Моя знакомая - ведьма

Мужчины торжествуют, если они на коне, придумала она.
Враги в панике бегут, надеясь укрыться в ближайшем лесу. Даже самые отчаянные бросают винтовки. Испуганно оглядываются отстающие. Все ближе оскаленные лошадиные морды и перекошенные в крике лица преследователей. Блеск клинков выдавливает слезы.
И бесполезно прикрываться руками. Безжалостно вонзается смертельный металл. Или копыта терзают беззащитную плоть.
В этом безумии различила его лицо.
Оскалился перед ударом.
Какие чистые зубы, а у меня пломбы, и если он  заметит…, мелькнула нелепая мысль.
Поэтому приходится загадочно улыбаться.
Женщина  - загадка, иначе не выжить в  жестоком мире.
Встала на пути всадника, конь вздыбился.
Подковы не изношены, успела заметить она.
И не оскал, а улыбка,  так улыбаются повелители, уговорила себя.
- Ну же, быстрей! – поторопила медлительного и задумчивого захватчика.
Вычитала в старинной книжке.  Свою добычу, обезумевших в страхе и отчаянии женщин подхватывали сильными руками и перекидывали через седло.
Увозили от огня и разрывов снарядов. А потом, хотя еще стреляли, и можно погибнуть от шальной пули, сбрасывали на землю  драгоценный груз.
И под истошное лошадиное ржание наваливались на поверженное тело.
Как бьется выброшенная на берег рыба, так попыталась высвободиться пленница.
Вонзила ногти в напряженную его спину.
А он отмахнулся от смертельной раны.
- Ведь было! – вспомнила она.
Выдумка неразличимо смешалась с реальностью.
После очередной бесплодной попытки.
Когда мужчина на коне, и конь гордо вышагивает, и зрители приветствуют  восторженными криками, и постелена ковровая дорожка, то герой победно возвышается в седле. 
Но износились подковы, лошадь отправили на бойню, истерся ковер, обтрепалась одежда, и разбрелись  зрители.
И бессмысленно ссылаться на былые заслуги.
Лучший продавец в системе.
Так, вспомнила женщина – опять ненужная книжная премудрость, - кажется, начинал самый известный американский изобретатель.
С такой скоростью печатал, что дивились даже опытные телеграфисты.
Достойный пример для подражания, вроде бы тот изобрел граммофон, а ее избранника назначили старшим продавцом.
Изобретатель вслед за граммофоном изобрел лампочку.
Александра приставили приглядывать  за продавцами.
Если кого-то требовалось подменить,  он охотно соглашался.
Умел вычислить потенциального покупателя. А потом уговорить приобрести столь необходимый тому товар.
Разные попадались люди: на одного следовало прикрикнуть, и тот не умел отказаться, другим надо было польстить или сослаться на неведомого конкурента, который уже приобрел и тем самым обошел его не пол шага в этой бесконечной гонке, третьим достаточно было намекнуть.
Так преуспел, что даже проводил семинары для начинающих продавцов. И отсеивал тех, кто невнимательно слушал.
Выслушали, запомнили, попытались, но не смогли сравняться.
Непобедимая армада, представила она.
На самом большом корабле поднят адмиральский  штандарт, капитаны  беспрекословно выполняют указания.
Ласковое небо, ничто не предвещает бурю.   
Полный штиль.
Тревожно, когда не дует ветер, уже тогда она насторожилась.
А он, воодушевленный невиданным взлетом продаж, ничего не заметил.
- Слишком опасна прозрачная вода, - пожаловалась женщина.
Последняя ночь перед приходом беды.
Так отчаянно любили, что скатились с кровати.
Но не разбились, а если поранились, то не заметили.
Как в ту первую ночь, победитель перекинул ее через круп коня, а потом, когда более не мог терпеть, сбросил на землю.
Прямо на поле битвы среди воронок и истекающих кровью поверженных бойцов.
А теперь на заглавном судне в адмиральской каюте; за бортом океан вздыбился первыми еще робкими волнами.
- Прозрачная… чтобы могли разглядеть… каждую помеху, - в несколько приемов откликнулся обессиленный любовник.
Напрасно похвалился, не различил.
Поднялся  ветер. Тяжелые волны заслонили небо.
И буря  щепками раскидала корабли.
Адмирал пытался спасти эскадру.
Кричал, рупором сложив ладони, надеясь перекрыть грохот ненастья.
Отчаявшись, даже приказал спустить шлюпку.
Напрасно Надежда пыталась остановить безумца.
Покупатели исчезли, да и зевак заметно поубавилось.
Редкие зрители быстрее торопились проскочить простреливаемое пространство.
А он  перегородил проход и хватал  за одежду.
- На чем вы спите? Как вы спите? – напрасно вопрошал их.
Закатывал глаза и  вздымал руки, будто вопрошал у покровителя.
Ушло время пророков, и давно уже написаны святые книги.
Люди вырвались из неловких  объятий.
- Если вы готовы спать на голых досках или на камне, то зачеркиваете все века развития  цивилизации и возвращаетесь в первобытное состояние! – провозгласил  матрасный пророк.
- Современные постели – залог нашего развития и благополучия! – сорвав голос, провозгласил он.
Утлое суденышко, на котором  отправился в плавание, заливало водой. Бесполезно вычерпывать, а женщина пыталась.
Некий мужик отмахнулся от приставучего безумца.
Все торопились отовариться гречкой и туалетной бумагой, а ему вцепились в рукав.
Не сразу удалось вырваться, ушел, оставив  обрывки одежды.
На камнях, на чем угодно может выжить человек, прозрел Александр.
А значит бесполезно бороться и надеяться.
Бурей разбило суденышко, захлебнулся и даже не попытался выплыть.
Женщина подхватила его, прижала к груди, мощно заработала ногами.
Жадно и машинально  заглотил насыщенной болью воздух.
Кажется,  выплыли, волной тела выбросило на сушу.
На уроках выживания научили откачивать утопленников.
Она вспомнила: огладила грудь и живот.
Или ртом надо приникнуть ко рту, когда не помогают детские ласки.
Для этого облачилась в рубашечку, память о былом, была в ней, когда умыкнул ее похититель.
Ветхая материя лопнула около ворота, в прореху проглядывало голое тело.
Соблазнительное тело, женщина  не сомневалась.
А он лицом уткнулся в стену; почудилось, что не увернулась от копыт  коня.
Но попыталась излечить занемогшего господина.
Деньги еще остались; некоторые женщины похожи на галок, что таскают в гнездо блестящие безделушки, она тоже откладывала.
Накинув на ветхую рубаху куртку, осторожно выбралась на улицу.
(Снять эту рубашку, словно отказаться от прошлого.)
Входную дверь закрыла на два оборота ключа, будто больной может выздороветь  и покинуть лечебницу.
Придумала раздобыть надежное лекарство.
Не только отложила, но обустроила запасное убежище, пора там  укрыться.
Бетонный бункер, куда не  проникнет буря.
Если ураган не утихнет, если будут разрушены дома, то выстоят те стены.
Такие толстые  плиты, что туда не пробиться.
И когда она впервые попала в бункер, то не сразу разобрала в полутьме. Увидев, не только зажмурилась, но прикрылась ладонью.
Сладковатый запах разложения  въелся в одежду и тяжело навалился.
Умоляюще прижала руки к груди и выстояла под этой тяжестью.
- Будешь? – спросил обитатель подземелья.
Невидный мужичок небольшого роста, но длинные, похожие  на щупальца руки  дотянулась до мензурки на разделочном столе.
Взболтал вскипевшее пойло, а потом ловко закинул в рот  отраву.
- Без этого не выжить, - объяснил он.
Такой же скрипучий голос, как и дверь в подземелье, будто нельзя обойтись  без этого скрипа.
Как, наверное, скрежет досаждает потусторонним обитателям этого последнего пристанища.
Тусклая лампочка под решетчатым колпаком, так надежнее, никто не покусится на единственный источник света.
Задрав голову, изучила щели между потолочными плитами, но уже поздно прятаться и притворяться.
Многоярусные лежанки у стен, желтоватые обнаженные тела в неестественных позах.
Нацелились мертвые руки.
Белый грязный халат в ржавых пятнах, ржавчина карабкается по ножкам стола, переползает на кожу.
На холоде так закоченели голосовые связки, что не  смогла отказаться.
Поэтому глотнула из мензурки.
Все равно не согрелась.
Но все же сказала.
Обеими руками надавливала на грудь, выжимая каждое слово.
Бессвязные слова, ломанная речь, невозможно разобраться, мужичок услышал.
Прихлебывал из колбы, чтобы  вникнуть.
- Чтобы потешить своих подопечных, - согласился он.
Широко раскинул грабастые руки, обнимая их.
Самая нужная профессия, научил он, не ангелы, но я собираю людей в последний путь.
Лампочка подмигнула, подобрался к ближайшему трупу и ободряюще похлопал его по плечу.
Увидела, как мигает лампочка, и содрогнулась от деревянного стука. Будто поленом ударили по мертвому стволу.
Найдутся ли настоящие писатели, чтобы поведать нам?
На входе заслонилась не только руками, но и писательским билетом, наверное, он умеет читать.
Она умела, в какой-то американской тюрьме, вычитала в книге, напряжение к электрическому стулу подавали из общей сети, и когда включали рубильник, в камерах мерцали лампочки.
Лампочка мерцала, ее тоже приговорили к высшей мере социальной защиты.
И все же расскажет и прославит, но и ее избраннику придется постараться, как предполагает развитие сюжета.
- Притомился, пора отдохнуть. – Устал мужичок от заумной беседы.
Вроде бы согласился, уговорила  себя.
Подобрался к столу и попытался вскарабкаться.
Если  разляжется и  от паха до грудины привычно вспорет брюхо, то не сможет помочь, и надо оттащить его от плахи.
- Вечный отдых, - вместо этого благословила его.
И это пожелание уже не пришлось обеими руками выпихивать  из груди.
Не сразу удалось вскарабкаться.
Но не растерялся, животом навалился на иссеченную ударами топора плаху, а потом вполз на нее.
На электрический стул подали напряжение, лампочка еще сильнее замигала.
Когда избитый и израненный человек выбирается из бункера, то наваливается на перила и на каждом шагу прислоняется к стене.
Настолько замаралась, что если навалится и прислонится, то уже  не очистится.
Поэтому, когда выбралась из подземелья, то полной горстью зачерпнула грязный талый снег.
Исцарапала пальцы о коросту.
Такая мертвая рука, что из царапин не выступила кровь.
Втерла грязь в одежду.
Очистилась от скверны.
А потом, привалившись к наружной стене – больше не могла сдерживаться, - согнулась в рвотных позывах.
Тщательно подготовилась к посещению, не ела более суток, вырвало ее желчью, будто по желудку и по горлу прокатился колючий шар, благословила отрадную  боль.
Запасной вариант, надо подготовиться на всякий случай, кое-что переняла от бабки-колдуньи, когда та преставилась, то бурей повалило кресты на сельском кладбище.
Поэтому опасливо возвращалась домой, шла посередине тротуара, из окна могли выбросить мебель или посуду, и грозились перескочить через поребрик взбесившиеся машины.
Бабка научила, женщина  предвидела грядущую беду.
Правители попытались одолеть неведомую болезнь.
Сначала отмахнулись от нее.
Это там, за далекими морями и  неприступными горами свирепствует зараза.
А когда она просочилась через  кордоны, лишь слегка встревожились.
Потом придумали в масках и в перчатках выходить на улицу.
Но пришлось закрыть магазины, рестораны и концертные залы.
И даже предложили добровольцам разносить по домам необходимую для выживания еду.
Но людям не удавалось насытиться; женщина представила.
Человек карабкается на вершину, вбивает скальные крючья и навешивает веревки.
Ночевать приходится на занесенной снегом вымороженной узкой полке, и  утром не сразу удается продолжить восхождение.
Слабые и неподготовленные восходители понуро возвращаются к подножию.
И вот уже рукой подать до вершины, осталось последнее усилие.
Но срывается камень, или ураганным ветром человека сбрасывает в пропасть.
- Остались другие, более значимые вершины! – Попыталась она растормошить своего повелителя.
Бабка, овдовев вскоре после свадьбы, доживала в одиночестве.
И даже позволила свекрови забрать ребенка.
Уж тогда подозревали в ней колдунью, новоявленные родственники попытались уберечь девочку от порчи.
Кажется, уберегли, та выросла, не подозревая о проклятии.
Но то проявилось через поколение, внучка не желала жить затворницей.
Всячески помогала своему избраннику.
И люди, вроде бы впустую прогуливающиеся по торговому залу, неожиданно останавливаясь около заветного отдела.
Изыски цивилизации, более не желали спать на продавленных бугристых матрасах, а потом не могли понять, зачем приобрели ненужный товар.
Все рухнуло в одночасье, магазины закрыли, продавцов разогнали.
И теперь, когда вернулась и попыталась приласкать повелителя, тот отвернулся и лицом прижался к стене.
Не помогла даже заветная рубаха.
И можно  прикрикнуть на него, даже ударить – так утверждаются некоторые женщины, будто побоями можно возродить руины, - а она вместо этого заставила его выйти на улицу.
Не просто надела маску, но укутала лицо шарфом и на лоб надвинула шапочку.
И нашла старые рукавицы, так надежнее, теперь не исцарапает пальцы.
Так  же поступила с мужчиной.
Некогда подобным образом вождь революции укрылся под кепкой и париком, а щеку обмотал полотенцем. Наверное, сгорбился и подволакивал больную ногу. И  на него не покусились агенты охранки.
Такие нынче времена, любой может заразиться.
Чтобы не заболел,  упрятала его в бункере.
Когда втолкнула  в камеру, то спиной прижалась к двери, так надежнее, никто не убежит.
Лампочка  не мерцала.
Постоянный обитатель подземелья  не помышлял о бегстве.
Там, за стенами иная, опасная и непонятная жизнь, ему уже не приспособиться.
Тем более не могли уйти его подопечные.
Тела еще больше пожелтели, запах еще тяжелее навалился.
- Нет! – испуганно отказался пришелец.
Когда человеку угрожает опасность, он может отступить или укрыться, но некуда было отступать.
- А у двери  ведьма. – Почудилось  ему.
- Я ведьма, -  согласилась женщина.
Бабка ее иногда вставала ночью и бродила по комнате.
Продала душу сатане, безошибочно определил богобоязненный муж, так ведьмы готовятся к полету, на Лысой Горе ожидают ее такие же мерзкие товарки.
Внучка ведьмы многое переняла от  бабушки.
Но не каждого могла подчинить своему влиянию.
Иной  даже не взглянет на  девушку.
Пусть идет своей дорогой, и внимательно смотрит под ноги, вдруг попадется камень или осколок бутылки, и можно повредить обувь.
Пусть до смерти бережет свои ботинки.
Другой взглянет, но не выделит  из множества подобных.
Что ж, самолюбование – не самый тяжкий грех.
Третий сглотнет густую  слюну и облизнет мгновенно пересохшие губы.
А девушка не откликнется на его зов.
Но если сама выберет…
Если сердце  ударит и  проломит ребра. Если жаром обожжет кожу. Если невозможно жить без единственного.
Она перекинула избранника через круп коня.
Но так осторожно, что тот не заметил.
Неудачная попытка: нацелилась превратить его в хозяина фабрики.
И он уже прошел первый этап обучения.
Женщина даже попыталась изобразить людей, что потянулись  к удачливому продавцу.
Как они одеваются, что говорят, к чему стремятся.
В редакции захудалого журнала одобрили ее заметки. Расплатилась по прейскуранту.
Главный редактор в подпитии иногда выскакивал на улицу и отлавливал приглянувшихся прохожих.
- Печатайте и платите, подайте нищему! – твердил как молитву.
Прохожие отшатывались.
Она публиковала, почему-то герои ее получались плоскими и серыми, как изображения людей на старых выцветших снимках.
Надя по мере возможности скрывала свою колдовскую сущность. Если вставала ночью, то не бродила по комнате, но подходила к окну и наблюдала, редкие ночные путники не догадывались.
Этих ночных бдений хватило, чтобы привлечь покупателей.
Когда все рухнуло, забыла об осторожности.
Или Александр был готов последовать за любым проводником.
Мужчины  легко и полно предаются отчаянию.
Но очнулся, когда его привели в  склеп.
- Провокация! – попытался отбиться.
Женщина заслонила дверь, крестом раскинула руки.
Ложное распятие, ведьме не дано так погибнуть.
Хозяин принял привычную дозу и изготовился.
По его просьбе - женщина заплатила – знакомый мастер раздобыл гроб. Но то ли растерял былое умение, то ли заказчик не настаивал.
Корявый ящик, в который попытался забраться мужичок.
Похоронили как положено -   ведьма у дверей оскалилась. Выпростала длинный, раздвоенный на конце язык, обнажила ядовитый зуб
Мужчина отшатнулся к стеллажам, труп ухватил за плечо цепкой лапой.
С трудом вырвался.
Споткнулся, разбил колено о бетонный пол.
Кряхтя и стеная, хозяин забрался в ящик.
Пришелец молитвенно воздел руки.
Если в присутствии Нечистой Силы  человек взывает к Богу, то может онеметь, или у него отсохнут  руки.
Не онемел и не отсохли: - Я добрая волшебница, -  уговорила его женщина.
- Я пришел к своим подопечным, - пошутил мнимый мертвец.
- Начинай! – приказала Надежда.
- Все отдам, - взмолился Александр.
С трудом поднялся.
Нацелилась колдовскими атрибутами.
- Я никому не скажу, - пообещал несчастный.
- Приступаем, - милостиво  согласился новоявленный мертвец.
Завладела его смартфоном, разобрал Александр.
Мужичок в ящике сложил на груди ладони с растопыренными пальцами. Потом опомнился и сомкнул их.
- Отче наш…, - пробормотал  Александр.
Вспомнил только начало  молитвы.
Лампочка ярко вспыхнула, перед тем как взорваться.
Трупы на стеллажах ожили в неверном  свете.
- Иже еси на небеси, - подсказал мнимый мертвец.
- Зрители не поверят! – отказалась женщина.
Так, кажется, возмущался некий режиссер.
- Оживи и встань, - глухим шепотом подсказала она.
Голосовые связки огрубели.
Мужчина повторил, готов был выполнить любой приказ, но голос  слабый и тусклый, не каждый мертвец расслышит.
Так долго препирались, что мужичок в ящике притомился и зажмурился.
Но приоткрыл  глаза и едва не ослеп на свету, хотел прикрыться ладонью.
Не смог поднять руку.
- Встань! – повторила женщина.
- Встань, - повторил мужчина.
- Кажется, цепляются и не пускают мои подопечные, - пожаловался мертвец.
Такое уже было, вспомнила она,  одежда прилипла к смоле в какой-то  книге.
Подскочила и дернула.
Потом продолжала снимать, яростно нажимала на гашетку.
На электрическом стуле корчился  преступник.
- Встань! – повторил Александр.
Перед гибелью испытал отчаяние. Но ухватился за робкую надежду.  Потом возненавидел  мучителей.
Выжил и на этот раз, тем более отомстит ей.
Подобрал нищенку  на улице. Накормил и одел. И даже позволил не работать. Пусть любит его и ухаживает за ним.
Она надругалась и оскорбила.
Мертвец сел в гробу.
Багровое лицо, надо натереть щеки мелом, запоздало подумал целитель.
- Снимки разойдутся по всей паутине! – напророчила  женщина.
- У меня получилось, - удивился Александр.
- Никакая эпидемия  не остановит пользователей. Всемирная паутина как наркотик, надежнее  наркотика! – предсказала Надежда.
- Умею оживлять, - поверил мужчина.
- Получишь тысячи, десятки тысяч лайков!
Он отмахнулся от пустых и наивных обещаний.
- Всемогущ! – поверил в свое могущество.
Давно подозревал, что не просто так приходят  покупатели.
Подозрение обернулось уверенностью.
Зрители увидели.
. Лампа взорвалась с оглушительным грохотом.
Высветился экран смартфона.
Женщине почудилось, что ожили мертвецы.
Один из них вылез из ящика и привычно набулькал в мензурку.
Не только увидели, но  откликнулись.
Некоторые не поверили и укорили. Не существует живой воды, а если таковую отыщут, то человеку не свойственно оживлять усопших. Это дело специальных инстанций.
Кто-то так разгневался, что изобразил неприличную картинку. Приспустил штаны и назад отвел руку. Зад его зарос густым черным волосом.
Но многие поверили.
Отклики и сообщения наползали друг на друга,  экран мерцал, так мерцает лампа в камере смертника, когда на электрический стул подают напряжение.
Попытаюсь! ответил целитель самым настырным корреспондентам.
Спасу! утешил тех, что не могли угомониться.
Женщина зажмурилась, поэтому не сразу нащупала дверь.
А когда вывалилась на улицу, привычно согнулась в рвотных позывах. Но справилась на этот раз.
Пошел снег,  потеряла шапочку и рукавицы, снежинки шипели и испарялись на коже.
Некуда  идти, наугад пошла по улице.
Как по узкой тропинке на минном поле, где шаг в сторону грозит неминуемой гибелью.
Редкие прохожие спрятались под маской.
Но различила лица под тканью.
И когда те кривились в тоске и отчаянии, то одаривала их остатками былого волшебства.
Некоторые – как их мало! – избавлялись от гримасы.
Пробивалась минным полем, или болотом, где вехами была отмечена тропинка.
Из глубины поднимались и лопались на поверхности вонючие пузыри.
Или пыталась одолеть бурную реку. Из воды торчали камни с зазубренными краями.
Или шла ущельем, где камнепад грозил уничтожить зазевавшегося путника.
Но мины не взорвались, болото пересохло, реку перегородили плотиной, опасный склон укрепили защитной стеной.
Так собака идет по следу.
На этот раз она не собьется.
Чтобы отыскать клад или обнаружить фундамент, надо выкопать  яму. А она сняла лишь верхний слой почвы. Нашла несколько позеленевших от времени монеток. И посчитала их стоящей находкой.
На этот раз  не ошибется.
И напрасно деревенские жители клеветали на ее бабушку.
По ночам не вылетала та в окно или в печную трубу.
И с другими ведьмами не хороводила на Лысой Горе.
Просто муж ее  пристрастился к выпивке.
Свекровь силком отобрала ребенка.
Тем более после ее смерти не покосились кресты на деревенском кладбище.
Тучи расступились, выглянуло низкое зимнее солнце.
Слепящее солнце, раскинула руки и бесстрашно шагнула в неизвестность.

                …………………………
                Г.В. январь 21.