Христианство как религия и учение Христа далеко не равнозначны и духовно не равноценны. Благую весть от Самого Христа Спасителя, весть о спасении и пути к Богу Отцу сделали лишь извещением о крестной жертве Христа и Его Воскресении. И это объявлено сердцевиной христианства.
Основанные на жизни Спасителя и на Его учении истины и духовные законы были «причёсаны» и «напомажены» под догматику, которую объявили «боговдохновенной» наряду с самими Писаниями и Святым Евангелием.
Из живой веры в живого Бога христианство превратилось в «духовное» управление в угоду власть имущим. А сейчас – в «духовное» обслуживание части населения с элементами психотерапии. С шаговой доступностью делают Христа совсем «близким и доступным»: всё вам объяснят и растолкуют, избавят от усилий и потуг в понимании Его учения.
Однако полезно всегда помнить, что цена за такое обслуживание всегда одна – искажение имени Бога, Божественной реальности и самое плохое – отсутствие живого ощущения Бога.
Искажение это намеренное или из лучших побуждений – уже не столь важно, ибо результат один: «Будьте же исполнители слова, а не слышатели только, обманывающие самих себя» (Иак. 1:22). Далее Иаков называет такую веру бесполезной, мёртвой и бесовской.
Все описыватели и толкователи Спасителя несомненно обладали очень высоким духовным статусом, ощущали Его и понимали Его слово. Но они жили очень давно, говорили на других языках, изъяснялись всё больше иносказательно.
Теперь же стало удобнее обращаться к тем, кто уже из вторых-третьих рук толкует тех, кто когда-то объяснял Иисуса. Так между Иисусом-Богом и людьми появилась не одна прослойка толкователей, которые якобы правильно и правильнее всех понимают и проповедуют. Потом построилась надстройка из тех, которые творят правильные обряды.
Есть такое духовное качество – святость. Это высшее духовное качество для человека. В своей сути это есть неискажённое отражение Божественной реальности. А неискажённым отражение будет, когда свойства отражателя идентичны свойствам излучателя.
Немало было великих христианских подвижников, но никто из них не называл себя святым. Никогда ничья святость не удостоверялась свыше так, как Духом и словом был запечатлён статус Христа.
Ныне у христиан статус «святой» присваивается людьми. Да и вообще – говорить о святости применительно к человеку есть изначально сомнительное занятие, так как это компетенция лишь Самого Бога.
Истово верующие истово доводят любую идею до абсурда, и понятие святости не исключение. Оформился некий «божественный сервис» с разделением по отделам и направлениям: кто-то из святых отвечает за «здоровье», кто-то за «карьерный рост», или даже «финансовое благополучие», а то и способствует наступлению беременности.
Ещё более сомнительное занятие – признание «святости» даже не символов, а бренных материальных предметов. Отношение Спасителя к подобного рода проявлениям языческой религиозности хорошо известно. Они ставят христиан в один ряд с почитателями религии Вуду. И это не осознаётся! Почему? Потому, что не веруют, а суеверят.
Единственным человеком, который, не искажая, отражал-показывал Бога, был Иисус: «Видевший меня – видел Отца» (Ин. 14:9). Но Он был и Сыном Человеческим, и Богочеловеком, и вряд ли кто-то из «святых» решился бы в продолжении Ему сказать: «Видевший меня – видел Иисуса».
К описаниям наследия Христа добавились различного рода привнесения и прямые нарушения наставлений Учителя, которые каким-то образом стали «органичной» частью того, что сейчас называется христианством.
За примерами не надо далеко ходить. Слова Иисуса: «…и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах» (Мф. 23:8-10). А в церкви сейчас сколько «отцов» развелось?
И ещё вопрос: кто, когда и кому дал право своими пониманиями менять смыслы и по-другому истолковывать прямые наказы Бога?
Или привлекать Господа к обслуживанию «актуальных проблем» в виде выборки цитат и подборки молитв «по требованию»?
Психотерапевты от христианства не употребляют, а умалчивают высказывание: «Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч» (Мф. 10:34), в оригинале – «Не мир я пришёл вам дать, но духовную борьбу», зато подбирают косвенные свидетельства «беспредельной благодати», которая сваливается с небес на тех, кто хорошо себя ведёт и исправно, по расписанию молится.
При всём при этом Иисус никогда не упоминал про так называемый «первородный грех», никогда таким обвинением не оперировал. Он всегда отделял грех от сущности человека. Его фраза: «Отец любит грешников и ненавидит грех» говорит о многом. И Его призыв: «Будьте совершенны, как совершенен Отец наш небесный» (Мф. 5.48) обращён к человеку несовершенному, но не греховному. Если человек способен грешить, это не говорит о его изначальной испорченности.
Воздаяние как способ Божественного управления всем стадом совершенно не звучит в Евангелии. Бог наш – Отец милосердный, Он не обрекает своих детей на муки вечные за грех во времени (к разговору об аде). Он даёт или воздаёт только «по плодам». Бог – источник всего, а источник только отдаёт, не утруждаясь регистрацией «плохих-хороших» поступков. У Иисуса наблюдаем «заточенность» не на осуждение или прощение человека, а безусловно спасение, – через Свою любовь и любовь верующих в Него.
Подмена всего учения Христа только Его жертвенным служением – ещё один религиозный парадокс. Иисус ввёл практику бескровного празднования Пасхи, принёс идею спасения через веру, а не через жертву, – а Сам превратился в искупительную жертву за грехи?! А где тут милосердие Отца, Его любовь?
А это не оскорбление ли Бога – не просто полагать или учить, а побуждать верить, что для того, чтобы завоевать всевышнее расположение, для отвращения вымышленного Божественного гнева, должна быть пролита невинная кровь?!
В таком понимании Божественный Отец, ставший милосердным к людям лишь после смерти Своего невинного сына на кресте, рождает веские сомнения насчёт бесконечно любвеобильного характера.
Иисус – не жертва, а откровение Бога. Его воплощение суть демонстрация Отеческой заботы и любви, а не готовности жертвовать и искупать. В этой заботе и любви мы прибываем и будем прибывать вечно, потому, что с нами вечно будет прибывать Спаситель.
Иисус уводит людей из «долины» слёз, воздаяний и бессмысленных жертв в «долину» становления и спасения души. Его миссия – раскрытие людям Бога как Отца милосердного, и сама жизнь Иисуса – суть раскрытие человеку Творца.
Бог – не гневливый царь и даже не справедливый властитель, а именно Отец, бесконечно милосердный. Он не взвешивает на весах, прощать или не прощать человека, Он уже объявил и воплотил во Христе решение на всю оставшуюся вечность – любить! «Бог есть любовь» (1 Ин. 4:16) – именно к такому осознанию Божества ведёт Иисус. Всё прочее, что противоречит подобному восприятию Бога, к христианству как учению Христа Спасителя не имеет никакого отношения.
Истинная вера, а не страх, дарует радость осознания присутствия Бога, удовлетворение от молитвы и счастье поклонения Богу как средоточию совершенства и Источнику любви.
И Спаситель требует (или просит?) верности, а не жертвы. Он предлагает сделать искреннюю попытку жить небесной жизнью на земле, жить с Ним или в Нём, как бы в присутствии Бога. Следовать за Христом означает проникаться духом любви и отдачи, направленностью на бескорыстное служение.
Не только люди в целом, но и христиане все разобщены, и никогда не смогут договориться о примирении своих религиозных традиций, все экуменистические безрезультатны.
Воплотившийся Бог сказал: «Все мы дети одного Отца, поэтому все мы братья», – и в этом Евангелие Христа! Иисус принёс Евангелие объединения, но люди сделали из него эффективный инструмент разделения.
Христианство как психотропное средство, как виртуальное убежище от тягот и лишений для слабых духом неминуемо подменяет деятельную веру и уводит от великой цели учения Христа – исправления и духовного развития через стяжание Духа Святого.
Но пути Господни неисповедимы, точнее – «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!».
Для нас, однако, наступило время для молитвы: «Ей! Гряди, Господи Иисусе!». Потому что без Его вмешательства мы не избавимся от иллюзий. Каким оно будет, уже не столь важно.
Как, уверен, не избавились почти все, кто пробежал по сему тексту, цепляясь за приятное слуху и отвергая неприятное.