Заметки о Библии (Порфирий Цельс) / Проза.ру

Оглавление

1. Предисловие ……………………………. 1

            2. Богодухновенность Библии …………... 4

3. Пророчества об Иисусе Христе ………. 44

4. Иисус – Сын Божий ……………………. 60

5. Основные положения учения Христа … 89

            6. Плоды просвещения …………………….. 128

            7. Организатор христианских побед …….    147

            8. Заключение …………………………….. 171

            9. Литература ……………………………….. 176

1. Предисловие
   Взрослые люди, готовящиеся к вступлению в Церковь через крещение (оглашенные), получают, как правило, предварительное наставление в истинах веры Христовой. Такое наставление довелось получить от приходского батюшки и мне. Оно приблизительно соответствовало тому, что излагается в любом православном катехизисе. Крестившись, я стал прихожанином, затем сторожем храма, звонарём, алтарником. Был уже назначен день и час моего рукоположения в диаконы, и тут я дал “полный назад” (на время, думалось мне), потому как ясно осознал, что не понимаю, куда я забрёл в поисках пищи духовной, каков глубинный смысл многовековой и многообразной деятельности Церкви. Возникновению такого непонимания в значительной мере способствовала постепенная утрата мной первоначальной детской уверенности в том, что Церковь, как и Царство Христово, “не от мира сего [Ин. 18,36]”, что она бежит “мирских забав и всяческих соблазнов”.
Обычно присваивают себе название христианской Церкви такие религиозные общества, “по вероучению которых отличительными признаками их признаются: а) вера в Иисуса Христа, б) богоучреждённость, в) обязательность для их членов общего учения, г) необходимость определённого устройства, с должностными лицами, для учения и богослужения и д) авторитет общества в дисциплине [6,3,219]”©. Среди этих признаков Церкви главным, на мой взгляд, является необходимость общего учения, уяснив которое, можно принимать или отвергать всё остальное. Так вот, его-то я и не понимал; прежде всего не понимал сути основополагающего учения Христа, изложенного в Священном Писании (Библии). Причину этого я увидел в том, что не придал должного значения совету епископа Александра (Семёнова-Тян-Шанского): “Усвоение Священного Писания – это первый шаг на пути к Богу [1,90]”. Митрополит Вениамин (Федченков) подтверждает: “Священное Писание от Бога и к Богу ведёт [217,133]”.
Мной была допущена та же ошибка, что и многими людьми в христианских странах, ощутившими в какой-то момент нехватку духовности в своей жизни. Восполнять эту нехватку они доверчиво идут в церковь (храм), где благодатные батюшки объясняют им, что истинную духовность можно обрести только во Христе, т.е. выполняя Его заповеди, которые легче всего усвоить, часто посещая храм Божий, участвуя в богослужениях, слушая проповеди священнослужителей, советуясь с ними по любым вопросам. Можно и Евангелия почитать, но поскольку прихожане, в силу своей греховности, могут многое неправильно понять, то лучше осуществлять чтение под руководством пастыря. Ветхий Завет читать не запрещается, но и не рекомендуется, предпочтительнее обратиться к трудам святых отцов. Со временем я осознал, что заходить в крещальную купель, не вникнув самостоятельно, по мере своих сил, в божественные словеса – это значит, “не зная броду, соваться в воду”. Доверяй, но проверяй. Трудно не согласиться со Святым Григорием Нисским в том, что “христианин обязан исследовать веру: иначе он обнаруживает “недостаток благочестия” и согрешает [2,119]”. Приняв это обвинение на свой счет, я, хотя и с некоторым запозданием, но – вник, после чего захотелось призвать оглашенных, а также христиан и им сочувствующих внимательно ознакомиться со Священным Писанием.
Всех нас очень интересуют социальные вопросы, в число которых необходимо входят вопросы политики и экономики, поскольку они непосредственно связаны с отношениями людей между собой. Но нельзя недооценивать и влияния религии на жизнь общества. “Все религии, начало которых можно проследить и которые нарождались не одновременно с происхождением языка, возникали скорее в силу причин социальных, чем теологических [107,98]”. Известный французский философ Анри Бергсон полагал, что “как бы ни истолковывали религию, является ли она социальной по своей сути или случайно, одно несомненно: она всегда играла социальную роль [189,9]” (в том числе политическую и экономическую). Такую же роль, очевидно, играет и Священное Писание, как умопостигаемая основа христианства, поэтому считаю означенное Писание не только настольной книгой христианина, но и документом, позволяющим чётче разглядеть истоки современного состояния человечества, заглянуть в его будущее, а значит чтение этого документа может быть полезным самому широкому кругу неравнодушных людей, стремящихся лучше понять окружающий мир.
Однако у наших современников, чрезвычайно загруженных работой, воспитанием детей, учёбой, озабоченных экономическим положением внутри страны, наплывом мигрантов в Европу и политикой США на Ближнем Востоке, практически не остаётся времени для углублённого чтения довольно объёмистой Библии и многотомных комментариев к ней. В связи с этим осмеливаюсь предложить им (современникам) в помощь “Заметки о Священном Писании”. В них едва ли можно найти что-то новое в сравнении с тем, что повествовалось о Св. Писании на протяжении последних двух тысяч лет. Гордиться здесь, пожалуй, нечем, но и стыдиться нет причин. “Я давно уже пришёл к убеждению, – говорит великий немецкий поэт И.В.Гёте, – что нет ничего нового под солнцем и что нетрудно в уже написанном отыскать намётки того, что мы сами обнаруживаем и думаем или даже созидаем. Мы оригинальны только потому, что ничего не знаем [221,128]”. “Начни я перечислять, чем я обязан великим предшественникам и современникам, то от меня, право, мало что останется [220,156]”, – выразил Гёте и моё мнение. Предлагаемые “Заметки” следует рассматривать как базирующееся на личных впечатлениях от прочтения Библии и ряда других книг своеобразное дополнение (или приложение) к христианскому катехизису, которое стимулирует всех, с надеждой взирающих на христианскую Церковь, относиться более вдумчиво и взвешенно к своим религиозным порывам. Конечно, существует множество профессионалов, значительно лучше меня разбирающихся в священных текстах, но их труды, на мой взгляд, слишком наукообразны и многословны, а потому отпугивают неспециалистов, заинтересованных в сравнительно легком и быстром ознакомлении с сутью дела. Основное достоинство “Заметок” видится мне не в новизне или красоте повествования, а в его относительной краткости (“Много читать – утомительно для тела [Еккл. 12,12]”), полученной, надеюсь, без ущерба для ясности и убедительности. Подобная краткость достигается либо талантом, рассчитывать на который с моей стороны было бы весьма опрометчиво, либо многочисленными заменами собственных дилетантских изысканий и корявых рассуждений цитатами из произведений именитых писателей. Естественно, мной был выбран второй путь. Шествуя этой дорогой, я не пытался заглянуть в секретные и иные архивы, а пользовался только легкодоступными источниками, что демонстрирует возможность прохождения подобного пути любым почитателем словесности.
Прекрасно сознавая, что не являюсь ни богословским, ни философским авторитетом, я старался при высказывании тех или иных соображений возможно чаще опираться на мнения известных авторов, дабы, помимо прочего, ещё и минимизировать количество вопросов типа “а кто ты такой? с чего ты это взял? как у тебя хватило наглости?” Цитаты – это здесь и щит, и меч в отстаивании моей интерпретации Св. Писания и христианства. Но щит не очень прочный и меч не очень острый, поскольку из огромного океана литературы достаточно просто надёргать море цитат как “за”, так и “против” любой гипотезы, которые (цитаты) редко что доказывают. Они сродни косвенным уликам, склоняющим суд в ту или другую сторону, но никогда не убеждающим его окончательно. Таким образом, цитаты лишь подталкивают читателя к размышлениям в том или ином направлении; демонстрируют, что автор не во всех своих высказываниях несёт отсебятину, ерунду или белиберду; разукрашивают повествование, делая его менее скучным.
“Говорят, что великий мастер запугивания людей посредством кинематографических уловок Альфред Хичкок как-то раз, проезжая в машине по Швейцарии, неожиданно указал рукой из окна и сказал: “Вот самая жуткая картина, которую мне когда-либо довелось видеть”. У дороги, беседуя с маленьким мальчиком, положив руку ему на плечо, стоял священник. Высунувшись из машины, Хичкок завопил: “Эй, малыш, уноси ноги! Беги, если тебе жизнь дорога [48,444]!” Фигурально выражаясь, предлагаемые “Заметки” можно принять за вопль, подобный воплю Хичкока, обращенный прежде всего к христианам и к тем простецам, которым залетела в голову мысль креститься, но у которых нет богословского, философского и просто гуманитарного образования, значительно облегчающего понимание религиозных текстов, – к врачам, например, инженерам, агрономам, военным, юристам с экономистами и т.п. Их (“Заметок”) назначение – посеять или усилить сомнение в несомненности Священного Писания, в высокой нравственности учения Христа, в благотворности христианства для христиан и их друзей. Не противен ли подобный посев воле Божией? Вряд ли, поскольку “нет никого, кто мог бы противиться руке Его [Дан. 4,32]”, а значит “то, что происходит и есть Его воля. Поэтому всё, что нам удастся сделать, тоже ей станет [224,382]”.
“Почти всем прогрессом в человеческом мышлении мы обязаны таким людям, как Фома неверный, людям сомневающимся, спорящим и требующим доказательств [231,240]”. “Только идиоты не сомневаются, ведь для сомнения нужен какой-то разум [67,62]”. Как считал Декарт, сомнение – начало мудрости [203,165], оно сопутствует как вере, так и знанию, являясь оселком для них. “Но сомнение непрочно, оно подвигает наш ум на более глубокие исследования, на проверку, проверка же, если она проведена добросовестно, создаёт уверенность, которая является последней целью и дарует человеку полное спокойствие [220,224]”. Насчёт полного спокойствия я бы с Гёте поспорил, сославшись на выдающегося русского философа В.С. Соловьёва: “Нет, никогда не будет и не должно быть успокоения человеческому духу в этом мире. Нет, не может и не должно быть такого авторитета, который заменил бы наш разум и совесть и сделал бы ненужным свободное исследование [77,210]”. “Зачем, – спрашивает меня с иронией великий поэт древности, – отягчаешь ты вечными заботами слабый дух? Отчего не прилечь под высоким платаном или под этой сосной [123,1,795]?” Противно, Гораций, быть бараном, да и жалко овец Христовых, а потому написал то, что написал, в надежде хоть кого-то убедить в правоте предлагаемых воззрений или в необходимости выработки собственных. Второе представляется даже более важным для духовного развития христианина; а возможности для этого есть, ведь “история науки чётко свидетельствует, что для толкования доступной информации всегда существует не один способ [242,205]”. Да придаст сил всем читателям Библии и этих “Заметок” уверенность Св. Иоанна Дамаскина в том, что “исследовать божественные Писания – дело прекраснейшее и душеполезнейшее [3,310]”, ибо, по слову Св. Иеронима, “не знать Писания – не знать Христа [240,188]”.

2. Богодухновенность Библии
О каноничности
Священным Писанием у христиан называется собрание священных книг, т.е. книг, наиболее почитаемых верующими (если не считать шедевров Дарьи Донцовой), которое делится на две части: Ветхий Завет, написанный до рождества Христова, и Новый Завет, написанный после него. На сегодняшний день Библия по количеству изданных экземпляров занимает первое место в мире. Почему? Потому, думаю, что она играет в жизни каждого христианина ту же роль, которую играл “Краткий курс истории ВКП(б)” в жизни каждого большевика. Согласно этой роли христианин должен смотреть на мир сквозь призму непререкаемых библейских откровений и неуклонно следовать предначертаниям Библии, для чего ему необходимо регулярно освежать их в памяти, для чего, в свою очередь, он должен всегда иметь ее при себе. А христиан много, вот и экземпляров Библии много. Глубина же содержания, логичность изложения, красота формы, увлекательность не имеют для неё особого значения, как не имеют они его для устава караульной службы или самоучителя игры на балалайке, а потому литературные достоинства Священного Писания в целом, как мне представляется, далеки от совершенства. Однако профессор богословия А.П.Лопухин не согласен с таким утверждением: “Библия настолько же выше всех других книг, насколько божественный, бесконечный Разум выше и всесовершеннее конечного, ограниченного разума человеческого. Поэтому Библия среди высочайших светочей литературы занимает более важное положение, чем солнце среди планет… Все другие книги, даже произведения величайших мыслителей, представляются тусклыми светильнями, как бы блуждающими огоньками рядом с лучезарным солнцем [4,1,1]”. Боюсь, что не все китайцы, индусы и арабы согласятся с уважаемым профессором, да и у меня нет полной уверенности в его объективности и искренности, поскольку он наверняка читал не менее вдохновенные, интересные и поучительные сочинения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Шекспира, Гомера, Платона и других выдающихся писателей. И в Библии есть чудесные строки (в Песни Песней, например), но не философскими умозрениями и поэтическими вычурами она славна, а тем, что является первоисточником наших знаний об Иисусе Христе и Его учении. Подтверждение обретаю в словах Св. Амвросия: “Чаша премудрости в ваших руках. Это чаша двойная – Ветхий и Новый Завет. Пейте их, потому что в обоих вы пьёте Христа. Пейте Христа, потому что Он – источник жизни [5,1,X]”. Но питьё это неоднородно. Среди книг Библии, по разумению православных, есть как канонические, так и неканонические.
Каноническое достоинство книгам дает их богодухновенность (боговдохновенность), т.е. “то сверхъестественное, божественное озарение, которое, не унижая и не подавляя естественных сил человека, возводило их к высшему совершенству, предохраняло от ошибок, сообщало откровения, словом – руководило всем ходом их работы, благодаря чему последняя была не простым продуктом человека, а как бы произведением самого Бога [5,1,IV]”. Уже Апостол Павел говорил: “Всё Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности [2Тим. 3,16]”. Но христиане словами Апостола (констатирующими для Ветхого Завета и пророческими для Нового) почему-то не удовлетворяются. Проф. П.И.Лепорский утверждает: “Основание для признания боговдохновенности новозаветных Писаний мы должны искать вне самих Писаний, и единственным таким основанием может служить только признание их боговдохновенности со стороны Церкви. Это в равной степени применимо и к священным книгам Ветхого Завета… Помимо церковного (читай “Священного”) Предания, другого критерия для определения боговдохновенности священных книг быть не может [6,3,343]”. Под Священным Преданием разумеются, в частности, творения святых отцов и учителей Церкви, правила вселенских соборов, древняя практика Церкви. Св. Иоанн Златоуст, например, утверждает, что “все Писания написаны не рабами, а Господом всех – Богом [5,1,IV]”. Мне почему-то сомнительно. “Всё Писание богодухновенно [2Тим. 3,16]. Так как же я могу не принимать его? Как могу сомневаться [217,108]? – изумляется митрополит Вениамин и продолжает, – Всё стоит на фундаменте Писания, на несомненном Слове Божием: Бог сказал [217,113]!... Всё Писание написано очевидцами. А если это так, то как же не верить им [217,205]?” Св. Апостол Фома не поверил идеальным очевидцам, другим Св. Апостолам [Ин. 20,25], – не дерзаю считать себя святее Апостола Фомы, поэтому, как могу, изучаю, осмысливаю, проверяю, сопоставляю и делаю выводы, не всегда бесспорные, разумеется.
Новозаветные книги, входящие в состав Библии, все являются каноническими. “Церковь: 1) признает за безусловную истину всё содержание этих книг, как в их исторической, так и в вероучительной и моральной стороне; 2) не допускает возможности противоречий в них как друг с другом, так и с учением Христа Спасителя, а допускает лишь взаимное дополнение этих книг [6,3,400]”. “Перечислив все 27 книг Нового Завета, Св. Афанасий говорит, что только в этих книгах возвещается учение благочестия, и что от этого собрания книг ничего нельзя отнимать, как нельзя что-либо и прибавлять к нему [5,8,7]”. Удивившись отношению Св. Афанасия к Ветхому Завету, не допускающему, что в его (Ветхого Завета) богодухновенных книгах содержатся хотя бы элементы учения благочестия, обратим внимание на то, что, по утверждению Св. Иоанна Дамаскина, “Правила Святых Апостолов”, собранные Климентом [3,313], также входят в число книг Нового Завета. А отец Сергий Булгаков сообщает, что в разное время входили в канон “Пастырь” Ермы и послание Климента [7,55]. Но впоследствии всё, слава Богу, утряслось, и сегодня Церковь придерживается указаний Св. Афанасия. Ну, действительно, какие могут быть изъятия или дополнения к книгам, написанным Богом.
Однако отношение к Писаниям знаменитого христианского богослова Оригена несколько иное: “Мы веруем в чистоту помыслов писателей Евангелий и не сомневаемся в их благочестии и честности, которые обнаруживаются в их Писаниях, не оставляющих даже тени подозрения в обмане, лжи, вымысле и злонамеренности [8,3,39]”. Видимо, во времена Оригена Евангелия еще не считались богодухновенными, и у ряда читателей возникали вопросы по поводу высоких моральных качеств евангелистов, поэтому он и выступил в роли их адвоката. Но выступил не очень убедительно: веруем, не сомневаемся, ни тени подозрений – так эмоционально и бездоказательно обычно защищают преступников их родственники и друзья; возможно, они говорят правильные вещи, но чрезмерно жаркая бездоказательность вызывает недоверие. Хотя, конечно, и любое доказательство небесспорно, поскольку, в конце концов, оно приходит к ряду самоочевидных утверждений, в истинность которых мы верим, как Ориген в чистоту помыслов писателей Евангелий. Поэтому прав английский поэт Альфред Теннисон, когда говорит, что “ничто, достойное доказательства, не может быть ни доказано, ни опровергнуто, а потому будь благоразумен, всегда держись той стороны, которая лучше освещена солнцем сомнения [9,53]”.
К каноническим книгам Ветхого Завета, очевидно, также применимы положения об их истинности и непротиворечивости; допускать противное было бы богохульно. Тем не менее Гёте утверждает: “Что в Библии встречаются противоречия, этого не станет отрицать никто [219,437]”. Не сочтёт ли истовый христианин Мефистофелем великого немецкого поэта после таких слов? “Натюрлих, Маргарита Павловна”. С христианской точки зрения, если какие-то тексты Св. Писания кажутся мне противоречащими друг другу, то это говорит лишь о моем недомыслии. Вот пример. В первой главе книги Бытия сказано, что Бог создал сначала зверей, скот и всех гадов земных, а затем “сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их [Быт. 1,27]”. Видим, что мужчина и женщина созданы равноправными. Во второй главе порядок творения обратный – сначала сотворен мужчина из праха земного, которого Господь по доброте душевной поместил в рай, но впоследствии, видимо, понял, что человеку райская жизнь чем-то не нравится (возможно, занятие онанизмом показалось скучноватым). Посчитав, что одиночество вредно сказывается на мужчине, Всевышний решил: “Сотворим ему помощника, соответственного ему [Быт. 2,18]”. Сказано – сделано: “Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных [Быт. 2,19]”. Но и среди них “для человека не нашлось помощника, подобного ему [Быт. 2,20]”; уж очень он привередливым оказался: скотоложство, вишь, его тоже не вполне устроило. Тогда, говорят, для него, тоже из земли, была создана супруга, но “у них возникли споры о старшинстве [135,1,390]”, и семья распалась. Только после этого, идя на поводу у Своего творения (как это понятно всем родителям!), “создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: …она будет называться женою (по-еврейски “ишша”): ибо взята от мужа (по-еврейски “иш”) [Быт. 2,22-23]”. Видим, что в этом случае у женщины явно подчиненное положение помощницы.
Не сумев разрешить эти кажущиеся противоречия между двумя главами Св. Писания, я скорблю о своем скудоумии. Могу лишь предположить, что было создано два сорта людей: первый – из ничего по образу Божию, чтобы обладать землею и владычествовать над рыбами морскими, и птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле [Быт. 1,28]; второй – из праха земного (не сказано, что по образу Божию), чтобы возделывать сад Едемский и хранить его, и такому человеку сказано: “В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты и в прах возвратишься [Быт. 3,19]”. По сложившемуся у меня впечатлению, людей первого сорта очень мало, и я безуспешно пытаюсь отогнать от себя мысль, находящую подтверждение при дальнейшем чтении Библии, что это евреи, тем более, что Ветхий Завет написан для них. А люди второго сорта не те ли, кого Дарвин, решив возвысить, объявил произошедшими от обезьяны (всё лучше, чем из пыли)? Если это предположение верно, то лишь люди первого сорта могут называться действительно людьми, образами и подобиями Божиими, вторые же – увы, не более чем животными; да и Бог не увидел в последнем случае, что Его творение “хорошо весьма”.
Неканонические книги Ветхого Завета “назидательны и полезны, но не чужды личных, не всегда безошибочных мнений своих авторов [5,1,VI]”. Хотя эти книги и не заключают в себе истинное слово Божие, однако они должны быть, как мне представляется, более авторитетны для Церкви, чем любые произведения, не удостоившиеся чести быть включенными в Священное Писание, т.е назидания царя Соломона, Ездры или Иисуса, сына Сирахова, более полезны для взыскующих истину, чем поучения святых отцов и учителей Церкви, таких, например, как святые Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Великий. Можно возразить, что труды упомянутых святых входят, наравне с Библией, в состав Св. Предания и потому не менее полезны, чем неканонические книги Св. Писания. Нет. Св. Предание – это по своей сути набор комментариев к Библии и следствий из неё. Он слишком обширен, практически безграничен, чтобы подавляющее большинство христиан могло в нём успешно ориентироваться и извлекать какую-то пользу. Библия же – это минимум, доступный и предназначенный всем православным, умеющим читать. Труды некоторых святых (помимо апостолов) могли бы войти в этот минимум в качестве неканонических книг Нового Завета, но не вошли, значит – недостойны. Неканонических книг в ПБ одиннадцать, хотя ещё в начале XX века в русской Библии их было девять [5,1,VI]: не входили в Ветхий Завет “Послание Иеремии” и “Книга пророка Варуха”. Придание некоторым книгам Св. Писания статуса неканонических позволяет православным надеяться, что оно регулярно будет пополняться душеполезными произведениями, улучшающими содеянное Всевышним.
А если часть книги является канонической, а часть – неканонической, то как к ней относиться? Думаю, что так же, как и к бочке мёда, в которую добавлена ложка дёгтя; однако Церковь считает, что вся книга и в таком случае является канонической. Например, “книга Даниила содержит несколько неканонических фрагментов: песнь трёх отроков в пещи, историю Сусанны, рассказ о Беле и Драконе и о Данииле во рве львином [4,3,1024]”; но это не мешает ей оставаться богодухновенной. Таким образом, Православная Церковь руками лучших своих сынов может подправлять Бога, устранять недостатки Его Писаний, восполнять упущенное Им; и раз Он не возражает против этого, значит она поступает совершенно законно. Только встаёт вопрос – кто кому служит, Церковь Богу или Бог Церкви? У католиков меньше оснований для такого вопроса, поскольку у них “Святая Матерь Церковь, по вере Апостолов, принимает все книги как Ветхого, так и Нового Завета, во всех их составных частях, как священные и канонические, так как, написанные под вдохновением от Духа Святого…, они имеют автором Самого Бога [240,179]”.
Итак, Библия – божественный источник веры, объединяющей своих последователей в Церковь, но провозглашает этот источник божественным не кто иной, как сама Церковь. На каком основании? На основании мнений уважаемых людей, причисленных ею впоследствии к лику святых, т.е. особо почитаемых Церковью лиц, “верных слуг, угодников и друзей Божиих [6,2,527]”, о которых Св. Григорий Богослов писал: “Наши отцы и доктора часто говорили не то, что думали, но то, что обстоятельства и необходимость принуждала их говорить [31,205]”. Седьмой же Вселенский собор постановил: “Кто не исповедует, что все святые… досточтимы пред очами Божиими … и не просит молитв у них, как у имеющих согласно церковному Преданию дерзновение ходатайствовать о мире, – анафема [6,2,528]”, т.е. проклят. Обращаясь к друзьям Божиим, молящиеся обычно учитывают их некоторую специализацию: Св. Николай, например, опекает путешественников, Св. Пантелеимон исцеляет болезни, Св. Афанасия заботится о благополучии второго брака и т.п. Многие святые пользуются большой популярностью у верующих, жаль только, что Св. Колумбан пребывает в забвении. “По толкованиям былых времён это покровитель дураков… Никто не помолится этому бедному святому: ведь главное свойство дурака – считать себя умным [237,256]!” А как бы, возможно, изменился мир к лучшему, если бы христиане не считали зазорным обращаться за помощью к Св. Колумбану! У католиков этому, видимо, препятствует их непомерное самомнение, а для смиренных православных он не является святым.
И возникает замешательство, когда узнаёшь, что Св. Колумбан не представляет собой исключение, что многие святые Католической Церкви не являются святыми Православной Церкви, и наоборот. Действительно ли они верные слуги, угодники и друзья Божии, если миллионы христиан им не доверяют? Например, католики не одобряют деятельности Константина Великого, убившего жену, сына и других родственников (этот православный святой “до самой смерти носил титул “pontifex maximus” культа Митры и после смерти был объявлен богом [28,2,165]”). А по свидетельству проф. А.Спасского, “в сирском месяцеслове, изданном Egli, под 6-м июня значится: “в Александрии Арий пресвитер”. Давно высказывались, правда, нерешительные подозрения, что здесь разумеется именно Арий, основатель арианского учения. В качестве несомненного факта это установил покойный преосвященный Сергий Владимирский в его полном месяцеслове Востока [10,285]”. Так досточтим Арий пред очами Божиими или нет? “В Абиссинии Понтий Пилат, как известно, причислен к лику святых, а имя его жены Клавдии Прокулы (Проклы) значится в святцах и греческой Церкви (27 октября) [4,3,512]”. Таким образом, по мнению одной церкви, покинувший грешную землю хороший человек уже находится у престола Божия, а по мнению другой, он ещё дожидается за вратами рая решения своей участи. А как на самом-то деле? Но еще большее замешательство возникает от того, что, оказывается, Церковь может отозвать святого из сонма святых. Так, в частности, случилось с Климентом Александрийским и Анной Кашинской. Довольно лёгкое обращение с судьбами святых объясняется тем, что уже с первых веков новой эры христианское “духовенство без всякого уважения к правде или правдоподобию стало придумывать имена для скелетов и подвиги для имён [30,3,318]”. Очевидно, что Господь Бог при решении вопросов канонизации играет роль свадебного генерала, от которого ничего не зависит. При таком положении вещей как полагаться на мнения святых, которые в любой момент могут оказаться не святыми?
Митрополит Вениамин, однако, поучает: “Если сомневаешься в чём-либо, то представь себе таких великих людей, как апостолы, святители Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, святитель Николай и прочих святых; вспомни и про русских подвижников: Антония, Феодосия и прочих чудотворцев Печерских, Сергия, игумена Радонежского, Серафима Саровского и подумай: кто мы такие пред ними?! – Маленькие дети! И авторитет этих великанов научит нас смиренной вере во всё христианское учение [217,368]”. Блаженный Августин откровенничает в том же духе: “Я не поверил бы Евангелию, если бы меня не побуждал к тому авторитет Католической Церкви [11,28]”. Шокирующие заявления знаменитых святителей. Церковь пользуется у меня огромным авторитетом как ведущая политическая сила средневековья, она и сегодня играет не последнюю роль в мировой политике, но это никак не сказывается на моем отношении к Св. Писанию. Мне кажется, что для веры нужны более серьёзные причины, чем чей-либо авторитет.
“Только тот человек, – считает знаменитый теолог и философ Сёрен Кьеркегор, – который сам, самолично получает условие веры от Бога (а это условие всецело зависит от требования, чтобы человек отказался доверять рассудку и, с другой стороны, сам стал для себя единственным авторитетом веры), – только такой человек является в подлинном смысле верующим. Если же человек верит (точнее, воображает себя верующим) потому только, что вот уверовало же много хороших, честных людей…, то такой человек просто дурак, и тогда это уже дело только случая, стал человек верующим, благодаря своим собственным убеждениям, или под влиянием распространенного мнения о вере хороших, честных людей, или же он верит какому-нибудь Мюнхгаузену [203,118]”. Основательной представляется и позиция Будды, который сказал: “Не верьте тому, что я говорю, пока сами не испытаете этого. Пока это не станет вашим собственным пониманием, не верьте мне.. Не верьте ничему, потому что оно написано в священных книгах. Книги могут ошибаться – кто знает? Пока вы сами не станете свидетелем, нет никаких гарантий истинности того, о чем вы узнаёте [12,227]”. А у нас получается, что авторитет Церкви, на котором держится вера Августина, зиждется на богодухновенности Евангелий, а богодухновенность Евангелий устанавливается авторитетом Церкви.
Но, как утверждает проф. Лопухин, “Церковь ничего не “творила из себя” в этом случае, а только, так сказать, констатировала точно проверенные факты происхождения священных книг от известных богодухновенных мужей Нового Завета [5,8,5]”. Не захотел почему-то маститый профессор принять во внимание трудов основателя Тюбингенской исторической школы Ф.Х.Бауэра, как, впрочем, и трудов известного богослова Бруно Бауэра. Первый настаивал на том, что все четыре Евангелия являются не рассказами очевидцев, а позднейшими переработками утерянных писаний, и что из посланий, приписываемых апостолу Павлу, подлинными являются не более четырех, к Галатам, к Римлянам и два послания к Коринфянам, [6,3,46]; второй считал подложными все послания Павла [6,1,169]. “Уже в самом начале христианства многие авторы, – негодует известный теолог и философ Альберт Швейцер, – ставили под своими произведениями имена апостолов!... Многие писания Нового Завета, несмотря на их ценное и любимое нами содержание, не являются подлинными [73,33]”. Однако надо отдать должное христианам: в фабрикации литературных подделок они не были первопроходцами. “В древности было самым обычным явлением выпускать книгу под чьим-либо громким, чужим именем, особенно под именем писателя седой древности. Особенно в моде это было как раз для пропаганды новых религиозных учений [57,337]”.
О времени и авторстве
О времени написания Ветхого Завета и его авторах достоверных сведений нет. Традиция приписывает авторство Пятикнижия (Торы) Моисею, который жил не то в 16, не то 13 в. до н. э., но в эти времена у израильтян не было письменности, так что никакой письменный документ у них появиться не мог [15,260]. “Манефон, египетский жрец, которому мы обязаны самыми точными сведениями относительно египетских династий,…, утверждает, что Моисей был жрецом Осириса. Страбон подтверждает то же самое… Климент Александрийский признавал, что Моисей был глубоко посвящен в священную науку Египта [16,170]”. Вполне возможно поэтому, что Моисей писал на египетском языке. С другой стороны, существует мнение, что “моисеево Пятикнижие на самом деле появилось не раньше, а позже большинства книг пророков [15, 261]”. В частности, “великий Ньютон полагает, что эта книга (Пятикнижие) была написана Самуилом, и дает весьма точное доказательство этого [17,1,171]”. Сегодня мы не имеем ни одного экземпляра Ветхого Завета, изготовленного до нашей эры. “Доктор Кенникот сам и Бранз под его руководством около 1780 г. детально сличили 692 рукописи еврейской Библии. Из всех только две были достоверно установлены как относящиеся к десятому веку и три как относящиеся к одиннадцатому и двенадцатому векам. Другие колебались от тринадцатого до шестнадцатого века [18,2,545]”. Следует также сказать, что у нас нет и греческих рукописей полной Библии, надежно датированных ранее 17 века [19,15]. Единственной дошедшей до нашего времени славянской рукописной полной Библией является Геннадиева Библия, созданная в 1499 г.
“Определить авторство Евангелий, входящих в Новый Завет, весьма непросто… Каждое из четырех Евангелий “вырастало” постепенно, передавалось из уст в уста, возглашалось во время богослужений, постепенно дополняемое новой информацией, новыми деталями [13,273]”, – перечит проф. Лопухину протоиерей Г.Чистяков. Ему вторит доцент С.Лёзов: “С точки зрения истории канонических Евангелий ни одно из них нельзя считать произведением, с начала до конца созданным одним автором [14,394]”. Выявление авторов Нового завета осложняется тем, что “оригиналы новозаветных книг все погибли, но с них (слава Богу!) давно уже были сняты копии [5,8,13]”. Вызывает удивление факт гибели всех новозаветных книг. До сего дня сохранились и более древние реликвии, например, дюжина голов Иоанна Крестителя [15,207]. Любопытно было бы путем генетической экспертизы определить принадлежность одному человеку хотя бы двух из имеющихся голов. А если все они принадлежат разным людям, то какая из них Иоаннова? Боюсь, что настоящая голова Крестителя либо утеряна, либо хранится в тайне, поскольку существует старая поговорка тамплиеров: “Кто владеет головой Иоанна Крестителя, тот правит миром [20,296]”. Сохранился и коврик, который был подстелен под Иоаннову голову в момент казни; он находится в Аахенском соборе [15,206]. Совсем недавно множество москвичей и гостей столицы сподобилось поклониться в Москве дарам волхвов. Но ни одной из 27 священных книг Нового Завета не уберегли христиане. Какая жалость! А может, их и не было, этих пресловутых оригиналов? “У нас нет не просто оригиналов, но и даже первых копий, снятых с них. Так же, как нет и вторых копий, снятых с первых, ни третьих, снятых со вторых. Копии, с которыми мы имеем дело, сделаны позднее – значительно позднее. В большинстве случаев они появились спустя много столетий. И все эти копии отличаются друг от друга, и таких отличий тысячи [21,25]”, – с грустью отмечает доктор богословия Барт Эрман. Уж не были ли первые из известных копий в действительности оригиналами? “В течение четырех веков ни один язычник, ни римский, ни греческий автор никогда не упомянули об Евангелиях [17,1,208]”. Это и неудивительно, потому что реальные документы христианства (а не те, которые упоминаются в качестве “исчезнувших”) все относятся не ранее, чем к IV веку, а полный текст Нового Завета не был зафиксирован ранее конца VI века [22,31].
Обращает на себя внимание и тот факт, что на тайной вечере не присутствовал никто из членов семей Иисуса и Его учеников, следовательно, это не была ритуальная пасхальная трапеза, хотя ученики Его (по евангельской версии событий) приготовили именно пасху [Лк. 22,13], и, значит, авторами канонических Евангелий были не евреи, а люди, не знавшие иудейских обычаев и жившие далеко от Палестины. Есть много и других неточностей, свидетельствующих о том, что новозаветные книги писали не те, кто исходил Палестину вдоль и поперек. Например, “евангелисты верили, что в ночь казни на кресте петух дважды пропел в Иерусалиме. Однако Талмуд… сообщает нам, что в священном городе не существовало петухов [23,21]”. Вроде бы мелочь, но она бросает тень на подлинность высказываний Иисуса, как и Его наставление о том, что “если жена разведётся с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует [Мк.10,12]”, обнаруживающее незнание автором Евангелия “еврейского брачного права, которое не признавало развода по инициативе супруги. Подобное событие было нелепо в Иудее, но в эмиграции, особенно в Риме, оно бывало нередко [23,23]”.
“В целом мире мы не знаем другой такой книги, которая была бы менее удостоверена датой, именами авторов или традицией, чем наша христианская Библия [18,2,724]”, – огорчается основательница теософии Е.П.Блаватская. И ссылками на исторические или филологические изыскания возразить ей нет возможности, но зато в пику ей можно опереться на твердыни Церкви, которая никогда не сомневается в своей правоте и не нуждается в доказательстве своих утверждений, потому что ”под действием Духа Божия сохраняет непогрешительным учение Христово, переданное ей святыми апостолами и подтверждённое на семи вселенских соборах [6,3,218]”, имеет Христа своим главой и составляет Его Тело, “как единство жизни с Ним, Ему послушной и Ему подвластной [7,28]”. Отсюда, в частности, легко выводится как непогрешимость Папы римского, так и всех православных епископов, получивших вследствие этого “дар истины [1,47]”. Более того, поскольку каждый христианин является частью Тела Христова, а “всякий, пребывающий в Нём, не согрешает [1Ин. 3,6]”, то логично было бы всех их официально объявить (как и Римского папу) непогрешимыми в делах веры и нравственности. К такому выводу подвигает нас и постановление Второго Ватиканского Собора: “Последователи Христа… были соделаны через крещение веры действительно сынами Божиими и причастниками Божественного естества, и следовательно, подлинно святыми [240,46]”. Церковь, однако, не считает душеполезным заострять внимание своих чад на их святости и безгрешности; де-факто же каждый христианин уверен в своей непогрешимости ex cathedra.
Многие уважаемые мной лица (Ньютон, Блаватская, Вольтер и др.) сомневаются в богодухновенности Библии, т.е. в том, что она написана Богом, но есть и другие, не менее авторитетные люди, которые убеждены, что Библия – Слово Божие. В частности, апостол Павел, заявивший: “Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое, ибо я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа [Гал. 1,11-12]”. А мнение Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви разве не перевешивает мнения мадам Блаватской и иже с ней? Но если так, то какая разница где, когда и как писалось Богом Его Слово? Важно, что оно есть, и каждый христианин может и должен его изучать. Вот и проф. М.Э.Поснов учит нас, что “Св. Писание служит самым надежным руководством в истине [24,702]”. К сожалению, Св. Писание – произведение довольно объёмное, и не всякую истину можно быстро в нем найти. Желая облегчить нам знакомство с ними, Св. Феофан Затворник подсказывает, что “истины все – в катехизисе [25,231]”. Думаю, что святитель Феофан, который некоторое время подвизался ректором Санкт-Петербургской Духовной академии, знает, что говорит. Однако в катехизисе, каковой не является к тому же богодухновенным, они подаются очень сжато, и для более надежного и глубокого понимания их все-таки, мне кажется, лучше обратиться непосредственно к Слову Божию. Так постараемся по мере сил вникнуть хотя бы в некоторые истины этого Слова, понять их смысл, не боясь удивляться, недоумевать, критиковать с тем, чтобы сознательно примкнуть к какому-то лагерю или нутром почуять, где правда. А не боясь, потому что, по слову Апостола Иоанна, боязливых “участь в озере, горящем огнем и серою [Откр. 21,8]”.
О множестве смыслов
Любая театральная пьеса может трактоваться так или иначе в зависимости от позиции режиссёра и мастерства актёров. На музыкальных конкурсах участники исполняют одно и то же произведение, но звучит оно у них по-разному и производит разное впечатление на слушателей. А многозначность текстов – это вообще обычное дело. Заурядная фраза на английском языке “Time flies like an arrow” допускает пять пониманий: “1) время движется так же быстро, как движется стрела; 2) измеряйте скорость мух так же, как вы измеряете скорость стрелы; 3) измеряйте скорость мух так же, как стрела измеряет скорость мух; 4) измеряйте скорость мух похожих на стрелу; 5) мухи определенного вида – мухи времени – любят стрелу [205,200]”. Конечно, некоторые из пониманий достаточно формальны, но грамматически они совершенно правильны и потому расширяют возможности разночтения. “Единственно возможного смысла быть не может, и тексты не говорят сами за себя. Если бы тексты могли говорить за себя, тогда все, кто честно и внимательно прочитал текст, сходились бы во мнении о том, что он говорит [21,295]”. В реальности этого не происходит. Так, “Ориген, Климент Александрийский, Кальцедоний, Мефодий и Маймонид, опираясь на авторитет “Таргума” (перевода Пятикнижия на арамейский) Иерусалима, ортодоксального и величайшего авторитета евреев, считали, что первые два слова в “Книге Бытия” – Б-РЕШИТ – означают “мудрость” или “принцип”, и что идея, что эти слова означали “в начале”, не разделялась никем, как только профанами [18,2,56]”, т.е. речь, возможно, идет не о времени творения, а о творящей силе (“Мудростью сотворил Бог небо и землю”). А известный ирландский философ и богослов “Иоанн Скот Эриугена говорил, что Священное Писание содержит бесконечное множество смыслов, и сравнивал его с развернутым павлиньим хвостом. Столетия спустя один из испанских каббалистов сказал, что Бог создал Писание для каждого жителя Израиля, и, следовательно, существует столько Библий, сколько чтецов Библии [41,3,376]”.
Какой же из многочисленных смыслов Библии соответствует её богодухновенности? Все. В истолковании богодухновенной Библии ошибки невозможны, иначе она нам, грешникам, бесполезна, а то и вредна. Каждый читатель видит в ней предназначенный ему смысл, потому что у каждого свой путь к Богу, зависящий от интеллектуального, духовного и нравственного уровня личности, которая в процессе развития постигает всё более и более глубокие смыслы Св. Писания. Этой возвышающей человека точке зрения полностью противоречит точка зрения Церкви, стремящейся собрать всех последователей Христа в одно стадо единомышленников, видящих в Библии только один, преподанный Церковью, смысл (при этом, к радости нерадивцев, снимается необходимость индивидуального изучения Св. Писания). Такому стремлению можно было бы найти какое-никакое моральное оправдание, если бы Библия действительно была богодухновенна; в противном случае жёсткое навязывание какого-то её главного смысла аморально, ибо служит интересам лишь тех, кто навязывает. Жизнь, как водится, не следует ни одной из этих крайних точек зрения: большинство, конечно, сбивается в послушную отару, но много было в истории Церкви и “паршивых овец”, норовящих разрушить сплоченное стадо Христово различными ересями.
“На языке церковной догматики ересь означает сознательное и преднамеренное уклонение от ясно выраженного и сформулированного догмата христианской веры [6,1,534]”. Проф. Болотов поясняет: “Со времени гностицизма ересь (выбор) стала являться чем-то низким, недостойным, ересью в нашем смысле слова. Напротив, для истинных греков ересь была не только не предосудительным, но даже желательным явлением. В этом смысле ап. Павел в послании к Коринфянам говорит, что “подобает быть между вами (христианами) ересям, дабы явлены были искусные [1Кор. 11,19]”, т.е. представители чистых правильных воззрений. Выбор, ересь, между различными верованиями необходим, чтобы отличить настоящую монету от фальшивой, поддельной [28,2,348]”. Но положительное значение ереси с лихвой перекрывается её негативными, с точки зрения Церкви, последствиями, а именно, расколом, ведущим к ухудшению финансового положения Церкви, и брожением умов среди верной части паствы, ведущим к снижению её (паствы) управляемости. Например, “несторианство увело из Церкви сотни тысяч её приверженцев, монофизитство – миллионы [29,243]”; в итоге “азиатские Церкви несторианского и якобитского (якобиты – сирийские монофизиты) вероисповедания превосходили численностью своих членов все христианские Церкви Европы латинского и греческого вероисповедания [37,300]”. А “попытка найти в Библии такую формулу, которая исключала бы возможность арианского понимания догмата, оказалась тщетной: ни одно библейское высказывание не выдерживало критики в этом отношении и охотно было принимаемо арианами [10,240]”, что очень смущало приверженцев ортодоксального христианства. “Не думайте, однако, – просит блаженный Августин, – что ересь могла возникнуть из-за пары маленьких заблудших душ. Ересь порождали лишь великие люди [27,1,141]”. Какое же верование “правильное”? Видимо, то, которого придерживается глава государства. При императоре Валенте верх взяли ариане, но “в 381 г. император Феодосий указом от 10 января передал все без исключения церкви ортодоксам и приказал более не терпеть “еретического” (арианского) культа [27,1,386]”.
Церковь рука об руку с властями вела решительную борьбу и с другими диссидентами. Например, “принадлежность к ереси манихеев считалось за такое ужасное преступление, которое могло быть искуплено только смертью, и на такое же наказание смертной казнью осуждали авдиан или квартодециман, которые доходили до таких ужасов, что праздновали Пасху не в указанное время [30,3,252]”. В XIII веке папой Григорием IX было создано специальное учреждение для преследования еретиков, Святая инквизиция, имевшая возможность опереться в своей многотрудной деятельности на информацию Святого Льва Великого о том, что “нет ничего святого и чистого вне пределов Католической Церкви [27,2,229]”. Инквизиция “выбирала с особенной заботливостью наиболее мыслящих и смелых людей для того, чтобы сжигать их или бросать в тюрьмы. В одной Испании лучшие из людей, – те, которые сомневались и спрашивали, а без сомнений не может быть прогресса, – были уничтожаемы в течение трёх столетий, средним числом, по тысяче в год. Зло, которое принесла таким образом католическая церковь, несмотря на компенсирующее действие её полезного влияния в других отношениях, неизмеримо [206,100]”, – с горечью отмечает Чарлз Дарвин. “Различие мнений стоило многих миллионов жизней; например, является ли тело хлебом или хлеб телом; является ли сок некоторых ягод кровью или вином; нужно считать свист грехом или добродетелью; что лучше: целовать кусок дерева или бросить его в огонь; какого цвета должна быть одежда: черного, белого, красного или серого и т.д. и т.д. … Войны наши бывают наиболее ожесточенными, кровавыми и продолжительными именно в тех случаях, когда они обусловлены различием мнений, особенно, если это различие касается вещей несущественных [179, 403]”, – возмущается настоятель Дублинского собора Джонатан Свифт. Тем не менее, несмотря на все усилия церковного и светского начальства, существовали и существуют многие сотни христианских церквей, сект, согласий, толков, которые самим фактом своего существования, безусловно, оскорбляют религиозные чувства истинно верующих (православных). А разве менее оскорбительно видеть вокруг себя мусульман, иудеев, буддистов, атеистов, слышать их пропаганду, терпеть их засилье и критику? Но не имея сегодня возможности поквитаться с этими слишком многочисленными и сильными исчадиями ада (кишка тонка), православные отыгрываются на девицах из “Пусси Райот”, скульптурах Вадима Сидура, атеисте Викторе Краснове и других подобных “противниках”.
Способствует разномыслию и характерное для древних письмо без знаков препинания, без пробелов между словами и без гласных. Так, в зависимости от места двоеточия, которого в исходном тексте нет, стих [Ис. 40,3] можно прочитать двояко: или “глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу”, или “глас вопиющего: в пустыне приготовьте путь Господу”.Смысл фразы от этого, естественно, меняется. В ПБ принят первый вариант, в ИБ – второй. Написано также (уже с огласовкой): “Берашитбараэлохим”, и т.д. Это можно прочитать так: “Берашит бара Элохим” и т.д. (В начале сотворил Бог небо и землю). А можно иначе: “Бераш итбара Элохим” и т.д. (Во главе (в начале) сотворил (или развил) богов, небеса и землю) – и это будет более правильно с точки зрения грамматики [42,607]. Но второе прочтение не устраивает ни иудеев, ни христиан из-за явного указания на многобожие, на чью мельницу льёт воду и тот факт, что “разница между единственным числом bara (сотворил) и множественным bareou (сотворили) не была заметна в древней орфографии, не имевшей гласных букв [199,251]”. Еще пример. “Начало стиха [Ис. 9,8] чаще переводится так: “Слово посылает Господь на Иакова…”. Но первое слово этого стиха в древнееврейском тексте представлено сочетанием трех согласных – “дбр”, что при одной огласовке может быть прочитано как “дабар” (слово), но при другой – как “дэбэр” (смерть). В Септуагинте – смерть, а в русском переводе – слово [43, 11]”. Полагают, что без гласных и пробелов писали в целях экономии папируса или пергамента, но известный австрийский писатель Густав Майринк выдвигает другую гипотезу: “Вы думаете, что наши еврейские книги просто по прихоти написаны только согласными буквами? Каждый должен для самого себя подыскать к ним тайные гласные, которые открывают только ему одному понятный смысл – иначе живое слово обратилось бы в мёртвую догму [44,94]”.
Однако и при официальном единомыслии всегда существует риск неправильно понять Слово Божие или что-нибудь важное пропустить мимо своего внимания, особенно если между Всевышним и слушателем (читателем) происходит игра в испорченный телефон из-за множества посредников. Для правильного понимания посланий свыше Церковь рекомендует обращаться за разъяснениями к Священному Преданию и к приходскому батюшке. Но и в этом случае невозможно прийти к единому пониманию даже самого простого, буквального, смысла Слова Божия из-за, например, различной расстановки акцентов. Сопоставим, для иллюстрации, две фразы, в которых, как полагает Церковь, нет противоречия: “Вера без дел мертва [Иак. 2,20]” и “Человек оправдывается верою, независимо от дел закона [Рим. 3,28]”. Акцентируете своё внимание на первом изречении – вы склонны к католицизму, на втором – к протестантизму.
А ведь кроме буквального, говорят, есть еще и другие смыслы (аллегорический, символический, иероглифический, мистический), которые предназначены для посвящённых и каждый из которых мы будем называть единым словом “эзотерический” (скрытый, тайный). Филон Александрийский говорит весьма исчерпывающе: “Словесные изложения (в Книге Закона) баснословны: именно в аллегории мы отыщем истину [31,248]”. Ориген высказывается еще категоричнее: “Если мы будем придерживаться буквы, и должны понимать то, что написано в Законе, наподобие того, как понимают евреи и простой народ, – то я покраснел бы от стыда прежде, чем признать, что Бог дал эти законы, так как законы, созданные людьми, выглядят гораздо лучше и разумнее… Какой разумный человек согласится с сообщением, что первый, второй и третий дни, в которые упоминается вечер и утро, были без солнца, луны и звезд, а первый день без небес? Где найти такого идиота, который бы поверил, что Бог садил деревья в Раю, в Эдеме, как землепашец и т.п.? Я считаю, что каждый человек должен рассматривать все эти вещи как образы, под которыми спрятан скрытый смысл [31,69]”. В каббалистическом трактате “Зогар” можно прочитать: “Каждое слово в Торе содержит возвышенное значение и величественную тайну… Словесный текст – это покров Торы. Горе тому, кто принимает этот покров за саму Тору. Простаки обращают внимание только на покров, или словесный текст Торы… Более образованные люди обращают внимание не на покров, а на тело, которое он облекает [31,71]”.
Примечательно, что серьезное христианское образование не только не гарантирует получение на выходе истового христианина, понимающего Писания, но зачастую приводит (с чего бы это?) к его отходу от веры Христовой. Можно вспомнить императора Юлиана или революционного демократа Чернышевского, но мне более ярким представляется пример маркиза де Сада, который пять лет воспитывался дядей аббатом, затем четыре года обучался в иезуитском колледже и который после всего этого просит христиан растолковать ему: “Каким образом соляной столб, в который обратилась жена Лота, долгое время оставался цел и невредим под проливным дождём? Как оправдаете вы благодеяния, свалившиеся на Иакова, обманувшего папашу Исаака и обокравшего своего тестя Лавана? Как могла преследовать этот (еврейский) народ кавалерия фараона, когда в составе египетских войск не было кавалерии, да и откуда ей было взяться, если пятая египетская казнь заключалась в том, чтобы весьма остроумно погубить всех лошадей?... Ну а что подумаете вы о Божьей справедливости, когда Бог приказал Моисею, у которого была жена из племени медианитов, перебить двадцать четыре тысячи мужчин потому, что кто-то из евреев переспал с медианитанкой? Есть ли что-либо более мудрое, более значительное, чем предписание мужьям под угрозой смерти не спать со своими женами во время месячных? А точные и обязательные указания о том, как совершать омовения и подтираться? В самом деле, это такие важные вещи, так легко увидеть во всём этом длань Всемогущего [32,313]!... Очень надеюсь, что вы поможете мне постигнуть ту очаровательную манеру, с которой дьявол подхватил Бога и вознёс Его на вершину горы, чтобы тот увидел всю землю. Дьявол, обещающий Богу всякие блага, если только Бог согласится поклоняться дьяволу, может очень обескуражить добропорядочных людей, и я взываю перед вами о снисхождении к ним [32,319]”.
Действительно, дьявол говорит Иисусу: “Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю её; итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твоё [Лк. 4,6-7]”. Очевидно, не каждому постящемуся дьявол предлагает все царства вселенной. Значит, либо он видел перед собой замаскировавшегося Бога и позволил себе шутить с Ним как равный с равным, т.е., в частности, уверенный в своей безнаказанности, либо он знал, что перед ним не Бог, а некто с большими претензиями (Мессия, например), и тогда искушения оправданны. Христиане скорее предпочтут видеть в дьяволе развязного шутника, чем в Иисусе всего лишь человека, но тогда весь этот эпизод с искушением постящегося Сына Божия выглядит жалким фарсом, разыгранным на потребу христианских пастырей и их овец. Мне же представляется, что искуситель не видел в Иисусе Бога (шутки со Всемогущим опасны). А кого? Хочется верить, что человека.
Подпевая прославленному маркизу, добавлю, что также производит сильное впечатление деловитость и согласованность в работе небесных сил. В одном месте Библии [2Цар. 24,1] Сам Бог побуждает Давида исчислить народ, в другом [1Пар. 21,1] – Сатана; по существу, надо полагать, разница невелика, иначе в этом можно было бы увидеть противоречие. Проф. Лопухин разъясняет: “Как зависящая от Бога сила, он (Сатана) действует по Его попущению [5,3,67]”. Не только по попущению, но иногда и по прямому указанию. Вспомним обсуждение ими судьбы праведного Иова: “Сказал Господь Сатане: вот, всё, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей [Иов. 1,12]”. Не значит ли это, что Сатана – исполнитель преступлений, а Бог – заказчик? Во всяком случае в их отношениях не просматривается антагонизм люто ненавидящих друг друга врагов. Хотя вот совершенно лояльному Иезекиилю Всевышний предписывает вкушать лепёшки, испечённые на человеческом кале [Иез. 4,12]. Это в русском тексте Библии, а в Вульгате так и того хлеще – покрытые человеческим калом [17,1,359]. Чем объяснить такое издевательство над пророком?
Несомненно, что буквальное понимание Писания часто приводит вдумчивых читателей к недоуменным вопросам. На них у христиан есть простые и ясные ответы: “На всё воля Божия” и “Горе тому, кто препирается с Создателем своим, черепок из черепков земных! Скажет ли глина горшечнику: “что ты делаешь [Ис. 45,9]?” “Так что, – советовал мне в своё время приходской батюшка, – пойди лучше, грешник, в храм Божий, встань скромно в уголок да помолись – вопросы-то с недоумениями и отпадут”. У меня не отпали – видать, плохо молился или не в тот уголок встал. Английский философ Роджер Бэкон считал, что для истинного понимания Библии “необходимо было своего рода внутреннее обучение, включая знание алхимии, астрологии и магии [33,165]”. Да где ж его взять простому прихожанину? Ведь Церковь всегда выступала против такого знания у овец Христовых. Но не потому, что оно ложно, а потому, что его обладатель становился более независимым и, следовательно, менее управляемым. Пастыри же во все времена понимали полезность нетрадиционных знаний и пользовались ими по мере необходимости. Так, первый израильский царь Саул изгнал волшебников и гадателей из страны, но когда ему приспичило, он нашёл аэндорскую волшебницу и попросил её вызвать дух пророка Самуила [1Цар. 28,8-19], который затем верно предсказал судьбу Саула. “Все отцы Церкви, без исключения, верили в силу магии. Церковь всегда осуждала магию, но всегда в неё верила; она отлучала от Церкви колдунов не как заблуждающихся безумцев, но как людей, действительно имевших сношение с дьяволами [17,2,230]”. Гордостью Церкви является алхимик, астролог и маг Святой Альберт Великий [36,553], а также алхимик Святой Раймонд Луллий [36, 555]. “Папы Бенедикт IX, Иоанн XX, Григорий VI и Григорий VII, – все они известны истории как колдуны и маги [42,430]”. Признанным магом и алхимиком был Папа Сильвестр II [34,31]. Перу Синезия, епископа Птолемаиды, “принадлежат труды по алхимии, толкованию снов и переселению душ [34,28]”. А знаменитый швейцарский врач Парацельс говорил: “Магия – вот учитель медицины, лучший, чем любые книги [34,134]”. “Бойль и Ньютон были столь убеждены в практической ценности алхимии, что даже пытались провести парламентский билль о запрете на разглашение тайны алхимического процесса, боясь его возможного влияния на рынок золота [34,151]”. Но подавляющему большинству овец Христовых тайные знания недоступны, поэтому и воспринимают они Библию не иначе как буквально.
При буквальном понимании Св. Писания, по словам известного протестантского теолога Пауля Тиллиха, “способность символа указывать по ту сторону себя на что-то другое не принимается во внимание. Творение рассматривается как однажды случившийся магический акт. Грехопадение Адама соотносится с какой-то особой географической точкой… Непорочное зачатие Мессии трактуется с точки зрения биологии…, воскресение и вознесение – как физические акты… В основе такого буквализма лежит представление о том, что Бог – это существо, действующее во времени и пространстве, проживающее в особом месте, оказывающее влияние на ход событий и подверженное их влиянию подобно любому другому существу во вселенной. Буквализм лишает Бога его… величия [35,166]”. Спиноза говорил, “что когда человек придает Богу людские свойства, это всё равно как если бы треугольник считал Бога в высшей степени треугольным [41,3,397]”. А Е.Блаватская как бы подводит итог: “Без эзотерического объяснения Ветхий Завет превращается в нелепую мешанину бессмысленных сказаний – даже хуже того – он должен быть причислен к безнравственным книгам [18,2,524]”.
Так может ли православный батюшка воздать Богу должную честь, раскрыв своей пастве эзотерический смысл Писания? Может ли, подобно Парацельсу [18,2,629], доказать на практике, что познал он некоторые тайные и полезные вещи из “Откровения” и других библейских книг? К примеру, “Парацельс лечил не только обычные болезни, но и такие, как проказа, холера и рак [36,552]”. Далеко не самый безграмотный священник Георгий Чистяков писал: “Нравственное содержание делает Библию книгой открытой для всех без исключения людей на земле, а христианство лишает и малейшего привкуса эзотерики [13,17]”. Более того, по его мнению, и “библейской религии, из которой выросло христианство, чужд какой бы то ни было эзотеризм [13,195]”. У признанного знатока мировых религий и эзотерических учений Рене Генона иное мнение: “Христианство у своих истоков имело – как в своём ритуале, так и в своей доктрине – характер по существу эзотерический [38,117]”.
В первые века христианской эры существовали две школы толкователей священных текстов: Александрийская – толкующая тексты в основном аллегорически, ярким представителем которой является Ориген, и Антиохийская – понимающая тексты буквально, её известным представителем можно считать Иоанна Златоуста. С годами победила Антиохийская школа. Полагаю, что это стало результатом, во-первых, всё более и более растущего невежества, забитости людей в христианском мире первого тысячелетия, а во-вторых, неуёмного стремления Церкви к расширению стада овец Христовых. Вторая причина более существенна – она ведет к росту экономического и политического могущества Церкви, а поскольку нам, простецам, неучам и маловерам, коих подавляющее большинство в мире, эзотерический смысл любого писания недоступен, то Церкви ничего не остается, как привлекать новобранцев через буквальное толкование Библии. Да и первая причина взлелеяна заботливыми трудами Церкви, так как упрощала её деятельность, поскольку оболваненные, затравленные, запуганные, а потому послушные овцы больше устраивают пастырей любой организованной религии, чем здравомыслящие, деловые и везде сующие свой нос активисты. И.В.Гёте (и не только он один) считает, что “очень уж много глупостей в установлениях Церкви. Но она жаждет властвовать, а значит, нуждается в тупой, покорной толпе, которая хочет, чтобы над ней властвовали. Щедро оплачиваемое высшее духовенство ничего не страшится более, чем просвещения широких масс [220,627]”.
Хотя эзотерическое понимание священных книг представляется мне более привлекательным, однако не по Сеньке шапка, к сожалению. В утешение себе рискну предположить, что едва ли сегодня найдется православный Сенька, способный докопаться до эзотерического смысла Библии по её современным переводам на русский, латинский или даже греческий язык. Отважусь высказать и ещё одно предположение, которое хотя и маловероятно, зато придётся по сердцу всем христианским простакам: никакого эзотерического смысла в Библии изначально не было, а просто стыдливые богословы из Александрии опасались, что буквально понимаемая Библия не будет воспринята народными массами как Слово Божие, и потому попытались облагородить её намеками на тайные смыслы. Но, как показала жизнь и антиохийские богословы, их (александрийцев) опасения были напрасны. История неоднократно демонстрировала, что хорошо организованное сообщество несчастных и недоумков, т.е. овец, представляет собой огромную, легко управляемую, а потому при умелом руководстве почти непобедимую силу. Ещё Гомер учил: “Сила и слабых мужей не ничтожна, когда совокупна [252,207]”. И Св. Писание – важнейший инструмент управления слабыми именно при наиболее доступном, буквальном его толковании. Так в дальнейшем и будем понимать богодухновенные (как убеждает нас Церковь) письмена, Тем более, что не следует ждать какого-либо иного толкования Библии от православного батюшки, который не замечает (по невежеству, а скорее сознательно) обеспокоенности Оригена, Роджера Бэкона и других внимательных читателей Библии слишком поверхностным её пониманием христианами. Не заинтересованы сегодня пастыри Христовы в проникновении их овец в глубинные смыслы Св. Писания, потому что в таком случае овцы, став шибко грамотными, отбились бы от рук.
О различном отношении к пастырям и овцам
Судя по Св. Писанию, имеет место чёткое деление людей на две неравные части – пастырей и овец. Пастыри – это властители, защитники, наставники овец. Чисто внешне первых и вторых бывает трудно различить, но по существу разница огромна; она не всегда выставляется на вид, однако всегда подразумевается. Известный пастырь Римской империи Калигула выразил на этот счёт общее пастырское мнение: “Точно так же, как те, кто несёт обязанность охранять овец и быков, сами не являются ни овцами, ни быками, а принадлежат к высшей породе, так и те, кто поставлены, как властители над людьми, не могут быть такими же людьми, как все другие, и потому суть боги [69,131]”. Боги, не боги, тем не менее авторитет и сила духовных пастырей в том, что их деятельность санкционирована Всевышним, подтверждение чему находим в словах Господа Израилю: “Дам вам пастырей по сердцу Моему, которые будут пасти вас с знанием и благоразумием [Иер. 3,15]”. А на христианских пастырях лежит даже особая благодать Божия, нисшедшая на них в таинстве священства. И хотя поведение пастырей частенько вызывало нарекания у Всеведущего, говорившего, например: “Горе пастырям Израилевым, которые пасли себя самих! Не стадо ли должны пасти пастыри [Иез. 34,2]?” Хотя и апостол Пётр выражал некоторую озабоченность их добросовестностью: “Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принуждённо, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду [1Пет. 5,1-3]”. Однако, как водится не только в грешном миру, но и в Святой Матери-Церкви, – пастырям богодухновенный закон не писан. Правда, бывает, сказать по справедливости, что и пастыри несут заслуженное наказание за свои преступления. Так, “жертвою (собора в Констанце) пал Иоанн Двадцать Третий… Самые скандальные из возведённых на него обвинений были устранены: наместник Христа был обвинён только в морских разбоях, в убийствах, в изнасиловании женщин, в мужеложстве и кровосмесительных любовных связях… Он поплатился тюремным заключением [30,7,485]”. Довелось хлебнуть тюремной баланды и другим Папам: Стефану VII, Иоанну XI, Иоанну XIII, Бонифацию VII, например [37,291]. Однако, как правило, закон регулирует жизнь только овец.
Если же считать, что закон един для всех, то в богодухновенном Св. Писании можно найти массу несоответствий (мнимых, разумеется) между событиями, описанными в нём, и Законом Божиим. Преступления очень редко наказуемы, если они совершаются пастырями либо по приказанию пастырей. Например, сообщил Моисей народу заповедь Всевышнего: “Не убивай [Исх. 20,13]”. Но несколько позже он же отдаёт приказ: “Возложите каждый свой меч на бедро своё, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего [Исх. 32,27]”. А сколько людей сожжено на кострах по приговорам инквизиторов, знающих Библию!? Сказано также: “Если кто будет прелюбодействовать с женою замужнею, если кто будет прелюбодействовать с женою ближнего своего, – да будут преданы смерти и прелюбодей и прелюбодейка [Лев. 20,10]”. Но не были казнены за то, что спали вместе, ни царь Давид, ни Вирсавия, жена Урии Хеттеянина [2Цар. 11,3-4]. А всё потому, что Давид был из когорты пастырей.
Заповедует Иисус: “Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду [Мф. 5,22]”. Здесь “нужно понимать значение “брат” в смысле и кровного брата, и гражданина, и человека вообще [5,8,94]”, – поясняется в “Толковой Библии” и далее в ней говорится: “Слово “напрасно” служит обыкновенно для оправдания ненапрасного гнева… В некоторых кодексах, замечает Иероним, добавляется “напрасно”, но в верных кодексах – мысль определенная, и гнев совершенно уничтожается… “Напрасно” нужно выпустить (в ИБ его нет), потому что гнев человека не творит правды Божией [5,8,95]”. Скорее всего, это так хотя бы потому, что “гнев гнездится в сердце глупых [Еккл. 7,9]”. Озадачивает, однако, то, что “прогневался Моисей на военачальников [Чис. 31,14]” за то, что они взяли в плен женщин и детей Мадиамских, а не убили их; да и Иисус проклял смоковницу [Мк. 11,21] и опрокинул столы в храме [Мф. 21,12], думаю, не без гнева. И совсем непостижимо, зачем Всемогущему гневаться? “Кто вдали, тот умрёт от моровой язвы, а кто близко, тот падет от меча; а оставшийся и уцелевший умрёт от голода; так совершу над ними гнев Мой [Иез. 6,12]”, – стращает Господь Бог. В Своём негодовании Он довёл голодных матерей до того, что “руки мягкосердых женщин варили детей своих, чтобы они были для них пищею [Плач. 4,10]”. А уж излияние семью Ангелами семи чаш гнева Божия на землю [Откр. 16,1-21] вообще являет собой образец садизма. Иначе невозможно вразумить человечество? Таков Ты, “Бог, любящий прощать, благий и милосердный, долготерпеливый и многомилостивый [Неем. 9,17]”? Или глупы Моисей, Сын Божий и Сам Яхве? Нет, гнев пастырей – праведный гнев, назидательный, а заповедь Христова касается только овец. Очевидно, что к ним же обращены и записанные на скрижалях знаменитые десять заповедей (десятисловие), в которых, в частности, говорится о нежелательности убийств и прелюбодеяний. Но мог ли Господь оставить пастырей без Своего архипастырского наставления? Было бы странно. Приглядимся внимательнее к повествованию о скрижалях.
“Сказал Господь Моисею: вытеши себе две скрижали каменные, подобные прежним, и Я напишу на сих скрижалях слова, какие были на прежних скрижалях, которые ты разбил [Исх. 34,1]”. Как известно [Втор. 5,22], на разбитых скрижалях было записано упомянутое десятисловие, которое Господь изрек всему Израилю. На новых двух скрижалях было записано второе десятисловие, т.е. следующие десять заповедей [Исх. 34, 14-26]: 1) ты не должен поклоняться богу иному; 2) не делай себе богов литых; 3) праздник опресноков соблюдай; 4) всё, разверзающее ложесна, Мне; 5) шесть дней работай, а в седьмой день покойся; 6) праздник седьмиц совершай, праздник начатков жатвы пшеницы и праздник собирания плодов в конце года; 7) не изливай крови жертвы Моей на квасное; 8) жертва праздника Пасхи не должна переночевать до утра; 9) самые первые плоды земли твоей приноси в дом Господа, Бога твоего; 10) не вари козлёнка в молоке матери его. “И сказал Господь Моисею: напиши себе слова сии, ибо в сих словах Я заключаю завет с тобою и с Израилем [Исх. 34,27]”. Выделение перечисленных заповедей из контекста несколько затруднительно, но в целом “не порождает никаких споров между библейскими критиками; некоторые разногласия существуют лишь относительно тождественности одной или двух заповедей да ещё о порядке изложения остальных [116,425]”.
Значительно труднее истолковать десятую заповедь. “Едва ли во всём ритуальном законодательстве найдется другой закон, на котором Бог чаще настаивал бы и который бы люди более искажали, чем запрет варить козлёнка в молоке его матери [116,427]”. Вкратце пространные объяснения известного историка религии Дж. Дж. Фрэзера можно свести к следующему [116,428]: у пастушеских племён существовало поверье, что между животными одного стада имеет место магическая связь; ещё более тесная связь образуется между животным, его молоком и его детёнышем; кипячение молока может погубить корову, овцу или козу; варка детёныша в молоке его матери может погубить всё стадо, что ставит под угрозу существование пастушеского племени. Таким образом, рассматриваемая заповедь гораздо более значима для племени, чем, например, заповеди “не убий” и “не укради”, касающиеся судеб отдельных индивидуумов. Привлекает внимание и четвертая заповедь, узаконивающая человеческие жертвоприношения, о которых разговор впереди.
Видим, что вторые десять заповедей кое в чём пересекаются с первыми, однако, как отмечает Дж.Дж.Фрэзер, “моральные нормы в них совершенно отсутствуют. Все без исключения заповеди относятся всецело к вопросам ритуала. Все они имеют строго религиозный характер, определяя самым скрупулёзным образом мелочные подробности отношений человека к Богу. Об отношениях человека к человеку не говорится ни слова [116,426]”. Не подлежит сомнению, что эти заповеди обращены не ко всему народу Израиля, а только к тем, кто отвечает за отправление религиозного культа, т.е. к пастырям. Запамятовал Господь, что писал в первый раз? Вряд ли. И поскольку Он уверенно и недвусмысленно утверждает, что перечисленные десять заповедей были на прежних скрижалях, значит – были. Почему-то каждый раз Господу Богу требовались две скрижали для записи заповедей, а не одна побольше или три поменьше. С учетом того, что речения Ветхого Завета, так же как и Нового, не могут противоречить друг другу, а могут лишь дополнять друг друга, считаю, что в обоих случаях на одной из скрижалей было записано десятисловие с моральными нормами, а на другой – без оных, и в зависимости от того, кому предназначено наставление, овцам или пастырям, читалась та или иная скрижаль.
Для чего второе десятисловие изложено как-то косноязычно, не так внятно, как первое? Для того, чтобы овцы не обратили внимания на него, не поняли его важности, не сопоставили с первым, так как, сопоставив, они увидели бы, что нравственные нормы касаются только их. Из этого не следует, что все пастыри аморальны. Безнравственные поступки совершают и высоконравственные люди. Разведчики из благих побуждений убивают, лицемерят, лгут, воруют, то же делают рабы, пленные. Лгут врачи, дипломаты, педагоги, полицейские. Можно предположить, что Всевышний дал потачку религиозным пастырям в расчете на их само собой разумеющиеся высокие моральные качества. Но это было бы с Его стороны проявлением наивности, а я не решаюсь подозревать в ней Создателя. Будучи Сам выше норм человеческой нравственности, Он осторожно допустил, по-моему, такую возможность и для духовных пастырей, тем самым приблизив их к Себе и возвысив над овцами. Для христианских пастырей второе десятисловие формально утратило актуальность, но допущение им (по умолчанию) возможности безнравственного поведения было с удовлетворением впитано всеми фибрами пастырских душ. Когда овцы осознали, что их батюшки и владыки слишком рьяно пользуются упомянутой возможностью, возник протестантизм. Из вышеизложенного также следует, что при чтении Св. Писания надлежит обращать внимание не только на смысл высказывания, но и на то, к кому оно обращено. Это, разумеется, вызывает дополнительные трудности в толковании.
О переводах
“Я давно уже ясно усмотрел, – делится наблюдениями И.В.Гёте, – что ни один человек не понимает другого вполне, что никто под теми же самыми словами не разумеет того же, что и другие, и разговор или чтение книги у разных лиц вызывают различный ход мыслей [219,555]”. Иными словами, сколь много надо претерпеть забот, чтоб сделать с русского на русский перевод. Тем более это касается переводов с иностранных языков. В наше время христиане читают Св. Писание, как правило, на своем родном языке, в лучшем случае – на церковно-славянском, латинском, греческом, считая при этом, что хороший перевод адекватно отражает смысл речей, произнесённых на древнееврейском или арамейском языках Моисеем, пророками, Иисусом Христом, апостолами. Получить же хороший перевод не так-то просто. “Сплошной позор – вот точное наименование качеств и количества русской переводной литературы древних [39,186]”, – возмущается В.Розанов. Но не только русские переводы вызывают нарекания. “Позднейшие научные исследования показали, что “Перевод семидесяти толковников” (Септуагинта) был выполнен совершенно неудовлетворительно [40,392]”, – высказывает неудовольствие известный английский философ Б.Рассел. Хотя чего стоят эти научные исследования в свете сообщения Святого Иринея Лионского [54,206], подтверждённого впоследствии Святым Исидором Севильским, о том, что “толковники были посажены поодиночке в отдельные помещения, однако действием Святого Духа они перевели всё так, что в каждой рукописи всё вплоть до порядка слов совпало с прочими [236,431]”? Богодухновенность Септуагинты с очевидностью следует из этого сообщения; и если Святой Иероним Стридонский говорит, что “слишком долго пришлось бы перечислять, сколько всего семьдесят толковников прибавили от себя и сколько опустили [236,114]”, то это свидетельствует лишь о богодухновенном исправлении ими искажений, допущенных древними еврейскими переписчиками.
Септуагинта – это особый случай, а вообще возможен ли хороший перевод? Вот что по этому поводу думает знаменитый аргентинский писатель Х.Л.Борхес: “Переводить дух подлинника – намерение такое грандиозное и такое невероятное, что рискует остаться благим; переводить букву – требует такой поразительной точности, что вряд ли за это кто-нибудь возьмется [41,1,214]”. И в другом месте: “Перевод не может заменить подлинника. Перевод может служить в лучшем случае средством и стимулом, чтобы приблизиться к подлиннику [41,3,323]”. Проф. Санкт-Петербургской духовной академии, знаток многих современных и древних языков В.В.Болотов считал, что “всякий перевод есть подлог, так как в двух различных языках немного находится слов тождественных по значению [28,1,11]”. Таким образом, можно уверенно утверждать, что “всякий перевод есть лишь комментарий и никогда не может быть абсолютно точным воспроизведением оригинала [6,3,345]”.
И если в художественной литературе такая точность не требуется, то смысл Слова Божия должен доноситься до верующих в совершенно точном и неизменном виде, т.е., как минимум, на том языке, на котором это Слово было впервые произнесено или написано. С этой точки зрения хороший пример преподносит нам ислам: изначально Коран был дан на арабском языке, и до сего дня никакие переводы не в чести у мусульман. Однако и у них существуют различные варианты Корана; что уж говорить о христианстве с его обилием версий Библии (Новая международная, Исправленная стандартная, Новая исправленная стандартная, Новая американская стандартная, Новая версия короля Иакова, Иерусалимская, Благая весть – далеко не полный перечень переводов Библии только на английский язык), все тексты которых, естественно, отличаются друг от друга. Переведено, например, в ПБ: “Не определено ли человеку время на земле… [Иов. 7,1]?” А в ИБ этот стих выглядит иначе: “Человек на земле исполняет службу”, причем в сноске сказано, что речь идет о воинской службе, и в подтверждение предлагается обратиться к следующему стиху: “Всё время моей воинской службы с нетерпением ждал бы, чтобы пришла мне смена [Иов. 14,14]”. Видимо, эти стихи имел в виду Петрарка, когда писал: “Жизнь человеческая на земле не просто воинское служение, а бой – для разных людей разные [178, 27]”. Почему в ПБ Иов не прибегает к военной терминологии, из-за чего в какой-то степени искажается смысл его высказываний, – остается для меня загадкой. Конечно, каждая из многочисленных христианских Церквей придерживается какого-то одного варианта Библии, считает его богодухновенным, что позволяет всем им (Церквам) считать друг друга неправильными.
Дело усугубляется тем, что буквы оригинала могут иметь числовые или иероглифические значения, через которые постигаются более глубинные смыслы священного текста, а они при переводе теряются начисто, сужая возможности понимания первоисточника. Французский ученый Эдуард Шюре поддерживает мнение, что Моисей написал книгу Бытия египетскими иероглифами, заключавшими в себе различные смыслы. “Он передал ключи от них и дал устные объяснения своим преемникам. Когда же, во времена Соломона, книга Бытия, – продолжает Шюре, – была переведена на финикийский язык, когда, после вавилонского плена, Ездра переписывал её арамейско-халдейскими письменами, еврейское священство владело этими ключами уже очень несовершенно. Когда же очередь дошла до греческих переводчиков Библии, последние имели лишь очень слабое понятие об эзотерическом смысле переводимых текстов. Святой Иероним… не мог уже, делая свой латинский перевод с греческого текста, проникнуть до первоначального смысла Библии [16,181]”.
Вообще, проф. Лопухин полагает, что весьма трудно переводить как с греческого, так и с древнееврейского языка, только причины этого разные. “Эллинская фраза есть фраза ученая, род архитектурного здания, построенного с величайшим искусством… Для того, чтобы связать различные части, греческий язык имеет много глагольных форм, соединяющих части предложения и точно показывающих их взаимные отношения; он может также пользоваться по произволу множеством частиц речи, которыми можно выражать даже самые тончайшие оттенки мыслей. В еврейском языке нет ничего подобного… Его слово-расположение почти детское, его речь как бы расчленена; он ставит предложения за предложениями, соединяя их всё одним и тем же союзом “и”; у него нет средств выдвинуть на вид главную мысль, а предоставляется самому слушателю или читателю выбирать самое главное из того, что он слышит или читает [4,3,801]“. Видимо, чтобы не затруднять овец выбором главного, “даже и в том, что касается еврейского Св. Писания… оно (христианство) “официально” пользуется лишь греческим и латинским переводами (версии Септуагинты и Вульгаты). Что же до Нового Завета, то мы знаем, что его текст известен лишь на греческом и что именно на основе последнего были сделаны все остальные переводы, даже на древнееврейский и сирийский [38,113]”. “Палестинский еврейский язык времен Иисуса Христа, – продолжает А.П.Лопухин, – стоящий ниже греческого по грамматике, пожалуй, ещё ниже его по словарю… Он не был обогащен, подобно греческому, значительным умственным трудом;… в нем мало глаголов и мало существительных и ещё того меньше прилагательных и частиц речи. Отсюда происходит то, что он должен пользоваться одним и тем же словом для выражения предметов совершенно различных [4,3,801]”. При таких свойствах еврейского языка, ох, как трудно было иудейским проповедникам донести до слушателей истинный смысл своих высказываний.
Справедливости ради хочу напомнить, что многозначность слов характерна не только для еврейского языка, но в нём она просто вопиюща, особенно если учесть, что с него переводится Слово Божие. То, например, “посредством чего человек проницает, думает и желает, называется сердцем… Слово “сердце” служит также для обозначения “совести”, равно как и других душевных способностей [4,3,815]”. А используемое в Евангелиях греческое слово “тектон” действительно означает “плотник”, но оно является переводом арамейского слова “наггар” (“Древний еврейский язык имел весьма близкое родство с арамейским [4,3,785]”), которое означает либо человека, работающего с деревом, либо ученого или образованного человека [45,314]. По сути дела, в отношении Христа второе значение представляется более уместным. “Если на клетке слона прочтёшь надпись “буйвол”, не верь глазам своим [185,103]”, – советует знаменитый русский мыслитель К.П.Прутков.
В подобных случаях может ошибиться даже весьма грамотный переводчик, если он мало знаком с той средой, в которой писался подлинник. Характерен в этом контексте неправильный перевод в Септуагинте стиха “Люби ближнего твоего как самого себя [Лев. 19,18]”. Президент Израильской академии наук Мартин Бубер разъяснял: “В оригинале эта заповедь не относится ни к степени, ни к роду любви, словно бы человек должен любить другого так же сильно или таким же образом, как и самого себя (представление о любви к самому себе вообще не встречается в Ветхом Завете); на самом деле эта логия означает – “любить подобного тебе” и подразумевает: поступай в этой ситуации таким образом, словно бы дело касалось тебя самого. Всё дело здесь именно в образе поведения, а не в чувстве [47,274]”. Итак, смысл этой заповеди можно было бы выразить следующим образом: “Делай для ближнего то, что делал бы для себя”. К слову сказать, в Ветхом Завете “заповеди, упоминающие “ближнего” (как, впрочем, и все остальные), относятся только к соплеменникам – евреям. Высокоуважаемый раввин и врач XII века Моше бен Маймон объясняет: “Убивая сына Израилева, человек нарушает заповедь “не убий”. Если кто совершит убийство преднамеренно и в присутствии свидетелей, его нужно казнить мечом. Не требует пояснения, что убивший язычника не должен быть казнен”. Не требует пояснения [48,359]!” А уж к язычнику, особо досадившему евреям, они обращаются так: “Блажен, кто возьмёт и разобьёт младенцев твоих о камень [Пс. 136,9]!” Псалом 136 поется и на христианских богослужениях, т.е., видимо, православные не прочь таким же образом поступать с детьми своих недругов. Но, скорее всего, прихожане не вникают в смысл песнопений, умиляясь красотой мелодий и слаженностью хора.
Значительное число ошибок происходит также по элементарной неграмотности как авторов, так и переводчиков. Например, “книга Даниила упоминает только о двух царях Вавилона, Навуходоносоре и Вальтасаре, которого автор считает сыном Навуходоносора и последним вавилонским царем [Дан. 5,2]… Последний вавилонский царь Набонид вообще не принадлежал к царской фамилии, а Вальтасар был сыном Набонида, а не Навуходоносора, и не был царем [49,304]”. Если пророк Даниил ошибался в таком простом вопросе, то можно ли безоглядно доверять его пророчествам? Или вот, сказано: “Как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет и пришествие Сына Человеческого [Мф. 24,27]; ибо где будет труп, там соберутся орлы [Мф. 24,28]”. В 27 стихе говорится о том, что пришествие Христа не останется незамеченным никем. При чём же здесь труп и орлы? Непонимание довольно простого смысла стиха 28, вызванное незнанием фольклора, побудило русских переводчиков к замене слова “стервятники” на более облагороженное слово “орлы” (в ИБ написано более правильное “грифы”), что в свою очередь привело проф. Лопухина к натянутому, заумному богословскому комментарию на этот стих [5,8,375]. На самом деле стих 28 всего лишь пословица, говорящая о том, что о трупе в пустыне можно легко узнать по стае стервятников, кружащих над ним, что приблизительно соответствует нашей пословице о шиле в мешке, т.е. стих 28 представляет собой нечто вроде тропа к стиху 27. Последний пример заодно показывает, что любому даже самому заурядному высказыванию Библии православные толкователи норовят придать глубокий богословский, но не всегда относящийся к делу, смысл – к вящей славе Божией. Это напоминает другую русскую пословицу – о расшибании лба во время молитвы. “Бывает, что усердие превозмогает и рассудок [185,112]”, – подтверждает рассудительный К.П.Прутков.
Легко ли видеть Слово Божие в неизвестно когда, неизвестно кем написанном, неоднократно переведённом и многократно переписанном тексте? А этого от прихожан и не требуется, ибо Церковь знает, какое слово Божие, а какое – не Божие. “Когда в 30-х годах XIX в. профессор Петербургской духовной академии протоиерей Г.П.Павский сделал перевод с древнееврейского языка на русский почти всех книг Ветхого Завета,…, то перевод этот не был издан, Павскому было предъявлено обвинение в попытке подорвать православие и он был отстранен от должности [43,17]”. Зато всё, что опубликовано с благословения Церкви – истина. “Давайте не будем говорить об этой шутке, согласно которой, набирая наугад типографские знаки, невозможно набрать “Дон Кихота”. Что мы наберём, то и станет “Дон Кихотом” для тех, кому придется из этого текста исходить, сформироваться в нем и быть его частью [9,162]”, – как бы иллюстрирует позицию Церкви знаменитый испанский философ и поэт Мигель де Унамуно.
О сознательном искажении
Ошибки практически неизбежны в работе переводчиков и переписчиков. Гораздо большим злом является сознательное искажение текстов. По свидетельству Е.Блаватской “достаточно почитать критику Эразма или даже сэра Исаака Ньютона, чтобы стало ясно, что еврейские священные писания подделывались и переделывались, были утеряны и снова написаны дюжину раз ещё до дней Ездры [31,226]”. Следует также иметь в виду замечание известного историка христианства Эрнеста Ренана о древних переписчиках: “Книга на Востоке не копируется в точности. Её обновляют и приспособляют к моменту путём прибавлений того, что известно или предполагается известным из других сочинений… Не совестятся перепутывать в одном сочинении различные стили и авторов [199,368]”. С изобретением книгопечатания невольных ошибок стало меньше за счет устранения переписчиков, но ничуть не уменьшилось количество подтасовок, фальшивок, пропусков, замен. “Не всякому слову верь [Сир. 19,16]”, – предупреждает Иисус, сын Сирахов. Иосиф Сталин усиливает этот тезис: “Никому на слово, товарищи, верить нельзя [50,239]”. А Эдуард Гиббон замахивается на святое: “Есть серьёзное основание опасаться, что первые отцы Церкви очень часто были клеветниками [51,2,17]”. Известного английского историка поддерживает великий немецкий мыслитель Фридрих Ницше: “Ничто не является столь редким среди моралистов и святых, как честность [123,2,622]”.
В.В.Болотов отмечает: “Как известно, переписчики и читатели по своему разумению поправляют самого писателя… Древность рукописи часто оказывается недостаточным ручательством её близости к подлиннику [28,1,15]”. Подтверждение тому находим в “Церковной истории” Евсевия Памфила, которая “уникальна тем, что целых десять веков после её написания никто из ученых чад Церкви не брался изобразить церковную жизнь первых трех веков [54,5]”. “Евсевий наивно признаётся, что в своей истории он будет выпускать всё, что может клониться к унижению Церкви, и, напротив, будет особенно распространяться о том, что может прославить её [37,276]”. Так, он приводит письмо Иисуса Христа топарху Авгарию: “Блажен ты, если уверовал в Меня, не видев Меня. Написано обо Мне: видевшие Меня не уверуют в Меня, чтобы не увидевшие уверовали и ожили. А что ты приглашаешь Меня к себе, то надлежит Мне исполнить здесь всё, ради чего Я послан; а когда исполню, то вознесусь к Пославшему Меня. Когда же вознесусь, то пошлю к тебе одного из учеников Моих, чтобы он исцелил болезнь твою и даровал жизнь тебе и тем, кто с тобой [54,44]”. Можно ли даже предположить, что христианин отважится на подделку слов Господа нашего и Спаса Иисуса Христа? Тем не менее последователи проф. Лопухина фактически обвиняют Евсевия в этом, написав, что “Cам Господь не оставил никаких записей Своих речей и дел [5,8,19]”. Кому верить? Не могу представить себе, что составители “Толковой Библии” не читали упомянутую “Церковную историю”, поэтому верю им.
Но в таком случае возникают два вопроса. Первый: “Правильно ли поняты устные речи Иисуса (а заодно и апостолов)?” Ведь люди, и пророки особенно, “часто говорят отрывками, прерывая самих себя на середине предложения, чтобы переформулировать мысль или сменить тему. Зачастую непонятно, о ком или о чём говорят, потому что говорящие употребляют местоимения (ему, им, этот), общие слова (эта история, в этом отношении) и эллипсисы [205,214]”. Боюсь, что устная речь, тем более в условиях отсутствия звукозаписывающей аппаратуры, открывает более широкие возможности для недопонимания, чем письменная. В частности, если оратор прервал произносимую фразу, то у слушателя “существует в среднем около десяти различных слов, которыми можно было бы продолжить предложение с данного места, так чтобы предложение было грамматически правильным и имело смысл [205,73]”. И второй вопрос: “Возможно ли доверять хоть единому слову Евсевия Памфила, епископа Кесарийского?” Решительно отвечаю – нет. Опору своей решительности нахожу в бескомпромиссных словах правдолюбца К.П.Пруткова: “Единожды солгавши, кто тебе поверит [185,99]?”
“В 303 г…. языческий император Диоклетиан (большой специалист не только по руководству страной, но и по выращиванию капусты, чем вызывает уважение) приказал уничтожить как можно больше христианских сочинений. Доверив своим редакторам исправить это зло, император Константин Великий предоставил стражам догмы удобный случай пересмотреть и исправить тексты согласно их убеждениям или требованиям текущего момента, чем они благополучно воспользовались [55,261]”, подготовив материал для Евсевия и поощрив его к дальнейшей правке истории христианства. В том и заключается одна из главных причин трудности толкования Нового Завета, что время от времени добрые христиане “совершенствовали” его. Проанализировав рукописную традицию, С.Лёзов констатирует, “что текст Евангелий целенаправленно изменялся и после их канонизации… С точки зрения истории текста Новый Завет на протяжении почти четырнадцати веков оставался живым и развивающимся литературным корпусом, содержание которого постоянно обновлялось за счет “впитывания” новых теологических идей [14,388]”. Недаром Цельс упрекал христиан в том, что они по многу раз переделывали свои “священные” книги [56,266]. Внося изменения в новозаветные тексты, различные авторы, разумеется, не согласовывали эти изменения между собой, поэтому “различий между дошедшими до нас рукописями больше, чем слов в Новом Завете… Трудновато понять смысл слов Божиих, если мы даже не знаем, какие это слова [21,26]!” Из длинного ряда умышленных искажений Св. Писания приведу лишь некоторые, показавшиеся мне наиболее впечатляющими.
1) Сказано: “А на трёх друзей его воспылал гнев его за то, что они не нашли, что отвечать, и тем самым обвиняли Бога [Иов. 32,3]”. ИБ в сноске отмечает, что написание “Иова”, вместо “Бога”, дело рук переписчика. Профессор М.И.Рижский также говорит об этой подмене [43,170], которая не обошла стороной и ПБ. Если переписчик считал, что обвинять Бога нельзя, потому что Он не делает зла, то Ветхий Завет это безусловно опровергает: “Куда они ни пойдут, рука Господня везде была им во зло [Суд. 2,15]… Так говорит Господь: наведу зло на место сие и на жителей его [4Цар. 22,16]… И утешали его за всё зло, которое Господь навёл на него [Иов. 42,11]… Так говорит Господь: вот, Я готовлю вам зло [Иер. 18,11]”. Скорее, мне кажется, переписчик опасался, что допущение возможности обвинять Бога способно подвигнуть кого-нибудь когда-нибудь в чём-нибудь обвинить и церковные власти, а это, по разумению самозваного редактора, непозволительно – вспомним, чем обернулись нападки Лютера на Ватикан.
2) Св. Иероним “считал, что было бы опасно переводить это Евангелие от Матфея в том виде, как оно есть, потому что изложенные в нем факты таковы, что те, кто обладали ими как святыней, желали их скрывать от мира профанов. Он считает далее, что при таком переводе это Евангелие вместо назидания принесло бы лишь разрушения. Как же поступил отец Церкви Иероним? – Он выпустил писания, которые по его и церковному мнению того времени могли действовать разрушающе, и заменил их другими. Но из писаний Иеронима мы узнаём ещё больше, и это как раз то, что даёт самый сомнительный аспект всему происшествию, а именно, что Иероним знал, что Евангелие от Матфея может понять только тот, кто посвящён в определённые тайны, и он признаётся также, что сам к таковым не принадлежит; т.е. он констатирует свое непонимание Евангелия от Матфея! И тем не менее он его всё же перевёл. Таким образом, у нас до сих пор Евангелие от Матфея в обработке человека, который его не понял, но который настолько привык к этому изложению, что позже он сам же объявлял ересью всё то, что утверждалось о Евангелии от Матфея, если утверждаемое не находилось в его переводе. Таково истинное положение вещей [59,129]”, – делится впечатлениями основатель антропософии Рудольф Штайнер. Считал ли Св. Иероним новозаветные книги богодухновенными? Вопрос риторический, поскольку “с текстами, признаваемыми дарованными при откровении, не обращаются особенно смело. Не производят анатомических опытов над телами святых [199,366]”.
3) В Евангелии от Матфея приводится возглас Иисуса: “Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил [Мф. 27,46]?” Эти же слова мы находим и в псалме [Пс. 21,2]. Разница лишь в том, что слово “оставил” в Евангелии является переводом еврейского слова “савахфани”, а в псалме – слова “азабтани”. Во втором случае перевод правильный, а в первом – ложный. Медвежью услугу оказал христианам редактор Св. Писания, заставив их (в том числе и проф. Лопухина) полагать, будто бы Сын Божий издал “предсмертный вопль, указывающий, что всякая надежда на спасение и возвращение к жизни теперь исчезла [5,8,460]”, чем выразил недоверие к Отцу. Если Бог позволяет Себе бросить на призвол судьбы Сына, то как нам, грешным, надеяться на Него? Правильный перевод [Мф. 27,46] таков: “Боже Мой, Боже Мой! как Ты Меня прославил [31,191]!” По свидетельству Е.Блаватской эти сакраментальные слова принадлежали обрядам языческих храмов. “Они произносились после страшных испытаний посвящения и были ещё свежи в памяти некоторых из “отцов”, когда Евангелие от Матфея редактировалось на греческом языке [31,192]”. Этот возглас мог быть и знаком благодарности Христа за то, что Бог не остался безучастен, когда “Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: “Отче! Пришел час: прославь Сына Твоего [Ин. 17,1]”.
4) Стихи [Мк. 16,9-20] отсутствуют в древнейших копиях Евангелия от Марка [23,58]. Но его составители, видимо, сочли, что без рассказа о воскресении и вознесении Иисуса оно будет неполным, и добавили эти строки, среди которых ест и такие: “Кто будет веровать и креститься, спасён будет; а кто не будет веровать, осуждён будет [Мк. 16,16]”. Е.Блаватская пишет о них: “Церковь не сильно обеспокоена тем, что даже самые тщательные поиски этих слов в древнейших текстах в течение последних веков оказались бесплодными; или, что последний пересмотр текста Библии привел всех ищущих и любящих истину учёных, занятых этой задачей, к признанию того факта, что не следует искать такой не похожей на Христа фразы нигде, кроме некоторых позднейших поддельных текстов. Добрые христианские народы усвоили эти слова утешения, и они стали самой сердцевиной и сущностью их милосердных душ. Отнять у этих избранных сосудов Бога Израиля надежду на вечное проклятие для всех, кроме них самих, – это равносильно тому, чтобы отнять у них саму жизнь. [42,728]”. Едва ли последние слова Е.Блаватской следует расценивать как примитивное злобствование, поскольку в их поддержку можно привести сообщение Св. Фомы Аквинского: “Чтобы святые могли полнее насладиться собственным блаженством и благодатью Божьей, им позволено наблюдать за мучениями грешников в преисподней [48,448]”. Тянутся за святыми садистами и простые государи: “один католический император (Константин Порфирородный) с явным удовольствием описывал, как с критских сарацинов сдирали кожу или как их погружали в котлы с кипящим маслом [30,6,163]”.
Вообще, христиане находили особую отраду в том, чтобы жестоко карать тех, кто “не уверовал во имя Единородного Сына Божия [Ин. 3,18]”. Например, супруга императора Диоклетиана императрица Приска поначалу исповедовала христианство, но, познакомившись с ним поближе, “отреклась навеки от христианской веры [17,1,79]”, за что и поплатилась после кончины императора. “Окровавленные тела дочери Диоклетиана Валерии и её матери они (добрые христиане) волокли по улицам Фессалонии и бросили в море [17,1,87]”. Не лучше были последние часы и для выдающегося философа, математика, астронома Гипатии, учившей, что “все формальные догматические религии ложны и никогда не могут быть приняты уважающим себя человеком как абсолютные [136,340]”. Гипатию “затащили в церковь, содрали одежду и изрезали тело на куски острыми ножами для разделки устриц. Затем сожгли её останки. Ну а что ещё прикажете делать с женщиной, которая (по словам епископа Никейского Иоанна) посвящала всё своё время магии, астролябиям и музыкальным инструментам и вводила в заблуждение многих людей посредством сатанинских ухищрений [136,341]?” Известный историк Эдуард Гиббон совершенно справедливо полагает, что “умерщвление Гипатии запятнало неизгладимым позором и личность, и религию (отца Церкви Святого) Кирилла Александрийского [30,5,240]”, организовавшего это изуверское убийство. “Не надобно иного образца, /Когда в глазах пример отца [232,31]”. Но не следует думать, что удачно устроившиеся самодовольные христиане чураются мазохизма. Сын православного священника, известный французский философ Сиоран рассказывает об их наклонностях: “Праведники” из клоунады, фанфароны искушения, жуиры, щекочущие себе нервы собственными грехами, адскими муками и показным смирением. Если они и терзают свою совесть, то только в поисках свежих ощущений [93,179]… Отнюдь не стремясь к истине, христианин млеет от собственных “внутренних конфликтов”, от своих пороков и добродетелей, от их наркотической власти. Эпикуреец зловещего, он ликует у Креста, сопрягая удовольствие с ощущениями, которым оно вовсе не присуще: разве не он изобрёл оргазм угрызений совести [93,180]?”
5)“Иисус, умилосердившись над ним (прокажённым), простер руку…[Мк. 1,41]”. Вариант этого стиха, в котором Иисус рассердился, является более трудным, следовательно, с большей вероятностью, – текстом оригинала [21,188]. В ИБ, например, используется слово “разгневавшись”. По гигиеническим соображениям прокажённым было запрещено входить в стан Израильский [Лев. 13,46]; нарушение этого правила, видимо, и рассердило Иисуса, вокруг которого собралось множество слушателей. Так что “умилосердиваться” над человеком, подвергающим окружающих риску заражения опасной болезнью, у Христа не было оснований.
6)”Глас был с неба: “Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя”. Так по древнейшему доканоническому чтению, вместо канонического: “Ты – Сын Мой возлюбленный, в котором Моё благоволение [Лк. 3,22]”. Чтение это неопровержимо засвидетельствовано всеми Отцами до IV века, когда оно было заменено нашим каноническим, потому что то, древнее, казалось уже догматически опасным, “соблазнительным”, по слишком уж явному противоречию с догматом бессеменного зачатия [60,140]”, – рассказывает Д.Мережковский. В поддержку высказывания известного русского писателя можно привести слова пророчествующего псалмопевца: “Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя [Пс. 2,7]”. Огорчает, что проф. Лопухин не счёл этот стих достойным специального комментария.
7)”Он (Иоанн) якобы говорит, что есть трое, которые свидетельствуют в небесах: Отец, Слово и Святой Дух; и эти трое составляют одно; и есть трое свидетельствующие на земле: дух, вода и кровь, и эти трое составляют одно [1Ин. 5,7-8]. Доказано, что этот отрывок был прибавлен к посланию Иоанна около VI века [17,1,206]”, – утверждает почётный член Петербургской Академии наук Вольтер. Но можно ли целиком доверять этому вольнодумцу? Обратимся к проф. Лопухину, который пишет: “Весьма важный в вероучительном, догматическом отношении стих 7-й не читается ни в одном из древних греческих кодексов Нового Завета… Только в некоторых, и то не древних, списках латинского перевода Вульгаты спорный стих читается [5,10,337]”. Но поскольку в принятых Церковью текстах слова стиха 7-го считаются подлинными апостольскими словами, то “при этом церковном воззрении мы и должны остаться [5,10,338]”, – ничтоже сумняшеся, поучает нас А.П.Лопухин со товарищи. Однако! То есть, если факты противоречат церковным воззрениям – тем хуже для фактов; надо думать, не от Бога они (факты), ох, не от Бога.
8) Сэр Исаак Ньютон замечает, “что то, что латины сделали с текстом [1Ин. 5,7], греки сделали с текстом Св. Павла [1Тим. 3,16]. Ибо путем замены O; на ;;, сокращенное от ;;os (Бог),…, они теперь читают – “Велика тайна божественного, Бог проявился во плоти”, тогда как все церкви во время первых четырех или пяти столетий читали – “Велика тайна божественного, которое было проявлено во плоти [18,2,231]”. Верю великому учёному, но не до конца, потому что он неправославный; обращусь поэтому опять к проф. Лопухину: “Во многих древних рукописях и у некоторых св. отцов и учителей Церкви вместо выражения “Бог” стоит выражение “который”. Поэтому новейшие толкователи в большинстве стоят за чтение: “который явился во плоти” [5,11,396]”.
9) Говорит Иисус: “И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя [Ин. 14,16]”. “Слово Paracletos, что в переводе с греческого означает “Утешитель”, в Библии появилось в результате сознательного искажения слова Periclutos, которое переводится как “превознесённый”, а имя Мохаммед и означает “превознесённый” [61,349]!” Об этой подмене слов говорит мусульманин; и если уж христиане способны беспардонно лгать, то чего, казалось бы, ждать от басурмана? Однако я неоднократно общался с мусульманами и свидетельствую: не всё, что они говорят, – ложь. Более того, некоторые мусульмане вызывают у меня гораздо большее уважение, чем некоторые христиане. Во всяком случае, без огласовки приведённые греческие слова выглядят одинаково – Prclts, что допускает оба прочтения и повышает мой интерес к исламу. Особенно если учесть, что “Коран – не создание чьё-то, а Аллаха; и является подтверждением того, что было ниспослано вам ранее (сура 10) [61,143]”. А ранее нам было ниспослано Евангелие.
Справедливости ради А.П.Лопухин мягко замечает, что “иногда изменения производились и православными, которые старались удалить из текста (Нового Завета!) провинциализмы, редкие слова, делали грамматические и синтаксические исправления, объяснительные добавления [5,8,16]”. Господь косноязычен и не очень грамотен? Маловероятно. Или таковы те богодухновенные мужи, которые работали по Его благословению? Но тогда у Всемогущего не всё ладно либо с подготовкой, либо с подбором, либо с расстановкой кадров. Скорее всего, думаю, означенные мужи были не очень богодухновенны, раз подправляли Слово Божие. Вот несколько примеров “исправлений”, сделанных русскими переводчиками Св. Писания.
1) Библия послужила источником для обвинения евреев в “вонючести”[150,254]: “Вы сделали отвратительным наш запах для фараона и для слуг его [Исх. 5,21]”, – написано в Септуагинте. Правовед и историк Эдуард Ганс подтверждает эту особенность иудеев: “Мы, евреи, не теряем запах нашей расы даже после десятикратного смешивания”. “Но не только евреи – каждый народ, каждая раса и каждая расовая смесь имеет свой особый запах”, – отмечает немецкий расолог Ганс Гюнтер в своей книге “Расология еврейского народа” (откуда взяты и слова Эдуарда Ганса). Дерзаю думать, что и каждый человек обладает своим запахом, иначе как бы собака взяла его след? Любой народ относится с некоторой неприязнью к инородцам, которые не так себя ведут, не так говорят, не так выглядят, не так пахнут. Русский дух, который Русью пахнет, тоже не всем приятен. Чтобы не провоцировать международную дискуссию о том, чей запах кому неприятнее, скорее всего, и были приведённые выше библейские слова заменены в ПБ другими: “Вы сделали нас ненавистными в глазах фараона и рабов его”.
2) Читаем в книге Судей: “И поставили у себя сыны Дановы истукан; Ионафан же, сын Гирсона, сына Моисея, сам и сыновья его были священниками в колене Дановом [Суд. 18,30]”. Так в Вульгате [17,1,168], так и в современной нам ИБ. Трудно постичь православному, как внук и семья человека, неоднократно встречавшегося с Богом и говорившего с Ним, могли опуститься до положения священников у идолопоклонников. Видимо, поэтому в русском переводе Моисей заменен на Манассию.
3) Сказано в ИБ: “Земля отдана в руки злодея [Иов. 9,24]”. Кто этот злодей? М.И.Рижский уверен: “Контекст [Иов. 9,22-23] показывает, что злодеем должен быть Бог [43,180]”. Кто мог отдать землю в руки Бога? Скорее всего – Бог. Действительно, послал Бог на землю Сына Своего, которому была дана “всякая власть на небе и на земле [Мф. 28,18]”. Однако и дьявол обещал Иисусу при определенных условиях власть над всеми царствами вселенной [Лк. 4,6-7]. От кого бы ни получил власть Иисус, результат налицо: “весь мир лежит во зле [1Ин. 5,19]”. Зло существовало всегда, но никто из ветхозаветных писателей не утверждал, что в него погрузился весь мир. Можно понять, что это стало реальностью (если верить Св. Апостолу Иоанну) лишь с пришествием Христа. Так это Он – князь мира сего? Если не Он, то почему, имея власть, не приструнил злодея? “Если не Он, то кто же [Иов. 9,24]?” – спрошу я вместе с праведным Иовом. Во избежание богохульного словоблудия и для уточнения божественных словес написали православные в ПБ, что “земля отдана в руки нечестивых”; хотя остаётся невыясненным – для чего. А вот для чего она отдана в надёжные руки Иисуса Христа, выясним ниже, когда будем говорить о Его учении.
4) “Однажды, – рассказывает проф. А.Спасский, – объясняя известное место из Притчей (см. ИБ): Господь создал меня в начале путей Своих [Притч. 8,22] , он (Арий) высказал и развил учение о тварной природе Сына Божия [10,138]”. И возникла мощнейшая в истории христианства ересь – арианство. А вот если бы Арий читал “правильный” перевод Библии – русский, то ему бы не пришло в голову желание принижать Христа, ибо в “правильном” переводе сказано: “Господь имел меня началом пути Своего”. При такой наглости православные переводчики могли бы и оставить выражение “в начале”, дабы лишний раз продемонстрировать Божие всемогущество и поддержку Им инцеста и гомосексуализма; но, видимо, перевод осуществлялся во времена, когда движение ЛГБТ ещё не приобрело такого широкого размаха, как сегодня.
5) Провозглашено: “Один у вас Учитель [Мф. 23,8]”. В русском и славянском переводах добавлено “Христос”. “Последнее доказывается очень слабо, – говорит проф. Лопухин, – и потому обыкновенно опускается [5,8,352]”. В ИБ опущено. Других лиц Св. Троицы православные почему-то признавать учителями не желают. Ежедневно обращаться к Богу с молитвой “Отче наш” и в то же время не считать Его Учителем – это какой-то моветон. Даже Сын Божий себе такого не позволял. “Как научил Меня Отец Мой, так и говорю [Ин. 8,28]”, – убеждал Он иудеев.
6) Известный философ Лев Шестов рассказывает: “Августин создал теорию, оправдывающую насильственное обращение в истинную веру и право духовной власти преследовать всеми способами отступников от её учений и догматов (со ссылкой на [Лк. 14,23]: conpelle intrare – заставь войти) [64,1,182]”. Так в ИБ, а русский текст гласит: “убеди придти”. Польза подобных правок очевидна: нет, слава Богу, среди православных ни Ариев, ни Августинов, ни каких либо других возмутителей спокойствия мирового масштаба. Но, конечно, одними исправлениями текстов въедливого русского человека не проймёшь, поэтому Св. Геннадий Новгородский советовал своим сподвижникам: “Люди у нас простые, не умеют по обычным книгам говорити: таки вы о вере никаких речей с ними не плодите; токмо для того учините собор, чтоб казнить их и вешати [230,18]”. Впоследствии выяснилось, что с умниками, превзошедшими книжную премудрость, говорить о вере не менее трудно, потому что, как наставляет нас православный профессор богословия протодиакон Андрей Кураев, “научных доводов недостаточно, чтобы кого-то принудить к вере в апостольское происхождение новозаветных книг [230,371]”. Тем более сложно подобными доводами кого-то принудить к вере в божественное происхождение этих книг. Но как в таком разе заставить людей встать на путь спасения? Известно как – репрессиями.
7) Св. Августин при создании своей теории насильственного обращения руководствовался, по-видимому, словами апостола Павла: “Для всех я сделался всем, чтобы любой ценой спасти по крайней мере некоторых [1Кор. 9,22]”. В ПБ слов “любой ценой” нет, а в ИБ есть. Если апостолы зарываются, то не грех и поправить их, – уверены православные. Однако они оставили без изменений другое, более конкретное высказывание Св. апостола Павла: “Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема [1Кор. 16,22]”. Проф. Лопухин поясняет: “Слово “анафема” у LXX и в Новом Завете обозначает предмет, который Богом обречён на уничтожение [5,11,90]”. Угроза уничтожения – очень действенный способ “спасти по крайней мере некоторых”. Поучения Павла и Августина не остались втуне. Например, император Карл Великий “беспощадно приводил в исполнение смертную казнь, назначавшуюся за следующие преступления: 1) отказ от крещения; 2) ложное показание о крещении; 3) возвращение к идолопоклонству; 4) убийство епископа или священника; 5) человеческие жертвоприношения; 6) употребление мяса во время великого поста [37,287]”. Из приведённого перечня следует, в частности, что в христианской Западной Европе IX века ещё практиковались человеческие жертвоприношения (о них мы будем говорить ниже, когда коснемся поедания Тела и Крови Христовых).
В оправдание Карла Великого надо сказать, что он поступал так строго в соответствии с традицией, поскольку уже в IV веке “общепринятое мнение признавало справедливым принуждать людей верить в то, что большинство общества считало истиною, и наказывать неверующих [37,242]”. Любопытно при этом, что прелюбодеяние, видимо, за грех не считали, потому что борьба за спасение подданных не мешала христианнейшему императору иметь “девять жен и множество любовниц [37,286]”. Может быть, Павел, Августин, а за ними и Карл Великий вышли за рамки учения Христа, сказавшего: “Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими [Мф. 5,9]”? Нет, считает блаженный Феофилакт, который в комментарии на этот стих говорит: “Миротворцы суть и те, которые своим учением врагов Божиих приводят к Богу [5,8,87]”. А каковы практические способы побуждения врагов Божиих к усвоению истинного учения? Примеров хоть отбавляй: крестоносцы несли из Европы свет учения Христова на Его родину, т.е. были миротворцами; инквизиторы – миротворцы, раз, сжигая тела непонятливых, приводили к Богу их души; в битвах католиков с протестантами наверняка одна из сторон – миротворцы, а возможно, и обе; потрудились на миротворческой ниве и православные, пытаясь вразумить старообрядцев. И все подобные просветители в своё время совершенно заслуженно будут наречены сынами Божиими, потому что действовали они из сострадания к заблудшим, из желания предотвратить гораздо более тяжёлые последствия для неразумных – ведь обнадёжил Господь учеников Своих: “Если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших; истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому [Мф. 10,14-15]”. Однако, несмотря на весь авторитет Св. Августина, Апостола Павла и Самого Иисуса Христа, мне всё-таки ближе слова поэтов А.К.Толстого и В.С.Соловьёва: “Не влезешь силой в совесть никому, и никого не вгонишь в рай дубиной”, – ибо совесть, и рай по принуждению для всякого человека, достойного этого имени, ничем не отличался бы от ада [77,133]”.
8) Во время брака в Кане Матерь Иисуса обращает Его внимание на недостаток вина. На что Он отвечает: “Женщина! Что общего между тобой и Мной [Ин. 2,4]?” (Об этом повествует Робер Амбелен [22,195], так написано и в ИБ). Такой ответ вынуждает сделать предположение, что Сын Божий не считал Деву Марию Богоматерью. Как-то неправильно и даже нахально обращается Господь наш к Своей Матери, решили православные переводчики и заменили Его слова на “Что Мне и Тебе, Жено?” Откуда такая вольность в обращении с глаголами Иисуса Христа? Проф. И.С.Свенцицкая рассказывает: “С 1985 г. в США существует Семинар Иисуса, в котором принимает участие целый ряд ученых-историков. Большинство из них отрицает подлинность высказываний Иисуса, приведённых в канонических текстах [65,409]”. Может быть, и переводчики Библии на русский язык тоже это отрицали? Тогда, конечно, вполне позволительно заменять одни неподлинные слова другими неподлинными, но более благозвучными.
9) Спросили иудеи Спасителя: “Кто же Ты? Иисус сказал им: от начала Сущий, как и говорю вам [Ин. 8,25]”. Указывая простецам и простушкам на это откровение, Андрей Кураев патетически вопрошает: “А если Христос и в самом деле Тот, Кем Он Себя называет, и каким Его познала Православная Церковь, то что ещё искать в других религиях [230,274]?” Действительно, кажется, нечего. Видимо, для пресечения поисков и переведён подобным образом этот стих на русский язык. “Но этот перевод не может быть признан правильным [5,9,396]”, – уверен проф. Лопухин. Правильный перевод слов Христа: “Прежде всего, что Мне и говорить с вами!” То есть иудеи “недостойны бы и слушать Его слова – до того они упорны (толкование Златоуста, Евфимия Зигабена и др. отцов) [5,9,396]”. “Грустно, девицы”, и возникает желание поискать в других религиях большей честности. Хотя, признаться, и “окроме честности есть множество отрад [232,101]”.
Об оригинальности оригинала
Внимательному читателю, стремящемуся докопаться до смысла священных глаголов, совершенно ясно, что оригинал Библии весьма и весьма искажён переводчиками, переписчиками, фальсификаторами. Но насколько был оригинален сам оригинал? Об этом можно судить по совпадениям библейских писаний с писаниями народов более древних, чем иудеи. Например:
1) “Нет никаких сомнений в том, что материал, служащий основой первых пяти книг Ветхого Завета, заимствован из обрядов посвящения в Египетские Мистерии [36,485]”. А “библейская космогония (первоначальная водная бездна и хаос; витающий в небе дух; сотворение духом из бездны и хаоса света и тверди) едва ли не буквально повторяет основные позиции египетской космогонии из Гермополя (древнеегипетская религия была знакома с несколькими вариантами космогонии). Ещё более наглядные и убедительные параллели ученые зафиксировали между знаменитым гимном богу Атону времен реформатора Эхнатона и 103-м псалмом Библии: оба текста… почти в одинаковых выражениях и в идентичных контекстах славят великого единого Бога и его премудрые деяния [66,269]”, – повествует проф. Л.С.Васильев.
2) Сказал рабби Акиба: “Весь мир не стоит того дня, в который дана была Израилю Песнь Песней, ибо все книги – святое, а Песнь Песней – Святое Святых [5,5,41]”. Известный же индийский мистик и поэт Ошо Шри Раджниш говорил: “В Ветхом Завете есть только одно произведение, которое имеет какое-то духовное значение, – это песнь Соломона (Песнь Песней)… Это единственная часть Ветхого Завета, которая действительно религиозна. Ветхий Завет без песни Соломона не имеет вообще ни ценности, ни значения [67,236]”. Не очень попервоначалу ясно, как можно говорить такое о тексте, переполненном эротикой. “Суфии утверждали, что на человеческом языке ничто не может выразить любовь между душой и Богом, кроме любви между мужчиной и женщиной, и что, если мы хотим говорить о единении души с Богом, мы можем выразить это только на символическом языке земной любви [181,212]”. “Стрелы её – стрелы огненные; она пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют её [Песн. 8,6-7]”. Роберт Браунинг восхищён её мощью: “Дерзну сказать, что жалкий червь земной, всем сердцем любящий, божественнее Бога, коль правит миром Он, не ведая любви [9,179]”. Но христианский-то Бог ведает любовь, Он и есть любовь [1Ин. 4,8]. Всегда? Оглянемся вокруг, посмотрим на людей, эти образы и подобия Божии. Можно сказать, что они всегда светятся любовью друг к другу? Судить о Боге по грешникам – в своём ли я уме? В своем, ибо “если кто-нибудь утверждает, что единый и истинный Бог, Творец и Создатель, не может быть достоверно познан светом естественного разума, через посредство того, что Он создал, да будет анафема (I Ватиканский Собор об откровении, кан. 2) [68,55]”. Не впадая в поэтические крайности, скажу, что любящий духовно выше нелюбящего, ближе к Богу, даже если Его нет.
Хотя люди и грешны, но иногда дают примеры настоящей, прекрасной, одухотворяющей любви. Так, “совместная жизнь Роберта Браунинга с Элизабет Баррет Браунинг, возможно, была самой идиллической из известных нам [231,267]… Уильям и Кэтрин Гладстон прожили вместе пятьдесят девять лет, почти шесть десятков лет, согретых теплом неизменной взаимной преданности [231,259]”. А французский король Роберт II, “не побоявшись церковных запретов, женился на Берте (Бургундской) [233,56]. Он … предпочёл не расставаться с любимой женщиной, которая была для него важнее, чем спасение души [233,58]”. Можно также вспомнить адмирала Колчака и Анну Тимирёву. Платон считал, что “любовь есть стремление души к прекрасному, влечение подобного к подобному, тяготение божества в нас к божеству вне нас [37,129]”. А известный маг и бывший дьякон Католической церкви Элифас Леви уточнил: “Бог, который есть бесконечность, может быть любим человеком лишь через посредство другого человека. Он позволяет любить Себя мужчине в женщине и женщине в мужчине… Любить – это чувствовать бесконечное в конечном. Это найти Бога в создании Божием. Быть любимым – это представлять Бога, это быть Его полномочным представителем перед душой, чтобы дать ей рай на земле [160,148]”. По-моему, Песнь Песней поёт именно о такой любви; это мечта (или тоска, или мольба) о Боге, о Любви. “Это единственная красота во всём Ветхом Завете, сама суть духовности [67,236]”, – заключает Ошо. И вот при таком значении Песни Песней для Библии “многие специалисты полагают, что она была ритуальной песней во время церемонии священного брака, указывая на её подобие многим ритуальным текстам Египта и других средиземноморских стран… Строчки идентичные и параллельные строкам Песни Песней имеются в литургических песнопениях культа египетской богини Исиды, Сестры-Невесты расчленённого Осириса [45,348]”.
3) “Ковчег Завета со всем его оборудованием, скиния и её двор, Святая Святых, золотая табличка в святилище, священное число “семь”, жертвенник и жертвоприношения – всё это оказывается существовавшим у ряда народов помимо израильского. Вся система жертвоприношений и даже названия отдельных жертв, входящих в эту систему – жертва всесожжения, мирная жертва и т.д. – всё это оказывается общим достоянием ханаанских народов [15,77]”, – утверждает проф. И.А.Крывелев. “Целый ряд библейских легенд, – дополняет Крывелева Карл Каутский, – имеет вавилонское происхождение: о сотворении мира, о рае, о грехопадении, о Вавилонской башне, о потопе. Строгое празднование субботы тоже ведет своё начало из Вавилонии [69,220]”. А вот Е.Блаватская настаивает на том, что источник библейского мифа “не финикийский и не халдейский, он чисто индийский, и происхождение его может быть найдено в “Махабхарате” [18,1,769]”.
4) История о Моисее, найденном в тростниках – пересказ значительно более древней легенды о вавилонском царе Саргоне Старшем, жившим за тысячу или две тысячи лет до Моисея [52, 8]. Но с другой стороны, из всех действительных или вымышленных героев языческой древности Вакх для нас самый важный из-за поразительного сходства его легендарной истории с истинными приключениями Моисея [17,2,111], о котором не говорит ни один древнеегипетский и финикийский автор [17,1,178].
5) “Крестоподобный знак, используемый христианской Церковью, представляет собой египетский иероглиф… Этот иероглиф имеет однозначно простой смысл – “спаситель”, что на еврейском звучит как “Иешуа”, а в свою очередь на греческом произносится “Иисус”. Короче говоря, крестообразный знак не является символом Иисуса, это и есть само имя [85,324]!”
6) “В христианскую теологию, – пишет Б.Рассел, – вошли значительные элементы мистических религий – как орфических, так и азиатских, во всех этих религиях центральным мифом является миф об умирающем и воскрешающем боге [40,402]”. А Роберт Гиллули показал, что “все ключевые детали легенды об Иисусе – включая звезду на востоке, непорочное зачатие, поклонение волхвов младенцу, чудеса, казнь, воскресение и вознесение – все до единой заимствованы из других, уже существовавших в Срединоземноморье и на Ближнем Востоке, религий [48,137]”. “Особенно сильное влияние на развитие христианской традиции оказал митраизм. Это учение проповедовало приближение конца света, Страшный суд, воскресение мертвых во плоти и второе пришествие самого Митры (древнеперсидского бога справедливости, войны и солнца)… По легенде, Митра родился в пещере или гроте, где его сразу же приветствовали пастухи и принесли ему дары [70,122]”.
7) “Мистерии Диониса включают в себя принятие Бога путём потребления магической еды: вина и хлеба, что символизировало его кровь и плоть [45,306]”. А “восточные божества Аттис и Митра перед смертью установили во время собрания, напоминающего тайную вечерю, обряд причащения хлебом, который символизировал употребление в пищу их тел [23,22]”. Любопытен фрагмент из ритуала митраистской трапезы: “Тот, кто не будет вкушать тело моё и пить кровь мою, так, чтобы стать одно со мной, а я – с ним, не познает спасения”. Когда этот фрагмент встретился Тертуллиану, одному из ранних апологетов и учителей Церкви, он настаивал, что это дьявол, за несколько веков до Христа, дерзнул пародировать таинство христианской евхаристии, чтобы преуменьшить важность слов Иисуса [70,123]”. Р.Амбелен же утверждает, что фраза “Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни [Ин. 6,53]” принадлежит к старинной литургии, которой ко времени Иисуса было уже четырнадцать веков [22,318].
8) “Всем известно, что существует очень близкое сходство между Дхармой Будды и Евангелием Христа [71,40]”. “Мы не можем найти конца, – восклицает Е.Блаватская, – количеству примеров совершенной тождественности между пифагорейскими, индуистскими и “ново-заветными” изречениями [18,2,430]”.
Об исторической достоверности
И остро встаёт вопрос, который не мог не возникнуть уже при рассмотрении сознательных искажений Св. Писания, – вопрос об исторической достоверности описанных в нём событий. Едва ли целиком прав Генри Форд, заявивший однажды: “Вся история – полный вздор [85,5]”. Но как определить, что было, а чего не было? Американский президент Томас Джефферсон говорил: “Мне жалко смотреть на толпу моих сограждан, которые, читая газеты, живут и умирают с верой, что им стало что-то известно о том, что происходит на их глазах [52,336]”. Взять хотя бы события второй мировой войны, со времени которой прошло всего несколько десятилетий: в середине двадцатого века школьников учили, что немцы без объявления войны вероломно напали на Красную Армию, готовящуюся к обороне; однако к концу упомянутого века “выяснилось”, что и война была нам объявлена (“Красная звезда” от 25 ноября 1998 г. [53,19]), и германская армия так легко прошла через позиции наших войск, потому что эти позиции были атакующими (“Военно-исторический журнал”, № 4, 1989 [53,93]). Чему, спрашивается, верить? И как воспринимать гораздо более древние документы? Проф. Болотов подсказывает: “Историк в выборе фактов должен руководствоваться не строго логическими законами, а обычным житейским тактом: и сомнительное принимать и достоверное на первый взгляд отвергать, в виду того или иного отношения ко всей массе фактов [28,1,22]”. Я не историк. Пытаюсь сесть не в свои сани? Доктор исторических наук Юрий Фельштинский подбадривает: “По иронии нашей жизни политизированная история надевает на нас такие забрала слепоты, что нужно быть не историком, чтобы познать истину. Нужно быть не профессионалом, чтобы опрокинуть привычность догм. Нужно быть отшельником-одиночкой, чтобы избавиться от давления перевешивающих любую чашу весов всегда до скуки одинаковых мнений современников [50,133]”. Приняв к сведению советы уважаемых ученых, приведу некоторые факты.
Понтификальная библейская комиссия “своим декретом “установила”, что автором (в буквальном смысле этого слова) библейского Пятикнижия был пророк Моисей. В 1909 г. был издан другой аналогичный указ, провозглашавший буквальную и историческую точность первых (наиболее спорных) трёх глав Книги Бытия. Несколько позже, 21 апреля 1964 г., комиссия издала специальный указ, регулирующий Библию вообще и декларирующий “историческую достоверность” Евангелий, в частности [72,203]”. У независимых от Церкви писателей несколько иное представление о достоверности Библии.
Проф. И.А.Крывелев рассказывает: “С точки зрения геологии, ответ на вопрос о том, был ли когда-нибудь всемирный потоп, совершенно ясен, – решительное “нет” [15,51]… От пребывания евреев в Египте не осталось никаких материальных памятников. Большой народ, живший в стране на протяжении 400 с лишним лет, не мог не оставить большого количества могил [15,93] … Описанная в Ветхом Завете драматическая эпопея с исходом израильтян из Египта, …, с гибелью всего войска фараонова вместе с ним самим на дне морском, не нашла никакого отражения в египетских памятниках. Ни в одном папирусе, ни в одной надписи на стенах гробниц, храмов, дворцов – нигде ни намёка! И ни в одном памятнике ни у одного из соседей Египта – нигде, кроме как в Библии [15,134]!” Когда же мы узнаём, что третий царь Израиля, знаменитый Соломон, не упоминается ни Геродотом, ни Платоном, ни каким-либо другим известным писателем древности [31,226], а “первой личностью, упоминаемой в Ветхом Завете, о которой имеется независимое письменное свидетельство, является Ахав, восьмой царь Израиля (о нём говорится в одном ассирийском письме, датированном 853 г. до н.э.) [40,378]”, то возникает некоторое сомнение в реальности царя Давида и, соответственно, в реальности Иисуса Христа или по крайней мере в том, что Он – потомок Давида. После этого уже не удивляешься тому, что “имён Адама и Евы не найти ни у одного древнего писателя ни в Греции, ни в Риме, ни в Персии, ни в Сирии, ни даже у арабов, вплоть до времен Мохаммеда… Каким образом ни в Египте, ни в Вавилоне не нашлось никакого следа, никакой памяти о наших праотцах [17,2,81]?”. Правда, “Кришна рассказывает о создании человека, которого он называет Адима, что на санскрите означает “первый человек”, а первая женщина называется Хева, то, что завершает жизнь [18,1,770]”.
По поводу Нового Завета Вольтер не стесняется в выражениях: “Первые четыре века христианства изобилуют целой плеядой фальсификаторов, писавших сплошь лживые произведения [17,1,210]”. Другие говорят сдержаннее: ”Евангелия, как признаёт большинство исследователей, являются весьма ненадёжными источниками в качестве исторических документов [72,280]”. Следует обратить внимание и на то, что “библиотека Кумрана не содержит ни малейшего следа ни одной из новозаветных книг, ни одного фрагмента, который относился бы к какой-нибудь из них [15,277]… Можно сказать с полной уверенностью и категоричностью, – заявляет проф. Крывелев, – что ни один, буквально ни один новозаветный сюжет не имеет до сих пор сколько-нибудь убедительного археологического подтверждения. Это полностью относится, в частности, к личности и биографии Иисуса Христа [15,200]”. А вот проф. Лопухин считает, что такое подтверждение есть, и приводит в пример сообщение евангелиста Луки о четвертовластнике Лисании в Авилинее [Лк. 3,1]. Давид Штраус и другие хулители Евангелий утверждали, что такого четвертовластника во времена проповеди Иоанна Предтечи не существовало. К их стыду, А.П.Лопухин радостно сообщает: “В 1737 году знаменитый английский путешественник Ричард Покок открыл в самых развалинах Авилы один, теперь исчезнувший, памятник с надписью [4,3,862]… Эта надпись решительно говорит в пользу свидетельства ев. Луки [4,3,863]”. Оставив без внимания тот факт, что Покока в 1737 г. в Палестине не было, изумимся тому, что памятник исчез. Как же так? Племянник епископа, сам впоследствии епископ, египтолог, хорошо понимающий значение древнего артефакта, подтверждающего достоверность Евангелий, не озаботился его сохранением. Не озаботились этим и другие христиане, чем толкнули меня в лагерь богослова Штрауса, не знавшего в XIX в. о таком открытии епископа Ричарда в XYIII. Сам по себе эпизод с Лисанием не стоит в христианской истории выеденного яйца, но, видимо, проф. Лопухин не нашёл более весомого аргумента в пользу достоверности евангельских событий.
“Жизнь и деяния Иисуса намного меньше засвидетельствованы, чем жизнь и деяния Пифагора (например), если, действительно, мы можем сказать, что они вообще засвидетельствованы каким-либо историческим доказательством [18,2,665]”, – считает Е.Блаватская. Её опровергает митрополит Вениамин: “Что Христос как Человек действительно был, жил на земле – исторически ясно и несомненно. Остались документы от того времени; документы (Евангелия и Послания) засвидетельствованы очевидцами [217,298]”. Очевидцами чего, если, как отмечалось выше, существующие новозаветные писания датируются не ранее, чем IV веком? Не согласен с Е.Блаватской и проф. Лопухин: “Уже язычник Тацит в своей знаменитой “Летописи”, как бы выражая совесть языческого мира, написал роковые слова, что “Христос в правление Тиверия предан казни прокуратором Понтием Пилатом” [4,3,513]”. Однако “соответствующая этому месту часть “Анналов” (“Летописи”) дошла до нас в единственном списке XI в., вышедшем из аббатства Монтекассино… О том, что Тацит упоминал Христа, не отмечали в своих трудах ни Тертуллиан, ни Ориген, ни Евсевий, ни Иероним, ни другие раннехристианские авторы [106,82]”. “Ни один из хроникеров I века ни разу о Нем не упомянул… За первые пятьдесят лет христианской эры не сохранилось ни одного слова об Иисусе и Его последователях [45,357]”.
Сомнительна и историчность величайшего проповедника христианства Св. Апостола Павла. “Ни одного упоминания о Павле нет ни у Тацита и Светония, ни у других историков того времени, в частности, у Иосифа Флавия [15,223]”. “Почти никто до XVI века не называется его (Павла) именем;… у него нет почитателей, ему не строят церквей, ему не жгут свечей [74,240]”. “Кажется, что он был известен под разными именами. Его называли Саулом… Павел, что просто означает “малыш”, было чем-то вроде прозвища. “Ахер”, или “другой”, был эпитет, присвоенный ему за то, что он распространил свою деятельность на неевреев. Настоящее его имя было Элиша бен Абуйях [18,2,674]”, – предполагает проф. А.Уайлдер. Неубедительны сведения и о других апостолах. “О деятельности их не сохранилось никаких письменных памятников, так как она запечатлевалась только на сердцах тех, которые принимали её [4,3,722]”. Из сомнительности каких-либо исторических событий или персонажей не следует их невероятность, однако значительное несовпадение библейской и “мирской” истории обескураживает.
“В 18 веке французский протестантский священник де-Виньоль потратил сорок лет на исследование библейской хронологии. В 1738 г. он заявил, что собрал коллекцию из двухсот различных расчётов даты сотворения мира, причём все варианты основаны на Библии: самая поздняя из дат – 3483 г. до н.э., самая ранняя – 6984 г. [15,30]”. В любом случае эти цифры противоречат данным современной науки, говорящей, что возраст вселенной 13 млрд. лет, а Земли – 4,5 млрд. лет. Кто прав? Достовернее ли данные науки? Да ни в коем случае! “Наука многое принимает на веру, не сознавая этого. Таково прежде всего принятие самого существования материи, которое очень проблематично. Наивно думать, что объективное существование материи может быть научно доказано [144,40]”, – не верит в возможности учёных выдающийся русский философ Николай Бердяев. А известный исследователь рубежей человеческого сознания проф. Гроф уверен: “Существующее научное мировоззрение, утверждающее первичность материи и рассматривающее сознание как её производную, не может быть адекватно подкреплено фактами наблюдений [242,295]”. Знаменитый английский философ Давид Юм даже пришёл к выводу, “что ничто нельзя познать путём опыта и наблюдения [40,792]”. Исходя из этого, подозреваю, что основные научные методы – это блуждание в потемках, высасывание из пальца, тыканье им в небо, подтасовка фактов. Именно так выбирались аксиомы для якобы точных наук: при одном наборе получается геометрия Эвклида, при другом – Лобачевского, при третьем – Римана. Но, по мнению Руссо и Юма, “ни одно убеждение не основывается на разуме [40,793]”. Довольно шаткая система аксиом – это символ веры ученого.
“Без веры, как говорили ещё Аристотель и Эпикур, не может быть и знания [2,56]”. Освальд Шпенглер настаивал: “В основе всякого “знания” о природе, пускай даже самого точного, лежит религиозная вера [129,1,440]”. А ранее Исаак Ньютон поддержал физика и алхимика Михеля Майера, утверждавшего, что “на протяжении всей истории все истинные адепты науки получали свои знания от египетского бога Луны [26,317]”. И в наше время “всякая наука продолжает сохранять религиозное ядро в багаже своих фундаментальных понятий, очередных задач и научных методов [129,2,16]… Фундаментальные научные понятия возникают вначале как имена, к которым обращаются и с которыми связывается всё более определённое в чувственном плане представление. Какое раскрепощающее волшебство содержится для многих учёных уже в простом произнесении таких слов, как “вещь в себе”, “атом”, “энергия”, “сила тяжести”, “причина”, “развитие”! То же самое чувство охватывало и латинских крестьян в связи со словами Церера, Конс, Янус, Веста. Можно утверждать, что несокрушимая вера, которую, например, Геккель связывал со словами “атом”, “материя”, “энергия”, не особенно-то отличается от фетишизма неандертальца [129,1,460]”. Несомненно, что “все упрёки, направляемые наукой по адресу религии, ударяют по ней самой [129,1,441]”.
Иногда упомянутые выше методы могут привести к практически полезным результатам, если ученый обладает интуицией и смекалкой, но в целом достоверность научных данных, особенно в исторических науках, не многим выше библейских. Да и можно ли назвать историю наукой? Знаменитый церковный историк В.В.Болотов в этом сомневается: “Разве история знает законы изучаемых ею явлений? Правда, можно найти книги, написанные по-учёному, в которых много речи о законах исторического развития. Но если присмотреться повнимательнее, то увидим, что цена им невелика: все открываемые в них законы – скорее громкие фразы, чем что-либо реальное [28,1,2]”. “Глупой истории… не так уж много известно о том, что считается известным [215,25]”, – говорит английский историк и философ Томас Карлейль. Более того, “в исторических сочинениях замечается недостаток правдивости и искренности, превышающий всякое вероятие [37,276]”, – сетует американский исследователь Джон Дрэпер. В чём причина такого отношения учёных к своему труду?
“Для большинства наука является лишь средством к существованию и они готовы обожествлять даже собственное заблуждение, если оно кормит их [220,159]”, – находит объяснение И.В.Гёте. А кормит оно их лучше, если служит интересам власть имущих или власть взыскующих. К примеру, “считается, что Искоростень был основан в начале VIII века. Только не спрашивайте на основании чего. Просто так считается. В общем, та же самая история, что и с Киевом. Все документальные данные – липовые [75, 120]”. Но это не помешало широко отпраздновать 1500-летие города Киева в мае 1982 г. Или вот такой исторический факт: “Подобно Кию, Аскольду и Диру Вещий Олег не известен никому в мире, кроме авторов ПВЛ (Повести временных лет)… Византийские историки хранят молчание не только о славном походе Вещего Олега, но и о нём самом [75,48]”. Вообще, “ПВЛ – не летопись, а беллетристика на исторические темы. Как романы Александра Дюма или Валентина Пикуля [75,226]”. Примерно то же можно сказать и о “Истории иудейской войны” в древнерусском переводе (“Славянском Иосифе”), который был сделан в XI веке [106,65].
Иосиф Флавий пишет: “Я принял решение дать народам Римского государства такое же описание войны, какое я раньше составил для варваров внутренней Азии на нашем родном языке (видимо, арамейском) [195,12]”. Поскольку “Славянский Иосиф” значительно отличается от греческого первоисточника, то учёные “А.Берендс и Р.Эйслер выдвинули предположение, что перевод этот восходит не к общепринятому греческому тексту, но к не дошедшему до нас первоначальному арамейскому оригиналу [106,65]. Однако доктор филологических наук Н.А.Мещерский показал, что “Славянский Иосиф” имеет в своей основе именно греческий текст Иосифа Флавия [106,66]. Известная журналистка Юлия Латынина, взглядам которой ближе предположение Эйслера, обличает Н.А.Мещерского, по сути дела, в верхоглядстве, рассказывая, что арамейский текст был переведён на греческий и уже с греческого на древнерусский [251,411]. Было бы вполне естественно сравнить этот последний с переводами арамейского оригинала на греческий, латинский, арабский и другие языки, но исследователи этого не делают – не с чем, очевидно, сравнивать. “Славянская версия представляет из себя довольно вольный перевод, даже пересказ произведения Флавия… Ни о каком “арамейском прототипе” говорить не приходится [106,65]”. Эта версия привлекает склонных к сенсациям читателей своими разночтениями с Новым Заветом. Так, Юлия Латынина пишет: “Самая важная часть “Славянского Иосифа” касается биографии Цадока/Иоанна Крестителя – совершенно другой и куда более впечатляющей, чем та, которая известна нам из Евангелий [251,467]”. Для чего был сочинён “Славянский Иосиф”? Выдвигаю предположение, что это сочинение было изготовлено с целью внесения смуты в достаточно спокойное православное болото с последующей ловлей рыбки в мутной воде.
“Как можно быть в чем-то уверенным, если, например, в саркофаге Ярослава Мудрого вместо его останков обнаруживается мешанина костей из двух женских (!) скелетов, причем один из них относится к ещё скифскому времени [75,34]?!” Следует со всей определенностью сказать, что достоверность любых “исторических” документов и фактов сомнительна и зависит от сиюминутной политической конъюнктуры и корыстолюбия историка. “Рядом с нечистой совестью росло до сих пор всё знание [123,2,145]!” – так говорил Заратустра. Если уж “трансляция происходящего, – как подметил выдающийся русский писатель В.О.Пелевин, – вовсе не доказывает, что оно происходит [224,185]”, то в ещё большей степени это относится к рассказам о происходившем в далёком прошлом. “Все древние истории – не более, чем басни, о которых договорились [129,2,548]”, – подтверждает философ-просветитель Вольтер. Это в полной мере справедливо и для дошедшей до нас библейской “истории”. И несомненно, что если какой-то неугодный текст трудно подправить, то утрата его – самый верный шаг на пути к единомыслию.
      Об уничтожении книг
Христианам ли было бояться писаний, так или иначе направленных на подрыв истинной веры? Нет, конечно, – истину не сокрушить. Но многие пастыри-маловеры боялись, и взвивались кострами синие ночи, чтоб христианскую веру упрочить. В 1242 г. “из всех областей Франции свозились в Париж отобранные у евреев экземпляры многотомного Талмуда. Двадцать четыре воза, нагруженных этими книгами, были публично сожжены на костре на одной из площадей Парижа [204,322]”. Что удивительно, ополчились христиане и на еврейскую Библию, по существу не отличающуюся от Ветхого Завета христиан. “В 1490 году Инквизиция заставила сжечь все еврейские Библии, один только Торквемада (знаменитый инквизитор) уничтожил 6000 томов в Саламанке [18,2,546]”. И совсем не удивляет сожжение трудов величайшего еврейского философа и законоучителя Маймонида [204,326]. А где труды Цельса, Ария, Василида, Маркиона, и других инакомыслящих? “Неоплатоники сочинили против веры в Евангелие много тщательно обработанных трактатов, которые впоследствии были преданы пламени предусмотрительными православными императорами [51,2,103]”. “Труд Порфирия “Против христиан” в 15 книгах, судя по отзывам церковников и сохранившимся отрывкам, представлял собой выдающееся произведение… Порфирий впервые указал, что так называемые Моисеевы книги не написаны Моисеем, а спустя, как он считает, 1180 лет, Ездрой и его учениками… В 448 г. императоры Валентиниан III и Феодосий издали следующий указ: “Предписываем всё, что Порфирий (или кто-либо другой), гонимый своим безумием, написал против благочестивой веры христианской, где бы оно ни было обнаружено, предать огню”. Указ этот был проведён в жизнь неукоснительно и быстро… В результате от огромного труда Порфирия почти ничего не сохранилось [63,349]”. Правоверные христиане тоже иногда писали “неудобные” книги, так и они не дошли до нас. Например, ученик апостола Иоанна епископ “Папий составил пять книг, которые он назвал: “Exegesis” или “Изложение словес Господних”… Исчезновение этого сочинения есть самая прискорбная потеря во всем поле первобытной христианской литературы. Множество затруднений, перед которыми мы останавливаемся в этой тёмной истории были бы, конечно, устранены, если бы мы имели книгу Папия. Вероятно, именно поэтому мы её не имеем [76,75]”.
Но уничтожалась не только религиозная литература. Так, в 391 году, “по приказу римского императора Феодосия была уничтожена Александрийская библиотека, в которой было собрано свыше 42 тысяч свитков и множество других предметов [20,229]”. А Григорий Великий, “настаивая на правиле, что “неведение – мать благочестия”, изгнал из Рима все математические знания и сжёг Палатинскую библиотеку, основанную Августом Цезарем [37,274]”. Неудивительно поэтому, что в те времена “христиане извлекали свои географические познания из текстов Св. Писания, а изучение природы считалось за самое несомненное доказательство неверия [30,4,354]”. “Римская церковная система, подобно византийской, стояла в оппозиции с умственным развитием. Заявляя притязания на совершенствование нравственности, она в то же время подавляла ум [37,435]”. Для вящего благочестия сжигались книги и на иностранных языках. При завоевании Мексики были собраны “громадные коллекции литературных произведений, но первый архиепископ Мексики, говорят, велел сжечь на площади целую гору этих рукописей, называя их продуктами колдовства. Около того же времени и при таких же обстоятельствах кардинал Хименес сжёг громадное число арабских рукописей в Гренаде [37,473]”.
Однако сегодня мы имеем возможность читать дохристианскую литературу. Как же она до нас дошла сквозь книжные пепелища? Православный профессор Кураев разъясняет: “Все рукописи античных авторов известны нам по средневековым копиям – это значит, что именно средневековые монахи и переписывали античные книги, и только благодаря монашеским трудам античная литература дошла до нас[230,367]”. Трудно не согласиться, что переписчиками в средние века были, как правило, монахи; жаль только, что уважаемый профессор не отметил необходимости предварительного перевода античных рукописей с арабского языка на греческий или латинский, поскольку “многие из самых возвышенных и научных произведений исчезли на том языке, на котором они были написаны, и стали известны много лет спустя по переводам, сделанным сарацинами на арабский язык [37,297]”.
Агенты калифа Аль Мамуна, “разосланные по Армении, Сирии и Египту, собирали памятники греческого знания; эти произведения были по его распоряжению переложены на арабский язык самыми искусными переводчиками [30,6,148]”. Ещё и ранее основанная в Багдаде калифом Аль Рашидом школа “деятельно занималась переводами на арабский язык греческих произведений, – работ не только медицинских, но и общего характера [37,308]”. “Некоторые из учёных трактатов, подлинники которых утрачены, дошли до нас в сделанных на Востоке переводах (на арабский), благодаря тому, что там изучали сочинения Аристотеля и Платона, Евклида и Аполлония, Птолемея, Гиппократа и Галена [30,6,150]”. Это происходило потому, что, в отличие от Св. Григория и других столпов христианства, пророк Мохаммед полагал, что “один час учения ценнее ночи, проведённой в молитвах,… а чернила познавшего ценнее крови мученика [188,334]”, следствием чего явился небывалый расцвет науки и культуры в исламских странах. “Крестоносцы позже уничтожили то, перед чем им приличнее было бы лежать во прахе, – культуру, сравнительно с которой даже наш девятнадцатый век является очень бедным, очень “запоздавшим” [123,2,694]”, – негодует Фридрих Ницше. “Эпоха арабской учёности длилась более пятисот лет до великого нашествия монголов и совпадала с самым тёмным и самым бездеятельным периодом европейского летописания [30,6,149]”. Достаточно сказать, что “в медицине арабы стяжали заслуженные похвалы… а химия как наука обязана своим происхождением и своими усовершенствованиями трудам сарацинов [30,6,151]”. При Омейядах в Андалузии творило более трёхсот писателей и было открыто более семидесяти публичных библиотек [30,6,149]. Византийцы же “за тысячу лет не произвели сами ничего выдающегося, оригинального. Миллионы греков не двинулись ни на шаг вперёд в области философии или науки, не сделали ни одного практического открытия, не сочинили ни одной поэмы, ни одной трагедии, достойной упоминания [37,382]”.
Понимали, видимо, отцы Церкви, что не выстоять им против язычников и еретиков в открытой и честной борьбе. Если христианство, несущее народам “свет истины”, при защите этой “истины” на дух не переносит критики, сжигает на кострах инакомыслящих и их произведения, считая, что богословские, философские, научные аргументы критиков не убедят, то кто может становиться или оставаться христианином? Либо легкомысленные простецы и верхогляды, либо низкие лицемеры, преследующие отнюдь не религиозные цели. Вторых бесполезно в чем-либо убеждать – к первым обращена моя песнь о Христе.

“Многие писатели …доказывают, что в Библии нет ни одной страницы, которая не грешила бы против географии, хронологии, естественных законов, истории, против здравого смысла, против чести, стыда и совести [17,1,176]”. Друг великого немецкого поэта И.В.Гёте философ и пастор протестантской Церкви Иоганн Готфрид Гердер говорил: “Священные книги христианства, сложившиеся отчасти из устных рассказов, со временем стали мерою веры, а потом и знаменем всех воюющих сторон… Любая сторона доказывала на основании их всё, что было ей угодно, или же не останавливалась даже и перед искажением текстов, нагло и бесстыдно приписывая апостолам всякие лжеевангелия, послания и откровения. Благочестивый обман в делах такого рода хуже всякого клятвопреступления, потому что обмануты бывают целые необозримые поколения, бескрайние времена, но вскоре обман перестали и за грех считать, а видели в этом скорее заслугу – к вящей славе Господней и во спасение душ [78,484]”. Почему такой обман удаётся? “Одним лишь фактом своей принадлежности к организованной массе человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации… Масса легковерна и чрезвычайно легко поддаётся влиянию, она некритична, неправдоподобного для неё не существует… Тот, кто хочет на неё влиять, не нуждается в логической проверке своей аргументации, ему подобает живописать ярчайшими красками, преувеличивать и всегда повторят то же самое [89,17]”, – полагает знаменитый психолог и психиатр Зигмунд Фрейд. “Безумие единиц – исключение, а безумие целых групп, партий, народов, времён – правило [123,2,303]”, – поддерживает Фрейда Фридрих Ницше.
Думаю, что как раввины, так и церковные иерархи прекрасно понимают, что Библия в современном её виде – дело рук человеческих, причем многих рук, причем недобросовестных рук, но признать это публично – значит рисковать потерей доходов и власти миллионов религиозных деятелей, их покровителей и их приспешников. Политическая и экономическая целесообразность признания богодухновенности Библии очевидна: такая Библия позволяет держать овец Божиих в покорности, регулярно стричь и доить их, периодически отправлять на бойню, и всё это именем Всевышнего. Конечно, в Библии, как и во всяком мифе, содержатся зёрна истины, но они настолько перемешаны с ушатами лжи, глупости, небылиц, что распознать истину и выделить её представляется делом крайне тяжелым, почти невозможным. Легче петуху, навозну кучу разгребая, найти жемчужное зерно, чем простому верующему зерно истины в “богодухновенной” Библии. Но, может быть, в этой сокрытости истины есть глубокий смысл? Ведь, как полагает В.С.Соловьёв, “сообщить человеку извне готовую истину, помимо его собственного мышлении и опыта, – значило бы отнять внутреннее достоинство и у истины, и у человека [77,133]”. Церковь как раз и сообщает нам готовую христианскую истину, истинность которой, по-моему, весьма и весьма сомнительна.
Различные искажения, изъятия, несуразицы, недостоверности, совпадения текстов Библии с текстами других религий не подрывают веру в Бога, но вынуждают засомневаться в уникальности, значимости и действительности событий и персонажей как Ветхого, так и Нового Завета. Однако, несмотря ни на что, Св. Писание принято Церковью в качестве богодухновенного, по нему она учит людей вере христианской, его проповедует всей твари. Может быть, главное содержание Библии, направленное на приведение нас ко Христу, на наше спасение, всегда сохраняется, и его не в силах опорочить никакие “прекословия лжеименного знания”? Похоже, что так, если судить по той самоуверенности, с которой через века шествует караван Церкви Христовой под неугомонный лай антихристианских собак. Но не напрасно они лают: чувствуют опасность и предупреждают о ней. “Кто имеет уши слышать, да слышит [Мф. 11,15]”.
3. Пророчества об Иисусе Христе
О выявлении пророчеств
Христиане уверены, что “Бог, вдохновитель и автор книг обоих Заветов, так премудро устроил, что Новый Завет сокрыт в Ветхом, а Ветхий Завет раскрывается в Новом [240,183]”. Выше уже приводились слова Св. Амвросия о том, что в обоих Заветах речь идёт о Христе. Развивая это высказывание Святого, проф. Лопухин говорит: “Основной, центральной идеей всех богодухновенных, библейских писаний, идеей, вокруг которой сосредоточиваются все остальные, которая сообщает им значение и силу…, является учение о Мессии, Иисусе Христе, Сыне Божием… Иисус Христос – предмет обоих Заветов: Ветхого – как Его ожидание, Нового – как исполнение этого ожидания, обоих же вместе – как единая внутренняя связь [5,1,VIII]”.
“Мессия”, по-гречески “Христос”, означает “помазанник Божий”, и применялось это понятие в древности чаще всего к монархам; помазанником Божиим был, например, персидский царь Кир [Ис. 45,1]. В первом веке нашей эры с Мессией связывали идею об освобождении (спасении) евреев от внешних врагов и внутренних невзгод. Он полагался как бы уполномоченным Бога, назначенным для осуществления чаяний Израиля. “По господствующему у раввинов, а через них и у всего иудейского народа, мнению, за исключением отдельных духовнопросвещённых людей, Мессия просто ожидался в лице знаменитого властелина, который должен был основать беспримерное по своему могуществу и блеску царство [4,3,909]”. “В эпоху Христа в мессиях не чувствовалось недостатка, в особенности в Галилее, где чуть не каждый день являлись пророки и атаманы разбойников, выдававшие себя за мессию, помазанника Божия [69,345]”. “Все агитаторы за Царство Божие, мнимые мессии и претенденты всех родов постоянно уничтожались римлянами. Для еврейских властей не было вообще никакой необходимости вмешиваться в это [65,383]”. Скорее всего, тогда римские власти и стали использовать слово “христианин” для обозначения последователей любых мессий. Тертуллиан полагал, что “оно появилось ещё при императоре Августе [248,357]”.
“Множество добрых христиан не имеет представления о настоящей эпидемии мессианства: только за один год в Иерусалиме распяли 400 человек, провозгласивших себя Мессией [20,10]”. Видимо, еврейский народ пребывал в напряженном ожидании его появления, потому что “приход Мессии должен был освободить Израиль от подчинения другим народам и империям и навсегда установить желательные и определённые Торой условия для жизнедеятельности священников и мудрецов [84,204]”, – подытоживает рабби Ньюснер. А как же остальные израильтяне? Не будет никаких остальных, ибо сказал Яхве Моисею: “А вы будете у Меня царством священников и народом святым: вот слова, которые ты скажешь сынам Израилевым [Исх. 19,6]”. Проф. Лопухин так прокомментировал этот стих: “Евреи будут не союзом, не собранием священников, а “царством”, потому что им по праву должно будет принадлежать господственное, царское положение среди остальных народов [5,1,333]”. Не сбросим со счетов и пророчество Даниила: “Царство же и власть и величие царственное во всей поднебесной дано будет народу святых Всевышнего [Дан. 7,27]”.
Но не просто так, не за красивые еврейские глаза, а за добросовестное исполнение заповедей Божиих. “Всё, что Я заповедую вам, – говорит Яхве, – старайтесь исполнять; не прибавляй к тому и не убавляй от того [Втор. 12,32]”. И “если ты (Израиль)… будешь… тщательно исполнять все заповеди Его, то Господь Бог твой поставит тебя выше всех народов земли [Втор. 28,1]”. Очевидно, что в реализации своих надежд евреи I века отводили ключевую роль Мессии. И в свете приведённых цитат совершенно ясно, что евреям, по существу, неважно, из какого рода произойдет Мессия, будет ли он страдающим, исцеляющим, воскресающим – лишь бы он воплотил в жизнь чаяния иудеев. Вот почему в I-II веке мессии чуть ли не толпами бродили по Палестине, будоража народ; самым известным из них (помимо Иисуса) оказался Бар Кохба, поддержанный знаменитым рабби Акибой. Многие из них называли себя потомками царя Давида, поскольку Яхве уже давно сказал о таком потомке: “Я поставлю его в доме Моём и в царстве Моём навеки, и престол его будет твёрд вечно [1Пар. 17,14]”, хотя “идея, что Мессия будет потомком Давида, зародилась только около конца эпохи Маккавеев или, скорее, при Ироде; и тогда только стали восстановлять генеалогию, чтобы найти истинных потомков Давида, когда было доказано, что уже в течение нескольких столетий о них ничего не знали [199,548]”.
Евангелист Лука сообщает о Христе по смыслу то же самое, что и Яхве о потомке Давида: “И будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца [Лк. 1,33]”. То ли Св. Лука не осознал всемирно-исторической роли Иисуса, ограничивая её домом Иакова, то ли Всевышний на первых порах не планировал поручать Сыну такую роль, а Сын сразу взял на себя больше, чем предполагал Отец, в любом случае между еврейским и христианским Мессией образовалась большая разница. Христос – это не царь израильтян, а божественный Спаситель, нас ради и нашего ради спасения сшедший с Небес, ибо “Отец послал Сына Спасителем миру [1Ин. 4,14]”. “Он истинно Спаситель мира, Христос [Ин. 4,42]”. Но разница во взглядах на Мессию иудеев и христиан не мешает последним полагать, что Ветхий Завет повествует о Христе Иисусе.
Ветхий Завет, как учит Церковь, говорит о Спасителе пророчествами, иносказательно. Уместно отметить, что “у древних евреев… одни и те же слова служат для обозначения пророка, сумасшедшего и преступника [46,185]”, т.е. отличить ветхозаветное пророчество от бреда сумасшедшего или клеветы не очень-то просто. В нем (Ветхом Завете) “можно насчитать несколько сотен пророчеств о Мессии и о Его благодатном царстве… Больше всех писали о Мессии пророк Моисей, царь Давид, пророки Исаия, Даниил и Захария [79,2]”, – рассказывает епископ Александр (Милеант). Подчеркнём, что, говоря Мессия, Сын Божий и Спаситель, христиане имеют в виду Одно и То же Лицо. “О природе Мессии и о величии Его дел свидетельствуют также те имена, которыми Его наделяли пророки, называя Его: Лев, Давид, Отрасль, Бог крепкий, Эммануил, Советник, Начальник мира, Отец будущего века, Примиритель, Звезда, Семя жены, Пророк, Сын Божий, Царь, Помазанник (Мессия), Искупитель, Бог, Господь, Раб (Божий), Праведник, Сын человеческий, Святой Святых [79,18]”. Удивительно, что никто в Ветхом Завете не называет Его просто по имени – Иисус. При таком количестве псевдонимов немудрено насчитать и несколько тысяч пророчеств о Господе нашем Иисусе Христе. Так, будет совершенно естественно, если при всяком упоминании Бога в Св. Писании мы будем полагать, что речь идет и о втором Лице Святой Троицы, Сыне Божием. Но в таком случае 613 заповедей Ветхого Завета так же обязательны к исполнению добрыми христианами, как и иудеями, с учётом, разумеется, правок Спасителя.
Однако даже первоочередные десять заповедей [Исх. 20,3-17], обращённые ко всему народу, не очень-то исполняются. Впрочем, может быть, ещё время не пришло. Ведь только две заповеди из десяти (“Помни день субботний…” и “Почитай отца твоего и мать твою…”) написаны в повелительном наклонении, остальные – в будущем времени изъявительного наклонения [80,378]. В ИБ именно так. Надо полагать, что две упомянутые заповеди человек способен исполнять со дня их получения, а к исполнению остальных он должен готовиться, и не исключено, что наступит время, когда он не будет убивать, красть, прелюбодействовать. А чтобы это благодатное время наступило скорее и чтобы не забывал человек о дне субботнем и почитании родителей, вводится Господом Богом нашим эффективное стимулирование: собрал хворост в субботу – смерть преступнику [Исх, 31,15], высказался нелицеприятно о родителях – смерть [Лев. 20,9], совокупилась женщина со скотиною – смерть [Лев. 20,16] и т.п. Видно, что Господь хорошо понимал воспитательное значение смертной казни и других физических средств вразумления (палки, изгнания, темницы). Но православные посчитали, что Бог недостаточно тверд и последователен в своих требованиях, поэтому записали все вышеупомянутые десять заповедей в повелительном наклонении.
Стремление православных к перевыполнению Божиих планов вызывает понимание, но нельзя же отрываться от реальности. Например, склонность людей к убийству едва ли будет изжита даже в XXI веке по Рождестве Христовом. Зигмунд Фрейд убеждён: “Наше подсознание готово убить ближнего за сущий пустяк… В отношении бессознательных побуждений мы ничем не отличаемся от шайки первобытных убийц [208,379]… “Убить своего мандарина” – эта фраза стала крылатой. В ней квинтэссенция скрытой внутренней готовности к убийству, присущей и современному человеку [208,380]”. Неискоренимость воровства также можно считать само собой разумеющейся, что подтверждается, в частности, сочной русской пословицей “И Христос бы крал, кабы за руки не прибили”. А уж о нашем добродушном отношении к прелюбодеянию и говорить нечего, достаточно посмотреть практически любой телефильм на бытовую тему. “Но, выражаясь словами Платона, довольно об этом [249,987]”; вернемся к пророчествам.
Выявление их упрощается тем, что “в древности практика цитирования была не такой, как это принято сейчас: тогда контекст обычно не учитывался, важно было найти в Писании какой-то текст, в котором были нужные автору слова [81,48]”. Например, в [Мф. 2,15] говорится о том, что возвращение Иисуса из Египта было предсказано в [Ос. 11,1]. Но “Осия вспоминает прошлое, а не пророчествует о будущем [81,48]”. Неважно, что имел в виду Осия, потому что, как учит нас отец-иезуит О.Жювеней, “интерпретация авторов должна делаться таким образом, чтобы все они, даже будучи невеждами, представали провозвестниками Христа [58,11]”. А.П.Лопухин подтверждает: “все важнейшие моменты в истории Израиля направлялись (христианами) так, что они являлись предуказаниями на обетованного Мессию [5,7,124]”. В.В.Розанов иронизирует по поводу найденных подобным образом пророчеств: “Так можно объяснить, что Иаков в ночь, когда он боролся с Богом, лег на камень, дабы пророчественно предсказать слова Христа: “Ты, Пётр, и на сем камне Я воздвигну Церковь Мою” [82,68]”. А если нужного слова в Писании не удается найти? “Не теряйте надежды, – ободряет ищущих Дж. Свифт, – хотя мы не находим то, чего ищем, ни totidem verbis (в словах), ни totidem syllabis (по слогам), но ручаюсь, что мы разыщем нужное нам слово tertio modo или totidem litteris (по буквам) [179,77]”. Это сегодня слова Джонатана Свифта и Василия Розанова выглядят насмешкой, а в древности они вполне могли быть приняты за чистую монету. Подтверждение находим у него же: “Я прочел у Василия Великого рассуждение о постничестве и посте: “…Пост узаконен в раю. Такую первую заповедь принял Адам: “от древа, еже разумети доброе и лукавое – не снесте [Быт. 2,17]”. А сие: “не снесте” – есть узаконение поста и воздержания”. Можно ли сильнее глумиться над текстом Св. Писания? поверхностнее, ничтожнее понимать это удивительное место о Древе жизни и Древе познания добра и зла [83,483]?”
При подобном толковании божественных словес представляется логичным высказывание Толковой Библии о том, “что нет ни одной важной черты из эпохи и жизни Мессии, которая не была бы тем или иным путем предуказана в Ветхом Завете [5,1,XII]”. Особенно если закрывать глаза на неудобные предсказания. Например, читаем: “Так говорит Господь: запишите человека сего (Иехонию) лишенным детей …, потому что никто уже из племени его не будет сидеть на престоле Давидовом и владычествовать в Иудее [Иер. 22,30]”. Между тем этот Иехония фигурирует в родословии Иисуса Христа [Мф. 1,11], а его внук Зоровавель владычествовал в Иудее. Либо пророчество ложно, с чем добрый христианин никогда не согласится, либо Иехония действительно был лишен детей или родительских прав, и Зоровавель не внук ему, но тогда и Иисус не его потомок; и в очередной раз возникает сомнение, что наш Мессия происходит из рода Давидова.
Сегодня мы понимаем, что учет контекста позволяет более здраво интерпретировать те или иные цитаты. Но как его выбрать? Контекст – это осмысленный текст, в рамках которого становится понятен смысл цитаты, являющейся его частью. Например, заповедь “не убивай”. Кто не должен убивать? Кого не следует убивать? Толстовцы с иудеями читали всю Библию, однако на эти вопросы отвечают по-разному. Так что взять в качестве контекста, чтобы правильно понять смысл заповеди? Священное Предание? Но у иудеев и христиан оно значительно отличается. Подозреваю, что при желании можно любую цитату считать вырванной из контекста, и её понимание в большей степени определяется умением писателя убедить читателя в достаточности приводимых аргументов. Памятуя об этом, рассмотрим некоторые из тех ветхозаветных пророчеств, на которые обращает наше внимание владыка Александр (Милеант) в своем опусе “Ветхий Завет о Мессии”.
О некоторых пророчествах
1) ”Первое предсказание о Мессии услышали наши прародители, Адам и Ева… Тогда Бог сказал дьяволу, принявшему вид змия: “Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем её. Оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить Его в пяту [Быт. 3,15]”… Замечательно еще в этом первом пророчестве наименование Мессии “Семенем Жены”, что указывает на Его необычайное рождение от жены, которая зачнет Мессию без участия мужа. Отсутствие физического отца вытекает из того, что в ветхозаветное время потомки всегда назывались по отцу, а не по матери [79,3]”, – говорит епископ. Почему под женой следует понимать Марию, а не Еву, если двумя стихами ранее “сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела [Быт. 3,13]”? И почему под семенем жены надо понимать Иисуса Христа, а не всё человечество, если совершенно естественно в данном контексте считать, что семя означает потомство, а не сперму или зерно? Проф. Лопухин согласен, что под семенем жены “разумеется всё её потомство – весь человеческий род [5,1,28]”. Далее, в родословии Христа все потомки действительно назывались по отцу (Авраам родил Исаака и т.д.), только о самом Иисусе сказано: “Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус, называемый Христос [Мф. 1,16]”. Следует ли из этого, что и Исаак необычайно рожден от Сары, зачавшей без участия Авраама, раз написано : “Сказал один из них: Я опять буду у тебя в это же время, и будет сын у Сары, жены твоей [Быт. 18,10]”? Аналогичная ситуация сложилась и с Лией, так как “Господь узрел, что Лия была нелюбима и отверз утробу её… Лия зачала и родила сына [Быт. 29,31-32]”. И ещё одна жена родила, надо полагать, без мужа, поскольку “явился Ангел Господень жене, и сказал ей: вот, ты неплодна и не рожаешь; но зачнёшь, и родишь сына [Суд. 13,3]”. И родила она героя израильского народа Самсона, который, по некоторым сведениям, был сыном бога Солнца [248,54]. Поскольку, в свете разъяснений владыки Александра, зачатие Иисуса без участия мужа не является уникальным, то, приведённые примеры наводят на размышление о целесообразности использования мужчин для продолжения человеческого рода. Кроме того, в логике цитируемого епископа любой рассказ дохристианской эпохи о сыне женщины, муж которой не упомянут, может считаться пророчеством о Деве Марии и Сыне её.
2) От пророка Исаии “мы узнаём, что Христос должен был родиться чудесным образом от Девы [79,8]”: “Се Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут Ему имя: Еммануил [Ис. 7,14]”. Проф Лопухин подтверждает, что “Исаия под Еммануилом подразумевал истинного Бога, имевшего явиться на земле во плоти человека [5,5,283]”. Почему же не нарекли Его в соответствии с пророчеством? Оплошал пророк или подменили Еммануила Иисусом? Далее Исаия говорит: “Прежде нежели этот младенец будет разуметь отвергать худое и избирать доброе, земля та, которой ты (Иудея) страшишься, будет оставлена обоими царями её [Ис. 7,16]”. По мнению А.П.Лопухина, разуметь младенец начнёт через 2-3 года после рождения [5,5,284]. Боюсь, что поиск означенных царей в первых годах до и после рождества Христова является неподъёмной задачей для историков; особенно если учесть тот факт, что “Август был единственным властелином империи с 30 года до Р.Х. до 19 августа 14 года нашей эры [4,3,825]”. Что касается Девы, то раввин и профессор Джейкоб Ньюснер поясняет: “Оригинальный текст Исаии (где уважаемый раввин его откопал?) говорит не о девственнице, а о молодой женщине… Современные исследователи библейского текста переводят это существительное женского рода как “молодая женщина, достигшая совершеннолетия” без указания на её девственность [84,276]”.
3) Архангел Гавриил сообщил пророку Даниилу весть о времени пришествия Мессии [79,14]: “С того времени, когда выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки (точнее, до царя помазанника) семь седьмин и шестьдесят две седьмины [Дан. 9,25]”. Седьмина или седмица (по-еврейски “шабуа”) означает время, состоящее из семи частей безотносительно к тому, каковы эти части. Это могут быть дни, недели, месяцы, годы, века. Христианские толкователи настаивают, что Даниил под седьминой понимает семь лет; только в таком случае Мессией мог быть Иисус. Видимо, чтобы навязать своё понимание, православные переводчики использовали два термина, “седьмина” и “седмица”, вместо одного, причём первый фигурирует только в стихах [Дан. 9,24-27]. Но в Ветхом Завете седмица всегда понимается только в значении недели. Не употребляли ни седмицу, ни седьмину в смысле семи лет, говорили – субботний год. Например, читаем: “Насчитай себе семь субботних лет, семь раз по семи лет, чтобы было у тебя в семи субботних годах сорок девять лет [Лев. 25,8]”. Древние отцы Церкви не были в согласии относительно личности вышеупомянутого царя помазанника [ИБ, стр.1320]. Не были они уверены и в том, что в пророчестве о предании смерти помазанника [Дан. 9,26] имеется в виду Иисус Христос. Есть мнение, что убитым, о котором идёт речь, мог быть первосвященник Ония III [2Мак. 4,30-38]. Таким образом, хорошо было бы найти внятное пророчество о пришествии Иисуса в принципе, а уж потом рассуждать о времени Его пришествия.
4) Приведя пророчество Захарии: “Вот муж – имя Ему ОТРАСЛЬ, Он произрастёт из Своего корня и создаст Храм Господень,… будет и священником на престоле Своём [Зах. 6,12-13]”, епископ Александр пытается убедить своих читателей, что под Отраслью подразумевается Иисус Христос [79,17], хотя и апостол Пётр вполне подходит на эту роль. Пипл всё схавает, считает владыка, и уж, конечно, не будет читать третью главу Книги пророка Захарии, которая возбуждает сомнение в справедливости утверждения презирающего простецов архиерея. А пипл возьми да и прочти: “И засвидетельствовал Ангел Господень и сказал Иисусу: так говорит Господь Саваоф: если ты будешь ходить по Моим путям и если будешь на страже Моей, то будешь судить дом Мой и наблюдать за дворами Моими. Я дам тебе ходить между сими стоящими здесь. Выслушай же, Иисус, иерей великий, ты и собратия твои, сидящие пред тобою, мужи знаменитые: вот, Я привожу раба Моего (не Сына), ОТРАСЛЬ. Ибо вот тот камень, который Я полагаю перед Иисусом [Зах. 3,6-9]”. “Исследователи отрицательного направления, – осуждает их проф. Лопухин, – пытаются доказать, что здесь назван Отраслью (и камнем, соответственно) Зоровавель [5,7,398]”. Сам профессор считает, что Отрасль – это Мессия. Но почему бы исследователям положительного направления не посчитать, что Мессия здесь выведен под именем Иисус, а Отраслью и камнем является Апостол Пётр, который, говорят, был первым епископом Рима? Замечательно, что проф. Лопухин оставляет без комментариев стихи 6 и 7 гл.3 – ну неинтересно ему, что это за Иисус, который будет судить дом Господень и наблюдать за дворами Его! Может быть, сдержанность профессора объясняется неуверенностью Бога в том, что Иисус будет ходить по путям Его? И ведь не обманула Бога интуиция: Иисус Христос ходил Своими путями, отличными от путей Яхве.
5) “В 44-м псалме Давид, обращаясь к грядущему Мессии, восклицает: “Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие, посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих [Пс. 44,8]”. Выявляя разницу между лицами в Боге, между Богом помазывающим и Богом помазанным, данное пророчество подводило фундамент для веры в Триипостасного (имеющего три Лица) [79,6]”, – богословствует благочестивый архиерей. Блаженный Августин высказывается в подобном же духе: “Кто, как бы он ни был тупоумен, не узнает в этих словах Христа,… когда услышит, что Он называется Богом [243,264]?” Проф. Лопухин не узнал в этих словах Христа, он узнал в них царя Соломона [5,4,223]. Обращаю внимание христиан на то, что не всяк, названный Богом, является Им. “Господь сказал Моисею: Я поставил тебя Богом фараону [Исх. 7,1]”, но никто из почитателей Св. Писания не считал Моисея Богом. Так в древности имели обыкновение титуловать достойнейших людей. Полагаю, что современные католики не менее православных заинтересованы в пророчествах Ветхого Завета о Святой Троице и Иисусе Христе, однако они сочли более верным такой перевод рассматриваемого стиха (см. ИБ): “Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие, посему помазал тебя Бог, твой Бог, елеем радости более соучастников твоих”. Путём несложных манипуляций православные бесстыдники полностью исказили смысл богодухновенного стиха.
6) По мнению владыки Александра [79,7], о воскресении Христовом говорится так: “Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление [Пс. 15,10]”. Логичнее, по-моему, предположить, что здесь речь идет о мощах, т.е. о телах святых христианской Церкви, оставшихся после смерти нетленными, и очевидно, что души таких святых не остались в аду. А может быть, в этом стихе предсказывается судьба пророка Илии, который телесно был вознесен на небо, и деяниям которого вполне соответствует четвертый стих того же псалма: “Пусть умножаются скорби у тех, которые текут к богу чужому”. Обратим внимание на то, что этот стих очень гармонирует с рассмотренными выше взглядами Апостола Павла, блаженного Августина и Карла Великого. Заметим также, что в устах Иисуса пожелание псалмопевца об умножении скорбей превращается в уверенность. На вопрос учеников: “Какой признак Твоего пришествия [Мф. 24,3]?” – Он отвечает: “Восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам;… и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга… Тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет [Мф. 24,7-21]”. Таким образом, как Илия, так и Христос выступают за гонение тех, кто имеет иную веру. А под Богом Чужим, следуя учению епископа Александра, вполне можно подразумевать Иисуса Христа, ибо чужд Он иудеям.
7) “У пророка Осии, – продолжает находить пророчества епископ [79,13], – есть упоминание о трехдневном воскресении: “В скорби своей они с раннего утра будут искать Меня и говорить: пойдем возвратимся к Господу! ибо Он уязвил – и Он исцелит нас, поразил – и перевяжет наши раны; оживит нас через два дня, в третий восставит нас, и мы будем жить пред лицом Его [Ос. 6,1-2]”. Владыка считает, что здесь предсказывается воскресение Иисуса. Известно, что и Апостол Павел говорит о воскресении Христа “в третий день по Писанию [1Кор. 15,4]”. “Так как другого более ясного указания на воскресение Иисуса Христа в третий день в ветхозаветном писании нет, – рассуждает проф. Лопухин о приведённых стихах Осии, – то должно думать, что апостол имеет в виду именно рассматриваемое место кн. Осии и, следовательно, находит в нем предуказание на воскресение Христово [5,7,109]”. Откровенно сказать, оторопь берет от такой находки Св. Апостола Павла. Если “они” – это Христос, то чем вызвано Его богоискательство и стремление возвратиться к Господу? Ведь Он (или Они?) и есть Господь. Странно, что теологи не заметили здесь намека на многоликость Бога. А в чём вина Иисуса, если в предыдущем стихе [Ос. 5,15] говорится, что “они” виновны? И не следует ли отнести к Сыну Божиему и стих: “Они же, подобно Адаму, нарушили завет и тем изменили Мне [Ос. 6,7]”? Тем более, что Иисус Христос действительно нарушал завет Божий.
Такое же ясное указание на воскресение Сына Божия нашёл и блаженный Августин в сообщении Давида: “Ложусь я, сплю и встаю, ибо Господь защищает меня [Пс. 3,6]”. “Разве кто-нибудь окажется до такой степени потерявшим здравый смысл, что подумает, будто… под сном этим не разумелась смерть, а под пробуждением воскресение, которое в таких выражениях надлежало возвестить о Христе [243,269]?” – ни в грош не ставит Его достоинство и умственные способности своих читателей знаменитый святой.
О нижеследующих пророчествах владыка Александр умолчал, но мне они показались достойными упоминания.
8) “Толковая Библия” говорит [5,9,122], что “о пришествии великого Царя из рода Давида предсказано было самому Давиду [2Цар. 7,12-19]”. В этом предсказании речь идет о Соломоне, но поскольку на Соломоне оно не сбылось, то предлагается, со ссылкой на блаженного Феодорита, “сделать одно из двух: или приложить сие ко Владыке Христу, или назвать лживым предречение Бога всяческих. Но последнее злоречиво и хульно. Поэтому необходимо, хотя и не хотят того иудеи, принять первое [5,2,316]”. Думаю, что нет никакой надобности хулить Бога всяческих, а вот упрекнуть в недобросовестности комментатора упомянутых стихов совершенно не злоречиво, так как он пишет: “Сказав сие о Соломоне…, присоединяет предсказание и о Владыке Христе, ибо говорит: “Я буду Ему Отцом, и Он будет Мне Сыном [5,2,315]”. Почему-то блаженный Феодорит не привел полностью этот стих: “Я буду ему отцом, и он будет Мне сыном; и если он согрешит, Я накажу его жезлом мужей и ударами сынов человеческих [2Цар. 7,14]”. В связи с этим предлагаю сделать одно из двух: или считать блаженного Феодорита лжецом, или Иисуса Христа способным на грех. Но последнее злоречиво и хульно, поскольку “безгрешность Иисуса – это непоколебимый догмат христианства [81,67]”, о ней говорит, в частности, Апостол Павел [2Кор. 5,21]. Поэтому приходится, и согласятся с тем иудеи, принять первое.
9) Проф. Лопухин считает [5,5,291], что о рождении Христа говорится ещё в одном “пророчестве” Исаии: “Младенец родился нам – Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира [Ис. 9,6]”. Если бы пророк вещал о Христе, то это могло бы повергнуть православных в шок, поскольку Иисус впоследствии говорит: “Князь мира сего осуждён [Ин. 16,11]” (Здесь князем мира назван дьявол [5,9,463]). Это Спаситель о Себе? К счастью для русскоязычных христиан – нет. Просто переводчики на русский проявили некоторую халатность: у пророка “мир” – это антоним войны, а у апостола – синоним вселенной. Обратим внимание на использование в “пророчестве” прошедшего времени и на то, что (как отмечается в ИБ) титулы, которыми Исаия наделяет родившегося младенца, присваивались при коронации фараону. О фараоне, скорее всего, говорит Исаия, о фараоне. Как бы хотелось католикам, чтобы пророк в этом стихе говорил о Сыне Божием! Но, в отличие от православных, остатки добросовестности в данном случае удержали их от фальсификации.
10) В навечерие праздника Рождества Христова читается в православных храмах “пророчество” Варуха о Сыне Божием, произнесённое в прошедшем времени задолго до боговоплощения: “Он явился на земле и обращался между людьми [Вар. 3,38]”. Чтобы понять о ком или о чём в действительности идёт речь, снова обратимся к более добросовестным католикам, точнее, к ИБ, которая поясняет, что в означенном стихе имеется в виду не Он, а она, премудрость, воплотившаяся в Закон иудейский, о чём и сообщается в последующем стихе: “Ella es libro de los mandatos de Dios [Вар. 4,1]”.
Последние два примера демонстрируют осознание православными острой нехватки пророчеств о Христе, что вынуждает их находить “пророчества” там, где даже католики с их склонностью к казуистике не решаются этого делать.
Об изречениях, порочащих Христа
Не хочется усугублять душевные муки поклонников Сына Божия, но не могу не сказать, что Св. Писание изобилует примерами изречений и, в частности, пророчеств, порочащих Богочеловека, особенно если пользоваться методикой цитирования Библии, принятой христианами, при этом произвольно присваивая Иисусу Христу самые разные имена (от камня до Бога). Вот несколько таких примеров; в них прописные буквы проставлены без всяких стеснений, как поступает и епископ Александр (Милеант):
1) “Не надейтесь на князей, на Сына Человеческого, в котором нет спасения [Пс. 145,3]”. И этот стих не счел достойным комментария проф. Лопухин; не укладываются, по-видимому, подобные глаголы в концепцию Церкви. Или же просто уважаемый профессор внял совету властителя наших дум К.П.Пруткова: “Рассуждай токмо о том, о чём понятия твои тебе сие дозволяют. Так: не зная законов языка ирокезского, можешь ли делать такое суждение по сему предмету, которое не было бы неосновательно и глупо [185,97]?”.
2) “Участь Сынов Человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у Человека преимущества перед скотом, потому что всё – суета! [Еккл. 3,19]”. Вполне, при желании, можно считать, как учат нас новозаветные толкователи Ветхого Завета, что Человек здесь – Иисус Христос и Сыны Человеческие – Иисус Христос. Считаю нужным отметить, что ни здесь, ни выше, ни ниже передо мной не стоит цель порочить Бога или Иисуса Христа; я с пиететом отношусь к Ним и хочу лишь показать, что “богодухновенная” Библия и её преосвященные толкователи открывают для Их компрометации широкие возможности.
3) Владыка Александр разъясняет: “Давид, как и другие великие праведники Ветхого Завета, являли собой прообраз Христа. Поэтому часто то, что он пишет в первом лице как бы о себе,…, относится не к Давиду, а к Христу [79,7]”. Извольте: а) “Вот Я в беззаконии зачат и во грехе родила Меня Мать Моя [Пс. 50,7]”. б) “Чужим стал Я для братьев Моих и посторонним для сынов Матери Моей [Пс. 68,9]”. Это ещё один (см. [22,68]) ответ тем, кто утверждает, что у Иисуса не было родных братьев. в) “Постигли Меня беззакония Мои, так что видеть не могу: их более, нежели волос на голова Моей [Пс. 39,13]”. Можно возразить, что эти инсинуации не могут считаться пророчествами, потому что говорят о прошлом, но общепризнанные христианами “пророчества” 21-го псалма о крестных страданиях Мессии тоже изложены не в будущем времени. В этом пункте Св. Иоанн Дамаскин на моей стороне: “Должно знать, что божественное Писание часто употребляет прошедшее время вместо будущего [3,277]”. Хотя остаётся вопрос – зачем? И в каких случаях считать прошедшее прошедшим, а в каких – будущим? “Если бы всё прошедшее было настоящим, а настоящее продолжало существовать наряду с будущим, кто был бы в силах разобрать: где причины, а где последствия [185,107]?” – недоумевает и весьма логичный К.П.Прутков. Толкуя Библию буквально, Церковь, когда ей выгодно, отходит от этого принципа, что вызывает понимание, но не одобрение.
4) Сказал Господь : “Соблюдайте все уставы Мои и все законы Мои, и исполняйте их. [Лев. 19,37]”. Более того, “проклят, кто не исполнит слов закона сего и не будет поступать по ним [Втор. 27,26]”. Но не все законы соблюдал Иисус, даже вводил новые, однако провозгласил: “Что Я говорю, говорю, как сказал Мне Отец [Ин. 12,50]”. Солгал? Тогда это о Нём сказано: “Пророка, который дерзнет говорить Моим именем то, что Я не повелел ему говорить,… такого пророка предайте смерти [Втор. 18,20]”. Если же сказал правду, то это не красит Самого Отца, который смущает человечество, вынуждая его играть в угадайку. Сначала Он открывает некоторые Свои законы через Моисея, потом дополняет и исправляет их через Иисуса, затем (судя по обилию сторонников) через Мохаммеда? Не побегут ли православные, разобравшись в ситуации, к мусульманам (что было бы логично) или к богу Кузе?
5) Разгневался Господь на друзей праведного Иова за то, что говорили они о Нём не так верно, как Иов [Иов. 42,7].Но был среди них Елиуй, на которого Бог не разгневался. Так вот, он произнес пророчество, которое можно посчитать сбывшимся не только на Иисусе Христе, но и на апостолах, христианских мучениках и вообще на многих добрых христианах: “Он (Создатель) не отвращает очей Своих от праведников, но с царями навсегда посаждает их на престоле, и они возвышаются. Если же они окованы цепями и содержатся в узах бедствия, то Он указывает им на дела их и на беззакония их, потому что умножились, и открывает их ухо для вразумления и говорит им, чтобы они отстали от нечестия. Если послушают и будут служить Ему, то проведут дни свои в благополучии и лета свои в радости; если же не послушают, то погибнут от стрелы и умрут в неразумии [Иов. 36,7-12]”. И царь Соломон о том же: “Не приключится праведнику никакого зла, нечестивые же будут преисполнены зол [Притч. 12,21] …Праведник ест до сытости, а чрево беззаконных терпит лишение [Притч. 13,26]”. И я в который раз чувствую себя недоумком, потому что охватывает меня недоумение: понятия “праведник” и “христианин” – это антонимы? “Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий [185,98]”, – успокаивает меня (или ставит на место) здравомыслящий К.П.Прутков.
Очевидно, что читая Библию без надлежащего руководства, можно вычитать в ней множество непотребств, а поскольку Церковь такого руководства обеспечить не могла как в силу относительной малочисленности когорты пастырей, так и в силу невежества большинства из них, то она (Церковь) сочла за благо вообще запретить чтение Библии мирянам. Католики отменили этот запрет лишь на II Ватиканском Соборе (1962-1965 гг.), который указал на необходимость того, “чтобы христианам был широко открыт доступ к Священному Писанию [240,186]”. Православные же, по сложившемуся у меня впечатлению, в большинстве своём никогда особо не утруждали себя чтением Ветхого Завета, а к Новому относились очень и очень благоговейно, т.е. считали за грех докапываться до смысла божественных глаголов. Немецкий писатель и путешественник XYII в. Адам Олеарий так описывал веру православных: “Большинство, в особенности простонародье, немного могли бы объяснить и ответить о догматах своей веры. У них заведено так,…что мнение царя их – достаточная религия и что с них этого хватит, они ссылаются на то, во что верят царь и патриарх. Никакими проповедями их не поучают и не наставляют [212,289]”. Да и могли ли тогда священники дать должное наставление своей пастве, если были “обыкновенно это люди более пропившиеся и негодные, чем все остальные [212,319]”. Сегодня положение несколько иное: батюшки уже не более пропившиеся и не более негодные, чем все остальные христиане; но держаться веры безграмотных предков считается у них доброй традицией. Почему? Потому что в большинстве своём они остаются такими же апатичными неучами. “Невежество духовенства, его невоспитанность, непонимание других слоёв общества, презрение к мистике, нечувствительность к искусству отняли у него всякое влияние на благородные души. Теперь оно действует лишь на полудетских мозгами пустосвятов [117,195]”, – скорбит известный французский писатель Ж.К.Гюисманс.
О правомерности ссылок на пророков
Епископ Александр рассмотрел или упомянул несколько десятков пророчеств Ветхого Завета о Мессии, но ни одно из них не выглядит убедительным. Возможно, я предвзято отношусь к ним? Ведь считается, что, например, “Исаия является выдающимся пророком Ветхого Завета. Книга, написанная им, содержит в себе такое большое количество пророчеств о Христе и о новозаветных событиях, что многие называют Исаию ветхозаветным Евангелистом [79,8]”. Особенно толкователями выделяется в книге Исаии глава 53. “По силе и глубине пророческого прозрения, по яркости и живости данных здесь образов, по удивительной точности различных исторических деталей… пророчество 53 гл. не имеет себе равных во всем Ветхом Завете и по справедливости признается “кульминационным пунктом” всего ветхозаветного пророчества [5,5,477]”, – восторгается проф. Лопухин. Но о ком рассказывается в гл. 53? Не желая признавать её мессианского смысла, “одни относят это пророчество к Иеремии, другие – к царю Иосии, третьи – к благочестивому царю Езекии [5,5,491]” и т.п. и т.п. Мне представляется, что речь идёт о пророке Иеремии, хотя и с натяжкой, потому что “с конца 17 века некоторые библейские критики начали указывать на вставки, сделанные в книге Исаии чьею-то позднейшею рукою… Новейшие же ученые довели сомнения свои до того, что почти не оставили ни одной главы в книге Исаии, которая могла бы быть считаема подлинным произведением Исаии. По мнению этих критиков, книга Исаии даже испытала на себе неоднократные переделки, так что трудно теперь и выяснить, каков был её первоначальный вид [5,5,249]”. Соответственно, трудно выяснить и первоначальный вид пророчеств этой книги. “Применение к библейским текстам методов исторической и филологической критики позволило установить, что весь конец книги Исаии, начиная с главы 40, несомненно относится ко времени вавилонского пленения (VI в.) и даже более позднему и, следовательно, автором его никак не мог быть пророк VIII-VII в.в. Исаия [49,226]”. Библеисты присвоили автору 40-66 глав условное имя Второисаия.
Не избежали позднейшей доработки и книги других пророков. Так, “значительная часть книги Иеремии, несомненно, состоит из позднейших добавлений [49,191]”, а в книге пророка Захарии самому Захарии принадлежат только первые 8 глав [49,251]. “Греческий философ III в. Порфирий в своем трактате “Слово к христианам” высказал догадку, что книга Даниила была написана во времена гонений на веру Яхве при Антиохе IV, и автор её жил не в VI, а во II в. до н.э… Этот факт по существу признал и один из авторитетнейших отцов Церкви Иероним… Теперь этого мнения придерживается подавляющее большинство исследователей [49,303]”. Интересно также, что пророк Даниил “с первого года Дария Мидянина стал ему подпорою и подкреплением [Дан. 11,1]”. Не знаете, кто такой Дарий Мидянин? Так это ж сын Ассуира (Asuero) [Дан. 9,1], в переводе с латинского на русский – Ксеркса (в ПБ он назван Артаксерксом [Есф. 1,1]). Шестидесятидвухлетний Дарий Мидянин, сын Ксеркса, принявший царство от Вальтасара [Дан. 5,31], – это настолько круто, что никак не укладывается в прокрустово ложе истории. “Никакого Дария Мидянина история не знает [49,305]”, – уверен и проф. Рижский. Если Даниил подпирал и подкреплял выдуманную личность, то не таков ли и он сам со всеми своими пророчествами? “Книга Даниила явно выбивается из круга действительно пророческих произведений. Она не содержит проповеди пророка, посланного Всевышним с целью образумить его (Даниила) современников [ИБ, стр. 1087]”; в ней, в частности, нет таких выражений, как “слово Господне к…”, “так говорит Господь”, “отвечает мне Господь”, с одного из которых начинается любая другая пророческая книга, т.е. едва ли можно назвать пророка Даниила пророком Божиим. И охватывает меня глубокая меланхолия, вызванная подозрением, что если коготок (книга Даниила) увяз, то всей птичке (Св. Писанию) пропасть.
Скептическое отношение к пророчествам подогревается и тем, что среди них нет-нет да и попадаются несбывшиеся. Например, предсказано царю Иоакиму, что он не будет иметь преемника [Иер. 36,30], но Иехония, сын Иоакима, был царём иудейским; не стали также “служить Навуходоносору и сыну его, и сыну сына его “все народы”, как это… предсказал Иеремия от имени Яхве [Иер. 27,4-8]… Можно было бы обнаружить в книге Иеремии немало подобных несбывшихся пророчеств, пожалуй, больше, чем сбывшихся [49,191]”. “Во многих стали вызывать раздражение эти иеремиады, возвещающие только смерть, несчастье, анафему, – иеремиады, после которых осуждённые города так же благополучествовали, как прежде [199,529]”. И “книга Иезекииля содержит немало пророчеств, которые не сбылись. Например, о том, что в Вавилоне состоится суд над иудейским царем Седекией [49,225]”. А в 30-32 главах этой книги можно найти целый ряд красочных отрывков, изображающих бедствия Египта и Эфиопии от нашествия Навуходоносора. “Их портит, однако, немного в глазах человека, обладающего хорошим вкусом, то обстоятельство, что ничего из того, что в них предсказано, не сбылось [199,474]”. Что говорить, даже ветхозаветный евангелист ошибался; в частности, “предсказания Исаии о Тире (предсказания, скорее похожие на пожелания) не оправдались на деле [199,338]”.
“Прозорливцы”, прикрывавшиеся именами знаменитых пророков, обычно писали свои сочинения в двух частях. “В первой под видом предсказанных древним пророком описывались события уже состоявшиеся и, следовательно, хорошо известные и понятные как настоящему автору (Второисаии, в частности), так и современному ему читателю. Во второй части – то, что автор считал нужным в соответствии со стоящими перед ним задачами предречь о будущем. Читатель, прочитав первую часть, должен был исполниться веры в истинность всего пророчества в целом: если столь многое, предсказанное древним пророком, уже сбылось, то должно, очевидно, сбыться и всё остальное [49,88]”. Зачем всё это? Дело в том, что почти все писатели типа Второисаии были активными политическими деятелями. “Израильские пророки – это пылкие публицисты из разряда тех, которых мы бы теперь назвали социалистами и анархистами [199,10]”, – уточняет Эрнест Ренан. “Их выступления теснейшим образом связаны с условиями социальной и политической жизни их народа, они – люди своего времени и если и предрекали будущее, то это было ближайшее будущее. Они пророчествовали для своих современников, а не для грядущих поколений… Эти пророки жили интересами сегодняшнего дня [49,89]”. И можно сделать вывод, что не об Иисусе Христе повествуется в 53-ей главе книги Исаии.
Если же всё-таки (как считают христиане) о Нём, то мне показалось любопытным сопоставить две пары цитат: 1) “И заколет козла в жертву за грех за народ [Лев. 16,15]”. – “Ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь [Ис. 53,8]”. 2) “И возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла, и исповедает над ним все беззакония сынов Израилевых и все преступления их и все грехи их, и возложит их на голову козла [Лев. 16,21]”. – “И Господь возложил на Него грехи всех нас [Ис. 53,6]”. Из этого сопоставления вытекает, что в 53-ей главе Исаии говорится о человеке, на которого возложены две функции – козла, приносимого в жертву за грех, и козла отпущения. У христиан это животное не пользуется большим уважением [Мф. 25,33-41], поэтому представляется удивительным то упорство, с которым они без достаточных оснований продвигают Иисуса Христа на роль этакого двуликого козла. Это насколько же христиане более грешны, чем иудеи, если для искупления грехов вторых достаточно козла, а для искупления грехов первых пришлось принести в жертву Самого Бога! Говорят, будто бы Христос принесён в жертву за всё человечество. Но это не совсем так, в том смысле, что совсем не так. Жертва – это “умилостивительное или благодарственное приношение Богу [6,1,540]”. Индусы с китайцами испытывают потребность в умилостивлении Святой Троицы или они благодарны Ей за что-нибудь? Маловероятно. Да и Спаситель не мог не понимать бессмысленности жертвы за тех, кто всё равно будет гореть в аду, “ибо Иисус от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его [Ин. 6,64]”. Она целесообразна только в отношении тех, кто последовал за Сыном Божиим, т.е. в отношении христиан.
По утверждению Цельса, “пророчества гораздо убедительнее можно применить к тысячам других, чем к Иисусу [63,279]”. В целом и у меня не сложилось впечатления, что существует хотя бы одно ветхозаветное пророчество, несомненно относящееся к Иисусу Христу, Сыну Божиему. Не сложилось, видать, такого впечатления ни у иудеев, ни у мусульман, да и буддисты с индуистами не рванулись наперегонки к православной крещальной купели, несмотря на новозаветные разъяснения. Апостол Пётр, к примеру, говорит о Христе Спасителе: “О Нём все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его [Деян. 10,43]”. Был бы очень благодарен тому, кто ткнет меня носом в такое свидетельство хотя бы одного ветхозаветного пророка. Авторы “Толковой Библии”, к слову сказать, оставили мой нос в покое. Едва ли апостол Пётр опустился бы до такой очевидной лжи, скорее, авторы (или переводчики, или редакторы) “Деяний” таким образом заманивали простецов в христианскую Церковь, будучи в полной уверенности, что пророков язычники не читали.
Но ведь Сам Иисус говорил: “Исследуйте Писания,… они свидетельствуют о Мне [Ин. 5,39]… Надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах [Лк. 24,44]”. Этому казусу можно дать различные объяснения: 1) Иисус читал не ту Библию, которую читаю я и миллионы христиан; это вполне возможно, но означает, что злобные иудеи впоследствии каким-то образом вымарали из всех экземпляров Ветхого Завета глаголы о Сыне Божием. 2) Я смотрю в книгу, а вижу фигу, т.е. понимаю Библию буквально, а не так, как, видимо, понимал её Иисус, прозревающий глубинные смыслы, что тоже не лишено вероятия. Осмелюсь предположить, что таких, видящих фигу, многие и многие миллионы, и кто из них в таком случае может называться христианином (странно было бы объявлять себя математиком, ни бельмеса не смысля в математических текстах)? 3) В тех местах и в те времена, где и когда подвизался Иисус, бродило множество “пророков” и “мессий” (вспомним хотя бы Симона Мага), для которых в борьбе за “голоса избирателей” все средства были хороши (вспомним теперь Св. Апостола Павла), в том числе и высасывание из пальца и из Ветхого Завета нужных “пророчеств”. Не гнушался подобных “пророчеств” и вещий Иисус. Например, Он говорит: “Ныне князь мира сего изгнан будет вон; и когда Я вознесён буду от земли, всех привлеку к Себе [Ин. 12, 31-32]”. Однако привлечь всех к Себе Ему не удалось, да и изгнать дьявола, похоже, тоже. А вот ещё: “Не успеете обойти городов Израилевых, как придёт Сын Человеческий [Мф. 10,23]… Вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных [Мк. 14,62]”. “Пророчество не сбылось, и это смущало и продолжает смущать многих [81,220]”. А чего смущаться? Ведь “если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, – не бойся его [Втор. 18,22]”. 4) Иисус ничего подобного не говорил, а Его слова и ссылка на “пророчества” Ветхого Завета были выдуманы авторами и редакторами Евангелий, и это мне представляется наиболее вероятным.
Для тех, кто не читал Ветхий Завет или читал не очень вникая, Мартин Бубер рассказывает: “Никогда пророки Израиля не возвещали о таком Боге, на которого могла бы полагаться жажда спасения их слушателей; они вновь и вновь направляли свои усилия на то, чтобы вдребезги сокрушить всякое чувство уверенности и в разверзшейся бездне крайней неуверенности возвестить нежеланного Бога, который требует от сотворенных им людей их осуществления, их человеческого воплощения и ниспровергает каждого, кто находит себе уютное укрытие в убеждении, что перед ним распахнуты ворота храма Божьего [47,383]”. Говоря другими словами, по мнению Бубера, Бог и после грехопадения человека видит в нем Свой образ и подобие, верит в его силы, полагается на его волю, понуждает к самостоятельности, и, соответственно, ни о каком “Спасителе” пророки Божии возвещать не могли. Мысль Бубера ранее коротко и ясно выразил Вергилий: “Падшим спасенье одно – не ждать никакого спасенья [178,32]”. Гомер же поясняет: “Наше спасение в наших руках, а не в слабости духа [252,251]!” “В Ветхом Завете нигде нет предсказания о пришествии спасителя мира. Евреи ожидали появления вождя, который будет земным царем… Для еврейского народа того времени, включая самого Иисуса, другого смысла в слове “мессия” не было, и это не вопрос веры, а исторический факт, не подлежащий теологическим дискуссиям… Как только Церковь признала, что христиане и иудеи используют этот термин в совершенно разном смысле, то из этого вытекает неизбежное следствие: Церковь не имеет права использовать Ветхий Завет в качестве источника, который свидетельствует о пришествии Христа. Использование Ветхого Завета в этих целях иначе как прямым мошенничеством не назовёшь [85,69]”.
Для меня несомненно, что ветхозаветные предсказатели пророчествовали не о Сыне Божием. Но как вообще верить их предсказаниям, если они допускали множество ошибок? “Как можно было отличить истинных пророков от неистинных, когда все одинаково выдавали себя за вдохновлённых откровением Яхве, возвещая и советуя при этом самые противоположные вещи [199,406]?” – спрашивает Эрнест Ренан. Ответ православных очевиден: “Истинные пророки те, чьи пророчества были включены в Св. Писание, а их несоответствие реальности и друг другу только кажущееся”. Однако уже за полтысячи лет до н.э. “многие умные люди с отвращением стали относиться к этой странной профессии, под которой нередко скрывались шарлатанство и явная ложь [199,466]”. Так, в книге пророка Захарии говорит Господь Саваоф: “Я истреблю имена идолов с этой земли…, равно как пророков и нечистого духа удалю с земли [Зах. 13,2]”, причём в ИБ отмечено, что речь идёт именно об удалении института профетизма, а не только лжепророков. Это подтверждается и следующим богодухновенным стихом: “Если кто будет прорицать, то отец его и мать его, родившие его, скажут ему: тебе не должно жить, потому что ты ложь говоришь во имя Господа; и поразит его отец его и мать его, родившие его, когда он будет прорицать [Зах. 13,3]”. Отчего же такая немилость к прорицателям? Всевышний отвечает: “Они прелюбодействуют и ходят во лжи, поддерживают руки злодеев, чтобы никто не обращался от своего нечестия… От пророков Иерусалимских нечестие распространилось на всю землю [Иер. 23,14-15]”. Следует отметить, что православные, как истинные верующие, лучше знают, что должен говорить Яхве, поэтому заменили в [Зах. 13,2] “пророков” на “лжепророков”, дабы не рухнула ветхозаветная подпорка Христа.
“Скажите, – говорит Господь, – что произойдёт в будущем, и мы будем знать, что вы боги [Ис. 41,23]”, но не назвал никто ветхозаветных пророков богами. Людям свойственно планировать будущее, а потому они склонны его предвидеть и предсказывать, и в этом нет ничего достойного осуждения; но выдавать простакам свои предположения или пожелания за глас Божий – подло. Хотя на что ни пойдёшь ради достижения светлого завтра. “Не раз было замечено, что самые благочестивые люди присваивали себе опасную привилегию защищать дело истины при помощи хитростей и обмана [51,2,244]”, – с грустью констатирует Эдуард Гиббон. И как бы подытоживая мой сказ о предсказателях, которых вернее было бы назвать агитаторами и пропагандистами, “так говорит Господь Саваоф: не слушайте слов пророков, пророчествующих вам: они обманывают вас, рассказывают мечты сердца своего, а не от уст Господних [Иер. 23,16]”.

Утверждение, что Иисус Христос – незримый и главный персонаж Ветхого Завета, Спаситель человечества, является неуклюжей подтасовкой, а проще говоря, попыткой церковных иерархов впарить нам фуфло. Полагать, что по неоднократно утрачиваемой, восстанавливаемой, переводимой, переписываемой, подправляемой, урезаемой и дополняемой Библии можно делать какие-то долгосрочные прогнозы – это верх легкомыслия, а давать такие прогнозы, как это свойственно новозаветным сказителям, – значит проявлять нечистоплотность. Ветхий Завет – это не книга предсказаний об Иисусе Христе; её предназначение – консолидировать еврейское общество, воспитать его здоровым и сильным, укрепить его нравственность, поддержать его дух на пути к великой цели.
Да, Иисус Христос пришёл, и Ветхий Завет сыграл значительную роль в деятельности Сына Божия. А для чего Он пришёл? “Для того, – уверяет нас Юлия Латынина, – чтобы дать людям настоящее знание, гнозис [251,36]… Гностицизм предполагал живой мистический контакт с Богом, и каждое откровение, полученное в результате этого контакта, значило ничуть не меньше, если не больше, чем прижизненные поучения Иисуса. Каждый гностик был сам себе апостол и сам себе Евангелие. Как следствие, точно пересказать гностическое учение невозможно, потому что одного гностического учения не было в принципе [251,37]”. А с прижизненными 144 поучениями Христа можно ознакомиться по апокрифическому гностическому “Евангелию от Фомы”. “Произносил или нет исторический Иисус эти фразы – сказать сложно… Каждый близнец (Фома) мог добавлять свои изречения в Евангелие от близнеца [251,42]”. Привлекателен ли такой гностицизм для широких христианских масс? Нет. Проф. Поснов разъясняет: “Коренное заблуждение гностицизма – в крайностях аллегорического метода и в ложном учении о гнозисе, как натуральном даре избранных людей, бесконечно превосходящем простую всеобщую веру [24,803]”. Не прельщают православных и апокрифы, т.е. “книги, трактующие о предметах, содержащихся в Св. Писании, но не признанных Церковью за боговдохновенные и даже впоследствии запрещённые [250,202]”. Христиан едва ли удастся в чём-то убедить ссылками на запрещённые Церковью евангелия, деяния, послания и апокалипсисы, поэтому я крайне мало на них ссылаюсь, хотя “в текстах апокрифов можно найти и точные данные, подлинные рассказы, которые евангелисты, столь скупые на подробности, не сочли уместным передавать [237,206]”. В целом же считаю, что только в Новом Завете и трудах пастырей христовых можно найти приемлемые для христиан сведения о том, к кому и с чем пришёл Спаситель.

4. Иисус – Сын Божий
О рождении Бога
Начинается всё с того, что “послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обручённой мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария [Лк. 1,26-27]”. У римлян были отличные архивы с описанием своей империи, но город Назарет “не фигурирует ни на одной карте и ни в одном документе римлян… Он не появляется совсем в перечне городов Галилеи, составленном Иосифом Флавием, самым знаменитым историком того времени [55,244]”. “Назарет не упоминается ни одним иудейским автором ранее IX в.н.э. – ни разу в Ветхом Завете [23,20]”. А упоминаемых в Евангелии слов пророков, “что Он Назореем наречётся [Мф. 2,23]”, по свидетельству проф. Лопухина, “нет ни у одного из них [5,8,51]”. Для чего понадобилось селить Святое Семейство в несуществующий Назарет при наличии в Галилее множества реальных городов (Капернаум, Вифсаида и др.)? Может быть, описание событий, касающихся рождения Христа, вошло в Евангелия во второй половине первого тысячелетия, когда Назарет был уже построен? Если Назарет I-го века вымышлен, то не таковы ли и его жители? Из такого “Назарета может ли быть что доброе [Ин. 1,46]?” А какой, к слову сказать, был смысл собираться для переписи потомкам Давида со всей земли в Вифлеем [Лк. 2,1-4]? Такое “было чуждо административной практике римлян, и об этом нигде (кроме Библии) не сообщается за всю историю империи [23,62]”. “Евангелисты, писавшие первые жизнеописания Иисуса, были столь необразованны и наивны, что даже не подозревали возможности проверить сообщаемые ими басни”, – замечает известный русский поэт Валерий Брюсов в статье “Miscellanea”.
Отец Марии, Иоаким, “был человек богатый и, подобно праотцам израильского народа, имел много стад [4,3,10]”, что с высокой долей вероятности позволяет считать и Богоматерь, как единственного ребёнка Иоакима, вполне материально обеспеченной; скорее всего, и её Сын не страдал от голода и холода. Иисус Христос рожден Девой Марией в Иудее, но зачат-то (по евангельской версии) в Галилее. А “Галилея стала полностью нееврейской в 164 г. до Р.Х., когда Симон Маккавей выселил евреев, проникших в Галилею, назад в Иудею… Через пятьдесят лет после Христа Иосиф, еврейский историк, описывает галилеян как людей, которые настолько отличались от евреев по темпераменту и идеалам, что не могли принадлежать к их расе [118,86]”. “Еврейскому языку они не в состоянии были выучиться, так как гортанные звуки составляли для них непреодолимую трудность [118,36]”, что выявляет их несемитское происхождение. В связи с этим встаёт вопрос о национальной принадлежности Девы Марии и, соответственно, Иисуса. Я оставляю этот вопрос без ответа, но доктор Джекоб Коннер убеждён: “Христос, как Сын Человеческий, был галилеянином, а галилеяне не были евреями [118,86]”.
Интересно, что в родословии Спасителя помимо Марии упомянуты ещё четыре женщины [Мф. 1,3-6], все они так или иначе совершили грех прелюбодеяния. Это самые достойные упоминания? Не намек ли это на то, что и Матерь Божия подстать им? Тем более, что о ней ходили разные слухи; например, Цельс считал, что “она была уличена в прелюбодеянии и родила от какого-то солдата по имени Пантера [63,274]”. Не думаю, что она была уличена, потому что за такое преступление полагалось очень серьёзное наказание, но подозрения, видимо, были. Так, в споре с её Сыном иудеи заявили: “Мы не от любодеяния рождены [Ин. 8,41]”, – “как будто подразумевая: “В отличие от Тебя”… Это был удар ниже пояса, – полагает доктор Тейбор, – очевидная попытка подорвать репутацию Иисуса, ссылаясь на слухи о Его незаконном происхождении [94,78]”. Церковь же не опускается до обсуждения слухов, для неё девственность Приснодевы бесспорна. “Зачатие произошло, конечно, через слух, а рождение через обыкновенное место для выхода тех, которые рождаются… Ибо для Него не невозможно было и пройти через врата, и не повредить печатей их [3,302]”, – не сомневается Св. Иоанн Дамаскин.
Всё это не должно удивлять, да и не удивляет, поскольку природа допускает для самки возможность забеременеть, оставаясь девственницей. Так, известный французский писатель Бернар Вербер в популярной форме излагает научный факт: “Пещерные клопы имеют длинный член с острым кончиком. Этим, похожим на шприц, инструментом самцы протыкают панцыри и вводят своё семя куда попало: в голову, в живот, в лапки, в спину и даже в сердце своей дамы!.. Весной все сперматозоиды из головы, лапок, живота устремляются к яйцеклеткам и, пронзая их, входят внутрь. Далее цикл пройдёт безо всяких проблем [209,68]”. Описаны и многочисленные примеры родов непорочными девами. Например, “рожден девственницей Гаутама Будда, Дионис, Квирин, Аттис, Индра, Адонис, Кришна, Заратустра, Митра [85,64]”. Ужли Христос хуже? Даже “латинские цари рождались от матерей-девственниц и отцов божественного происхождения [86,167]”. Таков, в частности, “Ромул, рождённый в роду Ассарака от Марса и жрицы Илии [246,155]”. Подобное случалось и в христианскую эру: “в одном женском цистерианском монастыре, во Франции, святость жизни была столь высока, что, с Божьего благословения, дабы не вводить в монастырь никого со стороны и всё же продолжать его население, каждая монахиня, не зная мужа, родила по девочке, которая должна была стать её преемницей [210,182]”. Дж.Дж. Фрэзер пытается снизить накал моего изумления: ”Эти предания за вычетом элементов преувеличения означают не более как то, что женщина зачала ребенка от неизвестного мужчины [86,167]”. Но уж касательно Христа-то этому учёному скептику не удастся поколебать православных – отцом Иисуса не был человек, “ибо родившееся в Ней (Деве Марии) есть от Духа Святого [Мф. 1,20]”.
Так был ли в таком случае Богочеловек Иисус человеком во всей полноте и Богом во всей полноте? IV Вселенский собор постановил, что в Нём “оба естества сохраняют свои свойства без всякого ущерба [87,412]”. Тем не менее жизнь учит нас обратному: если лошадь забеременеет от осла, то родится мул, который не является ни полноценным ослом, ни полноценной лошадью; подобное же можно сказать и о кентаврах. Пауль Тиллих считает, что “человек, у которого нет отца-человека, не обладает полнотой человечности [35,283]”. Подозреваю, что Вселенский собор чего-то не доработал. Кем же был Иисус, родившийся от Девы и Святого Духа? В Писании сказано, а потому не должно быть и тени сомнения, что это “Бог явился во плоти [1Тим. 3,16]”. Однако “упрямства дух нам всем подгадил [131,2,197]”, и сомнения, навеянные тем же богодухновенным Писанием, остались, поскольку Ангел сообщил Марии, что она родит Святое, которое “наречётся Сыном Божиим [Лк. 1,35]”. Но глаголы “наречь” и “быть” – это далеко не синонимы; крейсер “Аврора” не является Авророй, а Любовь Орлова не представляет собой воплощение любви. Со слов Христа мы знаем также, что миротворцы “будут наречены сынами Божиими [Мф. 5,9]”, а любящие врагов своих станут ими [Мф. 5,44-45]. Очевидно, что Архангел Гавриил не настаивал на том, что сын Девы Марии будет действительным Сыном Божиим, т.е. Богом.
Не были уверены в этом и некоторые святые. С одной стороны, Иоанн Креститель слышал “глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный [Мф. 3,17]”; а с другой, он же позже спрашивает через учеников: “Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого [Мф. 11,3]?” Апостол Пётр тоже слышал “глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный [Мф. 17,5]”; и тем не менее это не помешало ему трижды отречься от Христа [Мф. 26,75]. Так чей же глас слышали Предтеча и Апостол? Проф. Лопухин отвечает: “Слова, сказанные из облака, были, очевидно, словами Самого Бога [5,8,285]”. Мне же показалось, что ни Иоанну, ни Петру это не было очевидно. Ближайшие ученики Иисуса иногда называли Его Сыном Божиим, но делали это только в своём узком кругу [Мф. 14,33; Мф. 16,16; Ин. 1,49], что могло быть элементарной лестью учеников Учителю. Через десятки и сотни лет после воскресения Христова достаточно широко признавалось Его божественное происхождение, в том числе и евангелистами, но в течение земной жизни Иисуса многие отрицали это. Ладно бы невежды, но и “первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили: … уповал на Бога: пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын [Мф. 27, 41-43]”.
Был ли хоть кто-нибудь во времена Христа (помимо Него Самого), решившийся во всеуслышание, принародно называть Спасителя соответственно Его претензиям? Да. “Духи нечистые, когда видели Его, падали пред ним и кричали: Ты – Сын Божий [Мк. 3,11]”. “Выходили также и бесы из многих с криком и говорили: Ты Христос, Сын Божий [Лк. 4,41]”. Почему же такая важная информация считалась ложной первосвященниками? Почему она не подтверждалась Ангелами Божиими? В моём развращённом безбожием мозгу возникают только два ответа: либо бесы воспринимали Иисуса как самозванца и просто паясничали, издевались, глумились над Ним, либо они видели в Нём своего дружбана, которому, в соответствии с Его ролью среди людей, дана кликуха “Сын Божий”. Иисус, разумеется, запрещал бесам “сказывать, что они знают, что Он Христос [Лк. 4,41]”, потому что бесовское прославление компрометировало Его в глазах палестинской общественности. Но если бы Он действительно был Сыном Бога, Ему ничего бы не стоило наложить Свой запрет до того, как бесы высказались, а не после. Я с отвращением отверг бы эти омерзительные объяснения, но других у меня нет. Христиане же безоговорочно следуют призыву Апостола Иоанна уверовать, “что Иисус есть Христос, Сын Божий [Ин. 20,31]”, Который “есть истинный Бог и жизнь вечная [1Ин. 5,20]”. Однако тот же Апостол безапелляционно заявляет: “Бога не видел никто никогда [Ин. 1,18]”. Здрассьте! С Зевсом, Кришной, Св. Константином Великим, богом Кузей люди частенько встречались. Да и с Яхве говорил Моисей разве не уста к устам и явно, а не в гаданиях, образ Господа видел [Числ. 12,8]? Любимый ученик Христа, видать, тоже колебался в вопросе о божестве Сына Божия, Которого не только многие видели, но и распяли. Прошли века, богословы почти во всём разобрались, и Св. Иоанн Дамаскин, выражая общее мнение православных, сделал окончательное заключение, “ что от Неё родился Бог [3,220]”. К сожалению для пастырей, людей не удаётся стричь под одну гребёнку: есть те, которые называют Богом Иисуса Христа; есть считающие таковым Кузю; есть и такие, которые не признают Богом ни того, ни другого – иудеи, скажем, или мусульмане. Приходится полагать, что у каждого свои представления о Всевышнем.
О Боге
Христианство, иудаизм и ислам учат: “Бог – абсолютно свободная личность, бесконечная сила (самопричина и причина всего), совершенный разум и безграничная любовь [6,3,337]”. Однако буддийский катехизис выражается самым решительным образом: “Личного Бога Творца измыслило лишь человеческое невежество. Буддисты совершенно отрицают веру в Личного Бога и признают учение о творении мечтательным заблуждением [88,94]”. По христианским же понятиям Бог не просто личность, Он един в трёх Лицах. “Каждое из Них не в меньшей степени имеет единство с другим, чем Само с Собою… Поэтому об Отце и Сыне, и Святом Духе говорим не как о трёх Богах, но, вернее, как об едином Боге, Святой Троице [3,97]”, – поучает нас Св. Иоанн Дамаскин. В таком случае, с практической точки зрения, не будет, думаю, ошибкой все перечисленные имена Божии считать синонимами. “Для личности характерны осознание мотивов своего поведения, постоянная работа сознания и воли, направленная на самореализацию [168, 223]”, т.е. Личный Бог знает, что делает. Суфийский мастер, поэт, астролог и философ Омар Хайям считает, что “мгновеньями Он виден, чаще скрыт. За нашей жизнью пристально следит. Бог нашей драмой коротает вечность! Сам сочиняет, ставит и глядит [194,9]”. Рядовые христиане верят, что Бог сотворил небо и землю, а также обладает набором сверхспособностей: всемогущий, всевидящий, всеблагий и т.п. Однако богословски образованные последователи Христа имеют несколько иное представление о Нём.
Иоанн Скот Эриугена говорит: “Бог не знает, что Он есть, потому что Он не есть никакое “что”, и Он непостижим ни для самого Себя, ни для какого-либо ума. Он не разумен, потому что Он больше разума, Он не добр, потому что Он больше доброты. Неисповедимым образом Он оказывается выше всех атрибутов, отвергая их [41,2,112]”. И по мнению Николая Кузанского, “никакое свойство, принадлежащее низшим вещам, мы не вправе приписывать Богу. Мы не вправе даже говорить, что Бог есть. Ибо “бытие” есть представление, которое человек составил себе на низших вещах. Бог же превыше “бытия” и “небытия” [11,60]”. Так же думал и Св. Фома Аквинский: “Бытие не есть признак совершенства, и поэтому в понятии Совершеннейшего Существа нет необходимости мыслить Его бытие [6,3,340]”. Примерно в том же духе высказывается и Бертран Рассел: “Взгляд, которого я раньше придерживался, – “либо Бог есть, либо его нет, и, вероятно, верно последнее”, – они (преподаватели Кембриджа) считали очень грубым; правильное мнение состоит в том, сказали бы они, что с одной точки зрения Бог есть, а с другой – его нет, но с высшей точки зрения нет ни “есть”, ни “нет” [90,216]”. Люди, настроенные более позитивно, могли бы сказать, что с высшей точки зрения есть и “есть”, и “нет”. Когда основателя джайнизма “Махавиру спросили, есть ли на свете Бог, он ответил: “Да, Бог есть. Нет, Бога нет. И да и нет: Бог и существует и не существует. Ни то, ни другое”, – и так далее, сразу семь суждений [91,178]”. Но наиболее полно о Боге высказался Святой Дионисий Ареопагит: “По отношению к Нему совершенно невозможны ни положительные, ни отрицательные суждения, и когда мы что-либо отрицаем или утверждаем о Нем по аналогии с тем, что Им создано, мы, собственно, ничего не опровергаем и не определяем, поскольку совершенство единственной Причины всего сущего превосходит любое утверждение и любое отрицание, и, обобщая: превосходство над всей совокупностью сущего Того, Кто запределен всему сущему, беспредельно [92,10]”. Всё это вызывает у меня сочувствие и было бы хорошо, но идёт вразрез с цитированным выше постановлением I Ватиканского собора о возможности познания Бога через Его творение [68,55] и со Св. Писанием, ибо “Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий [Исх. 3,14]” (по-еврейски “Яхве”). Это определение Бога по праву считают Его именем. Вообще, имя – важнейший атрибут именуемого.
“Нарёк человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым [Быт. 2,20]”, причём, по утверждению проф. Лопухина, “это наречение не было случайным, а основывалось на знакомстве с природой нарекаемых существ [5,1,22]”. “Если тебе “корова” имя, у тебя должно быть молоко и вымя. /А если ты без молока и без вымени, то чёрта ль в твоём в коровьем имени!” – согласен с Адамом и А.П.Лопухиным В.В.Маяковский. Коровой иногда называют и женщину, но никто не может быть коровой по сути своей, кроме коровы, и никто не может быть Сущим, кроме Сущего. А много ли Их? Многокоровие иудеями и христианами допускается, а многобожие – нет, значит Он есть Сущий и только Он! Из этого следует, что либо 1) ничего, кроме Бога, не существует, и всё творение являет собой мираж, сон или какое-то Его умозрительное нематериальное построение, либо 2) “как считает Веданта (религиозно-философское течение в индуизме), “Бог и сотворенный мир – одно, нет никакой разницы… Мир создается каждый миг, ибо сущее – это сущность Бога… И творение неотделимо от Творца”… Мудрецы, постигшие эту истину, писали в “Упанишадах”: “Я – Бог”. И в Индии никто не считает это богохульством [91,342]”. Отрадно, что и среди православных нет-нет да и появляется мудрец способный сказать: “Я связь миров повсюду сущих, /Я крайня степень вещества; /Я средоточие живущих, /Черта начальна божества; /Я телом в прахе истлеваю, /Умом громам повелеваю, /Я царь – я раб – я червь – я Бог [218,32]!” И современные учёные начинают понимать, “что на фундаментальном уровне во вселенной всё взаимосвязано и что индивидуальное сознание – это иллюзия. Та фикция, которую мы считаем индивидуальным сознанием, по существу включает в себя весь потенциал универсального (всеобщего) сознания [245,18]”.
В первой из вышеозначенных возможностей имеем крайнюю форму монотеизма, не допускающую никакого творения, во второй – пантеизм. В свете этого согласовать библейские представления о Боге Творце и Боге Сущем представляется возможным только с позиций пантеизма. И апостол Павел, попритчилось мне, видит будущее христианства в пантеизме, поскольку мечтает: “Да будет Бог всё во всём [1Кор. 15,28]”. Язычникам в Афинах он даже признаётся, что “мы Им живём, и движемся, и существуем [Деян. 17,28]”, т.е. “вне Его нет и не может быть ни жизни, ни движения, ни пространства, ни времени [5,10,131]”. Христианам же Павел внушает пока, что “есть много богов и господ много, – но у нас один Бог Отец… и один Господь Иисус Христос [1Кор. 8,5-6]”. “Толковая Библия” растолковывает: “Выражение “много богов” может обозначать у Апостола высших духов царства тьмы, а выражение “господ много” – духов низшего разряда, стоящих в распоряжении первых… Как Бог противопоставляется языческим главным божествам, так и Христос противополагается божествам второго разряда, являющимся посредниками между этими высшими божествами и миром [5,11,58]”. Бог Отец, по мнению Апостола, также не обходится в отношениях с людьми своими силами: “един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус [1Тим. 2,5]”. А чтобы не было сомнений в подчинённом положении Сына Божия, Павел разъясняет: “Всякому мужу глава Христос, жене глава – муж, а Христу глава – Бог [1Кор. 11,3]”. И апостол Павел, и составители “Толковой Библии” будто бы не знают, что Господь Иисус Христос, Сын Божий, единосущен Богу Отцу, и выставляют Иисуса богом второго сорта или даже человеком. Мне дороги упомянутые писатели, но истина, т.е. Иисус, дороже, а Он сказал: ”Я и Отец – одно [Ин. 10,30]”, поэтому считаю, что если уж полагать Иисуса Христа Богом, то Богом первого разряда.
То, что христианский Бог предстал человеком, не является, в принципе, чем-то из ряда вон выходящим. Как говорил знаменитый философ и богослов XIV века Уильям Оккам, “нет противоречия, если б Бог принял зрак осла (Интересно, Вселенский собор в таком случае посчитал бы Спасителя полноценным ослом?). С одинаковым основанием Он может принять образ камня или дерева [64,1,642]”. Вполне возможно, что в древности нечто подобное неоднократно случалось (и не являлись ли в таком разе сокрушители идолов сокрушителями Бога?). А что может помешать Всемогущему явиться пред нами совокупностью живых существ (стадом коров, роем пчёл, колонией микроорганизмов и т.п.)? Воплощался Он и в человека (известный пример – Кришна). Однако все подобные боговоплощения с приходом Христа как-то сникли, пожухли, увяли (по крайней мере в Европе). Но есть, по-моему, одно не сникшее – Солнце. Именно благодаря ему, считают ученые и поклонники Митры, существует жизнь на земле, именно оно изливает свет и тепло на правых и виноватых, сильных и слабых, добрых и злых. Даже во времена Святого Константина Великого “никто не перестал поклоняться Солнцу, да и он сам всю свою жизнь был верховным жрецом этого культа [55,260]”. Если сравнивать деяния Солнца и Иисуса Христа, то это сравнение явно будет не в пользу второго. Чем же не угодило нашим пастырям Солнце? Оно не участвует в политических играх сект, партий, государств, из-за него не воюют одни народы с другими, им не пугают грешников. Будь ты хоть солнцепоклонник, хоть кто, – Солнце светит всем. От него нисходит благодать и на наших врагов – вот главный и решающий недостаток Солнца; вот почему оно не устраивает в качестве Бога или Его воплощения ни иудеев, ни христиан, ни каких-либо других “борцов” за счастье народное, которым необходим Помощник в борьбе с врагами; вот в чём одна из причин пришествия Христа, давшего нам принципиальную установку: “Кто не со Мною, тот против Меня [Мф. 12,30]”. Ну, а если против, то с кем? Неужто только с Сатаной, или существуют всё-таки другие боги? Апостол Иаков не оставляет большого выбора: “Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь [Иак. 2,19]”.
Следует, однако, заметить, что провозглашение единобожия – это проявление неуважения пастырей к овцам (что, впрочем, естественно), ибо первые уверены, что вторые не обратят внимания на богодухновенные глаголы: “Господь (Яхве) велик паче всех богов, в том самом, чем они превозносились над Израильтянами [Исх. 18,11]; Господь, Бог ваш, есть Бог богов и Владыка владык [Втор. 10,17]; велик Бог наш, выше всех богов [2Пар. 2,5]; Господь есть Бог великий и Царь великий над всеми богами [Пс. 94,3]; Господь наш превыше всех богов [Пс. 134,5]”. Видим, что Яхве не отрицает существования других богов, Он лишь ставит Себя выше их, т.е. очень вероятно, что в толчее богов существует некая иерархия во главе с Яхве, наподобие той, которую описал Дионисий Ареопагит в сочинении “О небесной иерархии” касательно Ангелов. И когда Господь говорит: “Я – и нет Бога, кроме Меня [Втор. 32,39]”, то надо полагать, дабы избежать противоречий в Св. Писании, что это для евреев нет Бога, кроме Него, или что над Ним никого нет, что Он, хоть и не единственный, но всемогущий. Единобожие не было присуще и наиболее мощной ереси первых двух веков нашей эры – гностицизму, а “гностики были самыми образованными, самыми учеными и самыми богатыми из тех, кто назывался христианином [51,2,16]”. Итак, противники Спасителя наверняка могут найти поддержку среди других богов, не пожелавших плясать под Его дудку. Откуда же взялись другие боги?
Боюсь, что отцы и учители Церкви не очень ясно себе представляли, что Бог един не только в трех Лицах, но и в двух полах. Это следует из того, что Он, как уже отмечалось, сотворил “человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их [Быт. 1,27]”. Именно двуполость дает Богу возможность рожать, а не только творить из ничего, причем рожать неоднократно, потому что нет никаких оснований подозревать Господа в бесплодии до и после рождения “прежде всех век” известного нам Сына. Ничто, думаю, не мешало Всемогущему нарожать кучу Детей Божиих и одновременно с нашим Спасителем. И впоследствии Отец не оставлял Своих потомков попечением. Например, однажды “пришли сыны Божии предстать пред Господа, между ними пришёл и Сатана [Иов. 1,6]”, который дал отчёт Всевышнему и получил от Него указания по поводу своей дальнейшей деятельности [Иов. 1,7-12]. Об указаниях другим представшим пред Ним сыновьям в Библии ничего не сказано, потому, видимо, что они княжат в других мирах, о непорядках в которых нам знать неполезно. А непорядки были, ибо как-то раз “Бог стал в сонме богов; среди богов произнёс суд: … Я сказал: Вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы; но вы умрёте (пугает Отец отпрысков), как человеки [Пс. 81,1-7]”. Строг Господь, но не чрезмерно, так как имеет возможность воскресить проштрафившихся озорников.
Если уж Бог способен размножаться, то было бы хульно считать, что Он может это делать только половым путем. Размножение, в частности, делением тоже достаточно продуктивно, хотя в таком случае трудно решить, Кто Кому Сын (или Дочь), а Кто Кому Отец, да и, согласитесь, половая жизнь не так скучна, как бесполая. В любом случае многобожие, как результат размножения Всевышнего, свидетельствует об интересе к жизни, крепком здоровье и уверенности Яхве в Себе, раз не боится Он плодить претендентов на Свой престол. Да и “кто на небесах сравнится с Господом (Яхве)? кто между сынами Божиими уподобится Господу [Пс. 88,7]?” Очень вероятно, что никто, хотя кое в чём Он и дает слабину, иногда меняя Свои решения и не проявляя должной прозорливости.
Например, “увидел Бог всё, что Он создал, и вот, хорошо весьма [Быт. 1,31]”, но прошло некоторое время, “и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своём [Быт. 6,6]”, т.е. не всё, что Он создал, получилось, оказывается, хорошо весьма. Решив поэтому истребить всякую плоть с земли посредством потопа, Бог сначала велел Ною взять в ковчег по паре всех животных [Быт. 6,19], затем уточнил, что чистого скота надо взять по семи пар [Быт. 7,2]. Это удивительно, но ещё более удивительно то, что Ной наплевал на Божие уточнение, поскольку “из скотов чистых и из скотов нечистых… по паре, мужеского пола и женского, вошли к Ною в ковчег, как Бог повелел Ною [Быт. 7,8-9]”. Но Бог не так повелел и поэтому должен был бы наказать Ноя за самоуправство, однако не наказал, значит понял, что ковчег не вместит по семи пар чистого скота. Также говорит Господь: “Я буду изливать дождь на землю сорок дней и сорок ночей [Быт. 7,4]”, тем не менее “вода же усиливалась на земле сто пятьдесят дней [Быт. 7,24]”, т.е. увидел Всевидящий, что за сорок суток всех не утопить. Потом “навел Бог ветер на землю, и воды остановились [Быт. 8,1]”, и “стала убывать вода по окончании ста пятидесяти дней [Быт. 8,3]”. Неспособность Всемогущего заранее угадать должный размер спасательного судна и необходимую продолжительность атмосферных осадков разочаровывает, и становится понятным стремление части евреев пойти “вслед богов иных [Втор. 11,28; 13,2; 28,14]”.
А уж промашка с созданием человека вообще ни в какие ворота не лезет. “Глянешь на это халтурное творение, – огорчается Сиоран, – и как тут не обвинить Творца? А главное, ну разве можно после этого считать Его искусным или хотя бы просто умелым? К несчастью для нас, Он оказался необъяснимо торопливым [93,314]”. Не поспешил ли Он и с воплощением? Какая такая была острая необходимость являться Богу именно в то время и в том месте? Почему нельзя было прислать вместо Себя Мессию, наделенного необходимыми полномочиями, или православный аналог Корана? Не лучше ли было бы всё переделать с учетом прежних ошибок и накопленного опыта? Может, и лучше, но, понимаю, трудно решиться на переделку Своего образа и подобия, ведь для этого, скорее всего, пришлось бы Себя переделать. Бог не обязан отвечать на наши вопросы, но поступая так, Он сеет в душах верующих семена сомнений. Сознательно? Ну а как иначе может поступать Всеведущий? То есть Он подталкивает людей к самостоятельному мышлению, обучению, творчеству, желая, видимо, расширить катастрофически сужающийся в последние два тысячелетия круг Ему подобных. По мнению Мартина Бубера, “Бог нуждается в самостоятельном человеке – об этом человек догадывался ещё издревле – в качестве собеседника, в качестве сотрудника, в качестве любящего Его [47,385]”. А нам оно надо? Цены растут, водка палёная, футболисты зажрались, чиновники оборзели – о чём разговор?
Монотеизм, пантеизм, политеизм, да ещё и различные варианты этих понятий типа христианской Троицы – всё это наводит на мысль, что Бога и нет вовсе, а придуман Он для обуздания народных масс и воспитания их в покорности. Не ближе ли к истине атеизм, который ставит на место Бога праматерию, породившую случайным образом жизнь? Говорят, что без Бога упадет нравственность. Прожив много лет в атеистическом обществе, я не могу подтвердить этот тезис. И не только я: “имеющиеся на сегодняшний день статистические данные, безусловно, не подтверждают бытующее мнение о положительной корреляции религии и нравственности [48,323]”. Вот и В.В.Розанов говорит: “Это Достоевский наклеветал на человека, что “без Бога и веры в загробную жизнь люди начнут пожирать друг друга” … Для меня совершенно очевидно и из непосредственных фактов мне известно, что люди совершенно не верившие в Бога и в загробную жизнь были людьми в то же время изумительной чистоты жизни, полные любви и ласки к людям, простые, не обидчивые, не завистливые. Мне ужасно грустно сказать, – ибо это есть страшное испытание для всякой веры, – что этих особенно чистых и особенно добрых, правдивых и ласковых людей я встречал почти исключительно среди атеистов. Это до того страшно и непонятно, что я расстраиваюсь: но должен сказать, что видел… Я всё-таки подтверждаю, что неверующие люди почему-то лучше верующих. Всё это ужасно грустно [83,466]”.
Если Бога нет, то вся ответственность за мои дела лежит на мне; если же Всемогущий есть, то в конечном итоге ответственность за всё на Нём. Вера в Бога во многом вытекает из стремления слабых душ сделать кого-то виновным в их непотребствах, они тешат себя надеждой на то, что Всемилостивейший их простит и поможет им, если они будут демонстрировать любовь к Нему. Атеист надеется только на себя и своих друзей, но в глубине души он хотел бы обрести Бога, ищет Его. Французский академик Жан Ростан выражал “удивление перед тем, что тоска по Богу у неверующего часто сильнее, чем любовь верующего к своему Богу. Разве эта тоска не угоднее Богу [162,124]?” Неверующий не верит в Бога до тех пор, пока сам не убедится в Его существовании, а когда убедится, то тем более не станет верующим, поскольку станет знающим Его (смешно полагать, что, например, Адам и Ева были верующими). Атеист более самостоятелен, более уверен в себе, чем верующий, т.е. более соответствует образу и подобию Божию, а значит, ближе Всевышнему (который, думаю, тоже неверующий, если Он есть). Из этого и следует, что неверующие лучше верующих, которых Бог, смею предположить, презирает за их безответственность, духовную лень, несамостоятельность, нетерпимость, трусость. Меньше среди безбожников и лицемеров, меж христиан же ханжество расцветает, как весной в саду цветочки. Тем не менее атеизм удручает меня своей категоричностью, прямолинейностью, отрицанием всего магического, мистического, эзотерического. Увязнув в болоте материализма, атеисты не находят в себе сил сбросить оковы “здравого смысла”, отвернуться от ущербных чёрно-белых пейзажей двузначной логики; вышеупомянутая позиция Махавиры представляется мне более реалистичной. Но не будем далее углубляться в изучение практических свойств и следствий атеизма, вернёмся к рассказу об Иисусе Христе.
От рождения до крещения
“У нас отсутствуют какие-либо исторические записи о первых тридцати годах Его (Иисуса) жизни [94,105]”. Проф. Кураев объясняет причины этого: “Античные историки вообще не считали нужным рассказывать о детских годах своих героев… Античная литература не умеет описывать “негероическое”, бессобытийное время [230,329]”. Средняя продолжительность жизни людей в начале нашей эры была едва ли более тридцати лет, поэтому странно считать все эти годы Сына Божия детскими. Изумляет и то, что они оказались бессобытийными. В чём тогда смысл Его пребывания на земле в течение такого длительного срока? Возьмём для сравнения Александра Македонского, скончавшегося в 33 года, который тоже считал себя сыном бога, – все основные военные подвиги совершены им до тридцати лет, он основал огромную державу, построил множество городов, способствовал распространению греческой культуры среди других народов; и всё это описано историками. Э.Галуа, Н.Добролюбов, С.Есенин, Калигула, Д.Китс, М.Лермонтов, П.Нестеров, Новалис, Д.Писарев, П.Шелли, прожив не более 30 лет, также снискали своими трудами мировую известность. А жизнь Иисуса на протяжении такого же периода времени представляется удивительно бессобытийной. Нет, не мог воплотившийся Бог тридцать лет бить баклуши. Причиной молчания античных историков о Нём “является непроницаемый мрак, окутывающий всё, что касается истоков и начального времени христианства. Такой мрак, – говорит Рене Генон, – что он, если хорошенько поразмыслить, не может быть случайным и представляется преднамеренно созданным [38,117]”.
Но зачем скрывать деяния юного Спасителя, если они добры? В апокрифическом Евангелии Младенчества приводится такой эпизод: “Когда Господь Иисус входил вечером в лес с Иосифом, вот ребёнок бежал навстречу Ему и сильно толкнул Его, и почти опрокинул Господа Иисуса, и Он сказал этому ребёнку: “Так же, как ты Меня толкнул, упади и не вставай”. И тотчас же ребёнок упал на землю и умер [108,133]”. В апокрифе описано несколько подобных происшествий в жизни Христа – не всегда, подозреваю, был Он преисполнен любви и доброты к людям. Это может быть одной из причин, по которой нам приходится узнавать о Его жизни и деятельности в значительной степени из преданий, сказаний, мифов и легенд.
По прошествии восьми дней после рождения Сын Божий был обрезан [Лк. 2,21], поскольку Отец заповедал Аврааму: “Сей завет Мой, который вы должны соблюдать между Мною и между вами и между потомками твоими после тебя: да будет у вас обрезан весь мужеский пол… Необрезанный же мужеского пола, который не обрежет крайней плоти своей, истребится душа та из народа своего, ибо он нарушил завет Мой [Быт. 17,10-14]”. Касается ли обрезание только евреев? Такого впечатления не складывается, потому что обещает Всеведущий Аврааму: “Сделаю потомство твоё, как песок земной; если кто может сосчитать песок земной, то и потомство твоё сочтено будет [Быт. 13,16]… Ты будешь отцом множества народов [Быт. 17,4]”. Действительно, многие народы практикуют обрезание, христианские же – нет. “Какая польза от обрезания [Рим. 3,1]?” – придуривается обрезанный апостол Павел, делая вид, что не понимает, какая польза верующим от соблюдения заповедей Божиих. “Вот, я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа [Гал. 5,2]... Берегитесь обрезания [Фил. 3,2]”, – даже требует апостол от христиан. А Иисус не уберёгся, хотя и мог бы, если Он действительно Сын. Проф. Лопухин оправдывает Спасителя: “Если бы Он не принял обрезания, то никто бы и не признал Нём обетованного Мессию [5,9,137]”. А кто в обрезанном Иисусе признал Мессию? Необрезанные, которых Его обрезанность должна бы смущать. Почему Он не принял зрак христианина? Это очень воодушевило бы Его последователей. Был ли Он на их стороне?
О высоком предназначении родившегося Младенца свидетельствуют легендарные волхвы, пришедшие с востока поклониться Ему. “Иоанн Златоуст и Августин считают, что их было двенадцать; но по господствующему мнению их было трое [4,3,35]” (Такая разноголосица должна вызывать грусть у православных). Долгое время никаких подробностей о них не было известно, и только в VIII в. учитель Церкви Беда Достопочтенный “сообщает даже их имена, называет их родину и описывает их внешность. Мельхиор был старцем с седыми волосами и с длинною бородою; Каспар – румяный и безбородый юноша; Вальтасар – смуглый и зрелых лет… Черепа этих трёх волхвов-царей,…, доселе показываются между другими священными останками в Кёльнском соборе [95,15]”. Вызывает недоумение непочтительный выпад православного проф. Лопухина против Святого Беды: “Название волхвов “царями” следует считать позднейшими вымыслами, равно как и их имена [5,8,41]”. После того, как волхвы ушли, не рассказав о местонахождении Иисуса царю Ироду, тот приказал умертвить всех младенцев Вифлеема возрастом до двух лет [Мф. 2,16], дабы избавиться от конкурента, но цели своей не достиг, потому что Св. Семейство успело скрыться в Египте.
В глазах православных Ирод предстаёт чем-то средним между Бармалеем и Карабасом-Барабасом, однако в историю он вошёл как Ирод Великий. Почему? Он прославился созданием новых городов; “много превосходных дел, обнаруживающих энергию, выдержку в преследовании поставленных целей, хорошо содержимую военную силу, рекомендуют Ирода также и в глазах хороших ценителей дел правления [199,753]”. Он “привёл свои государства в беспримерно цветущее состояние, собрал много богатств,…, построил чудесные дворцы, дал мир своим подданным, построил храм Бога [199,758]”, – рассказывает Эрнест Ренан. И в описании Иосифа Флавия царь иудейский выглядит вполне приличным правителем, ничуть не большим злодеем, чем наши уважаемые цари Иван Грозный, Пётр Первый и др. “В большинстве случаев его (Ирода) щедрость не допускала даже подозрения в том, что, оказывая чужим городам больше благодеяний, чем их собственные властители, он преследует этим какие-либо задние цели [195,117]”. Но детишек поубивал (об этом общеизвестном факте Иосиф Флавий умолчал, чем очень подмочил свою репутацию в глазах православных) – за безопасность Одного поплатились многие; “от кровожадной ярости Ирода погибло 14000 детей [4,3,40]”, их память чтится Церковью 29 декабря. Разве не мог Божественный Младенец избежать такого количества жертв, например, ликвидировав Ирода? Мог бы и Себя позволить убить, после чего воскреснуть для вящего успеха Своей будущей проповеди. Предполагаю, в угоду христианам, что Сын Божий допустил массовое убийство детей потому, что они ещё не успели нагрешить, а значит прямиком попали в рай, счастливцы. Или история с избиением младенцев была придумана, чтобы как-то оправдать пребывание Иисуса в Египте?
Из рассказа Св. Луки следует, что первые месяцы жизни Иисуса пришлись на время, когда во главе Сирии стоял Квириний [Лк. 2,2], который правил ей с 6 по 11 г.г. н.э. Ирод же умер в 4 г. до н.э. при правлении Сирией Квинтилия Вара. Как доказать, что Иисус и Ирод жили в одно время? “Единственно подходящим предположением в разрешении этого трудного вопроса, – говорит проф. Лопухин, – может быть догадка некоторых толкователей, по которой Квириний был два раза правителем Сирии [5,9,134]”. В качестве подобного “доказательства” могу предложить ещё одну догадку: Квинтилий Вар имел второе имя – Квириний. Предположения и догадки – блестящий способ посрамить горе-историков, тщетно тщащихся приводить какие-то доводы, противоречащие достоверным данным Евангелий.
В юности Иисус, как говорят, “тайно оставил родительский кров, ушел из Иерусалима и вместе с купцами отправился к Инду, чтобы совершенствоваться в Божественном слове и изучать законы великих Будд [98,166]”. Не в этом ли ещё один резон для сокрытия информации о молодых годах Сына Божия? “Он (якобы) отправился в Джаггернаут, где был радостно принят браминами, которые научили Его читать и толковать Веды, а также исцелять и наставлять людей и изгонять злых духов. Иисус провел шесть лет учась Сам и наставляя других в Джаггернауте, Раджагрихе, Бенаресе и других святых местах [98,22]”. Он “достиг возраста двадцати девяти лет, когда вернулся в землю Израиля [98,174]”. А по версии Цельса, согласующейся с версией Талмуда, “Иисус был подёнщиком в Египте, научился там колдовству и, вернувшись, объявил себя богом [56,61]”. Возможно, Цельс спутал Иисуса с другим человеком, так как несколько позже “злым бичом для иудеев был лжепророк из Египта. В Иудею прибыл какой-то обманщик, который выдал себя за пророка, и действительно прослыл за небесного посланника. Он собрал вокруг себя около 30000 заблуждённых, выступил с ними из пустыни на так называемую Елеонскую гору, откуда он намеревался насильно вторгнуться в Иерусалим [195,229]”. Но, может быть, путаница вышла не с человеком, а с датами земной жизни Христа?
“В соответствии с еврейскими священными писаниями Иисус был обязан жениться в возрасте тринадцати лет, потому что безбрачие считалось противным Богу [96,100]”. “Неженатый Иисус, обособливающийся таким образом от своих современников и нарушающий закон предков, не преминул бы привлечь к Себе внимание, и Евангелия говорили бы об этом, как об особенности, достойной того, чтобы её отметить [55,231]”. Но на ком был женат Сын Божий? “Гностические Евангелия и другие ранние тексты без колебаний характеризовали связь между Марией Магдалиной и Иисусом как открыто сексуальную [45,110]”. Существует достаточно обоснованная гипотеза, что “Магдалина, таинственная личность из Евангелия, была в действительности женой Иисуса. У них был ребенок или несколько детей, и после распятия Магдалина тайно добралась до Галлии, где, как ей было известно, она могла найти убежище в одной из еврейских общин, обосновавшихся на юге страны… В V в. потомство Иисуса, слившись с франками, породило династию Меровингов [55,220]”. Вряд ли сегодня доказуемо, что Мария была женой Иисуса и родила от Него дочь Сару. “Но можно доказать, что вера в эту версию христианской истории была широко распространена в Европе в”темные” и средние века, и что она была позже насильственно загнана внутрь посредством безжалостных пыток инквизиции [97,48]”.
Обычное представление о 33 с половиной годах земной жизни Сына Человеческого “не имеет для себя достаточных оснований, и уже Ириней допускал по крайней мере 40-летний возраст Христа [28,1,91]”. А “в достоверных сообщениях о высказываниях пророка ислама (Мохаммеда) говорится о том, что Хазрат Исса, или Иисус, прожил 125 лет [96,262]”. В одном из Своих выступлений Спаситель говорит о Захарии, сыне Варахиина, убитом между храмом и жертвенником [Мф. 23,35]. Истории известен лишь один такой Захария, он “был убит между храмом и жертвенником во время осады Иерусалима Титом [17,1,282]”. Таким образом, Евангелие косвенно допускает, что во второй половине шестидесятых годов нашей эры Сын Божий ещё подвизался среди людей. “Сказано в кодексе (назореев): “Иоанн… крестил уже в течение сорока двух лет, когда Иисус Мессия пришел на Иордан, чтобы быть крещёным крещением Иоанна… Это сообщение, если оно достоверно, означало бы, что Иисус был уже в возрасте между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами, когда крестился [18,2,177]”.
Крещение – это умирание для жизни прежней, греховной и рождение для жизни новой, одухотворённой [1,56]. В былые времена стремились такую смерть и рождение максимально приблизить к реальности. В некоторых мистериях, например, неофитов, положив в гроб, закапывали под землю дня на три; ессеи же при крещении “человека погружали в воду и топили до полусмерти [242,289]”. Станислав Гроф объясняет смысл подобных деяний: “Переживание психодуховной смерти и возрождения – главный шаг к ослаблению нашего отождествления с “эго в коконе из кожи” и воссоединению с запредельным. Мы чувствуем искупление, освобождение и благословение и по-новому осознаём свою божественную природу и космический статус [242,170]”. “В том, что касается уклада жизни, организации и идеологии, у ессеев было много общего с первыми последователями Иисуса [100,150]”. Существует предположение, “что Иоанн (возможно, и Иисус) был членом общины ессеев в Кумране… Было ли крещение Иоанна просто открытым для других обрядом ессеев [20,270]?” Очень вероятно, что и Предтеча, и Спаситель крестили своих учеников, топя их, а современное христианское крещение через обливание из кружечки выглядит полной профанацией самой идеи крещения. Хотя смысл такого опошления важнейшего таинства понятен: была и остаётся задача максимального увеличения числа прихожан христианской Церкви, а утопление до полусмерти этому никак не способствует.
Однако Иоанн Предтеча предрекал крещаемым: “Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; Он будет крестить вас Духом Святым и огнём [Мф. 3,11]”. Погорячился Креститель насчёт огня? Кто знает? Святые Григорий Нисский и Григорий Богослов считали, что ад не вечен и является огненной баней крещения, в которой грешники должны будут искупать свои грехи определённым периодом мук [2,137]. Так что, возможно, настоящее крещение, достаточно длительное и болезненное, христианам ещё предстоит. Для нехристей же никакой такой бани не предполагается: Сын Божий “соберёт пшеницу Свою в житницу, а солому сожжёт огнём неугасимым [Мф. 3,12]”. Поскольку верующим во Христа такое сожжение не грозит, они пока и позволяют себе имитировать крещение обливанием водой, заодно подмывая доверие к пророчествам Иоанна.
Представляется интересным попутно отметить, что взаимоотношения Иисуса и Иоанна Крестителя достаточно загадочны. С одной стороны, Иисус говорит, что “из рождённых женами не восставал больший Иоанна Крестителя [Мф. 11,11]”, и ангел обращается к Деве Марии: “Благословенна Ты между женами [Лк. 1,28]”, а это означает не только то, что Иисус рождён женой (как и Креститель), но что, по мнению проф. Лопухина [5,9,122], Она самая счастливая между ними. Таким образом, Иисус (по евангельской версии) считал Иоанна, как минимум, не меньшим Себя. С другой стороны, любой житель Среднего Востока знает, “что “рождённый женщиной” – это тягчайшее оскорбление,…, в переводе на современные понятия “сын шлюхи – сукин сын”[20,274]… Мандеи (единственная в мире выжившая гностическая религия [20,266]) называют Иисуса “сыном женщины” и предают Его анафеме как зло [20,267]”. Они считают Крестителя величайшим в длинной череде пророков-священников, любимым и уважаемым гностическим учителем, но в то же время мандеи “ненавидят и презирают Иисуса, которого они называют “Иеши, лгущий мессия” [20,267]”. Доктор Джеймс Д. Тейбор уверен, что “Иоанн Креститель, а не Иисус, был инициатором Мессианского Движения, которое превратилось в христианство… Иисус присоединился к движению, которое начал Иоанн, был крещён Иоанном и работал вместе с ним для развития Мессианского Движения [94,356]”. Зная, что школа Иоанна довольно долго существовала параллельно с христианскими церквями, можно прийти к заключению, что “при всём уважении к Иисусу, Иоанн не смотрел на него как на того, кому предстоит осуществить божественные обетования [99,155]”. Да и Спаситель относился к своим предшественникам довольно сдержанно: “Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники [Ин. 10,8]”.
Иоанна убили во исполнение просьбы дочери Иродиады [Мф. 14,8]. “Авторы Евангелий тщательно избегают упоминания её (известного из других источников) имени вообще, хотя приводят имена всех основных действующих лиц эпизода. Не скрывают ли они её имя намеренно [45,468]?” Зачем? Затем, что нехристи могут отождествить её с ученицей Христа по имени Саломия [Мк. 15,40]. Ведь реальную выгоду смерть Иоанна принесла именно Иисусу. Питер Кресуэлл считает, что “Иоанн Креститель, приходившийся двоюродным братом Иисусу, мог обосновать претензии на мессианство своим происхождением… Поскольку Иоанн, как свидетельствуют Евангелия, был единственным сыном престарелых родителей, права на престол, которые он предъявлял, переходили к ближайшему родственнику по мужской линии. Совершенно очевидно, что мантия власти перешла от Иоанна к Иисусу [100,161]”. “Предположение о причастности Иисуса Христа (к убийству Крестителя)… высказывалось не раз. Примером служит книга Мортона Смита “Маг Иисус”, впервые опубликованная в 1978 году, и работы Барбары Тиринг, относящиеся к девяностым годам прошлого века, в которых она обосновывает суждение о причастности к смерти Иоанна Крестителя окружения Иисуса [101,151]”.
От крещения до распятия
В своих действиях после крещения “Он не полагался на “чудесное совпадение”. Напротив, Он тщательно, последовательно, а часто и вполне методично выстраивал Свое поведение и поступки в соответствии с обетованиями древних пророков [70,132]”. “Материал Евангелий указывает, что действия Иисуса были в высшей степени упорядоченными – Он привлекал помощников и по возможности старался управлять событиями [100,256]”. Характерен в этом отношении Его въезд в Иерусалим, как бы в осуществление пророчества Захарии: “Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се, Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной [Зах. 9,9]”. На этом евангелист Матфей (или переводчик) прекращает цитировать пророка Захарию [Мф. 21,5]. А мы читаем далее: “…Он возвестит мир народам, и владычество Его будет от моря до моря и от реки до концов земли [Зах. 9,10]”. В комментарии проф. Лопухина на упомянутый стих Евангелия [5,8,325] обсуждается вопрос о количестве ослов под Иисусом, но ни слова о том, что таким въездом Он фактически представляет Себя Царем не только Сиона, но и всего мира, провоцируя тем самым римские власти на Свой арест, что они и не замедлили сделать. Можно, конечно, понимать ”владычество” в духовном смысле, как владычество Христова учения, но Понтий Пилат, простой люд и сама Церковь предпочитают толковать библейские речи буквально.
Юлия Латынина уверенно подтверждает обоснованность позиции римских властей: “При въезде в Иерусалим, когда Иисуса встречает толпа народу, и сила явно оказывается на его стороне, он командует: “Врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною [Лк. 19,27]” [248,276]”. Однако, судя по рассказам евангелистов, ни при въезде в Иерусалим, ни в каком-либо другом эпизоде Сын Божий подобного приказа не отдавал. Такое передёргивание ставит Юлию Латынину по степени правдивости на одну доску с Евсевием Кесарийским и не позволяет отнестись с сочувствием к её неимоверным, но тщетным усилиям доказать христианам, что Спаситель был атаманом шайки разбойников [248,270], приговорённым к смерти “примерно по тем же причинам, по которым США ликвидировали бен Ладена [248,349]”. Нельзя исключать, что Мессия участвовал в вооружённой борьбе еврейского народа против римлян, но уж больно предвзятой, притянутой за уши, хлипкой предстаёт перед православными аргументация журналистки в пользу этой гипотезы.
Незадолго до ареста Иисус на тайной вечере “взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: примите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из неё все, ибо сие есть Кровь Моя [Мф. 26,26-28]”. Идея пить Кровь и вкушать Плоть Сына Божия не могла быть положительно воспринята правоверными иудеями, поскольку закон строго воспрещал употребление в пищу крови [Лев. 7,27], а вкушение Тела Бога было просто немыслимо для них. Даже о варёном мясе овна посвящения говорится, что “не должно есть его, ибо это святыня [Исх. 29,34]”. Апостолы правоверными иудеями уже не были, поэтому могли наплевать на некоторые запреты Отца. Но какой смысл в поглощении Тела и Крови Христовой? Иисус отвечает: “Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день [Ин. 6,54]”. Так было установлено таинство евхаристии (причащения). “В своих собраниях на вечерях любви, как с ужасом рассказывали язычники, христиане ели человеческое мясо и пили человеческую кровь [4,3,773]”, в которых, по мнению верующих, воплощены Тело и Кровь Богочеловека. Возникает вопрос: “Почему кое-где кое-кем считалось, что, например, козел и его кровь не очень хороши для боговоплощения?” Дело в том, что превращение какого-либо земного предмета в предмет по существу своему божественный – это магическая процедура, а один из главных принципов магии гласит: подобное производит подобное [86,16], и очевидно, что чем более похожи предметы, тем легче им воздействовать друг на друга и превращаться друг в друга. Таким образом, Тело и Кровь Христовы из тела и крови человека может получить специалист более низкой квалификации и с большей вероятностью, чем из тела и крови козла или из хлеба и вина.
Тертуллиан пишет: “Мы считаемся самыми безбожными людьми за то, что у нас есть тайный обычай убивать и поедать детей… Так вы нас называете, но вы не заботитесь о том, чтобы доказать это [102,226]”. А Менуций Феликс в своей апологии христианства “Октавий” приводит следующее мнение язычника: “Говорят, что посвящаемому в их (христиан) общество предлагается младенец, который, чтобы обмануть неосторожных, покрыт мукой, и тот, обманутый видом муки, получив предложение сделать невинные будто удары, наносит глубокие раны, которые умерщвляют младенца, и тогда – о нечестие! – присутствующие с жадностью пьют его кровь и разделяют между собой его члены [63,177]”. “В России, – рассказывает В.И.Даль, – был толк раскольников, называемых детоубийцами – они убивали незаконнорождённых детей, сушили и обращали в порошок вынутое из них сердце и употребляли его на чары для привлечения к себе последователей [102,442]”. “Некоторые (хлысты) употребляют мясо и кровь новорожденного, а именно первого мальчика, рожденного избранной в “Богородицу” [102,34]”. Видимо, в каких-то христианских сектах, превратно поняв приведённые слова Спасителя, действительно вкушали человеческую плоть и кровь, считая их плотью и кровью Бога. Убиенных же детей полагали, видимо, не пищей каннибалов, а жертвой верующих своему Богу. Похоже, что установленное Христом таинство евхаристии не было уж столь безобидным, каким оно выглядит сегодня, – оно провоцировало оголтелых фанатиков на отвратительные преступления. Но и нынешним православным христианам нелегко откреститься от обвинений в каннибализме, ибо в каждую обедню (литургию) вкушают они, по учению Церкви, не какой-то символ, а истинное тело и истинную кровь Иисуса Христа [6,1,523].
Разумеется, жертвоприношение и последующее поедание человека не было христианским изобретением. “В жертву богам приносили людей древние индийцы, персы, сирийцы, финикяне, египтяне, арабы, карфагеняне, эфиопляне, греки, римляне, кельты, германцы, славяне, литовцы, скандинавы, скифы и др. [102,234]”. Такие жертвы приносились и на Руси вплоть до перехода в христианство [30,6,294]. Иудеи также практиковали подобное. Сказано Всеблагим: “Отдавай Мне первенца из сынов твоих; то же делай с волом твоим и с овцою твоею [Исх. 22,29-30]”. Академик Ренан во избежание кривотолков поясняет: “Приношение Богу первых плодов и, в логической связи с этим, первородных детей – было связано с древнейшими верованиями семитических народов. Молоха и Яхве представляли себе в виде огня, пожирающего принесённые дары, так что отдавать Богу – значило отдавать на съедение огню. То, что пожиралось огнем, было пищей божества [199,56]”. Вознёс, в частности, Иеффай свою единственную дочь на всесожжение, и принял эту жертву Яхве, не пожалел безутешного отца [Суд. 11,30-39]. Со временем Всеправедный перестал требовать человеческих жертвоприношений, но проявил меркантильность, заявив, что “первенец из людей должен быть выкуплен [Числ. 18,15]”. Грустно наблюдать, как мельчает Бог, нисходя до товарно-денежных отношений с людьми, меняя Им же установленные правила. Может быть, поэтому они соблюдались не очень тщательно: только в царствование Соломона мы не наблюдаем “тех массовых человеческих жертвоприношений, которые опозорили время Саула и Давида [199,218]”. Тем не менее и значительно позже порочная практика продолжалась; в частности, во времена пророка Иеремии устроили иудеи “высоты Тофета в долине сынов Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне [Иер. 7,31]”.
А как христиане в более близкие к нам времена относились к возможности принесения в жертву людей? Немецкий поэт и философ Г.Ф.Даумер в своей двухтомной книге “Тайны христианской древности” (Гамбург, 1898 г.) “пытается доказать, что отличительной чертой христианской религии от её возникновения до конца средних веков были человеческие жертвоприношения, каннибальство и употребление человеческой крови [102,29]”. Хотя по поводу человеческих жертвоприношений и доказывать нечего, поскольку уже Иисус Христос “явился для уничтожения греха жертвою Своею [Евр. 9,26]”. “Голгофская жертва, принесенная Богу от лица человечества, есть высший вид его покаяния и возрождения, ибо принесена она совершеннейшим Человеком [201,296]”, – дополняет апостола Павла протоиерей Сергий Булгаков. “Христос, действительно, явился в глазах всего человечества жертвою, которую нужно было принести для умилостивления за грехи людей [5,10,429]”, – подводит черту проф. Лопухин. Поскольку “Господь продолжает жить в Церкви в том образе Своего земного явления, которое, совершившись однажды, продолжает существовать во все времена [7,279]”, то евангельские события “не просто воспоминаются, но как бы заново совершаются в Церкви [7,280]… В рождественском богослужении не только воспоминается рождество Христово, но и действительно Христос таинственно рождается, так же как во св. Пасху Он воскресает, – и то же можно сказать…о совершении тайной вечери [7,279]”. Евхаристия же – это “приношение великой жертвы Тела и Крови Христовых, совершающееся на божественной литургии, а равно и самая жертва сия [250,831]”. Таким образом, и сегодня христиане приносят Человека в жертву Богу, считая это весьма эффективным средством для достижения Царствия Божия.
На тайной вечере присутствовал и пресловутый Иуда. Спаситель знал, что тот предаст Его [Ин. 6,64], но ввёл будущего отщепенца в круг Своих ближайших друзей. Зачем? Вечеря, надо полагать, затягивалась, однако Апостол Иуда всё не уходил. “Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему [Ин. 13,27-28]”. Действительно, непонятно. Для чего подгонять идущего на вечную погибель? Сроки поджимают? Выбивается из графика Сын Божий? Или тяжело расставаться? А чего ради во время ареста Иуда полез к Иисусу с поцелуями? Ведь можно было просто ткнуть в Него пальцем. Не мог, видимо, “предатель” ещё раз, последний, не проститься с Учителем. Подобное, предсмертное, прощание рвёт сердце обоим расстающимся, поэтому Он воскликнул (В ИБ именно воскликнул, а не спросил): “Друг, для чего ты пришёл [Мф. 26,50]!” Не оговорился ли Иисус, назвав Иуду другом? Нет. В своей беседе с учениками Он сказал: “Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам [Ин. 15,14]”. А Иуда, думаю, наилучшим образом исполнил Христову заповедь о любви [Ин. 15,12-13], положив душу свою за Друга.
Для опознания и задержания Учителя, который часто проповедовал в храме и совершал чудеса при многотысячной толпе, не требовалось чьего-либо предательства, но Апостол Иуда совершил его. Такое впечатление, что он нарочно подставился. Зачем? “Он был одним из апостолов, одним из избранных возвещать Царство Небесное, исцелять больных, очищать прокажённых, воскрешать мёртвых и изгонять бесов… Аскет ради вящей славы Божией оскверняет и умерщвляет плоть; Иуда сделал то же со своим духом. Он отрекся от чести, от добра, от покоя, от Царства Небесного, как другие, менее героические, отрекаются от наслаждения [41,1,398]”. Зачем? “Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех [Рим. 8,3]”. Если этот Сын – Иисус, то велика ли жертва? Что значит для Богочеловека, провидящего будущее, повисеть на кресте “не более трёх часов (а бывали случаи, когда преступники томились на нём в течение трёх дней) [4,3,895]”, пролить немного крови и даже спуститься на три дня в ад? Ничто! Особенно если учесть, что после такой “жертвы” Он воскрес во славе. Вот, когда Авраам положил Исаака на дрова “и взял нож, чтобы заколоть сына своего [Быт. 22,10]”, это действительно была бы жертва. Мне кажется, что если в жертву приносится вечный Бог, то она тоже должна быть вечной; не меньшей, чем та, какую принёс Прометей за помощь людям. Но истинная “жертва Богу – дух сокрушённый [Пс. 50,19]”. Апостола Иуду Искариота презирают и оплёвывают уже много сотен лет. Не большую ли жертву принес он, чем Иисус?
Человеческие жертвоприношения осуществляются не только с целью искупления греха, но, в частности, и для поддержки просьбы о божьей помощи в каком-нибудь деле. “Кровью ветры смирить, заклав невинную деву, /Вам, данайцы, пришлось, когда плыли вы к берегу Трои, – /Кровью должны вы снискать возврат и в жертву бессмертным /Душу аргосца принесть [246,34]”, – отвечает оракул на запрос мореплавателей. А “персидский царь Ксеркс, собираясь в поход против греков, как известно, принёс в жертву богам сына своего друга и союзника, лидийского царя Пифия [102,234]”. Финикяне же, “имея намерение совершить что-либо важное, всегда обрекали своих детей на заклание [102,235]”. Уместно вспомнить и Макарию, дочь Геракла, которая добровольно пожертвовала собой, чтобы обеспечить Гераклидам помощь богов в борьбе с Эврисфеем. Считаю очень вероятным, что Апостол Иуда (быть может, единственный иудей в обществе апостолов [95,142]) принёс себя в жертву ради успеха Иисуса Христа в Его великом начинании. И если уж верить, что Бог принес Сына Своего в жертву, то хорошо бы понять, кто этот пожертвованный Сын, Иисус или Иуда (Это имя на финикийском наречии означает “единородный” [86,311]). Евангелисты, по свидетельству Св. Иеронима [236,109-113], довольно часто путались в именах, называя, например, Иеремию вместо Захарии [Мф. 27,9], Исаию вместо Малахии [Мк. 1,2] (см. ИБ), Авиафара вместо Ахимелеха [Мк. 2,26], Еммора вместо Ефрона [Деян. 7,16]. Так, может быть, они ошибочно назвали распятым Сыном Божиим Иисуса вместо Иуды? У Церкви таких сомнений нет, отложим их и мы, потому что основной объект нашего внимания – Иисус.
Он мог избежать ареста, но в таком случае “как же сбудутся Писания, что так должно быть [Мф. 26,54]?” О каком конкретно тексте Ветхого Завета идет речь, неизвестно, но снова видим, что Сын Человеческий заинтересован в подтверждении Писанием происходящих вокруг Него событий. Проницательные читатели Библии ( к коим я, несомненно, не отношусь) уже из текстов Торы знали о предстоящей жертвенной смерти Сына Божия, ибо “все установления, относительно жертвоприношения агнца, каковые были даны через Моисея, – раскрывает мне глаза Св. Лев Великий, – пророчествовали о Христе и, по преимуществу, предвещали Его заклание [236,287]”. Кто же должен был осуществить его? Известный мистик Георгий Гурджиев “говорил, что распятие Иисуса было драмой, но автором этого спектакля был не Понтий Пилат, не иудейский первосвященник, а сам Иисус [91,51]”, сказавший: “Никто не отнимает её (жизнь) у Меня, но Я Сам отдаю её. Имею власть отдать её и власть имею опять принять её [Ин. 10,18]”. Не преувеличивал ли Свою власть Спаситель, если уже давно было принято решение распять Христа Иисуса, “Которого Бог предложил в жертву умилостивления [Рим. 3,25]”?
Перед казнью Сын Божий был подвергнут жестоким истязаниям. Св. Елизавета, Св. Бригитта и Св. Мельхида передают нам некоторые подробности этой экзекуции: “Ударов бичом было 1667, ударов рукой – 800, особо заушений – 110;… Терновый венец причинил пречистому челу 303 раны [210,182]”. Неужели такие мучения были необходимы? Как показывает исторический опыт, в некоторых случаях – да, необходимы. Давно известно, что “дыба вострит ум и освежает память”, поэтому и доныне в ряде стран пытки считаются эффективным средством дознания. А в Вавилоне “перед тем, как распять преступника, выступавшего в роли бога, его секли. Целью этих порок было вовсе не усугубление предсмертных страданий мученика – речь, напротив, шла о том, чтобы рассеять всякого рода злые чары, могущие повлиять на него в самый ответственный момент его жизни [86,610]”. Однако Иисуса истязали, скорее всего, не для разгона злых чар, а для большего правдоподобия происходящего действа.
Он шёл на казнь не один. “Вели с Ним на смерть и двух злодеев [Лк. 23,32]”. Но на греческом эта фраза выглядит таким образом, что перевести её точнее можно как “ещё двоих, которые тоже были злодеями, вели на смерть вместе с Ним [21,280]”. В ИБ именно так и написано; не решились испанские переводчики из песни Слово Божие выкинуть. При распятии Христа Понтий Пилат поместил над Его головой табличку с надписью “ИНЦИ” – “Иисус Назорей, Царь Иудейский [Ин. 19,19]”. Существует предположение, что Пилат употребил титул царя в насмешку. Так, епископ Кассиан (Безобразов) говорит: “У Пилата было желание этой надписью уязвить иудеев, вынудивших от него беззаконный приговор [70,35]”. Интересно, кого хотели уязвить волхвы (Ирода?), когда спрашивали: “Где родившийся Царь Иудейский [Мф, 2,2]?” Очень вероятно, что и волхвы, и прокуратор Иудеи действительно считали Христа Царем. Однако в кругах близких по духу вышеупомянутым злодеям высказывается мнение, что на табличке было написано “ПСПО” – “Пацан сказал, пацан ответил [234,146]”; т.е. в этих кругах Иисуса, видимо, считали своим. И для этого имеются некоторые основания. Дело в том, что в Римской империи “злодеев и восставших рабов распинали головой вверх, а мятежников – головой вниз [22,266]”. Сын Человеческий, как и двое Его товарищей по несчастью, был распят головой вверх, но Он не был рабом. Итак, учёным ещё предстоит разобраться, что ближе к истине, “ИНЦИ” или “ПСПО”.
Доброму злодею Спаситель обещает: “Ныне же (сегодня же, как более внятно указано в ИБ) будешь со Мною в раю [Лк. 23,43]”. Здесь с особой силой проявляется божественность Иисуса, потому что только Бог способен перед спуском на пару суток в ад заскочить в рай (видимо, чтобы составить протекцию доброму злодею) и после адских трудов вернуться на землю для воскресения. В Евангелиях о Его хождении в ад ничего не говорится. По словам Вольтера [17,1,134], первым сообщил нам об этом Св. Афанасий в IV веке. Странно, что слова апостолов Петра [1Пет. 3,19] и Павла [Еф. 4,9] о сошествии Сына Божия в ад оставлены Вольтером без внимания. Может быть, он считал, что соответствующие послания были написаны не ранее IV века? В данном случае это не имеет значения, ибо “кто, кроме неверного, станет отрицать, что Христос был в преисподней [17,1,134]?” – спрашивает, поддерживая Афанасия, блаженный Августин. Из верных – никто.
Мессия недолго висел на кресте, и Ему не перебили ноги. “В нарушение всех ритуальных правил тело Иисуса отдали двум мужчинам, а не женщинам [100,227]”. Этими мужчинами были “Иосиф из Аримафеи, знаменитый член Совета (Синедриона) [Мк. 15,43]”, и “Никодим, один из начальников Иудейских [Ин. 3,1]”, который принёс для обработки тела Христа большое количество благовоний, мирра и алоэ. “Оба вещества применялись в медицине – особенно мирр, который применялся для остановки кровотечения. Нам неизвестно, чтобы какое-то из этих благовоний использовалось для умащения мёртвого тела [104,135]”, – пишет Майкл Бейджент. “По римским и еврейским обычаям казнённых преступников запрещалось хоронить обычным образом. Тела их закапывали в общей яме в специально отведённом для того месте (Согласно римским законам тело распятого вообще не имело права на погребение [55,251]). Об Иисусе же сообщается, что Он избежал подобной участи и был погребён как обычный умерший, со всеми подобающими церемониями [106,504]”. Обращает на себя внимание и тот поразительный факт, что в погребении Мессии принимали участие только члены Синедриона [5,9,92; 5,9,336], высшего государственного учреждения евреев; никто из апостолов или родственников не был приглашён на похороны. Подумай, христианин, о причинах этого. Не удивительно ли было бы, если бы генерала Власова хоронили члены Политбюро ЦК ВКП(б) и никто более?
Дополнительный повод задуматься даёт и история с Симоном Киринеянином, который не мог “идти с поля [Лк. 23,26]” 15 нисана, “в день, когда отдых был столь же обязателен, как в шаббат… Равно как нельзя было его заставить помогать Иисусу нести перекладину креста, потому что это была работа [22,230]”. Но заставили. Не воскликнул почему-то Сын Всемогущего (в отличие от Маргариты Павловны): “Это Мой крест!!! И нести его Мне!” “Очень скоро появились легенды, нашедшие отражение в гностических писаниях Василида, а затем ставшие догмой в исламе, что на кресте умер не Иисус, а Симон [81,540]”. В рукописях же, найденных в Наг-Хаммади, в Египте, сообщается, между прочим, следующее: “Я не умер от их рук, как они замышляли. Я умер не на самом деле, им только так показалось, и другой испил “горькую чашу”. Это был другой, Симон (Киринеянин), кто нёс крест на своём плече. На другого они возложили терновый венец. Я смеялся над их неведением [96,256]”. Таким образом, смерть Иисуса также (как и Его поездка на ослах, как и предательство Иуды) очень смахивает на инсценировку, хотя, разумеется, уверенности в этом быть не может. Не верить Василиду, Корану и рукописям из Наг-Хаммади, а верить Библии? Почему? Потому что она богодухновенна и глаголет истину? Поскольку вероятность этого хоть и очень мала, но ненулевая, примем вместе с Церковью, что это Иисус Христос умер на кресте, и пойдём далее в попытке осмыслить Св. Писание.
О воскресении
“Если нет воскресения мёртвых, то и Христос не воскрес [1Кор. 15,13]”, – говорит апостол Павел. Но Ветхий Завет не исключает возможности воскресения мёртвых. Так, пророк Исаия возглашает: “Оживут мертвецы Твои, восстанут мёртвые тела [Ис. 26,19]!” Правда, чуть выше Исаия уверял нас, что “мёртвые не оживут [Ис. 26,14]”; сомневался, видать, бросаясь из стороны в сторону. Было и Даниилу видение о грядущем воскресении [Дан. 12,2]. Однако лучше всех экзегетов разбирался в ветхозаветных писаниях, естественно, Иисус Христос, Который, косвенно выказав недоверие пророкам, сослался на Всевышнего: “А о воскресении мёртвых не читали ли вы в реченном вам Богом: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова [Мф. 22,31-32]?”. Какое отношение к воскресению имеют эти слова Яхве [Исх. 3,6]? Нисходя к нашей немощи, Спаситель разжёвывает: “Бог не есть Бог мёртвых, но живых [Мф. 22,32]”. Уж после этого не должно остаться никаких сомнений, что Яхве в цитируемом Иисусом стихе говорит о воскресении мёртвых. Но у академика Ренана они (сомнения) остались: “Слова Библии, взятые, как шары жонглёра, могли служить для доказательства самых противоречивых тезисов; простейшие правила рассуждения совершенно пренебрегались в этой игре в ваньку-встаньку [199,791]”. И в качестве одного из примеров такого жонглирования и игры даётся ссылка на приведённые слова Иисуса. То есть, по мнению Ренана, Сын Божий, рассуждая о воскресении, ваньку валял, не обнаружив в Писании более убедительной цитаты; и трудно не согласиться с маститым учёным.
“А если Христос не воскрес, – продолжает апостол Павел, – то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша [1Кор. 15,14]”. Эти слова говорят о том, что воскресение Христово является важнейшим событием христианской религии, её краеугольным камнем. Но почему? Чего такого удивительного в том, что Господь Бог наш, Иисус Христос, будучи распят, смог воскреснуть? Подобное и раньше бывало, например, во Фригии, где “участники культа Аттиса шумно приветствовали воскресение бога как залог того, что и сами они одержат победу над могильным тлением [86,370]”. В моём представлении более значимым для христиан является то, что Христос, воскреснув, и “сущим во гробех живот даровал”, ибо “гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли, и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли в святый град и явились многим [Мф. 27,52-53]”, тем самым показав, что воскресение реально не только для Бога, но и для людей (если они будут вести себя хорошо). Несколько, правда, обескураживает то, что до нас не дошли сведения ни об именах этих святых, ни об их речах по восстании из гробов, ни об их дальнейшей судьбе, ни о свидетельствах тех (хотя бы немногих), кому они явились. Спасибо евангелисту Матфею, а то бы мы вообще ничего не узнали о таком судьбоносном событии. Слегка озадачивает и то, что Павел говорит о тщетности веры чьей-то, но не своей, как бы отделяя себя от верующих во Христа. У него другая вера? Здесь, мнится мне, возможны две точки зрения: либо апостол остаётся правоверным фарисеем и выполняет своей проповедью чей-то заказ на создание секты христиан, либо ему нет нужды верить, потому что он – знает (или думает, что знает). Надеюсь на второе, но не исключаю некоторого вероятия и первого.
Сосредоточенность христиан исключительно на воскресении Иисуса, а не многих святых, и категоричность заявления апостола Павла заставляют предположить, что немало было и сомневающихся в воскресении Господа. Видимо, никто из сонма воскресших святых не подтвердил, что их воскресение явилось следствием воскресения Христова. Не означает ли это, что совпадение по времени двух таких замечательных событий – чистая случайность? Сиречь произошло беспрецедентное событие космического масштаба – массовое воскресение, и на него практически никто не обратил должного внимания; в то же время не имеющее к нему отношения и заурядное для богов воскресение Сына Божия привлекает к себе пристальное внимание христиан. Почему? Потому что, если Христос, собираясь воскреснуть [Мф. 16,21], не воскрес, то Он – не Бог, ибо Богу всё возможно, и тогда вера в Него как Бога действительно тщетна.
Андрей Кураев разъясняет, что, если Христос – не Бог, “то нет более мерзкой религии, чем религия Евангелия [105,284]..., то нет в мире книги, более оскорбляющей нравственное чувство [105,285]… Если Христос – не Бог, а только “посланник”, “учитель”, только человек, если Сын и Отец не одно и то же, то перед нами проповедь атеизма [105,287]”. Мне кажется, что отец протодиакон перебарщивает в своем стремлении опорочить Евангелие: даже если когда-нибудь выяснится, что Иисус Христос – не Бог, богодухновенность евангельских глаголов от этого не исчезнет, поскольку остаются ещё Бог Отец и Бог Дух Святой. Ариане, например, не считали Иисуса Богом, но Св. Писание чтили. “В одном IV столетии было тринадцать соборов, враждебных Арию, пятнадцать в его пользу и семнадцать полуарианских [37,234]”, но ни один из них, насколько мне известно, не назвал Ария атеистом, хотя ортодоксальные “христиане выше всего ставили факт божественности Христа, и если логика приводила к выводу, противному жизни во Христе как Боге, – этот вывод отбрасывался как нелепый [88,251]”.
Основатель религии, вообще говоря, не обязан быть Богом (вспомним Будду, Мохаммеда). Значит божественность Иисуса Христа была Его важнейшей характеристикой для той среды, которую предполагалось обратить в новую веру, и это, скорее всего, не еврейская среда, потому что, во-первых, еврейский Бог не умирает и не воскресает, “Он есть Бог живый и Царь вечный [Иер. 10,10]”; а во-вторых, ни Моисей, ни Давид, ни Соломон, ни какой-либо другой человек не признавался в этой среде богом. Зато в греко-римском мире выдающихся людей любили объявлять богами. Впрочем, вполне возможно, что Всевышний не открыл избранному народу Своему Своей способности умирать и воскресать, как не открыл Он ему и Своей структуры, а именно, триединства Отца и Сына и Святого Духа. Только христиане сподобились познать эти свойства Бога, что, несомненно, является весомым доводом в пользу истинности их веры. Первое свойство, по свидетельству евангелистов, продемонстрировал нам Сын Божий, а о втором поёт сама непогрешимая Церковь: “Троицу Единосущную песнословим, Отца и Сына со Святым Духом: тако бо проповедаша вси пророцы и апостоли с мученики [217,434]”. “Какие свидетели у нас о Троице! Великаны, гиганты духа! Кровью своей запечатлевшие проповедь свою! Им не только можно верить; им нельзя не верить [217,278]!” – заходится в экстазе митрополит Вениамин. Что ж, я готов поверить, если мне подскажут, где и когда проповедали о Троице Единосущной, а также запечатлели кровью проповедь свою пророки Моисей, Илья, Даниил, Наум, Мохаммед, да и Сам Иисус Христос. “Человеку не нужно трёх сосен, чтобы заблудиться – ему достаточно двух существительных. Например, “субъект” и “объект” [224,85]”, “усия” и “ипостась”, “рождение” и “исхождение” и т.п.
Так было воскресение Христа или его не было? Подобные вопросы можно задавать по поводу любого исторического события или персонажа. Исход битвы при Ватерлоо был предопределён Ротшильдом или случайным стечением обстоятельств? Товарищ Сталин – ненавистный кровавый палач или любимый вождь и учитель? Побывали американские космонавты на Луне или нам показывали по телевизору мультфильм об их высадке на неё? Ответ зависит от моего отношения к соответствующим документам и свидетелям или рассказчикам, от того, верю я им или нет. Ведь документы могут быть недостоверными, а свидетели или рассказчики небезошибочными. Но если многие миллионы людей возглашают на Пасху: “Христос воскресе!” а другие многие миллионы отвечают: “Воистину воскресе!” то как им не поверить? Ведь и Второй Ватиканский Собор постановил: “Вся совокупность верующих, имеющих помазание от Святого, не может заблуждаться в вере [240,18]”. А ранее Св. Викентий Леринский выдвинул знаменитое положение: “Во Вселенской Церкви нужно держаться того, во что верили повсюду, во что верили всегда, во что верили все [6,1,361]”. “Что же будет в том случае, – перекликается со св. Викентием Анри Бергсон, – если индивидуальная вера будет поддерживаться, подтверждаться целым народом и будет находить себе точку опоры как в настоящем, так и в прошлом? Что будет, если Бог будет воспеваться поэтами, размещаться в храмах, изображаться произведениями искусства? Пока экспериментальная наука не утвердилась, не может быть более надежной гарантии истины, чем всеобщее согласие [189,213]”. Греки, например, пребывали во всеобщем согласии относительно небольших размеров Солнца, и когда Анаксагор сообщил им, что Солнце, несомненно, больше Пелопоннеса, фанатическая толпа преследовала философа, чуть не убив [31,68]. Народ был прав? И с учением Пифагора о вращении земли народы оконфузились: “всякому видно было, что оно ложно, и человечество более 1500 лет не принимало этой истины [64,2,178]”.
А где и когда достигалось добровольное всеобщее согласие в вопросах религиозной веры? Многоголосый радостный крик “Аллах акбар!” нокаутирует Бергсона. Поэтому, пребывая в недемократических сомнениях по поводу всегдашней безоговорочной правоты многомиллионной толпы, всё-таки спрошу: “Откуда известно, что Христос воскрес?” Целый ряд православных сайтов отвечает в интернете: “При воскресении присутствовали и поделились с потомками своими впечатлениями грек Гермидий, биограф правителя Иудеи; сириец Ейшу, врач Понтия Пилата; еврей Маферкант, член синедриона, вручивший Иуде 30 серебряников”. Ничего не говорят об этих “свидетелях” ни апостолы, ни отцы и учители Церкви, ни церковные историки вплоть до XX века, ни рукописи из Кумрана и Наг-Хаммади. “Эти “свидетели”, – рассказывает Б.Г.Деревенский, – были изобретены в 60-80-е годы прошлого (двадцатого) столетия и с тех пор кочуют по страницам псевдонаучных изданий в расчете на несведущего читателя [106,458]”. Полагаю поэтому информацию православных о перечисленных лицах фальшивкой XX века и не нахожу более правдивого и полного источника сведений о Христовом воскресении, чем Св. Писание.
Все четыре Евангелия, входящие в него, согласны в том, что воскресение было и что ученики Иисуса, а через них впоследствии и всё человечество, впервые узнали о Его воскресении от Марии Магдалины [Мф. 28,8; Мк. 16,9-10; Лк. 24,9-10; Ин. 20,18], с которой “только в 1969 г. Католическая Церковь официально сняла клеймо проститутки [20,79]”, т.е. женщины с пониженной социальной ответственностью. А поставлено оно было Папой Святым Григорием Великим в 591 г., хотя в Св. Писании о Марии не говорится ничего предосудительного. “На первых порах Церковь признавала её истинное место в иерархии святых; она была наделена титулом Apostola Apostolorum (Апостолом Апостолов) и даже более точно “Первым Апостолом” [45,74]”. “Существует немало доказательств тому, что четвертое каноническое Евангелие написано Магдалиной, однако отцы христианской Церкви приписали авторство Иоанну [101,119]”. Эрнест Ренан уверен, что “честь создания легенды о воскресении всецело принадлежит Марии Магдалине. И ей же принадлежит главная, после Иисуса, роль в заложении основ христианства [107,43]”. Ориген же, противник буквального понимания Библии, “отождествлял Марию Магдалину с Невестой из Песни Песней. Эта ассоциация была широко принята и любима в средние века [97,49]”. Но вообще христиане средних веков относились к женщинам достаточно негативно, памятуя о роли Евы в грехопадении человека. “В те далёкие времена с женщинами особенно не церемонились. Их похищали, насиловали, бросали и нередко убивали. А теологи, например, никогда не могли, несмотря на все их усилия, найти ответ на вопрос, есть ли у женщины душа или нет [233,23]”. “Курица не птица, баба не человек”, поэтому Папе легко было опорочить Марию Магдалину, чтобы принизить её роль среди апостолов. Много ли, кстати, женщин участвовало в работе Вселенских соборов? Рискну предположить, что ни одной. Характерно в этом контексте высказывание преемников проф. Лопухина по поводу Юнии, которую Св. Павел называет “прославившейся между Апостолами [Рим. 16,7]”. В “Толковой Библии” говорится: “Правильнее видеть здесь (в богодухновенных глаголах!?) мужское имя, так как к женщине не идёт замечание, что она “прославилась между Апостолами” [5,10,517]”.
К Марии так пренебрежительно отнестись было нельзя, потому что она стала пользоваться слишком большим авторитетом и почитанием как в народе, так и среди христианской элиты. Например, в апокрифическом (ложном, по мнению Церкви) Евангелии от Марии читаем: “Пётр сказал Марии: “Сестра, ты знаешь, что Спаситель любил тебя больше, чем прочих женщин. Скажи нам слова Спасителя, которые ты вспоминаешь, которые знаешь ты, не мы, и которые мы и не слышали”. Мария ответила и сказала: “То, что сокрыто от вас, я возвещу вам это” [108,294]”. Итак, с одной стороны, Мария уже не проститутка (но осадок остался), с другой – информация о её близости ко Христу ложна (но не всё в апокрифических Евангелиях лживо), с третьей – в четырех канонических Евангелиях именно Мария первая говорит о воскресении и, по мнению Церкви, говорит правду. Можно ли в этом усомниться? Вполне: 1) если она была близка ко Христу, она могла быть заинтересована в возвеличивании Иисуса, а через это и самой себя; 2) если она не была близка к Нему или сведения о её близости были доказуемы слабо, то у апостолов (и у нас вместе с ними и со Св. Григорием) были основания с пренебрежением отнестись к словам экзальтированной тётки, вообразившей не весть что [Мк. 16,11; Лк. 24,11], тем более, что к тому моменту “они ещё не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мёртвых [Ин. 20,9]”, а глаголы Господа о Его воскресении [Мф. 16,21] почему-то их не впечатлили. Странных (эвфемизм) учеников набрал Себе Спаситель. Неоднократно упрекал он их в маловерии, но не отверг; простительно, надеюсь, будет и нам, заблудшим в потемках лжеучений овцам, неприятие априори на веру повествований Св. Писания, в которых даже апостолы не разглядели пророчеств о воскресении Христа.
Самое раннее письменное сообщение о светлом Христовом воскресении содержится в Первом послании апостола Павла к Фессалоникийцам [1Фес. 1,10], написанном не позже 51 года [5,11,333]. Но поскольку многие считают это Послание неподлинным, то обратим внимание на считающееся подлинным Послание к Галатам [Гал. 1,1], написанное не позже 55 года [5,11,184]. “Матфей, как и Лука, создал своё Евангелие уже после того, как было написано Евангелие Марка [247,14]”, которое появилось на свет не ранее 65 года [247,16]. Таким образом, видно, что двенадцать апостолов пребывали в нерешительности и не поспешили почему-то обрадовать народы Благой Вестью. Гораздо раньше них этим озаботился Св. Апостол Павел. Складывается впечатление, что евангелисты, всплеснув руками, спохватились и принялись писать в ответ на бойкую, уверенную, широкую и целенаправленную эпистолярную деятельность Павла, у которого они вполне могли позаимствовать некоторые идеи (например, о воскресении). Его решительность и энергичность в сравнении с очевидной пассивностью других апостолов заставляют предположить, что он знал больше них, знал, что делать, знал, как делать. От кого? Можно верить, что от Иисуса Христа, но не меньше оснований полагать, что от иудейских начальников Каиафы [Деян. 9,1-3], Иосифа и Никодима, которые, очень вероятно, лучше Марии знали, что произошло с Иисусом после погребения. Они, думаю, вполне могли выработать линию поведения для Павла, посоветовав ему, в частности, назвать себя тринадцатым апостолом.
Из Св. Писания видно, что ни апостол Павел, ни Мария Магдалина при воскресении Иисуса Христа не присутствовали, узнали о нём с чужих слов, и если бы хоть кто-нибудь мог засвидетельствовать такое важное событие, это свидетельство не ускользнуло бы от внимания авторов или последующих редакторов Нового Завета, но желающих записаться в свидетели не нашлось. Насколько увереннее чувствовали бы себя христиане, если бы Сын Божий провел процедуру Своего воскрешения в присутствии надежных свидетелей, но Он решил иначе: “Блаженны не видевшие и уверовавшие [Ин. 20,29]”. Интересно было бы узнать, какова доля среди формально верующих действительно уверовавших. Чтобы легче было сделать оценку, Иисус дал нам ориентиры: “Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы [Мк. 16,17-18]”. Не сподобил меня Спаситель встретить среди православных уверовавшего. Может быть, он таится в катакомбах или подвизается среди католиков? Знамо дело – пути Господни неисповедимы, но иной раз их кажущаяся нелогичность приводит людей, привыкших рассуждать логически, к нежелательным для христиан выводам. Так, известный немецкий теолог Давид Фридрих Штраус посчитал, что “факт воскресения из мертвых не может быть объяснен иначе как проделкой шарлатана во всемирно-историческом масштабе [16,469]”.
Резкое суждение немецкого теолога можно оправдать только его невежеством. Он, совершенно ясно, не знал о чудесном событии, произошедшем на 1-ом Вселенском соборе. “Два отца Церкви, Хрисанф и Музоний, умерли как раз перед последним заседанием собора, на котором епископы подписывали постановление. Весь собор стал на молитву, Хрисанф и Музоний воскресли и явились, чтобы поставить свои подписи под осуждением Ария [17,1,89]”. Среди множества свидетелей чудесного воскресения, надо полагать, были и такие выдающиеся Святые, как Николай Мирликийский и Спиридон Тримифунтский. В столь надёжно засвидетельствованное чудо “верили из века в век все наиболее авторитетные писатели вплоть до известного церковного историка кардинала Барония [17,1,89]”. Если по молитве группы хороших людей мёртвые могут оживать, то Богу воскресить Своего Сына – раз плюнуть.
Существует множество слухов (а бывает ли дым без огня?) о жизни Иисуса после воскресения. “Pistis Sophia” (гностический трактат IV века), например, отмечает, “что когда Иисус восстал из мертвых, Он провел одиннадцать лет, говоря со Своими учениками и поучая их [109,302]”. Видимо, Он посчитал, что они нуждаются в дополнительной подготовке для выполнения данного им ранее поручения: “Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари [Мк. 16,15]”. Почему же Он Сам не занялся этим? Ведь Сыну Божиему было гораздо легче достучаться до заскорузлых языческих сердец, чем Его не блещущим, как мне показалось, умом и образованием ученикам. Можно предположить, что у Него имеется много и других, более важных дел в бесконечном космосе, но апостолы тоже не спешили покинуть Иерусалим, отправиться с проповедью Слова Божия, например, в ненавистное евреям логово язычества, в Рим, куда, как известно, все дороги ведут. Боюсь, что Спаситель неудачно выбрал Себе ближайших сторонников, да и Сам был после воскрешения достаточно пассивен. Вот и пришлось выпускать на историческую арену более умного, более образованного, более энергичного “апостола” Павла, который объявил: “Мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных [Гал. 2,7]”. Таким образом, круг деятельности Петра был сильно ограничен (но и здесь он не преуспел), а Основоположник движения, как это часто бывает, отправился на периферию современного Ему мира.
О путешествиях Иисуса на Восток писал Николай Рерих, к жизни и деятельности которого многие относились критически, “но обвинения никогда не касались подлинности найденных Рерихом легенд или летописей, говорящих, что Иисус был в Индии и Тибете [98,59]”. Андрей Кураев выяснил, что “ни одна из легенд о восточных путешествиях Христа не фиксируется ранее XIX века [230,331]”. Однако “Мир Мухаммад Кхванд в своей известной исторической работе “Руазат-ус-Сафа” (1417 г.) сообщает, что Исса (Иисус) путешествовал в Нисибайн (Низибий, ныне в Турции), сопровождаемый некоторыми апостолами и Его матерью Марией [96,168.]”. А в первой истории Кашмира (1420 г.) “Иисус описывается как апостол Бога, посланный в качестве пастыря кашмирскому народу [96,236]”. “Суфийская литература изобилует сказаниями об Иисусе как о Посвященном… В Кашмире ест даже гробница Юз Асафа, в которой находится надгробье с надписью: “Учитель Иисус умер” [33,243]”. Почему в Кашмире? Потому что имеются веские основания утверждать, что “кашмирцы – потомки евреев [96,22]”. Однако “уважаемый каббалист XVI века раввин Исаак бен Лурия (известный как Ари) придерживается мнения, что могила Иисуса из Назарета была расположена в Галилее, в окрестностях города Цфат (Сафед) [94,276]”. Есть и попытки доказать, что Иисус был похоронен в Самарии. “Если в 362 году христиане ещё приходили в Севасту в Самарии поклоняться останкам Иисуса, значит вера в телесное “вознесение”, во плоти, ещё не была создана… Много позже того, как могилу осквернили по приказу императора Юлиана и останки Иисуса уничтожили, была придумана легенда о вознесении телесном [22,305]”.
Евангелисты же сообщают о нём, как о вполне реальном событии [Мк. 16,19; Лк. 24,51]. Да почему бы ему и не быть в действительности, если оно не является уникальным? Вознёсся же, как мы знаем из Библии, прок Илия [4Цар. 2, 11]. А когда римляне заподозрили сенаторов в убийстве Ромула, то “Юлий Прокул, принадлежавший к числу самых знатных граждан, уважаемый за свою жизнь, друг и доверенное лицо Ромула, вышел на форум и под страшною клятвой, прикасаясь при этом к священным предметам, сказал громко, что, когда он шёл, навстречу ему попался Ромул… “По воле богов, Прокул, – сообщил ему царь, – я после долгого пребывания среди людей основал город, которому суждено подняться на вершину могущества и славы, и снова вознёсся в своё небесное жилище… Я буду вашим богом-покровителем, Квирином”. Римляне поверили этому рассказу, принимая во внимание частью личность рассказчика, частью данную им клятву [249,42]”. Так отчего же и христианам не верить добросовестнейшим и честнейшим святым?
На протяжении всей истории христианства регулярно выдвигались обвинения в том, что Иисус Христос “вообще не существовал, а все рассказы о нём просто воспоминания о разных мессианских лидерах, собранные вместе для того, чтобы, во-первых, подкрепить учение Павла, а во-вторых, поддержать римскую традицию, согласно которой еврейский мессия превращался в обожествляемое высшее лицо, нечто вроде царственного ангела [104,77]”. Кстати сказать, “имя Иисус часто встречается в еврейской истории в I и II в.н.э. Известно до двадцати исторических лиц, носивших это имя [23,45]”. В пользу версии о том, что Иисуса Христа вообще не было, “можно выдвинуть серьёзные, хотя и не получившие широкой продержки, доводы,… как это, помимо прочих, сделал в ряде книг, включая “Был ли Иисус?”, проф. Лондонского университета Г.А.Уэллс [48,140]”. А исследователь свитков Мертвого моря Джон Аллегро, подтверждая версию о том, что Иисуса никогда не существовало, высказал мнение, “что Он представлял собой лишь эфемерный образ, возникающий в психике под воздействием галлюциногенного наркотика – псилоцибина… По его (Аллегро) утверждению, христианство, как и все прочие религии, основано на опыте употребления особого рода психоделических средств [72,115]”.
Но все подобные домыслы вдребезги разбиваются Церковью, ну хотя бы тем, что в подтверждение реальности Иисуса она сохранила Его крайнюю плоть, оставшуюся после Его обрезания. “Один из основателей протестантизма Жан Кальвин уже в 1587 г. знал три экземпляра этой уникальной святыни… В общем зарегистрировано не меньше полутора десятков крайних плотей Иисуса Христа. В большом количестве имеются бороды, волосы и ногти Спасителя [15,208]”. Кроме того, Церковь может предъявить скептикам “гвозди, терновый венец, тунику Иисуса, плат блаженной Вероники и, наконец, тридцать девять саванов, один аутентичнее другого. Притом почти всё подтверждало свою подлинность многочисленными чудесами [22,273]”.
О чудесах
Авторы и проповедники Евангелия, пытаясь убедить народ в том, что Иисус действительно Христос, Сын Божий, и что Он действительно воскрес, частенько прибегали к чудесам, справедливо полагая, что имеющихся “пророчеств” и “свидетельств” для этого всё-таки недостаточно. На вопрос учеников Иоанна Крестителя: “Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?... Сказал им Иисус в ответ: …слепые прозревают и хромые ходят, прокажённые очищаются и глухие слышат, мёртвые воскресают [Мф. 11,3-5]”. Всё это, видимо, призвано подтвердить, что Иисус именно “Тот, Который должен придти”. Св. Лев Великий считает своим долгом поддержать Сына Божия: “Алкать, жаждать, утомляться и спать, очевидно, свойственно человеку. Но пять тысяч человек насытить пятью хлебами, но самарянке подать воду живую, но ходить непогружающимися стопами по поверхности моря, но заставить улечься вздымающиеся волны, запретить буре, без сомнения, свойственно Богу [28,4,268]”. “Ничто италийцам ум не могло сильней помутить, чем обманное чудо [246,306]”, – подметил Вергилий. Римляне, как видно, унаследовали эту особенность италийского ума, и проф. Лопухин вынужден слегка осадить Св. Льва: “Чудеса, как такия, не служат сами по себе подтверждением истины, совершались в ложных религиях и ложными учителями [5,8,235]”.
Уж на что был простой человек император Веспасиан (даже не все дурные запахи различал из тех, что обычные люди различают), так и он “во время пребывания в Александрии вернул зрение слепому и исцелил увечного [104,57]”. А в действительности чудес Аполлония Тианского не сомневался даже Евсевий Кесарийский, “но старался дискредитировать их, называя их не делами Бога, а чародейством, делом злых демонов [69,138]”. “Как это понять, –спрашивает с тревогой Св. Иустин Мученик, – как понять, что талисманы Аполлония имеют силу, ибо они предохраняют, как мы видим, от ярости волн, злобы ветра и нападения диких зверей; и в то время, как чудеса нашего Господа сохраняются лишь в преданиях, чудеса Аполлония весьма многочисленны и подлинно проявляются в теперешних событиях [71,6]?”. К слову сказать, и историческая реальность Аполлония подтверждается документами лучше, чем реальность Иисуса Христа. “Аполлоний писал много писем императорам, царям, философам [71,200]… Веспасиан, Тит и Нерва ещё до того, как надеть порфиру, были друзьями и почитателями Аполлония [71,150]… Порфирий и Ямвлих в своих трудах упоминают Аполлония в качестве первоисточника [71,51]”. Раньше Аполлония появился Симон Волхв, прозванный “великою силою Бога”. Его “чудеса и более чудесны, и более разнообразны, и лучше засвидетельствованы, чем чудеса любого из апостолов или самого галилейского философа [18,2,435]”. По старым легендам Симон Волхв “заставлял статуи ходить, заскакивал в огонь и не обжигался, летал по воздуху, делал хлеб из камней, изменял свой вид, одновременно мог обладать двумя лицами, превращался в столб [18,1,638]”.
Христиане, само собой разумеется, старались не отстать. Английским королям вообще было свойственно исцелять золотуху прикосновением; Карл I, например, излечил в одну поездку 1633 больных [110,75]. “Веками считалось, что хранящиеся в Палермо мощи Св. Розалии имеют целительную силу. Первое же анатомическое обследование показало, что на самом деле это останки козла. Несмотря на это, исцеления продолжались [90,168]”. А Св. Патрик пишет: “Мне, последнему из людей, величайшему грешнику, Бог, тем не менее, дал дар совершать чудеса, какой не был дан даже величайшим из наших апостолов, так как Он (Бог) допустил, чтобы среди прочего (такого, как воскрешение животных) я мог воскрешать мёртвые тела, превращённые в золу много лет назад [42,115]”. Правда, подлинность писаний Св. Патрика подвергается сомнению (как, впрочем, и писаний Апостола Павла), но когда это сомнительность писаний мешала верующим верить?
Чудесно сложилась и судьба знаменитой вифлеемской звезды. Оказывается, как сообщает Святой Григорий, епископ Турский, после длительного путешествия по небу “эта звезда, наконец, упала в один источник в Вифлееме, где он видел её сам и где её могут видеть и теперь (в шестом веке), но только чистые девы [4,3,857]”. У меня нет оснований сомневаться в правдивости глубокоуважаемого Святого, но я не смог найти информацию о том, что кто-нибудь до или после него видел означенное светило в источнике; остается полагать, что за последние примерно две тысячи лет среди христианок не нашлось ни одной чистой девы, пожелавшей взглянуть на легендарную звезду. Такое нелюбопытство удивляет (ведь, к примеру, монахиням иерусалимских монастырей до Вифлеема рукой подать) и вызывает вопрос: а водились ли вообще среди христианок чистые девы? К сожалению, проверить это не по силам простому смертному даже в отношении ныне здравствующих православных христианок хотя бы какого-нибудь одного прихода. Но, может быть, Св. Григорий, как человек более информированный в интимных вопросах (наверняка он многих исповедовал), был абсолютно уверен, что никто не уличит его во лжи, ибо среди христианок нет, не было и не будет чистых дев? Если дело обстоит именно так, то это внушает оптимизм, потому что говорит о нормальности (женственности) христианок, так как нормальные женщины не могут не грезить о мужчинах, а это уже грех, делающий их нечистыми. Попутно в таком случае Св. Григорий лишний раз продемонстрировал неестественность и античеловечность религии спасения, понуждающей женщин стремиться к “чистоте”.
Однако в подтверждение правильности этой религии и для поддержки лучшей части христиан, т.е. православных, ежегодно в Великую субботу на гроб Господень нисходит благодатный огонь. Католики, протестанты и мусульмане скептически относятся к этому чуду, выставляя напоказ свою духовную близорукость; православным же остается только соболезновать заблуждающимся. Ходят слухи, что когда прекратится схождение благодатного огня, настанет конец света. Но в 1009 году при халифе Хакиме “совершавшееся накануне Пасхи чудесное зажигание светильников прекратилось, и много нечестивого труда было потрачено на разрушение той пещеры под утесом, которая, в сущности, и считалась гробом Господним [30,6,401]”. Конца света тем не менее не наступило. Через несколько лет, правда, благодатный огонь вновь стал нисходить на восстановленный гроб Господень, продолжив тем самым подтверждать истинность православной веры. “Как и когда огонь появился в первый раз не говорит ни один историк [30,6,411]”. Известно только, что “этот благочестивый обман был придуман в девятом столетии [30,6,399]”.
Чудеса Иисуса и рассказы о них Его доброхотов только дискредитируют Христа. Не могу себе представить, чтобы Сын Божий, Свет от Света, Бог истинный от Бога истинна в доказательство Своей божественности фокусничал на манер индийских факиров, которые к тому же способны на гораздо более эффектные чудеса. Л.Уотсон рассказывает: ”Во время моей последней поездки в Индию я видел человека, умеющего творить почти все чудеса Христа. Сатья Саи Баба… превращает камни в сладости, цветы – в драгоценности, воздух – в священный пепел, которым заполняют огромные цилиндры, и лечит прикосновением или на расстоянии… Сотни тысяч людей, видевших Саи Бабу, верят, что он – земное воплощение божества [111,356]”. А Даниэль Юм? У этого чудотворца XIX века летали и столы, и он сам, но ни один ученый, ни одна комиссия не смогли уличить его в жульничестве! Разве Моисею или Аврааму при встрече с Богом нужны были какие-то доказательства? Савл, когда встретил (как он рассказывает) Господа по дороге в Дамаск, не стал требовать чудес, а спросил: “Что повелишь мне делать [Деян.9,6]?” Какие доказательства? Какая вера? Человек, встретивший Бога, – знает! Апостолы – не знали, поэтому и пришлось им и их последователям прибегать к “пророчествам” и “чудесам”, способным вызвать у непредвзятого читателя Библии лишь недоумение, изумление, сомнение, кривую ухмылку. “Многие, хотя они чудес и не совершают, – говорит Св. Григорий Великий, – ничем не хуже тех, кто их совершает [236,384]”. Знающим Бога не нужны чудеса для подтверждения Его существования, а честным людям они не нужны для пропаганды своих взглядов. Рабби Ньюснер говорит: “Тора учит меня о возможности чудес, и чудотворцы не были бы мне в удивление. Такие вещи, быть может, и являются необходимыми для веры в Иисуса, но тривиальны для меня [84,129]”. Это ещё один довод за то, что не евреев предполагали охмурить Христос и Его окружение.

“Какое удивительное впечатление производят Евангелия, если воспринимать их наивно! – говорит американский историк Дж. Кармайкл и продолжает, – Какая очаровательная беспорядочная смесь загадок, противоречий, недоговорок и намеков! Рассказ идет о человеке, Иисусе, но фактически о Нем не сообщается ничего личностного… Есть много туманного и неопределенного в событиях, затемняющего их связь, а разумность деятельности Иисуса остаётся неуловимой… Нет даже и намёка на Его внутренние мысли и чувства или даже на Его истинные цели [65,47]”. Всё так, если смотреть на Евангелия наивным взглядом овцы. Но если попытаться рассмотреть эти произведения с точки зрения образа и подобия Божия, т.е. сбросив церковные шоры, протерев зенки и включив мозги, то можно увидеть и высочайшую степень разумности деятельности Иисуса, и Его цель. Конечно, интересно знать, воскрес ли Иисус Христос, реальный ли Он персонаж истории, действительно ли происходили события, описанные в Новом Завете. Но не это главное.
Мы не знаем, существовал ли в действительности Шекспир. Может быть, это была литературная маска или просто псевдоним. Но кто скрывался под этим именем? “Кандидатов в Шекспиры было выдвинуто немало. В XIX веке среди них главное место принадлежало Фрэнсису Бэкону (Полагали, что он “зашифровал в пьесах Шекспира секретное учение Братства розенкрейцеров и истинные ритуалы Масонского ордена [36,644]”)… Теперь кандидатов насчитывается более полусотни [112,82]”. Тем не менее мы считаем произведения, приписываемые Шекспиру, произведениями Шекспира, восхищаемся ими, и они ощутимо влияют на формирование нравственности читателей и зрителей великого поэта и драматурга. То же самое можно отнести и к Иисусу Христу. Он ли создал Своё вероучение, не Он ли, важно, что оно получило широкое распространение в Европе, Америке, Австралии и некоторое в Азии и Африке, в корне изменив нравственность и мировоззрение многих и многих миллионов верующих. Христианство ещё и сегодня продолжает играть огромную роль в истории, являясь источником моральных норм значительной части человечества и, как следствие, политического, экономического и социального устройства христианизированных стран. Так если Иисус уже две тысячи лет ведет за Собой сотни миллионов овец, то, может быть, Он действительно Мессия, давший миру победоносное учение, руководствуясь которым человечество уверенно и неуклонно идет к поставленной Им, Спасителем, цели? Моё твёрдое убеждение – да, именно так! Главный вопрос – какова эта цель? Найти ответ довольно просто, если дать себе труд ознакомиться с изложенным в Евангелиях учением Иисуса Христа, истинного Мессии. Надо только отойти от традиции (на неё обращает наше внимание В.В.Розанов), согласно которой “любование на глаголы есть собственно единственное использование, какое из евангелистов мы сделали [113,313]”.
5. Основные положения учения Христа
О направленности Иисусовых глаголов
“Я есмь дверь: кто войдёт Мною, тот спасётся [Ин. 10,9]”, – возглашает Иисус. Проще сказать, спасены будут те, которые веруют во Христа, а значит, исполняют Его заветы и предначертания основанной Им Церкви. Св. Феофан Затворник подтверждает: “Те, которые веруют, крестятся и другие принимают Таинства, соединяются живо со Спасителем, а через Него и с Богом. И в этом спасение [180,312]!” Но евреи никогда не ставили перед собой задачи соединения с Яхве. Не помышляют они и о Спасителе мира, но тогда кого Он спасает? К кому прежде всего обращается Христос? Подсказку можно найти в Его словах: “Овцы Мои слушаются голоса Моего [Ин. 10,27]… Я жизнь Мою полагаю за овец [Ин. 10,15]”. Еврейские овцы не слушаются Его, значит о языческих овечках печётся Сын Божий, но уж слишком рьяно. С какой стати Единосущному класть Свою жизнь за какое бы то ни было творение Его Отца? Да и в силах ли Бог покончить с Собой, не покончив со всем сотворённым? Пафос Оратора несколько отдаёт фальшью, но Его интерес к овцам очевиден. Пастыри Христовы, несомненно, должны подражать Ему. В действительности же всё как раз наоборот: овцы кладут свои жизни за пастырей; и совершенно понятно желание Иисуса от имени всех пастырей подольститься к овцам, чтобы они благосклоннее внимали своим наставникам.
Как регулируются отношения между пастырями – это не нашего овечьего (свинячьего, собачьего) ума дело, хотя мы догадываемся, что ворон ворону глаз не выклюет, а рука руку моет. Отношения же между пастырями и пасомыми, как подсказывает жизнь, складываются вполне ясным образом: тот прав, у кого больше прав; у сильного всегда бессильный виноват; quod licet Jovi, non licet bovi; а когда пастырей стали выбирать овцы, ввели ещё и депутатскую неприкосновенность, и теперь мы не понаслышке знаем – “что сходит с рук ворам, за то воришек бьют [182,862]”. В принципе, деление общества на пасомых и пастырей выглядит вполне естественным, поскольку государствам, партиям, религиозным объединениям, толпам необходимы вожди. Весь вопрос в том – каковы эти пастыри? куда они ведут стадо?
Почему христианские пастыри в качестве образца для подражания рекомендуют пасомым трусливую, безмозглую овцу, а не, например, льва? Ведь лев в качестве аллегории гораздо более соответствует образу и подобию Божию, царь зверей всё-таки. А вы попробуйте водить львов строем – себе дороже, потому что не нужны львам пастыри, разве что иногда, на завтрак. Овец же очень просто сделать послушными, смиренными, т.е. легкоуправляемыми. А надо ли? Пастырям – надо. Сказано иудеям: “Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов. Ибо непокорность есть такой же грех, что волшебство, и противление то же, что идолопоклонство [1Цар. 15, 22-23]”. Слово “ислам” также означает покорность. Христиане не отстают – Святой Лев Великий уверен: “Всё (!) учение христианской мудрости, возлюбленные братья, состоит не в пышных словах и хитроумных толкованиях, равно как и не в стремлении к славе и почестям, но в истинном и добровольном смирении [27,2,220]”. После этого едва ли усомнится добрый христианин в словах блаженного Августина: “Ничего в душе нет столь полезного, как послушание [27,1,446]”. Он же объяснил, что это такое: “Должно ощущать себя рабочей скотиной и давать погонять себя, как лошадь или мула, не имеющих разумения, а вернее, поскольку животные брыкаются, когда им дают шпоры, для совершенного послушания должно быть в руках настоятеля (пастыря), как полено или пень древесный, не имеющий ни жизни, ни движения, ни действия, ни воли, ни суждения [117,137]”. Для чего христианским пастырям такие овцы? Куда их можно вести, кроме мясокомбината?
Но не все овцы отвечают пожеланиям Августина. Есть овцы Бога Яхве, а есть языческие. Первые, обещает Всемогущий, “будут жить безопасно, и никто не будет устрашать их,…, и не будут уже погибать от голода на земле и терпеть посрамления от народов [Иез. 34,28-29]”. Более того, по слову пророка Даниила [Дан. 7,27], им будет дана власть во всей поднебесной, для управления которой нужны и жизнь, и движение, и действие, и воля, и суждение. А что будет дано вторым, и что вообще могут взять овцы из язычников, если станут пнями древесными? Об этом глаголет Спаситель, об этом Его Благая Весть. Именно к ним, овцам из язычников, обращена проповедь Иисуса Христа в первую очередь, перед ними Он раскрывает для кого-то радужные, а для кого-то пугающие перспективы. Если бы эти перспективы не были таковыми, кто бы за Ним пошел? Надежда на награду и страх наказания вербуют сторонников. Что же, языческих пастырей обошёл Своим вниманием Сын Человеческий? Ни боже мой, их предназначение – стать овцами (см. ниже о первых и последних).
Основные положения Иисусова учения, изложены Им в Галилее, да и вообще наибольшая часть Его проповеднической деятельности прошла там же. Предубеждение евреев против Галилеи было таково, что “когда во времена юности Христа Ирод Антипа построил город Тивериаду и хотел заставить евреев поселиться там, ему не удалось склонить их к тому ни обещаниями, ни силой [118,34]”. Если бы Иисус Христос хотел вести за Собой иудеев, Он делал бы это в Иудее, а не в Галилее, которую ещё пророк Исаия называл языческой [Ис. 9,1]. Христиане первых веков рассказывают “об их (галилеян) необыкновенной доброте и предупредительности к людям других вероисповеданий – в противоположность надменно-презрительному обращению истых евреев [118,36]”, причём последние относились высокомерно даже и к тем неевреям, которые приняли иудаизм. “Принявший нашу веру, – говорит Иегуда Галеви, – не равен тем, кто родился в ней [114,77]… По отношению к другим народам народ Израиля как король – к подданным [114,226]”. Народ, принявший иудаизм (хазары, например), никогда не станет избранным народом Божиим, потому что только евреям сказано: “Буду вашим Богом, а вы будете Моим народом. Я Господь Бог ваш, который вывел вас из земли Египетской, чтобы вы не были там рабами, и сокрушил узы ярма вашего, и повел вас с поднятою головою [Лев. 26,12-13]”. При любых обстоятельствах все остальные народы – язычники, т.е. чужды иудеям, ибо “Господь разрушает советы язычников, уничтожает замыслы народов [Пс. 32,10]”. Видимо, для того, чтобы пропаганда новой религии среди них была более успешной, ближайшие ученики Иисуса (апостолы) были набраны из галилеян. Св. Писание подтверждает, что, когда апостолы начали говорить на иных языках, “все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне [Деян. 2,7]?”
Однако, посылая их на проповедь и дав “им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь [Мф. 10,1]”, Иисус говорит: “На путь к язычникам не ходите и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева [Мф. 10,5-6]”. Не следует ли из этого, что Спаситель ограничивал Свою миссию еврейской средой? Нет, не следует, потому что язычники, живущие, в частности, “в окрестностях Тира и Сидона, услышавши, что Он делал, шли к Нему в великом множестве [Мк. 3,8]”. Да и Сам Мессия нет-нет да и посещал их: как-то раз пришёл Он “в пределы Тирские и Сидонские; и войдя в дом, не хотел, чтобы кто узнал; но не мог утаиться [Мк. 7,24]”. Почему же Он не рекомендовал апостолам ходить к язычникам? Для успешной проповеди среди них (языческий мир широк и многообразен) нужно хорошо знать их обычаи, верования, самому быть истинно верующим, наконец. Ученики Его такими качествами ещё не обладали. Когда, не сумев изгнать беса из отрока, они “сказали: почему мы не могли изгнать его? Иисус же сказал им: по неверию вашему [Мф. 17,19-20]”. Таким образом, Он послал апостолов в учебную командировку, понимая, что к серьёзной проповеди среди язычников они ещё не готовы, а успех или неуспех Его учеников у погибших овец дома Израилева не имел особого значения.
   Позднейший Талмуд определял, что “неевреи, как таковые, не будут допущены в будущий мир [52,58]”; Иисус же говорил язычникам, что Царство Божие не является привилегией сынов царства (евреев [5,8,166]), ибо “многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю [Мф. 8,11-12]”. Итак, учение Христово, хочется ещё раз подчеркнуть, нацелено прежде всего на овец из язычников. Оно включает в себя ряд положений иудаизма, например, об осуждении воровства, прелюбодеяния, лжесвидетельства и др. [Мф. 15,19-20]. Но главное и интересное, естественно, заключается в отличительных особенностях Иисусова учения, по поводу которых ещё Цельс спрашивал: “Кто лжёт – Моисей или Иисус? Или Отец, посылая последнего, забыл, что Он предписал Моисею? Или, осудив свои собственные законы, Он изменил Своё мнение и послал вестника для проповеди противоположных заповедей [63,319]?” Возможно ли нечто подобное?
Чародей Валаам после аудиенции у Всевышнего сообщает: “Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет и не сделает? будет говорить и не исполнит [Числ. 23,19]?” Позже Сам Яхве заявил через пророка Малахию: “Я – Господь, Я не изменяюсь [Мал. 3,6]”. Тем не менее мы знаем, что Бог иногда меняет Свои решения. Так, по просьбе Моисея “отменил Господь зло, о котором сказал, что наведёт его на народ Свой [Исх. 32,14]”. Нет правила без исключения. Видимо, в принципиальных, мировоззренческих, стратегических вопросах Вседержитель был непреклонен, а там, где дело касалось воспитания человечества, Он позволял Себе некоторую гибкость. Спаситель, как и положено хорошему Сыну, поддерживает Законодателя: “Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков: не нарушить пришёл Я, но исполнить [Мф. 5,17]”. К тому же Он призывает и народ израильский: “На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте [Мф. 23,2-3]”. А мы знаем, что книжники и фарисеи твёрдо держатся заповедей Отца, изложенных в Торе. Сын Божий также не допускает ни малейшего своеволия: “Моё учение – не Моё, но Пославшего Меня [Ин. 7,16]”. И не забыл Отец, посылая Иисуса, что Он предписал Моисею. Нет, не забыл! И Сын это крепко помнил. Можно находить противоречия в Ветхом Завете, можно – в Новом, но нет противоречия между этими двумя Заветами. Так ли это? Натюрлих. Надо только отдавать себе отчёт, что, как говорил Савва Игнатьич, “одно дело шпицштихель, и совсем другое – больштихель”.
И.В.Гёте написал “Страдания молодого Вертера” и “Учение о цвете”. Противоречат ли эти произведения друг другу? Нет, потому что они говорят разное о совершенно разном и разным аудиториям. По тем же основаниям не находятся в противоречии “Сказка о попе и о работнике его балде” и “История Пугачёва” А.С.Пушкина. Нет разногласий у бузины в нижегородском огороде с киевским дядькой. Недоумения и нестыковки возникнут лишь тогда, когда кто-то попытается убедить нас, что учение о цвете логически вытекает из страданий молодого Вертера, судьба Пугачёва в виде пророческих намёков изложена в сказке о попе и балде, а Тора в прикровенной форме повествует о Христе. Ветхий Завет – это книга, определяющая форму и содержание жизни евреев. Новый завет написан для язычников и говорит о Сыне Божием и Его учении. По сути ничего общего, но, по мысли основателей христианства, Всевышний был, видимо, обязан надоумить Моисея и других пророков рассказать нам хотя бы намёками о жизни и деяниях нашего Спасителя, а в Новом Завете Господь как бы дополнял и кое в чём корректировал Ветхий. В результате такого (за уши притянутого) взаимопроникновения Заветов проповедь о Христе и Его учение становились якобы более обоснованными и авторитетными в глазах язычников. Евреи же в массе своей не одобрили стремления христиан примазаться к их Библии, хотя Св. Апостол Павел доходчиво разъяснил, что “нет различия между Иудеем и Еллином (язычником), потому что один Господь у всех [Рим. 10,12]”. Господь-то, возможно, и один у всех, но у Господа не все одно, ибо сказал Он евреям : “Я отделил вас от народов, чтобы вы были Мои [Лев. 20,26]”. У большинства иудеев нелогичные и бесцеремонные христианские потуги, естественно, вызывали возмущение, поскольку являлись покушением на их веру, уродовали её.
Наибольшее неприятие у иудеев вызывало отношение Иисуса к субботе. Сказано в Законе: “Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай, и делай всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела… ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и всё, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его [Исх. 20, 8-11]”. Иисус же говорил, что “можно в субботы делать добро [Мф. 12,12]”, например, исцелять недужных. Юлия Латынина защищает Сына Божия: “Обвинения в нарушении субботы не могли быть предъявлены Иисусу по той простой причине, что даже в эпизодах, описанных в Евангелиях, он её не нарушал [248,321]”. Он исцелил страдающего водянкой [Лк. 14,4], а другой раз – сухорукого [Мф. 12,13]. Так ведь “Талмуд и Тосефта разрешают лечить в субботу [248,321]”, – говорит защитница Христа. Хотя Талмуда и Тосефты во времена Иисуса ещё не существовало, но раввины действительно разрешали лечить в субботу, правда, только в случае опасности для жизни еврея. В субботу допустимо проводить любое жизненно необходимое мероприятие, если его невозможно перенести на другой день; например, вытаскивать ребёнка из горящего дома, стрелять по нападающему врагу, останавливать обильное кровотечение и т.п. Ни водянка, ни сухорукость не требуют скорой медицинской помощи; чудо исцеления вполне можно было бы произвести и на следующий день, или через год. Обличая незнание фарисеями Закона Божия, Юлия Латынина оправдывает и срывание колосьев в субботу. Поступая так [Мф. 12,1], ученики Спасителя добывали пищу, “но суббота требует от нас приготовиться к ней заранее, – разъясняет раввин Ньюснер, – дабы избежать приготовления пищи в этот день [84,140]”. Да и не было никакой необходимости закусывать в полях, можно было потерпеть до возвращения в жилище, от которого в субботу запрещалось далеко отлучаться. Таким образом, как Иисус, так и Его ученики демонстративно нарушали субботу на глазах у фарисеев. “Смысл субботы не в установлении времени, когда разрешается или не разрешается делать добро. Смысл субботы, – говорит раввин, – заключен в святости, и по Торе святость означает подобие Богу… Суббота есть праздник творения: я отдыхаю в этот день от создания чего-либо, потому что сам Бог отдыхал от сотворения мира в этот день [84,134]… Празднование субботы определяет то, что делает Израиль Израилем [84,135]… Мы обнаруживаем здесь неразрешимый конфликт: или “Помни день субботний, чтобы святить его”, или “Сын Человеческий ест господин и субботы [Мф. 12,8]”, но не оба этих утверждения вместе [84,143]”.
Как могла отразиться на последователях Христа обязательность или необязательность соблюдения субботы? Да никак. Они, будучи в подавляющем своём большинстве язычниками, её и не соблюдали, но с удовольствием соблюдали бы, ежели бы Он заповедал им это. Зачем же Иисус лез на рожон, если иудеи “искали убить Его за то, что Он делал такие дела в субботу [Ин. 5,16]”, если они считали, что “не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы [Ин. 9,16]”? Затем, что Своим пренебрежительным отношением к тому, “что делает Израиль Израилем”, Он недвусмысленно давал понять еврейским овцам: “Отойдите, Моё учение не для вас”. Это принципиальная позиция Иисуса. Он хотел четкого разграничения: иудеям – Яхве, язычникам – Христос, задачей которого, полагаю, было не только привлечь язычников, но и отпугнуть иудеев, имевших неосторожность внимать Его речам. Этой же цели служит и Его беседа с самарянкой [Ин. 4,7-27]. “Иудеи относились к самарянам с безграничной ненавистью, считая их народом нечистым и проклятым. Самое имя их считалось позорным, и на всякого самарянина они смотрели как на одержимого бесом [4,3,214]”. Кроме того, учителя и раввины полагали “крайним позором говорить с женщиной на улице, хотя бы и с своею женою [4,3,221]”. И вот, невзирая на это двойное препятствие, “первое полное объявление Им о Своём мессианстве было сделано у колодца в томный полдень одинокой безвестной самарянке. И этой бедной, грешной, невежественной самарянке изречены были бессмертные слова, в которых Сам Иисус Христос торжественно открыл Себя Мессией и Спасителем мира [4,3,220]”. Это ли не плевок в лицо правоверным иудеям?
Но ведь есть (из песни слова не выкинешь) Его слова: “Я послан только к погибшим овцам дома Израилева [Мф. 15,24]”. Иисус сказал эти слова хананеянке в странах Тирских и Сидонских. Возможно, по каким-то причинам Он не хотел открываться в этих странах, возможно, хотел выявить веру хананеянки, но мне в этой фразе представляется ключевым слово “погибшим”, т.е. Его проповедь обращена не ко всем евреям, а лишь к тем из них, кого нельзя считать истинным иудеем, к еврейскому отребью, изгоям. Истинным же иудеям Он говорит вполне определённо: “Вы не из овец Моих [Ин. 10,26]”. По мнению Сиорана, “только еврей-неудачник похож на нас (неевреев), он как бы стал одним из “наших”; он как бы пододвинулся к нам, к нашей условной и эфемерной человеческой природе. Следует ли отсюда сделать вывод, что человек (язычник) – это несостоявшийся еврей [93,185]?”. Иудеи, похоже, так и считают.
“Хотя небо и земля суть творения Божии, однако, – говорит Филон, – из всего человеческого рода Он избрал народ Израильский, людей в истинном смысле слова [88,316]”. А “в грубых раввинистических толкованиях имеются и такие воззрения, что евреи – единственные люди, а остальные народы суть только человекообразные животные, которые созданы для служения евреям [88,345]”. Впрочем, для того, чтобы смотреть на евреев как на единственных людей, не обязательно обращаться к грубым раввинистическим толкованиям, можно обратиться к Священному Писанию: “Вы – овцы Мои, овцы паствы Моей; вы – человеки, а Я Бог ваш, говорит Господь Бог [Иез. 34,31]” народу израильскому. Если бы Всевышний принимал и другие народы за людей, выражение “вы – человеки” было бы излишним. Кстати, чтобы не возмущать язычников, в переводе Ветхого Завета на греческий (Септуагинте) это выражение опущено [5,6,429]. Именно к “несостоявшимся евреям”, к “нелюдям” (по установлению Яхве), в том числе и из этнических иудеев, пришел Иисус. Если этот вывод неверен, и Он послан только к иудеям или к иудеям в том числе, то возникает желание обратиться к Пославшему: “Где же Твоя прозорливость, Отец, где же Твоё могущество? Ведь миссия Иисуса имела успех у язычников, но в отношении евреев с треском провалилась, они не пошли за Ним”. Достойнейший продолжатель Его дела, апостол Павел, ставит точку: “Спасение Божие послано язычникам: они и услышат [Деян. 28,28]”.
О покаянии
И услышали. Глаголы Иисуса Христа услышали. Прежде всего – “Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное [Мф. 4,17]”. Надо, видимо, понимать, что покаяние является необходимым условием восшествия в это Царство. И если кто-то сомневается в исключительной значимости слов Сына Человеческого, то апостол Павел, беря на себя ответственное служение ангела (вестника) Божия, доводит до сведения маловеров, что это “Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться [Деян. 17,30]”. Каяться, само собой разумеется, следует в грехах, потому что “грех есть беззаконие [1Ин. 3,4]”. Самыми серьёзными считаются так называемые смертные грехи, т.е. такие, которые “истребляют в человеке любовь к Богу и делают человека мёртвым для восприятия божественной благодати [6,1,431]”. По определению Стоглавого собора 1551 года смертными грехами на Руси считались, в частности, брадобритие и неверное крестное знамение [129,2,288]. Многие прихожане “злословят, тяжко оскорбляют ближнего, отказывают ему в помощи и сочувствии и относятся к этому всему как к пустячным грешкам. Но откушать скоромного в пятницу – о, это другое дело; они убеждены, что если какой грех и не прощается, то именно этот [237,150]”. Просить прощения за грехи надобно, как учит Церковь, у Бога, но рекомендуется это делать через посредство священника, обеспечивая ему неиссякаемый источник дохода; поэтому пастырям было выгодно наряду с нарушением законов или заповедей Божиих отнести к грехам и самые мелкие антиобщественные проступки. Убил муху на подоконнике – грех; проехал в трамвае без билета – грех; обозвал соседку дурой – грех и т.п. “Как правило, большую часть времени для христианского ума есть лишь одна забота: грех, грех, грех, грех, грех, грех, грех. И на такое убожество тратится целая жизнь [48,354]!” – изумляется профессор Оксфордского университета Ричард Докинз. Не оценил профессор-атеист всей важности греха для верующих. Ведь “не согрешишь – не покаешься, а не покаешься – не спасёшься”. Эта лицемерная христианская максима, продиктованная приходской жизнью, очень способствует расширению диапазона прегрешений пред Богом. “Господи, прости”, – звучит у прихожан по всякому поводу и без повода.
Школьник, нарушивший дисциплину, не обращается за прощением к министру просвещения, а солдат, нарушивший устав, – к министру обороны. С подавляющим большинством так называемых грехов вполне могут разобраться внерелигиозные институты: классный руководитель, психолог, врач, командир взвода, районный прокурор, мировой судья и т.п. Убийц, воров, насильников преследуют даже (!) в атеистическом обществе, потому что это преступники, нарушающие правила человеческого общежития, но не грешники, не называют грешниками и хищных животных. Грех – понятие сугубо религиозное, оно “всегда означает у апостола Павла противобожественную настроенность воли [5,10,442]”. Создавая из египетских рабов сильный, независимый, способный на великие дела еврейский народ, Моисей был вынужден в воспитательных целях включить в число грехов достаточно большое количество преступлений и проступков, но в обществах с устоявшимися моральными и юридическими нормами следовало бы, отнести к грехам только преступления против Бога, облегчив таким образом жизнь прихожан и карманы батюшек. Строгать же из Всевышнего к каждой бочке затычку – значит проявлять неуважение как к Нему, так и к людям. Подозреваю, что страдают манией величия те, кто, поддавшись временному унынию по случаю какой-то неудачи или вкусив куриное яичко во время поста, думают, что им придётся за это отвечать перед Богом.
Искавший, а возможно, и нашедший истину английский писатель Артур Мейчен говорил: “Сущность греха – это желание, это воля войти в другие, высшие, сферы запретным путём. Ворваться, схватить, овладеть. Вершить вопреки порядку. Разрушить, взорвать порядок. Иными словами, “взять небо приступом”. Поэтому грех так редкостен. Мало находится таких, кто хочет проникнуть в иные сферы, высшие ли, низшие ли, позволенным или запретным способом. Святых-то немного. И ещё меньше грешников [119,15]… Настоящий грех так глубок, что мы и не понимаем его существования [119,17]”. Вот Адам и Ева согрешили, возжелав стать “как боги” и тем самым нарушить установленный Всеблагим миропорядок, а других грешников среди людей я что-то и не припомню, разве что евреев, распявших Сына Божия.
В Ветхом Завете за любое прегрешение установлено определенное наказание или жертва за грех, но никто априори грешником не считался и к покаянию не призывался. Только однажды Ездра обратился к народу с подобным требованием по частному поводу: “Вы сделали преступление, взявши себе жён иноплеменных, и тем увеличили вину Израиля. Итак, покайтесь в сём пред Господом, Богом отцов ваших, и исполните волю Его, и отлучите себя от народов земли и от жён иноплеменных [1Ездр. 10,10-11]”. Иисус же призывает всех к покаянию как таковому, подкрепляя призыв запугиванием: “Если не покаетесь, все погибнете [Лк. 13,3]”. По Его мнению, нет человека безгрешного. “Кто из вас без греха, первый брось в неё камень [Ин. 8,7]”, – предлагает Христос обвинителям женщины. Никто не бросил, подтверждая Его правоту. Апостол вторит Спасителю: “Все согрешили [Рим. 3,23]”. Да. “Все согрешили [Рим. 5,12]”. Добрые христиане тоже? Как их в этом убедить?
“Просматривая отдельные моральные утверждения в источниках христианского мировоззрения, – говорит Ф. Ницше, – мы всюду найдём, что сознательно ставятся чрезмерные требования, для того чтобы человек не мог удовлетворить им: цель этих требований не в том, чтобы человек становился более нравственным, а в том, чтобы он чувствовал себя возможно более греховным [123,1,321]”. “Всё, что не по вере, грех [Рим. 14,23]”, – утверждает апостол Павел. И если даже апостолы заслужили упрек в неверии [Мф. 17,20], то чего ждать от простых прихожан – все маловеры и поэтому грешники. Более того, “кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чём-нибудь, тот становится виновным во всём [Иак. 2,10]”. “Все мы – большие грешники и неоплатные [121,278]”, – то ли сокрушается, то ли услаждается Св. Феофан Затворник. Таким образом, на деле человек виновен всегда и во всём, а значит и каяться должен всегда и во всём.
Св. Феофан разъясняет нам, что такое христианское покаяние и как надлежит каяться: “Путь к совершенству есть путь к сознанию, что я слеп, и нищ, и наг, в непрерывной связи с которым состоит сокрушение духа, или болезнь и печаль о нечистоте своей, изливаемая перед Богом, или что то же – непрестанное покаяние [25,195]… Осуждай себя всегда и во всём без всякого оправдания и уклонения льстивого, ненавидь свою волю, и хотение, и разумение; поражай себя стыдом и страхом безнадёжности; зри себя висящим над бездной и недостойным пощадения [25,214]”. “Пусть же каждый из нас ищет прибежища в покаянных стенаниях, пока ему, до смертельного удара, ещё дано время рыдать. Воскресим перед очами нашего ума всё, что мы, заблуждаясь, совершили, и всё, что содеяли недостойного, покараем своими слезами [236,379]”, – призывает Св. Григорий Великий овец Христовых. “Главное средство ко спасению – претерпевание многоразличных скорбей, кому какие пригодны [120,54]”, – итожит Св. Амвросий Оптинский, исходя, видимо, из того христианского аргумента, “что мирское страдание служит очищению от грехов и потому является благом [90,118]”. Ведь “Господь ничем столько не умилостивляется, как страданием, и тем более страданием добровольным [25,164]”, – доводит до нашего сведения позицию Всевышнего Св. Феофан Затворник. “Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие [Деян. 14,22]”. Весельчаки, здоровяки, жизнелюбы, оптимисты, вам нет спасения!
Созданию покаянного, скорбного настроя души весьма способствует соблюдение поста, введённого ещё древней Церковью. “Постановления апостольские” (ст. 17) “поставляют его во вкушении лишь хлеба и овощей… Всякая радость считалась нарушением поста [6,2,376]”. В Православной Церкви “грех нарушения установленного поста был приравнен к ереси [6,2,376]”. Однако Иисус говорил: “Неужели не разумеете, что ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его? Потому что не в сердце его входит, а в чрево, и выходит вон [Мк. 7,18-19]… Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься, но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни [Мк. 2,19-20]”. Таким образом, пост допустим лишь в отсутствии Христа, причём заключаться он должен, видимо, не в отказе от вкушения каких-то видов пищи, а в усиленном попечении о содержимом христианского сердца, потому что из него “исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления [Мф. 15,19]”. Означает ли постничество христиан, что Бог давно уже не с ними? Нет, не означает, ибо Он также сказал: “Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них [Мф. 18,20]”. Церковь позволяет себе пренебрегать прямым указанием Спасителя о запрете поста, потому что постящиеся овцы более внушаемы, послушны и склонны к обильным пожертвованиям; но таким пренебрежением она демонстрирует своё неверие в Него.
В кого же превращается постоянно кающийся и часто постящийся человек? По мнению В.В.Розанова, в христианстве “угодный Богу человек есть умаляющийся, хилеющий, маловкушающий, малопьющий, вовсе недеятельный, всего лучше даже не живущий среди людей человек, старающийся остаться всем неизвестным и ни для кого не видным, ничего не совершивший: минус и минус бытия, отрицание и отрицание его [83,494]”. И снова Св. Феофан Затворник: “Страх смерти и по смерти суда и воздаяния да не отходят от Вас [121,176]”. Признание вины (покаяние), конечно, делает Судью благосклоннее, и чтобы благосклонность была больше, и чтобы чего-нибудь не упустить, лучше, стоя на коленях, со слезами на глазах, с биениями себя кулаком в грудь и посыпанием головы пеплом каяться во всём. Попросту говоря, чем большим ничтожеством будет человек, тем более он достоин Царства Божия. Но можно ли назвать человеком больное, печальное, кругом виноватое, стыдливое, пугливое, безвольное, ни к чему не стремящееся, глупое создание? Я не решаюсь, но Св. Феофан Затворник именно таким видит существо, претендующее на место в Царстве Божием. “Все святые, – говорит он, – востекшие на высоту христианского совершенства, вслед за обращением начинали самые строгие подвиги самоумерщвления [25,188]”. А индуистский святой Тирумулар утверждал: “Разрушающие тело уничтожают дух; такие не обретут могущественного знания истины [238,321]”. Не достиг, видимо, Тирумулар высот, покорившихся христианским святым.
“Они не видят и не слышат, /Живут в сём мире, как впотьмах, /Для них и солнцы, знать, не дышат, /И жизни нет в морских волнах. /Лучи к ним в душу не сходили, /Весна в груди их не цвела, /При них леса не говорили /И ночь в звездах нема была [122,66]!” “Жить так, чтобы не было более смысла жить, – это становится теперь “смыслом” жизни… К чему способствовать общему благу и иметь его в виду?.. “Единое есть на потребу”… Христианство обязано своей победой именно этому жалкому тщеславию отдельной личности, – как раз этим самым оно обратило к себе всех неудачников, настроенных враждебно к жизни, потерпевших крушение, все отребья и отбросы человечества [123,2,671]”. Неужели о таких насельниках Своего Царства мечтает Всемогущий? Ненавидит Он здоровых, сильных, уверенных, успешных, умных, жизнерадостных? Мне кажется, думать так – это возводить хулу на Бога, создавшего человека по образу и подобию Своему. “Богу совсем не нужны покорные и послушные рабы, вечно трепещущие и эгоистически занятые собой… Богу нужны сыны, свободные и творящие, любящие и дерзновенные [124, 17]”, – уверен Николай Бердяев. Или всё-таки Царство Божие – это скотомогильник, а Церковь – психушка? Такой вывод напрашивается, потому что аскетический образ жизни, к которому склоняет своих приверженцев христианство, заставляя каяться, возможен, по мнению известного психиатра Чезаре Ломброзо, “только при существовании психического расстройства [46,178]”. Превращать и без того короткую и не очень лёгкую жизнь в тоскливое умирание – ради чего?? Ради Царства Небесного! А чем оно привлекательно? Стоит ли овчинка выделки?
О Царстве Небесном, жизни и смерти
Царство Христа, т.е. Царство Божие, о котором Он благовествовал, отличается от земного Царства Божия, ожидаемого евреями: в Новом Завете первое иногда называется Царством Небесным, потому что носит более трансцендентный, духовный характер. Как говорит апостол Павел, “Царство Божие не пища и не питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе [Рим. 14,17]”. Через понятие Царства Божия выражались мессианские надежды первых христиан, и в Евангелиях оно представляется как ось, вокруг которой вращается колесо учения Иисуса. Стойким последователям этого учения Апостол Пётр предрекает: “Откроется вам свободный вход в вечное Царство Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа [2Пет. 1,11]”, Который “пришёл даровать людям жизнь вечную или, что то же, спасение [5,9,342]” (В Новом Завете выражения “Царство Небесное (Божие)”, “рай”, “жизнь вечная”, “будущий век”, “спасение” по своей сути синонимичны). Христос так характеризует радости жизни в Царстве Божием: “Сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мёртвых ни женятся, ни замуж не выходят, и умереть уже не могут, ибо они равны Ангелам и суть сыны Божии [Лк. 20,35-36]”. Едва ли грешников, находящихся в полном здравии, прельстит перспектива безбрачной жизни в Царстве Божием, а вот жизнь вечная многих заинтересует. Она и есть то, из-за чего христиане уродуют своё “грешное” земное бытие, ибо, по словам Апостола Павела, “возмездие за грех – смерть [Рим. 6,23]”, а она нас очень страшит, потому что “Без жалости всё смерть разит: /И звёзды ею сокрушатся, /И солнцы ею потушатся, /И всем мирам она грозит [218,25]”.
По всему видать, что смерть – это плохо, т.е. зло, а вечная жизнь – это хорошо, т.е. добро. Но так ли уж всё однозначно? “Никто не знает ещё, что добро и что зло, – если сам он не есть Созидающий [123,2,142]!” – так говорил Заратустра. А знать всё-таки хочется. По наводке В.В.Маяковского советские дети (и я не был исключением) часто спрашивали родителей: “Что такое – хорошо, а что такое – плохо?” Но до сих пор у меня нет чёткого и общего ответа на этот вопрос. Абдулла, визави красноармейца Сухова, тоже сомневался: “Кто на этой земле знает, что ест добро и зло?” Зато он был уверен, что “кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо тому, у кого он не окажется в нужное время”. Кинжал, кастет, пистолет иногда помогают, не спорю, решать жизненно важные проблемы. Но А.С.Грибоедов, мнению которого я больше доверяю, считает, что “злые языки страшнее пистолета [232,74]”, а царь Соломон высказывается ещё определённее: “Смерть и жизнь – во власти языка [Притч. 18,22]”. Действительно, “устами лицемер губит ближнего своего [Притч. 11,9]”, и “язык глупого – гибель для него [Притч. 18,7]”. Однако с другой стороны, “в устах разумного находится мудрость [Притч. 10,13]”, которая “даёт жизнь владеющему ею [Еккл. 7,12]”. Хотя, надо признать, эти познавательные и полезные высказывания о значении языка для жизни и смерти мало приблизили нас к пониманию их сути. Лев Шестов говорит, что “только посредственные люди твёрдо знают, что такое жизнь, что такое смерть [64,2,25]”. Но не все – я, например, не знаю.
Вот заповедал Господь Бог человеку, говоря: “От дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрёшь [Быт. 2,17]”. Умер? По-моему, нет. Так что же она такое? Или надо в данном случае понимать смерть как лишение всякого права на бессмертие? Ведь сказал Господь: “Вот, Адам стал как один из Нас (троих или больше?), зная добро и зло; и теперь как бы не простёр он руки своей и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из сада Едемского [Быт. 3,22-23]”. Видим, что человека выставили из рая не за то, что он вкусил плод от древа, которое “вожделенно, потому что даёт знание [Быт. 3,6]”, а для того, чтобы он был лишён возможности жить вечно (Так кто совершил больший грех, Адам с Евой или Бог, подвергший их превентивному наказанию? Вопрос, конечно, дурацкий, потому что понятие греха применимо в основном к овцам и уж никак не к Богу).
И только значительно позже людям было открыто, что у них есть шанс обрести бессмертие, поскольку “верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нём [Ин. 3,36]”. Радостно сознавать, что с приходом Сына Божия возможности человека расширились: теперь можно обрести жизнь вечную не только вкусив плод от древа жизни, но и уверовав во Христа. Но огорчает, что в эту жизнь (как иногда переменчив Бог, ну чисто сердце красавицы или даже ветер мая) человек стал загоняться силком – кому охота перечить Богу, страшному в Своём гневе. Следует подчеркнуть, что изначально Господь не запрещал людям вкушать от древа жизни. Видимо, вечная человеческая жизнь без знаний не тревожила Бога, знающий же всегда был и есть источник всяческих треволнений и нестроений для властей предержащих. По какой же причине Он вновь перестал опасаться бесконечности человеческого существования? Правда, не всякого, а только христианского. Вопрос непраздный, потому что уровень образованности христиан, казалось бы, достаточно высок. “Вы имеете помазание от Святого и знаете всё [1Ин. 2,20]”, – напоминает им Апостол Иоанн. Далее он поясняет, что “самоё сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте [1Ин. 2,27]”; т.е. миропомазание даёт всё, что необходимо знать христианину. Прочь университеты, прочь академии, да и средние школы прочь, именно поэтому, надо полагать, благочестивые христиане не дают Всевышнему повода для беспокойств, ведь наука – не их конёк. Из изложенного следуют два вывода: 1) Адам и Ева не имели жизни вечной, а значит не веровали в Сына, “иже от Отца рождённого прежде всех век”, т.е. не были христианами по сути своей (не в этом ли состоит действительный первородный грех?); 2) стремление к знаниям есть дело богопротивное, т.е. христианам неподобающее, потому что знающий может, подобно Адаму с Евой, не поверить во Христа Иисуса.
У нас нет сведений о том, что Адам, знающий добро и зло, тосковал о вечной жизни; вообще, как отмечает Вольтер, “в книгах, приписываемых Моисею, нет и речи о будущей жизни [17,1,173]”. Не привлекали первых людей загробные льготы? “Какая честь и что за наслажденье! /На небесах, как будто в заточенье, /У ног Его молися да молись, /Хвали Его, красе Его дивись… /И что ж потом? За скуку, за мученье /Награда вся дьячков осиплых пенье, /Свечи, старух докучная мольба, /Да чад кадил, да образ под алмазом, /Написанный каким-то богомазом. /Как весело! Завидная судьба [131,3,104]!” Но христиане уверены, что вечная жизнь – это и есть счастье. Гёте предостерегает спасающихся: “Ничто так трудно не переносится, как череда прекрасных дней [208,251]”. Особенно если эта череда беспредельна. А известный русский поэт Константин Бальмонт вообще выказывает отвращение к вечной радости: “Мне ненавистен был бы Рай /Среди теней с улыбкой кроткою, /Где вечный праздник, вечный май /Идёт размеренной походкою”. Камо грядеши, христианин?
Очевидно, что в христианской вечной жизни не будет размножения, потому что внебрачное размножение – грех; не будет необходимости в пище и питие, потому что умереть от голода или жажды невозможно; не будет развития, потому что некуда и незачем; по тем же причинам не будет никакой деятельности, кроме предполагаемого нескончаемого хорового пения дифирамбов Богу. Но считать Его самовлюблённым идиотом, не пресекающим эти песнопения в зародыше, мне представляется очень хульным. Не будет в вечной жизни ни желаний, ни надежд. Чего желать, на что надеяться? Мигель де Унамуно взывал к проповедникам Евангелия: “Не пишите на вратах Рая то, что Данте написал на дверях Ада, Lasciaqte ogni speranza! Не убивайте время! Наша жизнь является надеждой, которая беспрестанно превращается в воспоминание, которое, в свою очередь, порождает надежду. Дайте нам жить! Вечность, как вечное настоящее, без воспоминания и без надежды, есть смерть [9,239]”. Вечная жизнь в Царстве Божием без рождения, без обновления, без развития, без стремлений не есть ли также смерть? И смерть, т.е. горение в огне преисподней с чувством боли, ненависти, злобы, отчаяния, надежды, не есть ли, хоть и ужасная, но жизнь?
Ни для кого не секрет, что делами в преисподней заправляют падшие ангелы, по поводу которых известный английский историк А.Дж.Тойнби задаёт риторический вопрос: “Не оказались ли эти свободные падшие ангелы в Аду на духовно более высоком уступе, чем их соратники, которые остались на Небесах ценой того, что лишились воли и права выбора? [148,255]”. Где лучше? Кабы знать. Боюсь, что хрен редьки не слаще: понимаемая по-христиански божественная жизнь в своей бесконечности и бесконечная смерть суть одно – небытие. Что очень смахивает на буддистскую точку зрения, потому что “в понимании буддиста “спасение” – это окончательное прекращение всех форм жизни и абсолютное, полное угасание (именно так переводится с санскрита общеизвестное слово “нирвана”) [125,160]”. “Как хочется жизни при жизни [192,305]!” – соболезнует, мне кажется, христианам В.Вишневский.
“На Востоке наука не развивалась, технология не развивалась, ведь всех гениев Востока интересовало только одно: раскрыть тайну жизни и смерти. И они обнаружили, что смерть – это только перемена одежды, тела, жилища – но ничто не умирает. Перед рождением вы были здесь, после смерти вы будете здесь. Потому на Востоке смерть не страшна [67,716]”, – рассказывает Ошо. В свете этих слов представляется, что вечная жизнь возможна, но не в отрыве от смерти. “Пчёлы знают о том, /Что найдут нектар в цветах. /Но как поймёт заблуждающийся, /Что сансара и нирвана нераздельны [238,79]?” – вопрошает индийский поэт-мистик Сарахапада. А величайший поэт ХХ века Калил Джебран говорил: “Вам хочется знать тайну смерти. Но где вы найдете её, как не в сердце жизни?.. Если вы подлинно хотите узреть дух смерти, распахните своё сердце перед плотью жизни. Ибо жизнь и смерть едины, как едины река и море [126,117]”. Но мы видим также, что жизнь непрестанно борется со смертью, т.е. ими подтверждается закон единства и борьбы противоположностей. “Необходимо отметить, что противоположные вещи, несмотря на то, что они номинально противоположны, действуют заодно [33,152]”, – учил великий суфийский мудрец XIII века Джалаледдин Руми, за 600 лет до Дарвина описавший теорию эволюции видов [33,30]. Жизнь и смерть – это частные случаи добра и зла. А “добра без зла не существует, плохое пустит корни лишь в хорошем. Едино дерево Добра и Зла. Едиными являются плоды его. Не можете вы вкус Добра узнать, одновременно не отведав Зла [127,218]”, – говорит известный писатель, доктор философии Михаил Наими.
Небезынтересным представляется и высказывание известного философа-мистика Якова Бёме: “Я увидел и познал всю творящую сущность, как в добре, так и во зле, происхождение этих начал и их взаимную зависимость друг от друга [128,327]”. Впрочем, едва ли Яков Бёме авторитетен для добрых христиан. Может быть, знаменитый кардинал Николай Кузанский впечатлит? Вот его слова: “Бог явился мне как высочайшее единство всех противоположностей [11,59]”. Не могу не согласиться с известным стоиком III в. до н.э. Хрисиппом, который утверждал: “Ничего не может быть глупее людей, которые предполагают, что добро могло бы существовать без существования зла [40,321]”. И, в частности, жизнь без своего непременного спутника – смерти. “Как напротив зла – добро, и напротив смерти – жизнь, так напротив благочестивого – грешник. Так смотри и на все дела Всевышнего: их по два, одно напротив другого [Сир. 33,14]”. Но как определить, какое из деяний Бога доброе, а какое – злое?
“Являются ли ложь, убийство или прелюбодеяние злом, потому что так установлено Богом? Или же Богом так установлено, потому что это есть зло… Либо Бог по какой-то своей прихоти и без всякого смысла устанавливает один закон, хотя мог бы установить и другой, либо Он повинуется природе и сущности, внутренне присущим самим вещам, независимо от Него, то есть от Его суверенной воли; если же это так, если Он повинуется разуму, заключенному в самом бытии вещей, то… у нас уже не будет никакой необходимости в Боге… И не надо говорить, что этот разум и есть сам Бог, высший разум вещей. Ведь такой разум, который сводится к необходимости, сам по себе безличен [9,163]… Божественность Бога подменяется Его необходимостью. И в необходимости Бога уничтожается Его свободная воля, иначе говоря, Его сознательная личность [9,164]”, – философствует Мигель де Унамуно. И так плохо, и эдак нехорошо. “Не потому святое свято, что его любят боги, а потому боги любят святое, что оно свято, говорит в “Эвтифроне” Сократ [64,1,532]”. И Св. Фома имеет твёрдую позицию: “Вещь справедлива не потому, что так хочет Бог, но Бог хочет этого потому, что она справедлива [130, 201]”, т.е. и Сократ, и Фома Аквинский отказывают Всевышнему в праве на свободную волю, в праве на зло. Боюсь, что тем самым они утверждают, что Бога нет.
Мне же и, полагаю, иудеям больше импонирует точка зрения Самого Господа: “Я дарю Свои милости, кому хочу, и люблю, кого хочу [Исх. 33,19] (Так в ИБ, так переводит и Эрнест Ренан [199,250])… Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю всё это [Ис. 45,7]”. “Бог устанавливает порядок добра и зла, и Он же его ломает тогда, когда пожелает [47,410]”, – поясняет Мартин Бубер. Таким образом, Всемогущий, очень вероятно, Сам творит как добро, так и зло, а рассечение Его на доброго Бога и злого дьявола мнимое, искусственно произведено пастырями для простоты рассуждений и удобства управления овцами. Однако нельзя исключать, что у Бога нет добрых или злых дел, есть просто дела, которые из педагогических соображений иногда называются добрыми, иногда злыми. Из этого не следует, что Бог плох (или хорош), Он просто пребывает вне категорий человеческой нравственности, правила которой Он довёл до нас через Своих пророков. А поскольку доверять пророкам приходится с оглядкой, то и нравственность, навязанная нам ими, не несёт на себе печати абсолютной ценности. По понятиям верующих, любое деяние безусловно становится высоконравственным, т.е. добром, если оно богоугодно; например, попытка Авраама убить своего сына, всемирный потоп или убийство Ипатии. Трудно отличить добро от зла, и то, что сегодня или в одном месте мы воспринимаем как добро, то завтра или в другом месте – как зло. Отсюда практический вывод: не спешите делать добро, ибо не знаете, чем оно обернется впоследствии, являясь оборотной стороной зла; и со злодейством не так всё просто, ибо известно, что нет худа без добра. “Переживать по поводу успехов и неудач тоже не следует, – как бы поддерживает меня В.Пелевин, – поскольку мы никогда не знаем, в чём на самом деле наше благо [224,399]”. Как же поступать? “Приклони ухо твоё и слушай слова мудрых [Притч. 22,17]”, после чего “делай, что должно, и пусть будет, что будет”. Должное же можно почуять нутром, оно (должное) определяется нашим воспитанием, образованием, опытом и наследственностью, в которой заложены воспитание, образование и опыт всех наших предков.
Итак, добро и зло – это противоположности, нередко меняющиеся местами и не способные существовать друг без друга, как две стороны одной медали, как минус без плюса, как левое без правого. И если верно пророчество Исаии, что “поглощена будет смерть навеки [Ис. 25,8]”, то поглощена будет и жизнь, ибо вечная жизнь сама по себе, а вечная смерть тоже сама по себе – это фикция. Логично было бы считать рай и ад тесно взаимодействующими подразделениями Царства Божия, но Христос кладет между раем, где жизнь, и адом, где смерть, непроходимую пропасть [Лк. 16,26]; так Его пастырям проще использовать хорошо проверенные средства управления паствой – кнут и пряник. Известно, что “эффективное использование кнута существенно экономит пряники”, поэтому кнут всегда наготове, ибо список наших прегрешений велик; а пряник нужно ещё заслужить, и тут одного покаяния в прошлых грехах мало. Чего же боле? Что ещё нужно, чтобы получить право на “вечную радость”? Это заботит и еврейского юношу, удостоившегося беседы со Спасителем [Мф. 19,16-22].
Юноша спрашивает: “Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?”. Иисус рекомендует ему соблюдать следующие заповеди: “не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя”. Если бы выполнения шести общечеловеческих заповедей, внесённых в Ветхий Завет было достаточно, чтобы иметь жизнь вечную, т.е. войти в Царство Небесное, то зачем остальные 607, и из-за чего сыр-бор разгорелся вокруг Нового Завета? Кому и зачем он нужен, если впору сокращать Ветхий? Этих заповедей явно недостаточно, Иисус говорит о них, чтобы поскорее отделаться от молодого еврея. Юноша недоумевает, и Спаситель ему лукаво советует: “Если хочешь быть совершенным, пойди продай имение твоё и раздай нищим и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мной”. “Услышав слово сие юноша отошёл с печалью, потому что у него было большое имение”. Знал Учитель, как шугануть еврейского несмышлёныша, усомнившегося в достаточности для него Торы. Ведь сказано в Ветхом Завете: “Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его… Обилие и богатство в доме его [Пс. 111,1-3]…Если какому человеку Бог дал богатство и имущество, и дал ему власть пользоваться от них и брать свою долю и наслаждаться от трудов своих, то это дар Божий [Еккл. 5,18]”. В таком духе был воспитан молодой человек, потому и отошёл. Итак, в очередной раз выясняется, что еврейское Царство Божие отличается от Иисусова Царства Небесного, которого достойны только совершенные.
Очевидно, что перспектива стать совершенным не для еврея, который будет удовлетворён просто пребыванием в еврейском (земном) Царстве Божием со всеми своими несовершенствами и богатствами. А оно, кстати, уже пришло к иудеям, “ибо вот, – напоминает Иисус фарисеям, – Царствие Божие внутри вас ест [Лк. 17,21]”. По толкованию Иоанна Златоуста, “Христос говорил здесь о том, Что Царство Божие находится – “в душах ваших” [5,9,237]”, т.е. фарисейских. Точнее сказать, законы этого Царства, Тора, давно вложены в души евреев, остаётся только исполнять их. Для язычников путь в Царство другой, да и само Царство другое, менее понятное, а потому дающее более широкий простор для словоблудия; к ним обращает Свой призыв Христос: “Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный [Мф. 5,48]”. “А сможем?” – витает в воздухе вопрос простеца, понимающего всё буквально. “Раз Мессия такой лозунг нам бросает, значит, считает, что сможем, поднатужившись, конечно; не будет же Он нам лапшу на уши вешать”, – витает там же ответ. Возникает впечатление, что именно лапшу Он и вешает, или мозги пудрит, или арапа заправляет, делая вид, что любое ничтожество может быть совершенным как Бог, т.е., по сути дела, быть Богом, если даже апостолы не лишены недостатков. Однако такое впечатление, хотя и небеспочвенно, но, вообще говоря, достаточно поверхностно.
Уже в Веданте, как отмечено выше, не разделяются Бог и человек. “Откровение касательно тождественности человека и божественного есть та первичная тайна, что лежит в основе всех великих духовных традиций [242,54]”. В частности, знаменитый пассаж из индийских Упанишад провозглашает: “В глубочайшей своей природе ты тождествен Богу [242,231]”. И если Иисус, как гласит легенда, обучался на Востоке, то Он высказался обоснованно и вполне искренне: “Я и Отец – одно [Ин. 10,30]”. Сожаление вызывает лишь то, что Спаситель не настаивал на изначальном праве каждого из нас утверждать то же самое. А вот живший в Испании “великий иудейский мудрец, каббалист Авраам бен Шемуэл Абулафиа, учил, что Он и мы – одно [242,54]”. Здесь, очевидно, речь не идёт о том, что Бог отправляет те же физиологические функции, что и человек. Дело касается единой духовной основы всего мироздания и его частей, ибо, как говорится в буддийской “Аватамсака-сутре”, “всякая вещь в этом мире не просто сама эта вещь, но она включает в себя всякую другую вещь и на самом деле является всем остальным [242,68]”. Джалаледдин Руми поясняет: “Дух поистине и всегда один, но проявления его на различных планах творения различны. Подобно тому как лёд, вода и пар не три разные вещи, но всего лишь три формы одного и того же, Дух один, но его форм множество. В виде тончайшей сущности он пребывает в высочайших запредельных сферах, но по мере нисхождения к более грубым сферам выражается в менее тонких формах [242,72]”. Самой грубой сферой является та, в которой все духовные формы признаются вторичными по отношению к материи. Люди издревле стремились подняться в высшие сферы бытия, реально выявить свою скрытую, подавленную духовность, чтобы стать совершеннее, в крайнем случае, чтобы использовать её возможности “для диагностики и лечения болезней, развития экстрасенсорного восприятия и творческого вдохновения [242,284]”.Этим целям служат, в частности, шаманизм, различные мистерии, медитации, употребление психоделических растений и веществ. Иисус Христос не рекомендует язычникам эти старинные суеверные методы. Кардинальным средством для полного одухотворения является, по Его учению, восшествие в Царство Небесное, но к нему необходимо тщательно готовиться, находясь, разумеется, в состоянии непрестанного покаяния. Как? Основы методики подготовки находим в Евангелии и, в частности, в Нагорной проповеди [Мф. 5-7], “содержащей в себе как бы полное изложение новозаветного закона в отличие от ветхозаветного [4,3,256]”.
О нищенстве
“Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное [Мф. 5,3]”, – без предисловий начал Иисус. “Для выражения понятия о блаженстве существуют четыре греческих слова… По-русски все они могут быть переведены через “счастливый” [5,8,81]”. Счастливы, потому что предназначены для Царства Небесного, плачущие, кроткие, алчущие и жаждущие правды, милостивые, чистые сердцем, миротворцы. Нищие же духом и изгнанные за правду – первые в очереди, раз “их есть Царство Небесное”. А кто из изгнанных не считает себя изгнанным за правду? Известный авторитет Аль Капоне сетовал: “Лучшие годы своей жизни я потратил на то, чтобы доставлять людям весёлые развлечения и помогать им хорошо проводить время. И какова же была награда за всё это? Одни лишь оскорбления и жизнь человека, за которым охотятся [231,42]”. Относительно же “нищих духом” проф. Лопухин говорит: “В различных комментариях мы нашли около 20 переводов этого выражения. Именно: нищие;… смиренные;… духовно бедные; бедные грешники;… притесняемые; униженные; жалкие; несчастные; нуждающиеся в помощи [5,8,81]”. Обращает на себя внимание такой перевод: “нищие по велению своего духа”. Его считает правильным Анри Бергсон: “Не для бедных, а для себя богатый должен отдать своё богатство… Прекрасное не в том, чтобы быть лишённым собственности, и даже не в том, чтобы самому себя лишить её, а в том, чтобы не почувствовать лишения [189,62]”. Красиво. Однако ко Христу не имеет отношения. Выходит, что нищий, чувствующий голод, холод и болезни, недостоин Царства Небесного? В русском переводе Евангелия от Луки также говорится о нищих духом [Лк, 6,20], но “в огромном большинстве древних кодексов евангелия Луки этого прибавления (“духом”) не имеется [5,9,167]”; нет его и в ИБ. Поскольку между текстами Св. Писания не может быть противоречий и поелику чуть ниже Лука приводит слова Христа: “Напротив, горе вам, богатые! ибо вы уже получили своё утешение [Лк. 6,24]”, то вполне допустимо полагать, что Иисус имеет в виду крайне бедных, т.е. нищих в самом буквальном смысле слова. Полагать можно что угодно, но что в действительности хотел сказать Учитель?
Зачем говорить “нищие духом”, если хочешь сказать “нищие”? “Так как мы мало знаем, то нам от души нравятся нищие духом, особенно если это молодые бабёнки [123,2,92]”, – так говорил Заратустра. Он, несомненно, придерживался лежащей на поверхности трактовки – “духовно бедные”, т.е., попросту, бездуховные. К такому истолкованию спорного выражения подталкивает нас и евангелист Матфей. У позднейших христиан подобное понимание слов Сына Божия не вызывает интереса. Почему? Если первую заповедь главной Своей проповеди Спаситель посвящает бездуховным, то это придаёт всей Нагорной проповеди двусмысленный характер, наводит на противоречивые размышления о Его отношении к слушателям и к предназначенному им Царству Небесному. Что это за Царство, в котором нет места богатым духом, сильным духом, смелым духом, свободным духом? Не подобна ли Нагорная проповедь “Чёрному квадрату” Малевича, в котором одни знатоки находят некоторый смысл, а другие – издёвку над зрителями?
Проф. Лопухин предлагает обратить внимание на слушателей Иисуса: “Нагорная проповедь не допускает или допускает очень мало отвлеченностей в толковании. Она так хорошо приспособлена к нравам и понятиям окружавшей Христа толпы простонародья, что как только мы забываем о толпе, так сейчас же и вступаем в область отвлеченностей, и выражения Христа делаются нам не вполне ясными [5,8,82]… Во всей Своей нагорной проповеди Христос… говорит только простому народу, который мог понимать Его слова не иначе, как исключительно в буквальном смысле [5,8,94]”. Для нас с Заратустрой буквальная интерпретация выражения “нищие духом” сводится к понятию “бездуховные”, но окружавшая Мессию толпа, скорее всего, поняла, что Иисус имеет в виду нищих как таковых, что и отражено в Евангелии от Луки. Счастливы нищие! Так хотелось понять – так и поняли. Как говорил А.С.Пушкин, “Но знаешь сам: бессмысленная чернь /Изменчива, мятежна, суеверна, /Легко пустой надежде предана, /Мгновенному внушению послушна, /Для истины глуха и равнодушна, /А баснями питается она [131,4,220]”. Религиозными в особенности. “Мы все, насколько нам по силам, /Даруем жизнь мечте своей; /Мы любим ложь с безумным пылом, /А к правде – льда мы холодней [182,584]”, – коснулся наших характерных черт и баснописец Лафонтен. “Многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе [185,102]”, – подводит черту инженер человеческих душ К.П.Прутков.
Вспоминая разговор Христа с юношей, которому Он советовал раздать своё богатство нищим, спросим: “А каким конкретно нищим следовало бы раздавать вырученные от продажи имения деньги, чтобы кого-нибудь из достойных не обделить по незнанию обстоятельств?” В первую очередь, естественно, самым достойным, т.е. тем, кто последовал за Христом; да это и удобно, поскольку для приема и правильного распределения среди христиан поступающих средств выделено специальное лицо – Апостол Иуда. Надо полагать, что этот человек был честным, справедливым и бескорыстным, иначе бы Иисус не назначил его казначеем. И в дальнейшем, после вознесения Иисуса на небо, верующие, “которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов [Деян. 4,34]”, чтобы и Церковь материально поддержать, и самим поскорее стать счастливыми нищими. У тех же, кто по своему ещё не полному совершенству пытались недофинансировать Церковь, могли возникнуть неприятности, как у Анании с Сапфирой, казнённых за экономические преступления без всякой жалости и сочувствия [Деян. 5,1-10]. Воистину, если назвался груздем или взялся за гуж, то будь готов ответить за это. “Всякий грех и хула простятся человекам; а хула на Духа не простится человекам [Мф. 12,31]”; т.е. финансовые махинации в церковной сфере равносильны, оказывается, богохульству и не должны прощаться. Насколько мне известно, в мафиозных и воровских структурах отношение к оступившимся не так жестоко: им дают возможность одуматься и возместить убытки. Видимо, Анания и Сапфира пали жертвою тяжёлых времен первоначального накопления церковного капитала. Их судьба должна была послужить предостережением всем, пытающимся спастись подешевле.
Со временем, когда Церковь разбогатела, её финансовая деятельность была упорядочена, и верующим уже не требовалось отдавать ей всё имущество, достаточно было отдать десятую часть, хотя и это было нелегко. Немецкий поэт XVI века Ганс Сакс писал: “Страдает от попов народ, /Не перечесть его невзгод: /Зимой и летом гнёт он спину, /Чтобы отдать им десятину [216,184]”. Была также введена система “добровольных” пожертвований за совершение треб. “Отнесём, Акулина, попу фунт чаю – без того, говорит, не обвенчаю [185,77]”, – обречённо предлагает знающий жизнь К.П.Прутков. Грешникам раздавались индульгенции. Папа Иоанн XXII, например, установил таксу для клириков: “Священник, лишивший невинности девственницу, платит 2 ливра 8 су. Монашенка, которая отдалась нескольким мужчинам одновременно или по очереди в стенах монастыря или вне его и которая хочет стать аббатисой, платит 131 ливр 15 су [58,38]”. Вообще верующим всячески намекалось, что чем больше пожертвования, тем ближе они, грешники, к Царству Небесному. “При правильной постановке дела человек не ищет Бога. Бог уже ждёт его в церкви возле ящика для монет [132,367]”, – отмечает Виктор Пелевин. В порыве откровенности Папа Лев X проговорился: “Он хорошо нам послужил, этот миф о Христе [85,85]”. Думаю, что под словом “нам” славный Папа, которому приписывается изречение, что христианство – доходная басня, и для которого “добывание денег сделалось одной из руководящих целей [6,2,19]”, имел в виду пастырей, не овец. “Быть священником для толпы людей (а стало быть, христиан!), лишённых всякой возвышающей идеи, – это попросту и без малейшей тайны средство зарабатывать на жизнь [239,325]”, – заметил Сёрен Кьеркегор. “Если человеческое общество рассматривать как лазарет (грешники – те же больные), а христианство – как кассу для подаяний, то отсюда не замедлит воспоследовать весьма дурное состояние нравов – в жизни и политике [78,482]”, – резюмирует И.Г.Гердер.
Неимущие члены христианских общин, попав в полную материальную зависимость от своих пастырей, гораздо легче воспринимали ту часть учения Христа, которая отличалась от ветхозаветного. Это касается, в частности, пропаганды безделья и безответственности как путей достижения нищенства: “Не собирайте себе сокровищ на земле… Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться… Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их [Мф. 6,19-26]?.. Итак, не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего [Лк. 12,29-30]”. Апостол Пётр подбадривает колеблющихся: “Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печётся о вас [1Пет. 5,7]”. Понятно после этого, что “трудно богатому войти в Царство Небесное [Мф. 19,23]”, ведь он собирает себе сокровища на земле; т.е. богатые – это, как правило, плохие парни. “Христианство, бывшее при возникновении обществом бедных,… вполне прониклось мыслью, что богатый, если он не отдаёт своего излишка, задерживает чужое добро… Богатому приходилось стараться, чтобы ему простили его богатство, бывшее как бы отклонением от духа христианства [145,324]”, а вот нищие, плачущие, кроткие блаженны, ибо их ждёт Небесное Царство.
В ком же воплощается идеал кроткого плачущего нищего? В монахе, разумеется. “Совершенный христианин есть монах; монах есть последовательный христианин [145,134]”, – подметил закономерность Эрнест Ренан. Но государству нужны труженики, и вот “уже императору Валенту в 370 г. пришлось законодательным порядком выступить против “лодырей в монашеских общинах” [27,2,124]”. Не осознал Валент важности нищенства для спасения, как не осознал её и Дж. Боккаччо, обвинявший иноков ещё и в лицемерии: “Каково и сколь велико ханжество монахов, которые в просторных одеждах, с искусственно бледными лицами, с голосами смиренными и заискивающими при попрошайничестве, громкими и страшными при порицании в других своих собственных пороков, доказывают, что они спасаются побиранием, а остальные отдаванием [214,289]”. Что-нибудь изменилось к XX веку? Валерий Брюсов так не считает: “Пример монахов, этих настоящих волков в овечьих шкурах, которые давно уже стали широкой мишенью, продырявленной всеми стрелами сатиры, – достаточно показывает, как мало приближает к святости жизнь праздная и тунеядная, хотя бы вблизи алтаря, при каждодневных мессах [210,179]”. Уж не прав ли был Иегуда Галеви, когда сказал, что “соблюдение субботы гораздо реальнее приближает к Богу, чем отшельничество и монашеская жизнь [114,120]”?
Но другой и не мыслится жизнь истинно христианская, если во всех Евангелиях нет ни слова о труде [69,127]. Таким образом, Иисус воспевает беззаботность, безответственность, безделье, подстрекая тем самым язычников к разрушению своей экономики. А что с еврейской экономикой? Надо ли евреям сеять, жать и собирать в житницы? Ещё как надо, ибо сказано им: “Шесть дней (в неделю) работай [Исх. 20,9]… Всё, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости [Еккл. 9,10]… Кто возделывает землю свою, тот будет насыщаться хлебом; а кто идет по следам празднолюбцев, тот скудоумен [Притч. 12,11]… Рука прилежных будет господствовать, а ленивая будет под данью [Притч. 12,24]”. “Для христианина нищета, уничижение – добродетели; для иудея – это бедствия, с которыми надо бороться [199,718]”. Теперь становится ясным и кто будет покупать те имения, средства от продажи которых пойдут нищим, – евреи, разумеется, потому что о нищенстве они не мечтают и за Христом уже только из-за этого не пойдут.
О безбрачии и индивидуализме
Безответственный нищий лоботряс может ли позаботиться о своей семье? Нет, конечно. Так и не надо! Ибо “враги человеку – домашние его [Мф. 10,36]”. Ведь Иисус “пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её [Мф. 10,35]”, т.е. подтолкнуть людей к развалу семьи и крайнему индивидуализму. “Всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестёр, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную [Мф. 19,29]”, – обещает Иисус колеблющимся. “Кто любит отца или мать более нежели Меня, не достоин Меня [Мф. 10,37]”, – предупреждает Спаситель. “Если твой отец, – конкретизирует Христово речение Святой Иероним, – ляжет на твоём пороге, если твоя мать обнажит перед тобой грудь, которая вскормила тебя, – растопчи безжизненное тело своего отца и грудь твоей матери и с глазами неувлажненными и сухими мчись к Господу, который тебя призывает [18,2,317]!!” “Если кто алчно жаждет вечных благ, не должен обращать внимания ни на отца, ни на мать, ни на супругу, ни на детей [27,1,133]”, – требует и Св. Григорий Великий. Другие родственники, друзья, коллеги также отвлекают человека от Христа, препятствуют спасению и, стало быть, не заслуживают лучшего обращения. Хамское отношение к родственникам естественным образом распространяется и на гостей, посетителей, знакомых: “Кто приходит к вам и не приносит сего (Христова) учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его [2Ин. 1,10]”. Всё это приводит к тому, что семейные христиане вынуждены чувствовать себя виноватыми, неполноценными. “У христиан в высшей степени редка счастливая семья и в высшей степени редка благоустроенная семья [138,20]”, видимо, поэтому “свадебные песни наши, – рассказывает А.С.Пушкин, – унылы, как вой похоронный [131,6,193]”. Соглашусь с Кьеркегором в том, что “тот, кто, требуя человеческой любви, полагает, будто эту любовь можно доказать, становясь прохладным по отношению ко всему, что было ему дорого прежде, является не просто эгоистом, он прямо-таки глуп… И вот то, что в человеке считается признаком эгоизма и глупости, с помощью экзегетов должно выступать теперь как достойное представление о божественном [239,70]”.
Раз уж христианину приличествует разрушать семью, то, может быть, лучше её и не создавать? Тертуллиан указывает на греховность даже позывов к бракосочетанию: “Сам Господь сказал: “Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своём [Мф. 5,28]”. Человек, ищущий вступать в брак с женщиной, не творит ли именно этого, хотя бы после и женился на ней? Да и женился ли бы он на ней, если бы не посмотрел на неё прежде с похотью [63,228]?” Невозможно вступить в брак с женщиной, прежде не согрешив, так уж лучше и не вступать. Св. Амвросий Оптинский подтварждает: “Бессупружная и особенно монашеская жизнь более удобства подаёт к исполнению евангельского учения. Для сего она и установлена святыми отцами [120,38]”. Для сего, видимо, и предписано католическим священнослужителям соблюдать безбрачие (целибат). Но это предписание не очень осложнило их жизнь: они стали заводить любовниц. Когда Папа Пий II узнал о легкомысленном поведении французских священников, он написал им письмо, в котором “в дружеских выражениях напомнил, что канон Вселенского собора, принятый в Аугсбурге, запретил священнослужителям принимать у себя женщин лёгкого поведения [233,298]”; т.е. указаний Св. Писания, постановления Вселенского собора смиренным служителям Бога недостаточно, необходимо ещё напоминание папы, чтобы они как-то умерили свою сексуальную активность.
Жаль, что Тертуллиан (да и Христос) не дал такой же недвусмысленной моральной оценки мужчине, желающему вступить в брак или просто возлечь с мужчиной. Несколько проясняет ситуацию Св. Феофан Затворник: “Самый верх опасностей для юноши – от общения с другим полом [25,55]”; т.е., общение со своим полом, сексуальное в том числе, менее опасно. Евреям же сказано без обиняков: “Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость: да будут преданы смерти [Лев. 20,13]”. Так является ли, с точки зрения современных христиан, гомосексуализм грехом? Судя по тому, как освещается в СМИ сексуальная практика католиков и протестантов (православные более скрытны) – нет; ирландские католики, например, стоят в своём большинстве за легализацию однополых браков, а в США, форейторе прогресса, они уже легализованы. А ведь при христианнейшем императоре Феодосии Великом “педерастов сжигали публично перед народом [27,1,359]”. Переусердствовал Феодосий? Ни гомосексуализм, ни педофилия, ни скотоложство не осуждаются Христом. Он не призывает противиться этим нетрадиционным человеческим склонностям то ли потому, что о них ясно сказано в Торе, то ли потому, что они способствуют растлению язычников. Неопределённость Его позиции на руку извращенцам.
А вот деторождение – грех, потому что дети тормозят спасение; да и само их рождение является следствием сексуального угара, в котором люди забывают Христа, т.е. согрешают. Вспомним молитву священника на рождение ребёнка (в законном браке): “Господи Боже наш, прости рабе Твоей, днесь родившей, и всему дому, в нем же родися отроча, и прикоснувшимся к ней, и здесь обитающим всем прости, яко один имаши власть оставлять грехи [39,232]”. Но если уж случился грех – родился ребёнок, то ему лучше поскорее умереть – меньше нагрешит и вернее попадет в Царство Божие. Рассказывает Бертран Рассел: “Испанцы в Мексике и Перу имели обыкновение крестить индийских младенцев и сразу же после этого вышибать из них мозги; так они могли быть уверены, что эти младенцы попадут в рай. Ни один ортодоксальный христианин не найдет логического основания для того, чтобы осудить их действия [90,122]”. Удивительно, что последователи Христа не поступают так со своими чадами и вообще со всеми единоверцами, обрекая их на многотрудную земную жизнь с очень вероятными, по христианским понятиям, последующими вечными муками. Ведь донёс же до нас Сын Божий Благую Весть: “Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником [Лк. 14,26]”. Таким образом, “всякий настоящий христианин не может не жаждать скорее умереть, скорее кончить земной, слёзный путь – и перейти в вечную радость [137,514]”. Св. Исидор Севильский наставляет: “Делом исполняй то, что проповедуешь устами, примером подтверждай то, чему учишь на словах [236,435]”. Однако, не агитируя людей личным примером сразу же после крещения вступить в бесконечную счастливую жизнь в Царстве Небесном, пастыри Христовы расписываются в своем неверии в реальность этого Царства, но при этом остаются христианами, лицемеры.
Справедливости ради надо сказать, что в первые века нашей эры многие из истинно верующих не медлили с отправкой в светлое завтра. Например, в Африке существовала христианская секта циркумцеллионов; “поскольку они верили, что мученики попадают прямиком на небеса, то, как говорят, призывали прохожих убивать их либо в массовом порядке сами бросались со скал [136,364]”. “Умышленное и показное самоубийство было, как известно, главным упрёком благоразумных философов по адресу христиан [76,250]”, – рассказывает Эрнест Ренан. Но в дальнейшем они как-то отошли от этой практики, естественно вытекающей из учения Христа. “Горе вам,… лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам; ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете [Мф. 23,13]”. Если бы христиане были последовательны, они через какое-то достаточно короткое время все оказались бы в Царстве Небесном, оставив нехристям право копошиться в своих нечистотах на грешной земле.
Брак – плохо, деторождение – плохо, а что же – хорошо? “Девство, – поучает Св. Феофан, – есть скорейший путь к христианскому совершенству [25,248]”. И разъясняет: “Девственницы, как и девственники, установились в Церкви Христовой ещё во времена апостолов и с того времени постоянно в ней пребывают, и пребудут, пока стоит Святая Церковь, то есть до скончания века. Ибо сей род жизни и естеству нашему не чужд, и благоприятствуется духом веры Христовой [121,272]”. Наилучшим хранилищем девства считается монастырь. Однако некоторый диссонанс в эту благостную картину вносит как-то безнадёжно звучащий вопрос Св. Бернара Клервосского: “Ниспошлет ли мне Господь милость увидеть перед смертью такие времена, когда отец семейства не будет считать, что отдать дочь в монастырь – то же самое, что сдать её в бордель [58,33]?” “Монастыри – это темницы религии и государства, кузницы жестокости, очаги порока и угнетения или даже омерзительных извращений и гнусностей [78,485]”, – убеждён И.Г.Гердер. “Когда по приказу Генриха VIII был совершен обыск во всех монастырях (Англии), оказалось, что половина монахинь беременны… А епископ Барнет (1635-1715) сообщает, что в 144 монастырях протоколами королевских комиссаров засвидетельствованы такие безобразия, до которых далеко Содому и Гоморре [17,2,204]”. В 1526 г. в Нюрнберге закрыли женский монастырь, так все монахини перешли в публичные дома [210,428]. Но никогда не повернётся у меня язык осуждать за это женщин, которым при переходе не пришлось, видимо, менять род деятельности и которым больше некуда было деться; а вот Церковь – да, повернётся. Ведь не для того же идут наивные и прекраснодушные девушки в невесты Христовы, чтобы стать шлюхами.
В.В.Розанов в одной из своих работ приводит возмущенные слова священника Иоанна Руднева: “Девственники стали притчей во языцех. Их разврат стал настолько красноречив, что всякий порядочный человек от заурядных девственников сторонится более, чем от последней распутной бабы [113,179]”. Если уж иерей не понимает значения девства для достижения христианского совершенства, то чего ждать от мирян, которые считают, что неимоверно трудно быть девственником здоровому человеку. “А ты, – советует ему Св. Феофан, – умертви половое отправление иссушением плоти [25,247]”. Но Иисус прописывает более радикальные средства: “Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя… И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки её и брось от себя [Мф. 5,29-30]”.Здесь “о членах тела говорится, как об орудиях страсти [5,8,99]”. Однако эти жестокие предписания, по-моему, достаточно бессмысленны, потому что у одноглазых и одноруких сексуальные позывы и возможности не снижаются, а вот отсечение детородного члена эффективно решает проблему. Христос не настаивает на кастрации, понимая, что это может многих оттолкнуть от Него, но намекает: “Есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного [Мф. 19,12]”. Нашлись христиане, которые намёк поняли: образовалась секта скопцов; “Евсевий знал многих христиан, которые добровольно подвергли себя кастрации [5,8,307]”; Ориген. “Блажен, кто сам оскопил себя для Царствия Небђсного [224,329]”, – ясно высказал В.Пелевин заповедь, на которую только намекал Спаситель. Вообще, по мнению В.В. Розанова, “все законы христиан – от скопчества и в духе оскопления [213,65]”.
Иудеи же категорически выступали против кастратов: “У кого раздавлены ятра или отрезан детородный член, тот не может войти в общество Господне [Втор. 23,1]”. Почему? “Если мы рассмотрим историю Персии, Индии и Китая, мы найдем, что могущество евнухов всегда обозначало упадок и гибель всех династий [51,2,201]”, – говорит Гиббон. “То не может понравиться бабам, когда скопец командует штабом [185,73]”, – размышляет бывший гусар К.П.Прутков об отношении женщин к скопцам-командирам. И в Древней Греции к кастратам довольно прохладно относились, там в ходу была “поговорка: “если у тебя есть скопец – убей его, если нет – купи и убей”. Древний мир хорошо знал эту породу людей; хорошо испытал её на своей шкуре: и вся желчь и негодование на этот тип людей вылились у него в приведённой поговорке [137,218]”. Но Христу скопцы по душе, поскольку естественным образом вписываются в Его парадигму.
Призывая к развалу семьи, безбрачию, подталкивая к девству, Иисус стремился не просто разрушить языческое общество, Он побуждал народы к самоуничтожению. Все народы, кроме еврейского, который с радостью соблюдает самую первую заповедь, данную Богом: “Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю [Быт. 1,28]”. Это не просто первая заповедь, это вообще “первое Его слово (людям) – самое великое, самое святое, самое явное из повелений Бога или, если угодно, природы [199,293]”. Поэтому перспектива спасти свою душу завтра не перешибла естественного стремления подавляющего большинства языческих мужчин и женщин к единению сегодня. В связи с этим Церковь, нисходя к человеческому “несовершенству”, допускает брак, считая тем не менее, что “выдающий замуж свою девицу поступает хорошо, а не выдающий поступает лучше [1Кор. 7,38]”, и что “имеющие жен должны быть как не имеющие [1Кор. 7,29]”. Поэт седой древности Гесиод однажды сказал: “Лучше хорошей жены ничего не бывает на свете, но ничего не бывает ужасней жены нехорошей [196,15]”. Неужто основателям христианства попадались лишь нехорошие жёны? Ужли только Ксантиппам интересны богословы?
Бертран Рассел сожалеет: ”В результате многовекового господства христианства люди стали более эгоистичными, более сосредоточенными на себе, чем они являются по своей природе [90,121]”. “На свете много мы таких людей найдём, /Которым всё, кроме себя, постыло /И кои думают, лишь мне бы ладно было, /А там весь свет гори огнём [182,993]”. Как я понял, в наши дни начинать путь ко спасению (предварительно покаявшись) надо с того, что отдать родителей в дом престарелых, детей – в детский дом или вообще на улицу (Господь всё управит), а самому в рубище пойти за Христом. Мне говорили, что у турок и чеченцев таких домов нет, нет и беспризорников, зато есть многодетные семьи и заботливое отношение к предкам. Врали, наверное, ведь это же очень осложняет личную жизнь, мешает спасению, бизнесу, т.е. это неблагоразумно; впрочем, от нехристей всего можно ожидать. В.Розанов подводит итог: “Войдя в мусульманский дом, мы знаем: тут есть Бог и совесть; войдя в христианский дом, знаем, что тут забыт Бог и забыта совесть [113,183]”.
“Всякого, – говорит Иисус, завершая Нагорную проповедь, – кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному [Мф. 7,24]”. Апостол Пётр дополняет Сына Божия: “Будьте благоразумны и бодрствуйте в молитвах” [1Пет. 4,7]”. Основа христианского благоразумия – индивидуализм, поэтому, “когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно [Мф.6,6]”. Выходит, что либо Иисус не считает молитву частью общественного богослужения, либо отказывает христианским овцам в праве на участие в нём, либо отрицает необходимость такого богослужения. Последнее представляется наиболее вероятным, поскольку патриарх Кирилл во время эпидемии коронавирусной инфекции призвал верующих не ходить в храмы и молиться дома; при этом он сослался на пример Марии Египетской, “который свидетельствует о том, что и без посещения храма можно спастись”. Если в плохие времена лучше держаться в стороне от дома Божия, то зачем в него заходить во времена хорошие? Владыка Кирилл рубит сук, на котором висит экономическое благополучие Церкви, а Христос лишний раз демонстрирует, что Его учение не для евреев, ибо Он “ставит под сомнение фундаментальную предпосылку Торы, утверждающую, что члены святого Израиля служат Богу не каждый сам по себе, но все вместе и одновременно [84,90]”. “Молитва, которую творят не во имя всего Израиля, вообще не молитва [187,32]”, – считают хасиды. Таким образом, евреи, молясь, сплачиваются, христиане же – разобщаются, как того и требует Спаситель.
А если не молиться, то не воздаст Всеведущий? Ведь говорит Сын Божий: “Знает Отец ваш, в чём вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него [Мф. 6,8]”. “Раз Ты – тот, кто нам блага для жизни даёт, /Раз Ты – тот, кто нас судит и нам воздаёт, /Так зачем моя исповедь в тайнах сердечных? – /Раз Ты – тот, кто их знает наперечёт [194,112]?!” – выражает недопонимание и Омар Хайям. В чём же смысл молитв, если Бог и без них достойному – воздаст, а недостойному – не воздаст? Они крепче привязывают человека к Нему и, как следствие, к Церкви, заставляют глубже осознать своё ничтожество, культивируют неверие в свои силы. Но в то же время, будучи не совсем уверенными в добросовестности или всеведении Бога, верующие своими молитвами напоминают Ему о себе и подсказывают правильные решения. Молящиеся как бы намекают Всеблагому на Его несовершенства: чего-то Он недоглядел, чего-то недопонял, чем-то не озаботился по рассеянности. “ТщательнЕе надо быть, Господи, тщательнЕе”, – не осмеливается сказать, но думает богомолец. “Да, он говорит с Кламмом, но Кламм ли это? Может быть, это кто-нибудь похожий на Кламма [222,222]?” А какая разница? Ведь Сам Бог, по сути дела, богомольцев не интересует, им бы что-нибудь получить или от чего-нибудь избавиться втайне от других. Не красит это верующих, поэтому, видимо, “Кант описывает молитву как нечто, чего разумный человек должен стыдиться, если его застигнут за этим занятием [35,439]”. Здесь, мне кажется, Кант проявляет излишнюю чёрствость: я бы не стал стыдить разумную мать за её молитвы о детях. Да и пугливым христианам простительна молитва, выражающая их главное устремление: “Спаси, Господи!” (“спаси, Бог!”). Хотя от слишком частого употребления (уж очень хочется жизни вечной) она превратилась в некую форму приветствия или благодарения (спасибо).
Св. Серафим Саровский, перефразируя и развивая учение Христа, призывает: “Спасайся сам, и тысячи вокруг тебя спасутся”. Т.е. нищенствуй, пренебрегай родителями и детьми, и тысячи последуют твоему примеру. Ой ли!? Американский философ Вильям Джемс удивленно вопрошает: “Станет ли человек, обладающий духовным здоровьем, так много думать о спасении [128,386]?”. “Идея личного спасения отдельно от других, в сущности, иллюзорна, и в понятиях любви и сострадания совершенно невозможно совершить прорыв к просветленному освобождению, оставив других позади, в плену космического невежества, в печалях и страданиях, которые оно порождает [133,164]”, – говорит Тау Малахи. Бежать из горящего дома или с тонущего корабля, оставляя других на произвол судьбы, может только трусливый подлец, которым неизбежно и становится последовательный христианин, озабоченный собственным спасением. Видимо, поэтому Бальмонт признаётся: “Я ненавижу всех святых, – /Они заботятся мучительно /О жалких помыслах своих, /Себя спасают исключительно”. Но люди (не христиане) связаны друг с другом и несут ответственность как за себя, так и за других. Калил Джебран говорил: “И когда один из вас падает, он падает за тех, кто идет позади, предупреждая о камне преткновения. Он падает и за тех, кто идет впереди, за тех, которые хотя и шагают быстрее и увереннее, но не убрали камень… Убитый не беспричастен к своему убийству, и ограбленный виновен в том, что его ограбили. Праведник не безвинен в поступках нечестивого, и чистый от всякого греха не беспорочен в провинностях злодея [126,65]”. О том же говорит и Михаил Наими: “И молния бы в дом не ударила, когда бы сам дом её не притянул. И дом в ответе столько ж за руины, сколь молния [127,115]”. “Мы в ответе за всё, что было при нас”, – говорили комсомольцы, но они, безбожники, последователям Христа не указ. Им больше подходит совет известного христианского мыслителя Никколо Макьявелли: “Не стоит падать, полагаясь на то, что тебя поднимут [140,73]”, ибо каждый христианин сам за себя.
В отличие от христиан “объектом нравственных обязанностей евреев был не отдельный человек, а весь народ, поэтому для еврейской теодицеи не было нужды ни в бессмертии души, так как народ, как целое, и без того бессмертен, ни в загробной жизни на небесах, так как царство справедливости может наступить когда-нибудь и на земле [57,356]”. Рабби Ньюснер объясняет: “Никто из нас не есть просто “я”, каждый из нас есть также часть определенного “мы”, и это “мы” выстроено из наших семей, наших домов, наших общин [84,100]”. “Семейная жизнь израильтян была во все времена проникнута задушевным характером и основана на самой глубокой любви [135,1,305]”, – подтверждает антисемит Лютостанский. А В.В.Розанов обобщает: “Еврейка и семья, еврейка и дети – понятия неразделимые [134,45]… В Китае, у негров, у татар, цыган понятие супружества, любви, отношения полов – чище и целомудреннее, нежели у европейских народов [138,75]”, т.е. у христиан. Вижу в этом немалую заслугу Спасителя.
О непротивлении злу
Не перегибаю ли я палку, представляя Христа растлителем человечества? Ведь если Он не осуждает какой-то грех (гомосексуализм, в частности), не противится ему, значит ли это, что Он его одобряет? Вопрос. А как вообще христианину должно относиться к грешникам и их выдающимся представителям – преступникам? Апостол Пётр спрашивает: “Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи, но до седмижды семидесяти раз [Мф. 18,21-22]”, т.е. практически всегда. Не упустим из виду, что это говорится пастырю овец Христовых, который со своими домашними отношений не поддерживает и под братом, несомненно, имеет в виду такого же пастыря. Есть и ещё один нюанс: “Что вы свяжете на земле, то, – стимулирует их Иисус, – будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе… Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного [Мф. 18,18-19]”. Таким образом, санкционируются (освящаются) любые решения двух и более пастырей, в частности, суда инквизиции, проклиная которую, мы косвенно возводим хулу на Сына Божия; впрочем, это грех простительный [Мф. 12,32]. Иными словами, Спаситель дал пастырям карт-бланш, позволяющий им противиться злу, чем апостол Пётр и воспользовался с молчаливого согласия других пастырей, осудив Ананию и Сапфиру.
С пастырями разобрались, а как насчет овец Христовых? Иисус и им даёт ясные указания: “Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас [Мф. 5,44]”. Далеко не уверен, что и среди самых робких овец найдется раболепствующая мразь, способная искренне следовать этим указаниям, в которых мне слышится издёвка и глубокое презрение Христа к простофилям, с разинутыми ртами внимающим Его Благой Вести. “Кто возлюбил врагов своих, друзей тот предал, но Иисус не это людям проповедал [202,112]”. Сам же Он демонстрировал простецам вполне человеческое отношение к Своим якобы врагам, фарисеям: “Змии, порождения ехидны! как убежите вы от осуждения в геенну [Мф. 23,33]?”
А если кто-то убивает, грабит, насилует других – не меня? И тут всё чётко: “Не судите, да не судимы будете [Мф. 7,1]”. Ведь всем нам свойственно ошибаться, в том числе и судьям. А может быть, у грабителя было трудное детство; а может быть, насильнику невеста изменила; а может быть, убийца и не хотел убивать – только покалечить. Логично было бы вообще отменить уголовное преследование во избежание судебных ошибок, а уж смертную казнь – несомненно. Проф. Лопухин обосновывает эту идею: “Никаких официальных убийств, убийств на войне или казней преступников, согласно учению Христа, не должно быть. Это закон [5,8,95]”. “В одном церковном тексте 215 г., автором которого предположительно был Ипполит Римский, говорится: “Послушник или верующий, которые хотят стать солдатами, будут отлучены, ибо они оскорбляют Бога” [23,187]”. А “по уставу Св. Василия всякий, кто запятнал себя кровожадным ремеслом солдата, должен быть на три года удалён от общения с верующими [30,6,222]”.
Всем всё прощай, никому не мсти, ни на кого не обижайся. Более того, “не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щёку твою, обрати к нему и другую [Мф. 5,39]”. А вдруг, паче чаяния, овца ударит пастыря? Не подставит в таком случае он другую щёку, а в соответствии с заповедью Христа, дозволяющей ему (пастырю) связывать и разрешать, так поступит с паршивой овцой, которая, возможно, всё стадо портит, как подскажет ему его пастырская совесть. Между овцами не должно быть “раздоров, зависти, гнева, ссор, клевет, ябед, гордости, беспорядков [2Кор. 12,20]”; за гармоничными отношениями в стаде пастырь и призван наблюдать, добиваясь полнейшего смирения, “потому что Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать [1Пет. 5,5]”. Никколо Макьявелли как-то заметил с горечью: “Религия древних почитала блаженными людей, преисполненных мирской славы, полководцев и государей, наша же религия прославила людей смиренной и созерцательной, а не активной жизни. Высшее благо она видит в смирении, униженности, презрении к людским заботам; древние же полагали, что оно в величии духа, крепости тела и во всём, что придаёт человеку силы. А когда наша религия требует от тебя крепости, это значит, что ты должен проявить её в терпении, а не в великом деле. Мне кажется, что этот образ действий ослабил мир и отдал его негодяям на растерзание. Когда большинство людей, чтобы попасть в рай, предпочитают переносить побои, а не мстить, негодяям открывается обширное и безопасное поприще [140,210]”.
Такое поприще, по-моему, не просто открывается, к нему негодяи подталкиваются христианами, ибо, как говорил римский писатель и консул Катон Старший, “кто может воспрепятствовать злу и не препятствует, тот ему подстрекатель [141,222]”. Рабби Ньюснер же разъясняет позицию евреев: “Сопротивляться злу – это религиозная обязанность, так же как совершать добро, любить Бога… В Торе нет ни слова о непротивлении злу… Меня поражает проповедь Иисусом смирения перед злом как религиозной обязанности [84,82]”. А меня – нет, так как это соответствует общей заряженности Иисуса на разложение неевреев, на воспитание духовных уродов. Некоторые результаты Его усилий можно описать словами М.Ю.Лермонтова: “К добру и злу постыдно равнодушны, /В начале поприща мы вянем без борьбы; /Перед опасностью позорно-малодушны, /И перед властию – презренные рабы [161,168]”. Впоследствии Сын Божий, верю, осознал чрезмерную радикальность Своей заповеди и передал нам устами Св. Исидора Севильского, что “подчиняющийся злу не отличается от того, кто производит зло [236,436]”, но многие (толстовцы, в частности) пропустили эту поправку мимо ушей. Итожу: кто не противится злому, тот его одобряет и поддерживает. Но прежде, чем противиться злу, следует убедиться, что это действительно зло, ибо его иной раз можно перепутать с добром; не всегда убийство, например, или кража предосудительны.
Когда, обращаясь в Нагорной проповеди к толпе простонародья, Спаситель говорит о непротивлении злу, Он, очевидно, не имеет в виду зло как философскую категорию, как то, например, что “является необходимым условием гармонии целого, предполагающего различные ступени совершенства [168,145]”. Он ведёт речь о том конкретном вреде, который наносят людям убийцы, насильники, клеветники, завистники, воры и т.п. Однако Своим ученикам Сын Божий сообщает: “Огонь пришёл Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся [Лк. 12,49]!.. Думаете ли вы, что Я пришёл дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение [Лк. 12,51]… Не мир пришёл Я принести, но меч [Мф. 10,34]”. С чем или кем воевать? “Несомненно, что вся деятельность Христа была противодействием злу [5,8,106]”, – убеждён проф. Лопухин. Не противоречит ли это Его указанию не противиться злому? Нет. Есть зло, так сказать, материальное, бытовое, о котором Иисус рассказывал в Нагорной проповеди, а есть духовное, направленное непосредственно против Бога, “мировое зло”, исходящее, по учению Церкви, от дьявола и воплощающееся в действиях гонителей истинной веры, в борьбе с ней одержимых злыми духами еретиков, раскольников, иноверцев, атеистов.
“Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола [1Ин. 3,8]”, – учит Апостол Иоанн. К тому же были призваны и все последователи Христа. Апостол Иаков взывает: “Противостаньте диаволу и убежит от вас [Иак. 4,7]”. А Св. Павел учит: “Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных [Еф. 6,11-12]”. Проф. Лопухин поясняет: “Плоть и кровь – это люди, враждебные христианству. Они действуют против христиан не сами по себе, а как орудия злых духов [5,11,272]”. Христиане, конечно, любят своих идейных врагов, жалеют их, но вторыми управляют тёмные силы, и если иной раз приходится убивать супостатов, то в этом нет ничего личного – идёт битва с бесами за веру Христову. Иногда трудно бывает различить два вида зла – какому злу подставить щёку, а против какого восстать. Так для того и поставлены пастыри, чтобы подсказывать овцам, когда наступит “время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить [Еккл. 3,3]”. В должный час поступит распоряжение: “Перекуйте орала ваши на мечи и серпы ваши на копья [Иоил. 3,10]”. Возможно, даже возникнет необходимость продать одежду свою и купить меч [Лк. 22,36], чтобы разить врагов Божиих. И, по словам легендарного Бренна, горе побеждённым [249,158]! “Как только христиане стали господами положения, они тотчас забыли о предписаниях Иисуса и многих философов о том, что следует прощать своих врагов [17,1,87]”.
Пишет Вольтер графу Шувалову : “Я непоколебимо убеждён, что со времён Константина христианская религия погубила больше людей, чем в наши дни проживает во всей Европе [17,2,326]”. Так, “епископ чианский утверждает, что в его время истреблено было более пятнадцати миллионов людей. В Мексике и Перу уничтожена была цивилизация, которая могла бы многому научить Европу [37,465]”. Культура доколумбовой Америки была “уничтожена, как подсолнечник, чью голову сбил палкой прохожий. Все государства этой культуры… со всей их высшей политикой, с тщательно упорядоченными финансами, высокоразвитым законодательством,… с богатой литературой на нескольких языках, с одухотворённым и благородным обществом в больших городах (на Западе тогда ни о чём подобном и не слыхали) – всё это вовсе не разрушилось в результате отчаянной войны, но было в немногие годы искоренено кучкой бандитов (христиан) настолько основательно, что в скором времени остатки населения не сохраняли об этом даже памяти… Однако чудовищнее всего здесь то, что западной (христианской) культуре это ничуть не было необходимо [129,2,46]”. А “когда Иерусалим был взят крестоносцами (1099 г.), они разбивали о стены головы маленьких детей, сбрасывали с укреплений младенцев, насиловали всех попавшихся им под руку женщин, жарили мужчин на огне;… убито было 70000 душ [37,354]”. Ревнители истинной веры “забыли робость и печали, а совесть отогнали прочь [131,3,118]”. Но христиане, что неудивительно, и друг друга недолюбливали. Только “в 30-летнюю войну между католиками и протестантами в одной Германии погибло, по самым скромным оценкам, около 5 миллионов человек [139,153]”. “В июле 1209 года крестоносцы без особого труда взяли город (Безье в округе Лангедок-Руссильон)… Было убито от 15000 до 20000 человек, и только двести из них были еретиками… Именно тогда прозвучала знаменитая фраза: когда папского легата спросили, как отличить еретика от благочестивого католика, он ответил: “Убейте их всех – Бог Своих узнает [45,109]”. Лет через триста после этого “Лютер писал по поводу сектантов Мюнцера: “Бейте всех без разбора. Бог разберёт Своих”[88,364]”. Летят века, но общехристианские идеи не истлевают.
О добром Пастыре и Его сподвижниках
Складывается впечатление, что пастырей Христовых не очень заботит судьба их паствы; не воспринимают они серьёзно слов Сына Божия: “Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец [Ин. 10,11]”. Не положил Он, скорее всего, жизнь Свою за овец, так что необязательно это и для Его последователей. Причисляя Себя к добрым пастырям, Спаситель, очевидно, хотел отмежеваться от злых. Первые, несомненно, – мягкие, снисходительные, терпимые, тёплые, любящие нищих, девственников, врагов. Вторые, напротив, – жёсткие, требовательные, нетерпимые, холодные, не любящие нищих, девственников, врагов. Несколько лет назад в знакомой мне школе набиралось два первых класса, А и Б. В классе А учительница была мягкая и снисходительная, в классе Б – жёсткая, требовательная и достаточно холодная. Большинство родителей стремилось отдать своих детей в класс А – и просчиталось: через 10 лет в классе А вырос 1 медалист, а в классе Б – 5. Как говорил мудрый Соломон, “кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его [Притч. 13,25]”. Воля ваша, папы и мамы, но любящий детей и злой учитель должен бы привлекать вас больше, чем любящий и добрый, если вас интересует результат. “И какой бы вред ни нанесли злые, – вред добрых – самый вредный вред!... Добрые были всегда началом конца [123,2,155]”, – так говорил Заратустра. Добрый Учитель и готовил Своих учеников к концу, причём скорому.
“Особенность учения Иисуса и Павла о Царстве Божьем заключается в том, что они ожидают конец этого мира и наступление мира сверхъестественного в самом ближайшем будущем [73,151]”. “Разбираясь в первоначальных памятниках христианства, мы всюду встречаем выражение надежды, что природа вот-вот исчезнет, жизнь угаснет и настанет конец мира [142,16]”. Если бы Иисус объявил конец света через тысячу лет, многие ли поспешили бы за Ним? Пока гром не грянет, мужик не перекрестится, вот и сказано мужикам: “Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш придёт [Мф. 24,42]”. А если ещё пригрозить им судом Божиим по пути в Царство Небесное с возможностью быть осужденными на вечные муки, то мужики на многое согласятся. Да и как не согласиться, если по пришествии Сына Человеческого в славе Своей поставит Он “овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую [Мф. 25,33]”, после чего скажет (с любовью, полагаю) тем, ”которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его [Мф. 25,41]”. Есть среди простецов, коих подавляющее большинство, желающие встать по левую сторону?
“В кельях и скитах, монастырях и синагогах одни цепенеют от ужасов ада, другие погружены в мечты о рае. Но те, кто знает божественные тайны, не поселят подобных фантазий в своём сердце [143,261]”, – уверяет Омар Хайям. Да и среди тех, кому божественные тайны недоступны, находится немало людей, берегущих своё сердце от таких выдумок. “Очень важно понять, что идея ада лишает всякого смысла духовную и нравственную жизнь человека, так как ставит её под знак террора. Запуганный человек на всё согласен, чтобы избежать адских мук. Это лишает духовную жизнь всякого достоинства [144,131]”, – рассуждает Николай Бердяев. Эта сентенция знаменитого русского философа могла бы иметь смысл в отношении людей достойных и ведущих хоть какую-то духовную жизнь, но такие люди, как правило, и не воспринимают идею ада всерьёз. Не к ним обращается Иисус, не за качеством Своих последователей гнался Он, а за количеством, поскольку зазывал и обещал: “Придите ко Мне все труждающиеся и обременённые, и Я успокою вас [Мф. 11,28]”.
В Римской империи самыми труждающимися и самыми обременёнными были рабы, численность которых в эпоху Августа в Италии и Риме доходила до 2 млн., что составляло от четверти до трети всего населения страны. Во времена же Клавдия, как свидетельствует Гиббон, “число рабов, по меньшей мере, равнялось числу свободных обитателей Римской империи [51,1,89]”. А проф. Лопухин рассказывает, что в Риме “они были вдвое многочисленнее свободных [4,3,708]”. Но и среди свободных не все были патрициями. Оглянемся окрест себя – кто из нас не труждающийся или не обременённый? И как Он пытается нас успокоить? Своим учением, разумеется, которое император Юлиан в обращении к христианам оценивал следующим образом: “Соберите ваших детей и заставьте их изучать Писание; и если выросши и став мужчинами, они окажутся чем-нибудь более достойным, чем рабы, то скажите, что я болтун и безумец… Если присмотреться к вашему учению, то ваша нечестивая вера складывается из иудейской дерзости и языческого равнодушия и низости. От тех и других вы заимствовали не лучшее, а худшее, и сделали обшивку из пороков [63,419]”. Именно поэтому, “чем добродетельнее будут христиане, тем более безбожников на свете станет [202,108]”. Трудно возразить в этом Уильяму Блейку, если присмотреться к Благой Вести. “Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее [Лк. 19,10]”, т.е. обездоленное, порочное, рабское, страдающее, ибо “не здоровые имеют нужду во враче, но больные [Мф. 9,12]”. Об этом Иисус говорит фарисеям, и из контекста видно, что их Он относит к здоровым, т.е. не к ним пришел Врач и Спаситель Иисус Христос, и вообще не к праведникам [Мф. 9,13]. Ознакомившись с Его заповедями, нелегко избежать вывода, что здоровым людям не место среди христиан.
Обращаясь к ученикам, Учитель предупреждает: “Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное [Мф. 18,3]”. А чем отличаются дети от взрослых? Физической, психической, умственной, нравственной недоразвитостью. Если взрослый человек впадает в инфантилизм, то ему место в лечебнице для душевнобольных. Может ли он в таком случае адекватно сознавать, какое Царство его ждёт? “Сиял Он тихо, как звезда; /Манил и звал Он… но – куда [161,566]?” Вся проповедь Иисуса, всё Евангелие, все Его сказания о Царствии Божием направлены на то, чтобы обвести языческое простонародье вокруг пальца и увлечь его в какое-то странное, отличное от еврейского, Царство, – Царство больных, немощных, нищих, слезливых, убогих, эгоистичных.
В реальности мы видим, что темпы деградации языческого общества были и остаются не очень высоки. Это потому, что христианство ещё не победило во всём мире, христианские страны находятся в контрах с мусульманскими, да и в самих них ещё не полностью раздавлена многоголовая гидра антихристианства, составленная из приверженцев других вероисповеданий и атеистов; хотя отделение атеистов от иноверцев достаточно искусственно – все они, по мнению истинно верующих, безбожники, ибо “всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нём, не имеет Бога [2Ин. 1,9]”. Надо также учитывать, что жизнь практически всегда вносит свои коррективы в теоретические построения. Откликаясь на её требования, христиане были вынуждены временно отступить от идеала, предложенного Иисусом Христом, нарушая Его заповеди, притворяясь веротерпимыми, организуя экуменическое движение, чтобы успешнее противостоять нехристям. Уже апостолу Павлу приходится поправлять Иисуса: “Кто не хочет трудиться, тот и не ешь [2Фес. 3,10]… Мужья, любите своих жён [Еф. 5,25]… Отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем [Еф. 6,4]… Напоминай им (Тит) повиноваться и покоряться начальству и властям [Тит. 3,1]”, которые, между прочим, требуют противиться злому.
И вот уже “в 314 г., через год после издания эдикта о веротерпимости, синод епископов, собравшихся в Арле, наказал отлучением от Церкви солдат-христиан, которые дезертировали из императорских армий [23,221]”. А в XII веке учитель Церкви Св. Бернар Клервосский провозгласил: “Смерть за Христа – умирает ли рыцарь сам или убивает другого – не может быть преступной, в обоих случаях она заслуживает великой славы [146,317]”. Так и до призывов к джихаду недалеко. А может быть, Св. Бернар был тайным кришнаитом? Ведь это Кришна учил: “Если человек совершает самые дурные поступки, но занят чистым преданным служением (Господу), следует считать его праведником, ибо он на верном пути [147,472]”. Несмотря на явную корреляцию высказываний Св. Бернара и Кришны, учению последнего полностью доверять не следует, потому что он, скорее всего, лжец. Например, он говорит: “Знай со всей определенностью, что Я – начало и Я – конец всего, что есть материального и всего, что есть духовного в этом мире [147,358]”. Но мы-то точно знаем из богодухновенной Библии – “Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, который есть и был и грядет, Вседержитель [Откр. 1,8]”. Точно знаем? “Отыщи всему начало, и ты многое поймёшь [185, 119]”, – указывает нам путь к распознаванию природы вещей автор многих философских откровений К.П.Прутков.
Однако при всех отклонениях от учения Христа Церковь всегда называла себя Христовой и высоко держала Его знамя, знамя Сына Божия, а Он пришел, как уже отмечалось выше, спасти мир [Ин. 12,47], и Церковь всячески Ему в этом способствует. Но спасти можно лишь того, кто искренне хочет быть спасенным, поэтому Христос уточняет: “Не о всём мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои [Ин. 17,9]”. И именно поэтому Он говорит: “Я есмь пастырь добрый, и знаю Моих, и Мои знают Меня [Ин. 10,14]”. Как это понимать? По версии Лёзова [14,478], совпадающей с версией ИБ, Иисус объясняет Своим ученикам (к сожалению, многие “беседы их нам Церковь утаила, евангелист немного оплошал [131,3,101]!”): “Тайна Божьего Царства открыта вам, а посторонним всё даётся в притчах, чтобы они вглядывались и не видели, вслушивались и не понимали, и не обратились к Богу, и не получили прощения [Мк. 4,11-12]”. К православным же эти стихи дошли в несколько ином виде: “А тем внешним всё бывает в притчах,…, да не обратятся, и прощены будут им грехи”. Такой перевод не очень вяжется с другими словами Учителя в ПБ: “Потому говорю им притчами, что… сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: …да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их [Мф. 13,13-15]”. В любом случае Христос понимает, что божественные тайны могут быть постигнуты и посторонними, не Его учениками, истолкованы иначе, а это не входит в Его планы, так как ведёт к соперничеству, подрывает монополию Иисуса на истину. Тогда зачем вообще обращаться к народу с притчами? Чтобы увлечь его за Собой многословными нравоучениями и якобы глубокомысленными намёками, чтобы дать повод посторонним говорить: “Он своеобразен, не правда ли? – Да, в Нём есть что-то подлинное”. Но что считать подлинным, они не должны понять. По мнению Великого Учителя Церкви Святого Иеронима Стридонского, “нет ничего проще, чем дурачить простой люд и его сборища потоком слов, ибо чем меньше у слушателей знаний, тем легче добиться их восхищения [27,2,209]”.
Среди христианских пастырей, облечённых властью через преподанную им в таинстве священства особую благодать Святого Духа, естественно, чужих нет – все Свои, а значит любые изменения в учении Христа или дополнения к нему соответствуют Его учению, если они осуществляются Его учениками, которые знают Его, т.е. знают, как они думают, что есть истина. Отстаивая это изменённое и дополненное знание, Церковь (что уже отмечалось) неустанно и непрестанно боролась с различными ересями, например, гностиками, которые считали материю самостоятельным независимым началом чувственной материальной жизни и зла; арианами, полагающими Христа сотворённым, а не рождённым; монофизитами, признающими во Христе только одну природу, божественную; несторианами, учившими, что от Девы родился человек Иисус, в котором Бог обитал, как в храме; донатистами, ставящими действительность таинства в зависимость от нравственного поведения священнослужителя; иконоборцами, смешивающими иконопочитание с идолопоклонством; жидовствующими, которые отрицали догматы о Троице и Божестве Иисуса Христа. В истории христианства известны многие десятки ересей, но, заметьте, ни одна из них не выступала против разрушительных, аморальных положений Христова учения. Кто из еретиков возвысил свой голос против Нагорной проповеди? Это – Святая Святых Евангелия, и в своём одобрительном отношении к ней все еретики и раскольники едины с православными, т.е. в том, что полагается главным для взыскующих Царства Небесного, являются добрыми христианами, ведомыми добрым Пастырем. Не понимают церковные иерархи назначения Христовых речей? Е.П.Блаватская в своих трудах вспоминает о хорошо известных представителях Англиканской Церкви, которые говорили, “что Нагорная проповедь, если бы её осуществить на практике, привела бы к полному разрушению нашей страны менее чем за три недели [42,332]”. Понимают пастыри, что к чему, но просвещать овец – это рубить сук, на котором сидишь.
Вкупе с еретиками не выступал против Христовых идей и известный хулитель Церкви Вольтер, говоривший: “Иисус проповедовал единую праведную мораль… Мораль Эпиктета, Сенеки, Цицерона, Лукреция, Платона, Эпикура, Орфея, Тота, Зороастра, Брамы, Конфуция совершенно такая же [17,1,199]… “Возлюби Господа и ближнего своего”. Иисус никогда не предписывал ничего другого. Эти немногие слова понимает всякий. Они так божественны, что все народы слышат их во все времена, и они запечатлены во всех сердцах. Самые гибельные страсти не могли их никогда уничтожить. Зороастр у персов, Тот у египтян, Брама у индийцев, Орфей у греков взывали к людям: “Любите Бога и ближнего” [17,1,342]”. Если Иисус предписывал только то, что уже запечатлено во всех сердцах, что уже ранее проповедал грекам Орфей, то в чём смысл прихода Сына Божия к людям? Освежить в их памяти заповеди Зороастра, Тота и Брамы? С сожалением должен констатировать, что Вольтер лицемерит в приведённых выше словах. Не мог он не понимать, что Иисус и Его ученики дали людям Новый Завет, новый по отношению ко всем предыдущим заветам, новый по своей разрушительной, античеловеческой направленности. Дело в том, что не мог Вольтер, идеологический предтеча Великой французской революции, пропагандирующий идеи свободы и равенства, выступать против Иисуса Христа. Не мог, потому что они, в определённом смысле, – два сапога пара (это будет видно из дальнейшего); и приходится философу-просветителю выдавать чёрное за белое. Но чёрного кобеля не отмоешь добела.
О заповедях на все времена
Прошло без малого две тысячи лет, как прозвучал призыв Христа готовиться к пришествию Царства Небесного. “Ожидали, – с горькой иронией говорил французский богослов Альфред Луази, – Царствия Божия, а пришла Церковь [162,123]”, в крепких щупальцах которой почти все эти годы находились народы Европы, а затем и Америки. Дмитрий Мережковский по этому поводу тоже не впадает в эйфорию: “Церковь вместо Царства – путь в чужую страну вместо отчего дома; пост вместо пира, плач вместо песни, разлука вместо свидания, время вместо вечности… Церковь вместо Царства Божия – пепел вместо огня [60,403]”. Так не угас ли к сегодняшнему дню свет учения Христова? Чай, не средние века, и Церковь уже не пользуется прежним авторитетом, не играет прежней роли в жизни народов и их властителей – ослабела. “Куда ты, удаль прежняя, девалась, /Куда умчались дни лихих забав?” Но спите спокойно, Святые Апостолы, Отцы и Учители Церкви, – Христа, Сына Человеческого, с нами нет (ну разве что только в сердцах православных Он обитает), однако дело Его живёт; и примечательно, что оно живёт не столько в Церкви, сколько вне её, потому что означенное учение (цикута для человечества) пропитало своим плодотворным ядом все слои общества.
“Есть некоторые из стоящих здесь, – обещал Спаситель, – которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе [Мк. 9,1]”. Но, обещая его приход в ближайшем будущем, Он понимал, что долго водить людей за нос не удастся, что путь в Царство Божие через нищенство, безбрачие, непротивление злу со временем будет вызывать (как и само Царство Божие) всё меньше и меньше энтузиазма. Когда манящий блеск Царства Небесного потускнеет, как продлить деградацию человечества до её полного завершения? Будучи гениальным (без дураков) Учителем, Иисус предусмотрел в Своём учении такие положения, которые во все времена будут привлекательны для большинства людей, особенно для человеческих отбросов, отребья и охвостья любого вероисповедания, включая и атеистическое, и руководствуясь которыми (положениями) человечество придет к желанной для Спасителя цели, даже если основанная Им религия потерпит фиаско. Как так? А вот так – упиваясь коктейлем из следующих трёх заповедей:
1. “Познаете истину, и истина сделает вас свободными [Ин. 8,32]”. А как её познать? “Только в государственной службе познаешь истину [185,101]”, – наставляет нас действительный статский советник К.П.Прутков. Но не все религиозные учителя так думали. “Сосредоточение ума на Кришне позволяет полностью познать абсолютную истину, чего нельзя достичь никаким иным путём… Полное и научное знание – это Кришна, и пребывающему в сознании Кришны открывается всё [147,350]”, – убеждают нас кришнаитские пастыри. Иисус с ними не согласен: “Я есмь путь и истина и жизнь [Ин. 14,6]”; т.е. дорожку к свободе предлагается торить через познание Иисуса Христа, Его учения. Куда всё-таки метнуться, чтобы стать свободным? Существует много истин? Существуют разные пути к одной истине? Иисус и Кришна – это различные воплощения одного и того же Бога? Если бы передо мной стоял выбор, то я выбрал бы Иисуса, потому что Он пришел позже, значит Кришна чем-то не устроил Всемогущего, и потому что за Христом уже последовало множество известных мне и авторитетных верующих (например, Илья Муромец, Лев Толстой, Блез Паскаль, патриарх Кирилл, моя бабушка и др.).
Аналогичными соображениями руководствовались, видимо, и миллионы других людей, начиная с блаженного Августина, который несколько перефразировал мысль Христа: “Люби Бога (т.е. истину) и делай, что хочешь”, т.е. будь свободен. Любовь к Богу (в том числе и через разумение [Мф. 22,37], познание), как необходимое условие достижения свободы, означает на практике исполнение Его заветов, в частности, отказ от богопротивных дел, от грехов, дабы не огорчать Любимого, что заодно гарантирует попадание в Царство Небесное. Надо полагать, что максимальной свободой обладают насельники райских кущ, потому что они больше всех любят Бога, не грешат и, как следствие, могут делать, что хотят. “Делайте, пожалуйста, всё, что вы хотите, – но прежде всего будьте такими, которые могут хотеть [123,2,123]!” – так говорил Заратустра. Способны ли на это христиане, если, по совету Св. Феофана Затворника, ненавидят своё хотение? В унисон с рекомендациями Августина (см. выше его совет христианину быть пнём древесным) звучит и наказ одного дзэн-буддистского мудреца: “Живя, будь мертв, будь совершенно мертв, и делай всё, что хочешь – всё будет хорошо [125,160]”. Напрашивается вывод, что свобода – это избавление от земных забот, а на небе их не будет по определению. Но путь к этой небесной (идеальной) свободе пролегает по земле, и всяк, кто хочет быт свободным, должен познать Христово учение, познать истину и через то проникнуться Его Духом.
Апостол Павел подтверждает впоследствии, что “где Дух Господень, там свобода [2Кор. 3,17]”. А пропитанный этим Духом митрополит Вениамин учит, что “смирение даёт свободу [217,355]”. Сопоставив это с утверждением Св. Варсонофия Великого о том, что “вера есть смирение [217,87]”, приходим к заключению, что верующие уже обладают свободой, в поисках которой безбожники сбились с ног. “Слово “свобода” звучит так прекрасно, что от него нельзя отказаться, хотя бы оно означало заблуждение [219,418]”. Это слово для нас как огонёк для бабочки или мёд для мухи: мы готовы безоглядно бежать за каждым, кто это слово произнесёт, хотя судьба бабочек и мух, полетевших на огонёк или мёд, должна бы нас насторожить. “Стойте в свободе, которую даровал нам Христос [Гал. 5,1]”, – призывает апостол. Как в ней стоять? “О горнем помышляйте, а не о земном [Кол. 3,2]”, – учит Павел. Надо постепенно (сразу не получится, потому что не хочется) избавляться от всех земных оков, цепей, соблазнов; избавляться от забот о хозяйстве, семье, государстве; избавляться от всего внешнего, мешающего личному спасению. В этом смысле наиболее свободными были монахи-пустынножители, вроде Св. Антония Великого. Но мало кто мог повторить его подвиг, поэтому истовые христиане просто старались минимизировать воздействие на них общества и государства: уходили в катакомбы, леса, монастыри и, уж конечно, избегали театров и других мирских потех. Надлежит также избавляться от законов и многовековых традиций как иудаизма, так и язычества, ибо, по словам Иисуса, “не вливают вина молодого в меха ветхие; а иначе прорываются меха и вино вытекает, и меха пропадают, но вино молодое вливают в новые меха, и сберегается то и другое [Мф. 9,17]”, т.е. новому содержанию должна соответствовать и новая форма. “Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь всё новое [2Кор. 5,17]”. Отсюда легко перейти к более конкретному призыву: “Отречёмся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног”, ибо “ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда [2Пет. 3,13]”.
Но правда в том, что отряхнув в борьбе за свободу прах одного закона, одних пастырей, человек попадает под власть другого закона, других пастырей (свято место пусто не бывает), как правило, хуже прежних. У освобождённых овец выбор обычно не очень велик: либо погибнуть в разборках с другими освободившимися, либо оказаться под властью узурпаторов с нравственностью второй свежести, которые, провозглашая свободу, науськивают народные массы на всю культуру ненавистного старого мира, а не только на право. Культура является необходимым атрибутом совместной жизни людей. Она включает в себя , наряду с правом, мораль, науку, экономику, искусство, религию и др. Однако “индивидуальная свобода не является культурным достоянием… Стремление к свободе можно трактовать как реликт, исходно присущий не зависящей от культуры личности, и, таким образом, это стремление может быть враждебно культуре [208,279]”, – говорит Зигмунд Фрейд. Я бы сказал, что свобода всегда враждебна существующей культуре, поскольку освобождение подразумевает переход к другой культуре, другой жизни. Потакая древнему (животному) стремлению людей к свободе, Спаситель привлекает их к Себе и ведёт к новой жизни в Царстве Небесном, к жизни загробной, к смерти, в подготовке к которой все наши культурные достижения излишни. Свобода или жизнь – вот за что шла борьба между христианами и язычниками. Она ещё продолжается, но несомненно, что первая (свобода) одолевает вторую, одолевает жизнь человеческую. В этом и заключается глубинный смысл свободы.
2. “Так будут последние первыми и первые последними [Мф. 20,16]”, т.е. поменяются местами рабы с рабовладельцами, управляемые с управляющими, слабые с сильными, бедные с богатыми, овцы с волками и пастырями. “Это не просто какой-то заумный полёт мысли Иисуса. Это самая суть Его апокалиптического учения [164,284]”, – говорит проф. Б.Эрман. Этим призывом Христа заканчивается притча о работниках в винограднике, которые получили равную плату за труд, хотя работали разное время. Притча о блудном сыне [Лк. 15,11-32] говорит примерно о том же: сын, живущий распутно и расточивший своё имение, облагодетельствован отцом ничуть не меньше сына добропорядочного. В притче о званных на ужин [Лк. 14,16-24] хозяин, разгневавшись на отказавшихся от приглашения по уважительным причинам порядочных людей, велел посадить за стол нищих, увечных, хромых и слепых, тем самым сделав последних первыми. Притча о фарисее и мытаре [Лк. 18,10-14] повествует о том, что грешный, но смиренный мытарь более оправдан перед Господом, чем благочестивый, но самодовольный фарисей. Оба грешны, однако снова предпочтение презираемому. И апофеозом первенства последних является притча о богаче и нищем Лазаре [Лк. 16,19-25]: нищий, у которого нет других достоинств, утешается в раю, а богач, у которого не отмечено других недостатков, страдает в аду. Можно предположить, что богач угодил в преисподнюю за недостаточное внимание к нуждам нищего. А за что нищий осчастливлен? Христос его за муки полюбил? За земные страдания как таковые? Таким образом, из учения Христа следует, что равенство – это тот максимум, на который могут рассчитывать первые в будущей жизни, и тот минимум, на который должны рассчитывать последние.
Можно смело сказать, что Ветхий Завет просто преисполнен вниманием к нуждам обездоленных. Например, Яхве настаивает: “Не обижай наёмника, бедного и нищего из братьев твоих [Втор. 24,14]”. Царь Соломон также озабочен судьбой несчастных: “Не будь грабителем бедного, потому что он беден, и не притесняй несчастного у ворот; потому что Господь вступится в дело их, и исхитит душу у грабителей их [Притч. 22, 22-23]… Кто милосерд к бедным, тот блажен [Притч. 14,21]”. Но при этом ни один ветхозаветный глашатай не призывал поменять местами первых и последних – это новация Сына Божия. Однако мало быть последним, чтобы стать когда-нибудь первым по содержанию, а вот по форме в принципе достаточно. Но первые почти наверняка будут возражать против такой губительной рокировки, поэтому для осуществления воли Спасителя последним придётся прибегать к насилию, т.е. Иисусом провоцируется захват власти озлобленными, завистливыми невеждами, склонными скорее к разрушению, чем к созиданию.
Однако им трудно будет захватить власть и эффективно низводить языческое общество до своего уровня, если они будут чувствовать, как и ранее, свою ущербность в сравнении с образованными, умными, уверенными, успешными, благочестивыми. Вильям Джемс подметил, что “глубочайшим свойством человеческой природы является страстное стремление людей быть оценёнными по достоинству [231,53]”. Колумб, например, “ходатайствовал о титуле “адмирала океана и вице-короля Индии”, …, Виктор Гюго домогался ни больше ни меньше, как переименования Парижа в его честь [231,55]”. Знал, естественно, о такой человеческой особенности и Спаситель, поэтому, неоднократно и неискренне обещая горести добропорядочным евреям, книжникам, фарисеям, законникам, богатым, Учитель Своих последователей, т.е. в основном всякого рода убогих, называет солью земли и светом мира [Мф. 5,13-14], пробуждая в них тем самым чувство гордости, самоуверенности, превосходства над первыми. Причина заигрывания Христа с последними понятна – их подавляющее большинство и ими легко манипулировать. “Стоит только обронить слово, которое поощряет зазнайство и праздность, и ты можешь быть уверен, что толпа посредственностей пойдёт за тобой [220,416]”, – поясняет И.В.Гёте.
А могут ли последние претендовать на то, чтобы стать первыми, если Иисус требует не противиться злому, подставлять левую щеку, когда их хлещут по правой? Могут, если поймут, что первые – слуги дьявола. Но последним не удалось бы воплотить свою мечту в жизнь без тайных и явных руководителей из числа первых, прикидывающихся борцами за права последних; среди перебежчиков также много кем-то обиженных, чем-то недовольных, желающих отомстить или что-то доказать более удачливым. Эти верховоды доходчиво разъяснят глупым овцам, что первые – это враги Божии, и бороться с ними – дело богоугодное. В том и заключается гениальность учения Христа, что по видимости взаимно противоречивые заповеди Его не противоречат друг другу по существу: хоть ты, последний, не противься злому, хоть становись первым, итог один – деградация общества. Но не противиться злому душа не лежит, а вот стать первыми, борясь за свои права, права большинства, мы всегда готовы. Как говорит Сиоран, “большинство событий возникает из желания ягненка стать волком. Не имеющие клыков жаждут их заполучить; они тоже мечтают кого-нибудь сожрать и воплощают эту мечту, благодаря своей животной многочисленности [163,124]”. “Если вера в “право большинства” делает революции и будет их делать, то нельзя сомневаться в том, что это – христианство… Христианство есть восстание всего по-земле-пресмыкающегося против того, что над ней возвышается [123,2,672]”, – говорит Фридрих Ницше. Эрнест Ренан добавляет: “Христианство было прежде всего громадной экономической революцией. Первые стали последними, а последние первыми. Это было, действительно, осуществление царства Божия, по понятиям евреев [145,322]”, которые, как правило, пребывали среди последних. Примеров прихода к власти последних со всеми вытекающими из этого результатами хоть пруд пруди; наиболее яркие из них: Английская буржуазная революция, Великая французская революция, Великая октябрьская социалистическая революция.
Но если все эти народные восстания явились последствием христианской проповеди, то почему же уничтожались церковнослужители и церкви? Только за сентябрь 1792 г. и только в Париже было убито 202 священника [215,390]. Колокола переплавлялись в пушки, священные сосуды разламывались на куски, из церковных облачений шили штаны и рубашки для патриотов [215,493]. За что так ополчились христианские овцы на своих пастырей духовных? За то, что слова пастырей расходились с их делами. “Стремление их – зло, и сила их – неправда, ибо и пророк и священник – лицемеры; даже в доме Моём Я нашёл нечестие их, говорит Господь [Иер. 23,10-11]”. Если уж прелаты Католической Церкви “были обжоры, опивалы, пьяницы, наподобие животных служившие не только сладострастию, но и чреву, более чем чему-либо другому [214,37]”, то чего же в таком случае ждать от рядовых священнослужителей? “Все они были так стяжательны и жадны до денег, – рассказывает Дж. Боккаччо, – что продавали и покупали человеческую, даже христианскую кровь и божественные предметы [214,37]”. “Известно – каждый поп и инок /Дом Божий превращает в рынок [216,185]… Повадки их давно известны, /Любые средства им уместны /Для добывания деньжат: /Они молебствия творят /За деньги, мзду берут за воду, /Спасенье продают народу; /Младенца ль надо окрестить – /Извольте денежки платить; /За мессу, за обряд венчанья, /За исповедь, за отпеванье, – /За всё гоните чистоган! [216,184]”, – негодовал Ганс Сакс. “За то путь их будет для них, как скользкие места в тумане; их толкнут – и они упадут там; ибо Я наведу на них бедствие [Иер. 23,12]”, – обещал Вседержитель и выполнил. “Что посеет человек, то и пожнёт [Гал. 6,7]”; и если он сеял ветер, то пожнёт бурю [Ос. 8,7].
А что происходит с теми первыми, которые в самом деле переводятся в разряд последних? Поскольку их абсолютное меньшинство, то либо они сами из инстинкта самосохранения становятся последними не только по форме, но и по содержанию, либо их гнобят, пока они не станут последними во всех смыслах, т.е. складывается тенденция к наступлению всеобщего равенства, равенства ничтожеств, разваливающих экономику, семью, государство, часто уже и не сознательно, а в силу своей ничтожности.
3. “Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою [Ин. 13,34-35]”. Как можно понять призыв к мужчинам, уже связанным общим интересом, общим делом, скорее всего, и дружбой, иметь любовь между собою? Я заподозрил в такой любви нечто противоестественное, и маркиз де Сад подлил масла в огонь моих подозрений: “Почитайте Плутарха, уверявшего, что истинную любовь внушают только юноши и такое чувство не имеет ничего общего с низменной привязанностью к женщинам [32,173]”. Следует ли полагать, что Иисус заповедал Своим ученикам вступать в гомосексуальные отношения, в которых только и возникает (по Плутарху) настоящая любовь? Возможно, и следует, но спешить с выводами не надо, ибо мы снова сталкиваемся с трудностями перевода с еврейского языка на греческий и с греческого на русский. Слову “любовь” соответствует шесть как минимум греческих терминов: 1) агапэ – чувство привязанности, основанное на рациональном выборе, волевом решении; 2) людус – любовная игра, флирт; 3) мания – пристрастие, болезненное влечение; 4) сторгэ – любовь к родственникам, отечеству; 5) филия – дружба, расположение, склонность; 6) эрос – чувство, основанное на страсти, половом влечении. Неизвестно, что имел в виду Сын Божий, когда говорил о любви, но в Новом Завете на греческом языке, если речь идёт о любви Бога, к Богу, к единоверцу, преимущественно используется слово “агапэ”. Этот выбор представляется логичным, ибо отражает не наигранную эмоциональность, а естественную деловитость отношений христиан со Спасителем. Единственное же искреннее чувство, которое, по-моему, испытывают верующие к Богу, – это чувство страха, что, наверное, очень обидно для Всеблагого.
Слова любви Иисус говорит апостолам, которых Он называет братьями не только между собой [Мф. 23,8], но и Своими [Ин. 20,17], т.е. речь идет о братской любви, которая естественным образом распространяется на всех христиан. Апостол Павел постоянно называет христиан братьями, декларируя тем самым, что христиане – это не толпа почитателей Мессии, не союз, не партия, а братство, между членами которого царит взаимная любовь, независящая от уровня развития или общественного положения того или иного брата; как говорит апостол Пётр, “всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите [1Пет. 2,17]”. В чём же новизна этой заповеди Христа в сравнении со старой [Лев. 19,18], призывающей любить ближнего, как самого себя? Ответ возможен с позиций как Ветхого Завета, так и Нового.
В первом случае новизна состоит в том, что теоретически любить надо так, как Христос возлюбил учеников Своих, т.е. до самопожертвования (якобы), а такая любовь более высокой пробы, нежели ветхозаветная, требующая, по разъяснению М.Бубера, делать для ближнего лишь то, что делал бы для себя. Еврей не ждёт ответной реакции на своё благодеяние. Спаситель же несколько иначе, эгоистичнее, трактует практическое воплощение любви: “Во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними [Мф. 7,12]”. Например, прощайте ближнему отстрел для развлечения 1400 фазанов за один день в надежде, что и он простит вам слив нефтепродуктов в ближайшую речку. Так вот в чём возможный смысл заповеди о непротивлении злу, творимому ближним, – в том, чтобы он не противился моим злодеяниям. Сказал также Иисус, что “нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих [Ин. 15,13]”, а это значит, что христианской любви присуща градация, и интересно было бы узнать, как далеко на соответствующей шкале отстоит любовь к друзьям от любви к врагам; но каково бы ни было это расстояние, охватывает чувство удовлетворения от того, что друзей христиане должны любить больше, чем врагов. Перед евреями проблема такого долженствования не стоит – врагов они не любят ни в какой степени, ибо так напутствовал Моисей народ Израиля: “Прибежище твоё Бог древний… Он прогонит врагов от лица твоего и скажет: истребляй [Втор. 33,27]!”
Во втором случае новым является уточнение самого понятия любви, которая, по разъяснению Ап. Иоанна, теперь “состоит в том, чтобы мы поступали по заповедям Его [2Ин. 1,6]”. Если имеются в виду заповеди Христа, то на такую любовь иудеи точно неспособны. Замечательно, что даже если речь идёт о заповедях Яхве, то и в этом случае евреи далеки от любви, потому что “заповедь Его та, чтобы мы веровали во имя Сына Его Иисуса Христа [1Ин. 3,23]”. Я не обнаружил такой заповеди в Ветхом Завете, но не доверять свидетельству Святого Апостола Иоанна у меня нет сил (не мог же он так легко подставиться), поэтому полагаю, что где-то когда-то её обронили многочисленные переписчики и переводчики, готовя Библию для современного читателя. Таким образом, евреи, с христианской точки зрения, не могут любить, однако и в способности христиан у меня есть определенные сомнения, потому что при попытке вспомнить примеры христианской любви на ум приходят Варфоломеевская ночь, Сицилийская вечерня, Первая мировая война, Вторая мировая война, зачистки донецких христиан киевскими и т.п. Конфликтуют, видать, христиане иногда даже между собой.
Хотя истинные христиане (православные) по большому счёту стараются избегать вражды, но враги у них, конечно, есть. Главные враги – это, безусловно, враги Божии, руководимые дьяволом. Он тот, чей взор надежду губит; он тот, кого никто не любит [161,571]. А надо бы (через не могу), если стремишься жить по заповедям Христа, Который, в пример нам, при встрече с сатаной не выказывает никакой ненависти, а ведёт с ним мирную дискуссию о хлебе, чудесах и власти над царствами [Мф. 4,3-10], что резко контрастирует с Его обращением к фарисеям и книжникам, по-видимому, гораздо больше насоливших Спасителю. Не исключаю, что любит Второе Лицо Троицы дьявола, как любил Тарас Бульба своего сына Андрея, как вообще любят родители своих блудных детей, ожидая их возвращения в распростёртые отцовские объятия. “И диавол, – по мнению Оригена, – не лишён возможности исправления [6,2,254]”. Да и полезен Иисусу сатана, без которого в деле управления людьми Ему не обойтись, – необходимо пугало, которое “ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить [1Пет. 5,8]”. Конечно, пугать христиан можно и Всевышним (Бог накажет!), но всё-таки приличнее большую часть страшилок приписать дьяволу, даже если его нет. Иноверцы с инославными и атеистами тоже не друзья православным, поскольку спят и видят, как бы их ущемить, как бы сбить их с пути истинного.
Много врагов у православных, ох, много, и одолеть их можно только будучи крепко сплочёнными между собой истинной верой в Иисуса Христа и взаимной любовью, поэтому и имеют христиане “от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего [1Ин. 4,21]”. При соблюдении новозаветных заповедей между людьми должна быть тишь, да гладь, да Божья благодать, но при чём тут любовь? Ведь поступать по заповедям Его можно и из страха наказания, и из расчёта на награду. Полагать страх и расчет видами любви? Нет, я не готов, хотя богодухновенное послание и понуждает меня к этому. Надо сказать, что в общечеловеческом (не христианском) понимании любовь не возникает ни в результате уговоров (расчет), ни по требованию (страх), “её нельзя принудительно ни вызвать, ни преодолеть [168,233]”, “у любви как у пташки крылья, её нельзя никак поймать”. Но именно для того, чтобы принудить к любви и дана заповедь Божия. Заповедь – это не просьба, не совет, а повеление, предписание, требование, вызванное в данном случае тем, что добровольно любить своих братьев-христиан нет никакой выгоды; “ибо, если вы будете любить любящих вас, – выражает понимание Своих воспитанников Сын Божий, – какая вам награда [Мф. 5,46]?” У нехристей, хочу заметить, вопрос о награде за любовь не стоит, у них она бескорыстна. Каковы же те братья, которых Господь обязует любить друг друга, склоняя их тем самым к ханжеству и взаимной неприязни?
“Помышление сердца человеческого – зло от юности его [Быт. 8,21]”. Здесь, по мнению проф. Лопухина, “речь идёт почти исключительно лишь о наследственной греховной порче [5,1,58]”, т.е., надо полагать, человек генетически предрасположен ко злу. О последствиях этого говорит пророк Михей: “Не стало милосердных на земле, нет правдивых между людьми; все строят ковы, чтобы проливать кровь; каждый ставит брату своему сеть. Руки их обращены к тому, чтобы уметь делать зло; начальник требует подарков, и судья судит за взятки, а вельможи высказывают злые хотения души своей и извращают дело. Лучший из них – как тёрн, и справедливый – хуже колючей изгороди [Мих. 7,2-4]”. Но, может быть, под воздействием христианства человечество стало лучше? Священник Джонатан Свифт не подтверждает этого: “Когда я думал о моей семье, моих друзьях и моих соотечественниках или о человеческом роде вообще, то видел в людях, в их внешности и духовном складе то, чем они были на самом деле, – еху, может быть, несколько более цивилизованных и наделенных даром слова, но употребляющих свой разум только на развитие и умножение пороков [179,434]”. В результате христианского воспитания оказалось, что сегодня в массе своей “Мы малодушны, мы коварны, /Бесстыдны, злы, неблагодарны; /Мы сердцем хладные скопцы, /Клеветники, рабы, глупцы; /Гнездятся клубом в нас пороки [131,2,139]”. Спаситель, провидя будущее человечества, подводит черту: “Предаст же брат брата на смерть, и отец – сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их [Мф. 10,21]”. “Историческое исполнение этого предсказания не подлежит никакому сомнению [5,8,203]”, – уверен проф. Лопухин. Как же нам быть? Ответ находим в богодухновенном Писании: “Берегитесь каждый своего друга, и не доверяйте ни одному из своих братьев; ибо всякий брат ставит преткновение другому, и всякий друг разносит клеветы [Иер. 9,4]”. Показная любовь в такой среде возможна только в видах получения того или иного прибытка, искренняя же – невозможна.
Повеление Христа любить друг друга также невыполнимо, как невыполнима и заповедь “не убий” или “не укради”, следовательно требовать от людей братской любви, при всей её теоретической привлекательности, означает понуждать их к лицемерию, т.е. к тому, чтобы они уподоблялись “окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты [Мф. 23,27]”. Двуличие, притворство, лживость, произрастающие на почве обязательной “братской любви”, умножают пороки человечества и ускоряют его деградацию; для чего, собственно говоря, такая любовь и навязывалась. “О, эта кроткая на вид любовь /Как на поверку зла, неумолима [253,24]!”
Слово Божие, учение Христа, в частности, не содержит важных или неважных установок. Все важны. В комментарии на ранее уже приводившиеся слова Апостола Иакова о том, что согрешающий в одном чём-нибудь становится виновным во всём [Иак. 2,10], проф. Лопухин разъясняет: “Весь Закон со всеми многоразличными заповедями есть выражение одной воли Законодателя-Бога, и преступление против отдельной какой-либо заповеди есть преступление против святой воли единого Законодателя, значит, и против всего Закона [5,10,232]”. Люди, постоянно, сознательно и упорно нарушающие святую волю Божию, являются не чем иным, как Его противниками, т.е. приверженцами дьявола. Современные христиане в массе своей полностью пренебрегают заповедями Сына Божия о нищенстве, безбрачии, непротивлении злу. Зачем же они называют себя христианами, а не сатанистами? Всем хочется выглядеть респектабельно.
Последователи любого созданного людьми учения вольно или невольно разделяют его положения на главные и второстепенные, не считая последние обязательными к исполнению, что часто бывает оправданно. Таковы и овцы Христовы – перечисленные три заповеди они относят к пережиткам прошлого, низводя ещё и этим Слово Божие до уровня слова человеческого. К числу же актуальных, т.е. главных, у них относятся заповеди о свободе, последних и первых, братской любви, которые вот уже несколько сот лет играют решающую роль в жизни всех народов, даже тех, которые не приемлют христианства. Ввиду такой высокой значимости этих заповедей им дополнительно посвящается нижеследующий раздел, в котором рассматриваются их современная трактовка и последствия их внедрения в сознание людей.

6. Плоды просвещения
О политике
Коротко три вышеприведённые заповеди Христа на все времена в реальности выливаются, о чём легко догадаться, в следующие политические лозунги: свобода, равенство, братство. Политические, потому что борьба за их осуществление так или иначе связана с государственной властью, с её разрушением, завоеванием, удержанием и использованием. Политическая деятельность обычно проводится организованными группами людей, возглавляемыми харизматичными лидерами и опирающимися на популярную в определённых слоях населения идеологию, популярность которой достигается всеми доступными средствами. На склонность Христа и Его последователей чудесами подтверждать правоту своих воззрений Валерий Брюсов реагирует следующим образом: “Если есть “чудо” в христианстве, то только одно: что такая бедная содержанием религия, вся составленная из клочков египетской мудрости, еврейства, неоплатонизма и других учений, могла иметь такой успех. Причина тому, конечно, политическая [210,18]”. Церковь вполне можно считать политической организацией хотя бы потому, что главой её является Иисус, которому дана “всякая власть на небе и на земле [Мф. 28,18]”, а осуществляется она на земле через пастырей Христовых. При этом “священник добивается, чтобы в нём видели высший тип человека, он хочет властвовать, – даже и над теми, у кого в руках реальная власть; он хочет быть неуязвимым и вне нападок… хочет быть самой сильной властью в общине, которую невозможно ни заменить, ни переоценить [165,102]”. Нет сомнения, что Церковь всегда и везде играла большую, а иногда и главную роль в борьбе различных кланов за власть; император Генрих IV, прославившийся посещением Каноссы, мог бы подтвердить эти слова. В.В.Розанов утверждает: “В христианстве нет рыбы (в частности, щуки). Нет сотворения. Нет звёзд. Что же есть? Политика [134,187]”.
Сыну Человеческому “надлежит царствовать доколе низложит всех врагов под ноги Свои [1Кор. 15,25]”. Но врагам несть числа, и они перемешаны с добрыми христианами, поэтому для их низложения стрел, пик, топоров, дреколья и даже ракет с атомными боеголовками недостаточно; боюсь, что насилие в духовной сфере может дать обратный результат. Так, жестокое подавление нехристей и согрешающих чад Церкви в IV-VII веках привело к тому, что “большинство “арабов”, впервые в 717 г. напавших на Византию, родилось христианами [129,2,318]”. Гораздо эффективнее врагов “любить” и перевоспитывать, что немыслимо без промывания мозгов, т.е. без тенденциозного просвещения. В.И.Ленин подтверждает, что оно “не может не быть связано с политикой [Речь на Всероссийском совещании политпросветов 3 ноября 1920 г.]”, а “свет к просвещению язычников” – это Сам Иисус [Лк. 2,32]. В результате озарённого Христовым светом просвещения язычники осознали свои “права” и стали вместе с христианами бороться за них с существующей властью, приближая таким образом конец, который наступит, когда через Своих выучеников Спаситель “упразднит всякое начальство и всякую власть и силу [1Кор. 15,24]” в языческом мире. Учение Христа позволяет, не переманивая врагов в христианский лагерь, превращать их в Его рьяных помощников, для чего было целесообразно осовременить формулировку Его актуальных заповедей и их интерпретацию.
Бесспорно, что эти заповеди очень востребованы простонародьем, особенно в последние лет триста. Известный общественный деятель Лев Тихомиров писал: “Все угнетённые, страждущие и обременённые, бедные и рабы с восторгом прислушивались к радостной вести о новой, несущей отраду и утешение, религии (христианстве) и всей душой устремились ей навстречу, так как своим учением о свободе, о братской любви и равенстве всех людей она отводила им достойное место в гражданском обществе [88,246]”, которое со временем придало этому учению форму юридического документа, приемлемую и для нехристей. Так, статья первая Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН в 1948 г., гласит: “Все люди рождаются свободными и равными в своём достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства”. Уточним, что по определению Декларации прав и обязанностей человека и гражданина, провозглашенной французским народом в 1795 г., “братство” означает следующее: не делай другим того, что не хотел бы получить сам, делай по отношению к другим такие благие поступки, какие хотел бы по отношению к себе. Итак, братство, по существу, синоним христианской любви к ближнему. Сказать, что все люди наделены разумом и совестью, – это большой демократический и незаслуженный комплимент человечеству, но он вроде бы не ведет к серьезным негативным последствиям для общества, хотя часто, расходясь с действительностью, приводит к разочарованиям. А вот официально объявить всех людей от рождения свободными, равными и долженствующими питать друг к другу братские чувства – чревато тяжелыми потрясениями, ускоренно ведущими к обещанному Христом концу [Мф. 24,14], ибо посеянные Им семена свободы, равенства и братства дали обильные плоды либерализма, демократии и гуманизма. Но для их большей эффективности не хватало легализации, которую теперь обеспечила ООН.
О либерализме
Разговоры о свободе без объяснения, что под ней понимается, означают призыв к борьбе против всякой власти и всякого авторитета. В.В.Розанов, например, считает, что “хуже “свободы” вообще ничего нет, и она нужна хулигану, лоботрясу и сутенёру [166,347]”. “В понятии нашего народа, – по мнению В.Г.Белинского (см. письмо Д.П.Иванову от 7 августа 1837 г.), – свобода есть воля, а воля – озорничество. Не в парламент пошёл бы освобождённый русский народ, а в кабак побежал бы он, пить вино, бить стёкла и вешать дворян”. Освальд Шпенглер обобщает: “Русская “воля”… значит прежде всего отсутствие долженствования, состояние свободы, причем не для чего-то, но от чего-то и прежде всего от обязанности личного деяния. Свобода воли представляется здесь таким состоянием, в котором никакое другое “оно” не отдаёт приказания, так что можно отдаться собственной прихоти [129,2,309]”. Анархисты тоже полагают необходимым условием свободы личности отсутствие любых форм власти и правового принуждения [168,21]; такая свобода, без сомнения, идет рука об руку с хаосом. “Там, где существует полная свобода выбора и можно поступать как хочешь, там сразу начинаются смуты и беспорядки [140,95]”, – убеждён Никколо Макьявелли. По Аристотелю же, “там, где нет порядка, не может быть бытия, не может быть мышления, там, где царит свобода, не может быть творчества [169,82]”. А по словам Камю, “абсолютная свобода – это право сильнейшего на власть. Стало быть она поддерживает конфликты, угодные несправедливости [167,342]”. При абсолютной свободе свободным в конце концов окажется, в лучшем случае, только один человек – самый сильный, т.е. такая свобода – это рабство, а то и смерть для большинства. “Как ни приманчива свобода, /Но для народа /Неменьше гибельна она, /Когда разумная ей мера не дана [182,947]”, – размышляет великий русский баснописец И.А.Крылов. Чем же определяются разумные границы свободы?
В Декларации прав человека и гражданина (1789 г.) говорится, что “свобода состоит в возможности делать всё, что не наносит вред другому”. Почти через 160 лет ООН подтверждает во Всеобщей декларации прав человека (ст. 29), что ограничивать его необходимо лишь “с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других”. На словах можно признавать и уважать, но как на деле жить, не нанося вред окружающим? “Ни один человек не живёт, никого не задевая и никем не задетый; он должен обязательно проложить себе путь, толкаясь локтями. Жизнь его – борьба [241,436]” – уверен Карлейль. “Жизнь по существу своему есть присваивание, нанесение вреда, преодолевание чуждого и более слабого, угнетение, суровость, насильственное навязывание собственных форм, аннексия и по меньшей мере, по мягкой мере, эксплуатация [123,2,382]”, – развивает Ницше мысль Карлейля. “Как правило, следует это подчеркнуть, если человек чего-то хочет, то хочет он этого лишь в ущерб другому. [93,333]”, – поддерживает их Сиоран. Человек ест, а ведь эту еду могли бы съесть голодные сомалийские дети; он ездит в метро, усугубляя тесноту и духоту в нём; он создаёт атомные бомбы и вредные теории, не говоря уже о генномодифицированных продуктах; он рожает детей, нуждающихся в детских садах и школах, из-за строительства которых слабо растут пенсии по старости и т.п. “Взаимно воздерживаться от оскорблений, от насилия и эксплуатации, соразмерять свою волю с волей другого – это можно считать в известном грубом смысле добронравием среди индивидуумов… Но как только мы попробуем взять этот принцип в более широком смысле и по возможности даже сделать его основным принципом общества, то он тотчас же окажется тем, что он и есть, – волей к отрицанию жизни, принципом распадения и гибели [123,2,381]”, – разъясняет Фридрих Ницше. Таким образом, в логике вышеупомянутых деклараций свободой обладают только мертвые: у них есть возможность делать всё, что они хотят, не нанося при этом вред другим, живым или мертвым; т.е. и в этом случае свобода равносильна смерти.
Люди, конечно, понимали, что не следует абсолютизировать ненанесение вреда другому, т.е. что существует вполне терпимый вред, например, толкотня болельщиков при входе на стадион. А что отделяет терпимый вред от нетерпимого? Закон. Уже на заре своего развития люди осознали необходимость запретов и ограничений для выживания и благополучия племени, поэтому вводили в свой обиход различные табу. Специалисты считают “табу самым древним неписанным законодательным кодексом человечества. Общепринято мнение, что табу древнее богов и восходит ко временам, предшествовавшим какой бы то ни было религии [110,39]”. Таким образом, даже первобытные люди осознавали вредоносность полной свободы для жизни общества. Однако любые ограничения неизбежно рассматриваются значительной частью народа как покушение на его права, на свободу, и вызывают к жизни борьбу за их отмену. Например, запреты курить в общественных местах, ходить голыми по улицам, ругаться матом, шуметь поздно вечером, не говоря уже о запретах уголовного кодекса – это ли не возмутительно? это ли не покушение на свободу личности? Борьба за права человека, т.е. в пределе за снятие всяких ограничений, за свободу, проводимая неуклонно и последовательно, – это борьба со сложившимся за многие тысячи лет узаконенным укладом жизни, позволяющим человечеству не только существовать, но и развиваться; ломка этого уклада неизбежно ведет к разложению человечества, к его озверению и вымиранию. “Должен быть свободен человек, но в пределах закона, при полном соблюдении условий, налагаемых обществом [131,6,202]”, – считает А.С.Пушкин. Итак, закон создаёт человечеству условия для выживания, и в действительности свобода состоит в возможности делать всё, что он не запрещает. Но в таком случае свободны все, кроме нарушителей закона, которые лишены законной свободы до тех пор, пока их не осудили. Узник же, сидящий законно на цепи в зловонной яме – свободен; он, в частности, обладает свободой совести, свободой слова, свободой перемещения, свободой отправления естественных надобностей и всеми остальными свободами, но в рамках закона. “Если это и есть свобода, то когда поведут на прогулку? Если это и есть свобода, то во скока дадут баланду [192,348]?” – озабочен бытовыми последствиями свободы В.Вишневский.
Проблема понимания свободы является частью более общей философской проблемы “соотнесения содержания высказывания о некотором сущем с самим этим сущим [168,184]”, и трудность в её разрешении возникает оттого, что “никаких философских проблем нет, есть только анфилада лингвистических тупиков, вызванных неспособностью языка отразит Истину [234,262]”. У меня нет сомнений, что разглагольствования о свободе – это не что иное, как пустословие, демагогия, имеющая своей целью одурачить простой народ красивыми лозунгами, дабы повести его туда, куда нужно пастырям. Почему сборища, сходки, толпы с готовностью откликаются на призыв бороться за “свободу”? Потому что они воспринимают её как право на безответственность, пренебрежение обязанностями, разнузданность. Таких “борцов” легко направить на разрушение “старого мира”.
С годами словоблудие о свободах (предпринимательства, печати и т.п.) оформилось как идеология либерализма, которая выросла из стремления христиан избавиться, освободиться, от всего, что может помешать личному спасению, т.е. от влияния, в частности, государства и общества, греховных по своей сути, так как они тем или иным образом (в основном “соблазнами”) создают препятствия овцам Христовым на их пути в Царство Небесное. Либерализм, по определению проф. Дугина (см. в интернете его статью “Демократия против либерализма”), – это “новая экономико-философская доктрина, основанная на полном отрицании традиционной цивилизации и на стремлении в пределе уничтожить все органические общественные институты, принадлежащие политической и культурной истории народов и государств… В конечном счёте идеология либерализма тождественна идеологии чистого индивидуализма, т.е. признанию высшей инстанцией общественного устройства “индивидуума”, его интересы, его права, его благосостояние… Либерализм – наиболее последовательная, агрессивная и радикальная форма, в которую воплотился дух европейского нигилизма, дух анти-традиции, дух разрушения, дух цинизма и скепсиса, дух “ врага человеческого””. Иными словами, я бы сказал, – дух Христа, который, “как Единый владыка в душе обращенного человека, уничтожает все покрывала, все преграды, принадлежащие посторонней силе [5,11,145]”.
Фридрих Ницше отмечает, что “лучшие из христиан желали, чтобы человечество возможно скорее пришло к концу: относительно же того, что нужно отдельной личности, никаких сомнений не было… Центр тяжести ценности лежал для каждой души в ней самой: спасение или осуждение! Спасение вечной души! Самая крайняя форма сосредоточения на себе [165,201]”. Ницше обвиняет христиан в пропаганде крайнего индивидуализма, но ведь и христиане обвиняют его в том же. Обе стороны правы с той лишь разницей, что Ницше воспевает индивидуализм орлов, которые, как известно, стаями не летают, а христиане – индивидуализм кротов и хомяков, которые спасаются от многочисленных врагов в своих норах, не противясь злому до тех пор, пока пастыри не скажут им, что пора становиться первыми. А когда кроты, хомяки, мыши, жабы, ужи и т.п. обрядятся в тогу орла, т.е. захватят власть и станут свободными, что может наступить, кроме грызни между ними и, как следствие, мерзости запустения? Она и наступает в “свободных” странах под личиной либерализма. “Возьмите народ, партию, город, союз, куда посеян “яд либерализма”, и вы будете иметь возможность эти единицы расколоть на столько частей, сколько в них будет членов [115,173]”, – уверен Генри Форд.
Непременным атрибутом либерального духа является стремление привлекательной (“свободолюбивой”) фразеологией прикрывать неприглядную суть. Вот, к примеру, широко рекламируемый идеал свободы печати. “Одновременно с его осуществлением, – рассказывает Освальд Шпенглер, – был открыт и тот факт, что пресса служит тому, кто ею владеет. Она не распространяет “свободное мнение”, но его создаёт [129,2,430]… Для толпы истина – это то, что постоянно приходится читать и слышать… Три недели работы прессы – и весь мир познал истину. Её доводы остаются неопровержимыми до тех пор, пока имеются деньги на то, чтобы безостановочно её повторять [129,2,494]… Всяк желает думать лишь то, что должен думать, и воспринимает это как свою свободу. Всякому позволено говорить, что хочет; однако пресса также свободна выбирать, обращать ей внимание на это или нет… На место костров приходит великое молчание [129,2,496]”. С появлением интернета мало что изменилось в плане свободы слова. То, что раньше говорилось на кухне или писалось на заборе, стало удобнее излагать в блоге. Это тешит самолюбие блогера, одновременно расширяя возможности контроля за ним. “Какие люди странные! Никогда не пользуясь присвоенной им свободой в одной области, они во что бы то ни стало требуют её в другой: им дана свобода мысли, так нет, подавай им свободу слова [186,280]!” – не может понять нашего свободолюбия Сёрен Кьеркегор.
Считая либерализм порождением христианства, не приходим ли мы к противоречию между требованием либерализма свободы предпринимательства, т.е. максимального обогащения, и лозунгом христианства – “блаженны нищие”? Нет, потому что заигрывание с нищими было злободневным пока не была разрушена Римская империя, другие государства, пока христианство не стало господствующей религией. Это обычная политическая практика – иметь набор лозунгов на разные случаи жизни и бросать каждый раз в массы самый злободневный из них. Как только и где последние освободились от первых, так сразу же на передний план вышло требование “хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наши [Мф. 6,11-12]”, т.е. стала решаться задача “накормить народ”, ибо для него “хлеб – всему голова”, желательно с колбасой. “Что человек, когда он занят только /Сном и едой? Животное, не больше [253,224]”. Обращаясь к либералам, Валерий Брюсов ещё в 1905 г. писал: “Довольство ваше – радость стада, /Нашедшего кусок травы. /Быть сытым – больше вам не надо, /Есть жвачка – и блаженны вы [211,109]!” Сегодня говорят короче: “Счастье – есть”.
Однако поэт упустил из виду, что для животных немаловажным является и свободное отправление половой функции, без затраты времени и сил на какую-то там любовь, что характерно и для либералов, разглагольствующих о “свободной” любви. “Половой вопрос” происходит “целиком из быта двумерных существ, живущих на плоскости и движущихся по двум направлениям – производства и потребления. Для людей существует вопрос о любви... Когда из поколения в поколение люди любят, т.е. ищут красоты, чувства, взаимности, то они вырабатывают тип, ищущий любви и способный на любовь, тип эволюционирующий, восходящий. Когда из поколения в поколение люди сходятся как попало или из расчёта, то они теряют инстинкт любви, инстинкт отбора… Тип мельчает, физически и нравственно вырождается. Любовь – орудие отбора. “Половое чувство” – орудие вырождения [181,111]”, – дополняет В.Брюсова философ П.Д.Успенский. В либеральных странах основная свобода – это постоянно пропагандируемая свобода потребления чего угодно и сколько угодно. “Неограниченное удовлетворение своих потребностей – это самая соблазнительная приманка соответствующего образа жизни, но вести такую жизнь – это значит ставить наслаждение впереди осмотрительности, и наказание за такую ошибку обычно не заставляет себя ждать [208,252]”, – безуспешно пытается образумить нас Зигмунд Фрейд.
Удовлетворив свои насущные потребности, либеральный человек желает и “культурно” отдохнуть. Как говорит писатель Вячеслав Пьецух, “в свободном обществе культура неизбежно поступает в услужение обывателю, и он ведет её за собой, как собачку на поводке. И вот уже нет в языке такого грязного слова, которое не донесёт до тебя эфир [170,21]”. “Ну и что такого? Мат – это часть нашей культуры, без него невозможно отразить в произведениях искусства правду жизни”, – отвечают либералы. Сенека же утверждал (и я с ним согласен): “Везде, где ты увидишь, что неправильная речь нравится, там, несомненно, и нравы испорчены [171,684]”. В своё время доктор Чарльз У. Эллиот, бывший президентом Гарвардского университета треть столетия, заявил: “Я признаю только одно духовное приобретение как необходимую часть образования мужчины и женщины. Я имею в виду точное и изысканное употребление родного языка [231,469]”. “В самом деле, всякое вырождение отдельного человека или целого народа тотчас же даёт о себе знать строго пропорциональной деградацией языка [171,58]” – убеждён французский философ Жозеф де Местр. “Они рассказывают разные постыдные басни, и кто при этом в состоянии отмочить самые грубые похабности и неприличности, притом с самой легкомысленною мимикою, тот считается лучшим и приятнейшим собеседником [212,196]”. Думаете, это о нынешних “звёздах” эстрады? Ошибаетесь, это о русских весельчаках XYII века. Движемся к истокам, так сказать. “О! если б кто в людей проник: /Что хуже в них? душа или язык [232,133]?” Лучший отдых для нас теперь – в стриптиз-баре, самые смешные шутки не поднимаются выше желудка, а пальму первенства в музыкальном конкурсе мы отдаём Кончите Вурст. Сегодня у очень многих жизненные устремления сводятся исключительно к обслуживанию желудочно-кишечного тракта и мочеполовой системы. Духовные вопросы, нравственная жизнь мало кого интересуют; заветная мечта – увидеть небо в колбасах и ягодицах. У тех же, кто эту мечту осуществил, запросы посерьёзнее. “Кому дать бабок, чтоб взошла луна [192,124]?!” – спрашивает от их имени В.Вишневский.
Создаётся впечатление, что либерализм зовёт нас избавляться от достижений культуры. Этим понятием Фрейд обозначает “всю сумму жизнедеятельности по правилам, которая отличает нас от наших животных предков. Культура служит двум главным целям: защищает людей от природы и регулирует отношения между людьми [208,270]… По мере развития культуры, – констатирует знаменитый психоаналитик, – происходит ограничение индивидуальной свободы [208,279]”. Нас это огорчает, мы хотим быть всё более и более свободными, а потому в массе своей приветствуем триумфальное шествие либерализма по христианизированным странам. Для чего нам свобода? “Психологические и в ещё большей степени психоаналитические исследования показывают, что глубинную сущность человека составляют инстинктивные побуждения, имеющие элементарную, стихийную природу и нацеленные на удовлетворение известных первоначальных потребностей… Надо признать, что все побуждения, которые считаются обществом злыми и дурными, – возьмём для примера эгоистичные и жестокие побуждения, – как раз и являются такими примитивными, первобытными, исконными влечениями [208,355]”, – рассказывает Фрейд. Вот для того, чтобы было меньше помех в удовлетворении наших исконных побуждений, мы и стремимся отделаться от правил культуры и её регулирующих функций, рвёмся к “свободе”, не осознавая всей её пагубности.
“К свободе призваны вы, братья, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти [Гал. 5,13]”, – говорит апостол Павел. Не могу назвать Павла глупцом, значит, должен назвать лицемером, потому что, как показывает повседневный опыт, свобода (понимаемая как угодно) нужна последним именно для угождения плоти, и ни для чего другого; и либерализм им такую свободу дает, внося тем самым существенный вклад в решение основной христианской задачи – привести народы к концу света, который наступит, напомню, когда “проповедано будет Евангелие Царствия по всей вселенной [Мф. 24,14]”, частью которого (Евангелия) является призыв к свободе. А для большей успешности евангельской проповеди и, значит, скорейшего наступления конца Спаситель рекомендует наряду со свободой ещё и равенство.
О демократии
Когда последние становятся первыми, наступает, о чём уже говорилось, всеобщее формальное равенство и, как следствие, демократия. Но равенства на самом деле в природе не существует (“рожденный ползать летать не может”), оно противоестественно, оно возможно только на бумаге, юридически. “Орлам случается и ниже кур спускаться; /Но курам никогда до облак не подняться [182,816]!” Суфийский поэт Шабистари задаёт риторический вопрос: ”Если осёл, на котором Иисус въехал в Иерусалим, вдруг отправится в Мекку, станет ли он по возвращении меньшим ослом [143,261]?” Карлейль развивает мысль поэта: “Жизнь человеческая – школа, в которой глупые от природы – хоть бы ты стал толочь их в ступе – останутся при своей глупости, а умные от природы, несмотря на самые неблагоприятные обстоятельства, становятся всё умнее [241,452]”. Шопенгауэр же восклицает: “Никакие воспитательные приемы Песталоцци не в силах из природного олуха сделать мыслящего человека: никогда! – олухом он родился, олухом и умрёт [172,356]”. Как же, спрашивается, уравнять олуха с вундеркиндом? Соответствующим образованием.
Английский писатель К.С.Льюис объясняет: “Нынешнее образование стоит на том, что тупиц и лентяев нельзя унижать, другими словами, – нельзя, чтобы они догадались, что хоть в чём-то отличаются от умных и прилежных… Когда демократический принцип (“Я не хуже…”) внедрится как следует, можно рассчитывать на то, что образования вообще не будет. Исчезнут все резоны учиться и страх прослыть неучёным. Тех немногих, кто всё-таки жаждет знания, поставят на место, чтобы не высовывались. Да и учителям (точнее, нянькам) будет не до них – сколько кретинов надо подбодрить, сколько тупиц утешить! Нам больше не придётся пестовать в людях самодовольство и невежество. Сами управятся [173,76]”. “При таком (демократическом) порядке вещей, – как отмечал ещё Платон, – учитель боится школьников и заискивает перед ними, а школьники ни во что не ставят своих учителей и наставников. Вообще, молодые начинают подражать взрослым и состязаться с ними в рассуждениях и делах, а старшие, приспособляясь к молодым и подражая им, то и дело острят и балагурят, чтобы не показаться неприятными и властными [174,313]”. Льюис продолжает: “Демократия в низшем смысле слова (так называемый “демократический дух”) созидает нацию без великих, нацию недоучек, неустойчивых нравственно, так как их ещё в детстве распустили, начисто лишенных воли, так как с ними всю жизнь носятся, и чрезвычайно самоуверенных (невежество + лесть) [173,77]… Как заметил один английский политик, великие люди демократии не нужны [173,76]”. А поскольку она давно набирает силу, то уже сегодня во многих сферах деятельности, как говорит поэтесса Наталья Хозяинова, “незаменимых нет, и заменить их некем”.
Царь Соломон предостерегал: “От трех трясется земля, четырех она не может носить: раба, когда он делается царем; глупого, когда он досыта ест хлеб; позорную женщину, когда она выходит замуж; и служанку, когда она занимает место госпожи своей [Притч. 30,21-23]”. Ныне же перечисленные категории трудящихся вкупе с другими “обездоленными” гордо идут в первых рядах борцов за демократию, зорко следя за соблюдением своих “прав” умными, образованными, успешными, властными, не давая им потачки, приструнивая и одергивая их при малейшем поползновении на исключительность. Уже в древнегреческих Афинах была осознана опасность выдающихся деятелей для демократии. Защищая её, афиняне создали “суд черепков”, остракизм. “Осуждённый изгонялся из Аттики на 10 лет без лишения гражданских прав и имущества [229,297]”. “Этому подвергались все, – рассказывает Плутарх, – чьё значение казалось опасным и нарушающим демократическое равенство. Остракизм не был наказанием – он служил лишь удовлетворением чувству зависти и утешением для тех, кому приятно унижение влиятельных личностей и возможность вымещать на них свою злобу, оскорбляя их [249,135]”. Изгнанию “всегда подвергались не бедняки, а исключительно богачи, возбуждавшие неудовольствие своей аристократической спесью [249,363]”. Остракизмом были изгнаны, в частности, такие незаурядные люди, как Аристид, Фемистокл, Дамон, Кимон, Фукидид (сын Мелесия) [249,179]. Впоследствии “суд черепков” был отменён – уж слишком он откровенно демонстрировал суть демократии, её предназначение.
“Всякий, кто пытается выйти из общего стада, становится общественным врагом [178,390]”, – не сомневается Петрарка. А Ницше уверен, что “если бы возникновение великих и редких людей зависело от согласия многих…, в таком случае сколько-нибудь значительных людей не было бы вообще никогда [165,485]!” И его уверенность не беспочвенна: “В Италии за тридцать лет властвования Борджа страна познала войну, ужас, убийства, отравления, но родила Леонардо да Винчи, Микельанджело и духовное движение Возрождения. В Швейцарии царит братская любовь, пять веков мира и демократии, а что она родила? Часы, чтобы точнее измерять время бесконечной скуки [176,471]”. “Богатство мира состоит именно в оригинальных людях. Благодаря им и их творениям мир есть мир, а не пустыня [241,445]”, – констатирует Томас Карлейль. Но это легко поправить, если утвердить всеобщее равноправие.
У.Черчилль как-то пошутил: “Не люблю кошек. Они смотрят на нас свысока. Не люблю собак. Они смотрят на нас снизу вверх. Люблю свиней. Они смотрят на нас как на равных [175,189]”. Очень демократичное и в какой-то мере прозорливое высказывание: любить равных приятнее, но добиться, чтобы все были орлами невозможно, а свиньями – запросто, дайте срок (демократам), небольшой. “Яд учения “равные права для всех” христианство посеяло самым основательным образом. Из самых тайных уголков дурных инстинктов христианство создало смертельную вражду ко всякому чувству благоговения и почтительного расстояния между человеком и человеком, которое является предусловием для всякого повышения и роста культуры [123,2,671]”. И результат налицо. “Газетой демократия полностью вытеснила книгу из духовной жизни народных масс. Книжный мир с его изобилием точек зрения, принуждающим мышление к выбору и критике, сделался по преимуществу достоянием лишь узких кругов [129,2,494]”, – давно понял Освальд Шпенглер. По компетентному же мнению Вячеслава Пьецуха, “большевики целых семьдесят лет боролись с художественной литературой – и безрезультатно, а при демократах она рассосалась сама собой [170,158]”.
“Сегодня уже вовсю колосится поколение, готовое усвоить, что был, кажется, такой писатель Федосеев-Шукшин [192,513]”. Не надеюсь, что оно вспомнит когда-нибудь писателя Книппер-Чехова, поскольку такое буквосочетание ему (колосящемуся поколению) вряд ли знакомо. “Лётчики, помните: при любых обстоятельствах главное – запас по высоте [200,466]”, – умоляет Виктор Пелевин. Тщетно. Не к нам это. Какие из нас, выкормышей демократии, лётчики. Какая уж там высота. Невысокого мы полёта птицы, небо не наш родимый дом, потому и мелко плаваем, потому и копаем неглубоко, потому и безмерно рады синице в руках. К нам – это Уильям Блейк: “Вам не изведать радость птиц, несущихся в полёте, – ведь вы в тюрьме своих пяти убогих чувств живёте [202,25]”. “Мысли современного человека, – полагает Кьеркегор, – жидки и непрочны, как кружева, а сами люди жалки, как кружевницы. Людские помыслы слишком ничтожны даже для того, чтобы называться греховными [186,307]”. ”Ой, только не надо!... Кто такой Кьеркегор, мы знаем! И даже помним, в каком году он ушёл из “На-На” [192,513]”, – отражает Владимир Вишневский мой наскок на нынешнее поколение равных, успешно сдавшее ЕГЭ.
Принцип всеобщего равенства ведёт не только к духовной, но и к физической деградации человечества, поскольку генетически ущербные люди имеют одинаковые права с нормальными. “Мы строим приюты для слабоумных, калек и больных; мы издаём законы для бедных, и наши врачи употребляют все усилия, чтобы продлить жизнь каждого до последней возможности… Таким образом слабые члены цивилизованного общества распространяют свой род. Ни один человек, знакомый с законами разведения домашних животных, не будет иметь ни малейшего сомнения в том, что это обстоятельство – крайне неблагоприятно для человеческой расы [206,94]”, – выражал обеспокоенность ещё Чарлз Дарвин. Усугубляет положение и то, что “беспечные, безнравственные и часто порочные члены общества размножаются быстрее, чем осмотрительные и вообще добродетельные члены его [206,97]”, не обращая при этом внимания на последствия. “Человек изучает с величайшей заботливостью свойства и родословную своих лошадей, рогатого скота и собак, прежде чем соединить их в пары; но когда дело касается его собственного брака, он редко или никогда не выказывает подобной осмотрительности. Он руководится приблизительно теми же побуждениями, как и низшие животные, оставленные на собственный произвол… А между тем он мог бы способствовать разумным подбором не только развитию физического сложения и наружности своих потомков, но и развитию их умственных и нравственных качеств [206,420]”, – мечтает величайший естествоиспытатель. Взгляните на современную Европу, зазывающую к себе толпы переселенцев из Азии и Африки, и вы убедитесь, что мечты Дарвина беспочвенны. Разумный подбор – это явное нарушение “прав человека”. Оно способствовало бы улучшению будущих поколений, но кого в демократической среде волнует судьба отдаленных потомков? Она для нас – трын-трава, поскольку после нас хоть потоп. “Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём [Мф. 6,34]”, – ободряет демократов Иисус Христос. “Полагая отдельных людей равными, мы ставим под вопрос существование вида, мы поощряем практику, которая ведёт к разрушению вида: христианство как принцип есть прямая противоположность селекции [165,157]”.
Однако кто при всеобщем равенстве руководит страной, кто решает, что есть истина, что хорошо, а что плохо, кого казнить и кого миловать? Большинство – само или через избираемых им представителей, которые, в свою очередь, нанимают чиновников, необходимых для осуществления различных повседневных государственных функций. Но что собой представляет большинство? Этим озабочен и Виктор Пелевин: “Если в оркском амбаре десять овец и два волка, где здесь большинство и где меньшинство? А как быть с сорока зеками и тремя пулеметчиками [200,267]?” Вопросы лучшего современного писателя России указывают на основной способ демократических выборов, на то, как преимущественно формируется мнение большинства в сравнительно небольших коллективах. Для надлежащей обработки значительных масс населения существуют более мягкие средства, телевидение, например. Выражаться воля этих масс также может по-разному: митингами, штурмами парламентов, плебисцитами. “Мир изобилует олухами, а вы добились всеобщего голосования [241,190]!” – возмущается Томас Карлейль. Для того и добились, чтобы таким образом создать иллюзию народовластия при полном его отсутствии. А лучше было бы, если бы народовластие было истинным? В самом деле, кого большинство, будучи оставленным без присмотра, может выбрать или назначить, если оно, по мнению Климента Александрийского, “движется вперед наобум, не задумываясь даже, какому началу следовать, и кто должен быть носителем его, и как идти за ним [196,255]”? “Всё великое и разумное пребывает в меньшинстве… О том, чтобы разум сделался всенародным, мечтать не приходится. Всенародными могут стать страсти и чувства, но разум навеки останется уделом отдельных избранников [220,277]”, – дополняет Климента И.В.Гёте. “Большинство выбирает не самых совершенных, а, наоборот, тупиц или прохиндеев [190,140]”, – безжалостен немецкий поэт и философ барон Новалис.
Не могу полностью согласиться с бароном. Являясь выходцем из низов, я знаю, что народ избирает своими представителями лучших (по его мнению) своих сыновей и дочерей, в то же время понятных и простых: народных артистов, заслуженных мастеров спорта, героических космонавтов, знаменитых врачей, выдающихся учителей, передовиков производства и т.п. Избранники, верю, очень стараются, но результат их деятельности чаще всего таков же, как у проказницы Мартышки, Осла, Козла да косолапого Мишки, затеявших сыграть квартет [182,919]. “Всякий необходимо причиняет пользу, употреблённый на своём месте. Напротив того: упражнения лучшего танцмейстера в химии неуместны; советы опытного астронома в танцах глупы [185,98]”, – пытается урезонить избирателей резонёр К.П.Прутков, намекая на то, что будет “беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник [182,850]”. “Как может сделаться мудрым тот, кто правит плугом и хвалится бичом, гоняет волов и занят работами их, и которого разговор только о молодых волах [Сир. 38,25]?” Гераклиту тоже были не чужды животноводческие аналогии, но он высказывался резче: “Ослы золоту предпочли бы солому [40,77]”. Честные демократические выборы напоминают ситуацию, как если бы пассажиры самолёта выбирали пилота из своей среды. Такому пилоту можно только посочувствовать: “Нелегко, мой друг, из золотарей вышедши, на высотах балансировать [158,434]!” Но, к радости демократов, всегда есть шанс, что за штурвалом окажется профессиональный лётчик.
Нет сомнения, что при честных выборах избранники большинства – это, чаще всего, “слепые вожди слепых; а если слепой ведёт слепого, то оба упадут в яму [Мф. 15,14]”. Замечательно и то, что виновных в этом падении не будет, ибо какой спрос со слепых избранников слепых, которые к тому же, чтобы уйти от ответственности и для подтверждения своей демократичности, по любому поводу создают штабы, комиссии, советы, рабочие группы, комитеты и общественные движения. Нет виноватых – нет и серьёзно наказанных. При таких обстоятельствах неимоверно трудно работать добросовестно и не менее трудно избежать соблазна украсть. Так что вероятность падения высока; однако сослепу можно и промахнуться мимо ямы или, того хуже (для пропагандистов народовластия), найдется выродок, который, взяв ответственность на себя, свернёт с демократического пути и поведет страну в обход ям. Но народ не проведёшь! Это ярко демонстрирует пример генерала Аугусто Пиночета. Благодарны ему чилийцы? Как же: “Щас всё бросим и побежим тебя благодарить – скажи спасибо, что не успели повесить, замешкались”. А вот Муаммар Каддафи не ускользнул от праведного народного гнева – попался, супостат, и теперь ливийцы хлебают свободу и демократию в три горла. Европейцам тоже кое-что перепадает от стран Ближнего Востока и Африки, ставших на путь свободы и демократии, – миллионы мигрантов, например, или теракты.
“При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, – читаем во Всеобщей декларации прав человека (ст.29), – какие установлены законом исключительно с целью... удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе”. Если же человек живёт в недемократическом обществе, то он, следовательно, не должен подвергаться ограничениям недемократического законодательства. Таким образом, ООН призывает народы к борьбе с подобными ограничениями, к борьбе за демократию, к борьбе за то, чтобы последние стали первыми, к борьбе за христианские идеалы. Видимо, вследствие многовековой борьбы за эти идеалы “современный европеец повсюду смотрит на чужие судьбы сквозь призму понятий “конституция”, “парламент”, “демократия”, хотя применение таких представлений к другим культурам смехотворно и бессмысленно [129,2,336]”, – полагает Освальд Шпенглер. Бессмысленно, если иметь в виду развитие культуры, а если её разложение, то очень даже осмысленно, потому что при таких представлениях на передний план выходит шпана, которой, в частности, не нужны герои, ей нужны горлопаны, обещающие осчастливить народ, если не через три дня, то через пятьсот – это точно. “Западный тип общественного устройства (капитализм и демократия) дал положительные результаты лишь в немногих странах мира, – говорит знаменитый философ А.А.Зиновьев, – а именно лишь в странах Запада с определённым человеческим материалом. Для подавляющего большинства народов планеты он оказался либо гибельным, либо обрёк их на роль придатков и сферы колонизации Запада [184,131]”. Почему? “В демократии, – выражает понимание её свойств революционер и писатель Александр Герцен, – страшная мощь разрушения, но когда примется она создавать, она теряется в ученических опытах, в политических этюдах. Действительного творчества в демократии нет [225,341]”. Зато при ней все “имеют право”.
“Растут поколения людей, являющихся карикатурной имитацией всего худшего, созданного западной цивилизацией. С таким человеческим материалом, считаю, уже невозможны никакие великие свершения [184,138]”, – подводит проф. Зиновьев промежуточный итог процессу демократизации. “О, как сердцу снесть: видав былое, видеть то, что есть [253,192]!” “Время королей прошло: что сегодня называется народом, не заслуживает королей [123,2,152]”, – так говорил Заратустра. Теперешний народ заслуживает президентов. А велика ли разница? С точки зрения истинно верующих – огромна! Король – это ставленник Бога, Его помазанник, мессия. Президент – ставленник группы людей (партии), марионетка в их руках, которую в любой момент можно заменить. Выступить против президента – выступить против группы людей; выступить против короля – выступить против Бога. Заменить королевство республикой – заменить Бога желудочно-кишечным трактом вкупе с мочеполовой системой. Так много ли в республике верующих? “По плодам их узнаете их [Мф. 7,16]”. Не заслуживает народ демократического государства короля, не заслуживает и Бога. Так Его у демократов и нет, если не лицемерить.
Демократизация, проводимая последовательно и неуклонно, загубила бы человечество, но, к его счастью, по наблюдениям Фрейда, “существует врождённое и неустранимое неравенство людей, в результате которого человеческая масса распадается на вождей и зависимых от них людей. Вторых несравненно больше, чем первых, они требуют и жаждут авторитета, который будет принимать за них такие решения, которым они готовы добровольно и беспрекословно подчиняться [208,398]”. Вследствие такого свойства народных масс под личиной демократии, как правило, скрываются какие-либо диктатуры или олигархии, которые, в отличие от подлинной демократии, далеко не всегда губительны. Например, диктатура пролетариата, осуществлявшаяся под руководством И.В.Сталина. “Прошло много лет учёбы, исследований и размышлений, прежде чем на вопрос “А как бы поступал ты сам, окажись на месте Сталина?”, я ответил себе: “Я не мог бы поступать лучше, чем Сталин [184,86]”, – признаётся А.А.Зиновьев. “Нет в многовластии блага; да будет единый властитель [252,35]”, – советовал Одиссей, советами равный Зевсу [252,34].
О гуманизме
Некоторые недочёты либерализма и демократии, вероятно, могли бы быть исправлены, если бы все люди были способны “поступать в отношении друг друга в духе братства”. Свобода и равенство подразумеваются, когда речь идёт о братстве, они естественным образом вытекают из братской любви. При её наличии вообще отпала бы необходимость в борьбе за свободу и равенство, и о смене рабовладельческого строя на какой-то другой никто бы и не мечтал: рабы радостно выполняли бы мягкие просьбы своих братьев-хозяев, а те главной своей задачей видели бы заботу о благе их братьев-рабов. Как, на первый взгляд, было бы хорошо, если бы все люди любили друг друга! Однако эта любовь ко всем, “эта любовь к человеку вообще на практике означает предпочтение недужных, обделённых, выродившихся [165,157]”, – констатирует Ницше. Такое предпочтение ослабляет человечество, потому что любому биологическому виду для процветания “требуется гибель неудавшихся, слабых, выродившихся особей: но именно к таковым всегда и обращалось христианство, играя роль консервирующей силы, оно ещё больше усугубило и так достаточно мощный инстинкт слабых щадить себя, держаться друг за дружку… Что такое христианский альтруизм, как не массовый эгоизм слабых, учуявших, что ежели все будут друг о дружке печься, то каждый по отдельности дольше сохранится [165,157]?” Но христианству не удалось склонить всех людей даже к показной братской любви между собой. Она недостижима, потому что к братству, братской любви принудить нельзя. К свободе и равенству – можно, что-то разрешая, что-то запрещая, а братство не поддаётся юридической регламентации, за недостаток братской любви не арестовывают и не штрафуют. Тем не менее пастыри человечества не отказались от такой “плодотворной” идеи, они обрядили её в новые, более широкие одежды и дали ей название “гуманизм”.
“Современность требует уважения прав и достоинства каждого индивида… Самым детальным документом, фиксирующим эти права, признаётся Всеобщая декларация прав человека, принятая в 1948 году. Наиболее точным, по сути, определением этого документа будет признание его декларацией или манифестом гуманизма [139,81]”, – считает один из наиболее заметных гуманистов России Г.В.Гивишвили. Таким образом, гуманизм – это современное оформление и детализация Христовых заповедей на все времена, предназначенных для всего человечества. “Гуманизм – основа всемирного человеческого братства [139,142]… Кредо гуманизма: человечество едино – все мы братья и сёстры по разуму и крови, все вышли из одного лона [139,143]”. Теоретическая обоснованность этого кредо весьма сомнительна, а его практическое воплощение мы уже сегодня можем наблюдать в заполонённых мусульманами Франции и Германии, я уж не говорю об Исламском государстве Ирака и Леванта, возникшем при попустительстве гуманистов, считающих, что все “имеют право”. Такое попустительство отталкивает, но, может быть, в обозримом будущем люди проникнутся достоинствами гуманизма, который “как мировоззрение радикально отличается от всех известных религиозных и светских доктрин тем, что освобождает человека от рабского служения как мистическим, сверхъестественным существам – богам, так и реальным общественным институтам – государству, нации, касте, корпорации и т.д. [139,126]”. Что же предлагается взамен?
“Экономическая целесообразность становится реальной альтернативой религиозным, национальным, идеологическим и прочим предрассудкам коллективного сознания [229,390]… Три “кита”, на которых зиждется практический гуманизм, – демократия, рынок, равенство прав [139,143]”, – говорят гуманисты. Даже одного “кита”, рынка, с его конкурентной борьбой достаточно, чтобы человечество пошло вразнос, осваивая природные ресурсы, чтобы люди не стесняясь устраняли соперников, чтобы они любыми средствами максимизировали прибыль. “О, на что только ты не толкаешь алчные души людей, проклятая золота жажда [246,58]!” – скорбно восклицал Вергилий. Сводя смысл жизни человека к экономике, к рынку, к деньгам, к материальному благополучию, гуманизм принижает человека, обедняет его жизнь, делает её подобной жизни волков, гиен, шакалов. “Инквизитор, – рассуждает Мигель де Унамуно, – если он меня донимает, то только из милосердия, из желания спасти мою душу, тогда как торговец рассматривает меня только лишь как клиента, как средство, и его снисходительность и толерантность это, в сущности, не что иное, как полнейшее равнодушие к моей судьбе. В инквизиторе гуманности гораздо больше [9,259]”. “Духовные учители всех веков согласны в том, что преследование материальных целей само по себе никогда не приводит к совершенству самовыражения, счастью и внутреннему спокойствию [242,226]”. Но гуманизм зазывает нас на рынок, там искать рай для тела и души. “Чего же, – спрашивает Томас Карлейль, – современная душа бесконечно боится на деле и поистине? На что смотрит она с полнейшим отчаянием? Что составляет её ад?.. Её ад – это страх перед недостатком успеха; боязнь, что не удастся приобрести денег, славы или иных земных благ, особенно же денег [241,474]”.
Когда глаза застилает материальная выгода, потребности желудка, тут уж не до спасения души, не до Бога. “Каждый подлинный гуманист – атеист [139,142]”, – уверяют сами гуманисты. По их мнению, “религия – плесень, покрывающая разум, когда тот ленится мыслить рационально [139,63]”. И меня охватывает сомнение в том, что верующие широко раскроют братские объятья гуманистам. А отрицание ими мистического, иррационального в духовной жизни вызывает скуку и ощущение плоскости и пошлости гуманизма. Государство, родина, нация также вызывают неприязнь у гуманистов. Вице-президент Российского гуманистического общества Г.В. Гивишвили вполне ясно высказывает своё гуманистическое отношение к отечеству: “Патриотизм – понятие биологическое, от него отдаёт стадностью… Патриотическую прессу любой нации нельзя читать без стыда и отвращения… Как “патриот”, так обязательно хам и грязнослов [139,151]”.
Оскорбляя и отталкивая большинство населения России, поддерживающее патриота В.В.Путина, один из вожаков российских гуманистов тем не менее заявляет: “Человек, и только он, есть не столько мера, сколько высшая ценность мира (“соль земли” и “свет мира”, по выражению Христа) [139,28]”. “Антропоцентрическое чувство бытия древнему человеку было чуждо. Он чувствовал себя неразрывной частью природы. Только христианство дало это антропоцентрическое чувство, которое и сделалось основной движущей силой новых времён [235,91]”. Теперь “ всё, что имеет место на земле, должно оцениваться и рассматриваться сквозь призму отношения к человеку. Таков первый и ключевой принцип гуманизма [139,28]”. Какой же видят гуманисты “высшую ценность мира”? Крайне отвратительной: “Зло заложено в самой природе человека [229,162]… Человек вмещает в себя едва ли не всё то низкое, тёмное и чудовищное, что произвела эволюция в мире живых существ [229,223]… Ни один зверь не причиняет столько зла себе подобным, сколько человек… Никому не превзойти его в алчности и ненасытности… Нет подлее и завистливее существа на земле, нежели человек [229,220]”. Такой взгляд на него нашёл бы полное понимание у некоторых библейских пророков и Джонатана Свифта, которые также не превозносили человека. “Как хочется иногда почувствовать себя каннибалом! Не ради удовольствия сожрать кого-нибудь, а ради того, чтобы потом тебя вырвало [163,320]”, – расчувствовался Сиоран. Полагаю, что и окружающей природе “высшая ценность мира” опостылела; ничуть она не ценнее стала соловья и розы, свиньи и дуба, стрекозы и муравья, паука и пчелы, микроба и бактерии. Ведь того гляди, стремительно двигаясь по пути научно-технического прогресса, люди сначала изгадят, изуродуют, а потом и уничтожат всё живое на земле, включая и самих себя.
Если “всё для человека, всё для его блага”, то, естественно, “мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё наша задача”, выполняя которую, он уже с древних времён “показал себя чрезвычайно эффективным хищником по отношению почти ко всем видам млекопитающих, птиц, морских и речных животных, выедая один “пищевой” пласт за другим [229,43]”. Где, например, сегодня найти ту соловьиную рощу, в которой можно “собрать” достаточное количество соловьиных язычков, чтобы приготовить из них рагу к праздничному столу (2-3 тысячи штук на порцию)? Не сегодня завтра и китов постигнет участь соловьёв. Как сообщает еженедельник “Комсомольская правда” [№ 9 за 2019 г., стр. 43], “биоресурсы земли за 40 последних лет сократились примерно на треть. Иными словами, треть нашей планеты мы уже употребили на свои нужды – съели и переварили, сожгли, вырубили, отравили”. Человек, видимо, всегда ощущал себя в какой-то мере гуманистом. “Сверххищническая эксплуатация природных биологических ресурсов привела к чрезвычайно быстрой по геологическим меркам деградации окружающих ландшафтов, уменьшению видового разнообразия и ухудшению качества оставшихся биологических ресурсов [229,44]… Поскольку в части потребления человечество не склонно к умеренности и самоограничению (т.е. здесь оно вполне иррационально), то величайшая мощь рационального сознания, служащая иррациональному, таит в себе и гигантский потенциал разрушения [229,387]”, – рассказывает Г.В.Гивишвили. Его пояснения вынуждают нас согласиться с Сиораном в том, что “человек – это раковая опухоль земли [163,326]”. Прекрасно осознавая огромную вредоносность людей для всего живого, гуманисты тем не менее убеждают нас, что “жизнь каждого человека есть высшая ценность мира, за которую стоит сражаться, покуда есть хоть малейший шанс изменить его положение к лучшему [229,391]”. Какова же цель этого совершенно бессовестного лицемерия?
“Гуманизм вот уже две с половиной тысячи лет ведёт титаническую битву с коллективизмом за умы и сердца людей [229,212]”, – констатирует доктор Гивишвили. Так вот где гуманистическая собака зарыта! Смысл всех усилий “человеколюбцев” – раздробить человеческие сообщества, культивировать индивидуализм, обернуть человеколюбие себялюбием, разобщить людей, сделать эти подлые и завистливые существа ещё гаже. Целое, как известно, состоит из частей. Бытие частей имеет смысл, пока они способствуют выполнению каких-то функций целого. Если же части отделяются от целого, то они перестают быть частями, и их бытие теряет какую-либо ценность для целого; а само оно терпит ущерб и даже может полностью развалиться. Зато бывшие части, превратившись в новые целые, становятся свободными, потому что ни с кем ничем не связаны, и равными, потому что все они имеют право на всё. Если эти новые целые обладают способностью жить, то между ними почти неизбежна борьба за лучшую жизнь, и среди свободных и равных победит наиболее свободный и равный, покорив или ликвидировав остальных.
Это особенно верно для людей, ибо “человек человеку волк”. “У кого хватит мужества оспорить этот результат долгого жизненного и исторического опыта человечества [208,300]?” – спрашивает Фрейд. У меня не хватит, потому что эгоизм – одна из фундаментальных наших черт, и “все труды человека для рта его [Еккл. 6,7]”. Нельзя не согласиться с Г.В.Гивишвили в том, что “благодаря гуманистическому индивидуализму и трём его производным – демократическим институтам, рыночной экономике и представлениям о правах человека мир становится общим для всех домом, в котором нет деления на “наших” и “не наших”[229,402]”. Действительно, указанные производные гуманистического индивидуализма могут привести в исторически недалёком будущем к тому, что мир для людей станет таким же общим домом, каким является банка для пауков, в которой все – “наши”, т.е. равные, имеющие право и конкурирующие. Кто же и как сегодня реализует гуманистические идеалы? По мнению Г.В.Гивишвили, “США так или иначе на деле демонстрируют уважение к идеалам свободы и гуманизма [229,440]”. Примеров “человеколюбивой” деятельности США во всём мире я даже и приводить не буду, настолько они хорошо известны. Таким образом, гуманизм под могущественным покровительством США уверенно ведёт людей по пути, предначертанному Иисусом Христом для язычников.
Ф.Ницше, к моему удовольствию, поддерживает проводимую здесь мысль о том, что “демократическое движение наследует христианскому [123,2,322]”, хотя точнее было бы сказать, что первое порождено вторым. Однако в большей степени это относится к либеральной демократии, т.е. власти большинства, руководствующейся при осуществлении своей власти либеральными ценностями. И в ещё большей степени это касается гуманизма, в котором (повторюсь) из недостижимой христианской идеи братства легко выводятся формально достижимые идеи свободы и равенства. Можно сказать, что либерализм, демократия, гуманизм – это плоды деятельности христианства вне церковной ограды; христианства для тех, кто не верует во Христа или не склонен соблюдать церковные обряды; христианства, в котором понятие “Бог” заменено понятием “народ”, а обретение спасения – завоеванием прав и свобод, перечисленных во “Всеобщей декларации прав человека”.
Учение Христа является религиозной и теоретической основой борьбы последних и ущемлённых из числа первых за свои права, свободы и светлое будущее на земле. Но не Церковь же, право слово, ведёт их на эту борьбу, не она устраивает смуты и организует революции, не она развязывает мировые войны, не она воплощает в жизнь гуманистические идеалы, хоть и пропагандирует их. Кто? Церковь, как правило и как уже неоднократно отмечалось, окормляет несчастных и убогих; не о них сейчас речь. Говорю об успешных, умных и образованных, среди которых тьма-тьмущая витающих в эмпиреях идеалистов, поверхностных безбожников, недовольных скептиков и тщеславных себялюбцев, готовых подставить ножку и Церкви, и государству, и всему мировому сообществу. Кто их организует? Кто старается не оставить без надзора и руководства таких, например, выдающихся представителей человечества, как Гюго и Герцен, Гёте и Грибоедов, Дантон и Пестель, Мюрат и Кутузов, Черчилль и Керенский? “Хлопцы, чьи вы будете, кто вас в бой ведёт? /Кто под красным знаменем со звездой идёт?”
О христианстве вне церковной ограды
Нелёгкую, но многообещающую задачу объединения под единым руководством и единым знаменем всех безбожников, всех умных, всех образованных, всех сомневающихся, а также, разумеется, всех либералов, демократов и гуманистов, взяло на себя масонство. В Окружном Послании архиереев Русской Православной Церкви за границей ко всем верным чадам русской православной Церкви, в рассеянии сущим, от 15/28 августа 1932 года говорится: “Масонство есть тайная интернациональная мировая революционная организация борьбы с Богом, с христианством, с Церковью, с национальной государственностью, и особенно с государственностью христианской [225,449]”. Сами масоны в основном согласны с таким определением. Их организация носит глубоко конспиративный характер. Будучи разделены по степеням посвящения, масоны низших степеней не знают о цели и работе высших. Один из высокопоставленных масонов писал: “Принадлежность к тайному обществу до того обыкновенно льстит тщеславию простого обывателя, что я каждый раз прихожу в восторг от человеческой глупости… Быть членом ложи, чувствовать себя вне опеки жены и детей, быть призванным хранить какую-то страшную тайну (которой, кстати, ему никогда не поверяют) – всё это доставляет наслаждение и гордость некоторым натурам [227,26]”. “90% вольных каменщиков (т.е. масонов), организованных в ложи сегодня, не имеют ни малейшего представления, что замышляют их высшие руководители [226,27]” (Боюсь, что христиане в таком же положении). “Глупцы и простаки допускаются в масонство в огромном количестве; при этом оказывается, не в обиду им будет сказано, что так называемые интеллигенты стоят среди них на первом плане: они очень деятельны, поскольку являются фанатиками [227,35]”. Тем не менее “среди масонов много не только влиятельных лиц, но и таких личностей, без которых немыслима ни культура, ни история цивилизации человечества. Вот имена некоторых из них: Ататюрк, Симон Боливар, Артур Конан Дойль, Александр Флеминг, Генри Форд, Джузеппе Гарибальди, Гайдн, Лист, Моцарт, Сибелиус [228,248]”.
“При наличности многих лож (попросту, приходов) для большего единения и порядка ложи образуют единую Великую Ложу, или Высшее Управление [225,53]”, и “никакой разницы между французским и английским масонством не существует. Масонство едино и имеет одну цель[225,51]”. “Масонство стремится разрушить всё старое, уничтожить все существующие устои и на развалинах прошлого построить новое, масонское царство. Руководящими принципами масонской деятельности являются атеизм и космополитизм… Человечество выше отечества – вот весь сокровенный смысл масонской премудрости [225,69]”, – считает крупный исследователь масонства В.Ф.Иванов. Да и сами масоны говорят, что “масонские ложи – оплот всех свобод и прогрессивных идей – работают над сближением братских отношений, долженствующих соединить все народы без различия расы и цвета кожи [227,111]”. “Самое обширное и многочисленное сообщество, основанное масонством, есть всем известная “интернационалка” (Интернациональный союз рабочих, основанный Марксом, Фрибургом, Энгельсом) [227,49]” с его лозунгом “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” Каким образом? “Масонство, которому история обязана национальными революциями, сумеет произвести и самую крупную, то есть интернациональную революцию (официальный бюллетень Великой Ложи, 1922 год) [225,70]”. “Весь мир насилья мы разрушим /До основанья, а затем /Мы наш, мы новый мир построим, – /Кто был ничем, тот станет всем”. До этого пока не дошло, но многие уже свершившиеся революции были организованы масонами. В частности, о Великой французской революции философ Л. де Понсен пишет: “Масонство было тайным вдохновителем и в известной степени руководителем движения. Оно выработало принципы 1789 года, распространило их в массах и активно содействовало их осуществлению [225,84]”. Идейно подготовили революцию такие масонские мыслители, как Вольтер, Кондорсе, Дантон, Дидро, Монтескье, Руссо и др. [225,83]. Что же касается революций 1917 г. в России, то “все 11 министров Временного правительства были масонами [226,51]”, к ним же принадлежали Савинков, Зиновьев, Радек, Свердлов, Ленин, Троцкий и др. [225,402].
Любая подобная революция сопровождалась борьбой против Церкви, потому что, по словам одного из масонских вождей, “масонство есть противоцерковь, противокатолицизм, церковь еретиков, скептиков, церковь свободной мысли [225,67]”. Более того, “недостаточно победить влияние духовенства и лишить Церковь авторитета… Необходимо разрушить самую религию”, – постановляет масонский Конгресс 1900 года [225,450]”. Таким образом, очевидно, что Церковь и масоны – непримиримые враги, но таковыми являются и католики с протестантами, и православные с арианами. Все еретики, отколовшиеся от Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, были её врагами, однако по праву считали себя христианами, ибо держались победоносного учения Христа.
Масоны себя христианами не называют, но не являются ли таковыми по сути? Являются! “14 сентября 1854 года на большом конвенте в Париже была установлена формула: “Основою масонского учения служит абсолютная свобода совести и человеческой солидарности. Девиз его – свобода, равенство, братство [227,104]”. А в адресе, поднесённом масонами временному правительству Франции 6 марта 1848 года, в частности, говорится: “Во все времена слова “свобода”, “равенство”, “братство” красовались на масонских знамёнах [227,99]”. Масоны учат: “Равенство было нарушено торжеством собственности, а свободу утратили с установлением обществ и правительств, которые поддерживаются гражданскими и церковными законами. Чтобы возобновить первобытные права человека на общее равенство и свободу, надо уничтожить эти законы, то есть религию и собственность. Тогда исчезнут цари и отдельные нации и настанет господство естественных прав и золотой век безграничного космополитизма [227,72]”. По их же учению, “все члены общества есть братья, и ни язык, ни звание, ни состояние, ни богатство не допускают между ними различия [225,68]”. Также одним из принципов масонства является борьба с семьёй [225,66]. Масон высокой степени посвящения Пикколо-Тигр поучал своих младших собратьев: “Главное – это отделить человека от семьи и заставить его потерять семейные привычки… Исподволь приучайте его тяготиться своими ежедневными трудами [227,26]”. В свете последних нескольких цитат совершенно ясно, что масонство – это христианство, объектом внимания которого становятся люди, не поддавшиеся чарам Церкви, это христианство вне церковной ограды.
Сходство воззрений различных ветвей христианства позволяет так обратиться шефу к рядовым масонам: “Пускай духовенство идёт под вашими знамёнами, продолжая воображать, что идёт под хоругвями главы апостольской Церкви. Раскиньте сеть вашу к самым алтарям, опутайте ею семинарии и монастыри, окружите апостольский престол нашими друзьями. Тогда вы будете проповедовать революцию в митре и облачении, идущую с крестом и хоруговью в руках [227,107]”. Церковь в течение длительного времени делала вид, что борется с масонством, но вот в 1983 г. Ватикан опубликовал юридический кодекс (“Codex juris canonici”), “в котором нет и речи о масонах. Иными словами: пребывание в масонских ложах не влечёт отныне автоматического отлучения от Церкви… Католическая Церковь долго анализировала вопрос о субстанции и теологических основах масонства, теперь можно констатировать – вражда завершилась к обоюдному удовлетворению [228,244]”. Хотя и в более ранние периоды истории между католиками и масонами легко обнаружить трогательное единодушие: “кардиналы и епископы, аббаты и священники многих епархий на рубеже XYIII и XIX вв. сотнями вступали в ложи [228,245]”. “Ложа П-2 является сильнейшей итальянской ложей Вольных Каменщиков. В неё инкорпорирована “Великая ложа Ватикана”… В Ватикане составили список ложи с именами и датами вступления в неё 121 высших иерархов Церкви… Вместо того, чтобы привлечь к ответственности людей, упомянутых в данном списке, была организована настоящая охота на ведьм, преследовавшая тех, кто этот список опубликовал [226,97]”. Исследователь масонства А.Селянинов пишет: “Слова “свобода, равенство, братство” прикрывали собой масонство в глазах непосвящённого мира, который, думая, что отдаётся возвышенному идеалу, в действительности отдавался этому коварному, лицемерному сообществу [227,259]”. Но ведь если в этой фразе заменить слово “масонство” словом “христианство”, то её смысл останется так же справедлив; и это неудивительно, потому что, по мнению самих же масонов, “Иисус был революционером и первооткрывателем демократического образа мышления [85,338]”.
Так не произошло ли христианство вне церковной ограды от, так сказать, “классического” христианства? Скорее всего, да. Существует несколько версий происхождения масонства, но наиболее правдоподобной выглядит та, по которой вольные каменщики ведут своё начало от тамплиеров [85,39]. Приблизительно в XI в. “группы каменщиков-строителей, разбросанные по всему Британскому острову, положили начало организации современного масонства [225,72]”. Но, по признанию историка масонства Клавеля, “уже с 1155 года английские ложи строительных каменщиков были в управлении ордена тамплиеров [88,423]”. Этот орден был создан по благословению Святого Бернара Клервосского. Устав ордена утверждён 31 января 1127 г. на Труйском соборе, созванном специально для этой цели. “Утверждённый устав делал орден законной организацией, и в нём был указан его статус в рамках Церкви [85,46]”. “Римские Папы видели в ордене опору для себя в борьбе со светской властью, и тамплиеры старательно поддерживали в Риме такое мнение, иногда действительно оказывая Папам помощь [88,403]”. Тем не менее 13 октября 1307 года орден был разогнан, и множество его членов было арестовано. Им было предъявлено 127 самых разных обвинений, начиная с отречения от Бога и до бесстыдных поцелуев друг друга в живот [88,407]. Лев Тихомиров не сомневается, “что тамплиеры скомбинировали в своеобразный букет многие ереси, заимствуя их и с Востока, и с Запада [88,411]”. Храмовников также “подозревали в причастности к народному восстанию в Париже в 1306 году [88,406]”. Но их не обвиняли в отрицании учения Христа. Замечательно и то, что, по словам мага и масона Папюса, “орден преследовал цель установления того, что мы бы назвали Соединёнными Штатами Европы [88,405]”. А знаменитый масон Альберт Пайк сообщает: “Жак де Молэ (последний магистр Ордена тамплиеров) и его товарищи погибли на костре, но ранее его казни главы обречённого ордена организовали и учредили то, что позднее начало называться оккультным, скрытым или шотландским масонством [225,72]”. Ведущий немецкий масон XVIII века барон Карл фон Хунд также заявил, что “франкмасонство берёт начало в тамплиерах и, следовательно, каждый масон является тамплиером [26,160]”. Таким образом, масоны с большой долей вероятности подходят на роль наследников разгромленного Ордена.

Общность лозунгов “классических” христиан, либералов, демократов, гуманистов и христиан вне церковной ограды (масонов) наводит на мысль и о единстве их целей, каковыми, по моему убеждению, являются дезорганизация, деморализация, деградация человечества. Грандиозность целей и их разрушительность предполагает наличие плана действий, причём тайного плана, поэтому “приходилось (и приходится) идти к осуществлению задуманного плана, прикрываясь каким-нибудь почётным флагом. И в качестве такого флага избрали якобы идеи прогресса, справедливости, равенства, братства [227,19]”, свободы. Чей это план? Христианских (в том числе масонских) пастырей?
7. Организатор христианских побед
О закулисье
Весьма уважаемый мной великий шейх суфиев Идрис Шах удивлялся: “Разве вам не известно, что пастырь как таковой – наёмный работник, и, следовательно, агент мясника? Для чего он заботится о “своих овцах” [143,275]?”. Вспоминается свинарка Глаша из фильма “Свинарка и пастух” – уж так она любила своих поросят, уж так о них заботилась. А всё для того, чтобы не стыдно было подать их к праздничному столу, под хреном. Пастух Мусаиб в этом фильме тоже молодец: рисковал жизнью ради “своих” баранов, из которых получатся отличные пловы и шашлыки. По разъяснению проф. Лопухина, в следующих словах, приписываемых Сыну Божию, “символически изображается деятельность доброго Пастыря, принимающего впредь на Себя труд охранения стада [5,7,416]”: “Буду пасти овец, обречённых на заклание [Зах. 11,7]”. В чём же смысл охранной деятельности заботливого Пастуха? В том, чтобы стадо не растащили враги, чтобы оно не разбрелось, не отклонилось от предназначенного ему пути, не избежало заклания. Глаша и Мусаиб старались для советского народа, за что он был им очень благодарен. А на кого работал Пастырь Иисус, если обнадёживал Своих учеников: “Вы будете ненавидимы всеми народами за имя Моё [Мф. 24,9]”? Дж. Тойнби суммирует высказывания выдающихся деятелей истории о причинах этой ненависти: “Согласно одному из самых старых и устойчивых взглядов, христианство послужило разрушению той цивилизации, в недрах которой оно зародилось и развивалось. Этой точки зрения придерживался, мне кажется, уже император Марк… Этот же взгляд разделял – но в очень резкой и яростной форме – его последователь, император Юлиан, и такого же мнения был историк Гиббон [148,408]”.
В 64-ом г., при Нероне, Рим охватил большой пожар, “из 14 частей города уцелели лишь четыре [28,2,49]… Еврейские кварталы не сгорели [28,2,50]”. Поппея, жена Нерона, была по вере иудейкой; говорят (Талмуд, трактат Гитин, 56а), и сам он принял иудаизм, однако в поджоге подозревали христиан, хотя “следствие, очевидно, доставляло гораздо больше материала для обвинения христиан не в поджоге, а в ненависти к человеческому роду [28,2,53]”. Думаю, сожжение Рима не очень опечалило последователей Спасителя. Государство, естественно, ущемляло их в правах, но “гонения не были избиениями массовыми и производились на юридических основаниях [28,2,44]”. “Приходится ставить вопрос, почему государство мало преследовало христиан, почему свой долг оно исполняло слабо [28,2,10]”, – удивляется проф. Болотов. Ведь “христиане желали в сущности, чтобы всё шло, сколь возможно хуже. Они не только не стояли заодно с добрыми гражданами и не старались победить опасности, угрожающие обществу, но, напротив, ликовали по их поводу… Римское общество инстинктивно чувствовало своё ослабление; оно лишь смутно сознавало его причины и не без основания приписывало его христианству [145,41]… Не без причины ненавидели этих людей, по внешности столь кротких и благодетельных. Они действительно разрушали Римскую империю [145,234]”, – уверен Эрнест Ренан. “Те бедствия, которые постигли разрушавшуюся империю или угрожали ей в будущем, единогласно приписывались язычниками новой религии Христа и Константина [30,3,304]”. Но зачем было христианам разрушать Римскую империю? Ведь она не препятствовала и не могла воспрепятствовать осуществлению их заветной мечты – скорее оказаться в предназначенном им Царстве Небесном; исповедался, причастился и – вперёд. Кому-то, видимо, этого было мало.
Так в чьих интересах действовал Иисус, посылая апостолов научить все народы, уча их соблюдать всё, что Он повелел [Мф. 28,19-20]? Кто стоял за Его спиной? Иуда Искариот? Мария Магдалина? Иосиф Аримафейский? Никого не было? Идрис Шах утверждает: “Люди, думающие, что духовные, эзотерические, высшие движения в мире возникают ни с того ни с сего, должны уяснить, что нет ничего более далёкого от истины, чем подобное предположение. Чрезвычайно сложное планирование и подготовка должны предшествовать любому подлинному учению [143,82]”. Согласен с этим и президент США Рузвельт: “В политике ничто не случайно! Если нечто происходит, можно быть уверенным, что это было запланировано именно так [226,179]!” Но не прислушиваются христиане (да и не только они) к словам мудрых, ибо “невежды получают в удел себе глупость [Притч. 14,18]”. Некоторые исследователи, правда, полагают несомненным, что “за кулисами Его (Иисуса) движения существовала группа “кукловодов”, частью которых почти точно была “семья из Вифании” [45,394]”. Главой семьи был Лазарь, воскрешённый Иисусом. “Мария же, которой брат Лазарь был болен, была та, которая помазала Господа миром и отёрла ноги Его волосами своими [Ин. 11,2]”. “В VI веке Папа Святой Григорий I провозгласил, что Мария Магдалина и Мария из Вифании – одно и то же лицо [97,50]”. Если Папа прав, то действительно семья Лазаря имела большое влияние на Сына Божия. Но не только она.
“Похоже, время ареста и наказание были согласованы с Иисусом… Возможно, и об этом также Он говорил в Своем ночном разговоре с членом Синедриона Никодимом [103,45]”. Настораживает, что он пришёл к Мессии ночью [Ин. 3,2], хотя фарисеи, саддукеи и книжники совершенно открыто дискутировали с Христом в дневное время. От кого знатный иудей хотел скрыть свой визит? От первосвященника или от современных ему и будущих христиан? Поскольку впоследствии Никодим, родственник знаменитого раввина Гамалиила [6,2,206], воспитавшего апостола Павла [Деян. 22,3], не таясь участвовал в погребении Иисуса, то можно утверждать, что прятался он не от первосвященника. Христиан и других простецов остерегался Никодим: незачем было им знать суть ночного диалога, которая, по-моему, заключалась в том, что “учитель Израилев [Ин. 3,10]” инструктировал Спасителя и экзаменовал Его на предмет прочности усвоения Им того учения, которым Ему предстояло завлекать человечество.
В 1631 году предписано евреям всего мира: “Христиане начинают изучать язык, на котором написаны наши священные книги; поэтому мы предаём великому проклятию всякого, кто в новых изданиях Мишны или Гемары станет оставлять что-либо, касающееся действий Иисуса Христа. Берегитесь писать или печатать даже самомалейшие относительно Него вещи [227,207]”. Почему? Неужели еврей, оставивший в писаниях ругань, оскорбления или клевету в адрес Сына Божия, достоин великого проклятия со стороны центрального еврейского органа? Очень сомневаюсь, очень. Христиане и так знают о ненависти иудеев к распятому по их требованию Мессии и давно привыкли к злобным жидовским наветам. Подозреваю, что иудейское руководство перестраховалось, боясь преждевременно раскрыть горькую для большинства христиан правду о Сыне Человеческом. Какую? “У Кастейна (еврейского историка) в его “Истории иудаизма” есть глава о жизни Иисуса. Объяснив, что Христос был неудачником, автор пишет пренебрежительно, но весьма характерно: “Его жизнь и смерть – наше дело” [52,68]”.
Назвать Иисуса неудачником можно только с целью напустить ещё больше тумана вокруг Его личности. Он не был одним из мессий, поднимавших евреев на борьбу с римлянами. Все эти мессии действительно потерпели неудачу. У Иисуса Христа была другая задача – Он поднимал язычников на борьбу между собой и, как видим, поднимал очень успешно. Он подобен Моисею: если Моисей дал евреям учение, ведущее их к процветанию и победе над язычниками, то Иисус дал вторым учение, ведущее их к увяданию и поражению от евреев.
Сегодня совершенно ясно, что угроза вышеупомянутого проклятия была чрезмерна: не поверили и не поверят христиане правде, вылетевшей из еврейских уст. Даже если такие корифеи адвокатуры, как Барщевский, Падва и Резник, с подлинными документами в руках и при поддержке талантливейшего хора Турецкого будут убеждать православных в том, например, что Иисус немножко работал по заданию Синедриона – не поверят. Скажут, что в своих подлых потугах оболгать нашего Спасителя жиды, подделав документы, пошли на беспрецедентную низость. Не поверят! Но может быть, кто-то захочет разобраться и опровергнуть мои грязные подозрения? Готов содействовать – мне и самому интересно, насколько они грязны. Опровергайте. Честное слово, был бы рад убедиться, что человечество, принявшее христианство, не так глупо и ничтожно, как представляется нам с Кьеркегором, Лермонтовым, Ницше, Пелевиным, Пушкиным, Ренаном, Розановым, Свифтом, Сиораном и Фрейдом.
О евреях
Деталей мы никогда не узнаем, но понять, кому выгодно было создание и распространение Христова учения, достаточно просто, если вспомнить, кто Мессию родил, кто крестил, кто хоронил, если ознакомиться с Его учением, ну хотя бы с Нагорной проповедью. Основная мысль этой проповеди, раскрывающая истинный смысл, истинную цель деятельности Христа, выражена в Его заповеди: “Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твоё; да приидет Царствие Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе [Мф. 6,9-10]”. В завершении Нагорной проповеди Иисус уточняет предмет Своих забот: “Не всякий, говорящий Мне: “Господи! Господи!” войдёт в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного [Мф. 7,21]”. Вот! Воля именно “Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым” изложена в Торе, обращена к евреям, и исполняют её евреи, т.е. это они, по завуалированной мысли Спасителя, войдут в Царство Божие, хотя и делают вид, что отвергают Христа, Который ясно говорит: “Я сошёл с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца [Ин. 6,38]”. Симптоматичен и ответ Спасителя на вопрос книжника: “Какая первая из всех заповедей [Мк. 12,28]?” Не сказал Сын Божий: “Верующий в Меня имеет жизнь вечную [Ин. 6,47]”. Не воспроизвёл Он одну из заповедей Нагорной проповеди. “Иисус процитировал Шма – великий символ иудейской веры: “Слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый…” [94,230]”. Способствует пониманию и то, что “фактически во всех христианских документах хранится полное молчание относительно иудейской войны (66-73 г.г.), за исключением нескольких случайных замечаний [65,367]”. Почему? Ведь падение еврейского государства и разрушение иерусалимского храма можно было бы представить как кару Господню, нисшедшую на гонителей и убийц Сына Божия. Ан нет, молчание, – не принято радоваться горю своих создателей.
“Христианская проповедь распространялась в одном только направлении и именно в том, по которому шла эмиграция евреев… Обыкновенно синагога предшествовала Церкви [107,187]”. “В греко-римскую эпоху еврейский прозелитизм достиг наибольшего расширения. В Александрии еврейская церковь состояла в чрезвычайном числе из обращенных египтян и греков… Именно между ними христианство нашло себе первую почву [88,139]”. Известный швейцарский протестантский богослов Карл Барт писал: “Иисус Христос, Спаситель и слуга Божий, есть тот, кто осуществляет и открывает миссию народа Израиля, Он есть тот, кто реализует союз, заключенный между Богом и Авраамом… Иисус Христос, в которого мы веруем, которого мы, христиане, происходящие из язычников, называем своим Спасителем и прославляем как совершителя деяний Бога для нас, необходимо был евреем [149,129]”.
А евреям свойственно “твёрдое, как скала, убеждение, никогда их не покидавшее, что они когда-нибудь будут владеть миром. Это составная часть их характера, в этом видимо сказывается их внутреннее существо [118,61]”. Ещё “друг Цицерона Посидоний Апамейский… обвиняет евреев в целом ряде преступлений: наряду с человеконенавистничеством и культом осла здесь впервые выдвигается обвинение в “мировом владычестве”[150,140]”. На втором Всемирном Сионистском Конгрессе в Базеле в 1898 году сионист из Киева доктор Мандельштам заявил: “Евреи категорически отвергают всякую идею слияния с другими народами и остаются верными своей исторической надежде, т.е. созданию мировой еврейской империи [52,91]”. И Вильгельм Марр, немецкий писатель, введший в оборот термин “антисемитизм”, в 1879 г. писал: “Я глубоко убеждён, что приход еврейского империализма – всего лишь вопрос времени [52,515]”.
Но как относительно малочисленный еврейский народ может одержать победу над миллиардами язычников? Ну, разумеется, прежде всего с помощью Бога Яхве, на которого он мог рассчитывать только, если сам не плошал, а он, как правило, не плошал. Не сплоховал он и с изобретением христианства, этого тарана, разрушающего духовные скрепы, моральные устои, идейные основы нееврейского человечества. “Борцы по своей натуре, они (евреи) являются самым воинственным из народов, ведут себя в любом деле как настоящие стратеги и никогда не признают своих поражений [93,186]…По сути, они являются учителями существования. Из всех тех, кто подолгу пребывал в рабстве, только им удалось противостоять колдовским чарам безволия [93,184]… Когда мы уже готовы капитулировать, каким полезным уроком служит для нас выдержка евреев [93,183]!” – восклицает Сиоран.
Есть два способа подготовки к победе над врагом – усиливаться самому и ослаблять врага. Военное усиление евреев практически бессмысленно: при почти одинаковом развитии промышленности вооруженная борьба с противником, на несколько порядков превосходящим их количественно, заранее обречена на провал. Усиливаться они могли за счёт воспитания, образования, обогащения и занятия на этой основе ведущих позиций в различных сферах жизнедеятельности язычников. Для доступа к таким позициям им необходимо было рассеяться по всему миру, но, по возможности, не афишируя этого. Ещё Страбон писал о евреях: “Они заполнили все города, и трудно было бы назвать хотя бы один пункт в мире, где бы не было допущено это племя, или, вернее, который бы не был занят им [152,111]”. Во времена Христа “в одном Египте находился миллион евреев, богатых и влиятельных (в частности, “Александрия была наполовину еврейским городом [152,115]”)… На острове Кипре они составляли большинство населения. Множество евреев населяло также Сирию. Наконец, многочисленные колонии их были рассеяны по всей империи, до самой Галлии и Испании [88,323]”. Объединяли весь иудейский мир дисциплиной мысли, быта и племенной солидарностью в основном евреи Вавилонии. “Уже в 257-320 годах по Р.Х. Вавилония стала форменным еврейским государством, хотя и вассальным, власть которого находилась в руках Реш Голут (князей изгнания, по-гречески “экзилархов”) и Советов, или Съездов, потом имевших даже и наименование Синедрионов [88,331]… С V века до Р.Х. и до XIII века по Р.Х., т.е. в течении более 1500 лет, над Экзилархатом проносились одно за другим, появляясь, расцветая и угасая, царства Персидское, Македонское, Селевкидское, Парфянское, Новоперсидское, Арабский Калифат, – а еврейские Синедрионы, академии и Реш Голуты всё жили, всё действовали [88,333]”.
“Еврейская Испания, – говорит историк Грец, – почти столько же содействовала развитию еврейства, как Иудея и Вавилония. Кордова, Гранада, Толедо были столь же дороги для еврейства, как Иерусалим и Тивериада [88,348]”. “При дворе кастильского короля Альфонса Мудрого (1252-1282 гг.) занимал должность государственного казначея (министра финансов) еврей Меир де Малеа, а по смерти Меира эта должность перешла к его сыну [204,324]”. “Слияние высшей испанской знати и верхов еврейской общины зашло так далеко, что, когда в 1492 г. евреи были изгнаны из Испании, во главе изгнанных находился племянник короля [155,47]”. Однако бывали в Европе случаи и поэффектнее: евреями были как императрица Запада Юдифь, так и, естественно, её сын, император Карл Лысый [233,49]. “В Риме, при дворе, в администрации, евреи давно имели большие связи и влияние [88,323]”. К примеру, начальником штаба императора Тита подвизался еврей Тиберий Александр, племянник знаменитого философа Филона Александрийского [104,54]. По утверждению Ренана, “Рим был самым большим еврейским городом в мире, он наследовал всё значение Иерусалима [153,89]”. Примечательно, что “потомок одной еврейской семьи, принявшей христианство, сделался позже Папой римским, под именем Анаклета II (1130-1138) [204,275]”. “Найдено в писании о Спартанцах и Иудеях, что они – братья и от рода Аврамова [1Мак. 12,21]”, поэтому изгнанный из Израиля нечестивый первосвященник Иасон прибежал к спартанцам, “надеясь, по сродству происхождения, найти у них прибежище [2Мак. 5,9]”.
“Почти у всех бразильцев в жилах течет еврейская кровь, потому что большинство португальцев, эмигрировавших в Южную Америку, были евреями [154,388]”. Хотя, скорее всего, они появились в Америке гораздо раньше. Так, в “Манускрипте” дона Жуана Торреса, внука последнего короля Квиче, сказано, что “толтеки произошли из дома Израилева [18,1,738]”, а лорд Кингсбороу “обнаружил поразительное сходство между языками ацтеков и евреев [18,1,739]”. “Афганцы настойчиво повторяют, что произошли от “потерянных колен Израилевых” [33,243]”. В.В.Розанов рассказывает: “Я как-то с изумлением прочитал о евреях в Китае: где, – обрезываясь и будучи совершенно иудеями дома, – они наружу, граждански и в быту, отпускают себе косы, носят кофточки, как и в Японии тоже “притворяются” и носят кимоно, будучи опять теми точно евреями в действительности [134,127]”. Изумляться на самом деле нечему: мимикрия – это проверенное средство выживания во враждебной окружающей среде. Не обошли иудеи своим вниманием и Россию: в конце XIX в. российское еврейство составляло 51% мирового [156,1,146], а “среди потомственных дворян 196 считало своим родным языком еврейский [156,1,282]”.
“Еврей верит, что мир принадлежит ему одному по праву и что он не делает, в сущности, ничего иного, как только собирает свою собственность [115,251]”. Каким образом? “Из уложений Феодосия и Юстиниана можно видеть, что дело торга невольниками было всё безраздельно сосредоточено в руках одних евреев… Кроме того евреи занимались в империи всеми другими отраслями промышленности [135,2,465]”. “До X века евреи господствовали в торговле Запада и Востока [157,209]”. “Венеция и Генуя в древних донесениях прямо назывались “еврейскими городами”, с которыми можно вести большие торговые и банковые дела [115,44]”. “В Вене в 1890 г. принадлежало евреям 30% всех домов, а из остальных 80% были заложены им же. Более половины воинских магазинов и девять десятых питейных и увеселительных заведений находились в еврейских руках [135,2,588]”. В 1916 г. “в Петрограде вся без исключения торговля ведётся через евреев, прекрасно осведомленных об истинных вкусах, намерениях и настроениях толпы [156,1,495]”. “Даже золотые прииски России были в основном в руках евреев… Богатейшие Ленскии прииски были в руках еврея Гинзбурга. Такая же картина была и с добычей платины [57,76]”.
“При правлении Птолемея VI и Клеопатры II во втором веке до н.э. управление всем Египтом, а так же контроль над армией и флотом находились в руках двух евреев, Онии и Досифея [104,148]”. “Без иудейской аристократии, в расовости ничем исламской нации не уступавшей, непредставимы также и дипломатия, военное руководство и администрация мавританских государств [129,2,331]”, – отмечает Освальд Шпенглер. “По мере того, как города переходили во владение арабов, последние отдавали их в ведение евреев [37,359]”. Еврей Хасдай ибн-Шапрут (915-970гг.) был министром иностранных дел знаменитого халифа Кордовы Абдельрахмана III [204,287], стремившегося превратить Кордову в центр науки и культуры. “В Кордове, Гренаде и других больших городах находились университеты, чаще всего под управлением евреев [37,364]”. Испания и Франция XII-XIII веков кишели учеными евреями [37,432]. В XI веке почти все медики Европы были евреями [37,430].
А.М.Горький после гражданской войны говорил: “Россия не может быть восстановлена без евреев, потому что они являются самой способной, активной и энергичной силой [155,227]”. Согласен с этим и В.И.Ленин: “Среди русских мало умных. Если найдешь какого-нибудь годного человека, то непременно или еврей, или с еврейской кровью [183,106]”. Сиоран подтверждает: “Глупость у них (иудеев), надо сказать, не в ходу, почти все они сообразительны [93,183]”. Это и понятно: “разум для имеющих его – источник жизни [Притч. 16,22]”. Спартанский царь Агесилай Великий дополняет царя Соломона: “Настоящей доблестью обладают только умные люди, и именно они определяют, кому достанется победа [141,254]”. “Среди умных людей доля евреев была весьма значительной, непропорционально большой, если принять во внимание численность иудейских колоний… Среди западноевропейских евреев в первую очередь уже, по меньшей мере, с XVII в. стали появляться выдающиеся деятели именно европейского масштаба… Среди них – нидерландский философ Спиноза, английский физик И.Ньютон… В Америке Авраам Линкольн. В Англии Б.Дизраэли. В Германии К.Маркс. Во Франции М.Ротшильд [66,310]”. К ним же можно отнести и Лжедмитрия II, поскольку “после восшествия на престол в 1613 г. Михаил Романов официально подтвердил версию о еврейском происхождении “Тушинского вора” [151,124]”.
По свидетельству Чезаре Ломброзо “в 1861 г. в Италии было 645 человек неграмотных на 1000 католиков и только 58 – на тысячу евреев [46,344]”. Как отмечает Вадим Кожинов, “в 1886 г., когда евреи составляли немногим более 3 процентов населения Российской империи, в общей численности студентов университетов их было (притом не считая евреев, перешедших в христианство) 14,5 процента [151,137]”. Надо ли удивляться, что “сорок процентов Нобелевских премий получили евреи [67,395]”? Но высокоразвитые люди нередко встречались и среди других народов; например, среди англичан, немцев, русских, французов. В абсолютном выражении умников среди язычников заведомо больше, они владеют 60% Нобелевских премий (Хотя иногда Нобелевский комитет проявляет некоторую предвзятость в отборе кандидатов. Так, в 1933 году “кандидатами на получение этой премии были выставлены исключительно русские писатели-масоны: Алданов и Мережковский, Горький и Бунин, из которых последний поэтому и получил эту регалию братства вольных каменщиков [225,463]”). Однако просто быть в среднем умнее и образованнее язычников необходимо, но явно недостаточно, чтобы одолеть их, – следует грамотно использовать свои врождённые и приобретённые способности.
О разложении язычников
Когда волевые, целеустремленные, умные, образованные, богатые евреи рассеялись по всему миру и заняли ведущие позиции в экономике, науке, культуре, политике язычников, они получили широкие возможности для разложения своих многочисленных врагов и были в этом очень и очень изобретательны. Понимая, что “всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит [Мф. 12,25]”, они прежде всего, в том числе и с помощью христианства, углубляли противоречия, разжигали конфликты, провоцировали вражду между различными слоями стабильного общества, естественно, держа при этом сторону более слабых, “угнетённых”. “Всякое восстание, всякий переворот, всякая война, несомненно, выгодны евреям и никогда не обходятся без их участия [227,243]”, поскольку, принося прибыль, ещё и ослабляют языческие народы. Так “В 1903 г. Витте во встрече с Герцлем указал, что составляя менее 5% населения России, 6 миллионов из 136, евреи рекрутируют из себя 50% революционеров [156,1,237]”. Большевикам часто ставили в укор, что ими руководили евреи, но А.И.Солженицын утверждает, что “в ходе 1917 года в руководстве меньшевиков, правых эсеров, левых эсеров и анархистов численность евреев была много больше, чем в большевиках [156,2,59]”, т.е. какая бы партия ни взяла власть от имени народа (а они все выступали от его имени), волю народа выражали бы евреи. И в этом проглядывает высшая справедливость, потому что евреи знают, чего хотят, и умеют этого добиваться, остальным же народам хочется “лучшего”, но что это такое и, тем более, как к нему прийти – не знают, и евреи им этого не подскажут.
Кто бы конкретно ни организовывал смуту в последние две тысячи лет, он всегда прибегал к политическим лозунгам Христа. Они универсальны, они годятся для любого сборища последних и для любой эпохи. Но чтобы свести к минимуму различные препоны и случайности на пути народов в пропасть, т.е., прошу прощения, в царство свободы, равенства, братства (через войны и революции, в частности), освободительным и демократическим процессам необходимо настоящее, несменяемое руководство. Чьё? Кто сегодня выполняет роль двух волков в амбаре или трёх пулемётчиков на зоне? Освальд Шпенглер отвечает: “Все понятия либерализма и социализма были приведены в движение лишь деньгами, причём в интересах денег [129,2,428]… Выборы у нас с той же неуклонностью, как в Риме, вырождаются в комедию. Деньги организуют весь их ход, в интересах тех, у кого они имеются [129,2,497]… На демократической почве конституционные права без денег – ничто, с деньгами же – всё [129,2,491]”. Таким образом, демократия и плутократия, т.е. власть денежных мешков, “относятся друг к другу, как желание – к действительности, теория – к практике, познание – к успеху [129,2,427]”. Основная же масса денег издревле сосредоточена в руках иудеев, значит, это они, рассуждая о гуманизме, несут народам свободу и демократию.
Деньги, конечно, являются одним из важнейших инструментов, позволяющим иудеям завоевать власть. Обращаясь в начале ХХ века к русским людям, еврейский публицист Ротенберг писал: “Перестаньте забавляться антисемитизмом, вы должны знать, что вся страна, её финансовые силы, её торговля находятся в наших руках… Ваши авантюры вам пользы не принесут, ибо для укрощения цивилизованного зверя у нас есть кнут – деньги [227,339]”. И этот кнут широко использовался в революциях 1917 г. В частности, “деньги (масонам) Ленину и Троцкому на большевистскую революцию переводили еврейские банкиры [225,420]… Октябрьская революция была поставлена на чисто коммерческую ногу – с чеками, текущими счетами и выполнением подряда [225,421]”. Также и “французская революция широко велась (масонами) на еврейские деньги. Грец приводит крупные суммы, пожертвованные евреями в пользу революции [227,217]”. Но бывают ситуации, когда прямое финансирование затруднено, тогда в ход идут другие возможности. Например, “когда национальный закон шел вразрез с общегосударственным или когда тот или иной закон был направлен непосредственно против евреев, …уже в древности евреи нашли из этого, казалось бы, безвыходного положения тот выход, который спасал их и в позднейшие времена. Этот выход – взятка. В ряде документов V в. до Р.Х., написанных евреями египетской колонии Элефантины, о взятке говорится, как о естественной вещи [57,352]”. “История еврейского народа, написанная евреями, дает горы доказательств тому, что подкуп является надежным и излюбленным оружием евреев [115,193]”. Эти доказательства доказывают не столько изобретательность евреев, сколько аморальность, продажность язычников. Но не только и не столько в деньгах еврейское счастье.
Рассказывает великий русский писатель Салтыков-Щедрин в очерке “Современная идиллия” об одном иудее: “Капитал у Лазаря есть; не громадный, правда, но ведь не в капитале сила, а в том, чтобы иметь под рукою запас дураков [158,576]”. Запас этот неистощим, главное, чтобы он в нужное время оказался под рукою. Однако (соглашусь с В.Пелевиным) “чует сердце: скоро, скоро в России закончится время дураков – и начнётся время других дураков [224,536]”. Взяточники и дураки – вот те две главные точки опоры, которые дают евреям возможность с помощью денег перевернуть, развратить мир, христианизировав его, в частности. Но есть и другие средства разложения. “Бордели с казино лишь стоит разрешить, как судьбами страны они начнут вершить [202,90]”, – полагал У.Блейк.
“В так называемом полусвете, даже открыто в домах терпимости, еврейский элемент преобладает, особенно в последнее время этот промысел сделался исключительной принадлежностью еврейской нации [135,2,430]”, – констатирует Ипполит Лютостанский во второй половине девятнадцатого века. Он же отмечает и привлекательность еврейских женщин, что немаловажно для занятия проституцией: “Если еврейка принадлежит к знатной фамилии и получила заботливое воспитание, она по справедливости поражает истинно редкими качествами, грацией и умом [135,2,445]”. По мнению Чезаре Ломброзо, “проститутки очень религиозны, подобно многим преступницам и большинству дегенератов [191,116]”, т.е. жрицы любви вполне могут быть по совместительству жрицами Христа. Публичные дома хорошо гармонируют с кабаками, поэтому, по свидетельству Николая Лескова, “в местности, где живут евреи в России, всего больше спрос на водку, и еврей является продавцом этого ходкого продукта [159,31]”.
“Несмотря на растущую армию безнадёжных алкоголиков, несмотря на сотни тысяч людей, которых ежегодно увечат или убивают пьяные водители, популярные комики по-прежнему острят по поводу алкоголя и ему приверженных [244,74]”. “Как объяснить терпимость закона к алкоголю, самому разрушительному из опьяняющих средств, и просто бешеные усилия, направленные на запрещение почти всех прочих средств [197,196]?… Из всех когда-либо используемых опьяняющих веществ конопля относится к самым безопасным. Её социальные последствия не идут ни в какое сравнение с последствиями алкоголя [197,203]”, – негодует американский писатель Теренс Маккенна. “Где только не найдёшь его, этого тихого вырождения, которое производит в духовной области пиво [123,2,593]!” – огорчается Фридрих Ницше. А вино? “Вино расстраивает умственные способности, тогда как опиум (если принимать его правильно), напротив, вносит в них изысканный порядок, законосообразность и гармонию. Вино лишает человека самообладания, опиум его сильно укрепляет [198,63]… Человек пьяный или к опьянению склонный впадает (и сам чувствует это) в состояние, при котором побеждают чисто человеческие, а порой – слишком часто – животные черты его натуры; тогда как опиофаг… чувствует, что божественное начало в его душе преобладает [198,65]”, – передаёт нам свой опыт английский писатель Томас Де Квинси. Однако он честно описывает не только радости, но и горести от употребления опиума; и вторых, на мой взгляд, больше. Чем вызвана тяга человека к вредным для здоровья химическим интоксикантам? Знаменитый английский писатель и философ Олдос Хаксли объясняет: “Большинство людей ведёт жизнь, в своём худшем виде настолько мучительную, а в лучшем – настолько монотонную, бледную и ограниченную, что позыв бежать её, стремление превзойти себя хотя бы на несколько мгновений есть один из основных аппетитов души и всегда им было [244,72]”. Возможно ли избавиться от негативных последствий приёма наркотиков? Олдос Хаксли утверждает, “что у нас есть вся научная технология для извлечения всего вредного из любого наркотика, чтобы сделать наркотики не только безвредными, но и питающими ваше здоровье, вашу умственную стабильность [67,394]”. Но законодатели предпочитают стимулировать наш интерес к алкоголю – ведь выпивохами легче управлять, чем любителями наркотиков, поскольку алкоголь сужает сознание, а наркотики его расширяют.
“Вино и женщины развратят разумных [Сир. 19,2]”. Проституция вкупе с пьянством – благодатная почва для культивирования безнравственности среди язычников. С опустившимся врагом легче справиться. “Главное обвинение наше против евреев, – говорит Генри Форд, – заключается не в экономических методах коммунизма, и не в обмане и безудержном введении в заблуждение народа. Нет! Оно заключается в привитии чисто животной морали, которая всюду пробивается наружу [115,244]”. Так было во времена Генри Форда, но человечество стремительно развивается (гамбургеры, гей-клубы, компьютерные игры, курительные смеси, пепси-колы, порносайты, социальные сети, стриптиз-бары, шопинг и т.п.), и сегодня, полагаю, всякая другая мораль изредка пробивается сквозь густые заросли животной. В.Пелевин не разделяет моего оптимизма: “Как ни тошнотворна тюремная мораль, другой ведь вообще не осталось. Кругом с арбузами телеги, и нет порядочных людей – всё в точности так, как предвидел Лермонтов [234,271]”.
Основным средством распространения и усвоения тех или иных моральных принципов всегда была религия. Новалис даже считал, что сама “сущность Бога в непрерывной морализации мира [190,187]”. Это верно и в отношении христианского Бога, ведь деморализация тоже является своего рода морализацией. Уверен, что Иисус Христос порадовался бы оценке современного человечества, воспитанного на христианских ценностях, данной Элифасом Леви: “Род людской состоит из нескольких людей и большого количества разнородных существ, которые соединяют в себе немного человеческих черт и очень много черт орангутанга и гориллы… Милосердие призывает оказать им помощь, но каким образом? Они не поймут ничего разумного, нужно их околдовать знаками, миропомазаниями, благовониями, отпущением грехов… Люди повторяют то, что им велят говорить, позволяют делать с собой всё, что заблагорассудится, и умирают умиротворенные, с благословением Церкви [160,171]”. “Христианство, алкоголь – два великих средства разложения [123,2,694]”, – догадался ранее меня Фридрих Ницше. “С полной ответственностью за свои слова я заявляю, – возмущается Бертран Рассел, – что христианская религия в своей церковной организации была и всё ещё продолжает оставаться главным врагом нравственного прогресса в мире [90,110]”. Значит, это справедливо и относительно масонства, доводящего на практике до крайности заповеди Христа, пропагандируя, например, неограниченную свободу совести. В одном масонском послании говорится: “Масонство не может распространять гуманные принципы, положенные в его основание, иначе, как при полной свободе совести и при цивилизующей терпимости всех убеждений [227,111]”. Для иллюстрации подобной терпимости вспомним Альберта Пайка, который был одновременно гроссмейстером масонской ложи, сатанистом и основателем Ку-Клукс-Клана [226,32]. Абсолютной терпимостью, по-моему, обладают лишь те, у кого нет ничего святого. Порядочные люди обязаны проявлять нетерпимость к тем, кто убеждён в допустимости воровства, педофилии, терроризма и т.п. Но масонство пропагандирует всеобщую терпимость, которая, несомненно, вытекает из Христовой заповеди о любви к врагам.
“Чем дальше, тем больше обретал почву взгляд, что с приходом христианства в мир началось всеобщее падение человеческого рода [27,1,275]”, и смысл этого падения не только нравственный, но и политический, т.е. касающийся отношений между государствами, народами, общественными группами. Если, как справедливо полагает немецкий философ Чемберлен, “отношение евреев к их Богу с самого начала было политическим [118,58]”, то очевидно, что Бога своих врагов они постараются использовать в политических же целях, тем более Бога, навязанного ими язычникам. Сенека говорил: “Чернь считает религию истиной, мудрец – ложью, правитель – полезным изобретением [48,387]”. Именно полезным изобретением, инструментом политики является для евреев религия спасения – христианство. “Но вы не понимаете этого? У вас нет глаз для того, чему потребовалось две тысячи лет, дабы прийти к победе?.. Разве не на окольном пути этого “Спасителя”, этого мнимого противника и отменителя Израиля достиг Израиль последней цели своей утончённой мстительности? Разве не тайным чёрным искусством доподлинной большой политики мести, дальнозоркой, подземной, медленно настигающей и предусмотрительной в расчётах мести, является то, что Израиль должен был перед всем миром отречься от орудия собственной мести, как от смертельного врага, и распять Его на кресте, дабы “весь мир” и главным образом все противники Израиля могли не моргнув глазом клюнуть как раз на эту приманку [123,2,425]?” – обращается к нам с вопросами удивлённый нашей слепотой Фридрих Ницше.
Верно оценивая Христа как орудие политики евреев, Ницше ошибался, полагая, что они руководствовались исключительно местью рабов господам. Евреи никогда не были рабами по сути своей, они никогда не забывали, что являются избранным народом Божиим. И месть не была основным мотивом их деятельности, ибо не мстят волки овцам, как не мстили, в частности, бледнолицые пришельцы краснокожим аборигенам, а татары с монголами – славянам, хотя вторые в этих парах и виноваты перед первыми [182,792]. Политика евреев не была политикой мести, она была просто политикой, основанной на глубокой и твёрдой вере в непоколебимую истинность заповедей Торы, которая, например, обещает: “Будете прогонять врагов ваших, и падут они пред вами от меча. Пятеро из вас прогонят сто, и сто из вас прогонят тьму, и падут враги ваши пред вами от меча [Лев. 26,7-8]”. Мне представляется, что здесь имеется в виду не что-то вроде палаша, а “меч духовный, который есть Слово Божие [Еф. 6,17]”, т.е. (в данном контексте) Евангелие Иисуса Христа.
Политика евреев в отношении язычников всегда была очень гибкой: к примеру, сначала всех собирали в единую Церковь, подрывая устои народов и государств, а затем, когда она вошла в силу, стали её разлагать. Весьма компетентный в истории иудеев еврей Дармештетер писал: “Национальное тайное общество евреев является источником всех религиозных споров, которые веками порождают рознь в христианстве [227,189]”. В XYI веке католический богослов Мартин Лютер выступил с явно масонскими призывами против Церкви и за свободу совести, положив начало Реформации и протестантизму. “Реформация на Западе и протестантство, – пишет В.Ф.Иванов, – тесно связаны с масонством и имеют корни своего происхождения в масонстве [225,66]”. Но при чём тут евреи? Ипполит Лютостанский рубит сплеча: “Масонство не что иное, как вторая синагога, или оно есть одна из форм существования иудаизма [135,2,57]”. Бывший масон Копен-Альбансели, мне кажется, более точен: “Тайная сила, которая замыслила, подготовила, породила масонство,…, которая благодаря масонству властвует ныне над христианским миром и ведёт его к погибели, начав со стран католических, это – тайное правительство еврейской нации [227,253]”. А французский публицист Гужено де Муссо сообщает, что “большинство членов Высшего совета масонства, по таинственной конституции его, составляется из евреев [88,468]”. Против Реформации действовал католический Орден иезуитов; он “был основан в 1534 году Игнатием Лойолой, который имел, как и три первых генерала Ордена, еврейское происхождение [226,97]”. Хочется добавить, для пущей убедительности, что “по конституции, составленной декабристом масоном Пестелем, евреям даровалось полное равноправие и учреждался в России Великий еврейский синедрион [227,274]”. Таким образом, христианство в любой организационной форме действует по указке евреев.
Иисус не стесняясь насмехался над самарянкой: “Спасение от Иудеев [Ин. 4,22]”. Ведь как она, так впоследствии и большинство других человеческих особей всё равно не поймут, что по пути в эфемерное Царство Божие языческие народы, деморализованные, запутавшиеся в тенётах христианства, погрязшие в межконфессионных разборках, единые в своей неприязни к евреям, превратятся в стадо овец и баранов, которых их пастыри поведут туда, куда нужно иудеям, каковым, в отличие от язычников, “от Господа спасение [Пс. 3,9]”.
О перспективах иудеев
“Нужно сказать, – размышляет Н.Бердяев, – что со всякой материалистической и позитивно-исторической точки зрения этот народ (еврейский) давно должен был бы перестать существовать. Его существование есть странное, таинственное и чудесное явление, которое указывает, что с судьбой этого народа связаны особые предначертания [235,68]”. Какие? Из всего предыдущего совершенно ясно, что Иисус Христос, неся Благую Весть язычникам, действовал в интересах еврейского народа. Ему Он обещает: “Истинно говорю вам: доколе не прейдёт небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполнится всё [Мф. 5,18]”. Как-то трудно представить себе другого адресата этого высказывания в свете Его последующих призывов к язычникам нарушать закон [Мф. 5, 27-44]. А что конкретно должно исполниться в итоге? Несомненно, должно исполниться обетование Бога Отца, данное иудеям через Моисея: “Вы овладеете народами, которые больше и сильнее вас; всякое место, на которое ступит нога ваша, будет ваше… Никто не устоит против вас: Господь, Бог ваш, наведет страх и трепет пред вами на всякую землю, на которую вы ступите [Втор. 11,23-25]”!!! Традиционный христианин, если он честен, обязан определиться: либо он верит во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, и тогда признаёт, что служит целям иудеев, порабощение которыми, по слову Божию, всех народов неизбежно; либо не верит во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, но тогда он не верит и в Его единосущного Сына, т.е. не является христианином. На практике выбор зависит от отношения к избранному народу Божию (до Бога высоко), к его идеологии, изложенной в Библии: нравятся тебе иудеи – христиане тебе чужды, как чужды они иудеям, хотя и используются последними; не нравятся тебе иудеи – христиане тебе чужды, поскольку, разлагаясь сами и разлагая окружающих, являются пособниками, пусть невольными, иудеев.
Пастыри Христовы пускаются во все тяжкие, выискивая в Ветхом Завете “пророчества” об Иисусе и Царстве Небесном, а на прямое, недвусмысленное, конкретное, ясное, основополагающее пророчество (а скорее, твёрдое заверение) о победе еврейства во всём мире не обратили внимания своих овец; вот и проф. Лопухин со товарищи не счел нужным растолковать нам в “Толковой библии” вышеприведённые (подчёркнутые) стихи или хоть что-то о них сказать. Это демонстрирует бесстыдство пастырей, но невежества овец не оправдывает. Начиная какое-то дело, вступая в какое-то общество, заключая какой-то договор, человек прежде должен хотя бы прочитать соответствующие документы, посоветоваться со специалистами, подумать, чтобы не попасть впросак, не ударить лицом в грязь или не сесть в лужу. “Мы привыкли молотить на солнце, а тут дождь; не знаем, что делать, разве постукать барометр [39,67]”. А ещё можно сходить в церковь, помолиться, деды-прадеды наши всегда так поступали в схожих ситуациях. Ссылки на дедов-прадедов, особенно монашествующих, очень популярны среди верующих, но вот что пишет о русских монахах XYII века Адам Олеарий: “Большинство из них простые глупые люди; едва десятый из них, да и вообще из русского простонародья, … знает “Отче наш”. Немногие из них знают что-либо о десяти заповедях Божиих, полагая, что подобные вещи следует знать вельможам и высшим духовным лицам, а не им [212,321]”.
Многим ли лучше сегодняшние христиане? Бизнес, выпивка, гаджеты и телевизор не оставляют подавляющему большинству из них времени для чтения Библии, для размышлений о Христе. Надев нательный крестик и заходя иногда в храм (на Рождество и Пасху), они уверенно считают себя христианами, как, впрочем, и простонародье XYII века. С религиозной точки зрения они “ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса”, но приносят батюшкам доход и создают своей невежественной массой благоприятный фон для “просветительской” деятельности пастырей Христовых в школах, казармах, тюрьмах, на телевидении и т.п., в результате которой количество людей с нательными крестиками возрастает, на радость Церкви. Если бы я полагал, что Бог нуждается в моих подсказках, то попросил бы Его: “Отче! накажи их, ибо не знают, что делают”. Ведь “розга и обличение дают мудрость [Притч. 29,15]”. И в поддержку своей просьбы привёл бы слова Христа, содержащиеся в некоторых манускриптах, например, в кодексе Безы, древней и ценной рукописи, хранящейся в библиотеке Кембриджского университета [95,251]; также содержатся они и в ИБ (правда, в сноске): “Видя человека, работающего в субботу, Он сказал ему: О человек, если ты знаешь, что делаешь, то ты благословен; если же ты не знаешь, то ты проклят и нарушитель Закона [Лк. 6,5]”. Однако Всевышний (Слава Ему!) обходится без моих подсказок и непрестанно наказывает незнающих в той мере, в какой считает нужным. В православном Евангелии приведённых слов Иисуса нет, видимо, потому, что, во-первых, в них придается большое значение знанию (зачем оно язычникам?), а во-вторых, потому что проклятие явно противоречит учению Христа о всепрощении (“Всякий грех и хула простятся человекам [Мф. 12,31]”), в частности, Его молитве: “Отче! прости им, ибо не знают, что делают [Лк. 23,34]”.
“Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи [Мф. 9,6]”, более того, Он уверяет апостолов: “Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся [Ин. 20,23]”. Но этого Христу показалось мало – Он решил сделать Отца соучастником Своего гнусного прощения незнающих, чтобы разделить с Ним ответственность. Гнусного, потому что провоцирует людей на безграмотность, непрофессионализм, преступления, к вящей славе иудейской. Простительно врачу (он не знал) ставить неправильный диагноз; простительно строителю (он не знал) возводить дом, который через год рухнет; простительно полководцу (он не знал) бросать конницу на танки; простительно мне любое злодеяние, если я не знал, что это зло. Человек, конечно, не может знать всего, но то, что входит в его обязанности, он должен знать или, по крайней мере, стремиться узнать. Христианин должен знать богодухновенную Библию, должен знать, что она обещает верховенство над народами и Царство Божие иудеям; но не знает, ибо в противном случае перешёл бы в иудаизм, ислам или ещё куда-нибудь. Нет средств на приобретение Библии? Так она распространяется и бесплатно, например, ассоциацией “Гидеонс интернэшнл”. Нет времени читать? Странно слышать подобное от христианина, и полагаю, что вполне заслуживает он кары за халатность, разгильдяйство, лень, безответственность. Христиане уже несут наказание, деградируя, и будут ещё наказаны, когда евреи окончательно победят.
“В 1860 г. возникает в Париже Всемирный израильский союз… Тогда же один из руководителей союза, еврей Кремье, обратился к евреям всего мира: “Могущество наше огромно. Научимся применять его к делу. Чего нам страшиться? Уже недалёк тот день, когда все богатства земные перейдут в собственность детей Израиля [227,244]!” А Ф.М.Достоевский, не питавший горячей любви к иудеям, писал: “Не даром царят повсеместно евреи на биржах, не даром они движут капиталами, не даром они властители кредита и не даром они же властители и всей международной политики: близится их царство, полное их царство [227,262]!” В одном еврейском анекдоте рабби говорит: “Вот сижу и думаю… Были фараоны и были евреи – где сейчас фараоны?.. Были крестоносцы и были евреи – где сейчас крестоносцы?.. Была инквизиция и были евреи – где сейчас инквизиция?.. Были цари и были евреи – где сейчас цари?.. Были большевики и были евреи – где сейчас большевики?.. Были нацисты и были евреи – где сейчас нацисты?.. – Что вы этим хотите сказать, ребе? – Нет, ничего… просто я думаю, мы вышли в финал”.
Да, финал не за горами. “Близ есть, при дверех”, о чём сегодня свидетельствует тот факт, что наряду с разрушением (революции, войны, моральное разложение) с середины XX века идёт процесс созидания – политическая и экономическая глобализация. Были образованы Организация Объединённых Наций, Международный валютный фонд, Всемирный банк, Европейский союз. Это первые практические шаги на пути к единой мировой экономике, единому мировому правительству. Как и у любого другого явления природы, у глобализации есть плюсы и минусы; плюсов, на мой взгляд, больше. В частности, при современных средствах коммуникации централизованное управление деятельностью человечества вполне возможно и было бы полезно хотя бы для сохранения ресурсов и всего живого на Земле. Любой народ был бы за глобализацию, если бы мировое правительство формировал он. Однако ни один народ, кроме еврейского, не продемонстрировал способности управлять мировыми процессами и создавать всемирные политические организации. “Евреи есть единственная народная группа, – говорит Генри Форд, – знающая устройство кагалов и умеющая посредством их управлять [115,197]”, поэтому они и будут, вероятнее всего, вершить судьбами народов, но при условии соблюдения ими заповедей Божиих. А ну как соблюдут? Не страшно, христиане, чтящие Священное Писание? Есть ли смысл артачиться, продлевать агонию? Товарищ Сухов посоветовал бы продлить и ещё помучиться в слабой надежде на то, что евреи оступятся. История показывает, что если евреи и оступятся, то быстро исправятся, и от своих целей не отступятся никогда. Почему? Откуда в них такая настырность? Кто или что их, рассеянных по всему миру, организует? Разумеется, Сам Яхве, и христиане могут убедиться в этом, читая Ветхий Завет. А в чём источник силы еврейского народа, так сказать, с научной точки зрения?

О причинах могущества иудеев
Господь Бог создал человека из праха земного как душу живую [Быт. 2,7], т.е., по разъяснению проф. Лопухина, “как сознательную личность, одарённую разумом и свободной волей [5,1,17]”. Но, по сути дела, так же Он создал из земли и всех животных, постановив затем: “Чтобы, как наречёт человек всякую душу живую, так и было имя ей [Быт. 2,19]”. Уважаемый профессор не дал определения души живой животного, полагая, видимо, что она такая же, как и у человека. Хочется с этим согласиться, хотя существует немало примеров, говорящих о том, что люди во многом ещё отстают от животных по уровню сознательности, степени разумности и силе воли (религиозные войны, отношение к окружающей среде, страсть к роскоши и т.п.). Единообразие Всевышнего в подходе к созданию человека и животного позволяет считать их очень близкими по своей природе, применять к их изучению одинаковые методы, судить о человеке по результатам исследований животных. Всё это должно бы побудить христиан терпимее относиться к Чарльзу Дарвину и моим нижеследующим ссылкам на него.
Сиоран подметил, что евреи “обладают инстинктом и умом, которые не нейтрализуют друг друга [93,186]”, а, значит, дополняют. Приглядимся к этой иудейской особенности. Говоря совсем просто, инстинкт – это врожденная способность животных к бессознательному совершению целесообразных действий, а ум – мыслительная способность, лежащая в основе сознательной разумной деятельности. “Вся сущность инстинкта состоит в том, что ему следуют независимо от рассудка [206,85]”, – полагает Дарвин. Однако “нет ничего невероятного в том, что между развитием умственных способностей и инстинктов существует известное взаимодействие и что развитие последних предполагает некоторое унаследованное видоизменение мозга [206,45]”, которое в свою очередь отражается на развитии интеллекта. Инстинктивное поведение животных характерно для условий стабильности окружающей среды; когда же условия жизни меняются, то либо животное должно действовать умно, либо погибнуть. Если произошедшие изменения на протяжении жизни нескольких поколений больше не меняются, то умные навыки закрепляются и превращаются в новые инстинкты. Таким образом, для их возникновения ум необходим, хотя те, кто мало общался с животными, едва ли с этим согласятся. Но мне, вместе с Дарвином, “трудно понять, как может человек, державший собаку или водивший слона, сомневаться в способности животных производить все существенные процессы мышления [206,53]”. У меня был пёс, за годы общения с которым передо мной регулярно возникал вопрос: “Кто из нас умней?” К однозначному ответу я не пришёл, хотя, судя по выражению глаз, – он. “Умственные способности высших животных, несмотря на громадное различие в степени, качественно те же, как и у человека, и способны к дальнейшему развитию [206,414]”, – уверен Чарльз Дарвин. “Мы настолько похожи на других животных, что мозг многих видов можно использовать как лабораторную модель человеческого мозга [245,12]”.
Животный мир развивался многими путями, но были среди них основные. “Сообщества перепончатокрылых (пчёл, муравьёв) находятся в конце одной из двух главных линий животной эволюции, точно так же, как человеческие общества находятся на краю другой линии… Безусловно, первые стереотипны, тогда как другие изменчивы; первые повинуются инстинкту, последние – уму [189,288]”, – рассказывает Анри Бергсон. Но это не значит, что одни безумны, а другие не обладают инстинктами. Об уровне интеллектуальных способностей часто судят по отношению массы мозга к массе тела. Так вот, у человека это отношение равно одной сороковой, а у муравья – одной четвёртой. Его мозг “есть один из самых удивительных комплексов вещественных атомов, может быть, удивительнее, чем мозг человека [206,35]”. “Пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его, и будь мудрым [Притч. 6,6]”, – наставляет меня царь Соломон. Пытаюсь.
Эти насекомые – единственные в мире существа, за исключением человека, ведущие сельскохозяйственную деятельность: разводят грибы, держат скотину, в роли которой выступает тля. Муравьи приспосабливаются практически к любым условиям существования и почти везде становятся главенствующей группой насекомых; они составляют 15-20% всей биомассы известных живых существ. Успешность эволюции муравьёв очевидна. В отличие от них человек – самый умный (по его мнению) и не ждёт милостей от природы, а берёт их у неё. Значит ли это, что у него минимум инстинктов? Вильям Джемс “доказывал, что у нас есть все инстинкты, присущие животным, а также и много других; наш гибкий разум – это следствие взаимодействия многих конкурирующих инстинктов. Именно инстинктивная природа человеческой мысли так мешает нам понять, что она инстинктивна [205,13]”. И муравьи, и люди обладают как инстинктами, так и умом, но различаются предпочтениями. Кто успешнее? Трудно сказать. Муравьи неистребимы, человечество с точки зрения безопасности гораздо более уязвимо. Муравьи коллективисты, люди индивидуалисты. “Никогда человек не делал ничего, что было бы сделано исключительно для других и не имело бы никакого личного мотива [123,1,314]”, – подозревает Ф.Ницше.
Вообще почти все организмы живут сообществами: многоклеточные образования, семьи, стаи, гетто, государства. “Природа больше занята обществом, чем индивидом [189,127]”, видимо, потому, что вместе легче выжить и добиться каких-то целей. Общество насекомых “сравнимо с организмом, элементы которого существуют только для целого, общество людей предоставляет столько свободы действий индивидам, что неизвестно, оно создано для них или они созданы для него [189,125]... Общество требует от индивида бескорыстия, которое насекомое в своём автоматизме доводит до полного самозабвения… Ум, если только он не принадлежит тонкому философу-утилитаристу, скорее посоветует занять позицию эгоизма [189,226]... Из всех существ, живущих в обществе, человек – единственное, которое может отклоняться от социальной линии, уступая эгоистическим интересам, когда речь идёт об общем благе [189,220]”, чем объясняется большая неустойчивость человеческих сообществ в отличие от высокоорганизованных и устойчивых сообществ насекомых. Но зато люди способны “создавать принципиально новые знания и постигать глубинную сущность реальности [168,470]”. Присуща людям и такая форма общественного сознания, как нравственность. “Нравственным существом мы называем такое, которое способно сравнивать свои прошлые и будущие проступки и побуждения, одобрять одни и осуждать другие. То обстоятельство, что человек есть единственное существо, которое с полной уверенностью может быть определено таким образом, составляет самое большое из всех различий между ним и низшими животными [206,414]”, – констатирует Чарлз Дарвин. Линии развития муравьёв и людей – это две крайности, наряду с которыми имеет место огромное множество других, приводящих к существам, обладающим в разных пропорциях свойствами инстинкта и ума. Наверняка среди животных должны быть такие, которые сочетают в себе инстинкты и интеллект оптимальным образом, с точки зрения выживания и достижения каких-то целей, в том числе духовных. Кто они?
Для изучения некоторого множества объектов целесообразно его сначала упорядочить по каким-то критериям, привести в систему, что позволяет легче в нём ориентироваться, понять взаимосвязь составляющих его элементов, наметить пути поиска и исследования различных подмножеств. В биологии принято распределять всё множество живых организмов по ряду иерархически соподчинённых групп: классам, отрядам, семействам, родам, видам и др. Основной структурной единицей в этой иерархии является вид, но строгого определения вида нет, что делает биологическую классификацию достаточно условной и позволяет исследователям предлагать различные её варианты, удобные с той или иной точки зрения. “Обычно под видом понимается совокупность популяций особей, способных к скрещиванию с образованием плодовитого потомства, населяющих определённый ареал, обладающих рядом общих морфофизиологических признаков [193,94]”. С XX века одним из критериев видового различия стало количество хромосом в клетках организма. “Важное значение для систематики животных имеют различные поведенческие особенности, которые иногда гораздо лучше характеризуют видовые признаки, чем отдельные детали строения [193,578]”.
Поскольку понятие вида расплывчато, то “при решении вопроса, следует ли признавать две, или более, родственные формы за виды или разновидности, зоологи руководятся на практике следующими соображениями: именно, как велика сумма различий между ними; касаются ли эти различия немногих или многочисленных частей строения; имеют ли они физиологическое значение; и наконец (что всего важнее) постоянны ли они. Постоянство признаков – вот что по преимуществу отыскивается и ценится зоологами [206,118]”. Как правило, для определения видового различия необходимо несколько критериев, одного-двух недостаточно. Так, у бурых и белых медведей одинаковое число хромосом (74), они могут при скрещивании давать плодовитое потомство, но принадлежат к разным видам. Слепушонки разных видов очень похожи внешне, но имеют 36 и 54 хромосом; при скрещивании они тоже дают плодовитое потомство. Шимпанзе и человек внешне хорошо отличимы, , однако доказано, “что “расстояние” между ними не больше, чем между двумя видами одного рода у других животных [193,721]”. Тогда почему они в разных семействах? Потому что существует много других особенностей для отнесения животного к той или иной группе классификации. “У насекомых незначительные различия в строении, если только они постоянны, имеют значение видового признака [206,121]”. Например, среди муравьёв насчитывается более десяти тысяч видов. Шведы и китайцы, напротив, хорошо отличимы, но принадлежат к одному виду. “Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс – пятна свои [Иер. 13,23]?” Нет, но барсов считают одним из видов больших кошек, значит допустимо, а по-моему, и целесообразно считать и эфиопов одним из видов людей.
Почему же ныне здравствующие люди составляют всего один вид? Говорят, потому, что все они имеют одинаковое число хромосом (46) и, спариваясь, могут давать плодовитое потомство. Как показывает пример с медведями, это слабый довод. Вот и богодухновенная Библия ясно говорит о межвидовом скрещивании, в результате которого появился новый вид людей: “В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рожать им: это сильные, издревле славные люди [Быт. 6,4]”. Некоторые экзегеты считали “сынов Божиих” просто детьми знатных людей. “Но это объяснение, – говорит проф. Лопухин, – не выдерживает положительно никакой критики, будучи совершенно произвольным и не объясняющим дальнейших последствий указанного факта. Большинство других иудейских и христианских толковников древности, вместе с рационалистами нового времени, под “сынами Божиими” разумеют ангелов (Это мнение разделяли Св. Ириней, Св. Амвросий, Климент Александрийский и др.) [5,1,44]”. То есть речь идёт о возможности скрещивания существ не только близких видов, но и разных надцарств. (Не был ли Иисус Христос результатом такого скрещивания?)
Нет убедительных научных оснований для объединения людей в один вид, зато есть моральные и политические, вытекающие из христианского, в том числе масонского, гуманистического принципа, гласящего, что все люди должны считаться равными от рождения братьями. “Естествоиспытатель же может, с полным убеждением в справедливости своего воззрения, принимать человеческие расы за отдельные виды. В самом деле, он нашёл между ними многочисленные и отчасти очень важные различия в строении и телосложении и убедился, что эти различия оставались постоянными в течение долгих периодов времени [206,123]”, – считал Чарлз Дарвин. Выдающийся немецкий зоолог и палеонтолог Карл Фогт, в частности, пришёл к выводу, что каждая раса произошла от своей обезьяны: белые – от шимпанзе, чёрные – от горилл, азиаты – от орангутангов [207,179], а эти обезьяны относятся на только к разным видам, но и к разным родам. “Между наиболее компетентными судьями существует крайнее разногласие относительно того, следует ли рассматривать человека как один вид или расу, или как два, три, четыре,…, или даже шестьдесят три [206,124]”.
Американская писательница Джанет Браун с осуждением говорит, что “некоторые учёные-националисты полагали, что разные этнические образования являлись отдельными видами [207,179]”. Едва ли стоит обзывать учёных националистами за то, что они считают человечество состоящим из нескольких тысяч видов, для чего у исследователей, по-моему, достаточно оснований. Различные языки, обычаи, климат, пища, общественное устройство, культура наверняка нашли отражение в анатомии и физиологии разных народов, особенно в строении и деятельности мозга. У Зигмунда Фрейда, например, “нет сомнения, что процесс развития культуры несёт с собой и изменения в анатомическом строении человека [208,401]”. И поверхностное подобие играет здесь очень малую роль. “Сходство (обезьяны) pithecia satanas, с его чёрной как смоль кожей, с глазами навыкате и волосами разделёнными на верхушке головы, с негром в миниатюре доходит до смешного [206,410]”, но это не повод относить их к одному виду. Едва ли следует объединять в один вид и эскимосов с китайцами. “Эскимосы питаются исключительно животной пищей; они одеты в толстые кожи и подвергаются влиянию жестокого холода и продолжительной темноты. Несмотря на это они не отличаются (внешне) в очень резкой степени от жителей южного Китая, питающихся одной растительной пищей и живущих, почти без всякой одежды, среди жаркого, можно даже сказать, палящего климата [206,141]”, – рассказывает Дарвин. Почему французы едят устриц, а немцы пьют пиво? Почему в Италии демократия, а в Ливии её нет? Почему в Соединённых Штатах Америки и Мексиканских Соединённых Штатах совершенно разная экономическая ситуация? Если считать, что все люди составляют один вид, т.е. очень похожи и по строению, и по поведению, то вразумительных ответов на подобные вопросы нет.
А почему люди воюют? Христиане, либералы и демократы объясняют войны между народами тем, что они (народы) ещё не в полной мере усвоили учение Христа о братской любви к врагам и непротивлении злу, хотя гораздо более естественным и научным было бы считать войны одним из средств вечной межвидовой борьбы за существование, которая (наряду с внутривидовой) исключительно важна для развития человека. “Если ему суждено продвигаться ещё далее вперёд, то ему необходимо оставаться под влиянием жестокой борьбы [206,420]”, – не сомневается Дарвин. С точки зрения дарвинизма гуманистические призывы к миру во всём мире и дружбе между народами не просто бессмысленны, они вредны, так как ведут к вырождению народа, откликнувшегося на эти призывы, являющиеся следствием проповеди всеобщего равенства и братства. “Война – отец всего и всего царь; одним она определила быть богами, другим – людьми; одних она сделала рабами, других – свободными [40,77]”, – говорил противник демократии Гераклит. Неприятие войны одними означает “неявную их готовность сделаться добычей других, которые от войны не отказываются. Начинается всё желанием всеобщего примирения, подрывающим государственные основы, а заканчивается тем, что никто пальцем не шевельнёт, пока беда затронула лишь соседа [129,2,466]”. “Кто исследует совесть нынешнего европейца, тот найдёт в тысяче моральных изгибов и тайников одинаковый императив, императив стадной трусости: “мы хотим, чтобы когда-нибудь настало время, когда будет нечего больше бояться” [123,2,321]”, – обнаружил ещё в позапрошлом веке Фридрих Ницше. Обилие трусоватых эгоистов в Европе – один из результатов многовекового воздействия Христова учения. Достаточно вспомнить ответ немецких мужчин, некогда славившихся своим мужеством, отвагой, силой воли и рыцарским отношением к женщине, на ограбление, избиение, изнасилование их жён, сестёр, дочерей арабами и неграми в Кёльне в ночь на 1 января 2016 г. “Мы врага бы на рога бы, только шкура дорога, и рога нынче тоже недёшевы”, а посему, чтобы образумить преступников, эти мужья, братья и отцы дружно вышли на демонстрацию протеста, обрядившись в женские юбки. От этой сугубо христианской акции арабы, думаю, содрогнулись, негры были потрясены, Ницше со Шпенглером перевернулись в своих гробах, а Бисмарк, Клаузевиц и оба Мольтке возблагодарили Бога, что не наказал Он их позорной службой под водительством Ангелы Меркель.
Можно без устали спорить о правомерности и целесообразности выделения того или иного этноса в отдельный вид, так и не приходя к согласию, но относительно евреев очень легко, по-моему, прийти к единому мнению. Они, как считает проф. Ницше, “без всякого сомнения, самая сильная, самая цепкая, самая чистая раса из всего теперешнего населения Европы [123,2,371]”. Не задерживаясь на их анатомических и физиологических особенностях (строении, запахе, болезнях и др.), которые в данном повествовании не очень важны, обратим внимание на присущее им видовое отличие в поведении. “Известно, что из всех средиземноморских народов времён античности еврейский народ является чуть ли не единственным, сохранившим до наших дней своё имя и сущность. Беспримерной способностью противостоять любым несчастьям и преследованиям благодаря выработанному веками особому характеру он возбудил неприязнь остальных народов [208,139]”. Проф. Соломон Лурье рассказывает: “Я определённо примыкаю к той группе учёных, которые, исходя хотя бы из одного того, что везде, где только появляются евреи, вспыхивает антисемитизм, делают вывод, что антисемитизм возник не вследствие каких-либо временных или случайных причин, а вследствие тех или иных свойств, постоянно сопутствующих еврейскому народу [150,45]… Постоянной причиной, вызывающей антисемитизм, по нашему мнению, была та особенность еврейского народа, вследствие которой он, не имея ни своей территории, ни своего языка, и будучи разбросанным по всему миру, тем не менее… оставался национально-государственным организмом… Те психологические переживания, которые налицо у каждого нравственно здорового еврея и в которых часто он сам не отдаёт себе отчёта (т.е. инстинктивные), могут быть охарактеризованы только как государственно-национальные [150,47]… Евреи старались по возможности устраиваться так, чтобы иметь собственное общинное устройство и жить по своим законам; где это не удавалось юридически, там было фактически, так как государственный принудительный аппарат не в состоянии был сделать брешь в прекрасно закалённой психологии евреев. Евреи всего мира чувствовали себя единым целым [150,264]” (Ну прям, как муравьи, хотя нет уверенности, что муравьи всего мира чувствуют себя единым целым). “В обществе человек как член тела. Если рука не даст крови, когда требуется кровопускание, всё тело пострадает, а вместе с ним и рука. И человек (читай – еврей) должен пострадать, – убеждён Иегуда Галеви, – вплоть до пожертвования жизнью ради спасения общества, каждый обязан по меньшей мере сознавать, что он – часть целого, чтобы всегда отдавать то, что от него требуется, и не отказываться от своей доли участия… Это разумом не постигается [114,171]”. Николай Бердяев подтверждает: “Еврейство, по своей духовной природе, коллективистично, в то время как арийство – индивидуалистично [235,75]”.
Бытует мнение, что евреи едины исключительно потому, что ими управляет тайное правительство. “Не существуй национальное еврейское правительство, разве еврейское племя смогло бы сохранить свой культ, свой религиозный и национальный быт, а также и общность интересов, несмотря на многовековое рассеяние [227,165]?... Жизнь заставила еврейские общины превратиться в тайные сообщества: уже одно это требовало тайного правительства [227,166]”, – считает А.Селянинов. Но ведь для того, чтобы такое правительство образовалось, чтобы оно могло осуществлять свои функции, чтобы каждый еврей выполнял его директивы, нужен всеобщий позыв к этому, инстинктивный. У других народов (например, у русского) такого позыва нет. В.С. Соловьёв напоминает: “Склонность к розни и междоусобиям, неспособность к единству, порядку и организации были всегда, как известно, отличительными свойствами славянского племени [77,298]”. А еврейская газета “Рассвет” в начале XX века писала: “Несмотря на литературу, университеты и прочие атрибуты европейской культуры, русское общество глубоко некультурно, лишено воли и общественного инстинкта [227,298]”. Инстинкт единения – вот что важно, вот в чём сила муравьёв и евреев. Но не следует путать его со стадным инстинктом, который заставляет слабых жаться друг к другу в страхе перед сильными или кажущимися таковыми. Инстинкт единения призывает сильных к совместной борьбе против в чём-то более сильных.
Способствует единению и иудейская религия, которая “придает значение не единичной личности, а всей нации в совокупности; отдельная личность может приносить пользу или вредить всей совокупности, в другом смысле она не важна [118,71]”. Яхве, “конечно, любит только Израиля, но зато как любит! Ему совершенно недоступна идея индивидуальной свободы; по Его мысли члены общества в качестве одного целого защищают друг друга, и каждый ответствен за всех [199,431]”, – рассказывает Эрнест Ренан. “Тора всегда обращена к общине и озабочена формированием общественного порядка, достойного Бога, призвавшего Израиль к существованию [84,171]”, – напоминает рабби Ньюснер. Вы что-нибудь слышали о кровавых разборках между фарисеями и саддукеями, сторонниками Гиллеля и Шаммая, хасидами и ортодоксальными иудеями? Я – нет. А вот о не совсем добрых отношениях католиков с протестантами, православных со старообрядцами и суннитов с шиитами наслышан. Не терпят ни христиане, ни мусульмане инакомыслия в своей среде, нет у них великого объединяющего начала, зато есть глупое самомнение и стремление соблюсти свою выгоду, в том числе и за счёт единоверцев.
Нелегко людям ставить общественные интересы выше личных. Иудеям это удалось, что позволило им очень и очень преуспеть в своих начинаниях. Как говорят в Одессе, “трудно евреям всё в этой жизни даётся; трудно, зато всё”. “Обитатели земного шара делятся на две категории: на евреев и неевреев. Если бы кто-нибудь взвесил заслуги тех и других, то, несомненно, первые одержали бы верх [93,180]… В отличие от рас, находящихся в состоянии упадка, они (евреи), цепляются за предстоящее и вторгаются в возможное: у них в крови непроизвольная тяга к новому, объясняющая и действенность их вымыслов, и их неприятие какого бы то ни было интеллектуального уюта… Собравшиеся вместе, они составили бы совокупность исключений, совокупность способностей и талантов, не имеющих аналогов ни у одной другой нации [93,186]”, – считает Сиоран. Для того, чтобы составлять такую совокупность, им, как мне представляется, нет необходимости собираться вместе – они всегда вместе, благодаря инстинкту единения.
Напрашивается вывод, что, с точки зрения дарвинизма, вершиной эволюции природы на земле являются евреи, способные, будучи формально разобщенными, успешно двигаться к общей цели, что могу объяснить только оптимальным сочетанием в них инстинкта и ума, какового сочетания не наблюдается у других народов. У других народов ум явно превалирует над инстинктом и, как следствие, эгоизм над альтруизмом. Такова уж, констатирует В.С.Соловьёв, “тёмная основа нашей природы, злая в своём исключительном эгоизме и безумная в своём стремлении осуществить этот эгоизм, всё отнести к себе и всё определить собой [77,53]”. “Взятое в массе, человечество представляет собой скопище существ низких, эгоистов, стоящих выше животного только в том одном отношении, что их эгоизм более обдуман, чем у животного [99,292]”. Если Ренан прав в этом своём высказывании (а он прав), то человечество (за исключением евреев) рано или поздно полностью деградирует, и с помощью христианства, денег и алкоголя это произойдёт скорее рано, чем поздно.
Именно из-за удивительного общественного инстинкта евреев и махрового эгоизма неевреев имеет смысл рассматривать еврейский народ как отдельный, самый высокоразвитый и жизнеспособный, вид наземных животных. При сравнении евреев с остальным человечеством, даже если не принимать во внимание подсказку Ветхого Завета об их исключительности [Иез. 34,31], приходит в голову мысль, что если еврей – человек, то нееврей – недостающее звено (возможно, одно из многих) между обезьяной и человеком; если же нееврей – человек, то еврей – сверхчеловек. Но вполне возможно, что иудеи произошли не от обезьяны, и тогда к ним нельзя подходить с человеческими мерками. Не настаивая на этой гипотезе, хотя она мне представляется не менее обоснованной, чем гипотеза о божестве Иисуса, осмеливаюсь всё-таки предложить следующие варианты происхождения еврея: а) он сотворён по образу и подобию Божию из ничего (а человек – из праха земного, но не по образу и подобию Божию), б) он потомок стенонихозавра, в) он прибыл к нам с другой планеты.
Подобные варианты могут устроить евреев, маловеров, дарвинистов, атеистов, но не христиан, которые, истово веря в Сына Божия, с пониманием, думаю, относятся к признанию Всевышнего: “Израиль ест Сын Мой, Первенец Мой [Исх. 4,22]”. Вот квинтэссенция Ветхого Завета! С религиозной точки зрения именно в этом главное видовое отличие иудеев, в этом источник их силы. Рождение Богом двух Сыновей вполне естественно, даже люди иногда рождают более одного ребёнка. Трудности возникают при попытке разграничить функции между Детьми Божиими. Кто из них второе Лицо Троицы? У меня опускаются руки при попытке ответить на этот вопрос, пусть пытаются богословы. Зачем пришёл на землю второй Сын – Иисус Христос, если там уже был первый – Еврейский Народ? Видимо, чем-то не удовлетворила Отца деятельность Его Первенца, пришлось посылать Богочеловека на помощь Богонароду. Выполнив свою миссию, принеся язычникам Евангелие, Спаситель “вознёсся на небо и воссел одесную Бога [Мк. 16,19]”, а еврейский народ остался с нами продолжать богоугодное дело. Какое? Не ведаю Божиих замыслов, хотя и предполагаю, что задача состоит в том, чтобы установить Царство Божие, точнее, Царство Первенца Божия на земле, поскольку царство человеческое не несёт в будущем ничего хорошего ни самому человечеству, ни окружающей его природе.
Но при любом варианте происхождения фактическая принадлежность евреев к самому совершенному (из известных мне) биологическому виду, позволившая им быть единым целым и привить своим врагам, язычникам, тяжёлый недуг – христианство, является решающим фактором, предопределяющим неизбежность победы первых над вторыми. “Блажен ты, Израиль! кто подобен тебе, народ, хранимый Господом, Который есть щит, охраняющий тебя, и меч славы твоей? Враги твои раболепствуют тебе, и ты попираешь выи их [Втор. 33,29]”, – уверенно смотрит в будущее пророк Моисей. С невольным восхищением должен сказать, что подавляющее большинство иудеев палец о палец не ударят для достижения победы; они не будут строчить из пулемётов, форсировать реки, взрывать эшелоны, в этом нет необходимости. Она упадёт к их ногам в результате совместных, направляемых деньгами, усилий христиан и гуманистов с либералами и демократами. Образчик их взаимодействия можно увидеть сегодня в Швеции, где главой Церкви является женщина, а епископом Стокгольма – лесбиянка, где приветствуются однополые браки, где 16% населения составляют мигранты с Ближнего Востока и Северной Африки, что крайне негативно отражается на положении коренных жителей, их традициях, их будущем как нации. Боюсь, что шведов, да и всех западноевропейцев ждёт судьба белого населения ЮАР, на радость обоим Сыновьям Божиим. Загребать жар чужими руками – это высочайший вид политического искусства, и евреи владеют им в совершенстве.
О победителях и побеждённых
Сегодняшнее положение евреев напоминает положение советских войск в Великой отечественной войне после Курской битвы – война ещё будет продолжаться достаточно долго, но исход её очевиден: “враг будет разбит, победа будет за нами”. И решающую роль в подготовке этой окончательной победы сыграл наш “Спаситель”. Иисус Христос действительно Мессия и именно Тот, которого иудеи ждали – и дождались. “Что евреи, если бы захотели,…, уже и теперь могли бы получить перевес, даже в буквальном смысле господство над Европой, это несомненно [123,2,371]”, – видел ещё в XIX веке Фридрих Ницше. Не хотят? Почему они не только не поют Христу осанну, но даже делают вид, что являются Его противниками? Евреи изменяются “всегда лишь так, как Россия расширяет свои владения, – как государство, имеющее время и существующее не со вчерашнего дня, именно, следуя принципу: “как можно медленнее [123,2,371]!” – подметил Ницше. Рано пока. Ещё сильны китайцы, арабы, индусы, да и христианские невежды всех стран могут взбрыкнуть, и хотя это взбрыкивание принципиально ничего не изменит, но вполне способно на некоторое время обеспокоить, возмутить победителей, добавив им лишних хлопот, а потому им приходится следовать мудрому совету Иисуса: “Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас [Мф. 7,6]”. Как же в такой ситуации быть неевреям?
Всегда ли поражение в войне – трагедия для побеждённых, если иметь в виду долгосрочную перспективу? Сравним сегодняшнее благосостояние немцев и японцев, проигравших Вторую мировую войну, с благосостоянием их победителей, русских, и ответ будет ясен. По-разному складываются судьбы покорённых народов. Печальна доля американских индейцев, но не таковой оказалась судьба русских в средние века, хотя “около четверти тысячелетия (!) Русь являлась монгольским улусом [157,61]”. По словам Чаадаева, “продолжительное владычество татар (вернее, монголов) – это величайшей важности событие… Как оно ни было ужасно, оно принесло нам больше пользы, чем вреда. Вместо того, чтобы разрушить народность, оно только помогло ей развиться и созреть [157,64]”. В ту пору “вассальная зависимость Руси от этой (Монгольской) империи отнюдь не рассматривалась как нечто заведомо позорное и бессмысленное [157,65]”. “Люди всегда научаются многому от тех, с кем ведут борьбу [199,173]”. Признав значительное нравственное превосходство монголов, о котором писал ещё в XIII в. епископ Владимирский Серапион [157,65], русские стали успешно учиться у них, и результат проявился уже при Иване Грозном.
Еврейский народ также веками претерпевал иноземное владычество: вавилонское, персидское, греческое, римское. Проф. Лопухин по этому поводу пишет: “На него (еврейский народ) не раз налегала тяжёлая беспощадная рука могущественных завоевателей, гордившихся тем, что они стирали с лица земли целые народы и государства, и эта же рука рассеивала его как прах по всему миру, в котором он, по-видимому, должен бы исчезнуть как песчинка, и однако он постоянно выходил живым и самосознающим из-под тяжёлой длани этих завоевателей, и в рассеянии не только не исчезал бесследно, а напротив сам оказывал громадное влияние на окружающий его мир, подрывал самые основы его миросозерцания и даже захватывал в свои руки важные функции общественнокультурной жизни народов, так что вполне можно сказать, что даже во времена Римской империи плененная Иудея пленила своего завоевателя [4,3,903]”. Ещё римский поэт Рутилий Намациан писал: “Пусть бы несущее ужас оружье Помпея и Тита /Не покоряло совсем нам иудейской страны! /Вырвав из почвы, заразу по белому свету пустили, – /И победитель с тех пор стонет под игом раба [150,268]”. Такое вряд ли стало бы возможным, если бы евреи не изучали своих поработителей, не перенимали у них всё, что могло бы быть им полезно, оставаясь при этом несгибаемыми в своих убеждениях. Сильных гонения закаляют, слабых – ломают. Древнегреческий полководец Фокион, сорок пять раз избиравшийся стратегом, говорил афинянам: “Советую вам или быть сильными, или дружить с сильными [141,202]”. Так надо ли противостоять иудейскому “засилью”?
Из богодухновенного Св. Писания христиане знают, что враги евреев – это “народ, потерявший рассудок, и нет в них смысла [Втор. 32,28]… Близок день погибели их, скоро наступит уготованное для них [Втор. 32,35]”. Сиоран также осознаёт силу евреев: “Ожесточиться против них, сражаться с ними? Только безумец отваживается на это: лишь ненормальный смеет бороться с незримым оружием, которым они оснащены [93,185]”. Есть много явлений природы, с которыми сегодня бесполезно бороться: цунами, торнадо, ураганы, вирусы, микробы, бактерии и т.п.; можно лишь пассивно защищаться от них, более или менее успешно. Многовековой опыт человечества призывает нас признать, что евреи – явление того же порядка, но, к счастью, с ними можно пытаться договориться, тем более, как считает Сиоран и как подсказывает мой опыт, “контакт с ними никогда не бывает бесполезным [93,185]”. Смешно уповать на милость цунами, рассчитывать же на снисхождение и понимание иудеев не бесперспективно, ибо сказано в Евангелии: “И псы едят крохи, которые падают со стола господ их [Мф. 15,27]”. Эту мысль язычницы Иисус всецело поддержал [Мф. 15,28], значит и христиане с ней согласны. Однако просто ждать милости от иудеев или, тем более, просить милостыню – недостойно. Признав видовое превосходство иудеев, следовало бы дружить с ними, вступать с ними в брак, учиться у них целеустремлённости, трудолюбию, терпению, решительности, организованности, непреклонности, любознательности, коллективизму. “Хотя евреи и привязаны к этому миру, но частью его по-настоящему не являются: в их прохождении по земле есть что-то неземное [93, 194]”. Это мнение Сиорана вызывает дополнительный интерес к тому, чтобы учиться. А ещё лучше – учиться, учиться и учиться, как завещал нам В.И.Ленин, хотя учиться настоящим образом достаточно трудно. Ученики и подмастерья во все времена в изобилии получали подзатыльники, пинки, оплеухи и зуботычины, и не только в переносном смысле; выдержавшие все тяготы обучения становились мастерами своего дела, остальным приходилось страдать “за правду” и предаваться мечтам о счастливой жизни в загробном Царстве Небесном. Но, боюсь, не последуют язычники моему совету, не пойдут на поклон к “жидам пархатым” – слишком мало у них (язычников) ума и слишком много гонора, а потому судьба их печальна: “народы трудятся для огня и племена мучат себя напрасно [Авв. 2,13]”.
А так ли уж безоблачна будет судьба евреев, когда все народы и все богатства земные окажутся в их руках? Цель достигнута. Что дальше? “Общество консолидируется в опасности и деградирует в обстановке успокоенности [163,124]”. Что помешает иудеям в их бесцельном, безопасном и беззаботном положении погрязнуть в роскоши, обжорстве, пьянстве, разврате, безделье, скуке? Как избавятся лучшие из них от тоски по былым героическим временам? “Психозы множатся там, где царят мир, гигиена и комфорт [163,124]”. Деградация неизбежна. Выше уже говорилось, что не может быть добра без зла, не может быть и счастья без несчастья. Для жизни, для развития, для предотвращения упадка, загнивания, разложения должно быть единству и борьбе противоположностей, в частности, межвидовой борьбе. Нужен враг. А где его будет взять, если довести человечество до состояния затравленного, бессловесного рабочего скота? “Любите врагов ваших [Мф. 5,44]”, – соглашусь в данном контексте с Иисусом. Окончательно победив, евреям, на мой взгляд, следовало бы, из инстинкта самосохранения, оставить людям хотя бы маленькую надежду на реванш, не доводить всех до уровня истовых овец Христовых.
“Верующие христиане охотно считали себя как бы малыми рыбами, пойманными на удочку Христом [4,3,1009]”. Жаль язычников, попавшихся на неё. Но не может не вызывать почтительного изумления духовная сила еврейского народа, вырастившего такого выдающегося Рыбака; народа, сумевшего сохранить на протяжении тысячелетий свою идентичность и целеустремленность, сумевшего не утонуть в огромном море разлагающегося в погоне за хлебом и зрелищами так называемого человечества. “Еврейский дух, который представляет из себя особый тип, отличный от всех других расовых типов, в XIX и XX веке сохраняет свои основные особенности, роднящие его с духом древнего Израиля [235,70]”, – подметил Н.Бердяев. А известный философ М.Гершензон говорил: “Еврейское начало неистребимо, нерастворимо никакими реактивами. Еврейский народ может без остатка раствориться в мире – и я думаю, что так и будет, но дух еврейства от этого только окрепнет [155,345]”. Всякий талант, всякий умелец, даже криминальный, вызывает уважение. Вспомним хотя бы Соньку Золотую ручку, Робина Гуда, Степана Разина, Григория Отрепьева, графа Калиостро, Михаила Горбачева, Бориса Ельцина, Нестора Махно и т.п. И, конечно, достоин безмерного уважения и восхищения Мессия, давший человечеству учение, успешно способствующее приходу к мировому господству великого (не числом, а умением) еврейского народа, который с полным основанием (в отличие от одурманенных христианством язычников) может воскликнуть:
“Слава Иисусу Христу! Слава!”
8. Заключение
Выше я всеми доступными мне силами старался показать, что Библия не очень богодухновенна, её пророчества не очень о Христе Иисусе, а Сам Он не очень Бог, и, следовательно, тот, кто будет безоговорочно выполнять предначертания Спасителя, “уподобится человеку безрассудному, который построил свой дом на песке [Мф. 7,26]”. Почему же общий дом таких людей, Церковь, не падает? Потому что песок этот, “Священное Писание”, крепко сцементирован невежеством овец и лицемерием пастырей, которые прекрасно понимают, что для достижения их целей “вовсе не надо всё признавать за правду, надо только осознать необходимость всего [223,262]”. Действительно, для любой политической организации ложь полезна, а для Церкви и масонства она просто жизненно необходима. Что же можно посоветовать овце, которой ложь претит, но Церковь или масонство тем не менее вызывают интерес? Прежде всего следуй предостережению осторожного К.П.Пруткова: “Бди [185,96]!”, а затем думай, учись, расти духовно, и тогда увидишь всю пагубность для человечества христианского учения, в частности, о свободе, равенстве и братстве.
“Того, кто богат духом, рамки и различия не стесняют, наоборот, стимулируют. Гнёт и препоны чувствует только бездуховный [190,124]”. Кто стремится к свободе? Рабы. Кого заботит равенство? Неучей, лентяев, неудачников. Кто тоскует по братству? Изгои. Очевидно, что под знаменем христианства или свободы, равенства, братства, что в принципе одно и то же, народы должны были бы обрести психологию и мораль перечисленных особей, превратиться в чернь, оскотиниться. Это и происходит, но не очень быстро, потому как противоестественно, потому как здоровые силы, таящиеся в человеке, зовут его вырваться из христианского (либерально-демократического) стада, бежать из-под его знамени. Куда?
Некоторых сексуально озабоченных девочек привлекает радикальный ислам, но подавляющее большинство колеблющихся христиан он отталкивает своей кровожадностью. Для них существует очень много других сравнительно малочисленных организаций, несущих различные знамёна и представляющих собой альтернативу христианству. Все они совершенно справедливо считаются Церковью и государством деструктивными (иногда их называют тоталитарными), т.е. причинившими или причиняющими вред обществу и своим членам. Таковых организаций (сект) сотни; среди них, например, Свидетели Иеговы, Общество сознания Кришны, Белое братство, Аум Синрикё. Точного определения подобных организаций нет, поэтому число их по разным исследованиям разное, но как бы ни был широк их (организаций) список, мы не найдем в нём ни самой Христианской Церкви, ни её ответвлений хотя и своим учением, и своей деятельностью они засуживают первых мест в таком списке. Осмелюсь предположить, что все вместе взятые деструктивные секты не были столь вредоносны для человечества, как христианство. И здесь я вынужден (изменив прошедшее время на настоящее) повторить вопрос проф. Болотова: “Почему государство мало преследует христиан, почему свой долг оно исполняет слабо [28,2,10]?” Точнее, вообще не преследует. Да потому, видимо, что на протяжении последних полутора тысяч лет Церковь, даже “отделённая” от государства, является ему прекрасным и надёжным помощником в деле психологической обработки народных масс (овец).
“Правящие лица и классы просвещены относительно пользы, которую приносит им религия, и, таким образом, в известной мере чувствуют себя выше религии, поскольку они пользуются ею как средством [123,1,443]”, – уверен Ф.Ницше. Однако правители государств заблуждаются, считая, что от христианства больше пользы, чем вреда. Сиюминутно – да, в долгосрочной перспективе – нет. Римской империи оно уже “помогло”, теперь “помогает” демократическим государствам, через масонов, в частности. Вот примеры: “с 1879 по 1931 г. пять президентов Франции, а с 1875 по 1987 г. – 22 премьер-министра страны входили в ряды вольных каменщиков [228,249]”; “Соединённые Штаты Америки были созданы масонами, и конституция США основана на масонских принципах [85,106]”, неудивительно поэтому, что “немало американских президентов входили в состав той или иной масонской ложи [228,224]”; ООН – это “самая крупная масонская ложа в мире [226,171]”. Сегодняшние радости от симбиоза с Церковью и масонами не дают видеть руководителям любого демократического государства будущих горестей от деморализации и деградации народа. Да и плевать им (руководителям) на будущее страны – ведь их через короткий срок переизберут, поэтому они готовы вступить в сговор с кем угодно ради максимизации своих сегодняшних выгод. “Временщики. Нефть идёт, деньги капают – и ладно. А что завтра будет, никто даже думать не хочет [234,330]”, – огорчается и Виктор Пелевин.
Если бы перед пастырями стояла задача повести народы действительно в светлое будущее, в котором человек действительно стал бы образом и подобием Божием, то у них было бы другое знамя. Например, знамя мудрости, силы, справедливости. По словам Платона, “государство тогда только успокоится от несчастий, когда, по воле счастья, ум и сильная власть соединятся со справедливостью [249,1033]”. Подобные качества привлекают всех здоровых духовно и телесно, стремящихся к всестороннему развитию, к жизни здесь и сейчас, а не в том мифическом потустороннем Царствии Божием, которое обещали нам древние христианские сказители. В самом деле:
1. Мудрость – это высшая духовная потенция человека, синтезирующая все виды познания. “Главное – мудрость: приобретай мудрость, и всем имением твоим приобретай разум . Высоко цени её, и она возвысит тебя; она прославит тебя, если ты прилепишься к ней [Притч. 4,7-8]”, – учит Священное Писание. Более того (слушай, христианин), “Бог никого не любит, кроме живущего с премудростью [Прем. 7,28]. Начало её есть искреннейшее желание учения, а забота об учении – любовь, любовь же – хранение законов её, а наблюдение законов – залог бессмертия, а бессмертие приближает к Богу; поэтому желание премудрости возводит к царству (Божию) [Прем. 6,17-20]”. Хотя эти слова Соломона приводятся в неканонической книге Библии, что несколько снижает их значимость в глазах православных, но невозможно здравомыслящему человеку отмахнуться от них: ведь “была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости Египтян. Он был мудрее всех людей [3Цар. 4,30-31]”. И эти слова непререкаемы для истинно верующих христиан, поскольку богодухновенны. Да и по сути дела, мне кажется, путь в Царство Божие, рекомендованный Соломоном, более органичен образу и подобию Божию, чем путь Христа, нигде не прославляющего мудрость и не призывающего к ней Своих последователей. Правда, однажды Он говорит апостолам: “Будьте мудры, как змии [Мф. 10,16]”, но проф. Лопухин поясняет, что греческое слово, которое переведено как “мудры”, “обозначает благоразумие относительно своей собственной безопасности, а не умственную или нравственную мудрость [5,8,201]”. При всей её важности, однако, следует признать и справедливость глубокомысленного замечания автора нетленных афоризмов К.П.Пруткова: “Мудрость, подобно черепаховому супу, не всякому доступна [185,115]”. И чтобы повести за собой не чрезмерно умных, мудрым нужна ещё и сила в самых разных её проявлениях, что хорошо понимали Апостол Павел и блаженный Августин.
2. Сила – это способность производить какие-либо действия или проявлять какую-либо деятельность. “Сила есть – ума не надо”, – говорят о мускулистом дураке, способном своими безмозглыми действиями сокрушить всё вокруг. С другой стороны, мудрый, но в чём-то слабый человек, тоже не очень хорош. “Мудрость лучше силы, и однако же мудрость бедняка пренебрегается, и слов его не слушают [Еккл. 9,16]”, поэтому “человек мудрый силён, и человек разумный укрепляет силу свою [Притч. 24,5]”. С религиозной точки зрения особенно важно то, что “Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие завоевывают его [Мф. 11,12]”, так сказано в ИБ; иначе говоря, без труда (т.е. напряжения своих сил) не вытащить и рыбки из пруда, тем более – не войти в Царство Божие. “Господь с тобою, муж сильный [Суд. 6,12]!” – говорит Св. Писание. И Дарвин не отрицает такую возможность. По его теории, в борьбе за существование побеждает сильнейший, а стать таковым он мог и с помощью Бога. В межвидовой борьбе большую роль играет не только физическая сила или сила воли членов сообщества, но и его экономическое могущество, на основе которого создаются грозные вооружённые силы. О силе идеологии, в частности, религиозной (христианской, например), и говорить не хочется – настолько очевидна её как созидательная, так и разрушительная роль в межвидовых отношениях. “Нас не страшат ни борьба, ни сраженья – ярко горит путеводный маяк! И помешать нам в могучем движенье пусть не пытается враг”. Но как добиться, чтобы неизбежные конфликты между умными и глупыми, сильными и слабыми, богатыми и бедными не приводили к катастрофическим, разрушающим общество последствиям? Справедливой организацией общественной жизни.
3. “Одно только сильно в сём мире – то, что справедливо, то, что истинно [241,425]… Что такое несправедливость? Лишь иное название беспорядка, неправды [241,426]”, – размышляет Томас Карлейль. Мне представляется, что справедливость – это беспристрастное следование истине. Но поскольку абсолютная истина известна только Богу, то справедливостей, как и относительных истин, оказывается много, в соответствии с тем или иным понятием о Боге. В любом случае, однако, ближе всех к истине приближаются мудрые, поэтому более практичным было бы определить справедливость как обязательность моральных и юридических норм, выработанных мудрыми. Таковы, например, нормы Торы. В греческом языке есть слово dikaiosyne (в испанском – justicia), означающее справедливость, законность, правосудие. В ПБ оно переведено либо как “праведность”, либо как “правда”, т.е., читая Библию, слова справедливость, праведность и правда следует воспринимать почти как синонимы, во всяком случае очень близкими по значению. “Праведность возвышает народ, а беззаконие – бесчестие народов [Притч. 14,34]”. “Блаженны хранящие суд и творящие правду во всякое время [Пс. 105,3]!”
Очевидно, что праведник – это человек строго придерживающийся религиозных предписаний, т.е. живущий по закону, по справедливости. Однако “нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы [Еккл. 7,20]”, и, следовательно, не безгрешны и мудрые с сильными. Основной их грех – гордыня, тесно им в рамках ими же декларируемых норм, которые они то и дело норовят преступить. Для глупых же и слабых многие нормы являются труднопостижимыми или трудноисполнимыми, а посему нуждаются такие люди в помощи и поддержке. Вот и напоминает пророк Михей: “О, человек! сказано тебе, что – добро, и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим [Мих. 6,8]”. Как же обеспечить непререкаемость разработанных грешными мудрецами норм, т.е. добиться хотя бы относительной справедливости? Либо силой, либо внушением, что эти нормы от Бога или от предков, а ещё лучше грамотным сочетанием того и другого: непререкаемость правовых норм – силой, моральных – авторитетом религии или общественного мнения. “Каждая религия является религией любви по отношению ко всем, к ней принадлежащим, и каждая религия склонна быть жестокой и нетерпимой к тем, кто к ней не принадлежит [89,46]”. Соответственно, для своих справедливость – это соблюдение норм, ведущих в Царство Божие, для чужих – соблюдение норм, ведущих в геенну огненную. Чрезвычайно трудно заставить чужих соблюдать такие нормы, т.е. принять черное за белое, несправедливое за справедливое и наоборот; навязать им аморальную мораль. Сионским мудрецам это удалось: иудеи, т.е. свои, восхищаются мудрым, сильным и справедливым царем Соломоном; для христиан, т.е. чужих, идеал – это нищий Лазарь, грезящий о свободе, равенстве и братстве.
Тесное общение с христианами привело меня к убеждению, что сегодня большинство из них – честные, порядочные люди (это относится и ко многим священнослужителям). Как же они оказались в рядах последователей Христа? По легкомыслию, следуя многовековой традиции и не считая необходимым самостоятельно вникать в суть Христова учения. “Деды-прадеды, чай, не глупей нас были”, – полагают они. А у дедов-прадедов были свои авторитетные деды-прадеды, а у тех – свои, так и закрепилась на аморальном учении маска высоконравственного. Нежелание (или неумение) христиан и им сочувствующих самостоятельно мыслить завело значительную часть человечества в тлетворное либерально-демократическое болото, из которого этой части самостоятельно, пожалуй, не выбраться; утонет да ещё и нехристей за собой потянет. Есть ли выход? Боюсь, что уже нет. Хотя…
Расставание со Христом оздоровило бы человечество. Однако нравственное видение мира, нравственное поведение христиан зиждется на их вере в Сына Божия, и было бы преступным, подрывая её, не предложить взамен веры в Кого-то не менее авторитетного. Считаю, что им целесообразно, отвернувшись от Христа, продолжать веровать “во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым”; выполнять Его заповеди, изложенные в Пятикнижии Моисея;; обращаться к нему с молитвой “Отче наш” [Мф. 9-13]. Кроме того, христианам, как непосредственным виновникам и участникам почти всех социальных катаклизмов последних двух тысяч лет, следовало бы обратиться с призывом к старшему Сыну Божию, к самому развитому и успешному биологическому виду: “Евреи! Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: приходите княжить и владеть нами”. Такой призыв, продемонстрировав некоторое понимание людьми природы вещей, сделал бы неизбежный переход к новому (иудейскому) порядку менее болезненным для них; а порядка в таком случае, несомненно, стало бы больше, хотя бы за счёт отмирания утративших какое-либо значение для евреев церковных и масонских организаций, вносящих брожение, дезорганизацию, смуту в жизнь народов. Стали бы люди счастливее? Халиф Абдельрахман III писал: “Я уже царствовал более пятидесяти лет… Я вдоволь пользовался богатством и почестями, могуществом и наслаждениями, и для моего счастия, по-видимому, не было недостатка ни в одном из земных благ. В этом положении я старательно запоминал выпавшие на мою долю дни настоящего и полного счастия: их было четырнадцать: “О люди! не полагайтесь на блага этого мира [30,6,147]!” Нет, основная масса людей счастливее, конечно, не стала бы, но уровень лжи и лицемерия понизился бы, и, значит, нравственность выросла бы, т.е. возникли бы реальные предпосылки для большего отдаления человека от животного (в лучшую сторону).
Скорее всего, моё предложение будет воспринято как шутка, хотя я очень старался заложить для него фундамент; а с серьёзностью большинство граждан христианских стран продолжит относиться к Библии, но не как к политическому программному документу, а как к “богодухновенному” Священному Писанию, вопреки тому, что весомых аргументов в пользу его богодухновенности нет, кроме, конечно, брани, лжи, костров, узилищ, дыбы, психушек, насмешек и замалчивания. “Мы невероятно беспечны в вопросе формирования своих убеждений, но проникаемся неоправданной страстью к ним, как только кто-либо пытается отнять их у нас. Совершенно очевидно, что дорожим мы не самими идеями, а своим самолюбием, для которого возникает угроза… Мы хотим продолжать верить в то, что привыкли принимать за истину, и недовольство, вызываемое сомнением в справедливости любого из сложившихся у нас мнений, побуждает нас искать всяческие оправдания, чтобы цепляться за последние. В результате наша так называемая аргументация в большинстве случаев сводится к изысканию доводов, позволяющих нам и впредь верить в то, во что мы верим теперь [231,143]”, – пытается раскрыть нам глаза на нашу твёрдость в вере проф. Робинсон. Однако “традиция и привычка всегда берут верх над истиной [17,1,72]”. Но, может быть, по прочтении этих “Заметок” кто-то всё-таки усомнится в богодухновенности Библии и высокой нравственности христианства? Может быть, кому-то захочется иметь собственное мнение о том, кто мы и куда маршируем под знаменем Христа? “Оркестр гремит басами, /Трубач выдувает медь. /Думайте сами, решайте сами – /Иметь или не иметь”.

9. Литература
1. Епископ Александр (Семёнов – Тян-Шанский) “Православный катихизис”, изд. Московской патриархии, Москва, 1990.
2. Карсавин Л.П. “Святые отцы и учители Церкви”, изд. Московского университета, Москва, 1994.
3. Св. Иоанн Дамаскин “Точное изложение православной веры”, изд. Братства святителя Алексия, Москва, 1992.
4. Лопухин А.П. “Библейская история”, репринтное изд. в 3-х томах, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1998.
5. “Толковая Библия”, изд. преемников А.П.Лопухина в 11-ти томах, второе изд. Института перевода Библии, Стокгольм, 1987.
6. “Христианство”, Энциклопедический словарь в 3-х томах, изд. “Большая Российская энциклопедия”, Москва, 1995.
7. Прот. Сергий Булгаков “Православие”, изд. “YMCA-PRESS”, Paris, 1985.
8. Ориген “Против Цельса”, в 4-х книгах.
9. Унамуно Мигель де “О трагическом чувстве жизни у людей и народов”, изд. “Символ”, Москва, 1997.
10. Спасский А. “История догматических движений в эпоху вселенских соборов”, репринтное изд., Сергиев Посад, 1914.
11. Штайнер Рудольф “Мистика на заре духовной жизни нового времени и её отношение к современным мировоззрениям”, изд. “Ной”, Ереван, 1993.
12. Ошо “Геометрия осознанности”, ИГ “Весь”, Санкт-Петербург, 2011.
13. Чистяков Георгий “Свет во тьме светит”, изд. “Рудомино”, Москва, 2001.
14. Лёзов Сергей “Попытка понимания”, изд. “Университетская книга”, 1999.
15. Крывелев И.А. “Раскопки в “библейских” странах”, изд. “Советская Россия”, Москва, 1965.
16. Шюре Эдуард “Великие посвящённые”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2007.
17. Вольтер “Бог и люди”, т.т. 1,2, изд. Академии наук СССР, Москва, 1961.
18. Блаватская Е.П. “Разоблачённая Изида”, т.т. 1,2, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2007.
19. Носовский Г.В., Фоменко А.Т. “Русь и Рим”, кн. IV, изд. “Олимп”, “АСТ”, Москва, 2001.
20. Пикнетт Линн “Код Марии Магдалины”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2007.
21. Эрман Б. “Искажённые слова Иисуса”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2009.
22. Амбелен Робер “Иисус, или смертельная тайна тамплиеров”, изд. “Евразия”, Санкт-Петербург, 2007.
23. Донини А. “У истоков христианства”, Политиздат, Москва, 1989.
24. Поснов М.Э. “Гностицизм II века и победа христианской Церкви над ним“, Киев, 1917.
25. Святитель Феофан Затворник “Путь ко спасению”, изд. “Христианская жизнь”, Клин, 2005.
26. Хэнкок Грэм “Ковчег завета”, изд. “Вече”, Москва, 1999.
27. Дешнер Карл Хайнц “Криминальная история христианства”, книги 1,2, изд. “Терра”, Москва, 1996.
28. Болотов В.В. “Лекции по истории древней церкви”, в 4 томах, изд. Спасо-Преображенского Валаамского Ставропигиального монастыря, Москва, 1994.
29. Карташёв А.В. “Вселенские соборы”, изд. “Республика”, Москва, 1994.
30. Гиббон Э. “Закат и падение Римской империи”, т.т. 3-7, изд. ”Терра”, Москва, 2008.
31. Блаватская Е.П. “Тайная доктрина”, т. 3, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2007.
32. Маркиз де Сад ”Философия в будуаре”, изд. “Гелеос”, Москва, 2008.
33. Скотт Эрнст “Люди тайны”, изд. “Эннеагон”, Москва, 2006.
34. Джонсон Кеннет В. “Феномен Фулканелли”, изд. “Энигма”, Москва, 2009.
35. Тиллих Пауль “Избранное: Теология культуры”, изд. “Юрист”, Москва, 1995.
36. Холл Мэнли П. “Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии”, изд. “Наука”, Новосибирск, 1997.
37. Дрэпер Дж. В. “История умственного развития Европы”, Южно-Русское Книгоиздательство Ф.А.Иогансона, Киев-Харьков, 1900.
38. Генон Рене “Царь мира; Очерки о христианском эзотеризме”, изд. “Беловодье”, Москва, 2008.
39. Розанов В.В. “Во дворе язычников”, изд. “Республика”, Москва, 1999.
40. Рассел Бертран “История западной философии”, Сибирское университетское издательство, Новосибирск, 2007.
41. Борхес Хорхе Луис ”Сочинения”, в 3-х томах, изд. “Полярис”, Москва, 1997.
42. Блаватская Е.П. “Скрижали астрального света”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2008
43. Рижский М.И. “Книга Иова”, изд. “Наука”, Новосибирск, 1991.
44. Майринк Густав “Избранное”, в 2-х томах, т. 2, изд. “Фита”, Киев, 1994.
45. Пикнетт Линн, Принс Клайв “Леонардо да Винчи и Братство Сиона”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2006.
46. Ломброзо Чезаре “Гениальность и помешательство”, изд. “Астрель”, “Полиграфиздат”, Москва, 2012.
47. Бубер Мартин “Два образа веры”, изд. “Республика”, Москва, 1995.
48. Докинз Ричард “Бог как иллюзия”, изд. “Ко Либри”, Москва, 2008.
49. Рижский М.И. “Библейские пророки и библейские пророчества”, изд. “Политиздат”, Москва, 1987.
50. “Правда Виктора Суворова”, изд. “Яуза”, Москва, 2006.
51. Гиббон Эдуард “История упадка и разрушения Римской империи”, т.т. 1,2, изд. “Наука”, Санкт-Петербург, 2004.
52. Рид Дуглас “Спор о Сионе”, изд. “Твердь”, Москва, 1993.
53. “Правда Виктора Суворова-2”, изд. “Яуза-пресс”, Москва, 2007.
54. Евсевий Памфил “Церковная история”, изд. “Амфора”, СПб. 2007.
55. Бейджент М., Лей Р., Линкольн Г. “Священная загадка”, изд. “Кронверк-Принт”, СПб, 1993.
56. Свенцицкая И.С. “Раннее христианство: Страницы истории”, Политиздат, Москва, 1988.
57. Дикий Ан. “Евреи в России и в СССР”, изд. “Благовест”, Новосибирск, 1994.
58. Амбелен Робер “Драмы и секреты истории”, изд. “Прогресс-Академия”, Москва, 1993.
59. Штайнер Рудольф “От Иисуса ко Христу”, изд. “Духовное познание”, Калуга, 1994.
60. Мережковский Д. “Иисус неизвестный”, изд. “Республика”, Москва, 1996.
61. Алескеров С. “Великий парадокс или два почерка в Коране”, изд. “Квазар”, Москва, 2005.
62. Соловьев В. “О христианском единстве”, изд. “Рудомино”, Москва, 1994.
63. Ранович А.Б. “Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства”, Политиздат, Москва, 1990.
64. Шестов Лев “Сочинения”, в 2-х томах, изд. “Наука”, Москва, 1993.
65. Кармайкл Джоэл “Разгадка происхождения христианства”, изд.”Республика”, Москва, 2002.
66. Васильев Л.С. “История религий Востока”, изд. “КДУ”, Москва, 2006.
67. Ошо “Мессия”, изд. “София”, Москва, 2008.
68. Лелотт Фернанд “Решение проблемы жизни”, изд. “Жизнь с Богом”, Брюссель, 1959.
69. Каутский Карл “Происхождение христианства”, Политиздат, Москва, 1990.
70. Бейджент М., Ли Р., Линкольн Г. “Мессианское наследие”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2006.
71. Мид Дж.Р.С. “Аполлоний Тианский”, изд. “Сфера”, Москва, 2001.
72. Бейджент М., Ли Р. “Свитки Мертвого моря”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2006.
73. Швейцер Альберт “Жизнь и мысли”, изд. “Республика”, Москва, 1996.
74. Ренан Эрнест “Апостол Павел”, изд. “Терра”, 1991.
75. Егоров Владимир “Каганы рода русского или подлинная история киевских князей”, изд. “Алгоритм”, Москва, 2012.
76. Ренан Эрнест “Христианская Церковь”, изд. “Терра”, 1991.
77. Соловьёв В.С. “Литературная критика”, изд. “Современник”, Москва, 1990.
78. Гердер И.Г. “Идеи к философии истории человечества”, изд. “Наука”, 1977.
79. Епископ Александр (Милеант) “Ветхий Завет о Мессии”, http://duhpage.sed,lg,ua/Biblioteka/Faith/book 16/index.htm.
80. Вербер Б. “Дыхание богов”, изд. “Гелиос”, “Рипоклассик”, Москва, 2009.
81. Кузнецова В.Н. “Евангелие от Матфея. Комментарий”, Общедоступный православный университет, Москва, 2002.
82. Розанов В.В. “В темных религиозных лучах”, изд. “Республика”, Москва, 1994.
83. Розанов В.В. “Около церковных стен”, изд. “Республика”, Москва, 1995.
84. Ньюснер Джейкоб “Рабби беседует с Иисусом”, изд. “Мосты культуры”, Москва, 2007.
85. Найт Кр., Ломас Р. “Ключ Хирама”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2006.
86. Фрэзер Джеймс Джордж “Золотая ветвь”, изд. “АСТ”, Москва, 2010.
87. Поснов М.Э. “История Христианской Церкви”, изд. “Путь к истине”, Киев, 1991.
88. Тихомиров Л.А. “Религиозно-философские основы истории”, изд. журнала “Москва”, Москва, 1998.
89. Фрейд Зигмунд “Психология масс и анализ человеческого “Я”, изд. “Азбука”, СПб, 2014.
90. Рассел Бертран “Почему я не христианин”, Политиздат, Москва, 1987.
91. Ошо “Горчичное зерно”, изд. “София”, Москва, 2008.
92. “Мистическое богословие”, изд. “Путь к истине”, Киев, 1991.
93. Сиоран “Искушение существованием”, изд. “Республика”, “Палимпсест”, Москва, 2003.
94. Тейбор Дж. Д. “Династия Иисуса”, изд. “АСТ”, “Хранитель”, Москва, 2007.
95. Фаррар Ф.В. “Жизнь Иисуса Христа”, изд. “Советский писатель”, Москва, 1991.
96. Хасснайн Фида М. “В поисках исторического Иисуса”, изд. “Саттва”, Москва, 2006.
97. Старберд М. “Мария Магдалина “, изд. “Феникс”, Ростов-на-Дону, 2005.
98. Профет Эл. К. “Утерянные годы Иисуса”, изд. “Лонгфелло”, Москва, 2004.
99. Ренан Эрнест “Жизнь Иисуса”, изд. “Лесинвест”, “Вся Москва”, Москва, 1991.
100. Кресуэлл П. “Мессия под цензурой”, изд. “Столица-принт”, Москва, 2007.
101. Пикнет Линн “Тайная история Люцифера”, изд. “Хранитель”, Москва, 2007.
102. “Кровь в верованиях и суевериях человечества”, изд. “София”, СПб, 1995.
103. Сальникова Светлана “После воскресения”, изд. “Когелет”, Москва, 1999.
104. Бейджент Майкл “Бумаги Иисуса”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2008.
105. Кураев Андрей “Школьное богословие”, изд. “Благовест”, Москва, 1997.
106. “Иисус Христос в документах истории”, изд. “Алетейя”, СПб, 2013.
107. Ренан Эрнест “Апостолы”, изд. “Терра”, Москва, 1991.
108. “Апокрифические Евангелия”, изд. “Амфора”, СПб, 2000.
109. Безант Анни “Древняя мудрость”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2008.
110. Фрейд Зигмунд “Тотем и табу”, изд. “Азбука”, СПб, 2013.
111. “Жизнь земная и последующая”, Политиздат, Москва, 1991.
112. Черняк Е.Б. “Пять столетий тайной войны”, изд. “Международные отношения”, Москва, 1991.
113. Розанов В.В. “В мире неясного и нерешённого”, изд. “Республика”, Москва, 1995.
114. Галеви Иегуда “Кузари”, изд. “Шамир”, “F.R.E.E.”, Иерусалим, 2008.
115. Форд Генри “Международное еврейство”, изд. “Москвитянин”, Москва, 1993.
116. Фрэзер Дж. Дж. “Фольклор в Ветхом Завете”, Политиздат, Москва, 1989.
117. Гюисманс Жорис Карл “На пути”, изд. “Энигма”, Москва, 2010.
118. Чемберлен Гастон, Коннер Джекоб “Христос не еврей или тайна вифлеемской звезды”, изд. “Алгоритм”, Москва, 2013.
119. Повель Луи, Бержье Жак “Утро магов”, изд. “Миф”, Москва, 1991.
120. “Преподобный Амвросий Оптинский”, сб. писем, изд. Сретенского монастыря, Москва, 2005.
121. Святитель Феофан Затворник “Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться”, изд. “Отчий дом”, Москва, 2006.
122. Тютчев Ф.И. “Стихотворения”, изд. “Правда”, Москва, 1987.
123. Ницше Ф. “Сочинения”, в 2-х томах, изд. “Рипол Классик”, Москва, 1998.
124. Бердяев Николай “Спасение и творчество”, изд. Библиотеки курсов филокалии, 1999.
125. Вандерхил Эл. “Мистики XX века”, изд. “Астрель”, “Миф”, Москва, 2001.
126. Джебран Калил “Пророк”, изд. “София”, Москва, 2008.
127. Наими Михаил “Книга Мирдада”, изд. “Весь”, СПб, 2012.
128. Джемс Вильям “Многообразие религиозного опыта”, изд. “Андреев и сыновья”, СПб, 1992.
129. Шпенглер Освальд “Закат Европы”, в 2-х т., изд. “Айрис-Пресс”, Москва, 2004.
130. Леви Элифас “Все тайны магии”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2008.
131. Пушкин А.С. “Собрание сочинений”, в 10-и т., изд. “Правда”, Москва, 1981.
132. Пелевин Виктор “Ампир В”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2006.
133. Малахи Тау “Тайное учение Христа”, изд. “Рипол Классик”, Москва, 2007.
134. Розанов В.В. “Возрождающийся Египет”, изд. “Республика”, Москва, 2002.
135 Лютостанский И. “Талмуд и евреи”, т.т. 1,2, изд. “Энциклопедия русской цивилизации”, Москва, 2009.
136. Джонс Терри, Эрейра Алан “Варвары”, изд. “Столица-Принт”, Москва, 2007
137. Розанов В.В. “Религия и культура”, изд. “Правда”, Москва, 1990.
138. Розанов В.В. “Семейный вопрос в России”, изд. “Республика”, Москва, 2004
139. Гивишвили Г.В. “Вечный человек: Концепция универсального гуманизма”, изд. “ЛИБРОКОМ”, Москва, 2013.
140. Макьявелли Николо “Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия”, изд. “Транзиткнига”, Москва, 2006.
141. Плутарх “Застольные беседы”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2008.
142. Мишле Ж. “Ведьма. Женщина”, изд. “Республика”, Москва, 1997.
143. Шах Идрис “Знать как знать”, изд.”Эннеагон Пресс”, Москва, 2007.
144. Бердяев Николай “Истина и откровение”, изд. Русского Христианского гуманитарного института, СПб, 1996.
145. Ренан Эрнест “Марк-Аврелий”, изд. “Терра”, Москва, 1991.
146. Ньюман Шарон “Подлинная история “Кода да Винчи”, изд. “Книжный клуб 36,6”, Москва, 2006.
147. Шри Шримад А.Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада “Бхагавад-Гита как она есть”, изд. “Бхактиведанта Бук Траст”, Москва, 1990.
148. Тойнби А.Дж. “Цивилизация перед судом истории”, изд. “Айрис”, Москва, 2006.
149. Барт Карл “Очерк догматики”, изд. “Алетейя”, Москва, 2000.
150. Лурье Соломон “Антисемитизм в древнем мире”, изд. “Мосты культуры – Гешарим”, Москва – Иерусалим, 2009.
151. Кожинов Вадим “Россия. Век XX (1901-1939)”, изд. “ЭКСМО-Пресс”, Москва, 2002.
152. Ренан Эрнест “Антихрист”, изд. “Советский писатель”, Ленинград, 1991.
153. Ренан Эрнест “Евангелия и второе поколение христианства”, изд. “Терра”, Москва, 1991.
154. Бовуар Симона де “Сила обстоятельств”, изд. “Флюид”, Москва, 2008.
155. Шафаревич И. “Трехтысячелетняя загадка”, изд. “Библиополис”, СПб, 2002.
156. Солженицын А.И. “Двести лет вместе”, в 2-х частях, изд. “Русский путь”, Москва, 2001.
157. Кожинов Вадим “История Руси и русского слова”, изд. “ЭКСМО-Пресс”, Москва, 2001.
158. Щедрин Н.Е. “Избранные произведения”, т. 5, Огиз, Москва, 1948.
159. Лесков Н.С. “Евреи в России”, изд. “Путь”, Москва, 1994.
160. Леви Элифас ”Великий аркан или разоблачённый оккультизм”, изд. “Присцельс”, Москва, 1997.
161. Лермонтов М.Ю. “Сочинения”, т.1, изд. “Правда”, Москва, 1988.
162. Евдокимов Павел “Женщина и спасение мира”, изд. “Лучи Софии”, Минск, 1999.
163. Сиоран “Горькие силлогизмы”, изд. “ЭКСМО”, “Алгоритм”, Москва, 2008.
164. Эрман Б. “Пётр, Павел и Мария Магдалина”, изд. “Весь мир”, Москва, 2009.
165. Ницше Ф. “Воля к власти”, изд. “Культурная революция”, Москва, 2005.
166. Фатеев В. “В.В.Розанов. Жизнь. Творчество. Личность”, Ленинград, 1991.
167. Камю Альбер “Бунтующий человек”, Политиздат, Москва, 1990.
168. “Философский словарь”, Политиздат, Москва, 1991.
169. Шестов Лев “Sola Fide – Только верю”, изд. “YMCA-PRESS”, 1966.
170. Пьецух Вячеслав “Дурни и сумасшедшие”, изд. “НЦЭНАС”, Москва, 2006
171. Местр Жозеф де “Санкт-Петербургские вечера”, изд. “Алетейя”, СПб, 1998.
172. Шопенгауэр Артур “Афоризмы житейской мудрости “, изд. “Рипол классик”, Москва, 2006.
173. Льюис К.С. “Любовь, страдание, надежда”, изд. “Республика”, Москва, 1992
174. Платон “Государство”, изд. “Книга по требованию”, Москва, 2013.
175. Платон, Макиавелли Николо, Сталин И.В. “Три эпохи государства и власти”, изд. “Грифон”, Москва, 2006.
176. Вербер Б. “Тантонавты”, изд. “АСТ”, Москва, 2007.
177. Шестов Лев “Сочинения”, т.2, изд. “Водолей”, Томск, 1996.
178. Петрарка Ф. “Письма”, изд. “Наука”, СПб, 2004.
179. Свифт Дж. “Сказка бочки. Путешествия Гулливера”, изд. “Правда”, Москва, 1987.
180. “Душеполезные поучения святителя Феофана Затворника”, Издание Введенской Оптиной Пустыни, 2006.
181. Успенский П.Д. “Tertium Organum”, изд. “Андреев и сыновья”, СПб, 1992.
182. Эзоп, Лафонтен, Крылов “Полное собрание басен в одном томе”, изд. “Альфа-книга”, Москва, 2011.
183. Шульгин В.В. “Что нам в них не нравится…”, изд. “Хорс”, СПб., 1992.
184. Зиновьев А. “Несостоявшийся проект”, изд. “АСТ”, Москва, 2009.
185. Прутков Козьма “Сочинения”, изд. “Правда”, Москва, 1986.
186. Кьеркегор Сёрен “Дневник обольстителя; Афоризмы”, изд. “Астрель, Полиграфиздат”, Москва, 2012.
187. “Десять ступеней, хасидские притчи”, изд. “Гешарим”, Москва, 1998.
188. Шах И. “Караван сновидений”, изд. “Фаир-пресс”, Москва, 2002.
189. Бергсон А. “Два источника морали и религии”, изд. “Канон”, Москва, 1994.
190. Новалис “Фрагменты”, изд. “Владимир Даль”, СПб, 2014.
191. Ломброзо Чезаре “Женщина – преступница или проститутка”, изд. “Астрель”, “Полиграфиздат”, Москва, 2012.
192. Вишневский В.П. “Антология сатиры и юмора России ХХ века”, т. 13, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2006.
193.“Биологический энциклопедический словарь”, изд. “Советская Энциклопедия”, Москва, 1986.
194. Омар Хайям “Самые остроумные афоризмы и цитаты”, изд. “АСТ”, Москва, 2015.
195. Иосиф Флавий “Иудейская война”, изд. “Современный литератор”, Минск, 2007.
196. Климент Александрийский “Строматы”, т.3, изд. Олега Абышко, СПб, 2003.
197. Маккенна Теренс “Пища богов”, изд. Трансперсонального института, Москва, 1995.
198. Квинси Томас де “Исповедь англичанина, любителя опиума”, изд. “Ладомир”, Москва, 2000.
199. Ренан Э. “История израильского народа”, изд. “В. Шевчук”, Москва, 2001.
200. Пелевин В. “S.N.U.F.F.”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2013.
201. Булгаков С.Н. “Свет невечерний”, изд. “Республика”, Москва, 1994.
202. Блейк У. “Видения страшного суда”, изд. “ЭКСМО-Пресс”, Москва, 2002.
203. Керкегор Сёрен “Философские крохи”, изд. Института философии, теологии и истории св. Фомы, Москва, 2009.
204. Дубнов С. “Краткая история евреев”, изд. “Феникс”, Ростов-на-Дону, 2008.
205. Пинкер С. “Язык как инстинкт”, изд. “URSS”, Москва, 2015.
206. Дарвин Ч. “Происхождение человека и половой подбор”, изд. “Книга по Требованию”, Москва, 2013.
207. Браун Джанет “Чарльз Дарвин: Происхождение видов”, изд. “АСТ”, Москва, 2009.
208. Фрейд Зигмунд “Болезнь культуры”, изд. “АСТ”, Москва, 2014.
209. Вербер Бернар “День муравья”, изд. “РИПОЛ классик”, Москва, 2015.
210. Брюсов В. “Избранная проза”, изд. “Правда”, Москва, 1986.
211. Брюсов В. “Избранное”, изд. “Московский рабочий”, Москва, 1983.
212. Олеарий Адам “Описание путешествия в Московию”, изд. “Российские семена”, Москва, 1996.
213. Розанов В. “Уединённое”, изд. “Правда”, Москва, 1990.
214. Боккаччо Дж. “Декамерон”, т.1, изд. “Наука”, Москва, 1992.
215. Карлейль Т. “История французской революции”, изд. “Мысль”, Москва, 1991.
216. Брант С. “Корабль дураков”, Сакс Г. “Избранное”, изд. “Художественная литература”, Москва, 1989.
217. Вениамин (Федченков), митрополит “О вере, неверии и сомнении”, изд. “Отчий дом”, Москва, 2014.
218. Державин Г. “Стихотворения”, Центр.-Черноземное кн. изд., Воронеж, 1980.
219. Гёте И.В. “Поэзия и правда”, изд. “Азбука”, СПб, 2013.
220. Эккерман И.П. “Разговоры с Гёте в последние годы его жизни”, изд. “Айастан”, Ереван, 1988.
221. Штайнер Рудольф “Мировоззрение Гёте”, изд. “Деметра”, СПб, 2011.
222. Кафка Ф. “Замок”, изд. “Азбука”, СПб, 2016.
223. Кафка Ф. “Процесс”, изд. “Азбука”, СПб, 2016.
224. Пелевин В.О. “Бэтман Аполло”, изд. “Э”, Москва, 2015.
225. Иванов В.Ф. “Русская интеллигенция и масонство: от Петра Первого до наших дней”, изд. журнала “Москва”, Москва, 1997.
226. Боголюбов Н. “Тайные общества XX века”, изд. “Атлант”, СПб, 1996.
227. Селянинов А. “Тайная сила масонства”, изд. “Русский вестник”, 1999.
228. Печников Б.А. “Рыцари церкви. Кто они?” Политиздат, Москва, 1991.
229. Гивишвили Г.В. “Феномен гуманизма: Практический гуманизм в истории и политике, экономике и праве”, изд. “ЛЕНАНД”, Москва, 2017.
230. Кураев А.В. “Дары и анафемы”, изд. “Проспект”, Москва, 2017.
231 Карнеги Д. “Как завоёвывать друзей и оказывать влияние на людей”, изд. “Прогресс”, Москва, 1993.
232. Грибоедов А.С. “Избранное”, изд. “Правда”, 1985.
233. Бретон Ги “Любовь, которая сотворила историю”, изд. “Пересвет”, Москва, 1992.
234. Пелевин В.О. “Священная книга оборотня”, изд. “Э”, Москва, 2015.
235. Бердяев Н.А. “Смысл истории”, изд. “Мысль”, Москва, 1990.
236. “Памятники средневековой латинской литературы IV-IIV веков”, изд. “Наследие”, Москва, 1998.
237. Гюисманс Жорис Карл “Собор”, изд. “Энигма”, Москва, 2012.
238. Фёрштайн Георг “Тантра”, изд. “ФАИР-ПРЕСС”, Москва, 2002.
239. Кьеркегор С. “Страх и трепет”, изд. “Республика”, Москва, 1993.
240. “Второй Ватиканский Собор, конституции, декреты, декларации”, изд. “Жизнь с Богом”, Брюссель, 1992.
241. Карлейль Т. “Прошлое и настоящее”, изд. “Книжный Клуб Книговек”, Москва, 2014.
242. Гроф С. “Космическая игра”, изд. “Ганга”, Москва, 2017.
243. Блаженный Августин “О граде Божием”, т. 3, изд. Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, Москва, 1994.
244. Хаксли Олдос “Двери восприятия. Рай и ад”, изд. “АСТ”, Москва, 2018.
245. Друри Нэвилл “Трансперсональная психология”, изд. “Институт Общегуманитарных Исследований”, Москва, 2018.
246. Вергилий “Энеида”, изд. “Азбука”, СПб, 2018.
247. Кузнецова В. “Евангелие от Матфея. Комментарий”, изд. Общедоступного православного университета, Москва, 2002.
248. Латынина Юлия “Иисус. Историческое расследование”, изд. “Эксмо”, Москва, 2019.
249. Плутарх “Сравнительные жизнеописания”, изд. “АЛЬФА-КНИГА”, Москва, 2017.
250. “Полный православный богословский энциклопедический словарь”, т.1, изд. “Возрождение”, Москва, 1992.
251. Латынина Юлия “Христос с тысячью лиц”, изд. “ЭКСМО”, Москва, 2019
252. Гомер “Илиада”, изд. “Правда”, Москва, 1985.
253. Шекспир Уильям “Трагедии”, изд. “Правда”, Москва, 1983.