Шапкин Иван

 
С одним из ветеранов Великой Отечественной войны приглашены мы были в день Победы на большой и торжественный приём к Губернатору Валерию Павлиновичу Шанцеву. Я тогда в районе руководителем был. Но сначала, - про вояку.

У бывшего танкиста из поветлужской деревни Баранихи    «позывные» что ни на есть русские – Иван  Григорьевич Шапкин. Стоило было задеть в разговоре тему войны, как он, почти сетуя, пояснял, что пришлось побыть ему в действующей армии всего-то пару месяцев, и есть ли о чём тут толковать. Но из его скупого рассказа и пожелтевших справок становилось понятно, что его война продолжалась всю жизнь …

Квадратик плохонькой бумаги со штампом иркутского эвакогоспиталя № 1834 от 16 октября 1943 года. Читаю: «Дана красноармейцу Шапкину Ивану Григорьевичу в том, что означенный Шапкин И. Г. находился на излечении с 25 августа 1943 года по 16 октября 1943 года…». Ожоги 2-й степени, тяжелейшая контузия. Направление в психбольницу. Крепкий, деревенской закваски парень стал инвалидом первой группы. И было тогда ему девятнадцать годков от роду. Пришлось врачам для сопровождения покалеченного фронтовика до дома назначить медсестру.

Но со станции Ветлужская отпустил списанный «вчистую» боец сестричку Анечку восвояси, потому, что встретил на вокзале земляка – Косарева Андрея Ивановича. Подвозил тот на лошадке новобранцев к поезду. На тряской телеге добрались они до родимой, в два десятка изб, лесной деревушки Баранихи.
 
–Да что, Григорий, не признаёшь, что ли? –
 представлял Косарев отцу вконец измотанного дальней дорогой сына-солдатика. Что было, то было: не сразу признал отец Иванку. С обезображенным ожогом лицом, глухим и едва видевшим свет, возвратился тот с войны. Месяца полтора не выходил из избы. Лица своего, слабости и частых припадков - последствий контузии стеснялся.
Потом было лечение русской баней и пятилетка госпиталей.  Пластические операции, лечение от контузии. Выжил солдатик, подлечился. Даже группу инвалидности потом сняли. На работу в сельпо устроился. Образование семиклассное по тем временам в чести было. Женился. Троих деток с верной супругой Александрой Андреевной вырастили. Ягодные и грибные места никто лучше деда Ивана в округе не знал.
 Бессменный совхозный бригадир и депутат сельсовета, немало потрудился он на своём веку. Но всё же частенько доставала его война приступами боли и головокружения…   Сначала была   танковая школа в Выксе. Там же, в учебном подразделении, 29 июля 1942 года новобранец Шапкин принял присягу. А потом попал молоденький механик – водитель танка «Т-34» - на главное для истерзанной страны и всех её бараних, соловьих и черныших направление : Орловско – Курское ,в составе 18 – го танкового корпуса .
В одну из наших, давних теперь уже, встреч удалось мне дословно записать его слова о войне: - Да нечего больно-то и рассказывать. Мы горели, немцы горели. Людей танками утюжили. Майор – дурак нас три экипажа на верную смерть послал. Из всех, скорей всего, я один живой и остался. Танк горит. Не помню, как из него и выбрался. А тут, как раз, топливные баки и шарахнули. Отбросило, знать, в ручеину, потому и не сгорел совсем-то. Да и наши вскорости подбежали. Вот и вся моя война. -  Два месяца боёв – июль и август 1943 года. И два боевых ордена - «Отечественной Войны первой степени и Красной Звезды да ещё медаль «За отвагу».
И вот приглашены мы были с ветераном, Иваном Шапкиным на губернаторский приём по случаю годовщины Великой Победы. Перед огромным ярморочным павильоном встречали нас предупредительные и вежливые чиновники. Губернский оркестр песни и марши исполнял. Главным распорядителем и был Глава региона, фигурой и манерами с маленьким бульдозером схожий. Много чего можно вспоминать об этом действе.
На обратном пути спросил я Ивана Григорьевича, о том, как ему всё это показалось.
И доложил обстоятельно мне механик - водитель танка Т- 34 сержант Советской Армии Шапкин, что очень ему понравился пожилой уже тоже и худющий артист Михаил Николаевич Ножкин, который спел песню «Последний бой». Слезу, мол, выжал, чувственно исполнил. А вот обед мой подопечный не одобрил.
- Да что ты! – говорю ему, Иван Григорьевич, чего только нам официанты не подкладывали да не подливали!
- Вот – Вот, - отвечает, и я про это. В жизни своей впервой за такой стол да с  такими скатёрками усадили.
-Так в чём же дело?
-А в этом самом и есть. Ну сам посуди, какие мы сейчас уже едоки да выпивохи. И для кого это всё навыставляли? Я тут подсчитал…
Иван Григорьевич вынул из кармана парадного, ещё с советских времён, пиджака белоснежную салфетку с какими – то карандашными каракулями.

Подсчитал ветеран не только Войны, но и Потребкооперации, что если перевести все кулинарные изыски банкета на мясные щи перловую кашу с подсолнечным маслом и хлебец да сто граммов водки на штык, то три пехотных дивизии по фронтовым нормам неделю кормить можно. Да ещё с «походом». Это на старых весах с гирьками (помните, были такие?) означает – с небольшим запасцем.

А я- то думал, чего это мой собутыльник, надев очки на широкой резинке, всё на столешнице черкает, не речь ли Губернатора Шанцева записывает?
А Валерий Павлинович тогда вслед за Михаилом Ножкиным очень даже душевно «Сормовскую лирическую» исполнил.
271220