Она долго не верила…
Мне уже 90 лет, 1928 год рождения, однако я до сих помню это…
В декабря 1943 года мы проводили на фронт старшего брата Илью, которому только что исполнилось 18 лет.
В тот день он мгновенно влетел в хату и торжественно объявил:
- Мама! Я получил повестку на фронт. Завтра, в 6 утра отправка.
Мама встрепенулась, как птица перед взлетом, присела у стола, рассеянно спросила:
- Илюша, почему тебе так рано решили взять на войну?
Но сын на это почти не обратил внимание. Он пробежал в горницу, где стал собирать вещи. Мама прошла за ним.
- Я не думала, что тебя так сразу заберут, - продолжала она.
В село уже давно приходят похоронки, и мама, зная решение сына, который добровольно рвался на фронт, отговаривала его, не торопиться на встречу пулям…
- Мама, я иду добровольцем.
- Добровольцем? Ты же говорил, что тебе отказали по возрасту?
- Это тогда…Теперь мне уже есть 18. Я должен идти на фронт. Фашисты уже под Москвой. Москва в опасности. Тятю ранило в бою под Сталинградом. Он находится в госпитале № 3281.
Мама заплакала.
- Не плачь, мама, - утешал ее сын, - я не могу сидеть дома, когда враг сжигает наши села, бомбит города, истребляет наших жителей.
На другой день мы проводили его на фронт. Вскоре он прислал письмо. Он попал в разведку. Каждый раз, когда он шел на задание или возвращался с задания, он присылал короткое письма домой. Письма были очень короткие: «Здравствуйте, любимая мама, сестричка и братишки. Я жив, здоров, чего и вам желаю. Я нахожусь на отдыхе после выполнения задания.
А однажды прислал такое письмо: «Здравствуйте, любимые мама, сестричка, братишки. Я нахожусь на отдыхе после задания. Мы ходили в тыл врага за «Языком». «Языка» добыли. Я получил благодарность от командующего армией. А также хочу сообщить, что на этих днях пойдем на очень ответственное задание, которое очень важное для победы. Сейчас отрабатываем тактику. Вообще будет так: или грудь в крестах, или голова в кустах. До свидания. Всех крепко обнимаю и целую. До встречи».
На этом задании он погиб. За это задание его наградили орденом «Красной звезды», посмертно. Ему исполнилось 19 лет…
…Наконец пришла победа. Домой возвращались солдаты-победители. Возвращались в основном в возрасте от 30 до 50 лет. Ребята 22-27 годов рождения, те, кто мечтал стать летчиками, как Валерий Чкалов, мореплавателями, как Папанин, учителями, агрономами, не вернулись с войны. Они почти все, за небольшим исключением, пали на полях боев.
***
Разве это можно забыть. Как-то я, почему- то не мог уснуть. Вдруг мама закричала:
- Я слышу, слышу, сынок. Я сейчас открою, Илюша…
И мама тотчас побежала в сени, чтобы открыть дверь. Когда вернулась, я спросил:
- Мама, что случилось? Кому ты открывала дверь?
Она ответила:
- Илюше. Он приходил.
- Илюше? Мама, что ты такое говоришь?..
- Я слышала стук в окно. Я слышала его голос. Он сказал: «Мама, открой!». Я проснулась и пошла открывать дверь. А его уже не было. Он не дождался меня. Он всегда почему-то уходит.
Я стал убеждать маму:
- Мама, о чем ты говоришь? Он не появится, он погиб на фронте. Война закончилась. Кто остался жив, те уже вернулись домой. Уже работают, занимаются мирной жизнью.
- Но наш отец еще не вернулся…
- Наш отец в госпитале, он тяжело ранен. Вылечат его, и он вернется домой. А Илюша погиб. На это пришло извещение. Даже указан адрес и могила № 1082, где он похоронен. Витебская область, деревня, школа. Могила возле школы.
Но мама не хотела верить в это…
- Я почему-то думаю, что, может быть, ошибка. Мне часто кажется, что он еще найдется, он обязательно придет домой.
- Мама, с того света не приходят. Так что тебе к этому надо привыкнуть, что Илюши нет, что он погиб.
Мама продолжала говорить:
- А если я не могу. Я часто слышу стук в окно. Я слышу его голос: «Мама, открой! Я это …»
- Мама, ну что с тобой делать, чтобы ты успокоилась? Уже скоро утро, а мы еще не спали.
Я пытался уверить ее, что это ей просто кажется, а она в своем сердце не могла смириться с потерей сына.
- А что мне делать, если я не могу забыть его?
Разумеется, матери погибших сыновей на войне долго не верили, что их сыновья погибли. Разумеется, долго также не верили жены, что их мужья погибли:
А похоронки шли и шли. Шли почти каждый день, и почти в каждый дом. Казалось, что им не было конца. Выйдешь на улицу, со всех сторон слышен плач, причитания:
- Ой, господи! Ваня, тебя не должны были убить…
- Ой, господи, Коля, почему тебя убили?...Может, ошиблись? Чего не бывает?
- Федя! Да как же мы теперь будем жить без тебя? Пятеро сирот остались без отца…
Так переносили женщины, став вдовами.
А у Федора Игнатенко было семеро детей - «семеро козлят», как дали им кличку. Седьмой родился уже без отца. Жена дохаживала последние дни, когда мужа забрали на фронт. Когда принесли похоронку на него, Она первые минуты молчала, словно остолбенела. По всей вероятности она была в шоке, словно потеряла ум. Она смотрела в одну точку и машинально махала руками перед глазами, словно отгоняла мух. Потом начала кричать и биться в истерике. Старшая дочь, которой было 15 лет, прибежала к нам плача, произнесла:
- Тетя Галя, айдате к нам…Айдате!
- Оля, что такое? Что случилось? - спросила мама.
Пришедшая только произнесла:
- Мама! Мама!...- убежала тотчас.
Когда мы с мамой пришли к соседям, тетя Дуня пластом лежала на полу- около стола, а «семеро козлят» - стояли вокруг нее и плакали.
Мама сказала:
- Ее надо положить на кровать.
Когда мы с большим трудом положили ее на кровать, мама стала брызгать ей налицо водой и растирать виски. Через некоторое время тетя Дуня открыла , наконец, глаза, начала открывать рот, но слава у нее не получались, но мама все равно обрадовалась и произнесла:
- Ну, слава богу, жива.
Тебя Дуня начала было вставать, но мама сказала:
- Дуня, ты еще полежи, полежи…
Тетя Дуня вдруг спросила:
- А где? - она машинально водила глазами по сторонам.
- Ты дома, дома, - успокаивала ее мама.
Мама долго не отходила от тети Дуни. Она, видно, боялась, чтобы соседка не сошла с ума, ибо та была в очень тяжелом состоянии.
- Я ничего не вижу ,- вдруг сказала тетя Дуня, - а дети, где дети?
Мама ответила:
- Все дети дома. Вот они рядом стоят…Дуня, ты еще полежи. Тебе станет легче.
Когда, наконец, тете Дуне стало легче, она, прижимая к себе «семерых козлят», стала беззвучно плакать. Плакала она очень долго, то навзрыд, то порывисто повторяя:
- А как же теперь я буду жить и растить детей без хозяина в доме? Как? Ведь я сама не подыму и их не пущу по миру. Я ведь сама их не продержу.
Так было до глубокой ночи. Еще несколько дней тетя Дуня рассеянно ходила дома и по двору. А наша мама несколько дней навещала ее и успокаивала, как могла, ибо тетя Дуня еще долго не могла войти в свою колею.
А похоронки все шли и шли…
Вечная помять погибшим, « бессмертному полку»…
А. Яресько, ветеран войны по тылу, 90 лет.