Баба Глаша ковыляла вдоль кромки тротуара, нащупывая клюкой менее скользкую поверхность перед собой. В январе дорожки для пешеходов редко оказывались очищены от снега, превращающегося под ногами в настоящий каток. Оно и понятно, власти собирают налоги с автомобилистов, а не с пешеходов, потому денег у них - властей, хватает лишь едва на очистку проезжей части, да и то, только на центральной улице городка. Врач «скорой», полночи старавшийся снизить зашкалившее, так некстати, давление, порекомендовал наутро посетить поликлинику и сменить препараты, прекратившие содействовать должному эффекту.
- Нужно больше двигаться! – посоветовал он.
Вот старая и двигалась, по обледеневшему тротуару, стремясь поспеть к открытию поликлиники за вожделенным талончиком на приём к терапевту. Баба Глаша уже давно вышла из спортивного возраста, но по огороду перемещалась довольно лихо, и с лопатой и с граблями. Но это летом… Летом хоть земля не ускользает из-под ног.
Стараясь поменьше сокрушаться вслух о своей немощи, чтобы не глотать морозный воздух, она, упорно борясь с головокружением, накатывающимся время от времени, продолжала путь к заветной цели. Половина восьмого утра, как и рассчитывала, поднялась по ступенькам поликлиники и доковыляла до окошка регистратуры. Почти никого не было и она обрадовалась своему решению подняться пораньше, после мучительной и бессонной ночи. Хорошо, что врач «скорой» - молодой человек отсоветовал ехать в больницу, объяснив, что в больницу сейчас с давлением не кладут - «короновирусных» девать некуда. А то, она бы сейчас ковыляла из больницы обратно к дому. А так, дошла одна из первых, заодно, свежим уличным морозным воздухом подышала, вместо застоявшегося квартирного.
Талончиков не оказалось. За спиной кто-то насмешливо хихикнул, мол, ишь чего захотела старая, тут с шести утра дежурят больные, чтобы попасть к врачу, да порой не по одному разу дежурят. Настроение упало. Сестричка в белом халате, пробегавшая с кипой медицинских карт, оказалась с пониманием. Окинув внимательным взглядом, топтавшуюся возле окошка в отчаянии старуху, она посоветовала ей сходить в кабинет терапевта и попросить принять её без талончика, а та если сжалится – то черканёт записочку в регистратуру. Устало вскарабкавшись на третий этаж, Глаша заняла бесконечную очередь в вожделенный кабинет и стала отвечать на вопросы терпеливых пациентов, почему она тут сидит без талона. Советов как поступить было не мало, но пускать в кабинет без очереди никто не хотел. На лавочках у входа, всем желающим поправить своё здоровье мест не хватало, и возле самой двери больные даже затеяли перебранку.
«Эх, люди! – подумала она. – Откуда столько ненависти друг к другу? Хорошо, что хоть все в медицинских масках, а то от такой неприязни – точно перезаражают друг друга вирусом».
Четыре часа проползли как целый день. После, ещё час - терапевт решила принимать больных сверх отведённого на приём времени. У дверей кабинета остались лишь трое девиц – от двадцати до тридцати летнего возраста, оставшихся без талончиков, так же как и она. С неприязнью поглядывая на бабку, они громко обсуждали надоевших старух, из-за которых они могут сегодня не успеть попасть на приём и закрыть больничные листы.
- Меня же тогда уволят! – возмущалась полненькая, которую подруги называли Ниной. – Как хотите, а я не пущу её.
- Точно! – соглашалась с нею худенькая Леночка, - сидели бы себе дома, старые. Только и шастают тут, поговорить им не с кем, наверное.
- Да, я только спросить сижу, - попыталась успокоить девушек баба Глаша.
- Всё равно не пущу! – отрезала Нина. – Из-за таких как вы и поболеть нельзя, всё заполонили! Везде одни пенсионеры: и в магазине и на улицах и здесь. Не работаете, только воздух коптите и нам жить мешаете.
Дама завелась не хуже пресловутых старух, которых она явно недолюбливала. Подскочив к двери, она загородила своим телом предполагаемый объект посягательств со стороны Глаши. Обиженная Глаша вытаращила в изумлении глаза на явно назревающий скандал, виновником которого она невольно оказалась. По-рассуждала немного о лярвах, рвущихся наружу из-под намордника анонимности на волю, услышала ответ, что сама она старая …ука.
- Нельзя же так! – возмутилась баба Глаша. – Разве можно так относиться друг к другу? Я же только, хотела объяснить, что лярва – это внутренняя бяка, которую нужно сдерживать глубоко внутри, а на волю выпускать только человека – своё настоящее «Я». Выпустишь свою лярву, а она тебе в ответ приведёт обязательно кучу других. Христос учил: чем вы меряете, тем и вам будет отмерено!
- Надоела со своими оскорблениями! – огрызнулась Нина и отвернулась.
Тут, к всеобщему облегчению, дверь кабинета распахнулась, выпустив двоих, одна из которых оказалась уже переодевшейся в уличную одежду врачом. Следом, на пороге возникла медсестра и объявила, что приём окончен. Девицы попридержав и лярв и «Я», а вместе с ними потеряв дар речи, от слова - вообще, ретировались. Баба Глаша наконец смогла изложить свою просьбу о приёме. Узнав, о том, что она после «скорой» просидела полдня у двери, медсестра искренне удивилась:
- Что же вы не вошли без очереди? Мы бы вас обязательно приняли. Давайте сделаем так: врач сейчас пойдёт на обход больных на дому, зайдёт и к вам.
Баба Глаша преодолев все скользкие места на своём пути, вернулась домой очень довольная, что так удачно сходила в поликлинику. Голова перестала кружиться, а настроение улучшилось. Про себя, зареклась больше в поликлинику не заходить, только до неё и сразу же обратно. Прав оказался врач «скорой»: прогулки очень помогают от давления, лучше всяких лекарств. А девушку Нину не успевшую вовремя закрыть больничный, уволили за прогул.