День первый
Вовку разбудил запах свежеиспечённого хлеба. Он вылез из-под старого полушубка и, не слезая с печи, попросил,
– Мам, можно мне корочку? Только поджаристую.
- Ну, ты, Вовка, никогда не пропустишь момент, чтоб ни полакомиться .
Вовка грыз ещё горячую корочку ржаного хлеба, и ему казалось, что вкуснее её на целом свете ничего нет.
Управившись с ней, он опять укрылся шубой и крепко уснул.
Его разбудил кот, который забрался на печь и стал пристраиваться ко сну рядом с Вовкой.
В избе никого не было.
Вовка долго не хотел вылезать из такого уютного и тёплого местечка, но заскучал и решился всё-таки ступить голыми ногами на холодный пол.
Первым делом он заглянул за печь. Там на подстилке из соломы лежали ягнята. Их туда поместили из-за сильных морозов. Вовка наклонился за загородку и погладил их. От ягнят не последовало никакой реакции, они крепко спали. Видимо в избу впускали овцу, и ягнята, насосавшись материнского молока, уснули, прижавшись, друг к другу.
Вовка отрезал от каравая, который лежал под холщёвым полотенцем на полке, солидную краюху хлеба и, не переставая жевать, поспешил на скамейку к окну. Усевшись на неё, поджав под себя ноги, стал разглядывать морозные узоры на стекле: какие-то сказочные леса, луга со знакомыми и не знакомыми ему травами, по краям стёкол узоры из причудливых звёзд.
За окном послышался топот лошадиных копыт и скрип полозьев саней по морозному снегу. Раздался голос проезжающего мимо человека,
- Но! Шевелись, шельма этакая! Я тебя!
За окном всё затихло.
Вовка приблизился ртом к стеклу и стал усиленно дышать на ледяные узоры. Для него это было привычным делом. Наросший лёд стал таять и появилась кругленькая проталинка. Он протёр её рукой и стал наблюдать одним глазом за тем, что происходит на улице.
Долгое время за окном не было ничего интересного. Вовке даже приходилось несколько раз дышать на глазок, который медленно затягивался очередным узором.
Наконец он дождался того, чего хотел: из школы прошла шумная толпа деревенских ребят с холщёвыми сумками, портфелями и просто с перетянутой верёвочкой стопкой тетрадей и книг.
Ребятня громко о чём-то спорила. Уже из их нескольких слов Вовка понял: они решают, куда пойти кататься на санках - к Днепру или к оврагу.
Вовке больше нравиться кататься по дороге, спускающейся вниз к мосту через реку. На овраге ему кататься было страшновато, очень крутая горка, не всякий раз усидишь на санях. У Днепра лучше, и горка длиннее.
Вовка задумался. Зимой он ещё ни разу не выходил из избы, по причине отсутствия соответствующей для этого времени года одежды и обуви. В эти послевоенные годы родители с большим трудом смогли одеть только лишь двух сестёр Вовки, учениц четвёртого и второго класса.
Он подошёл к занавеске на стене, за которой висела всевозможная одежда. Единственное, что ему подошло - шерстяной мамин платок и старая овчинная шубка старшей сестры, в которой она помогала родителям по хозяйству.
Покопавшись в сундуке, он нашёл отцовские подштанники и брюки «галифе», в которых отец пришёл с фронта.
Оставалось найти обувь.
Пригодились мамины с кожаными заплатками старые валенки.
Под длинной рубахой, которая была на Вовке, ничего не было, поэтому он до груди натянул отцовские кальсоны, заправив в них рубаху. То же самое проделал с брюками и накрепко затянул на поясе кусок льняной верёвки.
Валенки оказались со слишком высокими для Вовки голенищами и ноги в них не гнулись. Его это не смутило, и он завернул их по возможности как можно ниже.
Завязал платок. Плоток был большой и скрыл всю спину.
Он примерил полушубок, который оказался почти по размеру, только рукава скрывали руки, – «Ничего, - подумал Вовка, - Рукавиц всё равно нет, - и довольный отправился вон из избы.
Вовка вышел на крыльцо, вместо замка запер дверь щепкой и замер, прищурив глаза, перед видом сверкающей белизной зимней деревни. Февральское солнце пробившись через лёгкую дымку облаков освещало покрытые снегом соломенные крыши домов и, словно сказочные, в инее деревья и кусты .
Он стоял, с наслаждением вдыхая чистый морозный воздух, несравнимый с воздухом непроветриваемой избы.
Стали мёрзнуть щёки и нос. Вовка потёр их рукавом полушубка и решил ещё немного подождать, ни появится ли кого-нибудь из ребят.
Услышал смех у оврага, - «Значит, пока я возился с одёжкой, ребята прошли».
Он с трудом спустился с крыльца и, словно на лыжах, скользя валенками по снегу, пошёл к оврагу.
Дети со смехом и криками съезжали друг за другом с крутого пригорка.
Вовка стоял перед горой, наблюдая за ними. Он не стал брать сани, они в хозяйстве имелись, но в такой одежде не покатаешься. Он смотрел и завидовал ребятам. Его успокаивало лишь то, что среди них не было дошкольников. Он знал, многим из них нечего было одеть в эти послевоенные годы.
Несмотря на такой нелепый вид он не услышал от детей ни единой насмешки, потому что те понимали - это от большой нужды, с которой сталкивались и они.
Он уже промёрз, когда к оврагу пришли сёстры, везя за собой большие деревянные сани с изогнутыми кверху полозьями. Видя, как Вовка уткнул нос в ворот полушубка, они предложили ему вернуться в избу:
- Совсем замёрзнешь, садись в сани, отвезём.
- Вот, и прокатишься.
Вовка с их помощью уселся в сани и сёстры трусцой помчали его в сторону дома.
Войдя в избу, Вовка разделся и достал из-под подушки на печи букварь, очень истрёпанный и без многих страниц .
Он научился читать, даже не по слогам, сидя рядом с сёстрами, когда те готовили домашние задания. Он постоянно донимал их вопросами: - «А, что это за буква? А, что это за цифра? А, что это за знак?». Хотя он и досаждал сёстрам, они терпеливо обучали его чтению. Конечно, больший вклад в обучение внесла старшая сестра.
Вовка, листая букварь, читал всё подряд, уже много раз им прочитанное, высунув от усердия язык. Можно было бы конечно почитать учебники сестёр, но, к сожалению, таковых не имелось. Учебники, необходимые для обучения, в единственном экземпляре хранились у учителя.
В сенях послышались шаги, открылась дверь, и вошёл отец, впустив в избу клубы морозного тумана,
- Не замёрз ещё?
Он, не раздеваясь, взял из-за печи охапку коротких сухих поленьев и, наколов ножом щепок, растопил стальную печурку, которую зимой дополнительно ставили посреди избы.
Жестяная труба проходила от неё к русской печи под потолком и была вставлена в специальную отдушину. Все стыки замазывались глиной во избежание вылета искры.
Печурка стояла на четырёх ножках. Пол под ней был тоже обмазан глиной, чтобы защитить половицы от случайно падающих углей.
Когда дрова затрещали, и блики от огня, вырывающиеся из щелей неплотно закрывающейся дверцы, запрыгали по стенам и потолку, отец принёс из чулана несколько картофелин и луковиц. Порезал картофелины на толстые круглые доли и положил на печурку, туда же положил неочищенные от кожуры луковицы,
- Полакомимся с тобой, пока мамки нет. До ужина ещё долго ждать.
Он оторвал от сложенной многократно газеты небольшой кусочек и насыпал в него из кисета табак, выращенный в собственном огороде. Ловко скрутил самокрутку, открыл дверцу печурки, взял горящее поленце и от него прикурил.
Прошло несколько минут, и по избе стал распространяться запах жареной картошки. У Вовки от него потекли слюнки.
Отец время от времени переворачивал картофельные кружочки.
Послышалось шипение и тихий свист - это пробивался сок через кожуру луковиц, образовывая пузырьки. Что говорило о готовности луковиц к поеданию.
Отец потыкал в картофель кончиком ножа,
- Готово, держи, опусти рукав, - и положил картошку Вовке в руку, - Жаль соли нет. Ничего, голодное время не вечно будет, ещё заживём.
Вовка с удовольствием уплетал картошку, совсем не думая о соли, но ещё больше ему понравился печёный лук. Очистив его от шелухи, обжигаясь, он с наслаждением ел, как ему казалось, очень сладкий лук.
- Совсем забыл, у меня тебе подарок из леса.
- От кого?
- От лисички.
- Обманываешь?
- Почему обманываю? Прохожу мимо пня только что спиленной ели, а на нём лежит вот что, - отец достал из кармана полушубка кусочек ржаного хлеба совсем не похожий на хлеб который печёт мать.
Вовка грыз замёрзший хлеб и представлял, как хитрая лиса утащила у кого-то из лесорубов кусочек хлеба и подложила отцу, чтобы он отнёс его мне, - «Но откуда она узнала, что его дома ждёт сын?» - немного подумал и сделал вывод, - «А, что тут знать, у лесорубов у всех дети. Спасибо тебе за подарок лисичка-сестричка».
Благодаря печурке, изба быстро прогрелась.
Вовка снял валенки и стал снимать отцовские галифе.
Видя это, отец покопался в сундуке и достал свои брюки,
- Отдам мамке. Перешьёт, на вырост, конечно, и будешь в них ходить словно жених. Подштанники носи, а то нехорошо такому взрослому парню ходить с голым задом.
Начало смеркаться, когда в избу вбежали сёстры, все в снегу,
- Ой тёпленько как. Пап, посмотри у меня щёки не отморожены ?
Отец потрогал щёки младшей из сестёр,
- Горячие, - и легонько ущипнул.
- Ой, больно!
- Выходит, не отморожены, - и он показал на две дольки картошки и две луковицы, - Угощайтесь. Для вас приготовили.
* * *
День второй
Весна. Днепр из небольшой речушки превратился в широкую полноводную реку , по которой плывут льдины, брёвна мостов, смытых потоком, и всевозможный мусор, захваченный половодьем. В середине потока вода закручивается в водовороты, наводя ужас на тех, кто решил переправиться через реку на лодке или на плоту.
Вовку разбудил солнечный лучик, пробившийся через занавески на окне и упавший ему на лицо.
В доме никого, родители ушли на работу, сёстры в школу.
«Пора вставать» - решил Вовка и потянувшись поднялся с кровати. Натянул лежащие на лавке штаны с единственной проймой, необходимой для поддержки их на Вовкином животе. Мать перешила их из отцовских брюк на вырост, чтобы носил , хотя бы, пару лет.
«Сегодня какой-то старинный праздник», - вспомнил Вовка слова, сказанные вчера вечером мамой, - «Что- то вроде встреча жаворонка. Да точно – «Встреча жаворонка». В прошлом году мать в этот же день испекла вкусную ржаную лепёшку и почему-то назвала её жаворонком, такую совсем непохожую на птичку».
Он бросил взгляд на стол. На столе лежала лепёшка, словно сплетённая из теста. С одной её стороны были запечены две клюквины. «Глазки», - решил Вовка для себя. Отломил кусочек и, продлевая удовольствие, медленно стал жевать эту медовую лепёшку.
Засунул её за пазуху и поспешил вон из избы.
На крыльце, немного прогретом ранним солнцем, было приятно стоять босыми ногами.
Рядом паслись гуси (гусак и гусыня) и щипали прошлогоднюю траву. Вскоре гусыня ушла, переваливаясь с лапы на лапу, в пристройку из жердей и соломы, где насиживала яйца.
Вовке захотелось взглянуть на сидящую в гнезде гусыню, но вспомнив наказ матери, не беспокоить наседок, передумал.
Гусак, оставшись один, отошёл подальше от крыльца и, высоко подняв голову на вытянутой шее, стал следить одним глазом за Вовкой.
Откуда-то сверху послышалась звонкая трель.
«Жаворонок», - обрадовался Вовка, - «Значит весна, скоро будет тепло, и наступит совсем другая интересная, не та, что зимой, жизнь».
Прищурив глаза, он стал смотреть вверх, пытаясь увидеть этого маленького певца. Он долго не мог найти его на голубом весеннем небе и очень обрадовался, когда заметил маленькую точку. Жаворонок, не прекращая пения, то опускался вниз к земле, то поднимался так высоко, что исчезал из виду.
Вовке захотелось увидеть жаворонка поближе, чтобы проверить, похож ли он на испечённую мамой лепёшку. Он достал её, откусил, уже кусок побольше, и опять спрятал. Сошёл с крыльца и, пройдя несколько шагов, почувствовал ледяной холод, исходящий от земли.
Постоял немного, ставя одну ногу на другую и время от времени меняя их местами. Потом сорвался с места и поспешил в сени, где на гвозде висели лапти, сплетённые ему отцом в прошлом году.
Лапти были великоваты. Вовка притянул их к стопе тесёмками, привязанными к лаптям, и завязал концы вокруг щиколотки. Можно было бы замотать ноги онучами, но Вовке не хотелось возиться, - «И так сойдёт».
Он потопал ногами и, убедившись, что лапти крепко держатся, довольный поспешил на улицу.
В поле тарахтел выехавший на пахоту трактор, заглушая трель жаворонка.
За трактором по вспаханному только что полю ходили грачи выискивая своими светлыми клювами что-то в земле, именно ходили чинно и важно.
Снега не было видно даже перед опушкой, где он дольше всего лежал.
Вовка услышал голоса и увидел возле сохнущего сруба для новой избы своих сверстников, дошкольников. Подошёл к ним и присоединился к игре в «чижика».
Как полагалось, начал водить, пытаясь забросить в очерченный на земле квадрат «чижик», отбиваемый другими игроками.
Когда второгодник Колька Хорьков и ещё один прогульщик школьных занятий Толька-«Лявон», прошли мимо, детвора гурьбой последовала за ними в ожидании чего-то интересного.
У Хорькова и его товарища через плечо висели холщёвые сумки.
Подойдя к старым липам, растущим вдоль деревни, они ловко взобрались на них, распугав гнездящееся вороньё.
Целью ребят были яйца. Не обращая особого внимания на налёты с воздуха хозяев гнёзд, они, аккуратно складывая яйца в сумки, перелезали от гнезда к гнезду. Обследовав все доступные гнёзда, они осторожно, чтобы не подавить яйца, спустились на землю.
- Ну, что, ребетня, устроим праздник? - сказал Хорьков, потирая следы от ударов клювов ворон по голове, - Ищите два камня, валуны выбирайте покрупнее, будем жарить яешню. Ты принесёшь сковороду, ты принесёшь дрова, ты щепу для растопки, ты соли у мамки выпроси, ты принеси кусочек сала, у вас оно имеется, ты хлеба, твоя мать пекла нонче, пахло по всей деревне, - раздавал Хорьков команды ребятам, чем те были очень довольны и горды.
Уже через час в сковороде, стоящей над огнём костра на двух камнях, скворчала яичница из вороньих яиц.
Хорьков снял сковороду с камней и поставил на землю. Он и его товарищ стали уплетать яичницу, поддевая щепками. Остальные дети стояли рядом облизываясь. Когда Хорьков с товарищем умяли половину содержимого сковороды, он заявил,
- Всё, «Лявон», остальное им. Поделите поровну, - и передал щепку стоящей рядом девочке.
По кусочку досталось всем, и каждый остался доволен.
Хорьков предложил приятелю отправиться на рыбалку, половить корзинами рыбу, заплывшую на нерест в заводи, образованные разливом.
Понаблюдать за ловлей собралась вся деревенская детвора.
Дети, стоя у воды, некоторое время смотрели, как приятели безрезультатно пытаются загнать рыбу в корзину. Но вскоре всем надоело это зрелище, и дети толпой пошли в деревню, обсуждая, во что лучше поиграть: в «чижика» или в «расшибалку». Решили, что в «чижика», для «расшибалки» у большинства детей не было мелочи.
Проходя мимо избы, где жил вместе с матерью немой парень, которому было далеко за двадцать лет, ребята увидели, как он копается с артиллерийским снарядом.
Они столпились вокруг.
Немой отложил снаряд в сторону и стал какими-то гортанными звуками и жестами прогонять детвору.
Те же, отступив на несколько шагов, не уходили в ожидании чего-то интересного с этим снарядом.
Тогда немой зашёл в палисадник и долго там что-то искал, а когда вышел, показал, что держит в руке лягушку. Затем засунул её в рот и стал жевать.
Дети, увидев, как лягушка трепещется у него во рту, раздувая то одну то другую щёку, с криками разбежались.
Немой поднял снаряд и ушёл с ним в дом, чтобы вновь не привлекать прохожих. Он стал откручивать проржавевший наконечник снаряда, чтобы потом опустить его в кипящую воду и вытопить тол, который нужен был для того, чтобы глушить взрывом рыбу. Он это проделывал уже не один раз, но в этом случае допустил неосторожность, и прогремел взрыв.
Взрывом вывернуло брёвна из угла избы, где сидел немой.
Все, кто был в деревне, поспешили к избе немого. Пришла с фермы мать и взвыла, увидев, что сталось с её сыном.
Слушая сочувственные речи взрослых, дети, которые совсем недавно видели немого живым, переживали случившееся, но не очень жалели этого «живодёра».
* * *
День третий
Вовка открыл глаза. На полу ярким квадратом выделялось место, освещённое солнечным светом, пробившимся через маленькое оконце избы. Он слез с печи, натянул штаны и, перекинув пройму через плечо, пристегнул её к пуговице и с досадой подумал, - «Опять проспал. Сёстры ушли уже по ягоды, и опять без меня».
На столе был приготовлен завтрак, накрытый холщёвым полотенцем. Вовка заглянул под полотенце и тут же откинул его в сторону.
В сковороде желтела поджаренным верхом картофельная запеканка. Он уже зачерпнул деревянной ложкой её краешек, как заметил кулёчек из газеты. Заглянул в него: там лежали конфеты, подушечки с начинкой, редкое для Вовки угощение. И тут он вспомнил, - «Сёстры вчера вечером говорили, что сегодня день, в который он родился, но от кого конфеты? – и тут же решил, - «Это для меня передала мамке соседка тётка Нюра - завмаг сельпо».
Подкрепившись запеканкой и запив её берёзовым квасом из глиняной кружки, Вовка спрятал кулёк за пазухой, предварительно положив в рот несколько карамелек, и вышел на крыльцо.
Стоял жаркий безоблачный день. Самое начало июля, когда в полях буйно цветёт разнотравье и в воздухе стоит медовый запах душицы то и дело приносимый лёгким дуновением ветерка.
Вовка задумался, - «Обидно, конечно, что меня не разбудили, но ничего я и один могу пойти за ягодами».
Он вернулся в избу и найдя в чулане небольшой горшочек привязал к нему верёвочку вроде ручки, одел отцовскую кепку и с серьёзным видом от принятого решения спустился с крыльца. Огляделся по сторонам, решая, куда податься, но вспомнил наказ матери, уходя из дома запирать избу на замок, что до этого не делалось. Это потому что где-то рядом расположился цыганский табор.
Вовка отыскал замок, закрыл на него избу, а ключ, как велела мать, положил в треснутый чугунок под крыльцо.
Долго не думая он отправился на филипповское поле, изрытое снарядами и бомбами, всё в воронках заросших земляничником.
Вовка это приметил, когда с деревенскими друзьями искал там военные трофеи: гильзы, каски и всякую всячину, которая могла заинтересовать мальчишек. Девчонок на это дело не брали. Там он и нашёл фляжку, чем был очень горд, и теперь сожалел, что не взял её. В такую жару без воды тяжело обойтись.
По пути он с удовольствием опустошил кулёчек с конфетами.
Вовка не ошибся, северные склоны воронок сплошь были покрыты цветами земляники и усеяны красными точками созревших ягод.
Попробовал ягодку, она показались ему после карамели не такой сладкой, даже немного кисловатой.
Поэтому работа спорилась, и уже через несколько минут он заполнил половину горшочка. Но соблазняемый исходящим от ягод ароматом стал класть себе в рот то одну то другую ягодку и так увлёкся, что мало что попадало в горшочек.
Когда Вовка переходил в следующую воронку, у него почти из под ног выпорхнула птица и опустилась на землю неподалёку.
Он сначала испугался от неожиданности, но потом разглядел птицу и сразу признал в ней куропатку. Он их часто встречал в поле, но они никогда ни подпускали его к себе так близко, а эта сидит совсем рядом и не улетает.
Вовка поставил горшочек на землю и стал подкрадываться к куропатке. Куропатка позволяла ему подойти совсем близко, но в какой-то момент срывалась с места и отлетала на несколько метров, словно заманивая.
Он изменил тактику. Видя, что куропатка летает не быстро, он пустился во всю прыть за ней, пытаясь накрыть кепкой, снятой с головы. Ему это почти удалось, но он больно ударился обо что-то торчащее из земли. Оказалось, что это какая-то железка.
Зная предупреждение взрослых держаться подальше от чего-то подобного, он занялся поиском забытого горшочка и по своим следам легко его нашёл.
Из разбитого о железку большого пальца правой ноги текла кровь.
Вовка отстегнул пройму, спустил штаны и пописал на рану. И только теперь почувствовал невыносимую жажду.
А солнце, поднимаясь всё выше и выше над горизонтом, даже через рубаху жгло плечи всё сильнее и сильнее.
Он вспомнил про лужу у края поля, но когда зачерпнул кепкой воду, заметил в ней множество разнообразных букашек. Его это не смутило, сделал так, как делал это отец на покосе, поднял заполненную водой кепку над головой, и когда вода стала вытекать из неё снизу, просачиваясь через ткань, стал с наслаждением не отрываясь пить. Потом с удовольствием, не выжимая, одел кепку, как есть мокрую на голову, сразу ощутив приятную прохладу.
Послышалось ржание коней.
По большаку двигался странный обоз. Телеги, были накрыты высокими цветастыми ситцевыми пологами, каждую тянула пара лошадей, дуг и оглоблей видно не было. Конями правили идущие рядом мужики с чёрными бородами и усами в цветастых рубахах, в широких шароварах и сапогах.
Вовка сразу догадался – это цыгане.
Ходили слухи, что цыгане, воруют детей и заставляют их просить милостыню, поэтому он поспешил залечь в траве и оттуда наблюдать за обозом. Когда цыгане проследовали мимо него, он увидел, что все телеги были заполнены узлами, женщинами и детьми.
Придя домой Вовка с сожалением взглянул внутрь горшочка,
- «Ничего девки себе наберут, а мамке и папке хватит и этого, что б полакомиться».
Вспомнил свою обязанность, вышел из избы и выпустил из курятника наседку с цыплятами.
Задача у него была одна - охранять цыплят от кошек и коршунов. Взяв в руки длинный ореховый прут, он, сел на крыльцо и стал, глядя на цыплят, мечтать о том, как геройски бросится в бой с коршуном.
Когда мечты реальны, они сбываются. Мимо Вовки пронеслась тень и упала на одного из цыплят. Не успел он встать, как курица набросилась на коршуна и стала бить его крыльями и клевать. Птицы клубком покатились по земле.
Вовка подбежал и размахнулся, но попасть, куда надо, возможности не было. Тогда, набравшись смелости, решил схватить коршуна рукой, но заметив это коршун выпустил из когтей цыплёнка, взлетел и поднявшись высоко-высоко в небо совсем исчез из виду.
Как ни странно, цыплёнок не пострадал.
Вовка хотел взять его на руки и приласкать, но курица, не отошедшая ещё от пыла борьбы с коршуном, набросилась на него, на нового врага её цыплят и больно оцарапала шпорой руку.
Облизывая оцарапанное место, он с ещё большим усердием продолжил охрану, с нетерпением ожидая, когда вернутся сёстры и сменят его на посту.
Раздался звон. Вовка сразу понял – «Это стучат по стальной трубе, что вист на липе рядом с колхозным правлением. Наверно собирают сельский сход».
Но звон был особенный, какой-то уж очень частый, и вызывал у него непонятную тревогу.
Он понял, причину этой тревоги, когда увидел мужиков и баб, кого с вёдрами, кого с баграми, спешащих в ближайшую деревню, что за оврагом.
Вовка вскочил и заглянул за угол избы в ту сторону. Над одной из деревенских изб поднимался густой серо-голубой дым. «Пожар», - определил он.
Тут же загнал клушу с цыплятами в курятник и, что есть мочи, побежал по тропе через овраг и поле к деревне, поднимая босыми ногами клубы пыли. Когда он подбежал к горящей избе, пламя уже охватило всю крышу.
Из разговора рядом стоящих зевак он понял, что пожар устроил слабоумный с детства подросток Сергей Богачёв, который разжёг костёр в сенях, чтобы пожарить картошку. Он не учился в школе, так как был не способным к обучению, и в основном находился дома вместе с малолетними сёстрами под присмотром престарелой бабушки.
Вовка услышал, что девочек спасли прибежавшие на пожар мужики, успев вынести их из горящего дома, а, вот, больную, неходячую бабку Фёклу не смогли, так как пламя быстро охватило внутри всю избу.
Прибежала мать «поджигателя» и стала стегать сына прутом, пока её не оттащили от него бабы.
Вовку удивило, что прибежавшие на пожар люди не стали тушить горящую избу, а принялись поливать водой рядом стоящую. Один из мужиков даже влез на соломенную крышу и стал поливать её из вёдер, которые ему передавали снизу.
Вовка долго не мог понять, почему так делают, и хотел уже спросить об этом у рядом стоящей тётки, как вдруг крыша задымилась, и мужик сгорел бы, ни спрыгни он вниз.
Прошла минута, и рядом стоящая изба полыхала, как и первая.
Все кинулись поливать следующую избу, но к счастью она стояла намного дальше от горящих изб, и кроме того её заслонили высокие разросшиеся старые яблони, принявшие весь жар на себя.
Когда стены горящих изб рухнули мужики стали растаскивать горящие брёвна по сторонам, а бабы поливали их водой.
Густой дым от затухающих брёвен покрыл всё вокруг, от которого слезились глаза, и поднимался кашель, даже у Вовки, хотя он стоял не так уж близко к пожарищу.
Через пару часов о пожаре напоминал лишь слабый дымок над пепелищем.
Хозяйка дома сидела на земле обняв дочек и оплакивала погибшую в огне мать-старуху.
Приехал на телеге её муж, узнавший о случившемся, и в первую очередь, с криком – «Убью», набросился на сына, ударив кулаком по лицу.
Парень упал, потом вскочил и бросился наутёк.
С той поры его больше в округе не видели, и что с ним сталось, так и осталось для жителей ближайших деревень загадкой.
Люди стали расходиться, обсуждая случившееся.
Вовка тоже отправился домой, вспомнив про цыплят, побежал вприпрыжку, представляя себя на коне. Когда оказался у оврага его снизу окликнули.
Из кустов выглянул Вовкин ровесник - Толя Жижин,
- Вовка, иди сюда, спрячься вместе с нами.
- Зачем мне прятаться, некогда мне в прятки играть. Дома дела ждут – по-взрослому произнёс Вовка последние слова.
- В деревню пришёл поп, чтоб всех окрестить.
- Как это?
- Да, вот, так, окрестит, что только держись. Иди к нам. Здесь в кустах все ребята с нашей деревни. Переждём, пока он ни уйдёт.
Вовка спустился в овраг и, присоединившись к друзьям, спрятался в зарослях ивняка и крапивы.
- Вовка! - послышался над оврагом голос его матери, - Вовка! Ты где? А, ну-ка быстро домой! Слышишь!? А, то дождёшься! Всыплю или отцу скажу!
Последняя угроза: - «Скажу отцу» - сразу подействовала, и Вовка поспешил покинуть своё убежище.
Ему от отца никогда не попадало, а наоборот он защищал от угроз матери, но Вовка и все дети в семье боялись этих слов матери, потому, что, если отец сердился, то у него начинался припадок, последствие контузии от взрыва снаряда.
Когда вошли в избу, перед Вовкой возникла странная картина. Младшая из сестёр стоит голая в лохани с водой, а бородатый мужик в чёрном длинном одеянии с крестом в левой руке поливает её водой из ковша, говоря непонятные для Вовки слова.
Старшая сестра сидит у зеркала и причёсывает мокрые волосы.
«Поп её уже окрестил» - заключил он для себя.
Мать тут же отправила его в чулан и приказала раздеться.
Когда Вовка вышел раздетый, мать подняла его и поставила в освободившуюся лохань.
Ему почему-то совершенно не было страшно. Его скорее одолевало любопытство, что же будет, когда поп окрестит его своим крестом.
Батюшка прочитал молитву, нарисовал Вовке на лбу крест, дал выпить из ложечки что-то очень вкусное, а затем одел ему на шею крестик, маленький блестящий, со словами:
- Носи его, не снимая, он даст тебе спасение и защиту от Лукавого. Оставайся в вере, сын мой, только в ней правда жизни и её смысл, расти и набирайся ума. Да, хранит тебя бог, - и батюшка удалился, забрав с благодарностью собранный матерью узелок.
Вовка долго щупал и разглядывал крестик. Потом спросил,
- А, кто это на кресте висит, мам, ты знаешь?
- Это Спаситель, он, жертвуя собой, искупил грехи наши. А. кто он - Сын божий, пришедший на землю, чтобы спасти нас.
- От кого?
- Вырастешь - поймёшь.
Вовка поспешил на улицу, чтобы рассказать друзьям, как его окрестили, и какой крестик подарил ему поп.
Вечером молодёжь организовала на краю деревни, на так называемом «пятачке», танцы.
На гармони играл Михайлов Валентин. Пары, не зависимо от возраста, кружились то под «Елецкого», то под «Завидовку», то под «Семёновну».
Вовка стоял рядом с гармонистом и раскрыв рот смотрел, как его пальцы бегают по клавишам.
Когда стемнело и посвежело, все разошлись по избам.
Вовка лежал в постели и долго не мог заснуть, вспоминая этот необычный полный приключений день.
* * *
День четвёртый
В течение всей ночи Вовка часто просыпался, боясь опоздать к общему семейному завтраку в этот особенный для него день. Но под утро сон сморил, и когда он проснулся, в избе никого не было. Сёстры уже ушли в школу, родители на работу: мать на ферму, отец на мельницу.
Он очень обиделся на сестёр, что не разбудили его, - «Не зря они вчера твердили, что я ещё мал для школы, что учитель выгонит меня из класса».
Вовка вспомнил его слова: - «Наступит осень, приходи в школу, потому что ты вполне подготовлен для учёбы, и даже второклассников обогнал в чтении и математике».
И он произнёс, обращаясь к сёстрам, будто они рядом,
- А вы говорите: выгонит из школы.
Не притронувшись к завтраку, стоящему на столе, и даже не взглянув, что там приготовлено матерью, он стал готовиться к школе. В первую очередь собрал школьные принадлежности в холщёвую сумку, сшитую матерью для этого случая. Положил в неё потрёпанный и наполовину без страниц букварь, затем подаренные завмагом тётей Нюрой нарезанные из обёрточной желтовато-серой бумаги листки по размеру школьной тетради. И конечно самое ценное для него - это металлическую трубочку, открывающуюся с двух сторон, если потянуть с одной стороны - вытащится карандаш, если с другой – перьевая ручка. Этот военный трофей был его гордостью, Вовка нашёл его там же, где и фляжку - в одной из землянок, сохранившихся со времени войны.
Затем одел сшитые недавно отцом сапожки из кожи. Но сначала он поднёс их к носу и с наслаждением вдохнул запах дёгтя, которым они были смазаны.
Накручивать портянки он не умел, поэтому натянул сапоги на босу ногу, заправив в них штаны. Одел «праздничный» пиджак, перешитый матерью из старого перелицованного отцовского костюма. В дополнение к одежде была отцовская пилотка, которая то и дело съезжала ему на глаза.
Выйдя на крыльцо, Вовка долго не решался сделать первый шаг.
Последние дни лета шли дожди, и дорогу развезло, а ему очень не хотелось пачкать свои новые сапожки.
Но идти было необходимо, и Вовка пошёл по грязи, скользя и чуть ли ни падая, в сторону школы.
Посреди деревни на дороге образовалась большая лужа. Дойдя до неё, он решил проверить пропускают ли сапоги воду, и зашёл в лужу: отец был прав, сапоги внутри оставались совершенно сухими.
Заметил, что вязнет в размокшей глине. Попытался, так и этак, но всё больше вяз в дне лужи. От бессилья у него навернулись слёзы, и он так и стоял, всхлипывая и вытирая глаза рукавом.
- Что? Застрял чернобельмый ты мой, - прозвучал рядом голос тёти Саши, бездетной вдовы. Она по-доброму относилась к Вовке, тем более, что была с его матерью, «не разлей вода», подругой.
- Не плачь. Сщас помогу твоему горю, - она протянула руки к Вовке, подхватила его под мышки, выдернула из сапог и поставила на обочине дороги на траву. Затем вытащила из глины сапоги, сполоснула их и поставила перед Вовкой,
- Ну, вот, а ты переживал. Одевай.
Заметив, одетую через голову сумку на длинной лямке, спросила,
- И куды ж ты собрался такой нарядный?
- В школу. Иду в первый класс поступать. Учиться штоб.
- Ой, и верно, сядне ж первое сентября. А, што ж ты припознился, школьник? Час, как прошли детки в сторону школы.
- Проспал, - и Вовка готов был вновь заплакать, но тётя Саша успокоила, -
- Не расстраивайся, учитель тебя простит в такой день. Ну давай поспешай, только в грязь больше не залезай. Можить, как раз, на второй урок успеешь.
Вовка подошёл к школе, которая представляла собой обычную деревенскую избу и отличалась от неё только размером и количеством окон. Школа выглядела неприглядно, так как была спешно построена в первый послевоенный год, когда родился Вовка.
Он поднялся на крыльцо и отворил дверь.
В просторных сенях Тётя Аня жена учителя подметала берёзовым веником некрашеный пол.
- Вова, тебе что нужно в школе ?
- Я учиться пришёл
- Учиться? Маловат ты ещё для учёбы, вот подрастёшь тогда и приходи.
В общем-то, тётя Аня нравилась Вовке, добрая, приветливая. Когда он приходил к учителю, чтобы взять новую детскую книжку или почитать, сидя у него в избе, она обязательно угощала чем-нибудь вкусным: кусочком белого городского хлеба, печеньем, а то и конфеткой. Но только всегда, прежде чем дать ему угощение, заставляла мыть с мылом руки под висящим у двери рукомойником.
- Мне Антон Васильевич разрешил приходить в школу, потому что я читать умею, даже не по слогам, и считаю до двадцати. А, ещё умею складывать и отнимать.
- Ну, если Антон Васильевич разрешил, то заходи в класс, только в следующий раз не опаздывай на занятия, опоздаешь - не пущу. Проходи и спроси разрешения у учителя присутствовать на занятиях.
Вовка уже подошёл к двери, как раздался её строгий голос,
- Стой. Куда с такими ножищами?
Вовка взглянул на ноги – по пути в школу к подошвам сапог прилипли «ошмётки» грязи.
- Снимай, иди без сапог, в классе натоплено.
Вовка снял сапоги.
Увидев его босые ноги, Анна засомневалась,
- Незадача, пожалуй, так можешь простудиться.
- Не я привычный, дома всё время босый хожу.
- Нет Вова, так не годиться. В следующий раз принеси в школу какую-нибудь обувку, можно старенькую.
Вовка вошёл в класс.
Антон Васильевич строго на него посмотрел,
- Опаздываешь, Вова Помехин, на первый раз прощаю. Проходи, садись рядом с Михайловой Томой.
В классе стояли в два ряда шесть столов. В правом ряду сидели старшеклассники - ученики третьего и четвёртого класса, а в левом – ученики первого и второго класса. За некоторыми из столов - по три ученика. Для всех четырёх классов занятия проходили одновременно.
Перед учениками стоял стол учителя. На стене позади учителя висела школьная чёрного цвета доска, загораживая половину одного из окон, правее стеллаж, где разместились книги и разнообразные школьные пособия. Вся мебель была сделана из грубо струганых досок и не окрашена.
Вовка подошёл к указанному учителем месту, остановился, опустил голову и еле слышно пролепетал,
- Сидеть с девчонкой – засмеют.
- Что задумался? - заметил его замешательство учитель.
- Можно я сяду с Колькой?
- Садись, только не с Колькой, а с Колей. Но пример с него не бери, он у нас не очень-то преуспевает в учёбе.
Вовка не знал и поэтому не понял, что это такое: - «Не очень-то преуспевает», - но согласился,
- Ладно.
- Повтори за мной: хорошо Антон Васильевич. Захочешь что-то спросить подними вот так руку, - и учитель поднял согнутую в локте руку, - И всегда обращайся ко мне и к Анне Николаевне по имени и отчеству: Антон Васильевич или Анна Николаевна. Одноклассников своих впредь не называешь по прозвищу, а полным правильным именем, например: Анатолий Жижин, Николай Хорьков.
Некоторые из учеников хихикнули в ладони.
- Хорошо, пока вы ещё в начальной школе, можно просто: Толя Жижин, Коля Хороьков. но не каких Толек и Колек. Я сейчас прочту рассказ Льва Николаевича Толстого, нашего русского писателя, про деревенского такого же, как и вы, мальчика. Затем после небольшой перемены ученики четвёртого класса напишут изложение, то есть перескажут письменно содержание рассказа, как запомнят. Ученики третьего класса напишут, понравился ли им этот мальчик или нет и почему. ученики второго класса должны нарисовать этого мальчика таким, как он им видится. И не переживайте если получится не очень хорошо, отметки буду ставить только отличные. У первоклассников будет своё задание.
Когда учитель прочитал рассказ и объявил перемену, никто не поднялся с места, а все принялись за выполнение заданий.
- Ну, что ж урок продолжается, - и учитель подошёл к Вовке, - У тебя есть тетрадь или бумага и карандаш?
Вовка выложил из сумки приготовленные листки и свой военный трофей.
- Не то. Но ничего, - учитель взял со стеллажа линейку, провёл на Вовкином листке несколько линий и написал палочку с крючочком, - Разлинуй весь листок и пиши палочки, немного отступая, вот как я, - и он написал несколько палочек, - Когда дойдёшь до середины листка поднимешь руку. Смотри, чтобы палочки были ровные и не залезали за расчерченные линии.
То же самое задание получили остальные первоклассники.
Коля Хорьков поднял руку. Он второй год сидит во втором классе и поэтому был смелее других учеников,
- А можно картинку в книжке посмотреть, какой он Филиппок?
- Иллюстрации нет, поэтому рисуй таким, как ты его себе представляешь.
- Я так не смогу. Я представлять не умею.
Раздался голос одного из учеников четвёртого класса,
- Зачем картинка, у нас свой Филиппок, ему тоже мало лет. Его можно нарисовать.
Все ученики повернули головы в сторону Вовки. Послышались реплики:
- Филиппок.
- Вовка – Филиппок.
- Филиппок. Вовка Помехин – Филиппок.
В классе послышались смешки.
- Тихо ребята. Зря смеётесь. Он вполне может быть героем такого рассказа, в свои пять лет читает и знает арифметику. Кто хочет, может рисовать Филиппка похожего на Вову Помехина. Я думаю он не против этого.
Вовке это не понравилось, - «Будут теперь дразниться и насмехаться», - но промолчал.
- Надеюсь, вопросов больше нет. Приступайте к выполнению своих заданий.
С того дня и повелось в Вовкиной деревне да и в ближайших, все стали забывать его настоящее имя, а называли Филиппком, не ради насмешки. Даже родители и сёстры часто его так называли: «Филиппок иди обедать… Филиппок нарви крапивы… Филиппок… Филиппок… Филиппок…».
По прошествии многих лет, если вам случится оказаться в этой деревне, и вы захотите узнать у прохожего, где живёт Владимир Помехин, вряд ли Вам кто сразу ответит, но если вы спросите, как найти деда-Филиппка, сразу укажут на его избу.