С мостика капитан хорошо видел поднявшегося на борт посыльного. Не мешкая и минуты он приказал: «Отдать концы! По местам стоять!» Как обычно он не стал ждать подходящего ветра или отлива. Поставив паруса, корабль задним ходом начал отходить от причала. Рискованный маневр, чуть не завершился катастрофой. В самый важный момент разворота оверштаг и ловли попутного ветра корабль был особенно беспомощен, именно тогда порыв ветра ощутив слабину техники бросил корабль на пирс. Оставались жалкие мгновения до крушения, но опыт не подвел и подарил всем второй шанс испытать судьбу на прочность – могучие паруса ухватили поток синоптического разума, затормозили его и передали стремление к свободе корпусу «Морского пахаря». Накренившись на правый борт, что есть сил стремясь оказаться подальше от сомнительного места, корабль начал скрываться за горизонтом.
Больше на причале делать было нечего. Стайка девиц, в платьях от лучших королевских портных испуганными воробьями смотрели на уменьшавшиеся в размерах белое облако парусов. Их била дрожь. На ветру зимой, да на голом причале – не комфортно. Наконец паруса стали окончательно неразличимы на фоне неба. Девицы продрогли. Интерес новоприбывших к последнему человеческому присутствию мгновенно угас. Наоборот, темные стены замка приблизились и пугали своею решительной безысходностью и очевидной угрозой. На скамеечке притаилось чудовищное и мохнатое Существо, обидно не проявляющее к ним интереса, тупо пялящаяся в морскую даль и не мерзнущее в лохматой шкуре. По зиме шерсть лоснилась и в лучах солнца переливалась оттенками золотого и коричневого, а ночью под луной слабо-таинственно фосфоресцировала. Заход солнца неотвратимо близился
– Ой, девоньки, – прошептала самая смелая, – его причесать и в королевский цирк отправить! Вот будет номер!
– Сегодня на арене цирка древний археец! – громко поддержала ее другая, с посиневшими от моды или холода губами.
– Я все слышу, – не оборачиваясь рявкнуло из меховой груды, страшными голосами.
Чудуковище давно – в годы юности, испытывая романтический подъем чувств и овладев грамотой, приобрело и прочитало книгу: «Женщина как загадка: Доместификация. Уход и забота за домашним питомцем. С календарем прививок и подарков». Содержание Ему показалось отвратительным, но служило единственным источником информации о теории взаимоотношениях с особями женского сорта. Именно оттуда, а не в чистом общении Чудуковище усвоило, что женщины – имеют хитрую сущность, так как их «экзистенциальный хьюман биинг» не выразим вербально. Именно этим обстоятельством, а ничем иным и было обусловлено желание получать в качестве продовольственного налога существ с неиспорченным экзистенциалом. Насколько выполнялся этот пункт договора, Чудуковище не знало, но потребляла высокодиетический продукт без удовольствия, ибо любило всеми способами сладкое и жирное. Если бы ему встретилось сало в шоколаде, то мировая история сложилась однозначно по-другому, но не довелось.
Утробно урча и бешено ворча первые годы Чудуковище рассчитывало на внезапную взаимность. Его незатронутый женским вниманием интеллект развивался и формировался без оглядки на мировую конъюнктуру. Менялись моды на платье и, даже на женские формы, Пракситель ваял, Пигмалион воодушевлял, Микеланджело комбинировал мужские тела с женскими органами, Роден успел отсечь все лишнее, а Чудуковище так и не посмотрело в жизни ни одного блокбастера и представление о красоте тела и прямизне ног имело самое поверхностное. «Тело должно не иметь целюлита , а ноги расти от ушей», – знало оно от рождения и этой интуицией ограничивалось. Формы целюлита в природе и то, как будет смотреться со стороны ухоногое создание Чудуковище не задумывалось.
В первых партиях оно сто лет озадачивало девушек вопросом: «Целюлит есть?», пока не получило по «наглой волосатой морде». А ухоногих ему никогда не привозили, так как такого пункта в заключенном договоре не было. «Видать мне по остаточному принципу поставляют», – решило Чудуковище, но не сильно то и расстроилось. На кухне все девушки выглядели одинаково вареными и уставшими.