_Если бы не ваша просьба, я.... - Владимир судорожно вздохнул и Ребров увидел как задрожал его подбородок и вздулись желваки. - Не ходок сюда... Не могу. С тех пор ни разу не был... Вот здесь...она лежала.- Он указал на дорожку, прикрытую с одной стороны обвисшими ветвями войлочной вишни, а с другой ещё цветущими георгинами.
-Ты говорил, что она не расставалась с битой,
-Да. Она даже днём не расставалась с ней. Держала подле себя. После того мамаева побоища с цветами она боялась, представляете она...
-А тогда, в ту ночь, где была бита?- перебил его Ребров.
-Бита?...-Владимир напрягся, морща лоб.- Бита,..Да, да, она была у теплицы. Прислонена к стенке. Возле георгин. Я потом её убрал.
-А Джек с ней был?
-Конечно, он всё лето здесь. Это сейчас он у меня дома. Я его в тот же день домой привёл.
-Так, так, так,- задумчиво пробормотал Ребров.
Владимир заметил удивление в выражении его лица. Тяжёлый подбородок опустился, обнажив неестественно плотный ряд явно вставных зубов. Мохнатые брови взметнулись, сморщив лоб и округлив глаза. Странное пугающее напряжение сквозило в них. Казалось они вылезают из орбит. Но через пару секунд лицо Реброва приняло прежнее выражение усталого, озабоченного житейскими неприятностями человека.
-Ты точно уверен, что бита была у теплицы?
-Вы что — не верите мне?- обиделся Владимир.
-Понимаешь, дорогой, теперь в нашем деле появились два свидетеля. Жаль, что оба безгласные. Я объясню всё, идём в дом. Вроде дождь накрапывает.
Оба взглянули на небо. По осеннему тяжёлые мрачные тучи медленно ползли, роняя морось.
Дачный домик крошечный. Рассчитан явно на двоих с целью только переночевать и перекусить. Откидной матрац, привязанный к стене двумя ремнями, откидной столик по обе стороны которого два откидных сидения и три полки на торцевой стенке с тремя чайными чашками и термосом и двумя рядами журналов и книг.
Они опустили сидения и сели напротив друг друга.
-У нас с тобой, Влад, неожиданно появились два свидетеля: бита и Джек.
Увидев кривую усмешку Владимира, Ребров сделал вид, что не заметил её и продолжил в том же тоне : -Ты уверяешь, что она не расставалась с битой. Почему же бита осталась у теплицы, а Ирина пошла безоружной навстречу убийце? Вот здесь появляется ещё один свидетель — Джек. Если бы вошедший в огород был чужой Джек бы злобно залаял и тогда бы она непременно взяла биту и пошла бы с ней.
Но бита осталась, с твоих слов, у теплицы. Значит и Джек и Ирина хорошо знали пришедшего. Джек не залаял, а голос окликнувший её был ей хорошо знаком. Но это был не мужской голос. Почему? Сейчас объясню. Ты позвонил ей после окончания телепередачи с её интервью. Передача закончилась, как я выяснил в 23.20. Минут десять ты с ней обсуждал это событие. Последние слова её, напомни, пожалуйста.
-Что-то резко похолодало. Допью чай и пойду закрою теплицу.- Чужим,сдавленным голосом выдавил из себя Владимир.
-Значит, где-то в половине двенадцатого, может чуть позже, она вышла и направилась к теплице. Оставила биту у стенки и пошла закрывать заднюю форточку. Она была закрыта, так ведь?
Владимир молча кивнул.
-А переднюю не успела закрыть, потому что услышала как её окликнули. Представь себе: полночь, темнотища, ведь начало августа, это тебе не июньские белые ночи.
Она одна, среди пустынных огородов, в километре от ближайшего жилого дома. Вдруг её окликает мужской голос. Что могла бы подумать любая женщина окажись на её месте?
К одинокой женщине в полночь зачем-то приходит мужчина, пусть хорошо знакомый, но мужчина. С какими намерениями может прийти мужчина? Возможно он пьян или не дай бог обкололся. Да мало ли что у него в голове. Она бы обязательно взяла с собой биту. Но бита осталась у теплицы. Выходит что и Джек и Ирина хорошо знали пришедшую женщину, возможно ближайшую подругу.
-Весьма логично, но...Ну нет, Борис Ильич, что вы. Разве это возможно, чтобы женщина ..женщину. Тем более, вы говорите, подруга. За что? Какая причина?
-Вот это нам с тобой надо выяснить, Володя. Здесь, очевидно, личный мотив и нам нужно понять, что могло подвигнуть женщину на убийство. Возможно это ревность, зависть, глубоко затаённая обида, перешедшая в умопомрачительную ненависть, когда человек буквально теряет рассудок.
Итак, во-первых, - подруги. Кто из них чаще заглядывает к вам в гости и возможно посещает огород? Джек знает, хорошо знает и по голосу и по запаху эту женщину.
- Ну что сказать... У Иришки много было подруг... Соседи, близкие, сезонные,
-Какие-какие?
-А-а...-Владимир сконфуженно улыбнулся.- Это Иришка называла своих городских по работе.. У них свои дачи, куча ребятишек и летом они ни разу не появлялись у нас. Приезжали лишь зимой покататься на лыжах, на дни рождения, праздники.
-Значит городские отпадают.
-Разумеется, приехать сюда к полночи можно, а вернуться в город навряд. Отсюда до автобусного кольца полтора километра, да и последний автобус без четверти двенадцать отходит. Личных машин у них нет, Мы всегда провожали их до остановки.
Остаться ночевать на дороге, безрассудство.-Владимир поспешно излагал свою версию и Ребров, поняв это, мысленно улыбнулся:-В каждом из нас где-то в подсознании затаился Шерлок Холмс.
-Ты прав, Владимир, давай теперь перейдём к соседям. Какие у вас отношения с ними?
- Обыкновенные, как у всех. Здравствуйте, до свидания, спокойной ночи. Попросить взаймы до получки и прочее. Никаких склок, ни каких претензий.
-Хорошо. Теперь о близких подругах. По подробнее попрошу.
- Раньше, помню, посещали чаще. Пока молодые были. Сами понимаете, у каждого семья, семеро по лавкам. Не до гостей теперь. Аня Чурсина так уже полгода почти не выходит из квартиры, болеет. Иришка бегала к ней чуть не каждый день. Нина Балашова, гостеприимная, чересчур даже. Но по гостям не любит ходить. Домоседка.
Лидия?... Но это.. Нет-нет, Борис Ильич , не-э! Они как сёстры были. С детства дружили. Если бы не Лида, я не знаю, что со мною было бы... Первые две недели она не отходила от меня. Даже отпуск взяла за свой счёт. Ночевала у меня, представляете, Борис Ильич.
Кормила насильно из ложечки, как ребёнка, стыдно вспоминать. Огород, сами видите как ухожен. Она и полола и поливала, и урожай собирала. Сколько банок закатала. Когда она на кухне гремит посудой, у меня всегда такое ощущение, что там с ней Иришка...живая.- Владимир умолк, закусив губу.
Ребров коснулся колена Владимира.
-Это прекрасно Влад, иметь такую подругу.
-Да, Борис Ильич, она - чудо. Это же она познакомила меня с Иришкой.
Владимир оживился, грустная улыбка тронула его обескровленные губы.
-Мы с Лидой учились в техноложке только на разных факультетах. Тогда она была красоткой. Красавицей!
- Она и сейчас чудесно выглядит.
-Согласен, но тогда она затмила всех институтских красавиц. Вся мужская половина института вместе с преподавателями валялась у её ног. Я тоже , только вам по секрету, был влюблён в неё.
-А она?
Ну что вы, Борис Ильич,она меня просто не замечала, как и всю нашу братию. Видимо ждала принца на белом коне. Но так и не дождалась.
Не повезло ей в жизни, ой, не повезло. Сразу после окончания учёбы у её матери инсульт. Выжила, но парализовало. И вот семь лет её молодости ушло на уход за матерью. Все эти годы наши пути не пересекались. Мы случайно встретились в день смерти её матери. Я вначале не узнал её. Она была такая измученная, потерянная. Пожалел я её тогда и предложил все похоронные хлопоты взять на себя. Она потом была очень благодарна мне. С того дня мы подружились.
Вначале навещал часто : она же была одинока, ни каких родственников рядом. Вывозил в город, кино, театр, музеи. Хотел отвлечь от горестных мыслей. Всего лишь. Кроме дружеских чувств к ней ничего не испытывал. Понимаете, Борис Ильич, в юности она была настолько красива, что казалась недосягаемой, как несбыточная мечта.
Но красота её была странная: она отпугивала именно своей недоступностью. Слишком она была совершенной. Её можно только лицезреть, любоваться, как любой из нас восторгается формами Венеры, но любви к ней, мраморной, никто из нас не испытывает, не так ли?
Не знаю, что было бы у нас с ней в дальнейшем, но всего лишь один случай развёл нас в разные стороны.
Зашли мы как-то в кафе на Невском. Не поверите, Борис Ильич, все сидящие за столами мгновенно прекратили жевать и пить и уставились на нас, вернее на Лиду. Она к тому времени уже пришла в себя. Стала следить за своей внешностью и в тридцать лет выглядела немыслимо женственной. И вдруг в оглушительной тишине слышу шёпот: - Чего она нашла в этом замухрышке?
Я тогда часто простужался, болел ангиной и видок у меня был действительно, — он сконфуженно улыбнулся, - ну представляете, Борис Ильич, с распухшим красным носом, со слезящимися глазами. Я и до этого замечал во взглядах женщин и мужчин не столько удивления, сколько презрительной зависти ко мне и осуждение её выбора. Не в своей тарелке почувствовал себя и стал избегать её.
Она же, напротив, каждый день звонила, предлагала встретиться, куда-нибудь сходить. Я как мог отнекивался, выдумывая причины. Она явно обижалась. Однажды явилась ко мне с подругой, с подругой детства как она её представила. Тогда я познакомился с Иришкой.- Владимир умолк, память вернула его в тот далёкий счастливый день.
Вначале он даже не обратил на неё внимание. Лидия в белоснежном платье, со сверкающим колье на груди, была ослепительно красива. Рядом с ней стояло нечто в рваных джинсах, в жёлтой мохнатой кофте, в залихвастской кепчонке, надвинутой по самые глаза.
И это нечто, приподняв кепку и сощурив глаза, ткнуло пальцем ему в грудь, громко хмыкнув: - Хм-м!.. Что? Этот хмырь до сих пор не положил на тебя глаз?- Она задорно, с мальчишеским вызовом подмигнула ему.- Ну тогда, друг мой, придётся тебе положить свои слепые очи на меня. Понятна моя мысль?
И в тот же миг он выполнил её просьбу. Что-то было в ней притягивающее, родное.
- Через две недели мы оказались в загсе. А Лида тоже вскоре вышла замуж за местного банкира, но ей не повезло: через три месяца она развелась с ним. Потом ещё было два замужества. И снова не долговечны. Не везло ей с мужиками. Хотя ребята вполне сносные, не пьющие, оба бизнесмена. Всё есть: и квартиры, и мерседесы, и дачи. У последнего дача в Испании.
Но — нет! Что-то в них не для моей души, призналась она как-то Иришке. Она чувствовала себя одинокой с ними. Возможно от одиночества она так привязалась к нам. Почти членом семьи стала. У меня всегда было ощущение, что она Иришкина сестра. Я к ней так и отношусь до сих пор. Это не мыслимо, Борис Ильич. Версия с ней отпадает, поверьте мне.
- Возможно я не прав, но другого человека для нашей версии пока нет. Ты сам это подтверждаешь. Лидия вхожа в ваш дом. Джек её хорошо знает.
- Но зачем? Не-ет, Борис Ильич! Зачем?! За что? Это бред! Бред, Борис Ильич! Не надо говорить об этом! Это чушь! Это просто чу-ушь!- Владимир вскочил и выбежал в огород.
Ребров вышел вслед за ним.
- Послушай, Володя, я понимаю тебя. Конечно, не приятно и больно думать так о близком тебе человеке. Но у нас пока другой версии нет и её надо отработать. Чем быстрее, тем лучше для тебя: меньше будешь изводить себя.
Разумеется у Реброва были ещё две версии, но обе были оскорбительны для Владимира и мало того опасны для его здоровья из-за ранимости его души, и потому он не собирался озвучить их и без того страдающему человеку. Уверяя Владимира, что голос, окликнувший Ирину, не мог быть мужским, он лгал не только ему, но и самому себе. Он понимал , что на голос любимого человека, даже если на его появление залаял Джек, она не могла пойти навстречу с битой в руке.
Не смел он сказать Владимиру, что это мог быть любовник Ирины. Прежде чем такое предъявить, надо это доказать и Ребров на следующий день отправился на бывшую работу Ирины. Он знал, как она долго не могла найти работу( её профессия была не нужна стране) и только по великому блату, через дальнего родственника, имеющего какие-то отношения к пищеблоку, её приняли посудомойкой в одном из ресторанов Ломоносова. Адрес ресторана он отыскал в записной книжке, куда записал его два года назад, когда Ирина как бы в шутку пригласила его отметить своё трудоустройство.
Он вышел из ресторана вполне удовлетворённый полученным ответом. Посудомойщицы, женщины пожилые, буквально набросились на него с упрёками, как только поняли на что он намекает в отношении Ирины.
-Какая любовь?! Какой секс, когда мы до электрички ползём едва ли не на карачках? Ты постой с вечера до рассвета в наклонку над корытом. Тут уж не до мужиков, изволь.
От следователя Давыдова, к кому Ребров заглянул на минутку в кабинет, чтобы услышать чтобы -нибудь новенького в деле Ирины Цветковой, он ушёл не то чтобы неудовлетворённый, а даже расстроенный.
Давыдов обиженно извинялся, безнадёжно разводя руками :-Ну, Борис Ильич, пойми, ни одной улики, ни одного повода, Зацепиться не за что. Одним словом, глухарь! Чистейшей воды, -глухарь!...Правда,- он вопросительно взглянул на Реброва своими круглыми кошачьими глазами,-есть крохотная зацепочка...
Видишь ли, если судить по ране... Она нанесена кортиком. Морским. Но не нашим офицерским. У него грани слишком широки. У нас в картотеке такой не числится.
Уже сидя в громыхающей на стыках электричке, Реброву, вспомнив слова Давыдова о кортике, вдруг показалось, что он где-то недавно видел такой же и ещё удивился , что его грани шире, чем у обычных, виденных им раннее
-Это отцовский, трофейный. Он снял его с убитого эссэсовца.- Ребров словно услышал голос Владимира и всё в нём сжалось, похолодело от промелькнувшей мысли, которую он сразу же запрятал в отдалённый уголок подсознания. Как у любого следователя, у него первой версией была банальнейшая из банальнейших- семейная ссора, но она претила ему, вызывая болезненную тоску от ощущения собственного бессилия в исходе этого дела.
Подозревать Владимира?! Это же бессмысленно! Потеря времени..Владимир убийца своей жены? Чушь собачья! Он вдруг вспомнил: за два дня до её гибели он зашёл к ним на огород похвастаться грибным уловом и здесь у калитки столкнулся с Лидией. Джек, рыжий в белых подпалинах пёс, с визгом кинулся на Лидию. Она ухватила его за уши и поцеловала в нос. Ирина в ночной рубашке стояла на пороге, потягиваясь и зевая.
-Ты чего, подруга — солнце в зените, а вы всё спите?
-Лидонька, душечка,не поверишь, мы с Володькой оборзели. Что нашло на нас, один бог знает. Представляешь, всю ночь сегодня трахались. Только под утро уснули.
От такого интимного признания Реброва стыдливо покоробило, а Лидия даже в лице изменилась. Что поделаешь, такова Ирина: цинично откровенная, не признающая ни морали,ни предрассудков, одним словом — бой -баба.
Но это снаружи, внешнее впечатление. На самом деле у неё чуткая, нежная душа. Настоящая, глубоко женская. Ребров иногда даже завидовал Владимиру. Что же могло случиться? Нет! Но его нож?.. Да , он близок к орудию убийства по описанию Давыдова. Ну и что? Мало ли таких ножей гуляет по России. Надо быстрее убедиться в невиновности Владимира и всё- таки начать отрабатывать версию с Лидией.
С этой мыслью он пришёл к Владимиру. Тот ужинал и пригласил за стол.
- Спасибо, не голоден. Я к тебе по делу. Час назад был у следака Давыдова. Да-да, у того самого. Он сказал, что орудие убийства, судя по размерам раны, похоже на морской кортик, но не обычный. У того грани намного шире. Мне кажется твой похож,- Ребров кивнул в сторону кортика, висящего на настенном ковре.
_- Возможно. Это немецкий. Отец им дорожил.- В голосе Владимира прозвучала грусть.
- Можно я покажу его следователю? Если размеры совпадут, кортик сфотографируют... и разошлют по соответствующим инстанциям,- на ходу придумывал версию своей просьбы Ребров. -Вдруг где-нибудь выплывет.- Ребров замер в ожидании
.
- Конечно-конечно, берите.- Владимир равнодушно махнул рукой и привстал.
-Сиди-сиди, я сам сниму.- Ребров протянул руку к кортику, удивляясь спокойствию и равнодушной интонации в голосе Владимира. Любой даже закоренелый преступник, на его месте не смог бы не выказать чем-то своё беспокойство или настороженность в такой просьбе, явно намекающей на орудие убийства.
-Мне кажется кортик раньше висел в прихожей?
-Да, это Лида решила, что ему место здесь. На ковре он выглядит изысканнее.
- Она права, - согласился Ребров.
-Где ты взял кортик?- удивился Давыдов, когда Ребров, открыв дипломат, передал ему в руки. -Чей?
-Не имеет значения. Но если так не терпится — моего ближайшего друга...Точка! Внял?
-Ну ладно, не кипятись. Отдам экспертам и завтра позвоню.
На следующее утро ещё не было восьми зазвонил телефон.
-Борис Ильич, немедленно приезжай! Машину я уже выслал. Жду!
Ребров подошёл к окну. Милицейский уазик уже стоял у подъезда.
-Какая оперативность!- поразился Ребров.
-Что случилось?- спросил он у шофёра.
-Не могу знать. Приказано вас доставить.
-Матвеич, чего с утра воду мутишь?- с деланным равнодушием, но уже переполненный нехорошим предчувствием, спросил Ребров, входя в кабинет Давыдова.
-Колись, родной, чей кортик?
- А причём здесь его владелец?
-Видишь, Борис Ильич, эксперт обнаружил под рукояткой кровь. Группа третья положительная, принадлежит женщине. Такая же группа у Цветковой.
-Не может быть, - жалобно пробормотал Ребров,-возможно она случайно порезалась.
- Значит всё-таки он...Цветков.-Давыдов радостно улыбаясь, потирал ладони.- Спасибо, Борис Ильич, а то я уже едва не решил — глухарь. Ан нет! Молодец ты, ай молодца!
Такого поворота событий Ребров не ожидал. Кортик он попросил у Владимира, как образец орудия убийства, чтобы помочь следствию. Но...оказалось.-Нет-нет, это случайное совпадение. Ну не мог Володя, не мог. Я же знаю его,- уверял он себя, но с болью в душе сознавал неопровержимость уличающих фактов. - Но у каждого факта есть своя подоплёка, первопричина, оправдывающая в чём-то содеянное.
В Реброве заговорил адвокат. Владимира он знал с пелёнок. С его отцом Николаем Цветковым он подружился в университете. Оба закончили юридический, но по распределению оказались по разные стороны баррикад: Николай в местную адвокатуру, а Борис в местное угро; один ловил и сажал преступников, а другой успешно их защищал, что, однако, не мешало их дружбе.
Николай вскоре обзавёлся семьёй. Ребров, воспитанный в родительском домострое, не спешил с женитьбой. Когда же в смутные девяностые дважды попытался привести в загс очередную избранницу, получал оскорбительный отказ. У обеих были жизненные запросы, простирающиеся до Мальвин и дальше, а зарплата сыскаря позволяла лишь добраться до ближайшего продуктового магазина да и то пешочком , чтобы сэкономить на дороге.
Желание обзавестись семьёй как-то незаметно, само собой отпало, но тяга к семейному уюту осталась и потому Ребров своё редкое свободное время проводил в семейном кругу Цветковых в непринуждённых разговорах за чашечкой кофе или праздничной рюмкой. После гибели Николая и его жены Алины, взорванных в собственном автомобиле по заказу недовольного криминального клиента, Ребров не навязчиво старался заменить Владимиру погибшего отца.
Смерть родителей уложила Владимира на койку психиатрической больницы. Импортные лекарства для лечения требовали баснословных денег и Ребров, давно готовивший себя для адвокатуры, вынужден был уйти из угро, где с его честностью и совестью, в середине девяностых работать уже было невозможно .Первый гонорар от выигранного в суде дела, был превращён в лекарства и Владимир вскоре покинул больницу.
- Возможно убийство Ирины связано с гибелью родителей Влада. Возможно рецидив психического расстройства, какое-то внезапное умопомрачение,- пытался он отыскать оправдание Владимиру. После долгих раздумий он, наконец, пришёл к окончательному для себя решению.
-Мне надо незамедлительно встретиться с подозреваемым Цветковым Владимиром Николаевичем- безаппеляционным тоном заявил он Давыдову.
-Борис Ильич, вы ведь когда-то были следователем. Неужели забыли? Запрещено к подследственному во время....
-Я помню , Пётр Матвеевич,-снисходительно улыбнулся Ребров,- Я сегодня адвокат Цветкова..
- С этого бы и начал,- усмехнулся Давыдов.- Не имею права отказать.
Первое свидание с подозреваемым ничего не дало Реброву. Владимир сидел молча, глядя в пол и, казалось, не слышал вопросов, но когда Ребров попросил в приказном тоне вспомнить мельчайшие подробности той ночи и рокового утра, Владимир кивнул головой в знак согласия и прошептал : - Только не сегодня.
На следующем свидании Владимир подробно отвечал на все вопросы и теперь, лёжа на диване в своей однокомнатной хрущёвке, Ребров анализировал и сопоставлял все факты за и против. У него было развитое воображение профессионального писателя, что, хотя и помогало зачастую, но чаще мешало, уводя далеко от намеченного пути расследования.
Он закрыл глаза и увидел Владимира и Ирину на их огороде. Владимир почувствовал себя больным и уговаривает жену пойти с ним домой, тем более сегодня по телеку покажут интервью с нею, на что она только отмахнулась: - Я же это видела и слышала в живую. Ты посмотри и потом расскажешь. Он вернулся домой в десятом часу.
Вскоре позвонила по мобильнику Лидия, интересуясь местом их пребывания. Узнав, что он температурит, она принесла какие-то травы против простуды и, заварив их, заставила выпить. Потом, посмотрев американский боевик, переключились на местные новости и, когда на экране показалось счастливое лицо Ирины, Лидия вдруг испуганно вскочила. -О, Боже! Я кажется забыла выключить утюг.
Она выбежала в коридор и уже оттуда донёсся её крик : Ты лежи, лежи! Не вставай! Я сама запру дверь. Оказывается у неё был собственный ключ от их квартиры. - Ну, Борис Ильич, она же как сестра для нас. Минут через двадцать, возможно меньше (Жаль, именно здесь точность временного промежутка важна . В момент убийства она была дома. Алиби!?- Но по мобильнику можно позвонить не только из дома, но и по пути домой) Лидия позвонила, что всё в порядке, она зря всполошилась.
В девятом часу он проснулся. Позвонил Ирине. Та не взяла трубку. Подумал, что телефон в доме, а Ирина возможно в теплице. Позвонил второй раз. Тот же результат. Потом ещё раз, ещё, ещё и, почувствовав недоброе, прибежал на огород. Откуда кровь Иришки на кортике? Он ничего не мог сказать. Она никогда не брала его в руки. Лишь один раз, когда он впервые привёл её свою квартиру, ей понравился узор на серебряных ножнах.
Он вынул кортик из ножен и протянул ей. Она ужаснулась. Убери, кричит, убери! Не могу видеть такое! С тех пор она никогда не прикасалась к нему. Это же прямая улика против тебя, Володя, а с другой стороны подтверждение твоей невиновности. На твоём месте преступник думал бы иначе.
Ну почему у тебя кровь четвёртой группы, а не третья положительная? Ну кто-то ведь брал кортик и потом вернул его обратно? Лидия? У неё ключ. Она могла взять и потом рано утром, пока Влад спал, вернуть кортик на место. Но зачем ей убивать Ирину? Какая на то причина, какая? Конечно, странно её поведение в ту ночь.
От квартиры Владимира до дверей Лидии семь минут хода. Проверено лично. Интервью с Ириной закончилось двадцать минут двенадцатого. Длилось, очевидно, минуты три. Значит, Лидия в половине двенадцатого была дома . Она позвонила Владимиру без десяти двенадцать. Он, обеспокоенный её молчанием, дважды звонил ей, но она не брала трубку. Видите ли, она принимала душ.
Но как может человек, оставивший обеспокоенного возможным пожаром друга, не позвонить сразу после прихода домой, чтобы успокоить друга, а спокойно пойти в ванную принять душ. С её отзывчивостью и заботой о нём — это немыслимо. Здесь она прокололась. Врёт! Не было никакого душа! Не было!
Ребров вскочил и заходил по комнате. Вдруг он вспомнил : мамаево побоище с цветами, сгоревший дачный домик и в завершении -убийство. Всё это взаимно связано.
Переданное по радио интервью с подругой журналисткой замечательного цветовода Ирины Цветковой и в ту же ночь все цветы вырваны с корнем и затоптаны.
Фото в газете на фоне дачного домика удивительного овощевода Ирины Цветковой с кистями громадных помидор в руках и дачный домик в ту же ночь сгорел.
Первое место на областной ярмарке лучшему садоводу Ирине Цветковой с показом её по телевидению на всю область, а может и на всю страну и …чьи-то нервы не выдержали и привели к смерти.
Зависть... Чёрная зависть. Вот где таится причина. Зависть к славе и успеху. Неужто она?..Лидия... Такая женщина... Но не кому больше, не кому!
Ребров словно увидел в живую: вот она выбегает в коридор и, увидев кортик, хватает его в ярости, уже осознав что должна сделать, но, испугавшись, что Владимир может заметить его исчезновение, выйдя вслед за ней, чтобы закрыть двери, она крикнула, что запрёт сама. А утром рано она , когда Владимир ещё спал, она вернула кортик на место.
Едва Ребров нажал на кнопку звонка, как дверь медленно стала открываться. В дверном проёме стояла Лидия в тёмном платке, по старушечьи завязанному под подбородком. Мертвенно бледная, с синими подглазьями она выглядела намного старше своих лет. В руках она держала большую сумку.
Её синие губы страдальчески искривились. - Я знаю...Борис Ильич. Вова не виноват. ..Я больше не могу терпеть... иду в полицию. Ребров потерял дар речи. Он стоял как вкопанный, растерянно моргая и шлёпая непослушными губами, пытался что-то спросить, но мысли разбегались, не складываясь в нужные слова. -За что вы её?- наконец-то вырвался у него вопрос.
-Я любила и люблю его до сих пор.-Она вызывающе вскинула голову. -А эта замухрышка украла мою любовь. Она недостойна такого чрезмерного счастья. Отойдите, я закрою дверь.
.