11 глава
Ангелы и бесы двойного существования
Весна шевелила самые ленивые мысли. Я шла по проспекту. Это была старая часть города, любимая часть историков и гостей, приезжавших из разных мест. Здесь сохранился облик Уральска во всём великолепии старинных небольших зданий. По новой моде фасады покрасили в розовые, синие, желтые тона, закрыв трещины, и подправив обвалившуюся штукатурку. В доме, принадлежавшем последнему наказному атаману Бородину, бывал А.С. Пушкин. Очень ярко выделяется дом, строившийся по чертежам итальянского архитектора Дельмедино с балюстрадой, там когда-то прохаживалась по залам еще маленькая Лика, впоследствии подружка острослова Алёши Чехонте. Нынешняя библиотека Есенжанова была с балконом, и балясины привлекали внимание, здесь когда-то в его полуподвалах работал сам писатель Короленко. Элементы фасадов украшены каменными цветами, увитые листьями наличники и кокошники окон восхищали. А вот дом купца Карева – самый известный дом старого города со своей историей.
Я любовалась любимым городом и собой. Витрины отражали мое желтое пальто, яркие лакированные ботинки. Навстречу шли только молоденькие смеющиеся девушки и серьезные парни. О весне написаны тысячи томов литературы. А вот она начинает бурлить в крови, и всё написанное вспоминается. Вот сирень набухла, вот лужи сияют солнечными бликами так ослепительно ярко, что «синь сосет глаза», как говорил Есенин.
Ну, зачем еще придумывать?
Вот я засмотрелась на яркий автобус, и не сразу увидела группу, идущую навстречу мне, состоящую из женщины в желтом пальто, молоденькой девчушки уже почти взрослой, и мужчины. Девушка была с яркими зелеными глазами. Они так и разбрызгивали обаяние первой юности. Волосы светло-золотого цвета горели и переливались на солнце червонной медью. Я перевела взгляд на женщину. Пальто, как у меня, удивилась я. Как это? Я его шила по заказу в Лоокостре, а тут точно такой же, как у меня, покрой и цвет. Вдруг колко и больно заныло сердце, а потом паническая атака охватила всё мое существо. Навстречу мне шла я сама, вместе с дочерью и мужем.
С меня слетело радужное настроение и крылышки, несущие меня по городу, сложились и поникли. Что же мне делать? Я шла уже мимо филармонии. Я встала перед рекламой концерта оркестра Курмангазиева, рядом висела реклама еще одного концерта приезжей певицы, уже не помню какой. Я только взглянула на нее, и вдруг от страха и паники мои мышцы стали изменяться. Губы увеличились и набухли, а глаза полностью поменяли цвет. Они стали сливовыми и раскосыми. Чем дольше я смотрела на оперную диву, тем больше я становилась похожа на нее. Я понимала, что меняюсь. На улице, почти на глазах у публики, я изменила черты своего лица.
Группа поравнялась со мной. Женщина, это была точно я, вернее, это мой двойник, с моими косточками и с кремниевым разумом, с моей родной доченькой, прошагали мимо, смеясь и болтая.
– Я бы пошла на концерт, только лучше бы на спектакль, – сказала как бы я, а на самом деле мой двойник.
– А я бы на «Лебединое озеро» пошла, – весело сказала моя дочь Ирина.
– Пошлите быстрей, – всегда вы отстаете, нас ждут, обещали же подойти к трем часам, – сказал мой «муж», его тоже по стечению обстоятельств, звали Сергеем.
Паршивое это чувство, чувство раздвоения.
С одной стороны хорошо, когда в семье всё хорошо. С другой стороны, тебя в этом мирке нет и быть не может. Это чувство, когда ты умер и видишь всё с высоты небес, и не можешь ни сказать ничего, ни повлиять на события. Я тихо пошла дальше, хотя начисто забыла куда шла. Событие вывернуло меня наизнанку. Я пришла домой, села на диван, и тут же услышала голоса наших работников и помощников в гостиной. Я опять от страха, что они меня увидят в новом обличье, опять начала менять чужой облик, на свой собственный. На этом моменте меня и увидел Сергиус, вернее, в этом мире Сергей.
– Ого, мадам, вы далеко продвинулись.
Мышцы мои с болью возвращались в уже давно известное состояние, в свою форму, так что мне было реально плохо.
– Ну-ну, потерпи, боль пройдет, понимаю, первый раз всего больнее. Потом привыкаешь.
Тут всё ближе послышался голос Игоря, и вот он сам уже показался из-за двери, Сергей обнял меня, чтоб скрыть окончание превращения.
– Привет, Лора, мы тут давным-давно, обсуждаем. Столько неоконченных дел. Где ты ходишь? – быстро проговорил возбужденный Игорь.
– По делам, Игорюша, по делам хожу.
Я мимоходом поглядела в зеркало, надо же, на меня смотрела точная копия меня, какой меня привыкли видеть все. Торопясь побежала наверх, обняла подушку и заплакала… Кто я? Гибрид, не существующий в природе, вечный странник под небесами обетованными.
– Ты самая настоящая, – сказал знакомый баритон.
Сергиус стоял позади. Догнав, он прижал мою голову к своей груди.
– Как всегда, читаешь мои мысли. А мне не до шуток. Кто я? У меня нет настоящего. Мою семью, лицо, мысли отобрали.
Я сама меняюсь так, как и не снилось никому. В результате у меня нет даже лица.
– Ты ошибаешься. Очень давно, много миллионов лет назад кости землян были намного тяжелее. Сейчас они пористые и легкие. Еще через миллион лет они исчезнут. Ядро Земли тоже меняется и притяжение ослабнет. Кости не станут нужны. Материя станет тоже меняться. Все станут такими же, как и ты сейчас. Просто мы немного опередили будущее. Земляне начнут, наконец, путешествовать по мирам. Всё изменится. Ты человек будущего.
– Это бесовщина. Вот если кто-нибудь из таких оборотней, как я, совершит преступление и изменит внешность, что тогда?
– У нас есть специальные регистраторы, тебя найдут. Есть не меняющиеся параметры радужного биополя.
– Я тебя найду в любом теле, в любом обличье.
– Моя тоска высокого полёта.
Летучая возвышенная цель.
Тебя искать в материи и сотах,
И дифирамбы петь как менестрель.
Душой приказано –
Связать нас звёздной цепью.
К любимой заглянуть на дно души.
Сквозь вечность я твоей являюсь целью,
Наш путь в пространстве и цветист, и мшист.
А ты летишь, переливаясь в формы,
Неведомые нынешним мирам,
Землянка будущего, идиома,
Арсея, возвратившаяся в храм…
– Стихи,– я улыбнулась, сквозь слезы, – ты научился понимать стихи? Сам написал?
– Да, первые пробы пера… – гордо произнес он. – Долго искал рифму к слову «души», все рифмы использованные человечеством давно уже истерты и избиты. Я понимаю, что ты только неожиданное любишь. Вот и сижу ночами, читаю поэтов, учусь. Это чтобы ты не разлюбила меня однажды… Сейчас бы я радужно переливался, увы, этого не дано в этом теле. Как тебе показать любовь? У вас очень мало средств выражения любви. Я изучил все. Одним из средств являются стихи.
– Вы где там? – крикнули снизу.
И мы пошли к своим баранам.
Задача номер один, два, три.
В большой солнечной комнате было тесновато. На всех диванчиках и стульях сидели люди. Перед группой волонтеров лежала обычная карта наших мест Западного Казахстана с рекой Уралом посередине. На карте были отмечены водохранилища.
– Вот здесь старое Битикское водохранилище, – тыкал в карту Игорь Самоходов, по прозвищу Самоход.
Рядом стоял, недавно приехавший Гамбер Али, Паша Памиров, в народе Памир, Татьяна – теперь она работала с нами, еще несколько человек. Парень огромный, сильный привлек внимание, и с ним худой, почти мальчик, но очень высокий парень с острыми чертами лица.
– Вот новенькие, – представила Татьяна, – Лёша и Руслан. Руслан хорошо разбирается в ремонте машин. Вся техника будет отныне на нём, конечно, дадим ему группу помощников.
Он улыбнулся в ответ.
– Много не надо, я и сам с усам.
Все передвигались без конца и перешептывались. Молодежь она и есть молодежь.
– Ребята, минуточку внимания, – похлопал по столу Сергиус, и начал наше собрание.– Все мы знаем, река Урал берет начало в горах Южного Урала. Исток ее находится на хребте Уралтау. Река протекает по территории Башкортостана и, минуя все западни, плавно притекает сюда…
– Да, знаем, мы, прямо как маленьким объясняешь, – засмеялся в углу парень, и хлопнул в шутку, рядом сидящего друга по голове, это был Лёша.
– Устье реки находится у Каспийского моря, там она раздваивается, туда река и впадает. Нас интересует та часть, которая протекает здесь в Западном Казахстане.
– А остальные притоки больше по величине, за ними кто присмотрит? – спросил парень опять тот же парень Лёша, сидящий в углу и отличающийся от других веселой рыжей шевелюрой.
Он постоянно посмеивался и строил глазки девушке, стоящей около него. Девушка была наоборот, очень серьезна. Длинные волосы были закручены в большой пучок на голове. Сама она была на удивление здорова и румяна, и даже полновата. В брюках бананах и красном вязаном топе. Как потом я узнала, звали ее Мария. Ее родители были верующие люди, в честь матери Христа и назвали дочь Марией. Сергиус сердито глянул в угол, скользя по всем сидящим и ища парня задавшего вопрос.
– Другие волонтеры займутся Уралом в других областях, будут проверять притоки: Сакмару, Орь, Илек, Большой Кизил, Малый Кизил, всего восемьдесят и более притоков. – И он тыкал карандашом в карту, показывая, где будут заниматься другие, в каких точках.
Все наконец, успокоились немного и стали прислушиваться, почти не перебивая. Многие всё это знали, но были и люди несведущие. Мы подбирали людей и из местных, дав объявления в газете «Надежда», «Пульс», «Шанырак». Конечно, мы не говорили всего, что касается тайны Меловой горы, но то, что там есть подземный завод по переработке и очистке воды, и вывоза ее за границу, им было известно.
– Первая проблема – понижение воды, сокращение площадей водной поверхности. Уменьшилось количество воды, которая поступает из рек, впадающих в реку Урал, – продолжил обзор Сергиус. – Этому способствовало строительство гидросооружений и отвод рек в водохранилища, многие всё это знают.
– Да уж… тут и так всё ясно, – откликнулись ребята, некоторые выходили курить.
Обстановка была домашней. Татьяна разливала чай и кофе. На столе стояло печенье и пончики. Мы прерывались и перешучивались.
– Представляю, вдруг мы клад найдем! – сказал Руслан. – Кому он будет принадлежать?
– Мы привезли бумагу из Астаны, я вам зачитаю на досуге. Договор о кладах. Клады, исторические памятники и находки мы будем отдавать в народный музей «Старый Уральск» для расширения этого музея. Геннадий Мухин уже в курсе.
– Нужно очистить русла притоков Чаган, Деркул, и другие речушки уже исчезающие, заиленные и заросшие талами и камышом. Реки загрязнены различными металлами, этому способствуют заводы, расположенные в России.
– Почему только в России, здесь в Уральске тоже загрязняют и сливают, – перебили, его из нашего зала, местные.
Сергиус кивнул и продолжил:
– Мы поставим мощные фильтры и начнем полное очищение притоков реки Урал и углубление фарватера, – он подумал немного. – Урал наполняется водой на протяжении засушливого летнего периода через грунтовые воды, а сейчас пойменные озёра высыхают. Поэтому нужно прочищать пути к пойме, чтобы туда пошел весенний поток воды. Тогда за счет нее Урал будет питаться всё лето.
– Речки Ревунок, Старица, вот с них и начнем, но это мелочи, – сказал Гамбер Али.
– Всё же не очистка пойменных рек, о чём сетуют ученые-гидрологи, а промывание вод Урала паводками более полезно. Поэтому первым делом должна вестись повсеместная борьба с водохранилищами и плотинами. Для этого нужно привлечь журналистов, ученых, провести полный сплав по реке от начала и до конца. Большим отрядом провести замеры воды в разное время. Изучить реку, – продолжил Сергиус.
– А сейчас нужно избавляться от пришельцев в Свистун-горе, как называют Меловые горки. Будем просить помощи с Лаоокостры, – перебила я.
– Этим вопросом занимаются, под гору я послал группу, они разбили палатки, ведут наблюдение. На начало лета будем вести наступление по этому фронту.
Все посмотрели на меня и приуныли.
– Техника пришла, всё получили? – спросил Сергиус?
– Да, – кивнул Ламбер по паспорту Ламберов.
– Можно послать местным акимам письма. С подписью президента. О демонтаже водохранилищ, – сказал Али. – Мелкие неучтенные водохранилища это бич Западного Казахстана и реки Урал в целом. А крупные неприятности это водохранилища России.
– Можно, но они давно живут как баи и не слушают указов сверху, ответят, что всё хорошо, и продолжат свое гиблое дело, – предупредила я, давно знающая местные обычаи.
– А мы разрушим дамбы трактором, – сказал беспечный Игорь.
– Кто же нам позволит?– заволновалась Татьяна.
– Но и вся Россия строит плотины на реках, питающих Урал, – заметил Гамбер Али.
– С Россией и Ириклинским водохранилищем будут другие биться, – сообщил Сергиус.
– Ох, и красивое это водохранилище, – опять подал голос Лёха из угла.
Все устали, обсуждая и прикидывая, что нужно делать в первую очередь. Мы долго думали и прикидывали, и по всему выходило, что начинать надо с Меловых горок. Это была задача номер один.
Мы устали. Игорь взял гитару и запел:
– О чём поет гитара на реке?
О страшной и конечной точке света,
О рыбе, бьющейся в тиске,
О коловерти, остывающей в тенетах…
О чем молить тебя, уставшая река?
О том, что ты как нить, всё рвёшься,
Беги, пока еще жива твоя рука,
По берегам тугим туманом заморочься.
Вся пенная и гадостная хна
Очистится в бедовой ранней дали,
Всплывает над талами тишина
Так, если бы мы душу тут отдали.
О чем поёт гитара – о любви,
О вечной каторге, игре и лунных бликах,
И о тебе, родимая, пролив
Волну, несущуюся в берегах Яика…
Где волонтёр не ворошит угли,
В кострах потухшие дымы Яика…
Мы сидели и пели новую песню, думая о трудном – почти невозможном деле. В тишине долго звучал очень красивый голос Марии, и песня напоминала молебны верующих православных.
Миссия невыполнима.
Нас становилось больше и больше. Мы встречали разрозненные группы наших ребят с рюкзаками, подготовленных в Лаоокосрте. На берегу небольшой речки Деркул ставили палатки. Жужжали весенние мухи, слепни, появлялись майские жуки и тут же улетали куда-то. Оглушительный свист птиц будил по утрам.
Ребята ловили рыбу и купались. Начало лета обещало быть жарким. Техника покоилась в огромном ангаре, скрытая от глаз. Нам не хватало, бумаг и этим занималась группа «молодежи» постарше. Вечером горели костры, и все собирались вокруг казанков с ухой или каши с говяжьей тушенкой. Теплые дымные запахи окутывали побережье реки. То тут, то там слышались голоса ребят, и девушек. Шутки, смех.
– Леша, – то и дело звали Лешу, он был нарасхват, его рыжая шевелюра мелькала меж деревьев, и, казалось, он был вездесущ.
– Маш, – то и дело кричал Лёша, – казалось, его путь всегда пересекался с Машей, куда б он не шел.
– Маш, а где чайник? – кричал опять Лёша.
– Лёш,– певуче отвечала Маша, – я же его под подушкой не держу.
– А что у тебя под подушкой? – смеялся Лешка, как будто спрашивал что-то сокровенное…
– Ёжики у меня там,– как бы сердито отвечала девушка, – держи чайник, вода вон в баклажках. Дрова в лесу.
– Пойдем собирать вместе, – заискивающе говорил он, и они шли собирать сухие ветки.
Я ходила по берегу, и отмечала про себя унылое завтра этих мест. Высохшие деревья с торчащими вверх кронами. Отступившую воду, так и не наполненное паводками русло. Брошенные домики барсуков. Черные стволы карагачей, будто впитавшие гарь и копоть близко лежащего города, как паук разраставшегося на многие километры.
Всё радовалось весне, кроме меня. Я понимала, что наше волонтёрство вряд ли приведет к настоящей помощи Уралу. Ведь екатеринбургский ученый Суетин, бывший декан нашего института, и журналист Суетин много писали о том, что реку надо оставить в покое, нужно дать ей отдых. Не сливать в нее отходы производств. А тут еще и разработки газа в наших местах. Образующиеся пустоты тоже вредят почве, и всё это заполняется неизвестно чем. Почва трескается, появляется эрозия. Гибнет прибрежный лес…
Но молодежь верила в чудо.
Нам нужно было исследовать нижнее течение реки. Мы решили плыть на лодках. Тем более они у нас были. Новенькие, пахнущие смолой. Первый раз я плыла так далеко да еще по Уралу. Мы перевезли лодки и в один из уже июньских дней, тронулись в путь по реке. Вообще, мы не поднимали шумихи. Но то в одной газете писали про сплав, то в другой. Они путали сплавщиков. Потому что группа сплавщиков, вышедшая немного выше по течению, сплавлялась каждый год. Вот под ее прикрытием мы и стартовали. Чтоб не вызвать подозрений. Сплав, начавшийся шутками и смехом, скоро стал очень трудным. Река петляла, силы были неравные, нас несло быстро, но нужно было уметь лавировать, то и дело по реке плыли каржи, большие ветки сухих деревьев. Вода еще бурливая после паводка, и грязно-бурый ее поток увлекал нас дальше и дальше. Пять лодок быстро оторвались друг от друга, и в зоне видимости осталась только одна лодка.
Мы увидели красный флажок, и решили пристать к берегу так, как и запланировали, километров двести от города вниз по реке – это была петля с островом. Там раньше был форпост Антоновский, сейчас этот поселочек, состоящий из маленьких мазанок и сарайчиков на абсолютно голой как стол степи, переименовали. Я даже не хочу, и думать, зачем эти переименования. Всё как было в упадке, так и осталось.
Антоновка, так мы и называли условно. Недалеко на острове в тех местах жил давний знакомый егерь Вовка с семьей. Мы загодя приезжали к нему договариваться о лагере. Он охранял охотничьи угодья УВД города Уральска. Сухой молодой мужик и жена – на вид неприветливая Наталья жили хорошо, справно с маленькой дочкой и псами. С жирными коровами, двумя-тремя конями, гусями и курами. Всё это паслось по всему острову совершенно вольно.
Вовка рыбачил, и на столе часто была золотая уха из красной рыбы белуги и даже осетра, пахнущая аппетитно и травно. Зайцев и кабанов было много, и охотник всяко приносил дикое мясо. А Наталья угощала нас пельменями из диких кабанов. Секачи были не «выложены» и сваренное мясо было со своеобразным душком. Зато мясо косуль было нежным. В охотничьих угодьях имелись коттеджи и лучше, с мебелью и кроватями, с колодцем и чистой водой, но это было табу. Комнаты были приготовлены для верхушки УВД, а они могли приехать в любое время.
К егерю Володе мы и хотели под крыло определиться. Они там всем заведовали, да и негласное разрешение у нас было. А еще там был сюрреалистический бывший пионерский лагерь. Брошенные коттеджики и бараки. Можно было подремонтировать и жить целое лето, изучая местную флору, фауну и все изгибы реки и, делая замеры и все прочие дела. Наблюдать за разливом, а это самое главное. Но и электричество там было, что тоже немаловажно. Место это было недалеко от Антоновки.
Но были еще и наши ребята, добирающиеся по суше на газели. Они ехали с полной машиной барахла. Матрасами, кастрюлями и крупами, в общем, сухпайками. Вовка потом на лодке через небольшую протоку переплавил бы их на остров и помог добраться до будущего лагеря. Они тоже могли поставить флажок. Именно они должны были подготовить и расчистить место.
Сергиус привязал лодку и выпрыгнул на берег и помог мне. С нами были еще двое. Вчетвером мы пошли к флажку. Сергиус начал вызывать по рации ребят из лагеря. Рация молчала, хотя по всему охват территории был невелик, и связь должна была работать.
– Что то тут не то, – насторожился Сергиус, – один остается, остальные за мной.
Мы высадились в устье впадающей небольшой протоки, и нам надо было высадиться со стороны острова и проплыть глубже по протоке. Но Сергиус не стал этого делать, не выяснив, что с ребятами. Флаг с флагштоком стоял врытый глубоко в землю, значит, они были тут.
Время клонилось к вечеру, и красный закат охватил небо. Облака превратились в малиновые околыши фуражек яицких казаков. Будто войско встало над нами. Перистые облака частные свидетели многих событий Урала. Мы быстро шли по тропе, идущей от протоки вглубь по лесу, а потом по поляне. Появились комары, злые и кусачие. Пришлось применить мазь. Кроме пения и трескотни птиц, не было звуков. Даже коровы просящие вечером их подоить примолкли.
– Странно, – заметила я.
– Тихо, – сказал Сергиус и остановился.
Запахло гарью, и мы увидели столб дыма и огня взметнувшиеся на месте будущего лагеря. Мы стороной миновали домик егеря и шли уже прямо на дымы. Лагерь мы застали в еще более плачевном виде, что и раньше. Бараки горели. Посередине стоял гипсовый пионер с горном.
– Где же ребята? – Сергиус давно держал охотничье ружье наготове.
Да и другой парень, Руслан, тоже был вооружен ружьем, и патронташ висел на поясе с патронами. Мне тоже выдали ружье, но я оставила в лодке, охраннику. Не ровён час, как говаривали мы. Из дыма показался Гамбер и махнул нам. Мы подбежали.
– На нас напали внезапно, по виду местные ребята. Всё подожгли. Все в черных масках с факелами и убежали так же быстро, закидав бутылками с горючей смесью.
– Кому мы помешали-то? – спросил Сергиус.
Ребята потушили, хорошо хоть колодец работает, да и гореть особо нечему.
– Придется тащить палатки из города. Выставлять охрану и привозить оружие.
Из лесу вышли еще ребята, из наших команд поспешившие на место по видневшимся дымам.
– Мы подплыли и побежали к вам. Что случилось?
Все расстроились, надеясь на вечерний лесной ужин. А тут гарь, копоть.
– Нужно прочесать лес, – распорядился Сергиус, назначив Гамбера старшим, несколько человек пошли в обход.
Мы стали дальше тушить разгоравшиеся головешки и располагаться на ужин подальше от этого места. Хорошо хоть палатки были в лодках. Девушки варили ужин. Появился егерь Вовка, пригласил к себе. Мы скромно отказались, много нас было.
– Это местные, не любят они пришлых, не первый раз такое делали. Не дают охотиться на своей земле.
Мы поставили палатки. Все успокоилось, вернувшиеся ребята были голодны, и все с удовольствием поели суп из тушенки и рисовой каши. Спали тревожно. А дела не ждали. Наутро начали свои дела. Фотографировать, делать замеры. Многие лабораторные записи делались на ходу, не забывая охранять лагерь. Нужно было и в местную Антоновку сходить, поговорить с местным участковым.
Мы еле-еле нашли участкового, молодого уставшего парня:
– Мен, бельмейм, – сказал он, на смешанном русско-казахском языке, разговаривая, как и все в этих местах, с русскими.
– Не знай, у нас таких в черных масках нет, здесь молодежь в город уехал. Старики живут.
Так мы и ушли. На кого писать жалобу, бельмейм в переводе – не знаю. Идти до Антоновки далеко, нас вез егерь на мотоцикле с коляской. Он у него стоял по эту сторону протоки, замаскированный, в лесу. Мы переправились на его лодке, хоть и через небольшую, но речку, окружающую остров и опять впадающую в Урал.
Доехав до зеленки, мы удивились свежим следам на песке.
– Тут проезжала машина недавно, – уверенно сказал Вова.
Мы повернули и поехали по следам. Грузовик стоял у берега. А люди в черных масках уничтожали наши лодки. Парень-охранник связанный скотчем валялся в кустах. На него мы и наткнулись, пригибаясь и крадучись пробираясь к месту. Быстро освободив парня, побежали спасать, что осталось. Сергиус начал стрелять, и люди зашевелились быстрее. Нам в ответ тоже прогремел выстрел. В короткой схватке ранило парня, охранника лодок, в руку.
Несколько лодок уплыли по течению, их попросту, отвязали. А две были разбиты вдребезги, видимо, топором. Мы остались без лодок. Парни в масках сели в грузовик и умчались, но один из них смутно знакомым лицом засветился-таки. Об этом позже, подумаю. На песке была кровь, видно и с их стороны были раненые.
В лагере встревожились не на шутку. Все расстроились. Что делать? Оставаться тут было опасно и непредсказуемо. Уезжать не на чем. Только на рейсовом автобусе. Мы еще не закончили работу и хотели двигаться дальше вниз по реке к Колмыкову, и еще дальше вниз на лодках. А их теперь не было. Сергиус связался с центром по своей спутниковой связи. Об этом нельзя было знать всем. Поэтому мы с ним пошли на обход в ночную охрану, и стали вызывать Лаоокостру.
Но удивительное зрелище предстало нашим глазам: маленький шар, такой же, какой я видела в начале этой истории, вдруг приземлился на поляне. Ребята спали и не видели шар. А мы да, но и для меня это уже не удивительно, как бы. Из шара выпрыгнула девушка и побежала в сиянии света от шара к нам, быстро как по воздуху поплыла. Вот что удивительно, это была Луна.
– Привет, Луна, ты жива? – я обрадованно обняла ее.
– Я жива-жива, вам надо быстро уходить!
– На вас идут уже огромное количество уничтожителей. Это урдинцы из горы. Я ведь стала, как бы, на них работать. А вот же пришлось рассекретиться. Этот летающий шар я как бы напрокат позаимствовала и к вам. Мне надо вернуться, миссия моя более сложная. Не могу сказать. В общем, бегите отсюда, они движутся на военных грузовиках по автомобильной дороге. Вам надо уходить в сторону Колмыкова по другой стороне реки Урал, и туда надо добраться вплавь. Там вас заберет вертолет из Лаоокостры.
Она быстро скрылась в шаре и улетела. Как будто ее и не было. Ошеломленные мы не могли и двух слов связать. Мы быстро шли к лагерю. Подняли ребят, стараясь не шуметь, взяв только необходимое, быстро пошли к Уралу.
Вплавь поплыли в ночной тишине на ту сторону. Река была холодной и бурливой. Нас сносило по течению и разбросало друг от друга на небольшие расстояния. Выбирались из воды мокрые и холодные. Рюкзаки переправляли на надувной лодке, единственной нашей лодке.
– Миссия невыполнима, – сказала я.
Часть 12.
http://proza.ru/2021/01/11/1371
Часть 1,и далее по списку.
http://proza.ru/2020/11/18/1512