ГЛАВА 27.
Сообщение об убийстве дежурный по ГОВД капитан Беляков принял в 21 час 30 минут. Звонила женщина, очень взволнованная и, видимо, перепуганная.
Спустя пятнадцать минут следственно - оперативная группа, возглавляемая майором Виталием Борисовым, выехала на место происшествия. Вместе с ним туда отправились оперативники Гремин и Салтыков, судмедэксперт Васильева и криминалист Деменина.
Убийство произошло в помещении Фонда социальной защиты молодёжи. А убит был президент Фонда Вениамин Игоревич Крутов, хорошо известный в Волжанске человек.
Когда УАЗ экспертно-криминалистической лаборатории подъехал к одноэтажному флигелю, прячущемуся в глубине двора на центральной улице, там уже стоял «Москвич» прокуратуры, возле которого покуривал следователь Зиновьев. Как-то так выходило, что почти все убийства приходились именно на его дежурства, и он; словно козёл отпущения, отдувался за весь свой следственный отдел.
Тут же, у входа во флигель, стояла женщина средних лет, а рядом с ней высокий молодой человек, оказавшийся одним из охранников Фонда. На вопрос, кто звонил в милицию, женщина выступила вперёд. И сказала, что она является бухгалтером этого учреждения и должна была к половине десятого вечера принести в офис некоторые документы.
Не дожидаясь следующего вопроса, объяснила, что Вениамин Игоревич не все бумаги доверял сейфу и часть их держал у себя дома, а часть приказал хранить бухгалтеру. Молодой же человек должен был встретить женщину у её квартиры и к назначенному часу сюда препроводить.
-И что же там произошло?- недовольно спросил Зиновьев, не испытывая желания переступать порог офиса и заниматься очередным нудным расследованием.- Что произошло? Я вас спрашиваю!- строго повторил он, не дождавшись вразумительного ответа.
-Я… я… не знаю,- залепетала женщина.- Только когда мы туда вошли, сразу увидели… мебель перевернута, сейф раскрыт… а Вениамин Игоревич… Вениамин Игоревич… весь окровавленный лежит возле… сейфа. Ну, мы выбежали в приёмную и тут же позвонили. А потом вышли на улицу… потому что очень страшно. И всё так необъяснимо. Почему? Зачем? Кому он помешал?
-Разберёмся,- обнадёживающе сказал Зиновьев и кивнул подошедшему к нему Борисову.- Добрый вечер… Хотя какой к чёрту добрый? Плакать хочется, до того всё обрыдло! Прямо нашествие какое-то – убийство за убийством. Не успеешь одно раскрыть, происходит другое. И это в нашем-то патриархальном заштатном Волжанске!
-Ну не такой уж он заштатный,- возразил майор.- Двести тысяч населения! А через несколько лет, глядишь, экономическим гигантом станет. Зону-то, я слышал, всё же будут открывать. Говорят, на днях прибудет премьер-министр… Ну а чего мы тут застряли? Командуй, Станислав Аркадьевич, ты сейчас главный. А то наш судмедэксперт готов нас съесть. Может, человеку ещё помощь требуется?
-О, простите; простите ,- заторопился Зиновьев, сознавая, что невольно нарушил важнейшую заповедь: дать возможность медику проверить действительно ли потерпевший мёртв?
Дверь из приёмной в кабинет была распахнута.
Пропустив вперёд Васильеву, которая тут же склонилась над Крутовым, сам Зиновьев остановился у порога, оглядывая помещение.
Оно было просторное – три окна по фасаду и одно сбоку, все закрытые пластмассовыми жалюзи. Всюду действительно царил беспорядок. Письменный стол опрокинут набок, стулья разбросаны, массивный банковский сейф с двумя отделениями был раскрыт, и вокруг валялись выброшенные из него бумаги. Обстановка позволяла предположить борьбу, во время которой и произошло убийство.
Сам же убитый лежал на полу головой к сейфу, в полуметре от него. Когда же измерили расстояние рулеткой, оказалось, что ошибка была в два-три сантиметра.
Пока Зиновьев осматривал кабинет, Васильева, стараясь ни к чему не прикасаться, вытащила портативный электростимулятор и попробовала установить время наступления смерти. Реакция глазных и ротовых мышц была выражена ярко, и врач определила, что с момента убийства прошло не более полутора – двух часов.
Следовательно, если бы бухгалтерша с охранником пришли на час раньше, они бы, возможно, ещё застали убийц.
Отойдя в сторону, Васильева уступила место Демениной, которая сфотографировала труп с разных сторон, а затем сделала несколько снимков помещения. После этого оперативники принялись искать следы и отпечатки пальцев, а Зиновьев, усевшись на стул, попросил Борисова взять бумагу и ручку и медленно начал диктовать.
-Понятые всё видят и слышат ?- неожиданно повернулся он к безмолвно стоящим у двери бледным охраннику и бухгалтеру.
Парень молча кивнул. Финансистка промолчала, не отрывая глаз от лежащего на ковровом покрытии своего патрона.
Вновь склонившись над Крутовым, Васильева, пожилая, грузная женщина, указывая рукой, одетой в резиновую перчатку, на прижизненные повреждения, продиктовала результат медосмотра. По её предположению, смерть предпринимателя произошла от нанесённых ему побоев. Ни ножевых, ни огнестрельных ранений, ни странгуляционных полос на шее она не обнаружила. Всё лицо было синим от кровоподтёков, перешедших в трупные пятна, левое ухо надорвано, разбиты губы и нос.
-Следовательно, забили?- уточнил диагноз Зиновьев.
-Да, скорее всего так,- кивнула Васильева.- Вероятно, ногами. Причём бил не один…
-А что скажет ЭКО?- повернулся прокурор к Демениной.- Анна Дмитриевна, вам слово!
-Ну-у, все найденные отпечатки и следы требуют своей расшифровки. Например, хотя бы этот кусочек костюмной ткани, несомненно вырванный у кого-то из нападавших.- Деменина показала небольшой тёмный лоскуток, вытащенный из кулака погибшего и уложенный ею в прозрачный полиэтиленовый пакетик.- Или вот ещё… клок волос, найденный во время осмотра пола. – Она показала второй пакет.- Вырван вместе с корневищами совсем недавно. Луковицы свежи, клетки жизнедеятельны, кажется, приложи к травмированному месту и всё вновь прирастёт. В отношении же следов ног… выявили лишь один отпечаток обуви, отличной от обуви пострадавшего. Пол с ковровым покрытием, всё очень смазано, и удалось зафиксировать только этот следок. Кроме того, могу вас «обрадовать»! Обнаружены мелкая табачная крошка, негашёная известь и молотый перец. Вероятно, преступники боялись собак. Хотя предосторожность совершенно излишняя. На улице всё развезло, а по такой грязи даже Данга знаменитая след не возьмёт.
-Ну, что ж, звоните в морг,- удручённо сказал Зиновьев, и попросил понятых подписать протоколы.
Когда те поочерёдно поставили свои подписи, он поинтересовался, есть ли тут ещё какие-либо помещения?
-Да, общая комната, где сижу я и менеджер,- ответила бухгалтерша.- А также бывшая кухня и кладовка. Тут же когда-то была квартира, но дом готовился на снос. А в связи с приватизацией… на паях с другими всё отремонтировали и привели в божеский вид.
Она всхлипнула, глядя на невероятный разгром в кабинете, и отвернулась, чтобы не видеть Крутова.
-Та-ак,- протянул Зиновьев и подошёл к оперативникам.- Остальные помещения осмотрели?
-Заглянули,- отозвался лейтенант Гремин.- Ничего не нарушено, столы на месте.
Он улыбнулся, давая понять, что шутит. Однако Зиновьев шутки не принял.
-А в кладовке?- жёстко спросил он.
-А в кладовке? Вроде ничего… Разный хлам, всякая рухлядь.
-Но вы её осмотрели?- нахмурился Зиновьев.
-Да так, глянули,- пожал плечами лейтенант.- Основное ведь тут! Сюда сразу и ринулись.
-Значит, ещё раз осмотрим всё досконально,- констатировал прокурор и посторонился, пропуская появившихся санитаров из морга.- Лира Андреевна, вы тут сами управитесь?
-Да о чём вы? Конечно. Не в первый раз,- успокоила его Васильева, руководящая санитарами.- О результатах вскрытия я доложу. Постараемся сделать всё как можно скорее.
-Буду очень признателен. Идёмте, лейтенант. И вы тоже… пожалуйста,- пригласил он и бухгалтера.
В бывшей кухоньке, из которой была убрана плита, стояли компьютер и телефакс, а рядом лежали два импортных калькулятора. В общей же – менеджерской , совмещённой с бухгалтерией,- вроде тоже ничто не было нарушено. Видимо, дорогостоящая аппаратура налётчиков не интересовала, а может, они просто не успели прихватить её из-за спешки.
Так или иначе, но у Зиновьева складывалась версия, что с президентом Фонда разделались те, кому он мешал. Это могли быть и прямые конкуренты, и даже партнёры, с которыми он вёл дела. Поэтому, для начала необходимо проверить всех сотрудников погибшего, вместе с главным бухгалтером и её охранником, и окончательно выяснить, правду ли они говорят, что явились сюда вечером по приказу шефа.
Продолжая хмуриться, Зиновьев вышел в узкий коридор и открыл скрипучую дверь в кладовку. И именно в кладовке ( ведь как чувствовал!), в огромной коробке из-под телевизора «Сони» обнаружился втиснутый туда обнажённый труп молодой красивой женщины.
-Срочно всех сюда!- рявкнул Зиновьев, бросив уничтожающий взгляд на лейтенанта.
И тот опрометью, чувствуя свою вину, кинулся выполнять это приказание.
Спустя минуту тут уже сверкала фотовспышка и Деменина не отрывалась от видоискателя. Прибежавшие Васильева и Борисов с Салтыковым осторожно перетащили коробку в комнату и так же осторожно разрезали её. Едва взглянув на труп, бухгалтерша выдохнула:
-Эллочка!
И без чувств стала заваливаться набок. Подскочивший Гремин успел её подхватить и передал на руки потрясённому, дрожащему от возбуждения охраннику.
-Эллочка? Кто она?- обратился к парню Зиновьев.
И тот, осторожно опустив на стул сомлевшую финансистку, с трудом выдавил из себя:
-Секретарша Вениамина Игоревича…
Даже беглого взгляда на несчастную, было достаточно для понимания того, что с ней произошло. Руки её были связаны за спиной телефонным шнуром, вероятно оторванным от аппарата в приёмной. На груди виднелись ссадины, царапины и следы укусов. А на шее болтался обрывок того шнура, которым она и была задушена.
-Задержите труповозку,- попросила Васильева.
Гремин тут же помчался за санитарами. Он паршиво себя чувствовал, этот недавний выпускник Нижегородской школы милиции, и теперь всеми силами старался загладить свою вину. Да, он допустил непростительную небрежность, не исследовав, как положено, помещение кладовки. Просто глянул мимолётно и ничего не увидел, не допуская даже мысли, что и здесь может быть труп.
По сути дела, это был его первый выезд на убийство, и он пытался вести себя, как опытный сыщик. Между тем во рту и в горле у него пересохло, руки, которые он не знал куда деть, предательски подрагивали. До этого Гремин то замещал ушедшего в отпуск участкового инспектора, то ходил в помощниках у дежурных по городу, постоянно надоедая подполковнику Седову о привлечении его к «настоящему делу».
И начальство, наконец, вняло мольбам офицера, приказав для начала заняться «голубятниками». Или, проще говоря, бельевыми воришками, которые обычно находят поживу во дворах, где на верёвках сушатся свежевыстиранные простыни, пододеяльники, и прочее разномастное неглиже. Как ни странно, но двоих таких аспидов, оказавшихся бомжами, лейтенант вскоре изловил, заслужив благодарность домашних хозяек и получив долгожданное назначение в «опасный» сыск. И вот с первого же раза такой конфуз!
Однако ни Зиновьев, ни тем более Борисов, видимо, понимая состояние парня, не упрекали его ни в чём, веря, что урок он получил незабываемый и в будущем подобных промашек не допустит.
-Волки… волки… бешеные псы!- то и дело повторял Зиновьев, выслушав сообщение Васильевой о том, что девушка была изнасилована и лишь потом убита.
Он мысленно представил себе картину , как двое или трое озверевших выродков поочерёдно издевались над жертвой, и кулаки его сжимались от ненависти и желания отомстить им как можно скорее. Вообще, была бы его воля, он убийц и насильников не просто ловил и предавал суду, а отдавал бы на растерзание разъярённым толпам, чтобы в последний момент, истошно визжа, увидел преступник грозные, не прощающие глаза матерей и отцов тех, над кем он надругался и кого лишил жизни.
Однако это были лишь напрасные мечты, а в реальной жизни подобных подонков суд порой миловал, выдавая сроки необъяснимо никчемные, от чего у нормальных людей глаза лезли на лоб и от возмущения случались истерики. Да и часто даже самые закоренелые маньяки, приговорённые к «высшей мере», избегали казни , оседая на усиленных и строгих режимах или в пока что единственной на всю страну Белозёрской колонии для «пожизненников», расположенной на острове посреди древнего озера.
Короче, думы думами, а реальность требовала продолжения работы. Нужно было выяснить ещё очень многое, и Зиновьев, видя, что бухгалтерша по-прежнему невменяема, принялся допрашивать молодого охранника.
-Когда вы пришли сюда, дверь в контору была открыта?
-Да,- кивнул охранник.- Мы ещё удивились. У нас всегда с этим строго. Открываем только на звонок.
-Салтыков!- подозвал второго оперативника Зиновьев.- Вы замки осмотрели? Они не повреждены?
-Никак нет,- отрапортовал низенький круглолицый лейтенант.- Создаётся впечатление, что преступников впустили. Так как знали, по-видимому, их в лицо.
-Возможно, возможно,- пробормотал Зиновьев.- А как… гм… Эллочка, по-вашему, оказалась в это время здесь?- снова обратился он к охраннику.
-Ммм,- замялся тот.- Она часто оставалась, вроде для дополнительной работы. Но, скорее всего…
-Неуставные отношения?
-Да… пожалуй, что так. Это всё было на виду, и почти не скрывалось.
-Гм, так-так,- хмыкнул Зиновьев, бросив беглый взгляд на убитую, которую санитары укладывали в чёрный полиэтиленовый мешок.- Так-так, - повторил он, вспомнив живого Вениамина Игоревича и многоопытную его супругу Светлану Серафимовну, хорошо знакомых ему ещё до перестройки.
«А не могли ли секретарша сама навести преступников на шефа?- неожиданно подумал он и тут отбросил эту мысль.- Если бы была замешана, то всё сделали бы умнее. А тут пришли, вероятно, что-то выяснять, разругались, и … вдруг девочка под боком. И, видимо, для того, чтобы Крутов стал сговорчивее, поначалу принялись за неё. Он, как истинный джентльмен, бросился спасать… ну тогда и его… и её напоследок. Или её раньше? Сейчас определить невозможно. Время смерти, как показывает Васильева, те же два, от силы два с половиной часа… Ну что ж, больше здесь мы ничего не отыщем. Помещение придётся опечатать. Служащих, всех, от зампреда до уборщицы вызвать на допрос. Может, что-то и откроется…»
Зиновьев сложил переданные ему протоколы в папку и привычно сунул её себе под мышку.
Деменина и Васильева уже направлялись к выходу, обсуждая какие-то детали происшествия. Оперативники, проверив задвижки на окнах, поочерёдно выключали свет в помещениях. Борисов, приготовив узкие полоски бумаги для наклеивания на дверь, ставил на них печати и расписывался. Всё было как всегда, обычно и привычно.
Зиновьев надел шляпу и вышел на улицу.
Небо, чёрное и бархатистое, словно в августе, уже очистилось от облаков, сверкая бесчисленными бисеринками звёзд. Улица была почти пуста, лишь одинокие машины проносились время от времени. И где-то неподалеку подгулявшая компания громко и нестройно выводила залихватскую песню об отраде, живущей в высоком терему…