Иди, Идай.
“Как давно я не видел тебя! Могу назвать точное количество дней, но что с этого толку, если все они слились в один, бесконечно долгий, которому все нет и нет конца. Может быть, и выглядывало солнце, только я не заметил его.
Только ты знаешь, что в моих словах нет к себе жалости, только ты поймешь, что счастье может быть и таким, какое выпало на нашу долю. Странное, горькое, но такое большое, что ничему другому не остается места.”
***
А еще жгло в промежности - так сильно, что Идаю пришлось несколько раз остановиться и, раскорячившись в нелепой позе, остужать позорное полыхающее. Боги мои, помилосердствуйте - опустите в чистый, холодный ручей, чтобы его проворные струи раздробили бурую с рыжиной коросту, освободили от грязи, пота, крови - своей и чужой. Вы слышите меня?
Боги делали вид, что не слышат, или просто были заняты, готовились к приему и сортировке душ, которые одна за другой взмывали в небо, неожиданно освободившись от попорченных телесных вместилищ. Многие тела - ох, многие! - были приведены в негодность лично Идаем. . Осталось найти еще одно, чтобы поганая душонка выскользнула через специально проделанное отверстие, была встречена кем положено и отправлена куда заслужено.
Подул ветерок. Видать, кто-то из богов все-таки отвлекся от важных дел, но на перемещение просителя к ближайшему ручью у него не было ни времени, ни желания. Идай все равно преисполнился благодарностью. Прохладный воздух поглаживал спину, ласкал плечи и как будто прошелся влажной губкой по самым разгоряченным и саднящим уголкам тела.
Блаженство длилось всего несколько мгновений. Ветер сменил направление и теперь дул со стороны горящего Летнего Дворца. Там - на стенах и у вышибленных ворот - сновали маленькие темные букашки. Они образовывали скопления, скопления накатывались друг на друга, набухали, а потом рассыпались, оставив на земле букашек, навсегда потерявших подвижность. .Нападавшим было нечего терять, защитникам - некуда бежать, и теперь от Идая зависело, когда и чем все это закончится.
Холм, к которому он направлялся, напоминал огромного зверя, уткнувшегося острой мордой в кусты. Зверь спал, а под шерстью из жесткой, колючей травы и толстой земляной кожей медленно переваривались развалины крепости. Может быть, ее возвели боги, а потом сами же и разрушили, как поссорившиеся дети разрушают песчаный замок.. Если же это были люди, то они жили так давно, что никто и никогда не узнает, как они выглядели, на каком языке говорили и что не поделили между собой.
Говаривали, будто холм - лишь малая часть того, что сохранилось с незапамятных времен; а спящий зверь прикрывает своим телом подземный город с улицами и площадями, тайными ходами, ведущими далеко-далеко, за границы чужих земель.
Какой-то ход - а то и не один - должен был тянуться от Летнего Дворца. И хотя это сооружение возвели через много веков после того, как ушли в небытие последние защитники крепости и последние ее захватчики, было бы глупо не воспользоваться сетью подземелий. Уж наверняка воспользовались, провели, укрепили, и теперь по тайной подземной кишке выбрался из своего дворца Верон Крат, Повелитель Всего Сущего, Верховный Защитник и Любимец Богов.. В одиночку? С охраной и частью свиты? Скорее всего, взял с собой немногих, самых верных - остальных бросил.
Милосердные и всемогущие,вновь прошу вас о помощи. Кто подскажет, где прячется тот, кого я ищу? Кто наведет на след? У этого человека тяжелая душа, на пару дюжин обычных потянет. Хорошая добыча, возьмите - только помогите найти. Остальное сам сделаю.
Порыв ветра толкнул Идая в спину, и он счел это знаком. Иди, Идай. Добудь нам эту душу, а уж кому из нас она достанется, как-нибудь сами решим, не твоя забота.
Холм был уже совсем близко. Огромная туша с каждым шагом становилась все больше, выгнула спину под самые облака и закрыла вид на море Одно хорошо - зверь лежал на краю обрыва, так что выбраться с той стороны и погрузиться в лодку было просто невозможно.
Идай остановился. Вслушивался, пытаясь уловить хоть какой-то звук, выбивающийся из привычного хора шелестящей травы, покачивающихся на ветру кустов и мелких серых пташек, которые гнездились на этом холме. Вглядывался - не заколышется ли ветка или травинка не в такт остальным, не вспорхнет ли испуганная птица. Медленно процеживал воздух через ноздри, приученные различать тончайшие оттенки запахов.
Он крался вдоль холма, двигаясь неслышно и очень медленно. Казалось, что время остановилось, хотя добрая половина зверя была уже позади. Ничего. Ни одной зацепки, ни малейшей подсказки. Скоро начнет темнеть, и короткие сумерки сменятся непроглядной ночью. Идай знал, что даже в полной темноте не прекратит поиски - многолетняя привычка охотиться на зверей и людей будет как нельзя кстати. И все же при свете куда лучше, куда лучше, куда…
Под ноги скатилась стайка швырков. Зверюшки прошмыгнули мимо и как будто растворились в воздухе. Идай всегда завидовал их умению прятаться и тончайшему нюху. Все знают, что швырки привередливы и к еде относятся очень придирчиво, падаль и всякую дрянь есть не станут - в отличие от швырей, своих ближайших родственников. А вот полакомиться остатками человечьего пиршества - это мы запросто, это нам только волю дай. А уж если учуют что-то по-настоящему вкусное, даже днем не испугаются подойти. Сидят и просят, глазки-бусинки посверкивают, лапки на пузе сложены… Неспроста они тут.
Так… Смотреть надо чуть выше. Нет. Не здесь. Еще выше, еще чуть-чуть. Вот!
На левой стороне шеи натянулась и заныла жилка. Идай смахнул крупную каплю пота, которая добралась до самого кончика носа. Рука, державшая меч, тоже вспотела.
На высоте примерно в полтора идаевых роста на зеленом боку виднелась желтоватая заплатка. Трава пожухла, а вокруг заплатки - зеленая, сочная. Значит что-то прикрывали, отодрали где-то кусок дерна и прикрыли. Где оторвали? А, вот здесь, выше. Думали, не замечу. А ведь мог и не заметить, если бы не швырки эти. Спасибо, боги.
Совсем небольшое расстояние от подножия холма до этого места Идай преодолевал долго, полз, почти не касаясь земли. Из-под нижнего правого края заплатки сочилась еле заметная струйка дыма. Рядом валялись кусочки мяса, так и не доставшиеся швыркам. Живот, который гулко и обиженно пустовал с позавчерашнего дня, тут же скрутило. Идай отвел глаза от соблазнительных кусочков и осторожно потянул за край дернового пласта.
Дерн поддался легко, а под ним обнаружился лаз, в который могли бы протиснуться два Идая одновременно. Это хорошо, успею увернуться от удара и ударю сам, места хватит.. Запах жареного мяса стал немного сильнее. И это хорошо. Сделаю, что должен, и наемся до отвала, до тошноты. Все сожру и лопну.
Плохо то, что темно. Но и к этому не привыкать..
***
“Однажды я снова увижу тебя, и наш дом, и наших мальчиков. К тому времени они вырастут, а мы с тобой состаримся. Ну и что? Я узнаю тебя с сотни шагов, даже если откажутся служить глаза . Я узнаю твой голос - да, он изменится, но все равно я узнаю его. Разве можно спутать его с другим?!
Знаю, что так и будет, не знаю лишь, когда.”
.
Поначалу пришлось ползти, но вскоре ход резко отвернул вправо, став шире и выше. Потом изогнулся снова, уходя вглубь и вниз, появились ступеньки, а заполняющую туннель черноту разбавил слабый свет
Внизу кто-то пел. Точнее, напевал тоненьким гнусавым голоском. Зеленые луга и светлокудрые девы, о, как мечтаю я умереть от любви в ваших объятиях… Погоди немного, исполню твою мечту, ты только пой громче. Чем громче человек поет, тем хуже слышит и реже оглядывается.
Туннель стал еще просторнее и, как речка в озеро, впадал в небольшой зал. В центре горел костер, а у вертела хлопотал тучный, низенький человек. Он был так увлечен стряпней и своей дурацкой песенкой, что обернулся лишь тогда, когда Идай подкрался вплотную. Меч вошел мягко, почти нежно. “Ой” - прошептал толстяк, всхлипнул и начал медленно оседать на пол. Он попытался что-то сказать, пухлые руки обхватили Идая, но светлокудрые девы на зеленых лугах не хотели ждать. Им и не пришлось.
Идай обошел тело, еще раз подивившись его упитанности. А впрочем, чему тут удивляться - тот, кто при господской кухне, без куска мяса не останется. Этот-то уж точно себя не обижал, жрал за десятерых. Эх, девы, трудновато вам придется.
С трудом отогнав ненужные мысли, Идай осмотрелся.
На противоположной стене виднелся проход, завешенный старой, с пролысинами, шкурой. Она висела криво, и через щель был виден небольшой факел. Идай скользнул внутрь.
Коридор опять спускался вниз, но более полого, так что обошлось без ступенек. Между двумя чадящими факелами в начале и в конце клубилась темнота, которая впитала и сырость стен, и запах помета обитавших в подземельях грызунов. Идай растворился в этой темноте, стал на время ее частью, черным сгустком, бесшумно двигающимся к свету.
Не дойдя нескольких шагов до факела, Идай остановился. Впереди - глухая стена, Но слева что-то есть. И не только что-то. Кто-то!
Затаив дыхание и ступая неслышно, он добрался до факела и осторожно заглянул за угол.
Потолок, выгибающийся к центру и почти касающийся пола по бокам. Стол (как и кто его сюда затащил?) из темного, маслянисто отсвечивающего дерева. Еще один факел у задней стены.
Человек, сидевший за столом, поначалу ничего не заметил. Перо резво бегало по длинному и узкому желтоватому листу, беззвучно шевелились тонкие губы. И лишь когда Идай встал прямо перед ним, широко расставив ноги и держа наготове меч, Крат поднял глаза и вздрогнул.
- Как посмел?! - вместо грозного окрика получилось что-то жалкое, визгливое, испуганное. - Вон отсюда! Пошел вон!
Идай усмехнулся. Тот, кого ненавидели одни, обожали другие и боялись все без исключения, при ближайшем рассмотрении оказался совсем невысоким и совершенно обычным. Человек как человек. Раньше, когда Идаю довелось служить в его охране, он редко видел Крата и мог подойти не ближе, чем на три десятка шагов. Тогда Крат казался ему недосягаемым и зловещим. Да что там казался - был.
- Ты понимаешь, кто перед тобой?!!
- Да. Тот, чью душу я обещал богам, и будь уверен - обещание исполню.
- Меня… Меня нельзя. Как же… Ты не можешь…
- Встань на колени и приготовься. Если уйдешь достойно, боги многое тебе простят.
Крат исполнил приказ мгновенно - в первой его части. Рухнул на колени. Проворно выполз из-за стола и умоляюще сложил руки на груди.
- Ты пойми, - в его глазах задрожали слезы. - Я ведь ничего плохого не сделал. Только хорошее. Для всех хорошее, понимаешь? Мне нельзя сейчас умирать. Совсем нельзя. Ну что мне сделать, чтобы ты понял?
- Штаны не пачкать. - хмыкнул Идай. Под Кратом медленно растекалась лужа, да и запахло соответствующе.
- Я бы все тебе отдал, да только нет ничего. Там оставил… Хочешь, перо мое возьми. Оно дорогое, очень дорогое. А если скажешь, что это я тебе дал, втройне выручишь. Возьми, а?
Когда он заплакал в голос, Идая слегка замутило.
Это потому что я ничего не ел. Давно уже. От этого, не иначе.
Надо было сразу его. Хнычет, как баба, совсем стыда нет.
Нельзя а таких делах медлить, думать нельзя. Хочешь выпустить душу - выпусти, все остальное потом. Настал твой час, да будешь ты проклят вечно, да… Нет, я же не так хотел сказать…
Гневная речь, которую Идай заготовил и много раз проговорил заранее, чтобы звучало гулко и торжественно, никак не хотела вспоминаться. Голову как будто забили хлебным мякишем, размоченным в луже.
- Ты вот что, - почти дружески сказал Идай, и Крат вдруг замолчал, даже попытался улыбнуться. - Ты… Не надо так. Не жить тебе, все равно не жить. А я быстро, даже не заметишь.
Он слушал свой собственный голос и не узнавал его. Идай Безжалостный, Идай-Выпусти-Душу, как там еще тебя называют, это ты говоришь?! Да быть такого не может.
А сам тем временем аккуратно, стараясь не слишком сильно тянуть, взял притихшего и безвольного Крата за волосы, заглянул ему в глаза и нанес короткий, точный удар.
Глаза расширились и застыли. Душа Крата вылетела на удивление быстро. Тело тоже повело себя правильно - рухнуло у ног Идая и замерло.
Пустота, образовавшаяся в тот момент., когда меч прервал жизнь Крата, стремительно разрасталась. Не так он себе все это представлял. Совсем не так.
Радости не было, не было чувства исполненного долга, хорошо и правильно сделанной работы. Боги, вам что, не понравилось, как я это сделал?
Идай ждал хоть какого-то знака. Знака не было.
Между правой ногой и распростертым на каменном полу телом Крата что-то прошмыгнуло. Идай пригляделся. Швырь! Мерзкий подземный швырь. Ишь ты, кровь почуял или просто тут где-то прятался?
Тонконогих и легких щвырков Идай любил, а вот их подземных дальних родственников не переносил на дух. Один длинный голый хвост чего стоит! Сейчас я тебя…
Швырь оказался матерым и юрким. Несколько раз меч Идая почти касался шерстистого тельца, но тварь ускользала от удара.
Я только что убил Крата. Всесильного, наводящего ужас Крата. Я закончил эту войну. И что я делаю? Гоняюсь за мерзким швырем, как будто нет ничего на свете важнее! А может… Может быть, это… Боги, неужели…
Швырь в очередной раз извернулся , порскнул в дальний левый угол и пропал в темноте.
Нет уж, я тебя достану. Не уйдешь.
Идай подкрался к тому месту, где, видимо, укрылся швырь, и ткнул мечом наугад. Ничего. Еще раз теперь уже быстрыми движениями вправо-влево, пытаясь зацепить хитрую живность. Ничего…Ну не по стене же ты взобрался.
Правую лодыжку как будто обожгло. Проклятая тварь тяпнула его исподтишка, да как больно! Идай выругался, попытался ухватить швыря за хвост (видеть бы еще этот хвост!), но поскользнулся и сильно стукнулся плечом о стену.
Послышался щелчок, и пол под ногами пришел в движение. По инерции Идая бросило вперед, пришлось упереться в стену обеими руками и тут же оттолкнуться от нее, чтобы не рухнуть в открывшийся ход.
Продолжение следует. 2. Арнохейское крепкое. http://proza.ru/2021/01/05/930