Этот клочок суши находился в стороне от морских путей, его редко посещали суда тихоокеанских и иных государств, и даже туземцы в былые времена обходили его стороной. То ли частые шторма тому причиной, то ли прописались на нем какие-то злые духи, но лодочки-катамараны канаков проходили за много миль от берегов поросшего кокосовыми пальмами и густым кустарником вулканического островка.
Яхтсмены Генри Эверсон и Джордж Гроуд решили заглянуть на необитаемый остров, чтобы хоть пару дней побыть в шкуре Робинзона Крузо перед возвращением в родной Окленд. «Морская фея» рассекала лазурные воды океана, Джордж стоял за штурвалом, Генри наблюдал в бинокль за мелькающими тут и там темными треугольниками – акульими плавниками.
Смеясь, он бросил в волны копченую курицу – и тотчас один из треугольников устремился к человечьему подарку, безобразная морда на мгновение вынырнула из волн, зубастая пасть распахнулась и поглотила угощение. Генри бросился в каюту – и через несколько секунд вернулся на борт, держа извлеченный из холодильника кусок говядины.
- Приятного аппетита! – он швырнул мясо в море.
- Эй, дружок, полегче! Ты что задумал – лишить нас остатков провианта? – закричал ему рулевой.
- Там еще фунта четыре говядины. – отвечал Генри. – Смотри, они целой стаей слетелись – мясо-то с кровью, а они кровь чуют за милю!
Три акулы ринулись к очередной дармовщинке.
- Сейчас перегрызутся, - с каким-то злорадством воскликнул Генри. – А представь, что кто-то из нас…
- Дурак! – крикнул в ответ Джордж – И шутки глупые. Беду накликаешь.
Генри, не обращая внимания на ворчание друга, размахнулся и кинул ближайшей акуле пустую бутылку из-под кока-колы.
- Принимай почту Робинзона!
Акула тупым носом небрежно, как будто выражая тем презрение к двуногим сухопутным существам, имеющим наглость водить свои посудины в ее родной стихии, отбросила бутылку в направлении яхты, сосуд, наполнившись водой, пошел ко дну.
- Ага, не нравится, - рассмеялся Генри. Его друг повертел пальцем у виска.
Он вновь приставил к глазам бинокль, стал шарить взглядом в направлении зюйд-зюйд-вест и через пару секунд радостно возопил:
- Земля-а-а!!!
- Тот самый остров? – осведомился Джордж. – Забыл, как его прозвали.
- Да Нью-Уайт, - отозвался Генри. – Кто-то из англичан открыл – то ли Кук, то ли… не помню.
- Тебе сегодня парус убирать, - Джорджу надоела бесконечная болтовня Генри. – Так что прекращай молоть языком, а готовься поработать руками.
Черная точка росла в размерах. Скоро стала ясно различим силуэт давно потухшего вулкана и густой ворсистый зеленый «ковер» у его подошвы и по склону, обращенному к востоку, западный же представлял собой хаотическое нагромождение каменных глыб – результат последнего извержения, случившегося сколько-то там тысячелетий тому назад.
- Жалко, дикарей там нет, - Генри продолжал пялиться в бинокль. – А то у нас полный бар огненной воды и куча всяких безделушек…
- Нет их, – согласился рулевой. – Ты будешь первым.
- Пятницей так Пятницей, - нисколько не обиделся на подковырку Генри.
Вот уже стали различимы отдельные пальмы, узкая полоска пляжа с набегающими на белый песок белоголовыми волнами, бухточки и мысы.
За яхтой следовали несколько акул, видимо, ожидая очередной халявы.
- Не уж, дальше ищите жратву сами. На ваши прожорливые желудки никакого мяса не напасешься, - весело ворчал Эверсон и показывал им дулю.
- Сам и привадил, - буркнул Гроуд.
Пока Джордж правил к острову, Генри без умолку «просвещал» его.
- Этот островок всегда был безлюдным. Даже во время мировых войн. Он же никакого интереса не представляет – ни стратегического, ни экономического – одни кокосы да вулканические породы. А этого добра и на других островах хватает выше головы. Туземцы, как я говорил уже, этого места избегают. А еще тут когда-то католический патер поселился. Решил, так сказать, лично пообщаться с Господом, чтоб никто ему не мешал. Взял с собой провизию, медикаменты. Ну, ясное дело, кокосы тоже собирал, рыбу ловил. Через три месяца к острову судно причалило, нашли отшельника – а тот – того, спятил.
- От одиночества? – спросил Джордж, поворачивая штурвал.
- Не, какое там. У них же, католических священников, безбрачие, целибат называется. Потому они к одинокой жизни привычные. Так что не от этого преподобный тронулся. Его какие-то демоны на острове преследовали, спокойной жизни не давали, донимали. Короче, его в психушку определили.
- Я и говорю: все это от одиночества, - проворчал Гроуд. – У Робинзона хотя бы попугай был. Он и научил его трещать без умолку, как ты. Иначе бы Робинзон тоже тронулся и одичал.
- Как ты без меня! – захохотал Эверсон.
- Тебе парус убирать, - напомнил рулевой. Они вошли в довольно широкий, но мелководный залив. Здесь пальмы подступали к самой воде, создавая приятную прохладную сень. Опустили лот, нашли местечко поглубже, бросили якорь. Спустили плотик, быстро добрались до берега.
Эверсон уселся на поваленный бурей ствол пальмы, разулся, поддал ногой краба, пробегавшего по песку.
- Хорошее место, жратва сама под ногами суетится и в рот просится.
- Ты с яхты провизию забрал? – снова ворчливо забормотал Гроуд, его товарищ деловито похлопал по набитой сумке. – Тут кола, ананасовый сок, мясо для барбекю, фрукты, ну и виски бутылочка.
- Мы же хотели ее по прибытии в Окленд распить.
- В порту другую купим, - молодой яхтсмен проворно расстелил на песке – там, где место посуше, куда не доходят волны прилива – скатерть, извлек из сумки стаканы, столовые приборы, еду и выпивку. Обернулся к напарнику: - Короче, так: я с парусом возился, тебе в лес идти за хворостом. Как тебе?
- Предпочитаю работать в паре, - хмыкнул Джордж.
- Понятно: одному в лес лезть страшно, я буду тебя от демонов оборонять вот этим мачете, - он потряс внушительным рубящим орудием, а потом с силой вонзил его в трухлявый ствол пальмы.
- От твоей болтовни голова болит, - вздохнул Гроуд. – От самого Самоа ты трещишь как из автомата. Кончай стол сервировать, встал и пошел со мной!
Генри встряхнул светлыми кудрями, выдернул мачете из старого ствола и без особой охоты двинулся вслед за Джорджем – великаном с копной медно-рыжих, словно выкрашенных волос и такими же рыжими усищами. Они были ровесниками: Джорджу не так давно стукнуло 32, Генри – 32 с половиной, но Эверсон на фоне широкоплечего и осанистого морехода Гроуда казался семнадцатилетним парнишкой. Да и яхтенный стаж его был существенно меньшим, чем у бывалого морского волка Джорджа.
- А кто наши вещи сторожить будет? – вдруг высказался Генри, когда они уже вступили под сень пальмового леса.
- Так остров необитаемый, зверей тоже нет, - бросил через плечо Джордж.
- А птицы? Пока мы хворост для костра собираем, они всю нашу пищу перетаскают. Кому-то надо сторожить…
- Так пойди и закрой все это, а я тут подожду.
Генри перевернул плотик, аккуратно укрыл под ним еду и питье. Сверху накинул брезент, придавил его углы подобранными здесь же на берегу тяжелыми камнями.
- Долго ты там? – торопил Джордж, перекладывая топор из руки в руку.
- Готово, - Генри вынырнул из зарослей папоротника. – Сейчас нарубим дров, соберем хворост, заодно и по лесу прогуляемся, чтоб аппетит был.
Они пересекли большую поляну, где торчали старые гнилые пеньки от срубленных пальм: не иначе, тот патер постарался, когда отшельничал на Нью-Уайте или канаков случайно занесло на остров, который для них табу.
Они двинулись вдоль берега ручейка, сбегающего по склону старого вулкана.
- Вон в тех зарослях топливо для костра собирать будем, - Генри указал в сторону густых зеленых кущ.
- А там, в этих зарослях ядовитых гадов нет? – забеспокоился Гроуд. – Змей, пауков, скорпионов…
- Плохо ты знаешь островную фауну, - усмехнулся Генри. – Ничего такого в этом уголке Великого океана не водится. Кроме акул-людоедов, конечно. Но мы-то на суше!
Склон в этом месте был пологим, и они легко поднимались по нему, в несколько прыжков преодолели цветастую лужайку – и вот топор и мачете одновременно врубились в стену зелени, ветви кустарников падали к их ногам, царапая одежду и кожу колючками, осыпая листвой. Из кущ вылетали назойливо жужжащие насекомые, путешественники отчаянно отмахивались от них. Скоро взору открылась еще одна полянка, спрятанная в кустах.
- Может, сюда вещи перетащим… - опять затараторил Генри и вдруг застыл. – А это что за каменный столб тут лежит? Смотри! – и он указал Джорджу в дальний угол поляны, где среди сочной зеленой травы лежало нечто, похожее на опрокинутый наземь обелиск. Новозеландцы подошли к нему.
Обелиск размером примерно в полтора средних человеческих роста был вытесан из цельного куска базальта. На поверхности его были вырезаны изображения, расположенные в четыре яруса: различные сцены, в которых участвовали человекоподобные фигуры, круглоголовые и длинноголовые, первые – с непропорционально огромными, чуть не в пол-лица глазами, вторые – с миндалевидными, как у кошек, прорезями на лицах. Первые то поражали вторых какими- то предметами, похожими на копья и пики, то конвоировали их, связав попарно. Этими картинками были заполнены второй и третий ярусы. Самый верхний ярус целиком занимало изображение вооруженного большеглазого воина, стоящего возле кучи отсеченных яйцевидных голов. На самом нижнем ярусе глазастые победители вели под уздцы странных животных, похожих на лам с хоботками и лошадей.
- Да тут война… вот только кого с кем? – Генри стряхнул с бейсболки черного жука. – Сгинь, нечисть! Ого, а вот это не иначе как безумный патер постарался, - и ткнул ногой в католический крест, выбитый поверх рисунка, запечатлевшего пленение длинноголовых. – Решил, значит, отнять силу у туземного языческого идола. А боги канаков ему и отомстили, ума лишили.
- Интересно, сколько веков должно быть этой штуковине? – задумался Джордж. – И что за народ обелиск изготовил? – Гроуд в юности увлекался археологией. – Непохоже, чтобы это было делом рук аборигенов Полинезии.
- С другой планеты прилетели скульпторы, - то ли в шутку, то ли всерьез произнес Генри и наклонился над обелиском. – Ого, у этого пленника из кармана головка ребенка торчит. Или у этой? И еще у одного… одной. А, может, это сумчатые люди?
- Бред. Не было таких. Фантастики начитался, - Гроуд тоже склонился над обелиском, внимательно разглядывая изображения. – Надо бы ее доставить…
- Археологам? Ну так взвали ее на плечи и тащи. Тут я тебе не помощник.
- А, может, из хвороста жердей наделать и катки соорудить, чтобы до берега ее откатить. Знаешь, как наши предки Стоунхендж строили?
- Хочешь – кати, - сплюнул на обелиск Эверсон и наподдал его ногой. – По мне пусть оно лежит, где лежало. А ты по возвращении археологам расскажешь. Надеюсь, до их появления эта штука никуда не денется? И мы с тобой будем первооткрывателями.
- Ладно, - махнул рукой Джордж. – Бери сучья в охапку и понесли.
На берегу возле покрытого палаточным брезентом импровизированного обеденного стола уже бродили две чайки, пытаясь заглянуть под укрытие.
- Убирайтесь прочь! – Генри швырнул в них раковину каури, чайки, недовольно гомоня и хлопая крыльями, взлетели и, пролетев незначительное расстояние, сели среди каменных глыб у самой воды. Вода меж тем прибывала – настал час прилива.
- Уйдем подальше от берега, - предложил Генри. – Там чайки не докучают.
- Зато комарики и прочие насекомые, - Джордж кашлянул. – Укусит такой – и можно запросто лихорадку подхватить.
- А костер на что? Дым их отгонит. Переночуем на острове, впервые за последнюю неделю на земной тверди – и в обратный путь. Ты согласен?
Джордж кивнул. Генри пинком отбросил рака-отшельника, перепутавшего его ногу со стволом кокосовой пальмы. В два приема оба перетаскали пищу, вещи и топливо для костра на первую лужайку. Когда шли через папоротниковые заросли, влача на плечах охапки хвороста, Джордж обронил:
- Меня не покидает ощущение, что кто-то смотрит мне в затылок.
Генри машинально обернулся. Какая-то разноцветная птица сорвалась в ветки и, оглашая рощу трескучим голосом, полетела вглубь острова. Генри рассмеялся от души:
- Что-то ты, приятель, пугливый нынче. Не бойся ничего, остров безлюдный, ни змей, ни хищников тоже нет. Вулкан сдох давно. А пугаться всего будешь, станешь как тот патер…
- Ты что, психом меня считаешь? – с деланой обидой отвечал тот. – Просто почудилось. – Он сорвал какой-то белый цветок, похожий на лилию, вдохнул ее аромат. – Природа… дикая, девственная, нетронутая.
- А вот приедут за этим обелиском твои археологи, начнут раскопки, все вверх дном перевернут, лес сведут, птиц распугают, - подначивал его Генри.
Джордж промолчал. Ему до смерти надоела болтовня Эверсона, и оставшуюся часть пути он молчал, не обращая внимания на очередные шутки по поводу острова, обелиска, неизвестных существ и следящих за людьми птиц. Они поставили палатку посреди покрытой сочной зеленой травкой поляны, развели костер, Генри шустро откупорил бутылку виски, Джордж принялся жарить мясо. Солнце тоже «подсматривало за ними» сквозь зеленые жалюзи пальмовой листвы.
- Пьем за открытие! – провозгласил Генри. Они чокнулись одноразовыми стаканчиками. Проворно орудуя ножом, Эверсон вскрыл два подобранных им кокосовые ореха.
Безмятежное спокойствие царило на лужайке. Из-за деревьев доносился глухой рокот моря, журчал ручей. К полудню с моря потянуло свежим ветерком, который понес костровой дым в ту сторону, где был обнаружен обелиск. Летучие-кусачие насекомые, населявшие кустарники, почти не досаждали двум новозеландцам. Сначала Джордж, а потом Генри задремали.
Огромные глаза – изжелта-оранжевые, с большими черными блестящими зрачками – вынырнули из белесой пелены и уставились на Генри. Что-то недоброе таилось во взгляде этих глаз, плававших в туманной дымке, глаз без лица и тела, то ли людских, то ли звериных, то ли бесовских, демонских.
За незримой спиной глазастого невидимки в белом тумане отчетливо прорисовывались стволы пальм, похожие на тянущиеся к небу руки молящих о пощаде пленников – кривоватые, с обвислыми листьями. Вся эта странная и нелепая картина была буквально пронизана тревогой, причину и характер которой Эверсон не мог определить. Просто жутко, неуютно, тревожно – и все. Ни слова, ни звука, только громадные глаза, туман и силуэты пальм…
Генри вскочил, принялся яростно протирать глаза. Рядом ворочался на смятом покрывале Джордж. Он тоже почти проснулся.
- Тьфу ты, чертовщина всякая приснится, - Генри зевнул и потянулся.
- Что, и тебя демоны преследуют? – ехидно поинтересовался Джордж.
- Представь – да. Мерещатся мне какие-то огромные глаза, висят в воздухе и на меня пялятся. – Генри поднялся. – Большие такие. Вроде как у тех… - и он указал в сторону зарослей, где прятался обелиск.
- Так и мне то же приснилось! – воскликнул Гроуд. – Глядят на тебя глазища, раза в два больше наших с тобой, смотрят не отрываясь, и так жутко стало…
- Мне еще бабушка говорила, когда жива была, что в полдень засыпать вредно, - Генри разминал затекшие мышцы. – Сколько же мы проспали?
- Да часа два, - Джордж взглянул на часы.
- А как будто на минутку заснул, и эти глаза прямо в душу глядят…
- Быстрый сон, - Джордж зевнул. – Была фаза медленного и глубокого сна, ее сменил быстрый сон. Это когда человеческий мозг перерабатывает дневные впечатления. Мы оба видели обелиск…
- Еще акул в море видели, но они почему-то не снятся.
Гроуд раздул тлеющие угли. Костерок разгорелся с новой силой. В небо потянулась стройка дыма, как некогда у старого вулкана, чей черный полуразрушенный конус мрачно возвышался над царством зелени.
- Знаешь, что… - подумав, проговорил Джордж. – Это же вулканическая земля? Тут наверняка какие-то испарения выходят на поверхность…
- Ядовитый газ? – поежился Генри. – И без запаха?
- Ну что-то такое… Влияет на психику, особенно во сне.
- Не знаю, - Эверсон, не желая продолжать разговор, отправился в лес собирать кокосы для ужина. Все так же щебетали птицы, мягкий ветерок колыхал кроны пальм, гудели насекомые. Однако и здесь, в райском тропическом уголке – ни людей, ни зверей, ни капризов стихии – ему было неуютно. Генри начал поминутно оглядываться: ему казалось, что из-за каждого ствола, из каждого кустика за ним пристально наблюдает кто-то невидимый, и, похоже, недобрый. На лбу и затылке выступил пот, он снял бейсболку и принялся обмахиваться – на запах пота слетались комары.
Он вышел из леса, неся с полдюжины кокосов, бросил их к ногам Джорджа.
- А может, на нас виски так действует? – пришло в голову тому.
- Да ты чего? Выпили-то самую малость, еще полбутылки осталось нам на ужин. С такой дозы белой горячки быть не может, - Генри, присев на корточки, вскрывал орех.
Выпитое настойчиво просилось наружу, и Эверсон, покончив с пальмовым плодом, отправился в заросли.
- Весь сон испортил, - он расстегнул джинсы и пустил струю прямо на обелиск. При этом от соприкосновения мочи с камнем раздалось шипение, будто человек потревожил дремлющую гадину или решил помочиться на раскаленную поверхность. Хотя… это ведь только показалось ему? Генри вновь пнул обелиск с таинственными изображениями, нагнулся – на другой стороне обелиска были вырезаны такие же точно фигуры: победители, пленники, странные животные, оружие, отсеченные яйцевидные головы.
Обойдя лежачий обелиск, он и на третьей грани узрел то же самое. Подняв голову, вновь ощутил: кто-то с верлит взглядом его затылок. Резко обернулся – никого, даже юркой пестрой птички, тихо, только ветерок шелестит и мушки жужжат. Еще раз обернулся, плюнул в сторону обелиска: чтоб тебя!
- Хорошо было бы заснять это изваяние, - Джордж как ни в чем не бывало откупоривал консервные банки. – Жаль, что ты цифровик в море уронил.
- Обелиск утопить надо! – злобно рявкнул обычно добродушный Генри.
- Опять мерещится? – удивленно уставился напарник.
Тот ничего не ответил. Прошло не так много времени – и тропическая ночь накрыла черным покрывалом остров и море вокруг, рассыпала по небу большие южные звезды, зажгла светляков в траве, «иллюминировала» море.
Друзья условились: один спит, другой бодрствует, поддерживает костер. Они покончили с бутылкой виски, бросили жребий, кому ложиться спать первому – выпало Генри. Заснул он быстро…
Вокруг было темно, но и среди тропического мрака выделялись угрюмые силуэты каких-то человекоподобных существ. Они не шевелились – просто стояли среди пальм. Наконец, один открыл глаза, полыхнувшие огнем.
Генри вскочил, как ужаленный или обожженный, вылетел прочь из палатки.
Кругом царила ночь. У потухающего костра клевал носом Джордж.
- Подъем, приятель! – крикнул Эверсон. Гроуд дернул головой, разлепил глаза, вперил сонный взор в напарника. – Ты что?
- Кошмары снятся! А тебе как? – выпалил Генри.
- Да мне наша яхта снилась, будто мы на ней…
- Везет тебе! А у меня снова чертовщина! Продолжай дрыхнуть, а я до утра глаз не сомкну.
Однако сон сморил Генри уже очень скоро. Вслед за ним провалился в забытье и Джордж. Теперь и тот, и другой шли по ночному пальмовому лесу; вокруг слышались громкие шорохи, треск сучьев, хруст ломаемых кем-то кустарников, тяжкие вздохи, стоны и другие звуки, источник которых был неизвестен. Наконец, оба они оказались на берегу залива, вдали уже золотилась тонкая каемка рассвета. И тут, на берегу взорам их предстали человек пять или шесть… человек ли? Странные мохнатые фигуры, сутулые, кривоногие, единственной «одеждой» их была густая шерсть. Но самым пугающим в их облике были огромные мутно-оранжевые глаза, похожие на небольшие блюдца. В них, казалось, плавают черные, как маслины зрачки. И вот тусклые глаза вспыхнули адским пламенем, почти одновременно, существа издали монотонное, низкое урчание, в котором и Генри, и Джорджу почудились угрожающие нотки. Они закричали – и рванулись назад в лес. А там что-то гудело трещало, скрипело, мелькали неясные тени.
Генри подскочил, дернувшись, будто от удара тока. Почти одновременно с ним пробудился Джордж.
- Что это было? – прокричал Эверсон.
- Не знаю, - обычно хладнокровный Гроуд мелко дрожал, лихорадочно стирал пот со лба и щек.
Занималась заря, ветер усилился, и пальмы шумели под его порывами, трещали ветви, заросли были полны звуков. Или причиной этого многоголосья звуков было что-то другое? Эверсон и Гроуд обменялись впечатлениями от увиденного в снах, которые различались лишь в деталях.
- Или мы оба одновременно сходим с ума, или… - бормотал Генри. Их день и ночь преследовали странные видения. Что это: тени забытой погибшей цивилизации или действительно двойное сумасшествие? Но что стало причиной его? Неужели и вправду этот чертов черный базальтовый обелиск?
- Бежим! – заорал Генри. Они кинулись к морю, бросив все – палатку, большую сумку с едой и напитками – содержимого холодильника им должно хватить до ближайшего атолла. Они бежали, и ветки зло хлестали их, сверху сыпались кокосы… Не без труда проломились они через сплошную стену кустарника – топор и мачете, которыми вчера крушили заросли, тоже бросили там, на большой поляне. Они выбежали на берег залива в сотне метров от того места, где вчера пристали.
Боже! Плотик волны и ветер уносили в открытое море. Но самым ужасным было то, что и яхту сорвало с якоря, и она дрейфовала у входа в залив.
Решение пришло мгновенно. Оба новозеландца были отличными пловцами, а Генри, еще учась в колледже, несколько раз становился чемпионом Окленда по плаванию. И оба ринулись в набегающие на песок пенные волны.
Яхту стремительно относило в открытый океан. Плотик потеряли из виду в полусумраке раннего утра. Но силуэт яхты четко вырисовывался на фоне разгорающегося восхода.
- Сейчас мы догоним «Морскую фею», - Генри отчаянно греб, изрядно опередив Джорджа. Но, вопреки надеждам яхтсмена, расстояние между ним и судном стало увеличиваться – яхта попала в полосу течения, огибающего остров и уходящего в океанский простор.
- Бог мой! Этого еще не хватало! – на зыбкой поверхности вод появились темные треугольники. Они направлялись к яхте, будто не замечая плывущих.
Генри развернулся – Джордж уверенно нагонял его.
- Там акулы, плывем обратно к острову! – кричал Эверсон.
- Нет уж, зря, что ли. я проплыл такое расстояние… - Джордж сплюнул воду. – Мы доплывем, немного осталось.
- Там же акулы! – уже вопил Генри.
- А кто их к яхте приманивал! – Джордж закашлялся. – Я, по крайней мере, хоть знаю, что меня ждет при встрече с этими хищниками. А вот что ждет…
Вместо «на острове» раздался душераздирающий крик. Оторвавшаяся от стаи акула подплыла сзади к Гроуду и сомкнула стальные челюсти поперек его тела. Другие, привлеченные запахом крови, уже плыли к месту трагедии.
Генри бросил последний взгляд на остров. На берегу стояли темные фигуры.