Красный штурм Белого дома 1996. Роман.
(на фото - предвыборный плакат КПРФ)
12 февраля в Госдуме состоялось громкое политическое событие - пресс-конференция “О выдвижении Г.А. Зюганова кандидатом на президентских выборах 1996-го года”. Присутствовала вся элита КПРФ – Геннадий Зюганов, Валентин Купцов, Аман Тулеев, Светлана Горячева, Виктор Илюхин, Николай Рыжков и представители левых и левоцентристских партий и движений.
Пресс-конференцию открыл Купцов. Он объявил, что выдвижение Зюганова поддержало 95% коммунистов и дало ему наказ - заключить предвыборные соглашения со всеми оппозиционными партиями, разработать политическую Платформу более широкую, чем наказы КПРФ.
Выступил Зюганов. Он объявил, что стоит за левоцентристский вариант развития страны и предложил задавать вопросы. А вопросы были не в бровь, а в глаз и явно не постановочные.
“Как вы считаете – нужно Дудаева расстрелять или нет?”, - выскочил первым кто-то из крайних левых. Геннадий Андреевич проявил хладнокровие и ответил: “Россия – неделима! Нужно восстановить русский народ и вместе с ним восстановятся все братские народы России. В Чечне нужна амнистия для тех, кто сложит оружие…”.
Это было сказано мудро. Зюганов продолжал: - “нас снова делят на белых и красных, на новых русских и старых…”.
Я внимательно слушал Зюганова. Многое из сказанного им было для меня новым и неожиданным. Да, в тот момент он был вполне похож на народного лидера. Удержится ли?
Если он сдвинется с левой позиции в центр, учтёт интересы большинства населения, то удержится и надолго. А если останется с левыми, то на президентских выборах получит голосов не на много больше, чем на парламентских выборах. Но это не победа. Сделает ли Зюганов нужный манёвр?
Забегая вперёд, скажу, что академик Абалкин, прочитав экономическую Платформу Зюганова, подготовленную Маслюковым и мной, именно так и сказал – левые должны совершить предвыборный манёвр.
Зная, как негативно относилось большинство населения к КПСС, я не верил, что даже после успеха на парламентских выборах КПРФ может стать правящей партией в стране. Идеологам КПРФ не хватало конструктивности и умеренности, чтобы привлечь на свою сторону большинство населения.
КПРФ, традиционно, опиралась на социальные слои населения, агрессивно настроенные к новой власти. Но этот электорат постоянно “размазывался” по другим партиям и те, кто оставался с Зюгановым, не составляли большинства.
Победа левых на выборах в Думу в 1995-м не должна была вводить в заблуждение, так как значительная часть голосов за левый блок имела протестный характер.Левые лозунги были традиционными – “труд, народовластие и социализм” и другое подобное. Но были и такие: - “соборность, державность, народность”. От них попахивало кадильным дымком и крестным ходом с хоругвями. Как я ни вдумывался, так и не смог понять их конкретный смысл, хотя был знаком не понаслышке с русской историей, литературой и философией. Классикой марксизма тут и не пахло.
Но лично мне Зюганов нравился как человек и политик. Он был демократичен, внимателен к людям, уравновешен, связно излагал свои мысли.
Тон в левой оппозиции задавало её крайнее левое крыло, бойцы которого под руководством Ампилова на демонстрациях по Садовому кольцу штурмовали с красными флагами наперевес щиты омоновцев, пряча за поясом сапёрные лопатки.
Ампилова я не раз встречал в коридорах Думы. Он мне казался скромным, спокойным, образованным, чем-то похожим на Лёню Голубкова, героя кинороликов финансовой пирамиды МММ. Вблизи это был совсем иной человек, чем тот неистовый трибун, которого показывали на экранах телевизоров. Ампилов был даже чем-то симпатичен - я воспринимал его как литературного героя Овода, борца за народ. Тем более что он, по слухам, учился, как и я, в МГУ, но на журналистике. Такие герои бывают удачливыми в подпольной борьбе, но публичная политика – это иное.
О создании предвыборного штаба и намерении участвовать в президентских выборах объявил и Ельцин. Но его политический рейтинг был близок к нулю. А рейтинг Зюганова был высоким. Вскоре события завертелись как стёклышки в детском калейдоскопе.