Ноябрь 2020. Дачная самоизоляция семьи позади.
Ещё падают последние яблоки – самые вкусные, с макушки. Калина сбросила листья, кисти, чуть прихваченные утренними заморозками, уже не так горьки и радуют глаз ярким насыщенным цветом. Снизу, из-под малинника, на это пиршество алого ревниво таращит желтые глаза запоздалая календула. Петрушка упрямо выгоняет кудрявую листву и нежная её зелень напоминает о лете. Этот «светофор» - единственное украшение ставшего невзрачно-однотонным сада.
Жду ассенизатора.
Проза жизни, необходимая, суровая проза.
Крышки емкостей уже открыты, ведра уже наполнены водой.
Готовность номер один. Настроение боевое.
Приезжает неожиданно быстро. Водитель, плавный детинушка, снисходительно принимает мою шутку о том, что, мол, карета подана как скорая на вызов. Не торопясь шествует по дорожке, оглядывая поле предстоящей битвы.
Я экскурсоводствую:
- посмотрите направо, здесь зарыты бетонные кольца для кухонных стоков
- посмотрите налево, здесь у нас закопана ёмкость для дождевой воды
- прошу прямо, там у нас заветный домик
Благодушное настроение повелителя бочки с насосом тает тем заметнее, чем ближе мы подходим к дальнему концу участка.
Диагноз не утешителен, мол, длины шлангов не хватит, а если каким-то чудом и хватит, насос такую длину не осилит. Бодро докладываю, что вызываю машину их фирмы не впервой и всегда хватало-высасывало. Бесполезно. Чтобы доказать свою правоту, он не будет таскать шланги и тем самым зря тратить моё (!) время.
Грузно забирается в ковчег и отчаливает.
Я остаюсь при своём потенциальном «потопе».
Калина возмущенно пылает, календула и петрушка притворяются, что их не видно.
Закрываю крышки. Затворяю ворота. Задумываюсь. Злая?
Нет, безысходно смотрю на лужайку возле дома и тупо прикидываю, как будет смотреться сортирный скворечник здесь взамен там.
Соседка увидев меня ничего не делающей, удивляется, подходит пощебетать, даёт номер телефона «своей» фирмы, нахваливает-рекомендует. Увы, новый диспетчер, получив вводные данные, тоже оптимизма не выказывает, но обещает перезвонить.
Беру вилы, иду в теплицу: проверенный способ унять расстройство – что-нибудь поделать руками. Ковыряюсь безо всякого энтузиазма и ловлю себя на том, что осенняя тишина разбавлена шумом мотора большой машины. Высовываю нос за забор. Неподалёку стоит и тарахтит до боли знакомое авто с бочкой. НО! На подножке маячит субтильная фигура в облегающей черной курточке с капюшоном.
Осторожно приближаюсь, ни на что хорошее не рассчитывая:
- Вы, случайно не ко мне?
- Похоже, к Вам, звонок диспетчера застал меня как раз когда я ехал мимо, на следующий адрес. Что, где, показывайте! – говорит он.
Безо всякого энтузиазма шагаю по саду, молча открывая крышки, лючки, двери…
Из транса отчаяния меня выводит вопрос:
- У вас какие-нибудь толстые трубы нигде не лежат?
- В смысле?
- Будем шлаги наращивать !!!
- Ну, если что и есть, то только в дедовом загашнике, над хозблоком.
- Лестница у Вас где?
В одну минуту он уже наверху, чем-то грохочет, раздаётся одобрительное: «Есть, нашёл!!» и вот уже на газоне лежат обрезки серых пластиковых труб.
У меня открывается второе дыхание: лечу в дачку, там у меня имеется рулончик армированного водонепроницаемого скотча.
Парень ловко собирает «бусы» из шлангов, ближе к заветному домику вмонтировав около двух метров труб, и, одобрительно мне кивнув, изолирует стыки липкой лентой:
- Спокойствие, теперь уж точно давление не потеряем, всё будет отлично!
Мотор гудит, шланги подрагивают, меня отпускает…
Настоящий Мужчина, он не дает мне, женщине, даже взяться за ручки ведер с водой, все делает сам.
Демонтаж лишней длины.
Следующая емкость.
Следующая бочка.
Последняя - с водой, окончательная промывка шлангов.
Фигура парня (про таких говорят - тонкая кость) наполнена силой словно сжатая пружина. Жесткие шланги покорны его рукам как добродушные удавы.
Я, заглядевшись тем, как он работает, неожиданно вспоминаю историю, когда-то рассказанную моей мамой.
В 30-е годы прошлого века из их подмосковной деревни многие уезжали в столицу, на строительство метро. Дядька мамы, родня по линии отца, тоже поехал, но его в метростроевцы не взяли – для подземных работ здоровьем легких не вышел, и стал он золотарём. Лошадка, бочка на платформе с колесами, черпак, белый форменный фартук – колесил по городским улицам в обозах, вывозящих ночное золото - нечистоты. Это стало началом его московской жизни, а на пенсию он ушёл из кремлёвского гаража, высококлассным водителем какого-то большого начальника.
- А я, наоборот, возил начальника, да из-за пандемии бизнес просел и сказал мне шеф, мол, прости, друг, буду себя сам возить – денег на твою зарплату нет, но вот тебе номер телефона, там доходы от ковида не зависят. Я позвонил, и в тот же день сел за баранку этого слона - улыбается парень.
Он снимает перчатки, принимает деньги, решительно отказавшись от чаевых:
- Вы лучше в следующий раз снова меня вызывайте!
- Только Вас, Сергей! – улыбаюсь от всей души я.
Срезая секатором калиновые кисти, укладывая в корзинку поверх яблок и ягод букетик календулы и пучок петрушки, раздумываю о том, что вот уж, поистине, – не место красит человека, а человек место.
День светел.