Не придуманная быль про старуху
Коноплёву и её всякие дела
Сегодня старуха Коноплёва снова занедужила. Но не от старческой телесной хворости, а от гадского интернета. Прочла, то есть, нашенская российская гражданка Коноплёва весточку из Яндекса и ей реально поплохело. Придумал, в общем, один наш законотворец судить некоторых несознательных граждан (и гражданок) великой державы под названием Российская Федерация за клевету, распространяемую в Интернете на президента вышеупомянутой федерации, его ближайших сподвижников в виде верхних госчиновников, флагманов её экономики, и на них, законотворцев. Каковых, сердечных, всем миром в Думу выбирали не только для того, чтобы они там штаны (или юбки) по три тыщи долларей от самого Кардена протирали. А для того, чтобы не дремали и дело делали. Вот один их них сегодня и сделал. А старухе Коноплёвой поплохело.
Зима две тысячи такого-то года плюс 10 лет помимо них. Старуха Коноплёва как раз вернулась из райцентра в родную деревню. Ходила она туда 5 верст и обратно столько же по делам электрического свойства. А вышла такая фигня, что старуху таки отключили. Как и обещали. За то, что она не сподобилась поставить на своей избе наружный электрический счётчик. Другие, хозяева трёх жилых домов из бывших 80-ти в их деревне, поставили, а старуха не смогла. Потому что счётчики, особенно наружные, а особенно с учётом стоимости их установки, таки кусались. А старуха была-таки из бедных. Ну, из тех, которые за чертой бедности. Было их в стране самое незначительное (по утверждениям такого уважаемого Росстата) количество, но они были, и их, как слов из любой песни, не выкинешь. Типа, хотелось бы, но как бы по этому поводу мировая общественность дополнительно не квакнула…
Вернулась, в общем, старуха, в родную избу, посовалась по ней, машинально сметая паутину с горшков и ухватов, и затеплила ветхозаветную лучину в жилой, возле русской печи, клетушке. Затем, пошмыгав носом, она подпалила лампадку в красном углу, и изба осветилась дополнительной благодатью святого лика, единственно смотрящего на бабкину скудость с подставки для икон.
- Кормилец ты наш, - прошамкала бабка Коноплёва и присела в старинную качалку с непременным вязаньем, которое отвлекало её от вселенской заразы в виде неутомимого короновируса, собственного здоровья в самом плачевном виде без всякого короновируса и от жратвы, которое есть дело поросячье. Да, ещё в избе было холодно. Зима в этом году взялась на редкость ретиво и к вечеру завируха разыгралась вовсю. Мороз также не дремал, но крепчал и шуршал снежными нитями по оконным стеклам особенно скрипуче. А ещё он потрескивал рассохшимися бревнами в старой избе. Старая русская печь в бабкиной избе закономерно выстывала. А то! Были бы дровишки, старуха Коноплёва их в печь и подкинула бы. Но дровишки, как и вся её жизнь, дышали на ладан. Поэтому печь приходилось топить раз в три дня, не чаще. Одно время вся их округа всполошилась, наслушавшись обещаний о нацпроекте в виде поголовной газификации, но, увы, до них эта газификация ещё не дошла. А если бы и дошла, то старухе Коноплёвой от этого нацпроекта ни черта бы не светило, потому что лично для неё этот наидобрейший нацпроект встал бы в двести пятьдесят великодержавных рубликов. Не считая того, что к данному нацпроекту в каждом отельном случае прилагалось: типа – газовое оборудование для отдельно взятой избы плюс непременный проект, без которого вышеупомянутое оборудование ни одна цивилизованная собака не позволила бы ставить ни в одной избе. Плюс оплата услуг мастера, без которого никакое оборудование, пусть даже с проектом, само собой ни в одной избе не установилось бы. Плюс (1) …
Тем временем в одном из заиндевелых окошек образовались движение – не движение, звук – не звук. Старуха стряхнула с себя дремоту, которая не мешала ей вязать, но помогала не думать о суетном в виде жратвы и дровишек, которые были не про её честь в виде пенсии, и прислушалась. И пригляделась. Да, кто-то скрёбся в её окошко. Старуха Коноплёва вылезла из старинного кресла-качалки и подволочила саму себя к тому окошку, где скреблось. И двигалось. Старуха попыталась разглядеть инициатора движения (звука), но ни черта путного у неё не вышло, поэтому она потопала в прихожую, распахнула дверь и крикнула в метельную темень:
- Эй, кто там ни есть, заходь в избу!
Сама она засунулась обратно в «горенку», плюхнулась в нагретое кресло и приготовилась ждать. В прихожей несколько раз стукнуло, пару раз явственно крякнуло, потом раз пять чертыхнулось и на условный свет лучины вкупе с призрачным мерцанием лампады нарисовалось нечто мужеподобное.
- Я прошу прощения, а нельзя ли включить свет? – идентифицировало свою мужеподобность нечто хриплым басом с явственным вражеским акцентом.
- Я бы включила, да нету его, света, - добродушно возразила старуха.
- Вот те раз! – возразил, в свою очередь, мужеподобный.
Говорил он убийственными русскими фразеологизмами, однако явственный иностранный акцент не только не скрадывал их убийственность, но придавал данным фразеологизмам некую кособокость.
- Ты, вообще, милок, чьих будешь? – поинтересовалась старуха. В принципе, ей бы испугаться незнакомца, поскольку пришелец был явно не из своих, каковых бабка Коноплёва знала не только наперечёт, но и на звук и, даже, на запах. Но чисто по-русски не испугалась. И то: какой испуг, когда живёшь уж тридцатый год, нормально не жрамши?
- Гм! – внушительно ответил незнакомец и засветил собственный фонарь. А так как фонарь имел способность светить не только как обыкновенный проводник света в тёмном царстве, но и как обычный светильник, то в избе стало светло почти так же, как в гнусные советские времена. А перед взором бабуси Коноплёвой возникло нечто, похожее на взъерошенную копну. Копна стала «прихорашиваться» и хозяйка ветхозаветной избы разглядела донельзя неопрятного мужика, завернутого в старорежимный нагольный тулуп, обутого в безразмерные валенки без резины и прихлопнутого сверху невозможным треухом. Треух, кстати, вместе с мордой прибывшего, был по-бабьи повязан кашемировым платочком. С него, с платка, незнакомец и начал. Снял, то есть, платочек вместе с треухом, потом вылез из тулупа и валенок. И перед старухой Коноплёвой нарисовался чистый злодей в буржуйском костюме. Обладатель костюма, немного подумав, снова напялил треух на подмёрзшую голову, а потом достал из-под мышки какую-то штуку и недвусмысленно повертел ею перед носом хозяйки избы.
«Батюшки, - мысленно ахнула старуха Коноплёва, - это ж пистолет!»
- Ты, что, мил человек, грабитель? – вслух поинтересовалась она. – Только ошибся ты. Туточки и грабить нечего… Я к тому баю, что во всей нашей деревне нет никого достойного для грабежа… Да и в районе, я думаю…
- Какой грабёж? – досадливо отмахнулся таинственный пришелец, сунул свой аксессуар на место и продолжил: - Я есть специальный эмиссар госдепа США по вербовке членов пятой колонны в Карнауховском районе вашей губернии капитан-лейтенант флота США Шон О’Фигли. Вот моё удостоверение…
И пришелец сунул бабке Коноплёвой характерную книжицу под нос.
- По-ня-а-т-не-нько, - пропела старуха Коноплёва, - а я думаю: откуда такой вредительский акцент в нашей глубинке?
- Кстати, мадам, вы грамотная? – не совсем своевременно поинтересовался обладатель вызывающей фамилии. Вопрос, пусть и запоздалый, изобличил эмиссара в знакомстве с положением дел в России начёт грамотности (2) .
- Я то? – слега погрустнела старуха. Она почти беззвучно сказала «да» и печально вздохнула. И вспомнила, как бегала в школу. Когда в простеньком сарафане, когда босиком, и ничё, потому что их училка тоже не в соболях ходила, а остальные детки аналогично одёжой не манерничали. Имелись, правда, среди них те, которые из зажиточных колхозных семей, бывалоча, притащит такой десяток яичек иной училке на разговение, так их обоих – цап-царап! – и на Колыму. А яички, значитца, сконфискуют (3) . Но всё ж таки, кое-кому – и старухе в том числе – кое-какое образованьишко получить удалось. И, грешным делом, совершенно бесплатно.
Пришелец по фамилии О’Фигли чутко прочухал старухины мысли, слегка поморщился, но, не отвлекаясь на собственные чисто буржуйские рефлексы, продолжил начатую тему.
- Значит, грамотная, - пробурчал он и стал доставать из своих карманов разные предметы. – Сидите без света… В красном углу этот… Пенсия, поди, благодаря этому…
- А вот этого не тронь! – благородно возмутилась старуха Коноплёва.
- Да ладно! – привычно отмахнулся О’Фигли. – Хотите к пенсии прибавку? Ну, типа тыщ десять сверх неё?
- Ах, ты, злыдень! – ажно задохнулась от возмущения наша российская патриотическая старуха. – Купить меня хочешь?
- Хочу, - не стал кочевряжиться О’Фигли и движением фокусника явил взору старухи Коноплёвой мешок.
- Чё это? – невольно полюбопытствовала старуха.
- Да так, фигня, фунт чаю, три кило сахара, две полбанки подсолнечного, мучица, два кило, и четыре банки кильки в томате… Да, ещё это…
И гнусный агитатор правильных российских старух, помимо перечисленного, достал из мешка связку березовых дровишек.
- Ух! – только и смогла выдохнуть бабка Коноплёва.
- И вот сразу за месяц вперёд, - слегка скомкал представление пришелец и протянул бабке Коноплёвой тощую пачку из десяти российских тысячных денежных знаков.
- Эх! – с оттенком неизбывной горести воскликнула старуха Коноплёва и перед её мысленным взором нарисовалась селёдка пряного посола, смачный батон ржаного хлеба, гадский счётчик наружного назначения с хитрожопым электриком, его устанавливающим, и заветная коробочка лекарств от печени, которая у старухи последнее время пошаливала (4) .
- Эх! – передразнил старуху мерзавец по фамилии О’Фигли. – Да это – целое эге-ге-эх! Типа по сравнению с тем, что вам от вашего кормильца…
О’Фигли презрительно кинул взгляд на бабкин иконостас.
- …За труды ваши канальские причитается!
- А вот кормильца не тронь! – праведно возмутилась старуха Коноплёва.
- Молчать! – рявкнул О’Фигли. – С ноутбуком обращаться умеете?
- С чем? – переспросила старуха.
- Телефон имеется?
- Ась?
- Ладно… Вот вам ноутбук с оплатой интернета на год вперед и телефон с аналогичной оплатой…
И мистер О’Фигли довольно толково и довольно быстро объяснил старуху, как пользоваться и ноутбуком, и телефоном, и интернетом. Старуха, надо отдать ей должное, всё поняла. Слава Богу, мозгами её Бог не обидел, а управляться с Интернетом смог бы любой даже не шибко умный. Были бы деньги за его оплату плюс те деньги, на которые можно было бы купить ноутбук с телефоном.
- А чё делать-то? – плачущим голосом поинтересовалась старуха. Если честно, ей уже сейчас хотелось растопить печь и попробовать гостинцев из гадского мешка этого гнусного О’Фигли (ну и фамилия, прости господи!). Также перед старухиным мысленным взором явилась блестящая перспектива, в коей фигурировала она сама, новенький телефон и такси-внесапожник (так в их местности называли внедорожники), с шиком тормозящий возле старухиной избы после её телефонного вызова. А ещё старуха с томительным млением представила себе поездку в город и поход по магазинам. Завершал перспективу отдельный сюжет с аптекой и посещением электрической районной станции, где старуха могла выступить всамделишной барыней, заказывающей наружный счётчик и мерзавца-электрика. А рядом со всеми этими радужными думами старухин мозг «изобразил» некую лукавую комбинацию, способную разрешить такой конфликт, где, с одной стороны, тормозило старухино негативное отношение ко всякому предательству по патриотическому признаку, а с другой – желание хоть десяток лет пожить лучше, чем бездомная собака, кормящаяся на провинциальной помойке (5) и живущая в прохудившейся пластиковой бочке из-под солёных груздей китайского производства (6) ?
Тут стоит сказать пару слов о старухином патриотизме. Или о том, что он заключался в беспрекословном обожании старухой Президента Великой державы, каковой Президент эту державу великой таки сделал. Ну, или почти сделал, потому что Москва тоже не сразу построилась…
А следующую пару слов стоит сказать о том, как старуха решила вышеупомянутый конфликт таки разрешить. Решила она, в общем, надуть этого гадского О’Фигли: взять, то есть, у него денег с мешком гостинцев, наобещать всего, что тот пожелает, но ни черта не делать. Ну, типа, такого, что могло бы даже близко смахивать на предательство любимой великой державы и её выдающегося руководителя.
С этой мыслью старуха умильно глянула на иконостас, откуда на неё ласково смотрел вышеупомянутый выдающийся руководитель вышеупомянутой великой державы. Последнее время он поправился лицом и стал похож на лысеющего хомячка. Но таким народ его любил ещё больше. Затем старуха украдкой посмотрела на О’Фигли: не заподозрил ли тот чего? Но мистер О’Фигли был занят какими-то своими бумагами и знать не знал о коварных замыслах исконно российской старухи.
- Чё делать, говоришь? – пробурчал он и потряс какой-то тетрадкой перед лицом бабушки Коноплёвой. – Вот здесь всё написано. Открываешь, короче говоря, в интернете свой блог и пишешь в нём всякое, что мы тебе велим. Понятно?
- Да уж чего не понятно? – услужливо переспросила старуха. А сама про себя подумала: «Вот ведь такой важнецкий тип из самой США, и даже целый капитан с лейтенантом её флота, а надуть мне его, кажись, будет совсем не трудно…»
- Если что непонятно, тут про всё написано, - отмахнулся О’Фигли, - и даже про первые десять тем, которые ты должна будешь подекадно раскрыть в своих статьях в своём блоге. И это понятно?
- А как же! – с готовностью возразила бабка Коноплёва. – Но мешочек с денежками уже мои?
- Твои-твои, - досадливо ответил мистер О’Фигли. – Через месяц получишь по почте очередной мешок пайка и уже законную зарплату в сумме оговоренных десяти тысяч российских рублей. И так далее. Зарплату, разумеется, мы будем индексировать, но с учётом той инфляции, которую будет регистрировать ваш Росстат.
- Ай-я-яй! – фальшиво опечалилась старуха, имея в виду откровенных врунов из Росстата, каковые вруны не гнушались обманывать таких святых людей, как президент, его ближайшие подчинённые и депутаты Госдумы. – Да, но мне надо за всё это где-то расписаться?
Насчёт «расписаться» она печалилась совсем не фальшиво. А то! Какой ни есть, а всё документ, с каким её могут запросто притянуть к ответу. Пусть даже она ничего против Президента и Великой державы не сделает.
- А вот расписаться негде, - пригорюнился мистер О’Фигли. – Была у меня ведомость, так на меня давеча ваши бездомные собаки напали и сожрали чемодан из натуральной свиной кожи вместе с моими личными вещами и кой-какими служебными документами. Но ничего, обойдусь, а контролировать тебя мы будем по электронной почте, которую ты должна будешь открыть прежде, чем создашь свой блог. Прямо сегодня этим и займись…
- Прямо сейчас и займусь! – клятвенно заверила вражеского агента старуха. – А ты как? Может, чайку сварганить? Или за самогонкой к соседу сгонять? Авось, теперь есть из чего сварганить и с чем сгонять. Ась?
- Недосуг мне, - ворчливо возразил американский вредитель О’Фигли и начал напяливать на себя нагольный тулуп и валенки. – Дел по горло: мне сегодня надо ещё пол-округи обегать и завербовать ещё тридцать человек. План, язви его в печёнку и ваш социализм, у которого и наши кой-чему научились. А не выполню – премию урежут. Ладно, я пошёл…
И, жалостливо шмыгая носом, он убрался в метель.
- Скатертью дорога! – пропела старуха и даже помахала вслед гадскому О’Фигли двумя руками.
«И ничего он не гадский, - умиротворённо подумала бабка Коноплёва, - очень даже несчастный человек. Лопух, короче говоря…»
И, радуясь подвалившей удаче, она начала жить так, как рисовала ей её давешняя перспектива. И первым делом купила лампадного масла для иконы Владимира Владимировича, а также несколько – на смену – свечек. А заодно старуха, коль подвалило такое дело, быстро освоила и ноутбук, и интернет. И зажила вообще припеваючи. Но как говорится, сколько веревочке не виться, какая-нибудь собака её возьмёт, и обрежет. И неважно, сколько раз она, эта собака, эту верёвочку, прежде чем обрезать, отмерять будет: семь или всего два.
Привыкла, в общем, старуха, и к жратве, и к теплой печи, и к лекарствам, и, самое гнусное, к этому сволочному интернету. И, когда прошёл месяц, а интернет с телефоном кончились, она впала в глубокую тоску. Тем более, что очередные зарплата с мешком обещанного продовольственного пайка на их почту на её фамилию не поступали. А тут – дзынь! – и телефон ожил за счёт позвонившей стороны.
- Алё? – убитым тоном спросила бабка Коноплёва.
- Это я, О’Фигли, - скороговоркой выдала позвонившая сторона. – Что, думала, умнее всех?! Короче: телефон с интернетом мы тебе пополним, но чтоб послезавтра появился и твой блог, и твоя первая статья с заказанной в списке темой. Список в той тетради, которую я оставил. Надеюсь, она не пошла в топку?
- Нет, не пошла, - скорбно ответила старуха.
Да, тетрадь она не тронула. Во-первых, там имелись нужные сведения по пользованию интернетом, во-вторых, на всякий случай. А что там в списке, так до него бабка Коноплёва просто не «дошла».
- Ну, вот и ладненько, - подобрел О’Фигли. – Как статья появится, можешь дуть в город за деньгами и продуктами.
- Сам где будешь? – машинально поинтересовалась старуха.
- На Колыме, - погрустнел О’Фигли.
- Замели?! – ахнула старуха.
- Если бы, - вздохнул О’Фигли. – Вербую малые северные народы… Вот, мотаюсь по тундре, всю задницу на нартах изъелозил… Да ещё эта, протухшая нерпа под соусом из ягеля с мухоморами! Проносит раз по десять на дню, а какие тут удобства? Сядешь, бывало, в чистой тундре, и если дело летом, то садиться надо с веником… чтобы комаров от жопы отгонять. А зимой? Даже говорить не хочу… Ладно, будь. И не забудь: надувать нас – тебе дороже встанет. А ну как послезавтра интернет отключим и – всё? Я ведь второй раз напоминать не стану…
С этими словами он отключился, потом на телефон звякнуло сообщение о пополнении баланса, но сроком до послезавтра. Затем пришло аналогичное сообщение о пополнении счёта на модеме ноутбука на аналогичный срок. А старуха ещё минут пять держалась за сердце: уж очень она испугалась за пожизненное отлучение от интернета. И если с жратвой и дровишками она могла бы вновь наладить платонические отношения, но интернет! Вот как ей прикажете жить дальше, своевременно не узнавая о том, какую по счёту пластическую операцию, и на какую часть тела, сделала Алла Пугачёва? И о том, что Галкин снова хочет развестись со своей благодетельницей? Или как жить, своевременно не узнав, что Верка Пердючка не сможет приехать из Киева на очередное новогоднее шоу на Красной площади, потому что не согласна на 40 тысяч евро гонорара за три песни? Тот, который поёт «феличита» уже 15 лет подряд на Красной площади и который за это время успел похоронить двух новых, после первой, жён, согласен на 40 тысяч евро за три песни, а Верка Пердючка требует все сто. Потому что, видите ли, граждане и гражданки РФ любят её больше этого итальянского петушка, который уж и слепенький, и почти не слышит, а всё «феличита» да «феличита». В то время как Верка Пердючка не только может голосить во всю свою прорву, но и выжрать по ходу «пения» четверть самогонки. Во как! (7)
А как жить, не зная, поделил ли, наконец, своё движимое и недвижимое Петросян со своей бывшей Петросянихой? А что делать…
В общем, примерзла наша бабка Коноплёва к интернету намертво. Так, что готова была продать Родину. В виде её благодетеля Владимира Владимировича и его ближайших сподвижников. И в виде депутатов Государственной думы. Больно стало старухе, она похлебала сердечного сиропчика и взялась изучать список. А назавтра, не дожидаясь заявленного срока, состряпала заказанную врагами Родины статью. А предварительно организовала и электронную почту, и блог. А псевдоним выбрала «Прогрессивный Лапоть».
В общем, первая статья.
Скажем сразу, наша бабуся Коноплёва никогда не тяготела ни к беллетристике, ни к публицистике, ни даже к написанию драматических сценариев на почвенную тему. Но, обладая сметливым истинно русским умом, она быстро вникла в суть написания любой посредственной статейки, коими процентов на 99 и 9 их десятых была набита вся та условная площадка, предоставленная современной российской «культурной» действительностью и для беллетристики, и для публицистики, и для всяких жанровых инсинуаций в словесном выражении. Нет, конечно, её первый труд вышел много корявей, чем, скажем, очередной «шедевр» какого-нибудь ведущего автора МК, а литературная составляющая первой старухиной статьи просто бледнела перед литературным гением иного современного российского писателя, но это ж был её первый блин комом!
Короче говоря.
Сначала старуха ознакомилась с темой и тезисами к ней, предложенными вражескими «работодателями». Темой была «подсказана» щекотливая ситуация, каковая должна была образоваться после одного вопроса одного вражеского журналиста президенту РФ, но не образовалась. То есть, вражеский борзописец ехидно так, воспользовавшись случаем, спросил нашего верховного главнокомандующего о количестве его, верховного главнокомандующего, миллиардов теневых долларов и всякой дорогостоящей недвижимости, приобретённой нашим президентом за годы его деятельности, начиная с поста заместителя мэра бывшего Ленинграда, и кончая должностью главы государства?
Да, вопрос оказался щекотливый. По мнению вражеского журналиста. Но не по мнению нашего дорогого Владимира Владимировича. Потому что он, совершенно не смутившись и даже не моргнув глазом, так срезал этого журналиста, что вся наша страна просто пела и ликовала. А гадский журналист ещё долго сидел без работы, но, засунув своё вражеское перо со своим лживым языком в свою продажную задницу, молча писал мемуары о своих нетрадиционных отношениях с сэром Элтоном Джоном простой шариковой ручкой. Или с Эриком Клэптоном. Потому что это оказалось делом более безопасным, чем слушать от великого президента великой державы о том, как всякая журналистская сволочь только и делает, что выковыривает из носа всякую гадость о нём, признанном лидере самой большой страны в мире. Каковой лидер есть человек не только честный, но и совершенно бескорыстный. Чьё понимание о земных богатствах – это, в первую очередь, люди, коими чем больше окружает себя наш президент, тем ему от этого состоятельней и где-то даже сытнее. Ну, типа, не всякими людьми, но такими, какие тоже, как наш президент, и честны и совершенно бескорыстны. Такие как Толя Чубайс, Митя Медведев, Миша Зурабов и Серёга Шойга.
Однако мы отвлеклись, но, возвращаясь к оборванной нити повествования, скажем, что тезисы и тема, предложенные для первой старухиной статьи, направляли её творчество в русло, которое брало истоки в начале 90-х, когда Владимир Владимирович сделал свои первые 100 миллионов долларов. Или якобы сделал, но про «якобы» старухины наниматели не намекали, однако настоятельно рекомендовали свою новую иностранную агентшу писать только в утвердительном ключе и только рекомендованные, но в развёрнутом виде, тезисы. Каковые гадские тезисы…
В общем, старуха, обливаясь горючими слезами, написала свою первую клевету на своего обожаемого президента. Дескать, что ж ты, такой-сякой, обругал честного наймита вражеской прессы, задавшего актуальный вопрос о теневых капиталах российского президента, в то время как сам уж и не знаешь, куда девать эти сворованные капиталы? И, дескать, как ты ни вертись и ни отговаривайся обидными замечаниями насчёт выковыривания из носа завиральских козявок, никуда от правды не деться. Каковая правда о твоих нетрудовых миллиардах и прочей недвижимости проистекает ещё с тех времён, когда ты работал на первого своего благодетеля, мэра Санкт-мать-его-Петербурга, небезызвестного расхитителя подведомственной казны, заместителем по связям с зарубежной, дышло ей в рот, общественностью. И когда ты, морда белобрысая, окончательно втершись в доверие к своему благодетелю, взялся обеспечить своих голодающих земляков-питерцев продуктами из-за кордона. Типа взялся организовать обмен по бартеру цветного металлолома и прочих необработанных материалов плюс кое-какое сырьё на эти самые продукты. Ну, организовал. И что? Цветной металлолом, необработанные материалы и прочее сырьё из Питера таки ушли, а обратно – шиш! И без всякого масла! Типа, шиш голодающим питерцам был предусмотрен заранее и самим мэром, и белобрысым прохиндеем, однако мэр на масло таки рассчитывал. Но ни черта его не получил. О чём, подтянув пояса потуже, хохотали в те поры все голодающие питерцы, потому что пять минут смеха может заменить стакан чая без сахара. И без чая. Однако ж вот такие они, питерцы, что если помирать, так с музыкой. Или со смехом. Однако нашему прохиндею одно время чуть было стало не до смеха. Так, недолго, но всё-таки. В тогдашнем Ленсовете, в общем, водилась одна суровая баба, которая вообще смеяться не любила. Звали ту бабу Марина Салье. И она взялась копать под белобрысого. И даже так похлопотала, что против него возбудили уголовное дело. Но, как старуха и написала в своей клеветнической первой статье, ненадолго. А ровно настолько, сколько тогдашний питерский мэр чесал свою репу и прикидывал, как ему ловчее стрясти со своего зама обещанное масло. Но, поняв, что никакого масла ему не видать, а поощрять суровую бабу копать дальше под белобрысого себе дороже встанет, мэр таки велел подведомственным ему деятелям по уголовным расследованиям дело-то и прекратить. Потому что к тому времени и сам увяз во всяких неблаговидных махинациях больше некуда. А так как во всех этих махинациях присутствовал белобрысый зам, то если позволить копать под него, то и мэру какая-нибудь фигня боком и вылезет.
«Чёрт с ним, пусть подавится!» - в сердцах махнул рукой на уворованные в личную белобрысую пользу что-то около 200 миллионов долларей тогдашний питерский мэр и велел известное дело не только замять, но и изъять из производства все имеющиеся на тот момент специальные бумаги. И таки изъяли. А суровой бабе намекнули в очень вежливой форме, что если она хочет пожить остаток лет в своё удовольствие, то пусть валит и из Ленсовета, и из Питера куда подальше. Баба, надо отдать ей должное, намёк поняла, и слиняла доживать остаток своих дней в дальнюю деревуху. А белобрысый продолжил справлять свою должность при питерском мэре. Как ни в чём не бывало. Вот только дочь мэра его с тех пор невзлюбила. Но ему это оказалось по барабану, потому что вскорости он перебрался в Москву с повышением.
На этом месте первая старухина статья завершалась, но, подписавшись под статьёй придуманным псевдонимом, бабка Коноплёва обещала тему продолжить. Типа, продолжить повествование об успехах белобрысого героя нашей замечательной современности. Типа, как ей было велено во вражеской инструкции.
Назавтра статья вышла в её блоге. И у старухи сразу появилось две сотни подписчиков. Ей было стыдно и больно, но она уже ничего не могла поделать. Процесс, как говорится, пошёл, а она приготовилась готовить очередную клеветническую статью на своего любимого кумира. А из центра ей прислали поощрительное письмо и обещание выплачивать бонусы в случае наибольшей читательской активности. Так, тыщ по двадцать за пик активности. О величине пика, правда, наниматели не сообщили.
Прошло несколько лет. Старуха так насобачилась писать свои продажные и насквозь клеветнические статейки в своём блоге, что у неё уже насчитывалось аж 43 тысячи и 257 подписчиков. Больше того: каждая её статья производила довольно ощутимый всплеск читательской активности, старуху (подразумевая её не старухой, а противоположного пола из-за псевдонима «Прогрессивный Лапоть») всячески комментировали или просто ставили лайки или дизлайки.
Тут между слов стоит сказать, что бабка Коноплёва теперь запросто въезжала в интернетскую терминологию, и даже сама легко шпарила всякими словечками вроде «юзер», «чайник», «букс» и даже «говносайт».
Что касается последнего термина, то оно было мимо бабкиного блога. Потому что, судя по одобрительному тону большинства комментариев и большему – в разы – количеству лайков по сравнению с дизлайками, Прогрессивный Лапоть таки завоевал большой интернет-авторитет в уважительном формате. Хотя, если подойти к данному делу более критически, то подобный бабкин авторитет объяснялся просто: типа, этот хренов О’Фигли успел завербовать-таки кучу российского народа. Потому что, если по-честному, если по справедливости, или просто сердцем, то старуха никак не могла поверить, чтобы столько россиян бескорыстно одобряли её явную клевету и против всенародно любимого президента, и против депутатов Государственной думы, и против капитанов российской экономики, отважно ведущих огромный корабль с гордым названием «Российская федерация» по бурливому океану буржуазных противоречий туда, где встаёт солнце. И ведь не их, этих капитанов, вина, что солнце – оно, вроде, вот – а достичь его – никак. То есть, самим капитанам и сытно, и тепло, и зарплата им капает соответственная, и слава Богу! Авось, они таки напрягутся и приведут корабль в обещанное место, вот тогда и всё «население» огромного корабля таки повыползает из мрачных сырых трюмов и таки погреется на том солнышке, которого им всем сулят и вышеупомянутые капитаны, и депутаты Государственной думы, и сам президент вот уж какой десяток лет…
- Эхма, грехи наши тяжкие! – горестно вздыхала старуха Коноплёва и принималась за очередную клевету. Всего их она написала штук шестьдесят с небольшим гаком. И все их темы она уже не помнила, но основные так и ели её совесть, так и ели.
Одна такая тема касалась резиденций дорогого президента, которых у него было якобы целых шесть, и каждая стоимостью с отдельно взятый Арабский Эмират. И будто сидел на этих резиденциях наш дорогой президент одной своей многострадальной жопой, но жопа у него от такого непосильного сидения никак не могла треснуть. И будто эти резиденции – помимо их стоимости – обходились казне в 300 тысяч долларей ежедневно. А в это время в стране якобы не доедало до сорока процентов населения. При этом не доедало реально, а не так, когда ты заглянул в холодильник, а там вареное мясо, винегрет и три хвоста селедки, а тебе хочется либо гусиной печенки, либо заливной стерляди. То есть, вышеупомянутые сорок процентов российского населения по всем цивилизованным понятиям нормально голодало. Или привыкло питаться так, как это полезно всякому йогу. Или такому подвижнику, который свято уверовал в то, что чревоугодие есть смертный грех. Ну, уверовал и уверовал, и хрен бы на него, потому что, сознательно голодая, такой член российского общества наверняка затеял не только похудеть, а с тем поправить здоровье, но ещё и прикупить на сэкономленные деньги трехкомнатную квартиру и «форд» предпоследней модели. Воистину, благи намерения такого сознательного члена российского общества, но что делать с несознательными? А их, помимо вышеупомянутых сорока процентов, ещё миллионов семь по великой державе ползает. Ну, таких, кому и экономить-то нечего, потому что или бомж, или беспризорное дитя великой нации. Победившей, между прочим, в самой грандиозной войне за всю историю человечества. Нация, в общем, победила, а её дети на помойках питаются (8) . Спустя, между прочим, 75 лет после победы вышеупомянутой нации в вышеупомянутой войне…
Другая старухина клевета, заказанная злостным вражеским нанимателем, касалась нетрадиционных отношений между президентом и его наитеплейшими корешами вроде Зурабова, Сердюкова и Чубайса. Нетрадиционных в том плане, что президент не пил – как это принято в нормальной пацанской среде – напропалую с вышеуказанным товарищами брудершафты и не валялся вместе с ними со всеми или с каждым по отдельности возле правительственной пивной, а просто пилил с ними бюджетные бабки. Будто. Ну, типа, назначит на должность министра здравоохранения и социального развития РФ дружка своего Мишу Зурабова, а тот – бац! – и организует монетизацию льгот. А на вырученные от этого «благого» мероприятия сооружает собственную страховую компанию «Макс», сажает туда родного брательника, а жене своей поручает реализовать ещё одно «благое» мероприятие под названием «Здоровье». Затеянное, между прочим, самим президентом. Ну, для того, чтобы дополнительно оздоровить его любимый народ. А эта жена Зурабова будто на те же вырученные от монетизации льгот деньги создала свою фирму. С помощью которой она и стала осуществлять президентский проект с издевательским – по отношению к большинству россиян – названием. То есть, стала закупать за границей на казённые деньги медицинское оборудование. Да так ловко взялась, что скоро на неё попытались завести уголовное дело. Как и на её мужа. Но президент всю эту мудню быстро прекратил. Потому что, якобы, и сам от зурабовской (и его родни) деятельности что-то имел. И кое-что сверху. Будто…
Такая же песня в очередной клеветнической старухиной статье пелась и о Сердюкове, и о Чубайсе. Или похожая. Поскольку и тот, и другой брали на свои отрасли, порученные им самим президентом, нехило, а вместо отдачи – один несъедобный звук, каковой звук получается во время непроизвольного выхода газов из любого живого организма. В результате чего первый ещё больше опустил обороноспособность РФ, а второй просто посмеялся над всей страной в общем, и над фундаментальной наукой России в частности. Причём самым наглым образом, а то! Ведь на свою мифическую нано-корпорацию с её мифологическими проектами Чубайс за 10 лет правления ею получил из государственной казны в разы больше, чем вся фундаментальная наука РФ за все тридцать лет возрождения страны. И если бы хрен с прибором на всю фундаментальную науку РФ, потому что последние тридцать лет она ни черта полезного для страны не делала, то как быть с остальной страной? Каковая страна за десять лет правления известно кем известно чем недоедала ещё больше, чем в остальные двадцать её героического возрождения?
Статья завершалась ехидной инсинуацией о том, что и Сердюков, и Чубайс, вместо того чтобы присесть штук на тридцать пожизненных сроков каждый, каждый безболезненно перешёл на другую хлебную должность. И всё потому, что, якобы, тоже делились своими доходами с президентом. Типа, такими доходами, которые логично получаются, когда ты берешь у заказчика столько-то денег, чтобы построить, скажем, новую баню с сауной, бассейном, массажным кабинетом и даже буфетом, а вместо этого сооружаешь четыре колышка, ставишь на них бочку с дыркой без всякого вентиля, но с одной лишь тряпичной затычкой, но отчитываешься за такую баню, какую нарисовал в проекте. Хотя в случае с Чубайсом получилось ещё смешней: он даже не стал сооружать колышек с бочкой на них, а просто нарисовал на рекламном щите непотребную будку и подписал свой корявый рисунок «Финско-турецкая баня с русским паром!» А когда заказчик в виде российского электората попытался прищучить рыжего проходимца, тот просто моргнул верховному главнокомандующему, который лично крышевал данное надувательство, и заказчик, не хлебалом соливши и поджавши хвост, отвалил.
Тут надо сказать, что старухино «творчество» быстро разошлось по стране. И даже в её родном районе стали поминать Прогрессивного Лаптя. И некоторые это делали с критикой, потому что не всех, видно, завербовал гнусный О’Фигли. Один такой заведовал в их районном городишке небольшой бакалейной лавкой. Был, то есть, он в этой лавке и хозяин, и товаровед, и кассир, и продавец. Да, ещё он подметал свою лавку и самолично занимался дизайном интерьера. Был он из бывших советских прапорщиков, во времена оно пил горькую, снося всяким самогонщицам всё, что ему удавалось стащить в воинской части, но когда началась демократия – резко завязал и открыл вышеупомянутую лавку. Быстро и много – по провинциальным понятиям – разбогател, но не заважничал, как некоторые, поэтому с ним всегда можно было поговорить на любую тему. И даже посидеть в лавке на предложенном табурете, и даже попить на пару с хозяином кофейку. Но, предварительно оплатив угощение и за себя, и за хозяина. По таксе, назначаемой самим хозяином. А так как покупателей – почему-то – в его лавке с каждым годом становилось всё меньше и меньше, то бывший гарнизонный пьянчуга не брезговал и совсем убогими, типа такими, которые во время посещения лавки обходились покупкой самого дешёвого мыла или коробки спичек. И даже без всякого кофе. Потому что любил поговорить, а его жена и дочь, когда он купил им новую квартиру и каждой по легковому автомобилю, стали важничать и предпочитали общество более образованное, чем бывший советский прапорщик.
Короче говоря.
Однажды бабка Коноплёва, заказав такси, поехала в районный городок, потому что пришла пора получить на почте и зарплату, и очередной мешок с продуктами. По пути она заехала в аптеку, отоварилась лекарствами на полторы тыщи, а затем, по пути, решила навестить Василия Егоровича, как уважительно звали местные хозяина вышеупомянутой бакалеи. А заодно прикупить туалетной бумаги и стирального порошка. В общем, навестила и, как водится в компании хорошего человека, зависла. То есть, засела. С кружкой кофе. Напротив со своей кружкой и смачным кренделем за счёт старухи устроился Василий Егорович, они покалякали о погоде, затем перешли на политику. Вот тут Василий Егорович с негодованием и помянул Прогрессивного Лаптя.
«А что такое?» - насторожилась старуха.
«Сволочь какая-то в интернете так и повадилась всякую грязь на наших отцов-кормильцев лить, так и повадилась!» - объяснил своё негодование бывший советский прапорщик.
«Сволочь… повадилась… – это, значит, баба?» - сглупу брякнула старуха.
«Да, нет, явный мужик, потому что всё-таки Лапоть, а не какая-нибудь Кацавейка», - отмахнулся Василий Егорович.
«Вот не зря я Лаптем назвалась, - мысленно перекрестилась бабуся Коноплёва. – Ну, и чё этот мужик?» - спросила она.
«Я и говорю – сволочь! – продолжил тему хозяин бакалеи. – Такой вредительский блог издаёт, а ему – хоть бы хны! Вот бы я был на месте президента, так враз бы издал указ об уголовной ответственности за клевету, распространяемой в интернете против государственных деятелей…»
«Так уж и клевету?» - поперхнулась своим кофеем старуха.
«Да как же не клевету?! – благородно возмутился бывший советский прапорщик. – Взять голое вранье о том, как он похитил у голодающих питерцев 200 миллионов долларов! И будто из половины сворованных денег сделал свой стартовый капитал!»
«А бают, будто сделал», - слабо пискнула бабка Коноплёва. В принципе, она двумя руками и двумя ногами была за бывшего прапорщика в теме поддержки авторитета дорогого президента, но, видно, заразилась она своей продажной клеветнической деятельностью и эта зараза таки давала себя знать.
«И кто ж это бает?» - снисходительно поинтересовался хозяин бакалейной лавки.
«Да эта, Марина Салье и ещё тройка-другая тогдашних, когда наш якобы похитил, депутатов Ленсовета», - ответила старуха.
«Ах, эта Марина Салье, праведница и правдоискательница хренова! – раскудахтался бывший прапорщик. – А знаешь ли ты, дорогая мадам, что эту Салье американские моряки завербовали за три банки тушёнки и четыре пачки галет ещё в 1942 году, пока она сидела в блокадном Ленинграде?»
«А как же они её завербовали, когда она сидела в блокадном Ленинграде? - удивилась бабуся Коноплёва. – Что, блокада была ненадёжная?»
«А что у проклятых коммуняк с их извергом Сталиным тогда было надёжное? – в натуре вызверился хозяин местной бакалейной лавки, торгующий самым надёжным товаром в виде просроченных продуктов и самым неликвидным мылом. – Одни только галоши с гуталином! А всё остальное – тьфу! Вот американские моряки из Мурманска в Ленинград так и шастали, потому что в те поры на одну банку тушёнки можно было выменять целую пригоршню царских червонцев! Да ещё послушать начало седьмой симфонии Шостаковича… или пять раз сходить в баню… бесплатно… во!»
«Ну, царские червонцы с Шостаковичем и бесплатной баней – это понятно, - сказала старуха, - но на шута было американским морякам вербовать малолетнюю в те поры Марину Салье?»
«А на всякий случай, - не стушевался бывший советский прапорщик. – Вот он, вишь ты, и пригодился! То есть, пребывала данная Салье в долгосрочной консервации, а потом – раз! – и её расконсервировали. Потому что проклятые американцы уже в начале 90-х, несмотря на хаос демократических перемен, разглядели в простом помощнике Питерского мэра целую будущую угрозу их гадскому американскому благосостоянию. Ясно тебе?»
«Ясно, - с сомнением возразила бабка Коноплёва. – Выходит дело, эта Салье по заданию наших исконных врагов стала клепать на нашего будущего президента?»
«Именно! – взмахнул своими вороватыми, ещё со времен советской армии, бывший прапорщик. – Чтобы, значит, нашего орла-сокола сцапали ещё на взлёте его карьеры и обрезали бы ему его сизые крылья! И чтобы он уже не смог дослужиться до верховного главнокомандующего и чтобы в таком виде не смог бы спасать нашу державу лучше, чем какой-нибудь Жириновский или Зюганов!»
«И кто ж его мог сцапать?» - машинально поинтересовалась старуха.
«Да такие же иностранные агенты западного капитала, которые в те поры маскировались под питерских следователей и помощников прокуроров», - веско объяснил Василий Егорович.
«Да, насчёт того, чтобы завербовать в агенты, они сильны, - согласилась бабуся Коноплёва. – И, выходит дело, не было никаких вагонов с разным добром в виде цветного металла и прочего сырья, каковые вагоны взялся доставить в Германию наш дорогой Владимир Владимирович, чтобы там их продать, а на вырученные деньги купить такое нужное голодающим в те времена питерцам продовольствие? То есть, всё это Марина Салье придумала? Ну, для того, чтобы очернить нашу восходящую на заре демократии надежду отечества? Ведь она с пеной у рта утверждала, что, да, вагоны вывез, деньги получил, а они – тю-тю!?»
«Да, нет, вагоны были! – воскликнул бывший советский прапорщик. – Но как? Ведь по утверждению американской шпионки Салье вся эта возня со спасением голодающих питерцев была затеяна единственно с целью личной и быстрой наживы таких замечательных и непогрешимых деятелей нашей блестящей современности как Путин, Миллер, Медведев, Тимченко и другие наши выдающиеся государственные и экономические деятели. Но ведь всё было не так! Я не стану теперь распыляться на других, но скажу конкретно за Путина. Да, он лично курировал отправку всякого сырья, топлива и цветных металлов за рубеж с помощью всяких самых надёжных фирм, которые были созданы с целью улучшить бартерные сделки под его патронажем в самые сжатые сроки. Также под его патронажем и, благодаря его прежним немецким связям, были созданы разные немецкие банки. И пусть уставной капитал некоторых из них не превышал 16 тысяч марок, Владимир Владимирович, как смелый игрок, поручал таким банкам сделки «стоимостью» до 15 миллионов долларов. Во как! И понеслось. За кратчайшие сроки, то есть, было осуществлено сделок по обмену вывозимого из Питера всякого добра с предполагаемым обменом на разные виды продовольствия итоговой промежуточной стоимостью аж 185 миллионов долларов! И, благодаря своей предусмотрительности, Владимир Владимирович сделал так, что все эти деньги находились под его личным контролем. Ну, чтобы у его партнёров не возникло соблазна чего-нибудь спереть. В общем, настало самое время закупать на эти огромные деньжищи всяких продуктов, заказать супертанкер, переоборудованный под сухогруз, и оправить его в родной Санкт-Петербург, где этих продуктов ждут – не дождутся голодающие земляки нашего дорогого президента. Безработные там всякие, дети, старики, бывшие блокадники. А тут, бемц!»
Старуха, разинув рот, смотрела на хозяина местной бакалейной лавки, лицо которого явно выдавало последнюю степень умственного расстройства, до какового состояния он мог дойти из-за резкой смены образа жизни. А то! Всю сознательную жизнь Василий Егорович был служивым пропойцей, а потом резко «переквалифицировался» в коммерческого трезвенника (9) .
«А тут, бемц! – повторил нормальный российский душевнобольной с коммерческой лицензией. – Происходит такая штука. Гуляет, то есть, наш дорогой Владимир Владимирович по вечернему Мюнхену, ему, главное дело, кушать хочется, а он терпит, потому что вот как помнит о своих голодающих земляках и ему стыдно на себя потратить лишний пфенниг. Надо сказать, что и в Германию он приехал, оплатив скамеечку в багажном вагоне, а вовсе даже не в плацкарте или спальном люксе. Вот и теперь, гуляя по Мюнхену, на всём экономит. И, чтобы кушать не хотелось, прикидывает, как бы ловчее назавтра справиться с покупкой на имеющиеся деньги продовольствия и погрузкой его на супертанкер, который тоже ещё надо заказать. Но, увы, ни тому, ни другому сбыться не суждено, потому что наезжает на нашего дорогого Владимира Владимировича какой-то подозрительный тип и шепчет ему на ухо:
- Слышь ты, русиш-капутиш, а ну, дуй в эту забегаловку и зайди в тамошний сортир!
Ясное дело, что Владимир Владимирович в два счёта уделал бы этого подозрительного типа, но что-то ему подсказало послушать проходимца и отравится в сортир. Где его ждал другой подозрительный тип с компании с какой-то немецкой толстухой. Держал, в общем, другой подозрительный тип с лицом явно неарийского происхождения чистокровную немецкую бабу за её вымя, а засаленное лезвие перочинного ножика приставлял к её нежной шее.
- Вас фу айн гешефт? – на чистом немецком поинтересовался наш дорогой Владимир Владимирович, что в переводе на наш означает «Чё за дела?».
- Спасите, таварич! – пискнула явная немецкая толстуха.
- А вы кто? – перешёл на русский Владимир Владимирович, при этом он совсем не испугался.
- Я Ангела Меркель, будущий канцлер объединённой Германии и будущая звезда политической деятельности в рамках будущего Европейского Союза! – объяснилась дамочка…»
Старуха ещё шире разинула рот.
А бывший советский прапорщик проолжил:
«…Ну, да, это была натуральная Ангела Меркель, по-нашенски она научилась шпрехать, когда жила в ГДР, а там русский язык был вторым обязательным после немецкого. А в то время, когда она встретилась с нашим дорогим президентом, Ангела только-только начинала свою политическую карьеру то ли в качестве пресс-секретаря какого-то затрапезного общественного движения, то ли ещё кого. Поэтому она ошивалась по разным сомнительным забегаловкам и таким образом попала в описываемый переплёт…»
«Вот-те раз! – только и могла выговорить бабка Коноплёва».
«А вот-те тут и два! – веско возразил Василий Егорович. – Потому что скажи она это кому другому, а не нашему Владимиру Владимировичу, тот просто посмеялся бы и ушёл. А наш ка-эк зыркнет мысленным проницательным взором вглубь недалёкого будущего и ка-эк разглядит в нём эту Ангелу Меркель в виде спасительницы Единой Европы, и тут же согласился спасать её из лап чумазых злыдней.
- Отпустите её, пожалуйста, - вежливо так попросил он незнакомых террористов. Говорил наш президент, ясное дело, по-немецки. И, ясное дело, он мог бы применить свои дзюдоистские навыки и попытаться освободить будущую немецкую канцлершу более жёстким методом. Но побоялся за её нежную шею и решил вступить с проходимцами в дипломатические переговоры.
- Щас, уже отпустил! – тоже по-немецки, но с акцентом явно неарийского происхождения, возразил тот, который угрожал будущей канцлерше перочинным ножиком. – Деньги давай!
- Так у меня с собой нету! – развёл руками наш.
- Зато в банке есть, мне тут один дятел из ваших стукнул, - огорошил нашего президента чумазый. – Корче: гони 200 миллионов долларей и можешь забирать с собой эту корову.
- Ну, двухсот у меня нет, а всего 185-ть, - возразил наш.
- Годится, - пошёл на уступку чумазый. – Слышь, ты! – обратился он к своему подельнику. – Бери четыре мусорных мешка и мухой с этим в банк. Как получишь бабки, звякни мне с автомата на номер этой забегаловки и – дело в шляпе.
- Что, значит, в шляпе? – усомнился наш. – А вдруг вы её не отпустите?
- А на хрен бы она мне не упёрлась после того, как ты сольёшь моему корешу такую сумму денег? – веско и, соответственно, на чистом немецком, возразил тот, который с перочинным ножиком.
- Что ж, звучит убедительно, - согласился наш и, конвоируемый другим чумазым террористом, отправился в банк…»
«Так вот, значит, как на самом деле было!» - с восхищением произнесла старуха и захлопнула свой рот.
«Так и было! – категорически заявил хозяин районной бакалеи. – Мне об этом известно из совершенно надёжного источника. Потому что на слуху всякое дерьмо про нашего самого благородного президента в мире, а сам он про себя никогда в жизни ничего хорошего не скажет, потому что скромняга, каких свет не видел! Поэтому на него по-всякому клепают, а он с достоинством на это дело и ухом не ведёт. А ведь если даже неглубоко копнуть, то таким образом он всю Европу спас. Потому что уже тогда, в начале 90-х, наш проницательный президент (10) разглядел в обычной мясистой немецкой бабе, шатающейся по злачным местам Мюнхена, будущего федерального канцлера Германии. Каковой канцлер вылупился в такие важные руководители не из анархистов или каких-то недоделанных социалистов, а из целого Христианско-демократического союза Германии! Чувствуешь? Вот он спас, на него клепают, а он молча несёт своё бремя спасителя… (11) »
«А источник, он какой? – уточнила старуха. – Ну, помимо того, что он надёжный? Или это секрет государственного масштаба?»
«Да нет, уже не секрет, потому что Петька давно на пенсии», - сказал Василий Егорович и вопросительно глянул сначала на свою пустую кружку, потом на бабку Коноплёву.
«А, ну да, давай ещё по кружечке замутим, - спохватилась старуха, отстегнула бывшему прапору три сотни и повторила вопрос: – Так этот твой Петька – надёжный источник? А он – кто?»
«Тоже бывший прапорщик, но КГБ! – значительно поднял брови хозяин бакалейной лавки. – Служил на самой Лубянке, в отделе профилактики антисоветских настроений. Точнее, он заведовал специальной кладовочкой при этом отделе, а в кладовочке у него хранились индивидуальные смазочные материалы подготовительного свойства».
«Что ты говоришь?» - ни черта не поняла бабка Коноплёва.
«То и говорю. Выследят, бывало, средние специалисты из данного отдела КГБ какого-нибудь советского чиновника или учёного, который начинал подавать признаки заражения антисоветскими настроениями, ну, того за хобот и в отдел на ковёр к высшим чинам. Для соответствующего, значит, внушения. А перед тем, как на ковер, эти начинающие загнивать советские чиновники или учёные заходили в кладовочку к прапорщику Сарыкину… Это Петькина фамилия… А Петька и подбирал им индивидуальную смазку. Кому вазелин, а кому – у кого на вазелин имелась справка об аллергии – какого-нибудь мыла…»
«Важно, - поперхнулась своим довольно отвратным кофе старуха, который стоил, однако, как капучино. – Но как ему по его роду деятельности может быть известно такое, такое…»
«Какое – такое? – презрительно переспросил Василий Егорович. – Да моему Петьке после его специфической деятельности во времена гадских советов известно побольше бывшего начальника 1-го главного управления! Да ты знаешь, мать, сколько через Петькины руки прошло значительных людей, чьим задницам он подбирал разные смазки? Теперь этих людей где только нет: и у нас среди всяких директоров акционерных обществ, и у них в виде разных банкиров, и даже среди лауреатов Нобелевской премии найдутся. И попробуй хоть кто-нибудь, как бы он высоко не взлетел, проигнорировать Петьку… Ну, типа, в случае, если вдруг Петька вздумает с кем-нибудь из них пообщаться… Авось, ни один из этих теперешних важных гусей не захочет обидеть человека, у которого на них есть кое-что почище какого-то компромата…»
«По-ня-а-тно!» - сказала старуха и решила-таки продолжить сегодняшний вояж по райцентру. Она взяла покупки, поблагодарила наимудрейшего Василия Егоровича за компанию, вышла из лавки и на ходу подумала:
«В принципе, я и раньше никогда не верила в то, что пишу по заказу проклятых сослуживцев гадского О’Фигли, как ведь как всё просто объяснилось? Значит, и у других клеветнических тем, муссируемых нашим братом, иностранным агентом, есть правдоподобное объяснение…»
Если честно, бабка Коноплёва чуток лукавила, думая о том, что она никогда (и, главное дело, стопроцентно) не верила тем поклёпам, которые ходили и про президента, и про его ближайшее окружение. Дело в том, что враги, инициировавшие её и её «коллег» деятельность по информационному раздутию данных поклёпов, выбрали такие животрепещущие и такие реальные (на первый, второй и так далее взгляд, но без пристрастного) темы, что лично бабуся Коноплёва (как там другие её «коллеги», она не знала) начинала подпадать под сомнительное очарование истинности поклёпов. Но, выслушав сегодня Василия Егоровича, обладателя такой светлой головы, как голова бывшего советского прапорщика-пропойцы и сегодняшнего спекулянта-трезвенника, старуха окончательно избавилась от своих сомнений насчёт непогрешимости своих кумиров в виде президента и его верных соратников. И как этому не случиться, если этот мудрец современности, этот бывший советский прапорщик Василий Егорович разбил в пух и прах все самые убедительные доводы врагов отечества, причём сделал это так совершенно внятно и доходчиво, что не разубедиться в вышеупомянутых сомнениях мог только самый отсталый, самый злостный русофоб и самый подлый предатель отечества. То есть, думая такие невесёлые мысли, бабка Коноплёва окончательно убедилась в том, что правда за меньшинством её соотечественников, таких, как благородный российский коммерсант Василий Егорович, а большинство, продавшись за поросячью жратву и богомерзкие деньги врагам родины, таки чисто врёт. И делает это самым бессовестным образом.
Додумавшись до этого места, старуха всплакнула и одновременно достигла почты. Там она машинально получила причитающиеся мешок с пайком, очередную зарплату и даже отдельный денежный перевод в виде бонуса за последнюю удачную статью в её блоге. Работники почты ненавидели старуху Коноплёву. Наверно, потому, что их пока ещё не завербовали, а своих денег они получали на российской почте меньше прожиточного минимума (12) . И они все знали, что бабка Коноплёва – иностранная агентша. А как не узнать, если все переводы и посылки на бабкину фамилию были «маркированы» такими экзотическими штампами, по которым только дурак не догадался бы, откуда они?
Бабуся Коноплёва, провожаемая злобными взглядами, вышла из здания почты и испытала троякое чувство: во-первых, ей было жаль почтовых работников, во-вторых, она ненавидела сама себя, в-третьих, ей было-таки приятно тащить мешок и ощущать в кармане лёгонького пальто из натуральной китайской вискозы на синтепоне зарплату с бонусом. Потому что как ни ругай себя за ложь, и как ни хвали благородных людей вроде Василия Егоровича за правду, от реалий жизни не уйти. А реальной жизни по фиг, где правда, а где ложь, было бы сытно, тепло и удобно.
Кстати, о последнем.
Старуха звякнула по телефону и через минуту возле неё тормозил шикарный таксомотор. Она вальяжно плюхнулась рядом с водилой, а мешок с месячным агентским пайком кинула на заднее сиденье.
- Домой! – кратко велела она и ажно зажмурилась от удовольствия. Что и говорить: правда – правдой, а жить бабка Коноплёва стала почти как королевна. Нет, она не построила себе дворца вместо старой избы и не стала проводить газ в родительский дом, хотя вполне могла позволить себе заказать отдельную ветку от магистрального газопровода, который проходил в двух областях рядом с ихней. Но наняла японцев, и те, маскируясь под таджиков, взявшихся ремонтировать русскую печь, установили бабке Коноплёвой высокотехнологичную систему отопления на геотермальной тяге. Причём верхняя часть системы была замаскирована под паутину. В общем, старуха, как могла, маскировалась под бедную пенсионерку. И, судя по руинам вместо нормальных деревень, мимо которых она сейчас проезжала на такси, 70 процентов населения страны, записавшись в продажные иностранные агенты, так же прикидывалось бедным и обездоленным. Хотя многие из них, так же, как бабуся Коноплёва, не могли отказать себе в такой малости, как с шиком прокатиться по местному бездорожью на наёмных тачках или посетить аптеку и отовариться совершенно бесполезными лекарствами по цене полезных.
Не скрывались только честные и благородные граждане (гражданки) России. Типа успешные коммерсанты, чиновники, нотариусы, дантисты, рекламные деятели, члены разных сырьевых акционерных обществ и прочие патриотичные специалисты, своим трудом постоянно укрепляющие экономическую мощь великой державы. И они, не стыдясь своих честных доходов, обустраивались семиэтажными особняками в отдельных парковых зонах, а также прикупали недвижимость за границей. Как это делали их передовые кумиры в виде президента, его ближнего друга Чубайса и теплого кореша Кириенко.
Что касаемо последнего.
И о нём старуха писала в одной из своих продажных статеек. Якобы тот, став министром всего атома в стране, пообещал закатать великую российскую федерацию вместо асфальта (да тьфу на асфальт, потому что дело прошлое и есть полный архаизм) в сеть атомных электростанций. Ну, федерация и выдала ему денег на это дело сверх крыши. То есть, Кириенко просил в трижды с двумя нолями сверх даже трубы больше, но страна не смогла удовлетворить и дала столько, сколько смогла. В общем, не мало. Тем более, что Кириенко, перед тем как просить, сам от руки нарисовал карту обновлённой великой российской державы, закатанной в обещанные им АЭС. В принципе, он мог нанять для этого дела (типа, нарисовать приличный проект) приличного специалиста, но, как нормальный прижимистый консерватор, разродился эскизами сам. И страна, поверив на слово человеку, который уже однажды спас её в 1998 году, дала ему кучу денег. Меньше, чем он просил, но не мало…
И что?
Короче говоря.
Вместо тех денег, даже меньше тех, какие просил наитеплейший кореш нашего президента, страна не получила ни хрена. А почему? Да не потому, как писали об этом продажные иностранные агенты вместе с бабкой Коноплёвой, что данные деньги (отпущенные из бюджета на строительство известно чего) распилились между Кириенкой, президентом и прочими официальными лицами, каковые лица в данном деле тёрлись. А потому, что в самый нужный момент, когда уже всё было готово для того, чтобы покрыться сетью известно чего, нашему президенту позвонил один больной мальчик и попросил его не усугублять экологической ситуации, из-за которой этот мальчик болен неизлечимым недугом. Вот президент выслушал больного мальчика, прослезился и велел Кириенке заморозить дело покрытия страны вредными АЭС. А полученные на это деньги переправить в специальный секретный фонд, который вот как пригодится нашей стране в случае большой нужды, когда распоясавшиеся сирийские террористы перекочуют из надоевшего им Идлиба на юг Воронежской области (13) . Или Саратовской…
«Да, так, оно, наверно и есть», - покаянно думала бабка Коноплёва, но одновременно понимала, что может одним только несъедобным своим сожалением по поводу сотворенного ею ответить на то, что таки сотворила. Поскольку сойти с пути продажного она уже не могла. И будет продолжать клеветать на честных и бескорыстных людей в виде спасителей отечества в виде известно кого. Потому что…
Старуха невольно посмотрела на мешок с месячным пайком.
И кстати о нём.
И в связи с интернетом, без которого старуха уже не мыслила своего существования.
Типа, прочла как тот раз бабуся Коноплёва о качестве жратвы, каковая употребляется в нашенской великой державе, руководимой такими великим деятелями современности, как Владимир Владимирович Путин, Дмитрий Анатольевич Медведев и этот, с кривой рожей по фамилии, которую раньше советские болельщики во время чемпионатов мира по хоккею кричали. В общем, о качестве нашенской жратвы всякие злоязычные критики писали плохо. Типа того, что наша великая держава на 145 месте в мире по качеству питания. И типа того, что такую жратву, какую ест великая держава, отвергают даже самые последние африканские племена. И даже, будто, был такой случай: прилетели наидобрейшие гуманисты из цивилизованной Европы и кинули мешок со всяческими продуктами на одну африканскую деревню. Спускать побоялись, потому что нравы в той деревне после изгнания культурных колонистов воцарили самые свирепые. А уж сожрать какого-нибудь упитанного белого дядю (или упитанную белую тётю) – ваще плёвое дело. В общем – кинули. Первым мешком добрые гуманисты пришибли какого-то голопузого и совершенно гуталинового пацана. Потом гуманисты кинули второй мешок. А эти свирепые африканцы, ещё больше озлобившиеся после первого такого гостинца, возьми да и швырни второй мешок обратно. Ну, вертолёт они и сшибли. А гуманистов с пилотом – того-с!
«Сволочь, - в который раз помянула добрым словом африканских жителей бабуся Коноплёва, - совсем зажрались у себя в этой как его саванне с переходом в субэкваториальную зону. Вас бы к нам…»
А спустя самое некоторое время старуха Коноплёва занедужила. Типа мы имеем в виду начало нашего повествования. В общем, маялась наша бабуся неделю, не больше. А потом пошла… Да нет, не на поправку, а хуже, потому что узнала из того же интернета, что наш наидобрейший президент таки подписал указ, «благодаря» которому теперь всякий, кто распространяет клевету в интернете, может понести самую нелицеприятную уголовную ответственность.
- Конфетки – бараночки, - промурлыкала напоследок бабка Коноплёва и откинула свои маломерные копыта. И, в общем, зря это сделала, потому что привлечь к уголовной ответственности всякого россиянина, ругающего свою жизнь, дорогого бы стоило. А если бы и стоило, то покойный товарищ Сталин снял бы перед ныне здравствующим господином Путиным свою кепку, потому что ныне здравствующему господину Путину пришлось бы таки очень сильно напрячься, чтобы…
Ну, вы сами понимаете, что такое сталинский ГУЛАГ и такая фигня, куда бы следовало упечь всякого инакомыслящего при Путине.
То есть, фигня должна была быть раз в пять больше.
Но мы не в претензии.
Но за нашего президента – гип-гип-ура!
И с прошедшим Новым годом!
Эх, граждане… и мои любимые гражданки… дай ВАМ всем того что должно было быть тот БОГ, который от нас всех ещё не отвернулся
3.01.21 от рождества Христова плюс окаянные две тысячи лет за вычетом семидесяти
(1) Короче говоря: у нас даже Московская область газифицирована – по причине стоимости отдельно взятой газификации – лишь на 66 процентов. А вообще, в России есть регионы, где о газификации ходят такие же слухи, как о маленьких злобных инопланетянах, способных – даже в силу своей невероятной злобности и неадекватности – улучшить жизнь россиян хотя бы перед тем, как их потом всех съесть. Интересно, что лучше: улучшить свою жизнь, перед тем, как тебя съедят, или не улучшить, и подохнуть так непрезентабельно, как это принято в нашей великой державе по замыслу её великих правителей?
(2) Эмиссар, очевидно, был в курсе, что по великой державе под названием «РФ» бродит 5 миллионов бездомных детей и столько же бомжей, половина которых родилась в начале благословенных 90-х. А ещё эмиссар в курсе, что 30 процентов россиян старше 60 лет в условиях современной «культурной» жизни деградировали в плане примитивной грамотности. Ну, да, в плане читать и писать
(3) Автор просто хочет заострить внимание читателей на такой ерунде, как современные страшилки о сталинских репрессиях. Кстати, кто их писал и пишет? Рыбаков, гнус собачий, в своё время получивший Сталинскую премию за «Кортик» и «Бронзовую птицу»? Или Сахаров, меркантильный урод с термоядерным уклоном? Или Солженицын? Кстати, «Раковый корпус» Солженицына, вопреки его паскудному замыслу, является гимном советской медицине, которая обеспечивала одинаково качественным (и совершенно бесплатным) лечением всех членов советского общества, будь ты урка с пожизненным стажем, или директор комбината
(4) Если у кого хреново с чувством юмора или просто с мозгами: автор железно верит, что нашего человека (я не имею в виду президента с его кодлой и холуями) купить нельзя ни за какие деньги
(5) В современной России даже помойки – по своему содержанию – разительно отличаются. То есть, бомж, живущий на столичной помойке, вполне может соответствовать статусу провинциального благополучного резидента. А собаке, «кормящейся» на провинциальной российской помойке, не позавидует ни одна другая собака даже из самой бедной африканской страны
(6) Да, граждане и гражданки! Теперь даже солёные грузди у нас из Китая, сам как-то купил сдуру на закусь. Сначала обплевался, потом, прочтя реквизиты производителя, протрезвел
(7) На Украине Андрей Данилко (девичья фамилия Верки Сердючки) не мог поступить даже в музыкальное училище. В России Данилко пользовался бешеным успехом и даже заработал такую кучу денег, что смог стать обладателем миллионной – в долларовом исполнении – недвижимости. И ещё осталось. Мы не о том, кто сколько зарабатывает, а о том, что велика страна Россия…
(8) Неофициальная статистика предполагает 5 миллионов беспризорных детей в сегодняшней России, Валентина Матвиенко, теплейшая подруга президента, признаёт только один. Но и за такое скромное признание её отношения с президентом слегка испортились. Наверно потому, что президент привык верить Росстату, а данная уважаемая самим Владимиром Владимировичем организация ещё не удосужилась увеличить свой статистический реестр на такой показатель как «беспризорные дети РФ». По такой простой причине, что железно верит: никаких беспризорных детей в современной России нет и быть не может
(9) Автор к тому, что оправдывать Владимира Владимировича могут либо умственно отсталые люди, либо законченные демагоги. Впрочем, демагогия теперь – основа всей современной российской жизни. Взять последний пример с попыткой властей сдерживать цены на жильё. «И сдержим! – заявили недавно власти. – Для этого мы придумаем для подрядчиков дополнительную пошлину на использование арматуры»
(10) Бывший прапор, душа каторжная, очень тонко подметил о проницательности (или дальновидности) нашего президента: даром что он в своё время бросил возню со своим первым благодетелем Собчаком и грамотно переметнулся к Ельцину; результат на лицо
(11) В связи со словами о каком-то бремени вспоминается ответ Владимира Владимировича на вопрос о значении Бориса Ельцина для России. То есть, Владимир Владимирович высоко оценил роль Бориса Ельцина как положительного исторического персонажа, потому что он – Ельцин – видите ли, стоически взвалил на себя груз всей ответственности за некоторые отрицательные явления в начале 90-х и, невзирая на массовую антипатию, довел дело демократических перемен почти до конца. То есть, Владимиру Владимировичу с его командой ещё осталось над чем поработать. Но сначала он назначил вдове Ельцина – за его выдающиеся деяния – персональную пенсию в 130 тысяч рублей (4 с лишних тысячи по тому курсу доллара), а в память о самом Ельцине велел соорудить и содержать за счёт федерального бюджета так называемый «Ельцин-центр»
(12) Зарплата сельского почтальона в РФ 6 тысяч рублей, и вовсе не в день, а в месяц. В некоторых регионах платят аж по 8 тысяч! В Москве – по мнению правительственных социологов – зарплата почтальона довольно высокая – 21 тысяча рублей в месяц
(13) Кстати будет вспомнить о создании Стабфонда. Когда он раздулся до приличных размеров, у граждан РФ возник законный вопрос: а почему часть Стабфонда не спустить на нужды медицины, образования и пенсионного обеспечения? На что маститые экономисты веско отвечали: ну, да, давайте примитивно слопаем то, что с грехом пополам накопили, в вдруг какая стратегическая нужда? Такая нужда образовалась с появлением нано-корпорации Чубайса, каковой герой нашей современности первый получил из стабфонда 10 миллиардов (!) долларов (!!!) на её развитие. Что из чего развилось, теперь видно и последнему идиоту