Культура.уз 30.03.2018
Поскользнулась, упала, очнулась – гипс… У меня получилось сложнее: поскользнулась, упала – перелом шейки бедра…
Еще лет 10 назад это считалось непоправимой бедой. Но медицина шагнула вперед, и в лучшей ортопедической клинике Узбекистана – в Институте травмотологии - мне поставили эндопротез Jonhson and Johnson, а хирург пообещал, что через пару месяцев я снова буду ходить, вести концерты и танцевать. Учитывая, что у Хуршида Хикматуллаевича Шакирова, по общему признанию, «золотые руки» и успешные операции, а у меня – оптимизм, харизма и спортивная натура, я ему верю.
И вот, спустя месяц после операции, я снова сижу за компьютером и вспоминаю события прошедшего месяца и «как это было». Я тогда настояла, чтобы приехавшая «скорая» отвезла меня в Институт травмотологии, и ни в коем случае не в «бывшую 17 больницу», куда я отношусь по месту жительства. Меня отвезли и приняли. Перед операцией анестезиолог предложил на выбор: спинальную анестезию с общим наркозом или без него. Я предпочла оставаться в сознании, так что могу описать операцию в стиле репортажа.
На операционном столе передо мной повесили занавеску, чтоб я не подглядывала за действиями врачей, а возле меня села симпатичная медсестра, развлекая меня комплиментами по поводу моей фигуры и гладкой кожи. За занавеской весело переговаривались врачи (чтоб не было сомнений, что все идет гладко!).
Потом я услышала звук пилы: Вззззззззззззззз. Вззззззззззззззз. Вззззззззззззззз.
Я спросила у медсестры: - Это пилят мою кость? Она кивнула. Через некоторое время из-за занавески выглянул анестезиолог и сообщил: - А сейчас мы немного постучим. Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум!
Это было стук, как будто вбивали сваю, или путевой обходчик забивал болты в рельсу, то-есть в мою кость. Потом веселье за занавеской поутихло, и я снова задала у медсестре вопрос: - Меня уже зашивают? Она снова кивнула.
О мучительной боли в реанимационной палате после операции, когда перестала действовать анестезия, лучше промолчать и по возможности забыть. О, Боже!
А потом меня перевезли в общую палату, где лежали еще две пациентки из Ферганы и Кашка-Дарьи, а за ними присматривали и помогали 2 их родственницы. У меня в Ташкенте близких родственников нет, поэтому я с самого начала старалась следовать всем врачебным советам, которые помогли бы мне быть самостоятельной в дальнейшем выздоровлении и в реабилитации. Например, ложиться и садиться на постели, не прибегая к чужой помощи или к помощи железной перекладины над постелью, ибо такой дома не бывает, но приподнимая больную ногу снизу здоровой. Меня прозвали «акробаткой».
Но все равно самостоятельность пациента после сложной операции – понятие очень относительное, послеоперационный пациент - это такое беспомощное существо, которое каждую минуту нуждается в заботе и внимании – то воду подать, то еще что-нибудь, то купить и принести … Короче говоря, не знаю, как бы я со всем этим справилась, если бы не подоспевшая помощь моих друзей и 2 добровольных сиделок из Ферганы и Кашка-Дарьи, о которых я уже упомянула.
И вот, теперь я стала богаче, осознав, какие у меня замечательные друзья, и как они, не сговариваясь, приходили ко мне каждый день, приносили, ободряли, утешали… А еще: насколько у узбекских людей, моих соседок по палате и их сиделок, развито доброжелательное чувство готовности помочь другим, даже чужим людям.
Вот моя подруга Ольга Савельева, светлая, добрая душа, с которой я познакомилась и подружилась в Клубе «Майсара»; она очень занятый человек, на ней держится своевременный выпуск газеты… Тем не менее она постоянно находила для меня и время, и нужные слова, и приносила именно те продукты, которые необходимы пациенту для восстановления сил…
А вот моя ученица Даяна-Камола Искандарова и ее родители, которые забртились обо мне так, как будто бы я была членом их семьи… Такое запоминается на всю жизнь.
Или ведущая солистка театра оперетты Ульяна Семенова, недавно вышедшая замуж и ждущая первенца, оказалась не только талантливой и умной актрисой, но также замечательным человеком, способным выкроить время ранним утром, съездить на тексильный базар и обеспечить меня больничной одеждой и обувью. Романтик с прекрасным чувством юмора, она к всеобщему веселью палаты, одарила меня рубашкой, покрытой узорами розовых «поцелуйчиков». «Чтоб вам веселее было», объяснила она.
Я даже не ожидала, что Алина Алибекова, талантливая пианистка и педагог из Музыкального лицея им.Успенского, умеет быть такой деловой и заботливой… В коротких телефонных разговорах в перерывах между своими уроками она деловито интересовалась, что мне нужно, а через некоторое время это «нужное» мне приносили ее ученики или сестра Ирена Алибекова. Я постоянно чувствовала себя обласканной и обогретой. Этому способствовала также поддержка Шоиры Ориповой, дочери узбекского народного поэта, Фариды Бобрик из Клуба «Майсара», активистки Татарского культурного центра Альфии Халиковой, поэта Татьяны Поповой, дружеское участие художника Александра Батыкова, с которым я сотрудничаю уже 5 лет как с иллюстратором моей поэзии и сценографом моих пьес. С присущим ему чувством юмора Александр Андреевич наказывал, чтоб я повременила хотя бы пару месяцев перед дальнейшим исполнением танца Новой Саломеи… А члены моей «Арт-Студии-Свет» позаботились, чтоб у меня сразу появились «ходунки», и я вскоре вышагивала по палате и коридору больницы, держась за их поручни. Их собственноручно привёз исполнитель главной роли в «Добром солдате Швейке» Равшан Султанходжаев, а мои братья и сестры из церкви «Вефиль» потом поднимали меня на 3 этаж дома, где я проживаю, усадив на стул, как на трон.
Пожалуй, всей этой дружеской заботе насадил корону Борис Рахимович Бабаев, создатель замечательного клуба «Майсара», известный редактор. журналист и кинодраматург. И что самое главное: чуткий, заботливый и мудрый друг. Такие черты характера и такое отношение проявляется именно тогда, если друзья попадают в беду. Как я. «Вам нужна реабилитация после операции», сказал он, и через пару дней меня перевезли из больницы в санаторий «Бустон» недалеко от Кибрая. Там я восстанавливала силы и здоровье под заботливым присмотром главврача Шакировой Дильфузы Хурсановны и врача Шаимакова Батыра Таджиевича.
А отвёз меня туда и обратно домой на своей машине отец моей ученицы Даяны-Камолы Гайрат Искандаров.
И вот я снова сижу дома, за компьютером, и чувство печали от пережитой боли и операции постепенно сменяет радостное осознание того, что я не одинока, что любовь, которую я дарю людям своим творчеством, возвращается мне сторицей.