Ровно в 10 часов Марат сидел за столом в одном из помещений посольства Франции на Дворцовой набережной. Совещание проводил сам посол. Представительный седовласый мужчина обвёл внимательным взглядом всех присутствующих и произнёс:
- Господа, маршал Даву в своём письме нашему министру Биньону от 30 декабря 1811 года требует от нас реальных результатов работы. Он указывает на необходимость вербовки офицеров русской армии! – затем взяв бумаги со стола, произнёс, - зачитываю дословно: «...которых можно привлечь на нашу сторону в русской армии, например, офицера главного штаба, руководителя военной администрации, старшего казачьего офицера и т. д., особенно среди людей, которых можно соблазнить и подкупить, уменьшая или увеличивая в зависимости от служебного положения сумму" Какие насчёт этого у вас есть предложения или наработки?
Все восемь офицеров присутствующих на совещании опустили головы, просматривая свои бумаги.
- Своим молчанием вы лишь подтверждаете то, что мы не имеем своих агентов среди русского офицерского корпуса!
- Почему? – возразил один из присутствующих офицеров, - а ротмистр Саван!
- Но это всего лишь ротмистр, а нам нужны полковники и генералы! – немного раздражённо ответил посол.
- Русские очень сильно переживают свои поражения под Аустерлицем и в бою при Фридланде, а так же само заключение Тельзитского мира, поэтому настроены к Франции весьма враждебно, - произнёс Марат.
- Барон может быть у вас есть более конструктивные мысли по этому поводу, ведь вы вращаетесь вы самых высших слоях русского общества? – спросил посол.
- Наш барон более общается с дамами, чем с генералами и полковниками! – с улыбкой произнёс один из присутствующих офицеров.
- О своей работе я отчитываюсь только перед императором Наполеоном! – громко ответил Марат на недобрую реплику.
- Нам об этом известно господин капитан, - улыбнулся посол, а затем сказал: - сегодня в Юсуповском дворце состоится ежегодный зимний бал для лучших учениц Института благородных девиц, ожидается присутствие императора Александра, мне вручили два именных пригласительных билета, один из них для вас барон! Вечером я заеду за вами, ждите меня дома!
- Хорошо, - улыбнулся Марат, - мне, как раз с бумагами надо поработать...
Анна Сергеевна Воронцова, классная дама Смольного института благородных девиц, проверяла готовность своих подопечных к предстоящему балу в Юсуповском дворце с участием членов императорской семьи. Этот бал был исключением из строгих правил института, и причиной этого исключения, вероятнее всего была сама Анна Сергеевна, недавняя выпускница Смольного института, который она закончила в прошлом году. На выпускном экзамене, традиционно присутствовал император с супругой Елизаветой Алексеевной. Анна Воронцова с блеском сдала выпускные экзамены и получила шифр – золотой вензель в виде инициала императрицы Екатерины II, который ей вручал сам император. Этот вензель носился на белом банте с золотыми полосками. При этом император сказал ей:
- С Вашей красотой и талантами Вы могли бы сделать блестящую карьеру при дворе!
Это было предложение стать фрейлиной или даже больше, чем оной.
Императрица же, Елизавета Алексеевна, слегка прикрыв рот веером, чуть позже тихо сказала ей:
- Анна Сергеевна с вашей красотой и пытливым умом не торопитесь в этот придворный серпентарий. Вы достойны гораздо большего! Оставайтесь пока здесь в Смольном классной дамой, я всё устрою! К этому времени Анна уже знала большинство сплетен вокруг семейной жизни императора и очень жалела императрицу Елизавету Алексеевну, такую красивую, умную и чуткую женщину, которая вынуждена была терпеть подле себя Марию Нарышкину – фаворитку своего мужа. В своё время, именно Елизавета Алексеевна была предметом её, Анны, обожания, как впрочем и многих её сокурсниц. Глядя на своих подопечных «парфеток», Анна Сергеевна с улыбкой вспомнила свои детские забавы.
Дело в том, что в наглухо закрытом девичьем коллективе, где излить чувства было решительно не на кого, возник странный феномен "обожания". Воспитанница возводила в культ старшеклассницу, учителя или институтского священника (любое лицо, стоявшее выше ее в институтской иерархии) и начинала называться "адоратрисой" такой-то или такого-то. Когда представлялось возможным, оказывала предмету обожания мелкие услуги, тайно обливала духами ее или его одежду, а более всего стремилась как-то пострадать за него: например, съесть кусок мыла. Оказывает ли объект хоть малейшее ответное внимание, значения не имело. Чувство было сугубо платоническое: когда один молодой педагог сообщил классу, что женится, "адоратрисы" принялись заочно обожать его невесту. Предметами общего институтского поклонения были особы царствующего дома. Каждый высочайший визит становился грандиозным событием, мельчайшие детали которого потом обсуждались месяцами. Собирали и тщательно хранили кусочки жаркого, огурца, хлеба со стола, за которым обедал государь; выкрадывали платок, который разрезался на маленькие кусочки и распределялся между воспитанницами, носившими эти талисманы у себя на груди.
Анна Сергеевна осталась довольна внешним видом девушек: одинаковые белые платья, гладкие причёски, скромный взгляд, добрые лица, умные глаза. Она сама, почти всё время обучения в институте была «парфеткой». Нарушение порядка в институте считалось «дурным поведением», и непослушных девочек называли «мовешками» («mauvaise» — дурная). Противоположностью был другой термин — «парфетки» (искаженное французское «parfaite» — совершенная). Так дразнили учениц, которые никогда не нарушали правила и вели себя идеально. Когда Анна, в десятилетнем возрасте, в первый раз вошла в столовую института, её удивило большое число наказанных, некоторые стояли в простенках, другие сидели за "черным столом", третьи были без передника, четвертые, вместо того, чтобы сидеть у стола, стояли за скамейкой. Её любопытство особенно возбудила девочка, у которой к плечу был приколот чулок. Оказалось, чулок показывал, что воспитанница плохо заштопала его. Тогда Анна решила, что никогда не будет нарушать установленных правил, и далее она поняла, что «мовешками» девочки становились исключительно из-за собственной лени или глупости.
Анна Сергеевна увидела, что девушки волнуются, это было видно по румянцам разлившимся по их лицам. Чтобы немного успокоить своих подопечных она несколько раз хлопнула в ладоши и громко сказала:
- Так, девушки, давайте порепетируем реверанс!
Четыре девушки послушно стали перед ней в одну линию и стали кланяться и приседать в реверансе. Все они были из знатных княжеских родов, но стойко переносили все тяготы выпавшие на долю воспитанниц Смольного института.
В Смольном девочек обучали многим наукам. В расписание входили арифметика, грамота, три иностранных языка, религиоведение, этикет, кулинарное искусство, рисование, музыка, вокал, география, история и другие предметы. Основной упор в учебе делали на правила поведения в обществе и слово Божье. Считалось, что воспитанница этого заведения, то есть будущая фрейлина или служащая при дворе барышня должна уметь поддержать разговор о религии и вести себя в обществе сдержанно и грациозно. Физическому состоянию девушек тоже уделялось внимание. Легкими спортивными упражнениями они занимались несколько раз в неделю. Поддерживать стройную фигуру помогал рацион: пища была скудной, а порой просто невкусной. Температура в спальнях воспитанниц не поднималась выше 16 градусов. Они рано ложились и вставали в 6 утра, спали на жестких кроватях, умывались ледяной водой из Невы. Все это должно было закалить девочек.
- Хорошо девочки, умницы, а теперь я вам подыграю, а вы танцуйте с воображаемыми ковалерами! – сказала Анна Сергеевна своим воспитанницам.
- Анна Сергеевна, а можно мы будем танцевать друг с другом, нам так удобней! – подбежав к ней, хором попросили девушки.
- Хорошо, - улыбнулась она в ответ, - не стоит так бояться мужчин, они не кусаются и помните, что хорошо танцующий человек ассоциируется в свете с хорошо воспитанным человеком. Неточность движений в танце и некрасивость жестов сразу же выдаёт его низкое происхождение!
С этими словами Анна Сергеевна села за небольшой салонный рояль и заиграла сначала полонез, затем вальс, французскую кадриль, польку и мазурку. Было видно, что девочки очень старались, и тем не менее смогли насмешить и её, и себя. Просто иногда девушки, изображавшие кавалеров делали такие смешные и мешковатые па, что не рассмеятся было невозможно. Посмеявшись вместе с девушками Анна Сергеевна решила их уже отпустить, но они подошли к ней и попросили:
- Анна Сергеевна миленькая, пожалуйста, спойте нам ваш романс!
- Девочки, этот романс я буду петь сегодня вечером на балу, там и послушаете, а вам ужинать пора и собираться на бал, ответила нахмурившись Анна.
- Там вы для императора будете петь, а сейчас только для нас, ну пожалуйста! – начали конючить девочки.
Анна Сергеевна знала, что все четыре девушки были её "адоратрисы" и поэтому она решила сделать своим поклонницам приятное. Она не понимала почему этот романс так волнуюет их юные души, ведь скорее всего именно этот романс в её исполнении на новогоднем балу в Зимнем Дворце и стал причиной появления этого новенького салонного рояля, который был подарен императором Смольному институту на Рождество. Она спела романс и отправилась к себе во флигель тоже готовиться к балу.