К 70-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ.
ШЛА ВОЙНА.
Фрагменты из трилогии «Плачут березы».
22 июня 1941 года. Как всегда в летнее время детей поднимали рано утром, чтобы до сильной жары они, по холодку, пололи огород. Так было и этот день. В 11 утра, выполнив свою работу, они побежали на озеро купаться. Выкупавшись, группа ребят сразу разбежалась по дворам. Дома никого нет. Это сразу насторожило ребят: «Что-то случилось?» Двери все открыты настежь, но родных нигде нет: в доме, во дворе, в огороде.
А в это время по улице прошла машина с людьми, за ней другая, третья. Машины идут и идут. Они везут людей, которые громко разговаривают, поют, играют на гармонях, на балалайках.
***
На улицу выбегает соседский мальчик и громко кричит:
- Война! Война! Молотов выступает.
- Война?! – с удивлением спрашивают у него сверстники.
- Война! Немцы напали на нас. Идемте на площадь. Там идет митинг.
***
Небольшая площадь возле деревянного здания райкома партии. Посредине – невысокая деревянная трибуна. Вокруг нее плотной стеной стоит народ. В стороне стоят машины, подводы. На трибуне секретарь райкома партии, работники райисполкома, военком. После выступления нескольких коммунистов, комсомольцев, на трибуну поднимается военком, который сразу же объявляет мобилизацию мужчин, называет фамилии тех, которые сегодня же будут отправлены на войну. Сбор возле клуба, в четыре часа дня. И тогда раздается женский плач, шум, крики.
Митинг окончен, площадь быстро пустеет. Народ идет к клубу, где разбиваются на группы – по родству, по землячествам.
***
Четыре часа дня. Напротив клуба стоят машины, подводы. В небольшом сквере стоят группами, сидят прямо на земле. Это родственники провожают родственников на фронт. Пьют водку, закусывают, шутят, поют, плачут, целуются.
Прижимаясь крепко к мужу, Надя, держа за руку десятилетнего сына, без умолку говорит:
- Федя, ты береги себя. Я боюсь за тебя.
От клуба отходит одна машина, за ней другая, третья. И тотчас вихрь крика, плача, причитания взметнулся в небо.
Женщины и дети проводили мобилизованных за село, почти до леса.
***
От клуба ежедневно отправлялись машины с мобилизованными. За ними долго бегут женщины с причитаниями и дети, которые, наоборот, в первые, дни по наивности восторженно восприняли это событие, не осознавая еще происходящее до конца.
Машины с мобилизованными идут днем и ночью, но уже заметно меньше. В конце августа их начинают подменять лошадь, запряженные в брички. Потом их заменят быки…
***
Утром, когда шли на работу, разговоры были только о войне.
- Я сейчас радио слушала, - сказала Анна.
- Что сообщили? – тревожно спросила Марфа.
- Сегодня наши опять оставили несколько городов, в том числе и Киев.
Марфа от этого сообщения даже остановилась и вскрикнула:
- Что же это такое? Наши войска все отступают и отступают.
- Я тоже не понимаю, что происходит с нашей армией. Ведь она была самая сильная в мире. Японцев разгромила на озере Хасан, финнов недавно разбили. И вот почему-то наши отступают. Это страшно.
- Ладно, успокойся, - сказала Марфа, - если они отступают, то значит, так надо, собираются с силами. Мы должны верить в победу.
- Конечно, - с радостью подхватила Анна, - наши должны победить. Не могут же наши все время отступать, - и вспомнив, что вчера сообщила дочь, она спросила, - ты знаешь, что вчера эвакуированных привезли, 10 семей.
- Нет, я не слышала. Пришла с работы поздно. Дети уже спали.
- Сегодня тоже поедут в Троицк, - сообщила Анна. – Таня моя едет за эвакуированными.
***
Сентябрь. На третий день занятий в школе объявили линейку для средних и старших классов, на которой выступили директор школы и председатель колхоза.
- Дети, девочки, мальчики, - волнуясь, сказал председатель колхоза, - я хочу попросить вас помочь колхозу убрать урожай хлеба, который так нужен фронту.
- Ребята, надо помочь колхозу, - поддержал его директор школы.
- Если бы не война, - продолжал председатель колхоза, - мы, конечно, обошлись бы своими силами.
- Я думаю, что ребята помогут, - уверенно сказал директор школы.
- Это надо прямо сейчас, - сказал председатель колхоза – через час сбор у правления колхоза… А теперь идите домой, переодевайтесь и берите с собой грабли, вилы, серпы, косы и немедленно за работу. Пока стоит хорошая погода.
На этом для многих мальчишек и девчонок закончилась учеба. Они наравне со взрослыми пахали, сеяли, убирали урожай. Зимой работали на животноводческих фермах и в мастерских…
***
Сын, которому только через месяц исполнится 18, мгновенно влетел в комнату и сходу торжественно объявил:
- Мама, я получил повестку на фронт. Завтра в 9 утра отправка.
Мать, которая уже знала о решении сына, который добровольцем рвался на фронт, отговаривала его от этого, не торопиться на встречу пуле, присела и растерянно спросила:
- Почему тебя все-таки решили взять?
Сын на это почти не обратил внимания, пробежал в другую комнату, где стал собирать вещи.
- Я не думала, что тебя сейчас заберут, - продолжала мать.
- Мама, я иду добровольцем.
- Добровольцем? – вскрикнула мать, - ты же говорил, что тебе отказали по возрасту…
- Извини, мама, я должен идти на фронт… Фашисты уже под Москвой. Москва в опасности.
Мать заплакала.
- Прости, мама, не могу я сидеть дома, когда враг сжигает наши села, города, истребляет мирных жителей.
На другой день мать проводила сына добровольцем на фронт. Он попал в разведку. Каждый раз, когда он шел на задание или возвращался с него, он писал письмо домой. А однажды прислал такое письмо. «здравствуйте, любимая мама, дорогие сестренка и братишка. Я жив, здоров, чего ивам желаю. Сейчас я нахожусь на отдыхе после выполнения задания. Ходил в тыл врага, задание выполнил, получил благодарность. Кроме этого, хочу сообщить вам, что я на этих днях опять иду на ответственное задание, которое очень важно для победы. Отрабатываем приемы. Вообще получится: или грудь в крестах или голова в кустах. До свидания, всех обнимаю и целую. До скорой встречи». От него это было последнее письмо.
В этот день, придя с работы, Анна первым делом пошла на озеро рубить талу. Дочь, которой было 11 лет, укачивала младшего братишку, которому было три года, ему все время хотелось есть, он постоянно плакал. В комнату вошла рассыльная, на ее ресницах сидел толстый слой инея, словно куски ваты.
- Здравствуйте, а где ваша мама? – спросила она, осматривая все углы, - я хочу видеть ее.
- Мама пошла на озеро, рубить талу, - ответила Таня. – Подождите, она скоро придет.
Женщина заметно обрадовалась, быстро подошла к столу и, положив маленький листочек бумаг, сказала:
- Ждать я не буду ее. Ждать мне некогда. Мне еще надо в три двора разнести беду.
- Что, похоронку? – вскрикнула Таня, - нам тоже?
- Да.
- На папу?
- Нет. На брата… Он погиб, Таня, надо маме сказать.
- А что ей сказать?
- Объяснить, чтобы не расстроить ее. Постарайся успокоить маму.
- Тетя Маня, вы подождите маму, скажите ей.
Рассыльная замахала руками:
- Нет! Нет! Я не хочу. Я это каждый день слышу. Мне уже трудно заходить в дом. Я скоро сойду с ума от плача. Мне лучше скорее уйти. Таня, постарайся успокоить маму.
Таня уже сама плакала.
***
Получив похоронку на сына, она долго плакала, доходила даже до отчаяния, плохо спала, вставала среди ночи. Ей слышался голос сына:
- Мама, мама, открой.
- Сынок, сейчас открою. Она быстро вставала с кровати, открывала дверь, выходила во двор, но никого не видела. Выходила на улицу, разглядывала дорогу. Так продолжалось полгода.
***
Раннее утро. К правлению колхоза спешат колхозники. Бригадир – мужчина лет 50-ти ведет разнарядку. Он обводит всех присутствующих прищуренным взглядом и хриплым голосом говорит:
- Ну, так вот – слушайте. Завтра начинаем пахать, готовиться к посевной. Сегодня выезжаем, чтобы устроить полевой стан. Все будут жить на полевом стане. Сейчас все идут домой за одеждой и продуктами. В 10 часов выезжаем. Смотрите, чтобы без задержек.
***
Как всегда, весной, когда начиналась посевная компания, выезжали в поле со всем полевым инвентарем и тяговой силой. В основном быками и коровами. Недалеко от леса, под лесом, стоял полевой стан, где варили еду. Домой уходить не разрешали. Работали допоздна, а начинали рано утром. Кроме этого, ночью, по очереди пасли коров и быков.
Но дома тоже ждала работа, надо было копать огород, садить картошку, свеклу, другие овощи. Приходилось по очереди ночью прибегать домой, чтобы управиться с домашними заботами…
***
Идет посевная. По полю, запряженные в деревянное ярмо парами, быки и коровы медленно таскают плуги. В основном, их погоняют женщины и дети. Далеко слышны их крики:
- Цоп! Цыбе! Цоп! Цыбе! Пошли, пошли. Шевелись, лысый. Не отставай буренка. Прямо, рябой, прямо…
Погонщики пристально следят за быками, чтобы они не выходили из борозды, чтобы не было огрехов – брака. Ведь качество пахоты проверят агроном и бригадир.
Поле разбито на участки, каждому установлена норма, каждый потом сдает свою работу, каждый внимательно следит за движением своих быков.
Двое мальчишек: одному 14 лет, другому 12, пашут на быках землю. Быки то и дело останавливаются. Слышны их крики:
- Ну, ну! Цоп! Цыбе! Рано останавливаться. Пошли. Вот дойдем до конца борозду, тогда отдохнем. А ты Камолый, хитришь, отстаешь, пошел…
Однако быки останавливаются. Камолый тотчас лег. Постояв, Рябой тоже ложится. Ребята стали поднимать быков. Шурка, молча, тянул за веревку. Васятка приговаривал:
- Ну, давайте. Рябой, Камолый, поднимайтесь. Помогу вам. Знаю, устали, мы тоже. Но надо для фронта, для победы.
Бригадирша, которая часто поглядывала на ребят, сказала своей напарнице:
- Надя, я смотрю за ребятами. У них что-то случилось. Сходи. Помоги
Надя подходит к ребятам:
- Что у вас, пионеры?
- Камолый почему-то все время ложится, - говорит Васька.
- Сегодня поили быков? – строго спрашивает Надя.
- А как же. Поили.
- Ладно. Давайте вместе поднимать.
Она тоже бьет быков хворостиной и кричит:
- Ну, поднимайтесь. Давай! Давай, шевелись,- кричит она, - вот, так, пошли, выравнивайтесь. Хорошо.
Потом говорит ребятам:
- Вы спите на ходу. Поэтому у вас быки и останавливаются.
В этом она была права. Всю ночь ребята пасли быков и коров. Почти не спали.
***
На следующее утро бригадир спросил:
- Марфа, закончила поле?
- Нет.
- Сегодня твоей бригаде, край, надо закончить.
Марфа на это тоже вздохнула:
- Не знаю, клин еще большой.
- Надо постараться. Обязательно. Как хлопцы работают?
- Ребята стараются, но очень тяжело им. Быки таскают их по пашне. Ноги пооттаптывли им.
- Знаю, знаю, что детям тяжело. Сегодня всем тяжело. Но если мы распустим нюни – мы не поможем фронту. Поэтому приходится выезжать на детях. Уже есть признаки – немцы начали отступать. Хорошие вести идут.
Обязательно надо закончить
***
Рано утром у колхозной конторы проходит разнарядка. Бригадир, худая, высокая женщина лет 35, громким голосом объявляет:
- Дарья, ты со своей бригадой пойдешь на прополку картошки. Сегодня обязательно надо закончить.
- Сегодня? – вскрикнула Дарья, - да там почти гектар.
- Вам придется поднажать и закончить с прополкой. Завтра начнем сено косить, пока стоит хорошая погода, - сообщает бригадир, - а где Марфа?
- Она еще не пришла, - крикнул кто-то, она сказала, что задержится. У нее что-то случилось с коровой. А вот и она сама идет.
- Ладно, продолжим разнарядку, - сурово говорит бригадир, - Марфа, опаздываешь на работу. Мы тебя уже ждем. Что случилось?
- Чья-то корова моей корове распорола бок.
- Резать придется? – испугано вскрикнула бригадир.
- Не знаю, фельдшер говорит, что надо подождать, может, пройдет. Мне опять на прополку?
- Нет, твоя бригада начинает косить возле пчельника. Идите домой за косами. Бери этого хлопца себе в бригаду, и начинайте косить. Обкосите болотце и лес. Там хорошая трава.
- А я косить не умею, - отозвался хлопец, которому вчера исполнилось 12 лет.
- Ничего, научишься, - спокойно сказала бригадир, - дело не хитрое.
Оглядев всех и подумав, она произнесла:
- Ну, так за дело, бабы. Поторапливаться надо. Повернулась и пошла к ходку, чтобы объехать поля. Но тут к ней подошла Дарья и сказала:
- Мария Степановна, может, добавишь людей, девчонок. Не закончить нам сегодня.
- Не базарь, Дарья. Девчонки пойдут на прополку пшеницы. Выкручивайся, как хочешь, а задание выполни. Иди…
Перед обедом Дарья увидела, что Надя, девочка 14 лет, которая часто отставала от других, вдруг упала.
- Нина, смотри, Надя Шевченко упала. Пойди, спроси, что случилось.
Нина тотчас подбежала к Наде.
- Надя, что с тобой? – спросила она, - тебе плохо?
- Да в глазах потемнело, голова кружится… Я не помню, как упала.
- Поднимайся, я помогу.
- У меня руки и ноги трясутся.
- Конечно, целый день не жаре. А ты ела сегодня что-нибудь?
- Нет.
- Пойдем под березу, посидишь, отдохнешь. Сейчас я тебе картошки дам.
- А норму? – испугалась Надя, - я и так от всех отстала.
- Ничего, мы поможем.
Пройдя несколько шагов, Надя сказала:
- У меня нет силы идти.
- От куда она будет, одна картошка и та впроголодь.
- Очень тяжело, - произнесла Надя.
- Всем тяжело. Только не надо падать духом. На фронте еще тяжелее. Мы об этом должны помнить.
- Конечно, - согласилась Надя, - нам надо много работать, чтобы помочь фронту. Так тяжело, что я не закончила свой ряд.
- Еще закончишь. Вот отдохнешь, мы поможем. Осторожно, не упади.
Подошла Дарья, спросила:
- Что случилось Надя?
- Она видно в обморок упала. У нее кружится голова.
Бригадир взяла Надю за руку и сказала:
- Надя, я сегодня тебя освобождаю от работы.
- А задание?
- Мы задержимся и постараемся закончить твои рядки.
***
С ранней весны до поздней осени на полях движутся, как муравьи, группы людей: женщины, дети, старики. Они пахали землю, сеяли, убирали урожай, возили и молотили зерно.
Ежедневно рано утром проходила разнарядка. Женщина-бригадир сиплым голосом говорит:
- Бабы, продвигаемся медленно. Поэтому придется начинать работать на час раньше, а заканчивать на час позже, а то не сегодня-завтра пойдет снег, а у нас еще два поля не убраны…
Раздался общий гул:
- У-у! Это что? Как же быть? А дома кто за нас будет все делать, картошка еще не выкопана. С работы возвращаемся поздно.
Бригадир, сдерживая слезы, сурово произнесла:
- Бабы! Нам никто не давал право оставлять хлеб в зиму. Иначе нас будут судить. Приказано убрать до последнего колоска. И дает указание:
- Дарья, ты со своей бригадой пойдешь на второе поле валить пшеницу. А ты, Марфа, со своей бригадой идешь на четвертое поле – сгребать валки, складывать их на волокуши и перевозить к клуне. Надо собрать все валки.
- Трудно будет, боюсь, что не закончим, - возражает Марфа,- может добавишь народу, хотя бы ребят.
- Справляйся со своими людьми. Ребята будут колоски собирать. Каждому дай задание. Кто не справится, будем рассматривать, как симулянтов. Понятно? Работайте…
***
Конец декабря. Стояли сильные морозы. Трещали морозы. Трескался лед. Когда солнце поднималось на высоту, рядом с ним стояли в три ряда столбы радуги. Васька и Шурка еще до восхода солнца поехали на быках в лес за дровами. До места – 20 километров. Они доехали часа за четыре. Всю дорогу бежали, чтобы согреться, торопя быков. К обеду они напилили дров, уложили их на сани, увязали и поехали обратно.
Ехали тихо. Быки часто останавливались. Чтобы не замерзнуть, ребята по очереди бежали туда и обратно.
- Руки болят, сказал Шурка. – Спина мокрая.
- У меня тоже болит, - сказал Васька, - особенно левое плечо.
- Это от того болит у тебя, что береза упала на тебя. У тебя даже лицо в крови. Нос сильно поцарапан.
- Нос не болит, а плечо огнем горит.
Шурка посочувствовал и сказал:
- Васька, ты знаешь, я часто думаю.
- О чем?
- Скорей бы наши победили.
- Теперь недолго ждать осталось.
- Заешь, мне так хочется в школу. Ты тоже хочешь учиться?
- Конечно, - и тут Васька закричал, - Шурка, смотри, волки, волки.
- Где?
- Вон… На бугре, под лесом. Кажется, они направляются к нам.
- Их много. Похоже, они идут сюда.
- Прямо на нас. Я боюсь, что будем делать?
- Может, они свернут в другую сторону?
Ребята пристально следили за стаей волков, которые бежали вдоль дороги.
- Васька, ты заметил, они бегут следом за нами. Теперь их можно сосчитать. Семь. Как ты думаешь? Они нападут на нас?
- Может они просто гуляют, - тихо произнес Васька, - Может у них волчья свадьба.
Шурка часто оглядывался назад:
- Смотри, они ведут себя странно: приседают, ползут, прыгают. Боюсь, что они могут напасть на нас, если мы не будем кричать. Надо кричать. Они испугаются.
Быки, увидев волков, почувствовали опасность и прибавили шагу. Теперь они быстро шли без кнута.
- Васька, волки совсем близко. Я боюсь.
- Не бойся, за лес повернем, там покажется деревня. Они отстанут.
Шурка вдруг закричал:
- Васька, смотри. Вон кто-то едет. Едет на лошадях.
Васька, который не меньше Шурки боялся, легко вздохнул.
В войну волки часто выходили на дороги, приходили в деревню, окружали базовки, делали дыры в стенах, крышах и задирали овец. Так случилось и в ту ночь. Волки унесли сразу семь овец…
***
Встретились у колодца.
- Марфа, я только что была у тетки Наталки, - сообщила Анна, - сегодня на Ваню она получила похоронку.
Марфа сокрушенно покачала головой:
- Опять такое несчастье. Бедная тетка Наталка, как мне ее жалко.
- Она очень переживает. Когда я увидела ее, мне показалось, что она потеряла рассудок.
- Как не потерять? Ведь у нее второго сына убили. Старший – Гриша полгода назад погиб…
- Сколько их уже не вернется домой? Это страшно…
Чтобы снять боль, которая сжимала сердце, Марфа спросила:
- Анна, ты сегодня радио слушала?
- Конечно, наши опять заняли несколько городов и населенных пунктов. Слава богу, может, теперь погонят немца…
- Это хорошо.
- Но еще рано радоваться. Сколько еще убьют наших.
Анна вернулась домой, поставила ведра у печки и сказала:
- Таня, ты поешь картошки с простоквашей, а я пойду корову подою, управлюсь. Потом пойдем на озеро камыш косить. Я буду косить, а ты будешь его складывать в кучу.
Мать только поставила на стол крынку с простоквашей, как послышался голос на пороге:
- Анна, ты дома? Можно к вам?
- Входи, Мария, что спрашивать.
Войдя, рассыльная из сельского Совета сказала:
- Сегодня очень холодно. В хате у тебя, Анна, тоже не жарко. Живым не пахнет.
- Я только пришла с работы. Кизяк закончился. Сейчас пойдем камыш косить.
Помолчав, посыльная сказала:
- Ты знаешь, Анна, Я по делу.
Анна вся напряглась, окаменела.
- Какая причина, говори, - тихо произнесла она.
- Речь идет о повестке в Совет.
- Что такое? – испуганно спросила Анна. – Мы все налоги уплатили, по срокам платим. Фактически себе ничего не остается, кроме картошки и коровы.
- Я скажу тебе, зачем вызывают. Надо ехать в Троицк за керосином.
- За керосином? Я свою очередь уже отвела, я в октябре ездила за горючим. Пусть едут те, кто еще не ездил.
- А кто не ездил?
- Маджурова, Рыкова – они ни разу не ездили.
- Анна, хотела бы я тебя поддержать, так ведь что я значу. Рыкова – любовница председателя колхоза, Маджурова – председателя Совета.
- Я не разу не видела, чтобы они куда-то ездили, - продолжала Анна, - только рядовых обязывают. Во всяком случае у меня в дорогу ничего нет, кроме картошки. Картошка замерзнет.
- В пазуху, в пазуху спрячешь. Но ехать все равно придется. Председатель сказал: кто откажется - пойдет под суд.
После этих слов Анна, у которой было четверо детей, мирно произнесла:
- Ладно, скажи, что поеду.
***
Днем она получила письмо от мужа, вечером она писала ответ: «Здравствуй, дорогой и любимый муж, отец, Ваня. Письмо твое мы получили сегодня, спасибо тебе. Мы очень рады, что ты жив и здоров. Ребята подросли без тебя. Им не хватает только отца. Я читаю твое письмо, а Стюра, Маша, Вася, Ваня, Миша сидят рядом и слушают. У них на лицах радость, когда я читаю твои письма. Ты пишешь, что погнали фашистов. Не дождемся, когда закончится война. Не могу представить, когда, наконец, увижу тебя. Скорее разбейте фашистов, и возвращайся домой. Мы с большой радостью ждем тебя, дорогой муж и отец… Ты вернешься и нам больше ничего не надо. Все будет хорошо. Вот и все, до свидания. Я за тебя целую дорогих тебе деток: Стюру, Машу, Васю, Ваню, Мишу».
- Детки, подойдите к столу. Сюда, все. Давайте ваши ручки. Нарисуем их на листочке. Пусть папа посмотрит, как они выросли за три года.
А спустя три дня она получила похоронку на мужа.
***
Почти в каждый дом пришла похоронка. Вот уже вторая не обошла ее. Третий день она не перестает голосить, причитать:
- Ваня, миленький, что же ты не поберег меня, оставил нас одних, что же мы без тебя будем делать, как жить. Теперь осиротели твои дети.
Соседка успокаивала ее , как могла:
- Александра, успокойся, криком не поможешь. Это не дело.
- Так ведь его убили фашисты. Он больше не вернется.
- Теперь уже многие не вернутся домой…
- Я не могу поверить, что Вани больше нет.
- Александра, не надо постоянно думать об этом.
- Нет, ты… Ты понимаешь, что я его теперь никогда не увижу. Дети никогда не увидят своего отца.
- Многие остались без отца. Осиротели. Что делать?
- Я, когда провожала его, чувствовала, что он не вернется. Он все время смотрел мне в глаза, хотел что-то сказать, но не мог. Слезы ему не давали говорить…
- Александра, успокойся. Его теперь не воскресить. Надо успокоиться. Крик не поможет. Только расстроит тебя.
- Ты права. Я уже много ночей не сплю. Заговариваться стала.
- Надо успокоиться. Просто работать. И ты смиришься постепенно. Сегодня в каждом доме горе… Пошли займемся делом.
- Скажи, почему именно его убили. Я не верю, что его убили. Может, он еще живой. Просто ошиблись. Он вернется. Как бы я прижала его к груди. Как бы я его ласкала. Как бы я его любила. Он был такой хороший, добрый. Он любил целоваться. Я его так любила… Почему люди убивают друг друга? Кому это надо, чтобы люди убивали друг друга? Когда кончится этот ужас?
- Дело идет к концу. Сталин все взял в свои руки.
- Скорее бы закончилась война. А наши победят?
- Будем надеяться на лучшее.
- Конечно, так хочется надеяться, чтобы наши победили.
***
Марфа собралась идти на работу, когда в сенцах кто-то не мог открыть двери. Дочь первой это заметила и сказала:
- Мама, кто-то в сенцах ходит.
- Посмотри, открой дверь.
В это время в комнату вошел соседский мальчик, понуро опустив голову. Марфа воскликнула:
- А-а! Ваня, проходи, что скажешь?
Ваня долго молчал. У него язык не мог повернуться, чтобы такое сказать.
- Ну, что у тебя, Ваня! Говори, а то я тороплюсь на работу.
- Мама умерла… Мальчик заплакал.
Марфа долго молчала, покачивая головой. Соседку полгода назад парализовало. Получив похоронку на мужа, она очень долго переживало горе, постоянно плакала, не спала по ночам, и это сказалось. У нее начались головные боли, потом случился сердечный приступ, потом удар. Ее парализовало. Отнялась левая сторона. Ее приковало к постели. Ваня в семье был старшим. Ему было 13 лет. Кроме него – сестренка, которой 9 лет и братик, которому 5 лет.
Марфа опомнилась и сказала:
- Ладно, Ваня не плачь. Очень жаль твою маму, что теперь будет с вами, - и она заплакала, - господи, что же ты нас оставил. – она проглотила слезы и добавила, - Ваня иди домой, я сейчас приду. Позови еще кого-нибудь. Ну, хотя бы тетку Дарью. Она, наверное, еще не ушла на работу. Я только сбегаю в контору. Скажу бригадиру.
Когда Ваня вышел, Марфа заголосила:
- Господи, что же теперь будет? Дети совсем осиротели. Господи Беда за бедой.
На другой день соседку похоронили, а Ваню, сестренку и братишку определили в Кочердыкский детский дом. Там таких было уже много сирот войны.
***
Мальчик, которому было три года, всегда хотел есть. С раннего утра и до позднего вечера он плакал и повторял:
- Мама, мама, я есть хочу. Я есть хочу.
Вечером, придя с работы, она брала его на руки, крепко прижимала к груди и, усталая и голодная садилась на лавку у печки и, как могла, успокаивала сына:
- Ваня, миленький, не плачь, сынок. Прошу, не плачь. Успокойся. Знаю, что ты хочешь есть. Скоро закончится война, твой папка вернется домой. Он обязательно вернется. И опять все будет хорошо.
Мальчик на минуту умолкал, когда мать говорила об отце, которого он не помнит, которого он никогда не увидит, и скорее опять начинал плакать и просить есть.
- Ваня, прошу тебя, потерпи до утра. Утром я принесу молочка.
Но мальчик продолжал плакать. Тогда мать укладывала его в постель, приговаривая:
- Моя крошка, ты успокойся, усни, и тебе стане легче. А завтра я опять принесу молочка.
Она еще долго его успокаивала. Наконец он ненадолго уснул. Во сне мальчик тоже часто плакал, просыпался и просил есть.
Не выдержав детского плача, старшая дочь, которой было семь лет, которая тоже постоянно хотела есть, но терпела, как мать, сказала:
- Мама, я схожу к тетке Дарье. Попрошу у нее картошки для Вани. Она даст.
- Конечно же, сходи. Тетка Дарья даст. Она добрая женщина.
***
Марфа окликнула соседку:
- Анна, ты была на суде?
- Нет, а ты?
- Я тоже не была. Хотела у тебя спросить, чем закончился?
Анна в состоянии тревоги произнесла:
- Интересно, что им присудили?.. Постой. Вон Санька идет. Она, конечно, была на суде. Она такое событие никогда не пропустит.
Когда Санька подошла к ним, Марфа спросила:
- Санька, ты была на суде?
- Была.
- И что? расскажи…
- Груньке дали семь лет, Дашке – пять. Учли, что у нее семеро детей…
А судили двух женщин за кражу. Дашка, у которой было семеро детей, которая работала дояркой, принесла домой один литр молока – сыну Ване, который все время плакал и просил есть.
Грунька, у которой было трое детей, которые опухли от голода, работала на сортировке зерна, принесла детям два кармана пшеницы. У той и другой мужья были на фронте.
Анна торопливо возвращалась с фермы, где она работала телятницей. Соседка окликнула ее:
- Анна, подожди. Есть хорошая новость.
- Что у тебя, Надежда? А то я тороплюсь.
- К тетке Наталке военных поставили. Они приехали картошку заготовлять для госпиталя.
- Я знаю. Чего ты хочешь?
- Я познакомилась с ними. Я хотела тебя познакомить с одним.
Анна на это раздраженно ответил:
- Знаешь, Надежда, мне не до женихов. Мне надо в первую очередь думать о детях. Их у меня четверо. Вчера навоз замочила, сегодня надо станком выделывать кизяки. А то уже конец августа – зима не за горами, а я еще кизяки не наделала. Об этом я думаю…
И Анна повернула к своему дому. Надежда пожала плечами и тоже пошла своей дорогой, слегка улыбаясь, но вдруг остановилась и крикнула:
- Послушай. Анна, что я тебе скажу: а кого нам теперь ждать? Наших мужиков убили. Они больше не вернутся. Единственное – ловить чужих.
Анна остановилась, повернула голову и бросила:
- Не могу себе представить, если дети узнают, что я… Что они скажут?
- Ты должна понять, что у нас такое положение – мы еще молодые.
- Нет, мне надо постараться наделать кизяка, чтобы дети зимой не мерзли…
***
Они подобрали до конца очередной ряд валков пшеницы, вышли на межу и сели отдыхать. Надя, перевязывая платок на голове, спросила:
- Нина, как ты думаешь – война скоро кончится?
- Конечно, скоро. Раз немцы начали отступать без оглядки.
- Я думаю, знаешь, что…
- Что?
- Вот закончится война, и я снова пойду учиться. Тебе хочется учиться?.
- Конечно, я люблю математику.
- А я литературу. Люблю читать про любовь. Люблю стихи учить… Мне, кажется, что война никогда не кончится. Мы так устали ждать.
- Надя, сегодня ты какая-то странная. Все говоришь, говоришь…
- Я вчера получила письмо от Сережиного друга из госпиталя.
- Что он пишет?
- Пишет, что его скоро выпишут, но он не знает, куда ехать. Его родных фашисты расстреляли. Дом сожгли.
- Приглашай к себе.. Я забыл,
- Как?
- Напиши, что любишь.
- Я никогда его не видела
- Ну и что? Наших-то почти всех перебили фашисты. Ждать, выбирать – некого. А жить-то надо. Замуж-то надо выходить. Детей-то надо рожать. Может он хороший человек. Брат его хвалил. Они вместе ходили в разведку. Он раненого брата на себе вынес из вражеского тыла, - помолчав, она спросила, - Нина, а ты знаешь, что сегодня приезжает Николай Гребешков?
- Знаю.
- А ты вечером пойдешь к ним?
- Не знаю.
- Ты же с ним дружила?
- Но мы не переписывались. Я боюсь, что он забыл меня. Прошло три года.
- Первая любовь не забывается. Ты должна встретиться с ним.
- Это не от меня зависит.
- Ты любила его?
- Я же говорила – просто встречались несколько раз. Мне он нравится, но так получилось, что мы не успели объясниться. Началась война.
- А ты хочешь с ним встретится?
- конечно.
- Тогда пошли работать. Надо закончить пораньше.
***
9 мая 1945 года. Наконец пришла победа. Этот день никогда не забыть. Над селом долго слышались крики:
- Победа! Победа! Победа! Кончилась война! Победа! Война окончилась! Победа! Победа! Это бежали по улице мальчишки и девчонки и радостно сообщали долгожданную весть.
Взрослые торжественно жали друг другу руки:
- Поздравляю с Победой.
- Я тебя тоже поздравляю.
- Это счастье пришло. Просто не верится. Мы так ждали этот день.
- Теперь все позади. Бог помог нам. Он услышал нашу молитву…
- Сегодня самый прекрасный день.
- Это самый большой праздник. Какое счастье.
А в это время на зданиях вывешивали флаги. Первый красный флаг появился над зданием райвоенкомата. Затем над зданием райкома и райисполкома. И тотчас почти над каждым домом, хатой, воротами заполыхали красные флажки.
Это был самый счастливый день. Это была неописуемая радость – самое большое счастье. Больше того: казалось, что радовалась даже природа. Утро было солнечное, яркое, тихое. Даже ветер на время притих, чтобы вся планета услышала эту радость.
Это был самый счастливый день, который, приближали, как могли. Но невозможно определить, какой ценой досталась эта победа… Даже историки этого никогда не скажут…