Шекспировский театр в декорациях Викторианской эпохи (1996, Кеннет Брана)
Кеннет Брана не впервые сталкивается с классиком мировой драматургии. На театральных подмостках он играл и ставил Генриха, Двенадцатую ночь, Много шума, Короля Лир, Сон в летнюю ночь и того же Гамлета. Получив огромный опыт работы сперва в Королевском шекспировском театре и в созданной позже собственной театральной студии, амбициозный Брана решил не сковывать себя рамками театра, поставив перед собой сверхзадачу: максимально точно к первоисточнику экранизировать Шекспира.
Так в 1989 году увидел свет Генрих V, в 1993 году – Много шума из ничего: оба восторженно принятые критиками и увенчанные престижными наградами. В 1995 Брана снялся у Оливера Паркера в Отелло, а 1996 год ознаменовался выходом его самой амбициозной и масштабной экранизации – Гамлета. И начал свой мегапроект Брана с актёров: той же Кейт Уинслет, уже успевшей прославиться годом ранее в очередной нашумевшей экранизации британской классики по Джейн Остин (триумф Титаника ещё впереди). Или Джулии Кристи – знаменитой Лары из Доктора Живаго с Омаром Шарифом 1965 года. Ну и конечно самого себя в роли принца Датского.
Даже на эпизоды Брана собрал звёздный цветник из Джуди Денч, Робина Уильямса, Жерара Депардье и многих других известных актёров. Даже изрядно постаревшего и потерявшего былой блеск Джека Леммона. Что уже наводит на мысль о неком переборе и обостряющемся синдроме неоправданных ожиданий.
На сей раз Брана не удовлетворился участью кастрированной адаптации столь значимого произведения, а решил полностью, до последней строчки перенести всю пьесу на экран. До него на такой подвиг ещё никто не отваживался. Мыслимо ли: представить скучающему и пресытившемуся зрителю всего Гамлета без купюр. Четыре часа нескончаемого, скрупулёзного, циклопического размера Гамлета! Для столь отчаянного поступка надо обладать либо немыслимой глупостью, либо столь же немыслимой отвагой. Либо тем и другим в равной степени, как в случае с Брана: четыре номинации на Оскар и пять миллионов кассовых сборов при 18-миллионном бюджете тому яркое доказательство. Но столь эпичный прецедент должен был случиться хотя бы раз за всю столетнюю историю экранизаций Гамлета.
И если вопрос с полным до краёв метром можно оправдать безграничной любовью режиссёра к Шекспиру, попыткой попасть в Книгу Гиннеса или великой миссией дать современному зрителю программную классику хотя бы в таком виде, коль люди разучились читать книги и перестали ходить в театры, то многие другие ходы и решения Брана-шекспирофила остаются без ответа.
То же перенесение действия в декорации Викторианской эпохи. Трудно ответить, насколько оправдан такой поход и помогло ли это раскрытию сюжета и образов. Ведь и сам Шекспир не следовал строго исторической правде, а имел в виду, скорей, условную, бутафорскую Данию, используя её лишь в качестве декораций, на фоне которых разворачиваются извечные человеческие страсти, понятные современникам. Когда говоришь с ними на понятном им языке.
И если перенос действия в современность в таком случае понятен и оправдан, тем приближая автора к современнику, то временной скачок у Брана рождает, скорей, недоумение. Ведь здесь мы получаем замысловатый и нераспутываемый временной клубок, упрятанный от понимания подобно смерти Кащеевой: исторические события условного Средневековья, обёрнутые в реалии Елизаветинской эпохи, перенесённые в Викторианскую Англию, снятые на рубеже второго тысячелетия, и обсуждаемые на 20-м году XXI века.
И если бы только это. В полноформатном Гамлете Брана всего в избытке и чрезмерно: всё кругом пафосно, напыщенно и претенциозно. Словно смотришь 666-ю серию турецкого лубка про «Великолепный век»: слишком много текста, слишком много звёзд, слишком много золота в канделябрах, слишком белоснежен тронный зал. Слишком много в нём потайных дверей-зеркал на фоне акцентировано-контрастного шахматного пола, так нарочито отсылающих к кэрролловскому Зазеркалью. Слишком много помпезной музыки, вычурных марлезонских поз и пены у рта в ключевых монологах. И к чему, скажите, этот локальный Армагеддон с огнём и разверзнутой твердью перед свиданием с призраком? И мелькнувшие 25-м кадром постельные сцены Гамлета с Офелией? Был ли хоть намёк на плотскую связь у Шекспира? Зачем это всё?
Также неимоверно нарочито контрастно выглядит и сам Гамлет в глухом воронёно-чёрном мундире на фоне торжественного золотого убранства белого зала, белоснежных мундиров, пышных кринолинов и заснеженных белых пустошей вокруг величественного «Зимнего дворца» Эльсинора. С акцентировано контрастным кровавым ковром в финальной сцене и таким же кричащим красным парадным мундиром короля-братоубийцы.
И также слишком утрированы и манерны эмоции самого Гамлета Брана. Маньеризм Шекспира ещё не видел столь ярких контрастных красок и такой экзальтации. Просто кровь из глаз и ломка суставов в каждой реплике и жесте! За четыре часа экранного времени Кеннета Брана было настолько много, что для всех прочих актёров просто не остались места. Что даже говорить об их игре не приходится. Разве что об одной: Офелия в лице Уинслет – это худшее, что можно было представить и могло приключиться с персонажем за сто лет кинематографа и более чем сто экранизаций произведения.
Но пусть лучше будет на одного Гамлета больше. Ведь Гамлет Кеннета Браны вышел добротным, эпичным, добуквенно скрупулёзным и более чем достойным своего терпеливого зрителя. И своего места в истории. Больше Гамлетов хороших и разных!
Baddy Riggo, 12-13.01.2021
Прямая ссылка на страницу рецензий на портале Кинопоиск:
https://kinopoisk.ru/user/595574/comments/