http://proza.ru/2021/01/09/1136 42 глава
Глава 43
Они долго с наслаждением парились в горячей бане и отмывали грязь. Когда, наконец, раскрасневшиеся после парной, выбритые, посвежевшие и заметно, похудевшие Башкан и Гризли в чистом белье зашли в зал. Большая семья Петра уже собралась за двумя сдвинутыми вместе столами. Все уже хорошо знали: оставшись без машины, теплых вещей, продуктов и даже спичек, Башкан и Гризли заблудились в лесу. Однако каждому хотелось услышать, как, же этим двоим людям, родившимся и выросшим в городе, удалось выжить в тайге на пятнадцати градусном морозе.
Но, от стола шел соблазнительный запах борща, только что сваренного Полиной и уже разлитого по тарелкам. Что всем пришлось ждать, с улыбками наблюдая, как два друга работая ложками, с жадностью набросились на еду. А уже выросший в высокого красивого юношу Артём, сидевший рядом, с любовью и восхищением смотрел на отца. Даже Росомах, которого Полина ради такого случая в виде исключения пустила в комнату, теперь сидя на полу рядом со столом махая хвостом и стуча им по деревянному полу, не отрывал взгляда от виновников торжества.
– Ну, что же, с усталости, да ещё после баньки и рюмочку другую не грех опрокинуть - не выдержав, первым, заговорил Петр. Наливая в маленькие стаканчики рябиновой настойки Башкану, Гризли, жене и старшему сыну. Молодежь налила себе сладкого красного клюквенного морса. – Давайте выпьем за настоящее чудо, ведь то, что произошло, по-другому нельзя назвать. Видимо много вам пришлось пережить и выдержать, чтобы выжить в холодной тайге почти без еды, одежды, целых полмесяца. Выпьем же за то, что вы двое снова с нами живые и здоровые!
- Но нас не было всего неделю… - с улыбкой взглянул на Петра Башкан.
- Нет - возразил Петр - выехали то вы из поселка на своей машине ещё в апреле, а это был как раз четверг двадцать седьмого числа. И уже на следующий день заблудились, а сегодня уже воскресенье двенадцатое мая. Вот посмотри сам, у нас напротив стола календарь висит. - Башкан перевел свой взгляд на стену, куда Петр показал рукой и действительно на отрывном календаре увидел большую красную цифру двенадцать. И не поверил своим глазам! - Оказывается на самом деле, они вдвоем пробыли там под скалой в тумане не шесть, а целых пятнадцать дней.
В этот момент Башкан обреченно понял, что уже никогда рационально не сможет объяснить того, что с ними двоими произошло. Наверное, на самом деле Гризли оказался прав: они от голода и холода просто на время сошли с ума и потеряли счёт времени. В этот момент ему снова показалось где-то далеко, далеко едва слышно забили бубны и опять стали перекликаться голоса. Башкан посмотрел на Гризли и хорошо заметил, как на лице того тоже промелькнул страх и залпом выпил рябиновку. После второй рюмки он уже не слышал ни отдаленные звуки бубнов, ни голоса и у него появилась уверенность в том, что глупый детский страх ушел от него навсегда. А о том, что с ними произошло надо просто забыть.
– Со мхом, это вы знатно удумали! - не переставал удивляться и хвалить за сообразительность друзей, Петр. – Только вот никак не могу понять, где вы свою машину оставили, раз с дороги свернули и по колее поехали. Ты, Костя, принеси-ка карту нашего района, что в твоей комнате на стене висит.
…
Уже вскоре мужчины, разложив на краю стола карту, склонились над ней. Гризли примерно показал то место, где они вышли из тайги - Точно на север? - переспросил Петр и задумчиво покачал головой. – А не на Есаулов ли луг вы попали? - После этого он посмотрел на свою жену, Полина вдруг побледнела, поспешно перекрестившись, а Петр продолжал говорить.
- Не знаю, почему это место Есаулов луг зовут. Но люди разное говорят, что там, где-то ещё дальше среди болот к северу, нехорошие места есть, а называют их Шамановы скалы. Там ещё часто охотники и грибники бесследно пропадают, а может просто, в болотах тонут. Сам-то я в тех местах не был, но могу сказать точно, верить всему, что говорят, тоже нельзя. Потому что пусть даже совсем в другом месте человек или скотина, какая пропадет, все нехорошими словами начинают Есаулов луг вспоминать и Шамановы скалы. А человека того вдруг, по весне рядом с поселком найдут насмерть в лютые морозы пьяным, замерзшим.
Я ведь сам-то не местный после армии с другом приехал погостить, порыбачить да поохотиться. Полину свою здесь встретил, а после свадьбы так навсегда и остался, а вот на том лугу побывать не пришлось.
Вот глядите на карту сами, от нашего поселка до Есаулова луга всего ничего, каких-нибудь пятнадцать километров. Но на машине не проедешь, только на лошади можно, поскольку там глубокие скальные овраги. И тропинка едва заметная, потому что боятся люди в те совсем безлюдные места ходить.
Дорогу, асфальтированную капитальную после войны только в шестидесятых годах начали строить. Прямо от нашего городка Мирного, который возле федеральной трассы стоит и дальше через большой поселок «Заливное». Как видите по карте следующий поселок «Буденовское» после «Кедровый бор», а кончается дорога в поселке «Заречный» всего пятьдесят домов туда-то и маршрутный автобус только раз в неделю заезжает. Дорога очень большой круг дает. Вот и выходит, что в объезд не меньше семидесяти километров. Но только между поселками «Еловый» бор» и «Заречное» ближе всего до асфальтированной трассы, на которую вы и вышли. Сами посмотрите по карте, всего-то от дороги километров десять получается. Уже севернее Есаулова луга тайга, болота бездонные и топи, березовые колки, горные кряжи и скалы. Места туманные, гиблые и на сотни километров почти непроходимые…
- Всякое говорят про Шамановы камни, ну и конечно, выдумывают много - задумчиво заговорила Полина, зябко передернув плечами, как будто от этих слов ей стало холодно. – Но я расскажу сейчас только, то, что услышала в детстве от матери. А она когда-то от своей прабабушки. Та безвыездно на этом месте больше ста лет прожила. Людей травами лечила, а ещё считалась в деревне провидицей. К ней с самого её детства люди ходили. Часто бывало, пропадет человек в тайге, а она точно скажет не только-то, жив человек или мертв, но даже место, где его искать надо.
…
Ещё до революции, когда её старая бабушка, а значит, моя прапрабабушка сама девочкой была. В нашей деревне на пасху появлялась очень старенькая нищенка, блаженная. Молчаливая, в бедной одежде, заплатанной, но, однако, всегда очень опрятная, звали ее Прасковья. Была она очень набожной, доброй и ласковой. У нас тогда в деревне уже пятьдесят деревянных рубленых домов было и маленькая часовенка. Бабушка обходила всех, если приглашали, в избу не заходила, а от милостыни не отказывалась, - ложила в свою большую заплечную котомку, а потом очень долго читала молитвы, осеняла крестным знаменем дом и шла дальше. Так всех до вечера и обходила. Никто не знал, откуда она приходит, но все, хорошо видели, что с полным тяжелым мешком милостыни за плечами уже к ночи уходила старенькая блаженная по тропинке в тайгу. Не боясь волка, медведя, или какого другого хищника. Там, в те далекие времена, только одна едва заметная заросшая травой дорога была в сторону Есаулова луга. Больше всего поражало людей, то, что все хорошо знали. - Нет в той стороне на сто верст ни поселков, ни хуторов, ни одной маленькой сторожки или заимки и поэтому считали блаженную святой. На следующий год та опять появлялась и уходила с полным мешком в тайгу.
…
Однажды на пасху обошла Прасковья половину деревни и подошла к дому кузнеца, которого Сазоном звали. А тот уже настолько пьяный был, что даже не понял кто перед ним. Стал кузнец куражиться, Прасковью ругать и разными словами нехорошими поносить. Старушка повернулась и пошла прочь, а кузнец ещё вслед и собаками своими травить стал. Только маленькая старушка повернулась и собаки, почему-то сразу, же поджав хвосты, разбежались.
Видят люди: пошла, блаженная с худой котомкой за плечами по единственной тогда улице в сторону тайги горько плача и вытирая рукой слезы. И стали успокаивать - не горюй Прасковья, мы тебе наполним котомку доверху – Не за милостыней я плачу, а за невинные души людские… - Тогда никто не понял её слов и не смог ни уговорить, ни помешать уйти. Только одна маленькая девочка то же громко плача побежала, следом дергая блаженную за рукав. – Останься бабушка Прасковья мы тебя щами накормим и в нашей хате на ночь на теплой печке положим. Остановилась бабушка, улыбнулась и своей мокрой от слез рукою вытерла слезы у маленькой девочки. - Не плачь, Машенька. – Откуда же ты, бабушка, знаешь, как меня зовут? – удивилась девочка. – Я всё про людей знаю, от этого и жалею их. А ты меня пожалела и поэтому с этого дня своим сердцем добрым всё, наперед чувствовать и знать будешь. - Показала бабушка, прикоснувшись рукой до груди напротив сердца девочки. – Потому, что вместо меня останешься, а сейчас за мной не ходи, нельзя тебе ты ещё совсем маленькая. – После этих слов погрозила девочке пальцем так страшно, что та очень испугалась и побежала обратно. Тут-же рассказав своей матери, то, что блаженная Прасковья, прежде чем уйти напоследок, сказала и все остальные люди это слышали.
Только через год мать девочки моя её в бане вдруг заметила под грудью напротив сердечка странное красное полупрозрачное родимое пятнышко, величиной с вишенку, как раз там, где старуха, блаженная до неё своей рукой дотронулась. – Когда родила тебя, такого не было! – удивилась мать.
После этих слов в рассказе снисходительная и недоверчивая улыбка на лице у Башкана вдруг исчезла, и он заметно напрягся.
– Я своими глазами видел такое же родимое пятно… - после этих слов Башкан с удивлением внимательно посмотрел в глаза Полины.
– Да, да - с грустной улыбкой подтвердила женщина. – У моей младшей сестры под грудью было такое-же. В нашей семье принято было, если третьим ребенком девочка рождалась, её обязательно Машей называли. Честно скажу, с самого детства немного завидовала своей младшей сестре, поскольку говорят с этим родимым пятнышком и дар передавался. Я точно знаю, Маша многое наперед знала, но книг много читала, и молчать привыкла. Поскольку в наше время люди больше телевизору и интернету доверяют, чем словам другого человека. Что там говорить, даже к своему собственному сердцу не прислушиваются. А может быть, и из жизни Маша ушла добровольно, потому что всё вперед про других и себя знала... – с грустью в голосе закончила рассказ Полина. Башкан после этих слов уже больше ничего не ел и не пил. Обняв рукой и прижав к себе сидящего рядом сына Костю, теперь он задумчиво глядел перед собой, думая о чем-то своем.
– Что же было, потом, когда бабка та блаженная Прасковья ушла из деревни? - первым нарушив наступившую за столом тишину, поинтересовался Гризли.
- Той ночью, когда вся деревня уже уснула, вдруг изнутри загорелся большой дом кузнеца, стоявший на возвышенности, и пламя очень быстро охватило деревянные постройки со скотом и гумно. - с грустной улыбкой на лице продолжала рассказывать Полина. - Так что он сам едва успел выскочить, только бороду и волосы на голове опалило. А вся его семья, старик отец, мать, четыре сына с их семьями и маленькими внуками сгорели заживо всего шестнадцать душ безвинных. Огонь тут-же перекинулся на другие дома и часовенку. К утру неожиданно пошел сильный дождь, как будто кто-то сжалился над людьми. Только дождь-то и не дал нашей деревне тогда сгореть полностью, - затихло пламя. Рассказывали - много сгорело за ту ночь домов и скота, который вывести не успели, но люди больше не погибли. Вот тут-то кто-то первым и заметил: выгорела вся та половина деревни вместе с часовней и остатками старой крепости, что не успела обойти и перекрестить блаженная бабушка Прасковья.
Кузнец, когда под утро протрезвел окончательно и понял, что натворил, с ума сошел, валялся и ползал на коленях в лужах и грязи, что после дождя осталась, и просил прощения у своих родных уже мертвых и у живых людей. Потом набрал мешок печеной ещё горячей картошки, в своем родном пепелище и перекинул через плечо. Повернулся Сазон к людям в последний раз в саже и грязи на одежде и лице страшный с безумными глазами. Поклонился и сказал, - что пойдет искать бабушку Прасковью, чтобы на коленях целовать её ноги и просить прощения. И пошел по той дороге, по которой старая бабушка ушла в тайгу. Так и сгинул навсегда.
Люди в нашем городке и по сегодняшний день говорят, а некоторые даже клянутся: будто иногда встречают за Есауловым лугом бородатого очень грязного мужика с безумными глазами и мешком за плечами. Врать не буду, сама не видела и если честно, рассказам этим не верю… – однако после этих слов Полина снова зябко поежилась и накинула на плечи теплую безрукавку и после этого продолжила свой рассказ.
– После пожара сгоревшую семью кузнеца отпели, как положено и похоронили всем миром, на кладбище в одной могиле. Только на месте дома кузнеца больше никто не захотел строиться. Хотя расположение было очень удобное в самом центре поселка и на возвышенности.
Через год, получили благословление священного синода: тот не признал блаженную бабушку, приходившую в нашу деревню святой. Однако, разрешил освятить место, где заживо сгорели люди для церкви, на крови безвинно погибших. Хотя с того времени, перестала приходить в село бабушка, но старожилы до сих пор называют нашу церковь - блаженной Прасковьи.
Люди рассказывают, что в те времена тайга была ещё совсем рядом и не один раз горела. Тогда вся наша разросшаяся деревня тоже почти полностью выгорала. Но деревянную церковь на крови безвинно погибших, огонь, почему-то всегда обходил. Она и сейчас на высоком прочном каменном фундаменте стоит совсем рядом, и можем мы теперь её из своего окна видеть и каждый день слышать звон колокольный! - После этих слов Полина, взглянув в то окно, где в темноте ночи виднелись очертания церкви, и горел над входом фонарь, и снова перекрестилась, а затем продолжала рассказывать. Все сидевшие за столом дети и взрослые теперь затаив дыхание, внимательно слушали.
- Помню, как уже бабушка моя почти безграмотная, но очень мудрая, говорила моей матери, когда та нетерпима к людям была, и чего греха таить, бывало, даже жестоко наказывала их.
- Ты, конечно, директор совхоза, коммунистка, депутат верховного совета и не веришь в Бога, говоришь, что его нет. За большевицкую партию умереть, готова и я верю тебе. Но всегда помни, умереть для человека не самое плохое, иногда судьба нас наказывает, гораздо страшнее - отнимая самое дорогое для человека, заставляя нас потом ещё очень долго жить на этом свете и мучиться в аду сотворенном нами самими. Людей ты должна жалеть и любить, хоть иногда они горькие пьяницы, воры и даже убийцы.
Когда нашей бабушки уже не было на этом свете, моя мать слова эти вспомнила в день гибели сына, первенца и нашего старшего брата Семена. На ледоход, на глазах у людей поскользнувшегося и упавшего между льдин. Заболела она, когда через месяц поняла, что даже тела сына больше не увидит, потму, что так и не нашли его. С тех пор слегла и так больше пятнадцати лет с постели почти и не вставала. Была все это время в своей памяти и все сына звала. – Закончив свой рассказ, Полина вытерла слезы, выступившие у неё на глазах от воспоминаний о покойных матери, старшем брате и младшей сестре.