В моем мире (где живут пони, которые едят бабочек и какают радугой) существует собственная мифология. Как собственно и в любом другом отдельно взятом, частном мире, помещённом в тесную черепную коробку. Так вот, в моём мире самый «отбитый» персонаж — это, полагаю, Надежда.
И представляется она мне юной девушкой, одетой, как же иначе, в белое. Глаза большущие, наивные. Волосы распущены — на ветру полощутся.
Шагает эта особа по дремучим лесам, освещенным заревом летнего солнца, которое чуть заметно под густым переплетением мертвых ветвей, азартно выдирает грязные до колена ноги из трясины болота, жертвенно подставляет белую грудь тугим струям ливня...
Преодолевает, одним словом.
Выглядит неважно. Соответственно обстоятельствам выглядит. Глаза — безумные. Куда идёт — загадка. Встречные-поперечные эту девицу пугаются. Оно и понятно. По всему видать — сумасшедшая. Хрен знает, что от такой ожидать.
А Надежда их даже не видит. Знай себе идёт вперёд. Назло, вопреки, благодаря и по воле.
Иногда, даже не замечает, что попала в совсем уж гиблое место. Тени вокруг страшные мелькают, земля под ногами змеями кишит, воздух отравленный лёгкие разъедает, разных, короче, полно радостей.
Потом — вжух! Стрела с пёстрым оперением в воздухе мелькнула и девицу в грудь ударила. Та пошатнулась, выровняла дыхание и дальше пошла. Глядь, вторая стрела - вжух! С тем же успехом. Вскоре, Надежда уже вся стрелами утыкана, позади неё кровавый след стелется, изо рта струйка алая стекает. А глаза всё такие же — наивные и безумные, только сталью начали отливать. Следом, град с неба из камней как зарядит. Тут уж описывать не стану — жуткое зрелище.
Надежда, в конце-концов, падает. Дальше ей уже раны с увечьями идти не позволяют. И всё же, сведёнными пальцами продолжает за дёрн цепляться и себя вперёд подтаскивать.
А когда становится понятно, что скоро пора умирать, она заводит протяжную, полную не то силы, не то боли песню.
Плывёт её голос надо всеми, что есть землями, странами, морями да океанами, и жизнь вокруг замирает. Как будто Хеймдалль в свой рог протрубил. И вот, в эту секунду, все до единого другие персонажи бросают свои дела и очертя голову летят девице на выручку. Даже те, кто из краёв Рацио и Логика. Ибо ясно — без этой блаженной им не жить.
Один щит резной над её головой поднимет, другой воздух очищает, третий — змей зачаровывает, пятый — раны врачует. Постепенно дыхание у мученицы выравнивается, кожа розовеет, грязь с белой одежды исчезает. Живучая девка — Надежда. Потом она все заслуги себе припишет, но к этому все уже давно привыкли.
А если случится, что битву выиграть удастся или ситуацию какую переломить, тогда она вообще танец с бубнами устроит. Остановится, в кои-то веки, окружающих заметит, станет бегать с криками - «я же говорила, говорила!» И в глаза всем заглядывать. А окружающие будут улыбки прятать, по волосам девушку трепать, но ликовать в душе ничуть не меньше. Потому, что ну говорила же она, говорила!!! Так-то.