(Написано прошлым летом, во время первой мировой волны ковида.)
У меня разболелся зуб, что всегда расстраивает, а при ковиде тем более, вгоняет в панику. Все зубные клиники закрыты на карантин, кроме неотложки, а пойдешь туда – подцепишь вирус. Люди в страхе сидят по домам, заглушая боль анальгином. Я тоже держалась как могла, но зуб победил, и я отправилась в скорую. Больных, рискнувших туда прийти, было мало, 5–6, остальные где-то мучились.
На входе всех спрашивают: чихаете, кашляете, температурите, за последние 30 дней чихали, кашляли, температурили, задыхались, куда-то ездили, с кем-то общались, кто чихал, кашлял, температурил, или куда-то ездил? Все всё отрицают, всем верят на слово, все соблюдают дистанцию, разумеется, все в масках. Над маской глаза, полные взаимного недоверия. Каждый встречный – прямая угроза, потенциальный носитель заразы, включая медперсонал клиники. Я спросила регистраторшу, сидевшую в маске с прозрачным щитом на лице за стойкой, закрытой со всех сторон стеклянным барьером, не кашляют ли дантист и его ассистентка?
– Нет, насколько я знаю, – сказала она.
Это меня немного утешило, я села на стул (в безопасной дистантции от другого стула) в ожидании своей очереди и прислушалась к телевизору. Там говорили о распространении коронавируса в мире. Ведущий вошел в спутниковую связь с центральным госпиталем одной из стран Африки.
– Сколько людей у вас умерло от ковида за прошедшую неделю? – спросил диктор возникшего на экране черного доктора.
– Точно не знаю... от малярии умерло десять, от желтой лихорадки двадцать, от холеры тридать, от туберкулеза сорок, от голода сотня, примерно столько же от бомбежек, двое умерли по непонятной причине, может быть от ковида...
– В чем нуждается местное население для борьбы с коронавирусом?
– В чистой воде и пище.
– Мне известно, что наша страна готова прийти вам на помощь в ближайшее время. Мы вышлем вам сто тысяч масок.
– Ну шлите...
На этом связь прервалась. Диктор еще раз напомнил всем, что нужно все время мыть руки и ни к кому не приближаться, рассказав о грядущей второй волне и третьей, потом сообщил об ограблении банка в каком-то штате Америки. Надо же, грабят банк при ковиде, уже нет ничего святого, впрочем, это типично для Штатов, потому у них больше всех в мире случаев. Другое дело в Канаде. Здесь грабитель так же сильно боится вируса, как и директор банка, так что пока жив вирус, банк в безопасности. Если какой-то смельчак и решится пойти на дело, то сядет в лужу. Я попыталась представить, как бы это все выглядело.
– Ни с места! Это ограбление! – объявит гангстер построенной перед банком с интервалом в два метра очереди и возьмет одного в заложники.
Дальше все пойдет не по сценарию. Из очереди вырвутся сразу несколько граждан и повиснут на гангстере, умоляя его взять их с собой в заложники, иначе они в банк не попадут, так как он скоро закроется!
Еле отбившись от них, грабитель ринется к двери, размахивая пистолетом. А в дверях стоит невозмутимый сотрудник банка в маске, с тряпкой в руке, смоченной санитайзером, и с маниакальным упорством спрашивает: чихаете – кашляете – температурите – вступали в контакт – ездили? Ему угрожать бесполезно, он зациклен на вирусе.
– Не тычьте в меня нестерильным предметом, – брезгливо заметит он и быстро протрет пистолет тряпкой.
В ответ гангстер придирчиво спросит, обеззараживает ли банк свои купюры ультрафиолетом, озоном или еще чем-то, исключающим заражение вирусом через деньги.
– Наш банк работает по установленным минздравом стандартам, соблюдая все меры предосторожности, – заверит служащий, – надеюсь, что под черным платком у вас защитная маска? – добавит он и коварно закашляет.
Грабителя тут же как ветром сдует.
Так закончилась сцена гипотетического ограбления. В то же время подошла моя очередь и меня провели в кабинет. Ассистентка, безмолвная и безликая (глаза китайские), сделала рентген зуба. Вошел доктор (с китайскими же глазами), посмотрел снимок и устроился рядом со мной, на расстоянии 20 см.
– Зуб болит? – спросил он.
У меня пересохло во рту от страха, в голове одна мысль вертится: не подцепить бы вирус, дантист сидит слишком близко, слышно, как он дышит.
– Болит, – процедила я.
– Сейчас посмотрим, – сказал доктор.
И смотрит на меня в упор, ждет чего-то, не пойму чего, от страха плохо соображаю, срослась с маской. Он говорит:
– Снимите маску.
Я сняла, задержав дыхание и отвернув голову в сторону (условный рефлекс выработался). Он повернул ее к себе и сделал обезболивающий укол в десну. Стали ждать, пока она онемеет. Пока ждали, у меня защипало в носу, от укола, наверное, я чихнула (прикрыв нос и рот локтем). Дантист отскочил от меня на два метра, ассистентка удрала за ширму.
– Вы больны?! – спросили они меня издали.
– Это реакция на укол, не бойтесь, – заверила я.
Они быстро побрызгали воздух антисептиком и продолжили. Я сидела как на иголках, впрочем, все прошло благополучно, если не считать, что вставляя пломбу, дантист закашлялся. Я сорвалась с места, но они схватили меня за руки, и прижали к креслу. Он сказал, что у него аллергия на антисептик.
В общем, можно сказать, пронесло, у меня пока нет симптомов, уже два месяца. За это время произошли крупные перемены: открылись парикмахерские, рестораны, бары, стоматологические клиники, исчезли очереди перед магазинами и банками – отрадные новости, в принципе, хотя в то же время усилились локальные вспышки вируса. Недавно случилась вспышка в одном из стрип-клубов. Одна стриптизерша заболела ковидом, успев заразить несколько сослуживцев. Директор клуба, мер города и представитель минздрава один за другим выступили по телевизору, призвав всех, кто посещал этот клуб в дни работы больной стриптизерши (крупным планом было показано ее расписание), примерно 500 человек, проявить гражданскую сознательность и самоизолироваться на две недели. К счастью, меня это не коснулось, в стрип-клубы я не хожу, зато на днях была в парикмахерской. Настроение сразу поднялось на 10 градусов. Сегодня зашла в Тим Хортонс за донатсами, тоже, к слову сказать, приятно. Жизнь входит в свою колею, несмотря на все невзгоды и беды. Так оно всегда было и несомненно будет.