные переформирования, пополнения – не сразу разберешь, кто, где и кому подчиняется. Тут все к орудию привязаны – В полковой артиллерии тоже на одном месте не сидели. Все время передняя линия, прямая наводка. То туда прикомандировали, то сюда, а то и вовсе в другой полк на время передадут. А там ты просто стреляющая железка – ни по имени, ни по фамилии тебя никто не знает. Представляли несколько раз, но не проходило. – Вы в госпиталь попадали? Вас на учебу, может быть, посылали? – Нет. Все время на передовой. Раза четыре выводили во второй эшелон на переформировку, но это дней на пять-семь. В 41-43 гг много отступали, большие потери – все друг на друга злые. Хорошо, что не расстреляли за что-нибудь. Наш расчет два раз пушку бросал – не на чем было вывезти. – Злые? – Командир батальона, которому из штаба полка ежечасно звонят и грозят всеми карами, зол на ротных, которые не могут исполнить его предписаний, зол на своих минометчиков, которых накрыли в самом начале боя, зол на приданных артиллеристов, что они враз не перебили все танкетки, танки и всех немецких пулеметчиков. – Надо заметить, пушка пушке рознь. 76 мм полковая пушка – это по легким целям и по пехоте. Для танков –76 мм дивизионная пушка. – Дивизионная тяжелей, ствол длинней на два с лишним метра, другое управление и обеспечение. - Медали за что получили? – Первая: наводчику полкового 76 мм орудия за уничтожение двух пулеметов и до пятнадцати немецких солдат. Вторая: наводчику 57 мм орудия за подавление в боях под Кенигсбергом трех огневых точек и до пятнадцати гитлеровцев
– Пехота артиллеристов любила? - Нельзя так сказать. Когда уже по Польше пошли, там артиллерии на километр фронта стало больше, действие ее стало эффективным, и жизнь пехоты она заметно облегчила. – Польша это середина 44 года. Мы стали значительно больше, чем немцы, выпускать орудий и с более высокими ТТХ? – По-моему, нет. Наши орудия, как и наша артразведка, до конца войны не превосходили немецкие. Но какие-то силы оттянул на себя второй фронт – сначала угроза, а с конца лета 44 г. реальные бои – и наш фронт сузился, и орудий на 1 км фронта стало больше. Еще, наверно, стягивали технику на главное направление с других фронтов, не опасаясь, что там нас разгромят.