Узнав от Сергея о том, что Семён уехал в деревню, Нина решила в ближайшие выходные отправиться вслед за ним. В субботу, наскоро собравшись, она поспешила на вокзал. "Теперь то уж я поведу разговор по-другому,- размышляла Нина под мерный стук колёс.- Постараюсь загладить свою вину, попрошу прощения. Отец с матерью помогут нам помириться. Старики - добрые люди". Нина поглядела в окно на качавшие зелёными ветками деревья и принялась строить планы на сегодняшний день: "Первым делом налажу отношения с родителями. Помогу, чего надо, приготовлю еду. Да, блинов напеку, мать говорила, что Сёмка их любит. Ну а с ним вечером потолкую, сразу же после ужина. Тут спешить не надо. Если с умом подойти, то, глядишь, и помиримся".
Радужные надежды Нины разбились вдребезги, лишь только она ступила на платформу. Из соседнего вагода с идиотской улыбочкой на лице вываливался Серёга. Из-за его спины торчали удочки. "Да, накануне он что-то говорил про рыбалку...- припомнила Нина.- А она то, дура, приняла его слова за пустую болтовню. Что же теперь делать"? Придуманный ею план рушился на глазах. Понимая, что показываться этому боломуту не стоит, Нина спряталась за спинами пассажиров, откуда продолжала наблюдать за Сергем. Тот, оглядевшись по сторонам, поправил рюкзак за спиной и быстрой походкой направился в сторону посёлка.
Нина уныло побрела в другую сторону - к реке. Надо было обдумать новый план действий. Она шла долго, особо не выбирая дороги. На полянке, неподалеку от воды, заметила стайку ребят, игравших в мяч, с ними была невысокая хрупкая женщина. Другая - грузная, одетая в простой ситцевый халат, сидела в походном кресле под деревом. Над костром чуть склонился мужчина средних лет. Нина обратила внимание на особенный прищур его синих глаз и небольшую лысину на макушке. Пахло жареным мясом. Ей захотелось есть. Спустившись к реке, она села на лежавшее тут бревно, достала припасённые в дорогу бутерброды и принялась за трапезу.
Утолив голод, Нина растянулась во весь рост на траве. На берегу никого не было. Можно было закрыть глаза и попытаться сосредоточиться. Однако, как ни старалась Нина найти выход из создавшегося положения, ничего путнего в голову не приходило. "Полежу тут немного, отдохну и поеду назад,- решила она.- Поговорю с Семёном дома. Хотя там, без поддержки его родителей, труднее будет помириться". Эта мысль её успокоила. Трава приятно щекотала щеки и нос, распространяя запах свежести, от воды тянуло прохладой. Слышно было, как плещется у берега рыба. Накопленная за долгие месяцы усталость, личные неудачи и неприятные разговоры с Семёном - всё это растворилось в едином миге блаженства. Нина уснула.
Разбудили её крики, доносящиеся с поляны, где ещё недавно мирно отдыхали люди. Нина прислушалась. До неё долетел возбуждённый мужской голос:
- Ольга, ты взрослый человек, а тебе ничего нельзя доверить. Чему ты детей в школе учишь? Сама, как ребёнок. Бросила костёр, вещи и побежала любезничать с первыми попавшимися мужиками. Ведь мой сын на всё это смотрит.
- Твой сын?- не уступала ему женщина.- Это мой сын! А у тебя - новая семья. Или ты забыл? Отпраздновал день рождения Глеба и выкатывайся! И не лезь в мою жизнь со своими нотациями. Ненавижу"! Выкрикнув это, она разразилась таким горьким плачем, что Нине её стало жалко. Видимо, и мужчина пожалел её, потому что продолжил довольно примирительно:
- Ладно, собирайся. Отвезу вас, а сам поеду домой. Хватит, нагостился.
- А рыбалка? робко спросил детский голос.
- Извини, сынок. В другой раз.
Последних реплик Нина не расслышала. Вскоре раздался шум мотора, за ним последовал звук удаляющейся машины. Солнце уже низко склонилось над рекой, но было ещё светло. Находясь под впечатлением от услышанного, она медленно побрела вдоль берега. Серёгу и Семёна она приметила издали. Те, побросав свои удочки, сидели на траве и пили пиво. Подавив негодование, Нина осторожно подошла поближе и присела, спрятавшись за кустом. Прислушалась.
- Да, Сёмка, вот так история! Нарочно не придумаешь! У нашей праведницы есть муж и сын. Что, заметим, неудивительно. Ведь ей уже давно исполнилось восемнадцать. Совершеннолетняя! Имеет право!- говорил Сергей.
- Хватит балаболить!- одёрнул его друг.- Лучше подай пиво!
- Имей совесть, Сём! Ты и так больше меня выпил. Надо было водки прихватить.
- Не мешало бы! Дёрнуло же нас сесть тогда в эту проклятую электричку. Как её теперь выбить из сердца? Два месяца надежды - и в миг всё оборвалось.
- Ничего не оборвалось! - выкрикнула вдруг Нина из своей засады.
- Нинуля, первый раз в жизни рад тебя видеть,- запаясничал Серёга и тут же просительно добавил,- будь другом, сбегай за бутылкой.
Не обращая на него никакого внимания, Нина повернулась к Семёну:
- Она не замужем. То есть была... Теперь в разводе. Он приехал на день рождения сына. Она его не любит. Сама слышала, как они ругались. Ты, Сём, не пей больше. Ты найдёшь её. Она в пяти километрах отсюда живёт, мальчишки на велосипедах оттуда приезжали. Город там маленький, школ немного. Учительница она. Зовут Ольгой. А я поеду, у меня электричка скоро.
Выпалив всё это, Нина бросилась бежать. Слёзы душили её, как тогда, после злополучного разговора с Семёном. Выплакавшись, она почувствовала вдруг необыкновенную лёгкость во всём теле. В голове её прояснилось, в душе зародилось незнакомое доселе чувсто. Она не знала названия ему, не могла бы и описать свои ощущения. Лишь одно она знала твёрдо: отныне Семён принадлежит другой женщине. И это уже навсегда.