Через пару лет после прибытия на полигон сбылась моя заветная мечта: в столичном ГУМе, проездом из отпуска, удалось приобрести надувную резиновую лодку. Она была одноместной, и, поскольку ни у кого из друзей таковой ещё не было, мне предстояло открывать охотничий сезон без напарника. Спускаясь вниз по Сырдарье, я облюбовал остров, что напротив мясокомбината, и устроил на нём скрадок. Это место пришлось мне по душе: оно оказалось удобным как для самой охоты на пролётную дичь, так и возможностью воспользоваться попутной машиной от мясокомбината при возвращении домой. Поэтому, при отсутствии личного транспорта, я несколько лет отлично проводил тут время в выходные дни. Добыча была, хотя не богатой, но стабильной.
Поначалу конкурентов у меня на этом острове не было. Однако, по мере расширения решаемых полигоном задач и превращения его в космодром, население городка быстро увеличивалось, а вместе с ним росло и число охотников. Резиновые лодки в торговой сети постепенно перестали быть дефицитом, а главное – их производство из «подручного материала» /из списанных чехлов ракет/ было налажено на месте. После этого обладателем такой лодки практически мог стать любой охотник. Мало того, часть из них начала обзаводиться катерами, и охота на утку на Сырдарье вблизи Ленинска с тех пор утратила былую прелесть. А после одного каверзного случая мне пришлось искать новое место для охоты.
А вышла тогда такая история. В тихое осеннее утро, высадив на отмель чучела, я, как обычно, сидел в скрадке в ожидании подлёта дичи. Вдруг вижу, в мою сторону разворачивается проплывавший мимо катер. Решив, что охотника привлекли мои чучела, которых он принял за живых уток, я – во избежание нежелательных последствий – покинул укрытие и, выйдя на берег, помахал ему рукой, обозначив тем самым свое присутствие. После того, как тот подплыл к острову и вступил со мной в беседу, я расслабился, полагая, что недоразумения с чучелами быть уже не может. Как вдруг, оборвав речь на полуслове, незнакомец неожиданно вскидывает ружьё и палит дуплетом по мнимым уткам! Для меня это было так неожиданно и произошло настолько быстро, что был ошарашен, и не смог его спонтанные действия предотвратить. Не передать словами возмущение, которое я выразил тогда вслух горе-охотнику, который после этого молча развернул катер и убрался восвояси.
Вскоре после этого инцидента я приобрёл лёгкий мотоцикл К-125 и сразу же решил разведать на нём новые угодья ниже по течению Сырдарьи. О том, что в этих краях водится рябок, я был наслышан, но видеть его воочию пока не доводилось. Правда, слушая порой доносившуюся до острова ружейную канонаду, была догадка, что там идёт охота именно на эту дичь. И в очередной выходной, по приезде на место – когда солнце с утра уже пригрело степь – я убедился, что рябок здесь действительно водится в изобилии. Над песчаной отмелью у противоположного берега кружили стайки птиц, похожих на куропаток. Они дружно садились у воды и, напившись, улетали в степь. Им на смену оттуда прилетали всё новые и новые стаи: степь на это время буквально ожила. Надо сказать, что рябки на Сырдарье водятся нескольких пород, отличающихся размерами. Наиболее крупный вид из них – чернобрюхий /по-казахски бульдурук/ при полёте издаёт характерный крик «Тур-р-р», за что у охотников получил название «туртушка».
Сама по себе охота на эту дичь проста и не утомительна, но вместе с тем чрезвычайно увлекательна. Приехав к месту обитания рябков с восходом солнца и переправившись на песчаный остров, делаешь на нём неглубокий окопчик с бруствером, маскируешь его под скрадок и ожидаешь начала лёта туртушки. Можно охотиться на неё и на суше, встречая дичь на трассе перелёта. Но в этом случае для маскировки приходится рыть глубокий окоп в твёрдой сухой земле. А это отнимает много сил и времени. Позже мне приходилось охотиться таким способом на левом берегу Сырдарьи в районе станции Дермень-Тюбе и весьма успешно. У такой охоты есть и несомненный плюс: на суше не надо пускаться вплавь за упавшим в воду рябком, да и вырытый в степи окоп может служить годами. В первое время эта охота была привлекательна ещё и тем, что открывалась на месяц раньше, чем на водоплавающую дичь, и являлась хорошей тренировкой для охотников. Однако позже для обеих был установлен единый срок, после чего отдельная охота на туртушку утратила первоначальную популярность, обретя лишь сопутствующий характер.
Рябок, как и утка, птица перелётная, поэтому охота на него продолжается до глубокой осени. Несмотря на свою простоту, однажды она сыграла со мной злую шутку. Был конец октября, и птица готовилась к отлёту. Меня потянуло в последний раз съездить на охоту именно на эту дичь. В то памятное утро всё шло, как обычно, своим чередом. Оборудовав с утра скрадок на песчаном острове, я настрелялся вволю, и настала пора собираться домой, поскольку лёт туртушки заканчивался. Но желание реализовать последний оставшийся в стволе патрон побудило меня продолжить охоту. Погода была великолепной. Солнце начало пригревать, и я, нежась в его лучах, разделся до плавок, готовый в любой момент – несмотря на холодную воду – броситься вплавь за подбитой дичью. До этого у меня такой нужды не было, так как стрелял с таким расчётом, чтобы подбитые рябки падали на сушу. Но сейчас – в ожидании случайной туртушки – выбора у меня могло и не оказаться. От противоположного берега остров отделяла широкая протока с быстрым течением, и я сознавал, что пускаться в неё вплавь за трофеем рискованно. И не только из-за низкой температуры воды, но и из опасения не успеть вернуться вплавь на остров. Но сходить, на всякий случай, за спрятанной в кустах лодкой счёл излишним.
Однако случилось так, что последний рябок пролетал вниз по течению по середине протоки и на предельной для выстрела дальности. Случись это раньше, я бы оставил его без внимания. Но тут машинально вскинул ружьё и взял рябка на мушку. Но в первый момент всё-таки засомневался: стоит ли делать выстрел? Но потом, продолжая держать его на мушке и утратив благоразумие, не удержался и нажал курок. Как покажет дальнейший ход событий, потерянные при этом секунды в дальнейшем едва не стали для меня роковыми. Выстрел оказался удачным, и дичь камнем упала в воду. Её тут же подхватило течение, пронося мимо острова. Терять время было нельзя, и я тут же бросился за ней вплавь. В первый момент тело обожгло холодом, но, не обращая на это внимания, я сажёнками бодро поплыл за трофеем. Приблизившись и прихватив рябка зубами, я развернулся на 180 градусов, чтобы плыть обратно. Но, бросив взгляд на остров, обомлел: скрадок на нём остался уже далеко выше по течению, и я осознал, что моё возвращение туда может оказаться под вопросом.
Понимая, что в сложившейся ситуации другого выхода нет, я начал отчаянно грести руками в сторону острова, повернувшись на бок, поскольку на сажёнки сил уже не хватало. Но вскоре от бурного темпа у меня начало срываться дыхание, и пришлось расстаться с трофеем: было уже не до дичи. Чтобы хоть как-то сохранить силы, я периодически менял стиль плаванья: то поворачивался на спину, то животом вниз. Однако, не смотря ни на что, явно выдыхался. К тому же от холода начало сводить конечности, и они двигались уже с трудом. Остров, подобно скорому поезду, стремительно проносился у меня перед глазами, и угроза «опоздать» на него была реальна. В голову невольно лезли тревожные мысли: случись такое, шансов остаться в живых у меня практически не будет.
Совсем обессиленный, уже почти поравнявшись с нижним краем острова, сделал попытку ногами достать дна. Но, окунувшись при этом с головой и потеряв с десяток драгоценных секунд, вынужден был снова пуститься вплавь. Вот перед глазами «проплывает» мимо уже оконечность острова. До его края рукой подать, и я снова пытаюсь нащупать дно, но опять тщетно. Кажется, что сил совсем не осталось, а закоченевшие от холода руки и ноги, став «непослушными», едва двигаются. Но в душе ещё теплится надежда от спасительной мысли: «За островом вполне может оказаться отмель». И я продолжаю плыть, что называется, «через не могу». Наконец, я оказываюсь в створе с островом, «отстав» от него метров на двадцать. В попытке достать дна, уже еле-еле двигая руками, я занимаю вертикальное положение. И – о радость! – ноги упёрлись в песок, при этом воды оказалась тут по плечи.
Однако в следующий момент убеждаюсь, что расслабляться рано: течение и здесь столь стремительно, что буквально валит с ног, и удержаться на месте, даже подгребая руками, невозможно. Приходится без малейшей передышки снова пуститься вплавь, да к тому же теперь уже против течения. Но откуда-то вновь берутся силы, и я, энергично работаю руками, «догоняя» спасительный остров. Расстояние до него стало медленно сокращаться. Сознаю, что остановка в данной ситуации смерти подобна и, цепляясь за жизнь, отчаянно гребу руками до тех пор, пока ладони не касаются дна. Превозмогая смертельную усталость, с трудом поднимаюсь на ноги и, шатаясь, бреду к урезу воды. А перешагнув его, в изнеможении падаю лицом вниз на уже подогретый солнцем песок. И, приходя в себя от пережитого стресса, долго лежу без движения, не сразу поверив в своё спасение.