Придется призывать дьявола, другого выхода нет.
Жизнь пронеслась мимо, все обрыдло, серо и буднично – ни сделок с совестью, ни скелетов в шкафу, ни трупов в багажнике, и даже чужие мужья не заставали меня в пикантные моменты. И не в пикантные тоже. Учился норм, работал по профессии, добился всего, чего хотел. Свой бизнес – устойчивый, прибыльный, идущий без препятствий, как поезд по рельсам. Квартира – большая, в модном стиле «лофт», в центре города. Внедорожник. Квадроцикл. Катер. Пара любовниц – удобных и не слишком требовательных. Из тех, у кого прекрасное тело и никаких попыток залезть в душу. С душой в свое время я уже обжегся, ага.
С семьей в молодости не вышло, а теперь она и не нужна. Сорок пять лет. Бабы ягодками становятся, а я ветшаю, брюзжу, сам себе опротивел. Все бессмысленно. И скука, скука…
Пять лет назад, так же, в январе, ну как бы – новый год, новая жизнь, начал его искать. Смысл. Как сорок стукнуло, будто очнулся, словно пинка кто-то дал. Как же – сорок лет, как сорок дней. Душа стремится на свободу.
И понеслось!
Сначала книги. Перечитал все более-менее внятное. Другие так же искали смысл жизни, вдруг кто-то нашел, а я не в курсе. С каждым прочитанным текстом мне становилось все хуже и хуже. Осознание, что искать нечего, что все ищущие как один признают – ничего нет - эта банальная мысль просто убивала! Некоторые авторы, правда, намекали на что-то, но я этих намеков не расшифровал, и взбесился окончательно. Потому что так нельзя. Нахрен писать столько книг, если смысла как не было, так и нет! Для чего мне знать о ваших страданиях и поисках? Мне как бы своих с избытком.
Хорошо, умные люди подсказали - поехал в Индию, искать гуру. Типа что-то можно там найти. В Индии. Индийцы забавные, другие. Культура другая, все другое. Плотность, запахи, вкусы, грязь. Воду нормальную хрен найдешь, чтобы организм не взбунтовался. Я ж в ашраме даже был, служил, полы мыл, смирялся, все ждал – ну когда ж на меня понимание накатит? Ага, накатило. О том, что дурость все это и блажь, а гуры хваленые все на бабло падкие.
Один мужик еще там, в Индии, посоветовал - надо экстремальным спортом заняться, сильно отвлекает, адреналин, то се, новые впечатления. Полеты я отмел сразу, боюсь высоты, все эти парапланы и другие приспособления для быстрой смерти – это всё не для меня. В горы ходить пробовал, но как-то вообще не зашло, не понял, зачем мы поперлись так далеко, с огромными рюкзаками, через ручьи перебирались, спали в спальниках, грязные, полуголодные, растёр себе все, застудил почки, разбил телефон. Ну красиво кругом, да, но к этой красоте я и на своем внедорожнике мог бы доехать. А как мы по леднику лезли на вершину… не, не буду рассказывать, один мат получится, а не рассказ. Не вдохновило, в общем.
Пошел по бабам. Искал особых – ярких, дерзких, благо деньги были. Увлекся одной, очнулся в гостиничном номере с головной болью и пустым бумажником. Клофелинщица, блин. Обратился к ментам, и тут даже весело как-то стало что ли, а потом понял – не, все та же скука. И ментам даже тем же скучно. У них клофелинщиц этих – как мух в июле. Одну прихлопнешь, остальные расплодятся.
Промыкался так года три и решил, помощи у высших сил просить, благо крещеный. Стал молиться, пожертвовал на храм энную сумму, с батюшкой разговаривал о смысле жизни. Вот думал, дурак я, нет бы стразу к нему. Уж он-то знает все ответы. Ага, с хрена ли! Вначале вроде бы да, шпарил как пописанному, а потом позвал я его на ужин, выпили мы чуток и сказал мне батюшка, что не верит в Бога. Батюшка в Бога не верит, это как вообще? А че ж мы тогда? Куда нам со свиным рылом? Поехал я по монастырям, думал – не все такие, кто-то же нашел смысл, нашел Бога. Спрашивал и смотрел им в глаза. Врут, тихушники. Все врут и привирают.
А к дьяволу они меня привели. Эти монахи и священники. Дьявол, говорят, тебя путает, от Бога уводит, мысли грешные в твою голову вкладывает. И тут мне впервые за пять лет интересно стало – как это можно в мою собственную голову что-то вложить, чего я сам не хочу? Стал я книжки искать по магии, вуду, тамплиеры и всё прочее. Со всякими интересными людьми дружбу завел, которые эту тему всю жизнь разрабатывают. Один профессор из Принстона как-то намекнул в приватной беседе, что вызвать дьявола может любой человек, нужно только сильно захотеть, а сам ритуал не так сложен.
И я загорелся.
Изучил всё, купил эти черные свечи, выучил на латыни призыв, фазы луны опять же высчитал. Получалось сегодня - самый подходящий день.
Сейчас посплю чуток, заведу будильник на сотовом, чтобы к трем ночи быть наизготовку.
Будильник прозвонил Вагнером, наполнил комнату торжественностью момента, я вспомнил про дьявола. Сразу вспомнил. Пошел в душ, накатил вискаря для храбрости, побрился, чтоб как бомжара не выглядеть, оделся во все чистое. В гостиной мебель по углам растолкал, начертил на паркете сложную пентаграмму. Круг, в нем две звезды пятиконечных, и знаки еще всякие между лучей нарисованы. Чтобы все как положено - рисовал своей кровью, спецом в поликлинику сходил, кровь взяли из вены и мне с собой отдали. Только, блин, накладка вышла – свернулась она. Пришлось реально большой палец на левой руке разрезать. Больно.
Свечи черные повсюду навтыкал аккуратненько, на блюдцах.
Стою я в центре, читаю на латыни призыв. Медленно читаю, внятно, боюсь ошибиться и вместо Дьявола вызвать какого-нибудь Змея Горыныча. Дыхнет огнем и спалит мне всю квартиру. Договорил весь стих до конца и снова начал. А призыв, как стих – мелодичный такой, торжественный.
Ничего не происходит. Так и знал. Профессор говорил - надо сильно захотеть. Так захотеть, как будто это последняя надежда моя, словно я прыгнул с Титаника в ледяную воду, а лодка одна, и кто громче закричит, того и подберут.
Когда пошел на третий круг, так вложился, так прочувствовал всем нутром необходимость в дьяволе. Если он ко мне теперь не придет, все! больше искать нечего. Смысла нет, а значит и жить незачем.
Читал на латыни и думал одновременно, потому что слова выучил лучше, чем свой день рождения. Боялся, что растеряюсь и забуду в самый ответственный момент.
И тут воздух замерцал, свечи вспыхнули и опали, запахло мятой. Не, не серой, конкретно мятой, как от женских ментоловых сигарет. Мелькнула дурная мысль, что Надька вернулась. Свечи черные синим загорелись.
И тут прямо передо мной появился некрасивый пожилой джентльмен. Нет, не старикан, а именно джентльмен, в хорошем костюме, чуть мешковатом, всклоченные волосы, красные, как от долгой бессонницы, глаза. Он, похоже, в костюме этом прямо и спал, не раздеваясь, только что проснулся.
- А если так, то что? - были его первые слова. А голос тихий такой, усталый.
- Здрасьти, – только и смог выдавить из себя.
- Привет. Чего звал?
- А вы дьявол?
- Да.
- Точно? Прямо он?
- Говори, зачем звал и покончим с этим.
Он взял стул, сел, облокотился о спинку и уставился на меня таким взглядом измождённым, и даже скорбным. Мне неловко стало.
- Дело в том, что я потерял смысл жизни.
- Потерял?
- Нет. Не так. Я хочу найти смысл жизни.
- Рад за тебя. Я при чем?
- Понимаете, я искал его везде, испробовал все, вы - моя последняя надежда.
- Ты думаешь, что раз я дьявол, у меня как у Деда Мороза имеется мешок, а в нем все, что захочешь? Засунул руку, пошарил и достал смысл жизни. На! Пользуйся.
- Не знаю. Мне надо взамен что-то отдать…
Он скривился.
- Только не начинай про душу. Места для хранения нет, а главное надобности в ваших душах никакой. Да и извлечь душу, не убив носителя, невозможно. Все эти народные сказания про то, что нужно непременно дьяволу душу продать - всех их в костер одним махом.
- Ну нет, так нет. Извините, не хотел обидеть. А как же смысл?
Я тоже сел, но на пол, прямо на пентаграмму, напротив этого странного человека, глядя на него снизу вверх. Не могу поверить, что это дьявол, вот хоть убей.
- Смысл сам ищи, для этого и живешь. Может тебе денег дать или здоровья? Ты меня вызвал, сумел. Давай помогу, мне не трудно.
- Не, не надо ничего. Деньги есть, здоровье тоже. Смысла во всем этом не вижу. Хоть в петлю.
- О! это без меня. Свобода воли, так сказать.
- Ну помоги! Дьявол ты или кто?! – закричал я и вскочил. Как-то для о себя самого неожиданно.
Он не вздрогнул, не моргнул, только вздохнул глубоко так, печально, длинно выдохнул.
- Хорошо. Твоя жизнь с сегодняшнего дня изменится. Но если ты хотя бы раз пожалеешь об этой просьбе, берегись. Расплата наступит тут же. Это не потому, что я злой, жестокий и не люблю, когда мне подарки возвращают. Законы у вселенной такие.
Я моргнул – один взмах ресниц, и его не стало. Пустой стул стоял передо мной посреди пентаграммы, запах мяты медленно улетучивался.
#######
Телефон звонил словно проклятый. Звонил давно. Сквозь сон мой мозг, не желая просыпаться, сказал, что это музыка. Какая красивая музыка – уговаривал мозг – не нужно вставать, под нее спать еще приятнее. Но звонки продолжались и пришлось разлепить глаза.
Телефон разрывался, я еле дотянулся до него.
- Шеф! – орал зам. – Скорее приезжайте, у нас налоговая с полицией. Зверствуют, вас требуют.
Откуда взялись? Вроде беспокоиться не о чем, но кто ищет, тот найдет, если есть желание найти. А у этих желание найти превалирует над всеми остальными желаниями. Сильнее они хотят только денег, чтоб не найти ничего. Но я не дам. Я, конечно, не агнец небесный, чтобы бизнес только по закону вести, но чтобы найти, это ж знать надо, где искать.
В офисе все вверх дном, везде люди чужие. Компы изымают, сотрудников на допросы таскают. И рыщут, рыщут, собаки злые. Навстречу выбежал человек, и я не сразу узнал зама. Какие-то секунды он казался мне незнакомцем, будто я видел его впервые в жизни, а мы десять лет работаем вместе. Но он заговорил, и словно в комп всунули флешку, инфа пошла – щелк! я узнал его.
Налоговая колупалась и колупалась. В офисе ночевал на диванчике, чтоб не просрать бизнес. Было гадкое чувство, что стукнул кто-то, а еще вернее – заплатил этим красавцам за их рьяную деятельность. Даже знаю кто, кажется. Набрал его номер, хотел спросить напрямую, послушать, что скажет. Длинные гудки сменились короткими. Набрал повторно – абонент не абонент.
Гнида.
Налоговая проверка за все нарушения пеней насчитала и штрафов размером с годовую прибыль. Снимать деньги со счетов – дурь полная, а как же оборот? Пошел по банкам кредит брать – а ничего, не дают. Как так? Мине и не дают? Да банки эти за мной щенками бегали, уговаривали деньги у них взять. А сейчас нет. Гордо рыла свои в сторону поворачивают и никак.
Ну ладно, в суд пошел решение налоговой обжаловать. Адвоката нанял грамотного, как казалось. А жучара этот мало того, что дело просрал, так еще и гонорар с меня бешеный выгреб. Печаль, в общем.
С психу, иначе не скажешь, деньги со счетов снял, с оборота выдернул – заплатил мироедам этим налоговым. Задрали. Потом пожарные пришли. Ширину пролетов лестниц в здании измерять. Я это здание строил, что ли? Я? Да ему вообще сто пятьдесят лет! Кого там новые снипы интересовали? А не волнует. Денег хотят. Тоже денег. А нету.
Пока в офисе ночевал, домой клининг вызвал, они квартиру вылизали – от вызова дьявола ни следа! Плюнуть и забыть. Глупость все это и блажь.
Смущало только, что людей вокруг узнавать переставал. Вот, вроде, бухгалтер мой. А вроде и не мой. Как ее зовут-то? Светлана, нет, Ирина, нет… Плачет. А что сейчас плакать-то?
Помню, пришел домой уже поздно. Голова разрывается от боли. Выпил таблетку, запил вискарем и спать.
Только прикрыл глаза – звонок.
За окнами темно. Не соображу ничего, а в дверь трезвонят и трезвонят. Настойчиво, требовательно.
Встаю, иду открывать.
Кого принесло в такое время? И, главное, в домофон не звонили, значит кто-то знакомый, код знает. Странный портфель валяется в прихожей – тёмно-синий из крокодиловой кожи. Я новый портфель купил? Совсем умом тронулся?
Звонок!
Вздрогнул, от портфеля взгляд оторвал, смотрю в глазок – мой коммерс. Отомкнул, впустил его.
Тот вошел молча, сел без приглашения на банкетку у входа. Я тоже молчу, смотрю на него, жопой неприятности чую.
- Вы меня простите, – начал он. – Такие обстоятельства. Я ухожу. Увольняюсь. Решил лично сказать, а то нехорошо как-то.
На меня не смотрит, глядит в пол, на свои зеленые ботинки. Ага, нехорошо. Лучше бы нож взял и зарезал, чтоб не мучился. Клиентскую базу с собой всю утащит. А кто я без базы? Хрен без масла, снегирь без снега, журавль без младенца…
- Куда уходишь, позволь спросить? – голос дрогнул и, чувствую, холодок пополз вдоль позвоночника.
- Узнаете все равно. К нашим конкурентам. В три раза больше зарплата плюс премия за то, что приду. У меня мама в больнице, мне много денег надо, простите…
Встал и вышел.
Дверь нараспашку, вижу, как он к лифту идет, сгорбился, сука, от непосильной ноши. Лифта всё нет и нет, а он чувствует мой взгляд, горбится сильнее. Вдруг воровато так обернулся и метнулся вниз по лестнице.
Сижу, на портфель смотрю и вспомнить не могу, как покупал его.
Качаясь, дошел до барной стойки налил еще вискаря, выпил. Что странно, ни злости, ни бешенства, одна пустота. Надо выспаться. Мысли дикие стучатся в голову, будто и не мои… Спать спать спать!
Присосался к бутылке, выпил, сколько смог и завалился на кровать звездой.
#######
Разбудил телефонный звонок. Опять.
Открыл глаза – за окном светло, ветки о стекло царапают, шуршат, вдалеке сирена взвыла, сигналка чья-то среагировала…
Телефон не замолкает.
Взял трубку.
- Да.
- Простите, что беспокою, – незнакомый голос. – Оптовики возвращают последние партии. Все. Брак.
- Ты кто?
Повисла тишина. Слышно, как в трубке дышат и молчат.
- Я ваш зам, – сказали с испугом и неуверенно как-то.
- Ясно. Почему вернулась продукция?
- Просмотрел коробки выборочно. Будто водой залили, а потом нагрели. Все испорчено.
- Транспортники?
- Вряд ли.
- У нас такой контроль качества…
- Знаю! – вдруг заорал зам. – Вы это мне рассказываете? Я третий месяц не сплю, не ем, спасаю ваш бизнес! Что делать будем? За продукцию предоплата взята, если вы помните, а денег на счетах ноль! Работники жалобы уже в прокуратуру пишут! Мы зарплату задерживаем!
- Сейчас приеду.
Встаю и понимаю, что идти не могу. Ноги подгибаются, все плывет, плохо так, будто две недели пил, а теперь отходняки. Стены розовые в мелкий цветочек. Моргнул. Нет, бледно-голубые, как были.
Может меня отравили? Но кто? И зачем?
Бизнес, похоже, потерял. Денег нет, продукции нет, есть долги, и коммерс дезертировал в стан врага. Как бы квартиру продавать не пришлось.
Это вообще моя квартира?
Хватаясь за мебель, обошел все. Вроде да, моя. Но не точно. Портфель этот чужой, так и лежит на полу в прихожей. Открываю - в нем документы странные, не мои. Пробежал взглядом. Имена в договорах незнакомые, бумага розовая, как стены, и буквы вроде известные все, а о чем речь – не пойму. И спросить не у кого. Может, заму позвонить. Но зам ли он? Я его голоса не узнал. Дурачат меня, с ума сводят. Спал, наверное, мало, надо опять лечь и выспаться. Проснусь со свежей головой и тогда все дела порешаю.
Как раз до постели добрался, только подушки коснулся, и тут же отключился.
#######
Голоса. Слышу голоса. Женщина разговаривает или поет. Не пойму. Голос невнятный, еще шум воды добавляется и бряцанье посуды. А запах знакомый такой, родной.
Открываю глаза.
Небольшая захламлённая комната, потолки низкие, окна обычные, да это же хрущевка. И стены розовые в цветочек, да.
А голова ясная, легкая, не болит ничего.
Встаю, иду на голос.
На кухне вижу женщину. Обычная баба, милая такая, халат теплый, байковый, на талии поясом затянут, тапки мужские. Она оборачивается ко мне и улыбается как знакомому. Лицо родное. Я что, живу с ней?
- Проснулся, наконец. Садись, будем завтракать, - и на стол большую сковороду чугунную с картошкой жареной ставит. Пахнет картошка как в детстве, у мамы. Помню, как поджарки любил со сковородки такой ложкой выскребать. Это самое вкусное было – поджарки.
Вглядываюсь в женщину. Она садится рядом, накладывает мне в тарелку картошки, потом себе, достает из холодильника банку с огурчиками солеными. Не вставая достает, кухня маленькая, все рядом. Чем больше смотрю на женщину, тем больше она маму напоминает.
Не мог же я забыть, как моя мама выглядит. Не мог я забыть… но забыл, получается.
А она снова улыбается и ест картошку, огурец берет целиком, откусывает, и я вижу, как сок течет у нее по подбородку. Красиво так течет, вкусно.
- Кушай, сынок, кушай, – говорит она и по голове меня гладит.
Мама. Это мама. Только она так по голове меня гладила.
Встаю с табуретки и, не чуя ног, иду в прихожую. Санки мои, коньки на гвоздике, валенки.
Бегу обратно на кухню, смотрю в окно - дети с горки катаются, верещат; каток залили, пацаны за шайбой гоняются всей гурьбой, ворота одни, в них никого; мужик катит на санках ребенка, пацан маленький, замотан до самых глаз, ногами отталкивается, то ли помогает отцу, то ли тормозит. За стеной телевизор бубнит. Соседка с балкона сына обедать зовет гнусным, визгливым голосом, настолько знакомым, что обмираю.
И тут вдруг вспоминаю всё. Моя это квартира. Вырос я здесь, в панельном доме, в хрущевке, на третьем этаже. И мама это моя картошку кушает, на меня оглядывается, улыбается нежно. А за стенкой друг мой, мы по вечерам перестукиваемся через стенку, все ругаются, а мы все равно стучим, мы дети, нам пофиг.
И так мне хорошо становится, спокойно, тихо и радостно. Вот он, смысл-то. Всегда на виду был. А я просрал его. Мама умерла, я даже не полетел на похороны. Метался, искал невесть что. Покой потерял, радость потерял, что такое тишина, и не вспомнить… Упустил жизнь, последний гвоздь сам забил, когда дьявола вызвал. Но я же могу исправить. Я теперь знаю – как. Точно знаю.
- Верни мне мою жизнь! Я понял! Не надо подарков, верни всё, как было!
От крика плывет всё, трескается, блекнут краски. Мама оборачивается ко мне, берет за руку.
- Ты возвращайся, сынок…
Ее рука истаивает, обстановка покрывается крупной зыбью, и я проваливаюсь в небытие.
#######
- Ну что, нашел?
Открываю глаза, лежу на кровати своей огрмной, рядом дьявол – все такой же уставший, руки в карманах серого помятого пиджака. Глаза красные от недосыпа. Стоит рядом с кроватью и смотрит на меня. Грустно так смотрит, без любопытства.
Теперь я знаю, что он это он. Точно.
Сажусь, головой мотаю, пытаясь остатки сна прогнать.
- Нет, - говорю, - то есть да. Знаю, как все исправить. Что это было вообще?
Пожимает плечами.
- Что просил, то и получи. Встряхнул я немного твою жизнь, все и посыпалось. А ты от стресса связь с реальностью потерял.
- Что так сразу? Я вроде не из этих.
- Каких таких этих?
- Не особо чувствительный.
- Сам виноват. Мог к реальности вернуться, но не захотел. Если рушиться начало, уж не остановишь.
- Погодите, но мама откуда взялась? Это же была мама.
- Так умер ты, голубчик. Сердце остановилось во сне. Кто же обезболивающее вискарем запивает после такого стресса.
- Умер?
- Ну да.
- Подождите, но я же помню, что коммерс ко мне приходил и зам звонил.
Дьявол улыбается.
- А смерть, голубчик мой, она потихоньку подкрадывается.
- Но я же знаю…
- Как исправить свою жизнь? Это знание ты сам заработать должен был, а не выпрашивать. Эту жизнь уже не исправишь.
Умер. Осознать не получается. Как так умер? Вот он я, сижу на кровати. Мягкая она, белье постельное дорогущее гладкое под пальцами мнется.
А дьявол улыбается мягко, руки из карманов вынимает, продолжает разговор:
- Как про меня ты вспомнил, так я и явился. Предупреждал тебя – не жалей. Ты пожалел. Теперь наказание.
Не верю все еще, ерничать пытаюсь:
- В котле сваришь? Или над костром подвесишь?
Смотрит укоризненно.
- Пошло это - так шутить, молодой человек. Работать будешь на меня.
Тут вдруг все затряслось, завибрировало, заныли зубы, волосы по всему телу встали дыбом. Раздался мерзкий тонкий вой. Дьявол сморщился.
- Первый твой вызов. Отправляйся, а я отдохну, наконец.
- Куда?! – тряска становилась все сильнее, а вой громче, пришлось кричать, чтобы самого себя услышать. Зубы ныли так - захотелось кого-нибудь убить, лишь бы перестали.
- Дьявола вызывают, мерзавцы, – меланхолично произнес дьявол.
- И так всегда?!
- Да. Как только какая-нибудь бестолочь пытается меня вызвать - такие вот милые ощущения. А теперь и ты мучаешься вместе со мной, пока мой помощник.
- А что и другие помощники были??
- Разумеется. Сто лет отработаешь – и свободен. Давай, отправляйся, а то зарубят курицу, почувствуешь, как тебе голову отсекли.
- А если человека принесут в жертву?
Хмыкает.
- Вот любопытный. Ты отключишься от боли.
- И что тогда?
- К таким я сам хожу. Предупреждая следующий вопрос – тебе лучше этого не знать. Отчаливай, я устал. Власти над людьми у тебя нет, но напугать разрешаю.
Он ткнул в меня пальцем, и я в одно мгновение очутился в большой темной комнате, вокруг стола сидели люди, держались за руки и что-то бубнили хором.
Я обернулся, за моей спиной дьявол сидел в кресле и собирался вздремнуть, уже прикрыл глаза.
- Можно мне облик пострашнее? – попросил я.
- Щелкни пальцами, и все будет, – пробормотал они уснул.
Я щелкнул и вышел из тени. Мои рога упирались в потолок, а глаза горели красным.
- Вы звали меня, смертные?! – прогрохотал я басом. – Хотите узреть гнев мой?! На колени!