Пресс-конференция, посвященная предстоящим исследованиям дальнего космоса, была бурной. На борту автоматических фотонных зондов впервые было предусмотрено место для... человека! Мало того – кандидаты на полет отбирались исключительно из лиц пенсионного возраста!
– Вы... Вы – чудовище! – задыхалась от ярости корреспондентка. – Посылать стариков на верную гибель – это аморально, мерзко, бесчеловечно!
– Бесчеловечно обрекать людей на осознание собственной ненужности, – спокойно парировал Министр. – Бесчеловечно откупаться от них выплатой пенсии, какой бы она ни была. Жизнь пенсионера – это навязанное ему безделье именно в то время, когда единственное, на что он еще способен – это работа! Вам хочется, чтобы пенсионеры дурели от тупого просмотра дневных телепрограмм, а мы предлагаем им достойное занятие! И кто из нас чудовище?
– Вы делаете из них камикадзе! – не унималась корреспондентка. – Полет в космос на десятки лет – это же билет в один конец! Ни один из них не доживет до возвращения – и Вам это отлично известно!
– Люди смертны – в этом нет нашей вины, – пожал плечами Министр. – Но лично я считаю, что смерть на боевом посту гораздо лучше унылой кончины на больничной койке. И мне категорически не нравится сравнение с камикадзе – мы никого не посылаем на самоубийство! Более того, напомню, что во время полета человек круглосуточно будет находиться под наблюдением современнейшей электроники – на Земле большинству пенсионеров такое и не снилось. Замечу, также, что во многом условия полета будут даже предпочтительнее земных. Идеально чистый воздух, сбалансированное питание, правильное лечение...
– А если, извините, человек все-таки помрет – что тогда? – дорвался до микрофона другой корреспондент. – Ваши фотонные зонды превратятся в космические саркофаги? И – второй вопрос: как зонд будет продолжать полет без человека?
– Позвольте, отвечу я, – поднялся с места Конструктор. – Автопилоты, как и любые роботы, неидеальны – и никогда не станут таковыми. Компьютерная программа делает то, что ей приказал делать программист, а вовсе не то, что вам требуется в данную секунду. Поэтому человеческая логика зачастую оказывается эффективнее самых совершенных алгоритмов, заложенных в робота. На сегодня зонды с человеком – это более совершенные создания, чем обычные автоматы. Но и без человека они будут решать поставленную задачу. Что касается возможного летального исхода, то скажу так: летающих гробов не будет. Останки человека будут автоматически кремированы в реакторе. Так что, с гуманностью в нашем проекте все в порядке.
– А, все-таки, почему вместо молодых космонавтов делается ставка на пенсионеров? – прозвучал новый вопрос из зала. – Согласитесь, что сейчас все вопросы упираются именно в этот, довольно странный выбор.
Министр сделал небольшую паузу.
– Причин несколько, – начал он. – Предстоящие полеты рассчитаны в среднем на 10-15 лет – не всякая человеческая психика способна выдержать столь длительное одиночное пребывание. У молодого человека, помимо работы, есть множество других интересов – личная жизнь, семья, спорт, учеба, развлечения и так далее. А вот пенсионер может целиком посвятить себя работе – всё остальное он, скажем так, уже проходил. Да и карьерный рост его больше не интересует. Наконец, не будем забывать, что многолетний полет в дальний космос довольно опасен, а научных исследований в этой области катастрофически мало. Поэтому молодой человек действительно может вспомнить про участь камикадзе. Зато ветерану будет приятно осознание того, что его жизнь не была напрасной до последних минут.
Зал опять откликнулся недовольным гулом. Министр вновь выдержал паузу, потом взял со стола какой-то документ и, повысив голос, заговорил опять.
– Для всех, кто склонен закатывать истерики по любому поводу, сообщаю: число желающих участвовать в нашем проекте на сегодня приближается к двадцати миллионам! Задумайтесь об этой цифре, господа журналисты. И наша негуманность сводится лишь к тому, что большинству претендентов придется отказать. Такого количества фотонных зондов для исследования дальнего космоса у человечества просто нет...
***
На замену графеновой батареи потребовалось несколько часов. Павел Иннокентьевич аккуратно переподключил разъемы, еще раз проверил крепеж и, задержав дыхание, подсоединил нагрузку. Красный индикатор неохотно мигнул, но тут же погас, уступив место зеленому. Все в порядке – он справился с задачей. Полет продолжается.
Забарахлившую батарею Павел Иннокентьевич, согласно инструкции, поставил на тестирование – пусть процессор соображает, пригодна ли она для дальнейшего использования в каком-нибудь второстепенном блоке. Близилось время приема пищи, но он дал команду отложить его на шесть часов. Зонд должен был пронестись почти над самой поверхностью Миранды – пропустить такое зрелище он не мог.
Гигантский Уран с его темными кольцами из мириадов песчинок уже не вызывал у Павла Иннокентьевича первоначального восхищения – тем более, что у оставшегося позади Сатурна всё это выглядело солиднее. А вот разглядеть поближе Миранду ему очень хотелось. Спутник Урана был совсем небольшим, а потому даже максимальное сближение с ним не могло кардинально повлиять на программу полета.
Павел Иннокентьевич зачарованно глядел на проплывавшие под ним гигантские каньоны глубиной в десятки километров. Удивительная поверхность – трещины, разломы, кратеры... Похоже, что боги много раз разрывали Миранду на части, чтобы потом дать ей возможность склеиться заново. Надо отснять всё это с максимальной разрешающей способностью...
***
– А что там произошло возле Урана? – поинтересовался Министр. – Скрытый дефект батареи? Или... или это опять ваши штучки?
Конструктор улыбнулся.
– Считайте, что угадали, – пояснил он. – Время от времени человек должен выполнять какую-то работу, представляющуюся ему важной. Так старушка на Земле старается дозвониться своим внукам, чтобы сообщить им то, о чем они и сами прекрасно знают. Главное – не произносить фраз типа «Мама, мы и без вас в курсе!»
– Так батарея была исправной? – пристально взглянул на него Министр.
Конструктор кивнул.
– Программы полетов составлены таким образом, что периодически на борту каждого зонда якобы возникают какие-то неполадки, – сообщил он. – Требуется срочно заменить батарею, скорректировать траекторию, перезагрузить бортовой компьютер – ну, и всё такое... В данном случае, перед подлетом к Стиксу и Харону, произойдет мощная утечка топлива – потребуется серьезный ремонт с нервотрепкой. Но без этого нельзя: иначе человек быстро догадается, что с ним играют в поддавки. Тогда вся затея рухнет.
– Мы получаем от каждого из них подробные отчеты о полете, – тихо сказал Министр. – Собственно, ради этого всё и затевалось. Все видят, что в космосе действительно работают реальные пенсионеры, а не подсадные утки. Ни один горлопан с диктофоном не может ни к чему придраться! И даже тот факт, что два десятка таких космонавтов уже прекратили свое существование, только подтверждает подлинность происходящего! На основе того, что они там понаписали в своих дневниках и отчетах, мы готовим телесюжеты, проводим набор в новые отряды, организуем обучение. Полетит один из тысячи, зато остальные будут жить надеждой – для стариков это главное.
– Главная трагедия старости в том, что внутри ты остаешься молодым, – промолвил Конструктор...
– Дороговато, к сожалению, получается, – вздохнул Министр. – Стоимость каждого зонда с учетом потребностей всего одного старика возрастает почти на пять процентов – помножьте это на число зондов... Но мы можем себе это позволить. Ей-богу, это лучше, чем любой дом престарелых.
– Кстати, – усмехнулся Конструктор, – я тоже всегда мечтал увидеть вблизи если не Миранду, то, хотя бы, Марс...Запишете меня по блату лет через десять?
– В очередь, молодой человек! – парировал Министр. – Я, все-таки, постарше вас...