Есть ли душа у народа?
О греческой литературе периода 1960 - 1980 годов
Одно время тянуло меня читать сборники рассказов писателей разных стран. В городских библиотеках простаивал у полок с югославской, венгерской, болгарской прозой…Чаще попадались европейцы, но, порой, встречалась и проза индийская, африканская… Зачем я читал эти книги, что искал в них?
Сейчас понимаю, интерес был не этнографический. Я не сравнивал, к примеру, жизнь албанцев с бытом словаков или скандинавов. Скорей, пытался почувствовать тот невидимый, но ощущаемый дух народа в стилевых особенностях национальной литературы. Мне казалось, составители сборников, формируя книгу, перечитывают массу рассказов определенной страны. И отбирают из них лучшие. А рассказ, в силу краткой формы, вбирает в себя зерна души народной. Это не широкая, размытая философия романа. А мистический концентрат духа. И сборник лучших рассказов покажет, чем живет и дышит народ, что наполняет его сердце. Высветит национальные ценности, особенности. Впрочем, такую метафизическую позицию поддерживают не все литературоведы.
Одна из таких книг - «Рассказы греческих писателей» - понравилась мне особо. Я купил ее в магазине, и мог черкать, перегибать страницы, читая на обеденном перерыве за рабочим станком. С тех пор кочует она со мной в квартирных переездах с уже с затертой обложкой…
Рассказать о хорошей книге непросто. Требуется внутренняя уверенность. И, конечно, - зрелость. Иначе останешься на уровне «охи – ахов» с обидой на непонимание слушателя. Но и сушить статью литературоведческими терминами не стоит. Мудрость в равновесии, в гармонии делового языка с ростками жизни.
Один небольшой рассказ из той книги я даже переписал вручную. Хотелось узнать, сколько места займет книжный текст на бумаге в рукописном виде. Рассказ назывался «И за здравие». Автор, Элли Алексиу, педагог, участница движения Сопротивления, выразила стойкость греков по - женски, - тепло и немного сентиментально. Но художественно сильно, без всяких литературных вывертов.
Сюжет рассказа прост – деревенские дети бегут в поле смотреть, как будут резать теленка. Бегут на место казни, размышляя, смогут ли выдержать, стать свидетелями убийства животного.
Затем дети вырастают, и одного из них призывают в армию. Служить чувствительному юноше тяжело. Жестокость, унижения на каждом шагу. Как не расплакаться, когда при тебе избивают сослуживца, а ты не в силах помочь… Или страдать, как бы не заставили резать живого барашка на солдатской кухне.
Однажды, новобранец проходит мимо здания тюрьмы и видит за решеткой арестованного солдата. С тех пор, каждый день, проходя мимо этой серой коробки, он видит за мрачной решеткой бледное лицо. И каждый раз смотрит в глаза узнику.
«…Их взгляды встречались. И однажды заключенный прошептал:
- Дай бог тебе здоровья…
Они обменивались взглядами. И было, должно быть, что-то во взгляде Танасиса, от чего заключенному становилось легче коротать долгий день. Едва господь посылал на небо солнце, узник проникал к решетке и принимался ждать…Пятьдесят семь дней еще осталось, мама, пролетят и они, пусть будет здоров этот святой человек. Узнать бы его имя.
- Ты говоришь – Танасис? Да? Спасибо тебе, друг…»
Такой простенький рассказ. Ничего особенного. Почему же в нем чувствуется космическое? «Спасибо, друг…» - словно вселенская мантра, заклинание, пароль землян… Мы – дети одного отца, одной планеты… В этом добром рассказе присутствует одна из главных божьих искр – сочувствие, сопереживание, взаимопомощь.
Позже, занимаясь астрологией, узнал, что звездное искусство относит Грецию (как и Россию) к зодиакальному Водолею. А одно из важных ключевых слов этого знака – «дружба, друг». К тому же, и сам я Водолей. Не стесняюсь это отметить, так как пишу эту работу для себя. И продолжаю верить, что человек интуитивно чувствует «свою» литературу, что обусловлено показателями его личного гороскопа.
В этом рассказе легли на душу простота стиля и человечность содержания. Ощущаешь выход на общечеловеческое.
Так же сдержанно и человечно написан рассказ «Папка с вырезками» В. Василикоса. Повествование ведется от лица женщины, умеющей ждать мужчину. Он даже не муж ей. Но они встречались, любили друг друга до его ареста. Она старше его. А он - борец за демократические свободы Греции против диктаторского режима. С пытками, издевательствами, голодовками ее избранник пробыл в заключении восемь лет. И все эти годы женщина собирала вырезки из газет, освещавших и ход процесса, и состояние здоровья любимого. Она дождалась, и теперь он сидит в ее комнате, медленно привыкая к свободе, уюту, а она – к нему измученному и постаревшему.
Момент, когда между ними происходит близость, написан интимно – бережно, целомудренно. В этом еще одно достоинство рассказа, как всего сборника. Психологизм здесь подан достойно, без подглядываний и смакований. А идейная жизнь узника в застенках дана документально, мужественно, без громких слов.
Вспомним Россию 20 века. Первая мировая, Гражданская война, сталинские лагеря и расстрелы, война Отечественная, рыночное время, рассчитанное на хватких и клыкастых… Греция минувшего столетия, описанная в сборнике, так же соткана из страданий и борьбы за идеалы. Отклонив ультиматум фашисткой Италии, греки ушли в горы, в партизанскую борьбу. «…Все, сколько-нибудь стоящие греки, так или иначе, примыкали к Сопротивлению» - как бы вскользь говорится в рассказе «Собаки с Шейх – Шу». История помнит, что не все европейские страны поднялись против фашисткой тьмы. И эту причастность к Сопротивлению греческая литература вознесла как критерий главных человеческих достоинств. Сопротивление возвысило, укрепило самосознание греков (рассказы «В ущелье», «Ница и Махи», «Подпольщик»).
Но вооруженное вмешательство Англии лишило Грецию права на свободное волеизъявление. Богатые капстраны вооружили противников демократии и социализма. Началась Гражданская война 1946 – 1949 годов между правительственными войсками и партизанской Демократической Армией. И вчерашние антифашисты теперь гибли за идеалы справедливого общества. Победила реакция. Сопротивление объявили вне закона, и борцов - идеалистов отправили в концлагеря, расстреливая по приказу военных трибуналов (рассказы «Масленица», «Мать», «Адажио Альбиони»).
Трагедия греческого народа раскрыта писателями в рассказах, где показаны пытки и мучения идейных, политических борцов в застенках. Но и здесь греческая литература удерживается от пафоса, от соблазна представить своих героев непогрешимыми. Пишет и о палачах, тоже греках, жадных и жестоких. Это дается нелегко, но честность, правда - превыше.
Автор рассказа «Герой» А. Ненедакис, антифашист, подвергся репрессиям и провел десять лет в тюрьмах и концлагерях. В его рассказе противостоят толстый палач – надзиратель и изможденный «коротышка», как звали его сокамерники. Но именно этот, похожий на подростка, человек показал пример стойкости и силы духа остальным заключенным.
Греческая литература честна. Она показывает своих соотечественников и в образах слабых обывателей, отказавшихся от борьбы в пользу спокойного сытого существования. В рассказе «Башмаки и туфельки» бывшая студентка принимала участие в движении Сопротивления, но затем отошла от идеалов справедливого будущего. Через двадцать лет оставшиеся в живых участники студенческой группы приглашают ее на встречу памяти. Женщина, удачно устроившая свою судьбу, вспоминает юность:
«…В тот вечер диван, просевший под их телами, стал оперативным штабом, школой подпольной борьбы, и все они верили, что в их руках судьба Афин, судьба Греции, судьба всего мира. Григорис говорил, а они все теснее жались друг к другу, ощущая, как между ними возникает чувство – не влюбленности, нет, и не дружбы, больше, чем дружбы, - чувство любви, беспредельной любви».
Они расстались, и все как будто забыто. Лия не вышла за Григориса, а выбрала богатого архитектора. У нее хороший дом, приятные путешествия. А прошлое…Почему тоскует душа? Как заставить ее замолчать? Ведь та девушка из прошлого уже давно ей - чужая…
«Не я одна, почти все забыли» - успокаивает себя Лия. Но покоя нет. «Боль заставляет меня помнить» - говорит один из выживших… «В Афинах, как бы они не менялись, есть уголки, которые не тронуло время, которые манят тебя, которые взывают к тебе: «Вспомни!»
В рассказе нет прямого назидания, осуждения. Каждый волен выбирать. Но есть авторская боль, скрытая в образах, персонажах. Боль за утрату ценностей в душах лучших представителей народа.
Тема поражения в борьбе за идеалы звучит в искренней литературе Греции болезненно. Порой, в драматическом повествовании чувствуется ирония и самоирония (рассказ «Девочка»). Чаще – с неприкрытым внутренним страданием, с оголенным нервом души.
В рассказе «Проклятые» (с ударением на «о») словно кровоточащие раны, сочится жизнь тех, кто из-за пыток не выдержал и подписал документ об отречении. Мало кто из этих людей смог устроиться, уйти с головой в работу, забывая бывшие стремления. Их не вырвать из сердца. Точно неприкаянные, потерявшие себя, они запираются в своих комнатах, съедаемые душевной болью. «ЭТО НЕ Я!» - говорят они при встрече с бывшими соратниками и бегут прочь. Но от себя не уйти. «Не спрашивай ни о чем, – говорит жене бывший узник за идею. - «Меня тянет обратно в тюрьму». И когда она входит в его комнату, он лежит с бороздами слез на лице, словно распятый…
Не стихает огонь души Прометея… «Шея грека не терпит ярма» - говорит один из них, умирая за свободу. Сложившееся общество им чуждо, они опустошены, измучены совестью и не могут принять современную жизнь. Лишь вера, что «когда-нибудь все переменится», спасает некоторых от самоубийства или болезней, в том числе и душевных.
Наряду с откликами на события общественной жизни страны, греческие писатели пишут и о простом народе, далеком от политики. В таких рассказах показана жизнь частная, где отражены нравы и обычаи народа, специфика национального характера, проблемы и конфликты современной греческой действительности. Старый строитель из рассказа Ю. Персаки «Невзгоды» показан с добрым сочувствием. И даже теплая ироничность не обижает, а дополняет образ старика-мастера, спешащего после рабочего дня к своей внучке.
Госпожа Кула в одноименном рассказе заполняет пустоту души живой любовью к юноше моложе себя. В этом видится своеобразный протест против лживой буржуазной жизни без высоких идеалов. В рассказе «Красное пальто» подросток делится своими впечатлениями о бабушке на фоне переживающей упадок буржуазной семьи.
А вот рассказ «Предел» уже затрагивает конфликт поколений. Тусклую жизнь брюзжащих родителей не приемлет прогрессивная молодежь. Выросшие дети, теперь студенты, поднимаются на борьбу с диктатурой «черных полковников».
Шел 1967 год. В Греции ширилось, росло демократическое движение, наблюдались перспективы победы левых партий в парламенте. В тот год, при поддержке США, произошел военный переворот, и греки оказались под властью хунты. Начались аресты коммунистов и активных демократов, тайные исчезновения людей. К власти пришли армейские чины, управляющие Грецией целых семь лет. И хотя, формально, диктаторы трубили о своей народности и эффективной экономике, на деле хватали инакомыслящих, заполняя тюрьмы и лагеря на островах.
Естественно, греческая интеллигенция не приняла режим палки и удушения. Но писать об этом свободно не могла. В сборнике есть несколько рассказов, написанных в те годы. В них характерен символический язык аллегорий, намеков, но художественная сила от этого не исчезла.
В новелле «Гипс» показана пугающая, «кафкианская» атмосфера «излечения» больного, которого обездвиживают, закатывая в гипс. А затем заливают смесью глаза и рот. В рассказе «Эль прокуратор» показана судьба поэта в некой вымышленной стране, рискнувшего возвысить голос против диктатуры. Его нашли утонувшего на берегу моря со следами пыток. В рассказе «Кандидат» лояльный режиму преподаватель университета вынужден делать трудный выбор после вызова в «управление безопасности».
А вот в трагическом рассказе «Последняя проделка» А. Самаракиса читаем о семилетней девочке и ее кукле. Рассказ поднимается в своем символизме к общечеловеческому и возвышенному. Здесь, в безымянном городке, тайная служба «Здорового запрограммированного потребительского общества» находит и арестовывает у всех жителей любые говорящие куклы. Зачем? А чтобы переделать в игрушках, перепрограммировать в них говорящие устройства. Чтобы куклы не произносили, как прежде, фразы: - «Давай пошалим! Я буду всегда маленькой! Мне нравится играть!». Теперь, в результате операции, все куклы должны произносить вбитые в них слова: «Я радуюсь рекорду потребления! Я буду членом Здорового общества!».
Только одна (а может, не одна?) семилетняя Эленица прячет свою куклу от черных «ястребов». На уговоры испуганных родителей не отвечает. Она уберегла свою куклу от облавы и не даст ее изувечить. Ее «незаконная» кукла осталась человеком, а не роботом. Эленица прячет перед лицом опасности говорящее устройство у себя на груди. Она осталась верна своей кукле и верит, что кукла живая и говорит сама по себе, а не то, что заставили.
И когда пуля палачей попадает ей в сердце, «выполняя свое беспощадное предназначение, как вся комната, весь подвал, весь многоэтажный дом, весь квартал, весь город, вся страна, весь мир – весь этот бесчеловечный мир людей – наполняет щебечущий, непреклонный, исполненный надежды голосок: - Я обожаю шалить! Давай устроим что-нибудь такое!».
Что же дальше? Последним рассказом в сборнике (волей составителя) поставлена история жизни двух обывателей, которых вовсе не интересует гражданская позиция и общественные идеалы. «Он и она, друзья без фантазий, ничего не ожидающие, пресыщенные и довольные. И медленно прогуливаясь по берегу моря, они смотрят на дохлых медуз, вязких, желтых, и синеватых, принесенных в порт и прибитых к молу…»
Всем построением сборника, его структурой, составитель С. Ильинская как бы подсказывает читателю, чем на самом деле живет душа Греции. Которая, на мой взгляд, похожа на русскую, с ее стремлением к братству и справедливости. А русской душе сейчас плохо. Болеет она. Навязанная нам идеология («бабло рулит!») торгашей – коверкает, корежит нутро. Не может это продлиться долго…
Греческий сборник заканчивается рассказом о сытой, бездуховной жизни двух интеллигентов. Мы не знаем, о чем писали греческие писатели в последующие годы. Сборник датирован 1979 годом. Но судя по данным рассказам, душа греческого народа «высвечивается» очертаниями. В ней и теплота к жизни простого народа – крестьян, рабочих, кормящих свои семьи. И высокие помыслы интеллигенции, глубокие смыслы свободы, справедливости, идеи жизни, преобладающие над меркантильным материализмом. И стиль рассказов, - живой и честный, в котором гармоничны сдержанность, простота и выразительность. Все это делает обложку одной из моих любимых книг – внешне затертой, но хранящей благодарные прикосновения читательских ладоней.
© Copyright:
Олег Аникиенко, 2021
Свидетельство о публикации №221010701298