Алла Андреева
Плаванье к небесной России
Красивы ярославские церкви, я обычно любовался ими из окна вагона. С Волги я их не видел, но охотно верю Андреевым, что это должно быть прекрасное зрелище. Но «приплыть в небесную Россию» нельзя, это сравнение, метафора, литература
Литература, надо сказать, замечательное. Первое, что меня поразило в тексте А.А.Андреевой – это прекрасный русский язык. Она призналась в мемуарах, что не знает правил, но интуитивно всегда писала правильно. Так и должен владеть русским языком русский человек, какая бы кровь в нём не текла. Читать воспоминания вдовы великого нашего поэта-мистка было легко и приятно. Разумеется, речь о «технике», а не о содержании, которое мучительно, а «лагерные» главы вообще воспринимать до боли невозможно. Но как же всё интересно и «вкусно» описано! Какой же контраст, например, с ЖЗЛ – этим вымороченным, графоманским совковым проектом, или с «понтовским» косноязычием подзаборных журналистов-блоггеров, или с «филологизмом» глуповатых критиков-литературоведов, или … да хоть с набоковским снобизмом. А у Андреевой (так же как и ее знаменитого мужа) просто удовольствие невероятное! Страницы вышиты словами, как ее заветная сумочка.
«Роза мира» – одна из примет поздней «катастройки» и последующего. Помню Питер, где не было продуктов, а потом торговали всем подряд, и у станций метро продают «Розу мира» – зеленую, широкоформатную. Жалею, что не купил именно то издание, а на моей полке стоит лишь стандартный том.
Мозг подчас вытворяет с телом невероятные вещи, допустим, может вызвать оргазм у приговоренного перед казнью. Видения, которые переживал Даниил Леонидович Андреев во владимирском централе, не были просто «фантазией» или, тем более, обманом. Это было настоящей защитой от окружающих ужасов, от собственных мук, и особенно, мне кажется, от того, что из-за андреевского романа «Странники ночи» палачи загребли целую кучу народу. Надо учесть и эрудицию, и душевный строй самого автора: «У Даниила всё и всегда уходило из реального мира в бесконечность».
Религиозные чувства Андреевых и людей их круга были, несомненно, подлинными. Они впитывались если и не с молоком матери, то естественно, в отличие от последующего «клерикализма», погона под рясой, интеллектуального андерграунда всяких бибикиных-седаковых, мень-моды образованщины, ну; или постсовковой конъюнктуры захребетников. В «Плаваньи» показаны подлинная вера и настоящий «цайтгайст», точнее, уже его остатки для многих людей ХХ века. Но, боже, как же все это было неадекватно действительности, примерно, как отношение сказочных героев реальности. Читая Андреевых и т.п., умиляешься: какие же это чистые, прекрасные души, как высок их духовный строй и т.д.! Но в сказки и благородных героев детских приключенческих книг можно верить всю жизнь, но полезно лишь до определенного возраста. Здесь момент деликатный и речь вовсе не о цинизме, не о потере идеалов или о том, что будто обитая в коммуналках или попадая в лагеря те благородные люди «не знали жизни». Нет, лиха они хлебнули по полной. Но, как же они объясняли все эти ужасы, и, главное, в чем видели выход? Здесь многое от мотивов Де Местра и русской религиозной «философии» или глыб-шафаревичей: революция и террор есть наказание за отступление от веры и надо искупать, искупать… Короче, восстанавливать ХХС и искать «дорогу к храму», строя их в пределах шаговой доступности вместо скверов и поликлиник. Ну, построили. Построили?
Когда-то я считал, что если бы у нашей интеллигенции культовой книгой вместо «Мастера и Маргариты» стали бы «Странники ночи», то наша траектория, возможно, была бы другой. Сейчас я так уже не думаю. И дело не в том, что М.Булгаков талантливее – это дело вкуса, но он врач и художественными средствами, инструментами драматургии, фантастики и гротеска лучше препарировал отечественную жизнь, нежели понимал её великий сказочник Д.Андреев.
Воспоминания его вдовы заканчиваются главой о публикации чудом спасенной «Розы мира». Вроде бы хеппи-энд? Как бы не так. Сама ослепшая Алла Александровна после такой трагической и прекрасно насыщенной жизни, погибает страшной смертью, задохнувшись во время пожара. (Есть ли в этом своя символика?). А предмет её молитв, чаяний и видений – Россия Небесная – после небольшой паузы опять входит в свою традиционную земную колею.
Если вернуться к названию книги, то никакой «небесной России» нет, и никогда не было. А было и есть огромное место на грешной земле для бесконечных мучений человеческих.
Куда ж нам плыть?
*
Эпиграф к одной из глав:
Что мы отстояли
В итоге второй мировой?
Расстрелы в подвале,
Суды, лагеря и конвой.
Свою несвободу
И власть кумачовых вождей,
Печали, невзгоды
И рабство для наших детей
(Ник.Браун, политзэк).
В.Д.Игнатьев.
Доносчики в истории России и СССР
Материал обширный, но весьма поверхностный, автор раскрывает тему фрагментарно: напечатал то, до чего смог дотянуться. «Вкусной» кажется глава о стукачах среди «творческой интеллигенции» в СССР.
Никулин Лев, стукач-надомник
Недавно выпустил трехтомник...
А ведь томов доносов и клевет было гораздо-гораздо больше.
Помимо тайных доносов совписы и пр. публиковали тексты с требованием/одобрением расправ над врагами. Среди подписантов: Олеша, Шагинян, Бабель, Маршак, Тынянов, Барто, Безыменский, Лутовский, Леонов, Михалков и др. – имя им легион. Трудно осуждать их в конкретной ситуации, когда конкретного человечка охватил животный страх и хотелось спасти свою жизнь. Но как дело дошло до «ситуации»! И – как доходит?
После краха ГДР в Германии булл создан сайт, где указаны фамилии стукачей, их должностей и гонораров. Более 100 тысяч и список пополняется…
Иосиф Бродский
Меньше единицы. Эссе.
Спасибо американским литературоведам Профферам за издание Бродского и заботу о нем. Впрочем, в отличие от категорического утверждения Эллендеи Бродский среди нас») о том, что Набоков хорош прежде всего в прозе, а ИБ в поэзии, я часто думаю, что наоборот. У Набокова мне нравятся больше стихи, а вот проза изрядно раздражает – все эти шарады-крестословицы на каждом шагу, ни слова в простоте – зачем мне-читателю такое «счастье»!
Стихи же Бродского очень разного качества. Есть великолепные образцы с клокочущей в них энергией, но много и довольно мутно-заунывных строк. А вот эссеистику поэта я ценю все больше: «Меньше единицы» - шедевра автобиографической прозы, «Путешествие в Стамбул» - великолепное интеллектуальное эссе и т.д.
Конечно, читая Бродского приходится преодолевать множество предрассудков, советских еще суеверий и юредятины со стороны его «друзей». Но он сумел победить это:
Черные города,
Воображенья грязь
Сдавленное «когда»,
Выплюнутое «вчерась»,
Каркантье воронка,
Камерный айболит,
Вдавливанье позвонка
В стираный неолит...
Василий Яновский
Поля Елисейские. Книга памяти
Прозу Яновского я не воспринимаю, хотя, например, замысел «Портативного бессмертия» интересен (чем-то роман перекликается с «Прачечной человеческих душ» Питирима Сорокина, только у того благодаря «умороду» люди приобретают необычные способности, а у Яновского людей нравственно исправляют «лучами»). Но из-за манеры – это не мое чтение.
А вот воспоминания Яновского довольно интересны, хотя довольно злы и написаны в несколько необычной для эмигрантских воспоминаний манере. Поколение другое, другой круг (и «Круг»). Тем и любопытны.
Русский литературный Париж 1930-х. Апогей и начало конца творческой эмиграции из исторической России. Предчувствие и ожидание новых бед.
Галерея портретов, иногда исполненных несколько мизантропически. Поплавский (по поведению, да и по текстам место ему не хватило в сумасшедшем доме). Фельзен (честный и благородный еврей, погибший от рук нацистов).Г.Федотов (эклектичный публицист, пытался совместить демократию с православием; «крепких» умов в русской среде так и не появилось!). Фондаминский (орговик, много коммиссарил, в годы смуты в прямом смысле, был, впрочем, весьма полезен и делал людям хорошее, хотя и не всем). Мережковский с Гиппиус (изображены как карикатурные манекены, Мережковскому-плагиатору автор не мог простить заигрывания с Муссолини и одобрения вторжения немцев в Россию, пусть и советскую). Георгий ИвАнов описан очень зло и представлен монстрообразно, отдается дань стихам, но, скорее всего, поза принята за сущность. Одоевцева упоминается, но всерьез не принимается, а ведь она написала такие наивно-добрые воспоминания, в том числе и о «берегах Сены». Бунин (описан иронично, как элемент отжившей патриархальной среды со стародавними литературными вкусами и эпигоном писателей 19 века, не способный к абстрактному мышлению).
Ну, много есть малоизвестных нашему читателю фамилий, литераторов второго-третьего ряда.
На ком еще стоит остановиться. Краткий набор «философов»: Бердяев с тиком, Шестов, который никого не обидел, европейский Степун, сотрудничавший с немцами Вышеславцев. Все такие «духовные».
Несколько встреч с «дурёхой» Цветаевой. Ехала она в Союз на верную смерть, ее сын-вундеркинд характеризуется отрицательно. Ловкий художник Анненский… Алданов, забиравший под свои бесконечные строки дефицитный листаж. Керенский с Милюковым, последний оказался хорошим издателем.
Грустно все, в общем. Потеряли Родину, а потом не жили, а доживали: чудили, ссорились, ностальгировали, надеялись – напрасно! Впрочем, более молодое поколение эмигрантов в потере России не виновато, оттого их судьбы выглядят еще драматичнее. Большую волю нужно было иметь, чтобы прожить и выстоять горькую эмигрантскую жизнь. Многие падали и ломались, а вот Яновскому удалось удержаться на ногах; уже поэтому его мемуарам стоит отнестись внимательно.
Вильгельм Райх
Посмотри на себя, маленький человек
Назвать автора «противоречивой личностью» - это очень слабо. Смесь гениальности с манией величия, великих прозрений и диких ошибок. Но его памфлет крайне актуален сегодня. По сути, этот текст перекликается с книгой Э.Фромма «Бегство от свободы». Несколько сот и даже тысяч негодяев никогда не смогли бы натворить столько бед, если бы не молчаливая, а часто и активная поддержка миллионов «маленьких людей». И непонятно, как к ним относиться – они и жертвы, безусловно, но и соучастники криминально фашистских режимов любого оттенка.
Но свобода не утвердится, пока «маленькие» будут в большинстве
Любимая (и довольно дикая, если понимать ее буквально) идея В.Райха об оргонных лучах, из-за которой, по сути; он и погиб в тюрьме. Эта идея верна не в физическом, а в философском смысле (макрокосм и микрокосм).
Человек обретет свободу, когда откроет для себя Космос (как вовне, так, и главное, внутри себя). Это то, что противоречит пророкам великих и не очень религий, которые тысячелетиями учили стадо, что человек – это раб, червь, вместилище нечистот и пр…