Весной 1990 года химический батальон, в котором служил Сергей Парасенко, выехал на грандиозные общевойсковые учения ГСВГ. Лейтенант Парасенко, командир первого взвода, второй роты впервые принимал участие в масштабных маневрах, поэтому слегка нервничал:
- Как там всё пройдёт!
- Не переживай, - успокоил его зампотех Тычков. - Магдебургский полигон - изумительной красоты заповедный лес, но согреться нечем.
- В смысле?
- Надо взять с собой… - многозначительно щёлкнул себя по горлу капитан. - И много, недели на три, с поправкой на климат и голодных друзей.
Лейтенант всё понял, поэтому вечером, накануне отъезда, офицеры отправились к «гансам» затовариться впрок. КПСС из последних сил боролась с народом за здоровье последнего, а в ГДР водка и пиво продавались чуть ли не за копейки.
- Перестройкой и не пахнет пока… - облегчённо вздохнул Сергей.
В маленький немецкий магазин на окраине деревушки зашли десять угрюмых мужчин и начали скупать всё спиртное.
- Немцы берут не более чем на один вечер, - пояснил Тычков молодому лейтенанту изумление продавщицы. - Грамм по сто колбаски, бутылку вина, пол презерватива…
Капитан напомнил, что нужно взять презервативов на фонарик.
- Зачем? - удивился Парасенко.
- В местном климате конденсат разрядит батарейку за десять минут.
- А другую взять негде, - вступил в разговор старший лейтенант Салматов, - а потом бегай всю ночь как придурок по лесу.
- Поэтому надел презерватив на фонарик, - объяснил Тычков, - через него включаешь, через него светишь.
Салматов знал немецкий язык и уверенно попросил ящик водки и сорок презервативов:
- Frau, dieze Korn und Firtish mondos.
Выражение лица кассирши, которая пробила чек на полтора ящика водки, и столько презервативов на человека было непередаваемо.
- Nicht kaufen, ich probiren! - он предупредил её, что должен сначала померить изделие.
- Kamrad, dize nisht probiren! Mondos nisht probiren! - возмутилась продавщица.
В смысле, что нельзя их мерить.
- Probiren, probiren! - Вовка извлёк из кармана здоровый фонарь, на четыре больших батарейки.
Зажал между колен и с каменным выражением лица натянул на него презерватив.
- Gut! - бормотал он, оценивая результат.
Немка билась в истерике на дне кассовой загородки. Оставшиеся в магазине бюргеры вжались в стены, подозревая, что probiren может коснуться их.
- Никогда знамя Советской Армии не реяло столь высоко над Германией! - двусмысленно пошутил Сергей.
Оставшиеся офицеры смели весь ассортимент алкогольной продукции выше двадцати градусов и каждый по сорок презервативов проверенного Солматовым размера.
- Егоров и Кантария отдыхают… - засмеялся Тычков.
Благодаря хорошей подготовке учения прошли успешно, наступило жаркое лето. Солдатская казарма их батальона была построена в форме буквы П. Там была устроена курилка. Лейтенант проходил мимо росшего в середине столетнего дуба. Под ним на скамейке отдыхал солдат Талдыбеков. Сидел, курил, ждал «дембеля».
- Скоро мой узбек демобилизуется, - с непонятной грустью подумал Парасенко, - нужно подбирать нового водителя.
Он отметил, что в окне на втором этаже штаба появилось лицо замполита Глушко.
- Тоже скучает, - буркнул Сергей, - ждёт неизвестно чего...
Внезапно физиономия замполита осветилось мыслью:
- А почему Талдыбеков ничего не делает?
Через дежурного вызвал узбека, по ходу родив мысль:
- Нужно найти ему занятие... Солдат всегда должен быть занят!
Глушко приказал ему:
- Ты один хрен под деревом сидишь, я тебе ничего делать не буду за это, сиди, но земля под дубом должна быть всегда сырой!
На улице плюс тридцать градусов. Земля сохла, но со следующего дня, по требованию Талдыбекова любой «салага», не желающий идти на физзарядку, должен был принести ведро солярки из парка и вылить её под дерево.
- «Дедушка» работать не должен! - напомнил он первый закон Советской Армии.
Талдыбеков спокойно курил, замполит был счастлив, что его идея дала плоды и земля под деревом всегда сырая. Узбек уволился через месяц, а на дереве начали появляться жёлтые листья.
- Хотя соседние деревья стоят зелёными… - мучился Глушко сомнениями. - Может он воды перелил?
Вскоре главком химических войск Западной группы войск генерал Адеков решил лично вручить передовому батальону переходящее Красное Знамя. Вопрос, поставленный командиром части был конкретным:
- Все деревья зелёные, а это жёлтое... не по Уставу!
После безуспешной попытки покрасить листья из пульверизатора, было принято решение дерево вырвать как больной зуб. Подогнали большой танковый тягач, обмотали тросом дуб и выдернули, разворотив пять квадратных метров бетона.
- Так стало только хуже! - с горечью понял замполит.
Всё оставшееся до приезда начальства время, бригада солдат человек в пятьдесят бетонировала взрыхлённое поле, а на месте дуба сделали яму, куда кидали окурки следующие «дембеля».
- Скамейку аннулировать! - приказал комбат.
Замполит продолжал смотреть в окно, другая идея посетила свободную голову капитана. На следующем после посещение генералом общем построении, включая военнослужащих-женщин, замполит обратился с речью:
- Нам нужно создать женский орган, в который бы вошли пять членов...
Одна из женщин язвительно спросила:
- Это орган такой большой, или члены такие маленькие?
Последовал логический ответ:
- Не знаю, кто тут чего подумал, но я имел в виду женсовет!
Парасенко такие вопросы не волновали, у него не было жены. На немок он внимания не обращал, хотя соблазны были. Даже во время нечастых вылазок в Потсдам он почти не смотрел на девушек. Такие экскурсии устраивались для советских солдат для поощрения отличившихся и ради повышения культурного уровня выполняющих священный долг по обороне переднего края социализма.
- Будь бдительным! - напутствовал его Глушко на очередную поездку.
Они посетили дворец Сан-Сусси, Сицилиенхоф, Музей средневековой армии, Фильм-музей киностудии «ДЕФА».
- Она в ГДР про индейцев снимала… - сказал солдатик копеечного веса.
В августе немецкие шефы расщедрились, выкупили автобус на день, и свозили в Ораниенбург. В концлагерь Заксенхаузен.
- Тоже мне отдых - в концлагере... - скривился Сергей.
Но для солдат всё лучше, чем в части после утреннего развода имитировать выполнение поставленной задачи, тоскливо ожидая обеда.
- Надоела мне Германия! - не к месту подумал он. - Скорее бы в Союз…
Экскурсовод по концлагерю быстренько отбарабанил по-русски информацию и исчез, оставив их группу. Парасенко назначил старшего из сержантов, и тоже свалил в гаштет.
- Пошёл пить пиво… - сглотнул слюну сержант и исчез.
Брошенные солдаты зашли в крематорий. Рядом стояла англоязычная группа, тараторил гид-переводчик.
- Судя по пенсионному возрасту и по количеству негров - американская… - прошептал кто-то.
Немецкий гид распинался, чтобы гости прониклись его речами про ужасы быта заключённых, про дикую практичность гадов-фашистов, которые даже из трупов выгоду делали.
- Пошли отсюда! - решили скучающие солдаты.
Один из америкосов, седовласый дедок, глядя на стенд с двухметровой фоткой, изображающей открытое жерло печки, с остатками скелета неожиданно спросил по-русски:
- Там до сих пор скелет представлен или как?
Гид, не выходя из роли, открыл дверцу печки крематория. Печь была пуста и по-немецки чиста. Это не удивило никого, но все уставились на внутреннюю сторону чугунной дверцы. Там была прочерчена надпись:
- Васёк и Жека были тута!
Возникла шаткая тишина. У всех туристов возникли каменные лица.
- Это ж, какое усилие надо приложить! - заметил тщедушный солдатик.
Ситуацию разрядил весёлый американский дед, ветеран всех войн первой половины двадцатого века. Глянул на послание в будущее, написанное кириллицей, показал на фотку скелета и обратился к солдатам:
- Это Вася?
Громче всех смеялся гид-переводчик. В крематорий валом повалил народ с улицы, в балаган на смех сбегаются зеваки.
- Смех и грех… - сказал Парасенко, когда зашёл туда и разобрался в причинах неуместного веселья.
В начале осени им объявили, что батальон выводится в Советский Союз. Поэтому офицеры решили в заключении устроить небольшую охоту на уток.
- Благо место рядом есть замечательное! - таинственно сообщил Тычков. - Озерцо тихое, с заводями, кусты по берегам плотненькие…
- Круто! - обрадовался Сергей.
- Короче места идеальнее для охотника не найти…
Они принялись основательно готовиться к охоте. Первым был очень удивлён продавец охотничьего магазина, когда офицер Солматов пришёл покупать десять килограммов дроби и попросил:
- Дайте аналог нашей тройки, как раз на селезня.
Утром они выехали на тихие заводи. Кое-где прятались в скрадках одинокие немецкие охотники с перьями на шляпах. Они удивились, когда, абсолютно не стесняясь уток, из кустов вышел полупьяный Сергей. Хмуро посмотрел на красоту утреннего озера и скривился от головной боли.
- Многовато вчера выпили… - пожаловался мающийся охотник.
Он взял «калашников» и выпустил весь рожок вверх градусов на сорок пять, чтобы не зацепить никого. Не только утки, но и немецкие охотники с собаками подскочили метра на три.
- Русские окончательно сошли с ума! - дружно решили они.
Испуганные утки со всего озера дружно взмыли вверх. Не видать бы офицерам ароматной жареной утки, если бы не танк, замаскированный с вечера, и не снаряд, состоящий из десяти килограммов дроби.
- Жахнули прямо в стаю взлетевшей птицы! - сказал довольный Солматов.
Три отряда бойцов на армейских лодках поплыли собирать обильные охотничьи трофеи. Это была последняя подобная охота в Германии. В октябре батальон с техникой погрузили на железнодорожные платформы и вывезли в Ярославль.
- Каждый офицер или прапорщик имеет право вывезти из Германии, за казённый счёт, пятитонный контейнер с нажитым имуществом... - сообщили им накануне.
Генералам и многодетным разрешали два контейнера. Парасенко выпала сомнительная честь командовать бойцами, грузившим имущество генерала Адекова.
- Видимо, он служил в три раза лучше других генералов… - тайком подумал Сергей.
Когда они разместились на новом месте, в его адрес пришло шесть контейнеров. На станцию, где хранились контейнеры, прибыла воинская колонна в составе: машины ВАИ с мигалкой, «Волги» генерала с майором-адъютантом и «ЗИЛа» с солдатами.
- Смотри, лейтенант, - предупредил майор, - чтобы твои солдатики при разгрузке ничего не помяли!
Поскольку организовать выгрузку такого количества барахла прямо на
контейнерной площадке было физически невозможно, Парасенко вежливо предложил генералу организовать доставку имущества на машинах станции прямо на квартиру Адекова:
- У них бригада квалифицированных грузчиков-домушников.
- Тебе что, погоны жмут?! - грозно ответил генерал. - А солдаты зачем?
- Так ведь они не специалисты…
- Моё имущество пускай везут три станционные машины, - приказал Адеков, - а выгрузят твои бойцы!
Генерал имел квартиру на восьмом этаже нового кирпичного дома, в центре города. Лифты в доме были отключены, хотя их можно было включить за небольшую плату.
- Генералы денег не тратят, - буркнул догадливый Сергей.
Он построил солдат редкой цепочкой, и барахло потекло на восьмой этаж. Прямо у подъезда стояла свежая БМВ генерала, поскольку машина мешала процессу разгрузки, он лично перегнал «бэху» и поставил вплотную к стене, вдоль дома.
- Так точно целей будет… - заранее перестраховался военный.
Выгрузка закипела. Генерал негромко рычал на адъютанта, тот на Парасенко, а он на сержантов. Работали быстро, ведь за простой машин надо платить. Остался последний контейнер, тут и начался «головняк». Весь контейнер занимало старинное и огромное пианино с бронзовыми подсвечниками.
- Зачем ему эта бандура?! - ахнул Сергей.
Солдатики кое-как сняли махину с борта машины, дотащили до подъезда и даже внесли в него.
- На лестничных площадках пианино не проходит, - доложил он майору.
Бойцы не знали технологии переноски неудобных грузов на лямках. Они облепили пианино, словно мухи, толкаются и мешают друг другу.
- Что делать? - спросил исполнительный лейтенант.
- Генералы не пасуют перед трудностями! - рявкнул адъютант.
Около подъезда стояла автовышка, с которой солдатик замазывал швы офицерского дома. По приказу майора солдаты затащили пианино в люльку автовышки и подняли на восьмой этаж.
- Приехали, а дальше как? - снова засомневался лейтенант.
- Надо развернуть и бочком засунуть в окно… - велел ему майор.
Привязали двух бойцов ремнями к рамам, один перелез в люльку автовышки. Кое-как приподняли пианино, начали разворот, а люлька качалась от ветра и нагрузки.
- Не приспособлена она под подъём пианинов... - заметил лейтенант.
Дунул ветерок, солдатики не удержали, и пошло пианино вертикально вниз. Причём на машину генерала, что стояла у стены дома. Последний аккорд пианино был красив и страшен. Куски дерева вперемешку со стеклом от «бэхи» полетели в разные стороны, будто осколки фугасного снаряда.
- Жуть! - присел потрясённый Парасенко. - Это мне наказание за расстрелянных из танка немецких уток…
Апофеозом стал тяжеленный подсвечник, пробивший лобовое стекло служебной «Волги» и приземлившийся в руки генерала. Он командовал стратегической операцией из надёжного укрытия.
- Выгнать лейтенанта из армии! - заорал Адеков, когда прошёл шок.
Угодливый адъютант бросился выполнять высочайший приказ. Через два дня Сергей снова стал «гражданским» человеком.