Июнь 2014 года. Туапсе. Набережная.
— Чаек здесь нет! И не было никогда. Чайки водятся в Крыму, а к нам только прилетают, — веско заявила экскурсовод — дама лет сорока, одетая в голубые джинсовые шорты, футболку с двумя соединёнными в любовном экстазе сердцами, белую пляжную кепку и джинсовые туфли.
Вот новость так новость! Прожив почти всю жизнь в Туапсе, мы и не подозревали, что чайки у нас бывают только пролётом, когда направляются в Крым! Из Африки что ли? С зимовки? Глупые птицы не знают, что у нас теплее, чем в Крыму — и зима мягче, и лето жарче, и рыба та же — море-то одно, Чёрное. Летят себе мимо. В принципе, понять их можно. Там — великое историческое наследие, всемирно известные курорты, а здесь что? Промзона да памятники.
Группа из восьми человек, приехавших явно издалека, слушала экскурсовода внимательно, как прихожане молельного дома — проповедь своего пресвитера. Ещё бы! Крым-то теперь российский и пока что всем интересен. Там сейчас «водится» всё. Туда ломятся толпы отдыхающих, в прежние годы предпочитавших турецкие и египетские пляжи.
Но про чаек, извините, враньё. Они у нас есть. И всегда были! Мы, коренные туапсинцы, отлично помним их стаи в гавани и над пляжами в прежние годы, — до того, как наш город превратился в унылое нагромождение обшарпанных предприятий, окружённых зловонным смогом. Это теперь визитная карточка Туапсе — не море в обрамлении яркой субтропической зелени, а характерная бензиново-серная вонь, которая встречает всех приезжающих сюда прямо на вокзале, да ряды грязных заборов и чёрных от нефти цистерн, протянувшихся на километры по когда-то живописной речной долине. Здесь не только чайки, здесь даже люди селиться не хотят!
Мы критически оглядели экскурсовода. Большие красно-золотые сердца на её футболке располагались почему-то не на груди, а на животе, вызывая странные ассоциации. Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Как видно, дизайн футболки разрабатывал брутальный мэн!
Спортивный бело-голубой наряд придавал тётке бодрый моложавый вид. К её энергичному лицу шла и короткая стрижка, которую люди старшего возраста всё ещё называют молодёжной, хотя нынешние девушки, в основном, предпочитают длинные волосы. Говорила экскурсовод громко и внятно, хорошо поставленным голосом профессионального педагога.
Женщинам этого типа всегда до всего есть дело. Они убеждённые защитницы природы, борцы за права детей и животных, сметающие любые преграды в яростном стремлении сделать мир прекраснее. Но после активного вмешательства таких дам детские сады закрываются на капитальный ремонт без последующего открытия, малогабаритные школы расформировываются для экономии средств на улучшение качества образования. Уютные тенистые дворики превращаются в раскалённую бетонную пустыню без единой зелёной травинки. А перепуганных кошек и собак, которых прежде кормили в этих двориках сердобольные старушки, отлавливают и тихо уничтожают хмурые мужики, нанятые для облагораживания территории общественного пользования.
Теперь, по всей видимости, пришла очередь туапсинских чаек, само существование которых тётка решительно отвергала. Её бодрый фальцет далеко разносился по набережной.
Дамочка была явно не из местных. У туапсинок голоса, в основном, низкие или среднего тембра. Говорить слишком громко на улице у нас не принято.
Из любопытства мы подошли ближе.
В этот момент из-за островерхой крыши гордости нашей местной архитектуры — длинного, как ангар, складского здания «Еврохима», в народе называемого «синий сарай» — плавно выскользнула большая белая птица и закружила над лазуритовой в золотых искрах гладью бухты.
— А это разве не чайка? — робко спросила женщина из группы.
— Нет, — решительно заявила экскурсовод, — это другая птица.
Теперь уже все экскурсанты внимательно смотрели на острокрылую летунью, пытаясь соединить в голове увиденное с услышанным.
— А как эта птица называется? — поинтересовался мужчина в бежевых шортах.
— Ну, это просто птица.
Экскурсовода сложно было смутить. Несмотря на беспомощный ответ, тон её оставался таким же безапелляционным. Есть люди, которые и глупости любые, и неприкрытое враньё могут преподнести так, что это ты будешь чувствовать себя круглым идиотом. В глазах экскурсантов явно читался вопрос: а разве бывает просто птица, без названия?
— Это ворона, — вмешалась я. — Белая водяная ворона. Их в Туапсе много.
— Ага, новый вид такой, — вступила в разговор моя сестра. — Выведен специально для Туапсинского района. В Крыму чайки, а у нас водяные вороны.
Дама-экскурсовод бросила в нашу сторону негодующий взгляд. Макса Фрая она, видимо, не читала. Туристы заулыбались.
Когда-то чаек у нас и правда было много. Но после одной очень неудачной погрузки минеральных удобрений на турецкое судно, когда тысячи погибших птиц вывозили грузовиками за город и где-то сжигали, их почти совсем не осталось. Об этом не принято говорить, по крайней мере — вслух. Такие разговоры считаются признаком дурного тона. Они вызывают у чиновников и прочих ответственных лиц икоту, изжогу и косоглазие. Вроде как — тебе что, больше всех надо? Какие ещё птицы? Мало ли, отчего они померли? Кстати, померли или нет, тоже вопрос.
Так что теперь экскурсоводы с сердцами в желудке на вполне законном основании заявляют, что в Туапсе чайки не водятся. Вообще.
***
Грациозно вычертив полукруг, птица снизилась, выхватила из воды серебристую рыбку и унесла через мрачные пирсы куда-то в сторону городского пляжа, самой своей гордой повадкой доказывая право на существование.