Агата и Кира живут в Эрмитаже
ТРЕЙЛЕР (аудио, 8 минут - сокращённая, несколько изменённая версия):
www.youtube.com/watch?v=ouKpz67iK0Q&t=49s
ПРИМЕЧАНИЕ:
Свинью на картине Рембрандта автор заметила самостоятельно, без чьей-либо подсказки, и зарегистрировала это наблюдение официально - в виде искусствоведческой статьи.
Свинья Агата и Мышка Кира познакомились в музее. Но после этого долго не общались. Не потому, что «мышь свинье не товарищ», а потому, что… Впрочем, сразу все подробности сообщать не стоит. Сейчас стоит только слегка намекнуть, что их дружба родилась после Парижа…
Шикарный отпуск в Париже не для всех, а плохой даром не нужен. Свинья Агата отлично это понимала и ждала своего часа - когда год Свиньи наступит. Она была необычной свиньёй, жила не где-нибудь, а в Эрмитаже, на одной из картин. Дабы показать, каково быть недостойным звания человека, нарисовал художник Рембрандт это полотно.
Слепой евангельский отец, обнимающий блудного сына, не видит, до какой степени скатилось и освинело чадо. Художнику со стороны виднее!
На спине у чада две миниатюрные котомки. Зачем бродяге такая невместительная тара? И чем не рыло с пятачком? Ноги в башмаках без задника чернеют, а у бродяжки ступни поросячьего оттенка. Все светлые детали сливаются в пятно, окружённое коричневатым мраком. Боров - ни дать, ни взять!..
Писалась картина с двояким смыслом, если не с трояким или не с четверояким - вдруг мы не всё там заметили. Случилось это написание более трёхсот лет назад. Тогда-то и позировала Рембрандту Агата. Но хрюшка на евангельском холсте - моветон! Художнику пришлось маскировать сомнительные детали. Однако смысл остался: не ешь со свиньями из одного корыта, иначе трудно будет снова человеком стать.
Однажды к картине подошла группа китайских студентов. У них на майках были мордочки свинок - в честь года Свиньи. Свинки заметили Агату и хором посочувствовали.
- Бедная Агата!
- Триста лет без отпуска!
- Не триста, а триста тридцать!
То была последняя капля. Свинья Агата не выдержала и соскочила с картины. Когда она с диким визгом выбежала из Эрмитажа, никто не удивился: раз свинья покинула музей, значит у неё был повод...
На Невском проспекте ей встретился памятник Гоголю.
- Гоголёк! Николаша! Я в Парижик спешу, какой мне вокзальчик нужен?
Гоголь мало удивился.
- Царскосельский... Тебе, душенька, совсем в другую сторону...
- Издеваешься, да? Некрасиво! Думаешь, если свинья, так сразу сельская? Меня, между прочим, художник в собственной квартире рисовал, не побрезговал! Вот!
Гоголь снова не обиделся, ему и не такое приходилось слышать. Кстати, "Гогольком" его прозвали лучшие друзья - Пушкин и Жуковский.
Агата побежала дальше, к памятнику Пушкину.
- Алекс! Я правильно на вокзал бегу? Мне в Париж надо!
- В таком виде в Париж?! О, времена! О, нравы! Дам тебе совет: дуй-ка ты, милая, в Пассаж, там сейчас акция!..
На фасаде Пассажа висели плакаты: "100 лет без отпуска - скидка 20%!", "200 лет без отдыха - скидка 50%!", "300 лет непрерывного труда и более - всё бесплатно!" Свинья Агата попыталась в таком виде, как была, проникнуть в Пассаж, но охранник её не впустил. Пришлось ей превратиться в человека: в рыхлую даму лет сорока, лысоватую, в рубище - как бродяга на картине.
У прилавка, где проходила акция, стояла плотная толпа. Но Агата без труда всех разбросала, на то и свинья.
- Я триста тридцать лет без отпуска!
- Всё-таки не выдержали? - улыбнулась девушка из очереди.
- Давно пора! Что я им, свинья-копилка, что ли? Сколько можно деньги для музея собирать? Эксплуататоры!
- Я вас узнала! - крикнула другая девушка. - По скромной одежде! Вы дух Распутина! Вы гуляете по Эрмитажу только ночью! Можно записаться на вашу ночную экскурсию?
Агата фыркнула.
- Никакой я не Распутин! Когда меня художники в своих квартирах рисовали, Распутин ещё не успел родиться.
- Так вы - блудный сын? - спросил продавец, сканируя Агату с головы до ног специальным сканером и одновременно глядя на экран компьютера.
- Если честно - дочь... Но блудная! Тут ошибки нету! Кушала со свиньями из одного корыта, здесь всё сходится!
- Как же так? Написано - "сын"...
- Художник не виноват! Ему крестьяне вместо борова свинью подсунули, а он человек городской, не заметил подвоха...
К прилавку шастнула старушка-бомж. Очередь посторонилась, проявила понимание.
- Извиняюсь... Я ветеран... ша...
Продавец взял свой мини-сканер и отсканировал бомжиху тоже - с головы до ног. И снова сверился с компьютером.
- Вы ещё не ветеран, у вас год рождения такой, что...
Старушка захромала.
- Тогда - инвалид... ша...
- Это больше похоже на правду.
На прилавке появились макароны, колбаса, бутылка масла.
Бомжиха возмутилась.
- И это всё?! Я не за этим шла!
Продавец хлопнул по столу пачкой вафель.
- Артек!!!
Старушка вздрогнула и машинально отдала салют. Взгляд её затуманился. Вспомнилось детство, счастливое, безмятежное, морской пляж в Гурзуфе, костры, пионерские линейки... Придя в себя, она поправила косынку на груди, где в детстве был красный галстук, и гордо отодвинула паёк.
- Заберите! Кушайте сами...
Продавец сделал брови домиком, махнул охраннику.
- Заберите!
Охранник потащил старушку к выходу.
- Цыц! Не шуми, мамаша... Спецобслуживание только для ветеранов, а у тебя год рождения такой, что... Словом, можешь подождать!
Когда вышли на Невский, охранник смягчился.
- Ладно, пока никто не видит...
Он вынул из кармана "Баунти". Старушка вцепилась в батончик.
- Ну, вот, совсем другое дело, а то "Артек", блин!..
Уплетая "Баунти", она одновременно получала райские видения: вот лежит она под пальмой в самом навороченном купальнике, на самом навороченном шезлонге, а мускулистый негр подносит ей кокос...
У стены Пассажа маячили ещё четверо бомжей, а также кошка-бомж, собачка-бомж и миска-бомж. Коллеги осудили действия старушки.
- У нас штрейкбрехер, кажется, завёлся... Не могла выпросить чего-нибудь получше!
- Не клянчить надо, а писать! Главному, в Москву...
К тому моменту Агата уже вышла из Пассажа: вся с разноцветными пакетами, в кудрявом парике. Заметив её, народ восхитился.
- Опа! Кто ж тебя, такую, сделал?!
- Такое только на новый год можно увидеть!
Но Агате было не до комплиментов, ей теперь срочно требовалось такси, так как она получила и карточку "виза" - на мелкие расходы за границей...
Доброжелательный таксист объяснил Агате некоторые моменты.
- Вам правильно советовали: Царскосельский вокзал - нынешний Витебский, с него все до Бреста едут, а потом - кто куда.
- И в Париж?!
- Можно и в Париж!
Такси проследовало мимо памятника Гоголю. Агата сделала ему ручкой.
- Николаша, извини, что я тебе сначала не поверила! Пока!..
А в это время в Эрмитаже разочарованные экскурсанты уныло глазели на стенд, где ещё утром был шедевр Рембрандта. Вместо него висела табличка: "Картина на реставрации"...
Лишь только такси подрулило ко входу в вокзал, Агата хотела расплатиться, достала карточку "виза". Но таксист возразил:
- Что вы?! Какие деньги?! Мы же не звери, понимаем! Столько лет без отпуска - не хухры-мухры!
Агата с ним попрощалась и ринулась в кассовый зал, к самому свободному окошечку.
- Один свиной до Парижа, пожалуйста!
- Свиной?!
- Ну, "СВ", какая разница?
- Извините, сразу не дошло, исправлюсь!
Кассирша выдала билет.
Через пять минут Агата наслаждалась одиночеством в купе. Но желающих нарушить кайф всегда в избытке. Пришла официантка из вагона-ресторана.
- Меню желаете?
Агата прочитала вслух:
- Ножки свиные в желе... Свиная отбивная... Копчёный окорок с капустой...
То было чересчур.
- Людоеды! Убийцы! Каннибалы! А меня, между прочим, невидимые силы охраняют! Добрые! Всех уроют, никто в живых не останется!..
Официантка побежала к бригадиру.
Бригадиру поезда стало не до шуток. Тем более что в скором времени ожидалась немецкая граница, где находилось весьма проблемное кафе с рекламными картинками про колбасу, сардельки и свиные ножки.
В связи с приказом бригадира, окно купе, в котором ехала Агата, а также коридорные окошки были разрисованы картинками, приятными для свиного глаза. Проснувшись утром, свинья Агата, вместо бегущего пейзажа за окном, увидела чудесный натюрморт: овощи и фрукты с букетом гладиолусов. На остановке тоже был сюрприз: проводники не разрешили прогуляться по перрону.
- В Германии военная тревога!
- Опасно для жизни!
Один раз можно обойтись и без прогулки, тем более что ни Пассажей, ни беспрецедентных скидок на перронах не бывает. Но в Париже, наконец, Агата вышла из вагона.
- Мне такси, сильвупле!
Все без исключения люди на платформе закивали, заулыбались, нашли машину. Ничего удивительного - Париж! Тут и судьбу свою можно найти. Город любви...
Поездка в парижском такси Агате понравилась, хотя несколько меньше, чем вояж с подарками по Невскому. Проезжая через центр, она высунулась из окна.
- Ишь, ты! В моё время ничего такого не было!..
Она прекрасно помнила, из какого города она попала Эрмитаж в 19 столетии, уже будучи на картине. Ну, а попала она на картину, как мы помним, ещё в 17 столетии, ещё будучи в Голландии, не без помощи Рембрандта, конечно...
Таксистка, красавица с длинными тёмно-русыми волосами, излучала парижские запахи.
Агата не выдержала, взяла прядь её волос, понюхала, приложила к своему кудрявому парику.
- М-м-м! Амбрэ! Кр-р-расотища!!!
Таксистка к манипуляциям Агаты проявила равнодушие. Флегма однозначно. У неё на коленях лежал раскрытый атлас Парижа - новёхонький, дорогущий, издательства "Мишлен". Она лишь изредка, весьма лениво, поглядывала на дорогу, а в остальное время листала атлас. Агате стало не по себе.
- Ишь, ты! Избу-читальню устроила! Дороги не знает, а работать лезет! Жалобу, что ли, накатать? Нет, не буду! Уж больно хорошенькая!..
Показался шикарный отель. Такси подрулило ко входу, остановилось. Агата сделала вид, что шарит в карманах в поисках денег. Таксистка не возражала. При этом она широко улыбалась. В чём причина такого бессердечия?
- Триста тридцать лет без отпуска! Мне скидка полагается, ферштейн?
- По-немецки не понимаю, - скромно улыбнулась красавица. Узрев карточку "виза", она не растерялась - вынула машинку для прокатки карточек и моментально выдала чек. Агата, наконец, покинула это весьма приятное, но не весьма гостеприимное такси.
- Видать, акция уже закончилась... Ну, и ладно... И без того трофеи отличные! Супер! Всем бы так!
Она несколько раз поцеловала карточку "виза" и спрятала в карман. Всё это время на неё долгим печальным взглядом смотрели гостиничные носильщики. Не решались подойти и стеснительно переглядывались. Агате понравилась эта стеснительность. Её чары несомненно действовали на мужчин!
- Живо! Вещи - прямо ко мне в номер!
Носильщики повезли багаж в гостиницу. Прямо в номер. Агата была счастлива, уже хотела отпустить их.
- Спасибо, друзья! Вы свободны!
Носильщики снова переглянулись. Они явно чего-то не поняли. Или стеснялись сказать. Уходить, по крайней мере, не спешили.
- Чего вы ждёте?
- Нам бы... Чай!
- А, чайку? Ну, так бы и сказали! Щас закажу! Располагайтесь! Чувствуйте себя как дома!
Агата величественным жестом указала им на кресла, а сама бросилась к телефону.
- Алло! Гостиничный сервис? Мне чай! Прямо в номер! Три стакана! Что?! Ну, конечно же, с сахаром! Сахару - побольше! И конфет шоколадных! И просто шоколада! Ой, и водочки! У меня сейчас в гостях двое симпатяг! Мальчишки, вам что-нибудь ещё?
Оглянувшись и обнаружив, что номер пуст, она в сердцах швырнула трубку.
- Вот так всегда! Не успеешь познакомиться, как сразу удирают! Прямо рок какой-то! Будто кто наколдовал!..
Рядом с телефоном стояло небольшое круглое зеркальце. Агата отразилась в нём, поморщилась.
- Ну да! Ничего удивительного: помада слишком жирная... Завтра же! Утром! Налёт на бутики! И на салоны красоты! Да, завтра утром!..
На следующий день, прямо с утра, она уже была в шикарном магазине, примеряла длинный паричок с пушистой чёлкой - как у той таксистки. Рядом на прилавке лежала большая гора других париков, но они были не такие эффектные: за целый час примерки ни один не подошёл!
Агата, наконец, не выдержала:
- Хоть вы и не советовали, а я, всё-таки, возьму вот этот, самый первый!
Молоденькая продавщица, говорившая с лёгким акцентом и тоже изрядно вспотевшая, сильно расстроилась.
- Не надо, прошу вас! Над вами смеяться будут! У вас год рождения такой, что...
Агате пришлось цыкнуть на неё и сказать: "Ишь, ты!"
- Ишь, ты, шустрая эмигранточка! Про год рождения выучила! А ты не забыла, что во Франции живёшь? Ась?! Здесь у вас про год рождения женщине напоминать... опасно для жизни!
Она замахнулась на девушку париком. Потом, правда, говорила, что ей было стыдно за тот поступок. На шум прибежала женщина-менеджер. Такая же очаровательная, как и продавщица, но постарше. Она с вежливой улыбкой взяла с полки короткий седой паричок. Кстати, тоже вполне элегантный. Подойдя к Агате вплотную, она на чистом русском языке произнесла:
- Если ты, старая дура, сейчас же не купишь это, я полицию вызову, поняла?
- Ну, вот! Теперь всё понятно! Совсем другой разговор!
Агата, схватив седой паричок, помчалась к самому дальнему зеркалу. Глянув в него, зашлась неподдельным восторгом:
- А-ля профсоюзный работник!
Этот паричок хранится до сих пор. На память о Париже. А также о женщине-менеджере. Ведь именно она напомнила Агате, уже после Рембрандта, что вести себя по-свински нехорошо...
*****
Эх, после такого инцидента требовалась перемена обстановки! Агата подумала-подумала и решила ощутить дух парижского кафе. Пришла, помедлила у входа, ощутила... Но лучше бы она этого не делала! То кафе оказалось роковым. Агата влюбилась! Таки нашла свою судьбу в городе любви! Прямо на неё из двери кафе вышел московский командировочный Игорёк. То был обычный трудоголик, на вид лет сорок, только что отобедавший. Именно таким увидела его Агата в первый раз: довольный вид, зубом цыкает, плащ нараспашку, живот вперёд... В принципе, ничего особенного, во что тут влюбляться? Но сердцу не прикажешь. Завидев Игорька, Агата чуть сознание не потеряла.
- Ужас, какой красавчик! Пухленький! Сейчас клеиться начнёт! Ну да, я ведь вся в брильянтах!
На Агате бриллианты были очень крупные: она успела посетить лавку ювелира, не очень дорогую, но полезную.
- Ой! А как же я ему скажу, что я... ну... не совсем женщина?! Драпать надо, пока не поздно!
Но так просто взять и убежать Агата не могла. Ведь она уже купила дорогой фотоаппарат! Пришлось сделать несколько снимков. Игорёк не ожидал такого внимания к себе. Помимо всего прочего, он ещё и выпил - на командировочные деньги. Ведь это был последний день его пребывания в Париже! Из Москвы прибыла депеша, что фирма "Шоколадница", директором которой он являлся, перешла в руки к конкурентам. Говоря коротко, Игорёк был банкрот. Потому и заливал своё горе в кафе французским вином. Вернувшись в Москву, он не раз вспоминал ту сцену. Париж снился часто, а вместе с ним - и любвеобильная свиноженщина. Она являлась во сне, утешала.
Как-то раз Игорёк пришёл домой после очередного собеседования. Начальник фирмы предложил ему... Вы не поверите! Игорьку предложили пойти сдать анализы. Гарантировали, что запишут в штат, но сначала надо было сдать анализы. В ту ночь ему снова приснилась Агата. Она сидела на гостиничной кровати без парика, в маске из кружочков огурцов, листая модный журнал. На обложке были знаменитые французские модели.
- Игоряха, не слушай никого! И никуда не ходи! Я тебя и так люблю! Без анализов! И ни-ког-да не брошу! Ты такой... такой красавчик! Такой пухленький, жжжють!
- На себя посмотри...
- А я что? Я могу и похудеть, если надо! Бегать начну в спортивной обуви, штаны себе "Турбо" куплю...
Сон был придуман Агатой не ради кокетства, он заключал в себе важную информацию. Однако Игорёк проигнорировал её, пошёл туда, куда дали направление. Загадочная фирма оказалась действительно загадочной. В коридоре первого этажа стояла большая группа толстяков, человек пятнадцать. Они толпились у двери с табличкой "Приём скелетов", охали, хватаясь за сердце.
- С инвалидами у нас не церемонятся, три часа ждать заставляют!
- А жена моя, между прочим, не ходит!
- А как же она, простите... передвигается?
- На машине вожу! Недавно, правда, лопухнулся, идиот, в санаторию отпустил, на пятидесятый километр - приехала худю-ю-ющая! Насилу откормил... Опять не ходит!
Толстяк, стоявший в стороне и не участвовавший в разговорах, вдруг заволновался:
- А я, вообще скелетов боюсь, всю жизнь боялся, панически! И сейчас боюсь... Как вспомню, что внутри меня скелет сидит... Бр-р-р!.. Прям жить не хочется!
Он ещё некоторое время делал "Бр-р-р!", при этом весь трясясь...
В том небольшом кабинете, за дверью с табличкой "Приём скелетов", был стол и несколько стульев. У стола сидел моложавый сотрудник. На вид - лет тридцать, а по паспорту - кто ж его знает! Он с серьёзным видом вёл приём, в форме допроса:
- Так вы согласны отдаться науке после кончины?
- Чьей кончины?
- Ну, не моей же!
- В принципе - да, но только чтоб всё без обмана!
- Нотариус оформит сделку в течение часа. Да не нервничайте вы так! Завещайте свой скелет - и свободны...
Игорьку сделалось дурно. Он пулей вылетел из кабинета, и не напрасно это сделал. Как выяснилось позже, его хотели уничтожить конкуренты. Физически. Чтобы он больше никогда не вернулся на своё старое место...
Жена Нюра высоко оценила поступок мужа. Они вместе пили горькую на кухне, тяжело вздыхали.
- Кругом одни сектанты и маньяки... А ведь раньше их столько не было!
- Во Франции их тоже пруд пруди! За мной там одна дурища гонялась, на свинью похожая, думал, в музей хоть пригласит, так нет же - фотосессию мне устроила, а зачем?.. Потом смылась...
Нюра удивилась. Ей было приятно, что за мужем бегала француженка.
- Ну-ка, ну-ка, продолжай!
- Не волнуйся, Нюшенька, она тебе в подмётки не годится! Говорю же: на свинью похожа...
- Ха! Француженка - и на свинью? Не может быть!
- Представь себе...
Дело клонилось к ночи. Нюра отвела в спальню пьяного в стельку Игоряху. Легла сама. А в это жн самое время на парижском бульваре было очень людно, как всегда. Агата сидела на лавочке. Рядом уселись подружки, на вид лет по тридцать, а по паспорту... Не будем о плохом! Подружки громко ругали своих мужей:
- Жюли, ты представляешь, я на всё ради него шла: три курса липосакции, массажи, из диет не вылезала, двадцать кило сбросила, а он...
- А он?!
- Говорят, уже другую завёл...
- Ты в этом уверена, Мадлен?
- На все сто! Неделю дома не ночует... Ну, ты скажи, мне что, совсем в скелет превратиться?!
Свинью как током дёрнуло, ведь ей недавно снился вещий сон: Игорёк отдельно, а его скелет - отдельно! Срочно ехать в Москву! Спасать! Уже следующим утром она, в полной униформе и с обалденными погонами, уверенно перешагнула порог отделения Интерпола. Дежурный полицейский поднял голову, одобрительно кивнул.
- Надолго в Россию?
- Пока не наведу порядок на одном подпольном предприятии. Вчера в Интернете подозрительную фабричку нашла: по бумагам производят шоколад, а на деле... Свиней гробят! Насилуют и зверски убивают! Большими партиями! Нелегально! Да разве только свиней! Людские скелеты их тоже интересуют. Видимо, для школьных кабинетов анатомии. Так что, скоро меня не ждите!
- Тогда, возьмите удостоверение! Успешной службы!
- Благодарю!..
В Париже было ещё утро, а в Москве уже день-деньской. Нюра с Игоряхой сидели за столом и рисковали спиться. Под столом валялись несколько бутылок. Раздался нервный звонок в прихожей. Нюра кинулась открывать. Вернулась вся испуганная, держа в руках какую-то бумажку. Игорёк заволновался.
- Что это?
- Телеграмма! Она же - повестка! Тебя разыскивает Интерпол! Видно, из-за твоей последней командировки! Что ты там в Париже делал, а?!
- Я?! Ничего... То есть, работал, перенимал французские секреты, опыт производства шоколада изучал! Наши технологии собирался улучшать, между прочим...
- А почему же тебя ищут? Просят добровольно явиться в наше РУВД...
- Когда?
- Послезавтра... Признавайся, зачем ты им понадобился, а?
- Да, чёрт их знает! Кстати, не там рыщут: мой бывший заместитель, Пётр Василич, заинтересовал бы их намного больше. Говорят, что у него теперь под видом производства шоколада - подпольный мясной цех! На шоколадках много денег не намолотишь, а нелегальное мясо - это и шашлычный бизнес, и колбасный и... кожаный!
- Да-а-а, умеют людишки вертеться...
- Не то, что мы с тобой - два лопуха...
- Ты, хотя бы, директором был, а я вообще отставная секретарша!
- Что ты! Что ты! Ты самая крутая секретарша в мире!
Нюра с Игорьком чокнулись бокалами, выпили ещё немножко. Вслед за этим был любовный поцелуй...
А Агате в тот момент было не до поцелуев, ибо дорожная лихорадка давала себя знать. Поезд "Париж - Москва" набирал скорость! Новоиспечённая сыщица, порывшись в восьми чемоданах, вынула оттуда всё необходимое. Всё необходимое включало: сладкие булки, фрукты и овощи, букет бело-розовых гладиолусов. Она радостно потёрла пухлые ладошки.
- Вот! Теперь у меня всё своё! Пусть только сунутся! Кайф!
Но ведь желающих нарушить кайф всегда в избытке. Дверь отворилась. На пороге возникла официантка из вагона-ресторана.
- Меню желаете?
Агата первой нанесла удар.
- Пошла вон! У меня всё своё! Сгинь! Сгинь, говорю! Навеки!
Официантка сильно испугалась и ... сгинула!..
После того завечерело. Потом спустилась ночь. Нюра с Игорьком спали в московской спальне, а Агата - в парижском поезде. Ей вдруг захотелось присниться Игорьку. Тот, честно говоря, не ожидал.
- Игоряха, если что - я с тобой до самого конца! Ничего не бойся!
- Отстань... Надоела до смерти...
- Вот и я говорю - до смерти! До самой смерти буду тебя охранять... До смер-р-рти...
Лицо Агаты превратилось в нестандартную картинку: свиное рыльце в пиратской косынке на фоне скрещенных костей. Игоряха вздрогнул и проснулся. Светало. Но вставать не было смысла - его директорское место занял опасный враг. Хотя на самом деле всё было не так уж плохо, Агата выполнила обещание, навестила коварного садиста. Когда она открыла дверь директорского кабинета, Пётр Васильевич стоял у холодильника, считая колбасу.
- Вы куда без доклада врываетесь?! Кто вы?!
- Интерпол! А ну, показывай, гад, чьи трупы прячешь в холодильнике! По запаху чую - продукт свиной! Результат убиения! Давай, показывай расчленёнку!
Агата подскочила к холодильнику.
- Состав преступления налицо! Убийца! Свиноненавистник!
Она ощерилась и показала запасную маску - свиное рыло. Директор выбежал и больше не вернулся. Никогда. Агата схватила со стола батон колбасы и с ненавистью бросила в окно.
Во дворе традиционно копошилась нищенка.
- Ну, наконец! Дошло до идиота, колбаски бросил, а то одни презервативы и окурки... Раньше не мог додуматься, что ли?
Она любовно подняла батон, поцеловала. Тут на неё вообще пролился колбасный дождь: Агата чистила холодильник основательно. Нищенка не верила своим заплывшим глазкам.
- Ура! Как чувствовала - тележку прихватила!
Сложив трофеи, она снова глянула на окна седьмого этажа.
- Ну, что? Всё? Больше ничего не будет? А то я ухожу!
Вместо колбасы в окне мелькнуло свиное рыло.
- Ой! Это у меня от счастья! Валить надо, а то мозгами двинусь!
Она трусцой покинула двор...
А в это время Нюра провожала Игоряху по повестке.
- Я считаю, что волноваться тебе нечего! Если ты, конечно, ничего не натворил... будучи в Париже...
- Да что я такого мог натворить?!
- Ты же сам говорил, что за тобой гонялись бабы, похожие на хрюшек, но в музей не пригласили, и ты обиделся, так как страшно в музей хотелось, да?
- Ерунда всё это! Ничего я не хотел!..
Хотел Игорёк встречаться со свино-парижанками или нет - не ему было решать такие судьбоносные вопросы. Секундой позже за столом начальника РУВД сидела Агата во французской униформе. Перед ней сидел и сам начальник. На столе стоял типичный служебный натюрморт: бутылка коньяка, торт, шампанское, лимон в нарезку, ну, и так далее. Начальник был до ужаса галантен:
- Я смотрю, вы почти ничего не едите... Может, вам колбасочки? Ветчинки?
Начальник РУВД - не официантка из вагона-ресторана, его особенно не обхамишь и, уж тем более, не испугаешь. Агата вежливо поперхнулась, потом с большим трудом откашлялась.
- Нет-нет-нет, что вы! У меня на свинопродукты аллергия!
- Ну, как желаете...
Начальник освежил бокалы и начал новый тост:
- За наш альянс! За интернацьонал! За совместную борьбу против извергов, убийц и извращенцев!..
Раздался нерешительный стук в дверь. Сердце Агаты забилось.
- Войдите!
Вошёл Игоряха, а кто ж ещё! Насчёт него начальник был не в курсе - не он повестку посылал. То было дело рук Агаты. Да-с! Игоряха не был в курсе ещё больше.
- М-м-можно?
Начальник принял максимально рабочий вид.
- Вы по какому делу?
Агата не позволила возникнуть ни малейшей паузе.
- Это ко мне! Игорёшка, проходи!
- М-м-мы... что... знакомы?!
Начальник, хоть и туго, но сообразил:
- Вы тут беседуйте, а я пойду перекурю...
Оставшись одни, Агата с Игоряхой посмотрели друг на друга.
- Не узнаёшь?.. Ну, как же? Париж! Гранд Опера! Кафе!
Агата показала роковые снимки.
- Ну, что? Теперь вспомнил?
- Вспомнил... Но ничегошеньки не понимаю!
- Эх-х-х! Да что тут понимать! Свинья влюбилась в инженера! Как тривиально! Как банально! А ты, ко всему прочему, ещё и женат?!
- Женат... ещё...
- Я так и знала! Была уверена! Но ты не волнуйся: разводить тебя с женой я совершенно не собираюсь... Хотя и могла бы! Но меня в музее ждут. Да! У меня совсем другие виды на тебя!
- К-к-какие?..
- Сделаю тебя директором фирмы "Шоколадница"!
- Так это же... моя бывшая фирма!!!
- Вот-вот! Будешь мне в Парижик шоколадки поставлять! На время отпусков! Ведь это же прекрасный повод свидеться! Раз в двенадцать лет! Как романтично! Как платонично!..
Ну, вот, и месяца не прошло, как у директорского кабинета, за секретарским столом, сидела нарядная Нюра. Она радушно улыбалась посетителям. Те с непривычки ёжились - отвыкли от радушия начальства.
- Анна Геннадьевна, а правда, что ваш супруг опять в Париж в командировку собирается?
- Да-да, вполне серьёзно!
- По обмену опытом!
- Ага!..
Игорёк опять слетал в Париж - снова по обмену опытом. Там он, конечно же, снова выпил лишнего и задержался... На целую неделю! Когда он, наконец, тайком, с подарками, пробирался в спальню, Нюра уже спала. Но тут же проснулась, почуяв запах вчерашнего винища. И накинулась на мужа с подозрениями:
- Сейчас же спать! А завтра живенько мне всё расскажешь: какая свинья и в какой музей тебя водила, пока я тут сидела, волком выла... И дико волновалась!
Игорёк не ожидал такого. Откуда она знает про свинью?! Ведь это их с Агатой тайна! Да и не было их встречи в этот раз - двенадцать лет ведь не прошло!
- Постой, как ты догадалась про свинью?!
- Ах, так я угадала?! Значит, всё правда?!
- Всё, кроме музея...
Нюра стала исступлённо бить его подушкой. Не посмотрела, что директор...
*****
Свинья Агата собиралась по возвращении в Эрмитаж вернуть себе свой прежний облик. Тот, что когда-то был на картине Рембрандта. Она даже согласилась пожертвовать парижскими покупками: сбросить всю ту модную одежду, серьги, паричок. Даже сумочку от Гуччи собиралась тихо выбросить на помойку. А ведь в той сумке ещё оставалась карточка «Виза»!
Вот на какие жертвы мысленно пошла Агата лишь бы вернуться в объятия евангельского Отца. На целых двенадцать лет хотела она вернуться в картину - до следующего отпуска, до нового Года Свиньи!
Хотя был самый обычный день, очередь у входа в Эрмитаж была толще, чем обычно. Люди нервничали, переругивались, кое-где даже возникали потасовки.
«Куплю-ка я билет, всё равно ведь не поверят, что я работник Эрмитажа…» - подумала Агата.
Отстояв в очереди два часа, она, наконец, вошла в здание, купила в кассе билет и сразу ринулась наверх, на второй этаж, в зал Рембрандта. И какой же ужасный сюрприз она там получила! Её место на картине было занято! Там была другая свинья! Да уж, истинно: евангельский Отец принимает всех желающих…
- И куда же мне теперь идти? - спросила Агата, не надеясь услышать ответ. Но ответ был.
- Пошли со мной, только тихо, а то ещё увяжется кто-нибудь из посетителей...
Это была Кира. Мышка Кира, главный менеджер и распорядитель Эрмитажа.
Раньше Кира раздражала Агату своим писком, но теперь этот писк напоминал симфонию…
Они спустились на первый этаж, прошли через позолоченные залы, затем через вестибюль – прямиком в пустую гардеробную. В пустую, потому что было почти лето. Наконец, остановились у большого зеркала, нижний край которого был почти вровень с полом.
- Жди здесь! - сказала Кира и скрылась в норке. Затем она появилась, таща на тоненькой цепочке два крошечных флакончика: зелененький и красненький.
- Хлебни зелёного напитка!
Агата подчинилась. И сразу же поверхность зеркала стала волнистой, почти нематериальной, словно пар или туман.
- Прыгай за мной!
Кира запрыгнула в зеркало. Агата сделала то же самое. Они очутились в комнатушке среднего размера, без окон и без мебели, с одной-единственной дверью.
Кира пискнула два раза, и вмиг возникла обстановка: столик и два кресла. Стены теперь были украшены тяжелыми позолоченными рамами. Рамы были абсолютно пустыми. Зато на столике лежал странный артефакт: мёртвая, давно закостенелая куриная лапа. Покрытая лаком!
Агата осторожно глянула вокруг.
- Мы ворвались сюда как призраки ... Или я просто сошла с ума?!
- Не волнуйся, это всё из-за зелёной бехеровки, - сказала Кира. - Но есть ещё и красная, в другом флаконе, ты же видишь...
Кира указала на второй флакончик.
- Значит это... тоже бехеровка, только красная?!
- Она помогает вернуться назад…
- Ха! Значит, обычный чешский ликер помогает пройти в Зазеркалье?! Я столько выпила его в Париже, но ни разу не додумалась шмыгнуть за зеркало…
Кира пояснила.
- Сейчас много подделок. При покупке нужно внимательно читать этикетку. Найти такую надпись удаётся очень редко, крайне редко ...
Агата надела очки, прочитала мелкий золочёный текст в самом низу этикетки: «Оригинальный продукт, изобретенный Йозефом Бехером-Стоцким».
- Стоцким?
- Да. Кстати, его почти полный тёзка, пражский химик Йозеф Витус Бехер, хотел примазаться к изобретению и даже изготовил похожий продукт. Похожий по виду и по запаху, но не по свойствам. Было это в девятнадцатом столетии. Родственники химика до сих пор не могут успокоиться, приписывают чудеса именно своему предку, однако в Зазеркалье ещё ни один из них не проник…
- А где же ты взяла эти бутылочки? - спросила Агата.
- Мне их лично выдаёт сам великий изобретатель!
- Он ещё жив?!
- Конечно! Он бессмертен, потому что бессмертны его творения!
- И почему же он, всё-таки, Стоцкий?
- Потому-что…
Кира замолчала.
Единственная дверь комнатушки открылась, и на пороге возник кудрявый ворон. Он вдруг начал расти, одно его кудрявое перо упало на пол. Затем посыпались другие перья…
Изменения продолжались, пока ворон не превратился в человека. В очень маленького человечка, почти в карлика. Но с огромным носом!
- Привет, дорогие мои! - сказал он. – Сейчас всё объясню, поскольку исторические вещи быстро забываются. «Стоцкий» - от слова «сток», то бишь «канализация». А что? Многие люди долго живут в канализации, прежде чем стать богатыми и знаменитыми!
Кира выпрыгнула из своего кресла.
- Дорогая Агата, это и есть наш великий изобретатель!
- Величайший изобретатель всех времен! - добавил Бехер. - Я могу решить все ваши проблемы, большие и маленькие, прямо сейчас, только попросите!
Он снова стал превращаться в ворона, его опавшие кудрявые перья снова прилипли к телу.
Ворон бросил одно пёрышко Агате.
- Прими в знак дружбы!
- Спасибо… - бормотнула гостья, сильно смутившись.
- Ещё не всё! Клади перо в карман!
Агата повиновалась, и черное пушистое колечко мгновенно превратилось в золотую монету.
- Эти перья – предшественники пластиковых карт!
- Тоже вами придумано?
- Не совсем. Часть патента принадлежит моему наставнику.
Агата с Кирой, не сговариваясь, стали хлопать пухлыми ладошками.
- Отлично! – сказал ворон. - Мне придется ненадолго покинуть вас, но вы тут не стесняйтесь, ешьте и пейте все, что пожелаете, на случай, если вдруг проголодаетесь…
Он махнул крылом – и пустая позолоченная рама обрела холст, на котором обозначился голландский натюрморт, полный всяких вкусностей.
Ещё раз махнув крылом, ворон оживил картину – еда сделалась реальной.
- Кира, угости подругу и, заодно, поведай ей мою историю! А вот об этом пока молчок...
Он кивнул на куриную лапу, лежащую на столике.
- Чья эта лапа? Кому она принадлежала?
- Потом узнаешь. Если будешь хорошо себя вести, дорогая гостьюшка...
Великий изобретатель, наконец, покинул комнату.
Подружки принялись обедать.
- Ты обещала рассказать подробно о Бехер-Стоцком!
- Ах, да!
Кира начала повествование.
- Случилось это в Праге, в 1618 году, перед большой войной. В то время Чехией правили австрияки, Габсбурги...
- Эти Гамбургеры дали название бутербродам?
- Не Гамбургеры, а Габсбургеры! Ой, то есть, Габсбурги...
- Да-да, конечно! Конечно Габсбурги! Прости меня, не обижайся, продолжай…
Кира вздохнула.
- Рассказ будет неполным, если не добавить ещё одну особу, кроме Бехера. Её можно назвать соавтором напитка. Тайным соавтором!
- И кто она, эта особа?
- Адская монахиня! Без её невинных слёз вряд ли что-то получилось бы у Бехера. Эти слезы - основной ингредиент настоящей «бехеровки». Без них она работала бы только в Зазеркалье, то бишь в подземелье, то бишь в аду, а в миру, при свете дня, необходимого эффекта не имела бы...
Агата вздрогнула.
- Ты думаешь, что Зазеркалье... это ад?!
- Конечно! А ты только узнала?
- Нннуууу... - едва решилась вымолвить Агата.
"Вот так сидишь в райской картине, рядом с райским Отцом, видишь один рай, а стоит выехать в командировку или в отпуск..." - подумала она.
Ей ничего не оставалось, как выслушать жутчайшую историю про адскую монашку, которая сначала была обычной монашкой, но её лишили девственности, и она попала в ад. Вот так!..
Агата расстроилась, даже хотела тихо всплакнуть, но тут она вспомнила, что она тоже ещё девственница, и что в Париже она могла запросто лишиться своей невинности. Тут уж она разрыдалась в полный голос!
- Что с тобой? - спросила Кира. - Монашку жалко?
- И её тоже. Но себя мне жалко намного больше. Кстати, я себя хорошо веду уже целый час, а мне так и не объяснили, что за сухая птичья лапа лежит тут у вас на столе.
Кира вздохнула.
- Ладно! Только Бехеру не говори, что я всё тебе сама рассказала. Он любит все свои изобретения нахваливать без посторонней помощи.
Кира стала тыкать мертвой куриной лапкой в пустые картинные рамы, и внутри этих рам тут же появлялись холсты. Похоже, то были копии картин, имевшихся в Эрмитаже.
Агата захлопала пухлыми ладошками.
- Понятно, понятно! Эту лапу можно использовать как пульт от телевизора!
Кира кивнула. И снова глубоко вздохнула…
Агата снова захлопала пухлыми ладошками.
На следующий день Агата и Кира все еще сидели за столом в секретной комнате, расположенной в цокольном этаже Эрмитажа.
Они продолжали извлекать забавную еду из голландских натюрмортов.
Как выяснилось, чтобы нарисованный натюрморт стал осязаемым и живым, достаточно было нажать на зелёную кнопку, расположенную на мертвой птичьей лапке, которая, как мы уже знаем, служила "пультом от телевизора".
Были и ещё четыре кнопки.
Вторая, красная, была ответственна за то, чтобы оживший натюрморт снова стал мертвым.
Третья, синяя кнопка, позволяла войти в картину и почувствовать аромат той эпохи.
Четвертая, сиреневая кнопка, позволяла навсегда удерживать одного или двух глупых гостей внутри картины, если их поведение было неправильным.
Пятая кнопка, розовая, позволяла глупым гостям вернуться назад.
Агата испугалась сиреневой кнопки.
- Никогда не применяй её ко мне, хорошо? - попросила она Киру. - Даже если тебе вдруг покажется, что мое поведение на картине неприлично!
- К сожалению, правила одинаковы для всех, - мягко ответила Кира.
Наступила пауза. Агата молчала, потому что обиделась. Кира молчала, потому что ей было стыдно. Во всяком случае, ей не следовало быть такой строгой.
Чтобы разрядить ситуацию, она сделала Агате выгодное предложение.
- Хотела бы ты стать местным гидом?
На следующий же день Кира приступила к инструктажу. Она привела Агату к мраморной Посольской лестнице, откуда обычно начинаются все экскурсии.
- Ты знаешь, кто такой Джанни Версаче? - спросила она.
- Конечно! Когда я была в Париже, я покупала его одежду и духи!
- Тогда тебе будет интересно узнать, что в Эрмитаже есть туалет под названием «Версаче».
- Ты шутишь?!
- Нет!
- Это из-за запаха?!
- Нет, из-за узора на керамической плитке, украшающей стены.
Агата не могла поверить своим ушам.
- Где этот туалет?
- Прямо под парадной лестницей!
- Под Посольской лестницей?!
- Да.
- А сколько всего туалетов в этом музее?
- Всего санузлов пять, но главный из них находится прямо под парадной лестницей.
Агате стало не по себе. Но ещё больше она расстроилась, когда услышала от Киры, насколько короткой должна быть общая обзорная экскурсия по музею.
- Всего один час и двадцать минут?! Невероятно! На три миллиона экспонатов?! Я слышала, что только на один этот музей люди тратят около трёх месяцев, специально приезжают из другого города, селятся в дешёвых коммуналках, ночью терпят крики пьяных соседей, а по утрам, как на работу, выходят из дома пораньше и становятся в длинную очередь.
Кира вздохнула. Потом ей стало весело.
- Это если экономить на экскурсоводах! Опытный гид, всего за полтора часа, ловко проведёт туристов по второму этажу, сквозь все четыре главных здания Эрмитажа, соединённые галереями, покажет только самое главное, но зато это будут всемирно известные шедевры. Затем гостям будет предложено самостоятельно подняться на третий этаж и оценить коллекцию импрессионистов и постимпрессионистов.
- Почему самостоятельно? - удивилась Агата.
- Это старая советская традиция, которая почему-то хранится до сих пор. Сначала Сталин ненавидел этих художников, а потом Никита Хрущёв. Именно по этой причине данная коллекция никогда не входила в официальную программу. Но, думаю, туристам от этого только лучше: никто не гонит их галопом по третьему этажу, и они могут спокойно наслаждаться искусством импрессионистов и постимпрессионистов.
- Здорово! - воскликнула Агата.
- Кстати, сказала Кира, - не все три миллиона экспонатов выставлены в залах, а только сто тысяч. Большинство хранятся в фондах и выставляются лишь изредка. Для них устраивают специальные временные выставки.
- Ух ты! - снова воскликнула Агата. - Это ж сколько умных книг мне придётся прочитать! Но мне не лень, я на всё согласна, лишь бы стать экскурсоводом Эрмитажа!
Итак, для неё началась новая жизнь...
*****
Настал день, когда Свинья Агата почувствовала, что готова выполнять работу экскурсовода. А что? Она же целый месяц, сидя в секретной комнате у Мышки Киры, изучала нужные книги, просматривала репродукции картин.
Но Мышка Кира мягко возразила ей и посоветовала не спешить.
- Тебе сначала нужно хорошенько попрактиковаться.
- На ком? - возмутилась Агата. - Если ты не разрешаешь мне взять группу туристов, на ком я буду тренироваться?
- Тренируйся на мне!
- А ты разве "группа"?
- Нет, но для тебя это даже лучше.
- Почему?
- Потому что ты начинающий экскурсовод, а начинающие экскурсоводы, уж поверь мне, всегда предпочитают вместо групп брать туристов-одиночек, которые, по крайней мере, жалоб никогда не пишут. Если ты вдруг что-то перепутаешь или дату какую-нибудь забудешь...
- То есть, одиночкам можно вешать на уши любую лапшу, они всё стерпят, да?
- Не совсем так. Просто у них нет "общественного мнения", если ты знаешь, о чем я говорю.
- Догадываюсь...
- Ну, вот, относись к ним уважительно и одиночками ни в коем случае не называй.
- А как их называть?
- Есть такое вежливое слово - "индивидуалы"... Повтори!
- Индивидуалы...
- Прекрасно! Повторяй его на ночь по нескольку раз - и в нужный момент не собьешься, не оговоришься
- Хорошо, буду потихонечку привыкать, но... Как долго мне придется быть без групп?
- Зачем тебе они прямо сейчас? К чему такая срочность?
- А ты не понимаешь?
- Не понимаю!
- Как же ... Как же… А "крупные чаевые"? А аплодисменты? В самом конце! Люди должны проявлять благодарность!
- Должны, но не обязаны! Ладно, пошли наверх! Ты будешь рассказывать, а я буду скромненько слушать, как самый стеснительный, самый невредный турист-одиночка, словом, буду вести себя тихо, как мышка...
Они поднялись по Посольской лестнице.
- Ты помнишь где мы?
- На главной лестничной площадке! На самой её верхотуре!
- Вообще-то да, но, если честно, официально она так не называется, эта площадка.
- А как?
- Я и сама уже точно не помню, ведь столько раз менялось её название! Хорошо, можешь называть её "лестничной площадкой", только молча, про себя, мы же не в подъезде жилого дома...
- И что же мне тут говорить? С чего начинать экскурсию?
- Для начала опиши колонны, лепные украшения. Они же здесь повсюду, в этом большом музее, за исключением некоторых помещений! А потом уже веди прямо в залы.
Они вошли в Фельдмаршальский зал, украшенный огромными портретами высокопоставленных военных. Там же стояла шикарная позолоченная карета восемнадцатого века.
- Итак! - пискнула Кира. - Сначала - в залы Зимнего Дворца. Давай войдём вот в эту дверь, что прямо перед нами. .
- А почему не в ту, которая рядышком, чуть слева, она же тоже ведёт в тот же самый дворец, или как?
- В том-то и дело, что в Эрмитаже всё не так, как нам с тобой хотелось бы. Тут мало логики, поверь мне, а потому и очень легко заблудиться. Левая дверь, которая находится так близко, ведёт уже в совсем другой дворец, в так называемый Малый Эрмитаж.
- Ух тыы... Не знала о таком! Тогда ты, Кира, лучше будь всё время рядом и подсказывай!
- А я и не отказываюсь! Когда я отказывалась? Ну, пошли...
Прежде чем вывести Агату в первый зал, в достаточно крохотный, Кира сказала:
- Запомни! В этом огромном музее не каждая комната достаточно велика, чтобы долго стоять внутри с большой компанией. Вот почему мы сейчас быстро перейдём сразу в следующий зал! Оп-ля! Видишь? Позади уже остался Зал Петра Великого! Мы его уже прошли! Ловко, да?
- А как же объяснения? Должна ли я давать их группе в этом случае или нет? - спросила Агата.
- Все объяснения об этом маленьком зале даются после того, как туристы быстро пройдут в большой, Это действительно крохотный зал, как я тебе и обещала!
Зал действительно был очень маленьким. Проходя через него, Агата могла видеть только трон и портрет Петра Великого в сопровождении Богини Мудрости. Это было с левой стороны. Справа были только окна.
Следующий зал был огромен. Громадный! Назывался он Гербовым залом, потому что там можно было увидеть не только золоченые колонны, но и золоченые гербы всех пятидесяти губерний старой России, которые теперь называются областями. Гербы расположены под самым потолком, на люстрах, по периметру. Плюс там была огромная ваза, настолько искусно выложенная полудрагоценными камнями, настолько хорошо отполированная, что её очень легко можно было принять за монолит.
- Теперь оглянись назад и посмотри на входную дверь, через которую мы только что вошли! - приказала Кира после того, как они сделали пару кругов вокруг центральной вазы.
- Чтобы нам не заблудиться, когда нужно будет возвращаться,- продолжала она, - хорошо бы всегда помнить, что входная дверь в маленький зал находится теперь за вазой, а мы идем теперь к двери, расположенной чуть ближе, сбоку, направо от нас, потому что нам предстоит пересечь узкий коридор и, наконец, попасть в Большой тронный зал.
И они пошли направо.
Так называемый узкий коридор имел довольно большую ширину и довольно торжественное название: "Галерея 1812 года".
Его стены были украшены портретами солдат, героев войны с Наполеоном. Были там и несколько портретов генералов.
Быстро миновав эту галерею, перебежав из одной двери в другую, Агата и Кира вошли в Большой Тронный зал.
- Это и есть то место, где проходили все царские аудиенции? - спросила
Агата.
- Да! - ответила Кира. - Побудем здесь пару минут, а потом вернёмся в Фельдмаршальский зал. Я уверена, что туда ты найдешь дорогу без моей помощи!
- Конечно! - сказала Агата. - Потому что, кажется, я уже усвоила местную систему: после маленького зала почти всегда идет большой. И наоборот!..
- Молодец!
Агата расцвела. Принципы музейного маршрута стали ей почти ясны.
Ещё немного, и она уже смогла бы совершить экскурсию по Зимнему дворцу! Самостоятельно! Очень короткий сделать тур могла бы, но очень профессиональный. Туристам бы понравилась такая скорость!
Между прочим:
Краткая, общая экскурсия по музею всегда означает, что после неё можно остаться в музее, хоть до самого вечера, и побродить по тем же залам самостоятельно, подробно рассматривая все экспонаты.
Ну, теперь на очереди был следующий дворец. Необычайно крохотный - в сравнении с Зимним дворцом!
Прежде чем попасть в один-единственный зал Малого Эрмитажа, им пришлось вернуться в Фельдмаршальский зал. Затем, нырнув в соседнюю, вышеупомянутую дверь, в ту, которая была "рядышком и вызвала вопросы", нырнуть в уже действительно узкий и длинный коридор - в галерею, соединяющую Зимний дворец и Малый Эрмитаж.
- А вот и жилище Екатерины Великой! - сказала Кира, как только они вошли в очень маленький зал. - Что ты видишь сразу слева? Слева от входа?
- Золотую клетку! - решила пошутить Агата. Она, конечно же, знала, насмотревшись картинок в умных книгах, что это - не мини-зоопарк, не застеклённый птичий двор, а просто большие, оригинальные часы.
Но Кире было не до шуток.
Тогда Агата резко посерьезнела и начала как бы сдавать экзамен.
Она рассказала Кире, что эти часы сделал английский мастер Джеймс Кокс, что в Россию их привезли в разобранном виде, и что русский мастер Иван Кулибин успешно собрал все эти детали.
Внутри клетки можно видеть павлина, сову и петуха. А также всевозможную растительность, в том числе и грибы.
Когда часы бьют, павлин распускает хвост, сова моргает глазами, а петух кукарекает. Звуки музыки тоже слышны...
- А вот и висячий сад! - сказала Кира.
- Где? - вздрогнула Агата. Она впервые слышала, чтобы какой-то сад висел.
- То, что ты видишь справа, на другой стороне этого зала, - сказала Кира, с большим усилием отвлекая внимание Агаты от клетки.
- Ммм... Это зимний сад! - ответила Агата. - Или как его ещё... Ах, да! В путеводителе действительно написано "висячий сад", наверное потому, что у зимних садов есть крыши, а у этого нет, он весь открыт ветрам... Вот!
Кира облегчённо вздохнула и даже широко улыбнулась, показав все свои чудные зубки.
- Да это сад, некогда так любимый Екатериной Великой!
- Это намек на Висячие сады Вавилона! Я вспомнила!
- Теперь ты совершенно права! - сказала Кира. - И да, если бы это был зимний сад, он был бы накрыт стеклянной крышей. А этот садик без крыши!
Когда они уже почти прошли насквозь весь этот небольшой зал, Кира попросила Агату оглянуться назад, чтобы она могла оценить "всю великолепную картину", стоя у двери выхода.
- Еще раз спасибо тебе, дорогая Кира, твои подсказки такие полезные! Дай мне ещё раз хорошенько взглянуть на эти колонны и люстры, и я пойду за тобой!..
Она ещё минут пять, стоя уже у выхода, разглядывала самую середину зала - просто чтобы лучше прочувствовать, за что Екатерина Великая любила это здание, где она могла уединиться, скрыться от посторонних глаз. Иногда не одна... Но это было её личное дело!
Когда Агата, наконец, покинула Малый Эрмитаж, она оказалась
в промежуточном пространстве, опять между двумя зданиями, на какой-то лестнице, то есть снова на какой-то "лестничной площадке", но произносить эти слова, конечно, уже не стала.
- Теперь, прежде чем мы войдем в третье здание, ты можешь полюбоваться этой прекрасной темнозеленой вазой, выложенной малахитом...
- А как называется эта более скромная лестница? - спросила Агата.
- "Советская!" ответила Кира.
- В честь Советского Союза?!
- Нет! В честь бывшего, дореволюционного Госсовета. Слово "советский" в русском языке также означает любой другой совет...
Наконец, после недолгой паузы, Агата и Кира вошли в третье здание, в здание Старого Эрмитажа и сразу увидели два шедевра Леонардо да Винчи. Первый шедевр - "Мадонна Бенуа"... Второй - "Мадонна Литта"...
Агата остановилась, недоумевая и бормоча:
- Почему у этих картин такие странные названия? - спросила она.
Кира улыбнулась.
- Если ты ещё раз заглянешь в свои умные книжки, то обнаружишь, что этим двум картинам были даны имена их богатых владельцев!
- В Эрмитаже только два шедевра Леонардо да Винчи? - спросила Агата. - Не так уж и много!
Кира снова улыбнулась.
- Да! Два - это не очень много! Но если картин Леонардо да Винчи всего несколько во всем мире, то в данном случае "два" значит "очень много"!
Из маленького зала Леонардо да Винчи они прошли в следующую комнату - в большой зал Рафаэля Санти.
Войдя в зал Рафаэля, они снова увидели всемирно известный шедевр.
- Это Мадонна Конестабиле, - сказала Кира.
В том большом зале также находились стеклянные шкафы с фаянсовой посудой эпохи Рафаэля. Здесь также много изделий из майолики.
- А сейчас мы снова перейдем из большого зала в малый! - сказала Кира.
- Да я вижу, система смены залов продолжается: "большой-маленький-большой-маленький"... - сказала Агата.
- Это зал, посвящённый скульптору Микеланджело! - сказала Кира. Кстати, в Эрмитаже есть только одна скульптура Микеланджело!
Агата хотела еще раз сказать "не так уж и много", но на этот раз сдержалась...
Далее, чуть позже, они уже стояли в большом зале четвертого корпуса, самого нового.
Кира решила напомнить Агате о том, что первые три здания строились как для проживания царских семей, так и для их гостей.
- В частности, Старый Эрмитаж использовался как гостиница для высокопоставленных вельмож, приезжавших из других городов, - рассказала Кира. .
- Да, я прекрасно все это помню из книг! В те времена было совсем не много картин и скульптур, и вся коллекция могла свободно разместиться в трех жилых зданиях, но потом, уже в девятнадцатом веке, было принято решение построить четвертый корпус - специально для музея. Поэтому в некоторых залах потолок очень высокий и частично стеклянный! - ответила Агата.
- Хорошая ученица! - похвалила её Кира.
Итак, они начали прогулку по залам Нового Эрмитажа. Ах, там ужас сколько ещё разных картин, ваз и скульптур, в том знаменитом, всегда бывшим чисто музейным, четвертом корпусе!
Кстати, любоваться там можно не только картинами, но и "профильным", весьма характерным для каждой отдельной эпохи убранством залов.
Вот названия только пяти знаменитых залов Нового Эрмитажа: Античный зал, Рыцарский зал, Малахитовый зал, зал Древнего Египта, Двадцатиколонный зал, копия
Лоджии Рафаэля в Ватикане...
И это далеко не весь перечень! На самом деле красиво оформленных залов там гораздо больше, намного больше... И! Кстати! Именно в Новом Эрмитаже находится знаменитый зал Рембрандта, откуда в наш мир вышла Свинья Агата!.. Да! На втором этаже четвертого здания находится этот зал...
Агата была в диком восторге, она прошла весь обязательный маршрут! Весь! Тот маршрут, за который обычно... "уплочено". Ну, а тот, за который обычно не "уплочено", который туристы должны проделывать самостоятельно, пока что не должен её волновать,..
Под "неуплоченным" маршрутом, конечно же, подразумевался третий этаж самого первого дворца, Зимнего, где в очень скромных интерьерах, под самой крышей, ютились импрессионисты и постимпрессионисты... Говорят, там подоконники настолько низкие и широкие, что на них иногда... Присаживаются! А старухи-смотрительницы будто бы на этот факт совсем не обращают внимания... Будто бы...
Нет! Агата ни а коем случае не хотела портить настроение кому-либо, включая и себя, чересчур уж скромными интерьерами. Пусть подождут другого раза, её уже вполне официального прихода! Словом, когда-нибудь она и туда заглянет...
Ситуация складывалась такая, что уже завтра... Завтра! Можно было, не слушая предостережений Киры, и группу взять... Большую группу туристов! И отхватить в итоге огромные чаевые!..
Но Кира снова вернула Агату с небес на землю.
- Советую не начинать работу прямо с завтрашнего дня! Теперь ты должна посетить все эти четыре здания самостоятельно, без моей помощи, несколько раз, пока в совершенстве не запомнишь весь маршрут, который мы прошли сегодня!
Агата покраснела.
- Скажи честно, - насмешливо сказала она, подмигивая Кире, - признайся, ты наверное уже сто раз пожалела, что посоветовала мне стать гидом. Потому и тянешь время! Ты просто не хочешь, чтобы я становилась экскурсоводом!
Кира возмутилась ещё больше.
- Агата, если я однажды дала тебе прибежище, это не значит, что ты можешь мучить меня своими неуместными шутками. Пожалуйста, не дразни меня!
- Ладно, ладно, ладно! сказала Агата. Ей стало стыдно. И немного страшно! Что, если Кира выгонит её и приютит у себя кого-нибудь другого, более послушного, менее эксцентричного...
Будто проинтуичив, что между добрыми подружками может произойти злая ссора, вдруг, совершенно неожиданно, из красивого зеркала, коих полно в Эрмитаже, вылетел... Кудрявый ворон! Уже знакомый нам Бехер-Стоцкий!
- Кира, если я не ошибаюсь, в прошлый раз ты слишком мало рассказала нашей гостье обо мне. В тот день ты уделила максимум внимания адской монахине Адели. Продолжи свой рассказ! Ублажи её интереснейшим фактами - уже из моей непростой жизни! Любопытнейшими историческими моментами, начни прямо с самого начала, с моего исторического превращения в кудрявую черную птицу! Вот и помиритесь...
Сказав так, ворон снова исчез в зеркале. А Кира, радостно кивнув, начала рассказ.
Рассказ Киры, между прочим, звучал довольно сбивчиво, так как она тоже волновалась, не меньше Агаты, ей очень не хотелось терять такую развеселую и симпатичную подружку!
Поэтому, в виде исключения, сделаем из её рассказа более приличную, более литературную копию...
Итак:
Йозеф Бехер-Стоцкий числился вороном, хотя и не от самого рождения. До сорока лет он был человеком, очень маленького роста, сутулым, лысоватым. И просто
обожал смотреться в зеркало. И очень любил фантазировать, кем бы он мог стать, будь он красивее, стройнее, выше ростом.
- Как глянешь на портреты всех этих учёных снобов - красавцы в дорогих очках, вихрастые, патластые, а если кто из них плешивый, то обязательно высокий. А ты на кого похож?! Уууу, пошлый коротышка... Так и будешь овощами торговать, до самой смерти, и никто тебя толком не похоронит...
В один из таких сеансов Бехер заметил в зеркале большого ворона - необычного, с кудрявым оперением. И даже голос его услышал.
- Стань моим другом, засранец, и я похороню тебя в лучшем виде!
Йозеф съёжился. Ворон продолжил издеваться.
- Ладно, я пошутил. Хотел бы ты стать красивым, Бехер?
- Да...
- А бессмертным?
- Ммммм...
Уклончивость ответа не смутила вопрошавшего. Он вылетел из зеркала, присел на подлокотник кресла, стал отряхиваться. В результате этих действий половина комнаты усеялась чёрными колечками перьев.
- Возьми одно перо! - скомандовал гость.
Йозеф наклонился, взял колечко.
- Положи в карман!
Для выполнения второй команды пришлось надеть штаны, так как Бехер любил позировать перед зеркалом обнажённым. Карман раздулся, затвердел. Там появились монеты. Много монет!
- Возьми ещё одно перо...
Бедняга повиновался.
- Положи его себе на плечо!
Плечо было голым, покатым. Йозеф растерянно заморгал.
- Клади-клади, не свалится!
И вправду не свалилось, даже приросло, не оторвать.
- Итак! - сказал пернатый гость. - Либо ты становишься моим преемником, либо я тебя сейчас убью.
Бехер вздрогнул, но ничего не ответил. Наглая птица сменила тон.
- Хорошо, я снова пошутил. Работать со мной будешь или нет?
- Смотря, что мне придётся делать. Я всегда мечтал стать изобретателем...
- Изобретать будешь после работы, работа прежде всего. Полетели!
Ворон взмахнул крыльями, и перья, взвившиеся вихрем с пола, стали липнуть к телу бедолаги, прирастать намертво, руки превратились в крылья. Только нижняя часть оставалась человеческой - благодаря штанам.
- Ну же, прояви смекалку! Изобретатель... кхм...
Птица употребила местное ругательство. Бехеру пришлось снова снять штаны, сделаться сплошь курчавым и снизу. И вылететь в окно.
За окном висел густой туман. Что спасало от любопытных взглядов. Немного полетали над полями, над лесами, над небольшими городишками и сёлами. Работа оказалась лёгкой, напрягать пришлось только зрение: то были поиски трупов, свежих тел с ещё не до конца отделившейся душой.
- Хочешь быть проводником, Бехер?
- ???
- Будешь провожать души на тот свет, и не бесплатно...
С незапамятных времён за каждую душу ворону-проводнику полагалась мзда. Когда человек умирает, он выделяет пучок энергии и издаёт характерный звук. Иногда "кхак", иногда "кхок", иногда "кхэауоуау", но чаще всего "кхек". Так же называется валюта того света, ибо деньги, как ни крути, тоже энергия. Кошельков у воронов нет, поэтому вместо ассигнаций и монет им удобнее всего носить перья.
Когда душа отделяется от тела, к ней подлетает кудрявый ворон, исполняет ритуальный танец, уносит её вдаль. Затем появляется стая обычных ворон, гладкопёрых, клюющих мертвечину.
В тот день Бехер узнал все необходимые детали своей будущей работы. Самые необходимые, ибо у наставника был на него ровно один день.
- Будешь совать клюв куда не надо или задавать глупые вопросы, станешь гладкопёрым. Хочешь жрать мертвечину?
- Нееет!!!!
- Имей в виду, - сказал благодетель, - одно перо - это один "кхек". На тебе их две с половиной тысячи, ты уже сказочно богат, Бехер! Будешь хорошо работать, станешь ещё богаче. И не смей больше говорить "пошлый коротышка", у нас это табу...
Остальное Йозефу пришлось додумывать самому. И с первых же дней наслаждаться тем, что уже получил. Больше всего наслаждался он своим новым жилищем - торжественной чёрной залой, находившейся сразу за венецианским зеркалом, за тем самым. Стены залы, от пола до потолка, были облеплены "кхеками", как сейчас у богачей принято везде клеить доллары. Шкаф и два сундука, набитые перьями, были украшены аналогично.
Новая внешность также пришлась Бехеру по вкусу: он стал красивым. Пугающе красивым! Многие шарахались, глянув в зеркало, в то самое. Увидев там огромный клюв и два жёлтых сверкающих глаза на бархатно-чёрном фоне, съёмщики комнаты теряли дар речи и убегали, иногда оставив свои вещи.
Хозяева дома, которых за двести лет сменилось немало, пытались избавиться от зеркала, но оттуда слышалось: "Не трогать! Дом сожгу!"
Возиться с конкретным мертвецом или не возиться, каждый раз зависело от доброй воли проводника, никаких предварительных договоров с потенциальными покойниками "кудряши" не подписывали.
Не только вороны уносят души в другой мир, но и Ангелы с Архангелами. Прекрасно зная это, Бехер-Стоцкий всегда смотрел: что за душа, его ли это клиент. При малейшем сомнении отлетал в сторонку и терпеливо ждал своего куска.
Если Ангел или Архангел забирал душу в рай, то пучок земной, испачканной человеческим грехом энергии, совершенно не нужный там, наверху, мог быть в полном его, Бехера, распоряжении.
Если в течение часа Ангелы не прилетали, Йозеф исполнял ритуальный танец, брал под мышку, то бишь под крыло, душу и летел сдавать её куда следует. Гонорар за душу, один "кхек", получал там же.
Когда выждать час было невозможно, приходилось принимать оперативное решение, не всегда правильное. За ошибку полагался штраф, примерно тридцать "кхеков" - если потом за душой, прямо в ад, прилетал Архангел Михаил.
Чем позже появлялся Архангел Михаил, тем больший штраф приходилось платить нерадивому "кудряшу". Ад не гостиница, но даже одни сутки содержания там чего-то стоят.
Не желая платить штрафы, многие "кудряши" летали за советом к юродивому по прозвищу Григорий Фига. У того была очень ценная книга, он называл её "Книгой Жизни".
Обитал Григорий под стенами пражского монастыря, рядом с канализационным люком, то бишь "над стоком". Поэтому все вороны-проводники, прилетавшие к нему за советом, называли себя "Стоцкими": "Майер-Стоцкий", "Лишка-Стоцкий", "Кузьменко-Стоцкий". Если кто-то представлялся просто: "Аллендорф", "Корецки", "Фигнер", совета от юродивого он не получал.
Решётка люка была изумительно красивой, ведь тогда не в каждом городе Европы была канализация. У той решётки и просиживал вещун целыми днями, листая книгу. Страницы были абсолютно пустыми: ни одной буквы, ни одного рисунка.
Услышав имя мертвеца и сверившись с книгой, невидимые знаки которой читать мог только он, Григорий либо кивал, либо показывал фигу. Первое означало: "ошибки нет", второе: "за этой сволочью придут". Иногда он тыкал фигу прямо в люк - если спрашивавший находился под решёткой.
Работал Григорий не бесплатно, но его советы были во много раз дешевле, чем зазеркальные штрафы.
Предсказатель Фига отличался солидным возрастом, был старше Бехера лет на триста. Возможно, он и сам когда-то работал проводником, а потом вернулся к людской жизни. Для простых смертных он был русский дурачок, незаконнорожденный, брошенный родной матерью сорок лет назад. Мать, якобы, сбежала назад в Москву после неудачного общения с представителем богемской элиты. Будто бы она была дворянкой.
Бехер-Стоцкий частенько навещал Григория, предпочитая делать это тайно, подкрадываясь к люку подземными лабиринтами.
Всех лабиринтов ада не охватишь, не облетишь. Бехер усиленно делал вид, что нисколько не любопытен и что свой клюв не будет совать куда не надо, что не желает тратить драгоценное время, отведенное для работы, на вынюхивание того, что ему бы и сами показали, если б захотели. Кто? Хозяева ада, коротышки.
О том, кто такие коротышки, Йозеф узнал довольно быстро - из слухов, источником которых являлись непрерывный шёпот, гул, крики, свист и хохот в подземном пространстве. Тогда же ему стало ясно, почему нельзя произносить "пошлый коротышка".
Согласно слухам, с коротышками лучше всего было дружить. Они, якобы, общались с "Тем, Кого Никто Не Видит". По их протекции можно было менять адские профессии и даже возвращаться к земной жизни, заплатив немалый выкуп, ведь после пекла человек уже не тот: у него открывается третий глаз, а также появляются другие адские способности.
Как это ни странно, выкупать себя из ада мало кто хотел. Всего лишь раз вкусив ужасающей халявы, большинство жителей "того света" (подземелья, зазеркалья или как его ещё), не хотели оттуда выселяться. Ну да, если уж заключённые, выйдя из тюрем, стремятся попасть туда опять, то что говорить об адских мучениках, которые все как один мазохисты.
Свободы в пекле чуть больше, чем в тюрьме, а должности есть прямо-таки очень привлекательные. Самая заманчивая должность полководческая, её кому попало не дают, ею пользуется исключительно начальство.
Война приносит смерть и энергетический убыток "верхним" людям, но зато даёт большую прибыль зазеркалью. И немыслимую славу полководцам!
Наполеон, Геббельс, Ленин, Сталин - этих коротышек в семнадцатом столетии в помине не было. Зато были другие, не менее смекалистые воеводы-карлики, специалисты в области массовых убийств и массового накопления адской валюты, вышеозначенных "кхеков".
Если ты маленького роста, это чисто твоя проблема. Если ты, к тому же, человеконенавистник, это проблема для твоего ближайшего окружения. Ну, а если твоё имя, при всём при этом, стоит в одном ряду с именами маршалов и адмиралов, ты постепенно становишься головной болью для всей планеты.
Бехер-Стоцкий глобально-исторически не мыслил, ему хватало и своих проблем. Ему в тот день срочно нужен был совет наставника, который, как это ни странно, все двести лет не покидал его: являлся во сне, развлекал байками, помогал подсказками, ну, и, конечно же, потчевал шутками, которых у него в запасе был целый вагон. И все угрозы его были шуточными, как выяснилось позже.
Наставник вернулся к земной жизни, стал успешным продавцом мехов и параллельно сделался вещуном. Внешность его была так себе: пузатый, рыхлый, с чёрной кудрявой шевелюрой. Но чувствовал себя он при этом весьма неплохо.
- Не хочу худеть! Зачем? Мне и так комфортно! - воскликнул он однажды, отрезая себе огромный кусок пирога с курятиной.
После этих слов Йозефу смертельно захотелось такого же комфорта, то бишь возвращения к нормальной жизни. Жмурики народ приятный, но с живыми общаться веселее.
Как именно удалось наставнику вырваться из преисподней? Всех деталей он долго не сообщал. Бехер был уверен, что то была премия за развязание Гуситских войн. Позже оказалось, что премия действительно была, но её хватило лишь на оклейку перьями чёрной залы. И на заполнение - перьями же! - сундуков, не таких уж и громадных, как показалось на первый взгляд, скорее небольших.
- Так мало заплатили?! - удивился Йозеф.
Разговор происходил на улице, рядом с лавкой наставника, в самый разгар городских боёв. Кругом звучали выстрелы, потому что надвигалась новая война - Тридцатилетняя!
- А сколько же ты хотел? И другие "кудряши" старались, вносили свою лепту. На всех поделить - выйдет совсем чуть-чуть.
- Кхм, тогда где же вы нашли средства на самовыкуп?
- Определил тебя на своё место! Это и был мой выкуп. Можно было "кхеками" заплатить, но такая сумма мне не по карману, да и жадный я, скупой. Стыдно мне за себя, веришь? Не обижаешься хоть?
Бехер, конечно, обиделся. В основном, на себя. Почему он не выспросил обо всём этом раньше? Надо было применить ровно такую же хитрость к другому грустному и неуверенному в себе человечку, а он, его мудрый наставник, Йозеф Бехер, уже никакой не "Стоцкий", давал бы ему ценные указания, являясь во сне.
Когда вы делаете кого-то несчастным, то и сами неизбежно, в будущем, становитесь несчастными. Бехер чувствовал себя несчастным, горевал с каждым днём всё больше и больше. А тут ещё снова нахлынули мысли о наставнике. "Надо срочно предупредить его. Знает ли он что-нибудь о карме? Если я сделался несчастным по его вине, то и он сегодня не такой счастливец, каким притворяется..."
Бехер оказался прав, интуиция не солгала ему: наставник в последнее время страдал большим душевным недугом, находился почти что на грани безумия.
Всё началось с неожиданного визита - в меховой магазин наставника пожаловали индусы.
Сначала пришли тридцать индийских женщин. Почему именно тридцать?! Гарем, конечно, дело неплохое, но почему именно индийский? Наставник всегда предпочитал арабский вариант.
Потом пришли индийские мужчины, принесли фимиам, конфеты и специи. Комната наполнилась ароматами.
- Планируете вечеринку? - игриво спросил их слегка напуганный наставник. - Я ещё не знаю всех восточных ритуалов, только камасутру, и ту в теории. Я, наверное, пойду, пройдусь по воздуху, а вы тут гуляйте без меня, я не обижусь...
Но гости почему-то молчали. Затем пришли ещё несколько мужчин. Среди них наставник узрел... Своего собственного наставника! О существовании которого давно забыл.
У каждого наставника есть свой наставник. У всех у нас есть свой наставник по жизни, хотя кому-то и не верится.
- Ты появился, Анади? После стольких лет? Ты что - недоволен мной? Тебе что-то неприятное сообщили обо мне? - спросил Адарш.
Да, наставника Бехера звали Адарш, что в переводе означает "идеальный". А "Анади" означает "вечный".
Анади молча указал Адаршу на небольшое овальное зеркало, неизвестно откуда появившееся в углу, в самом темном углу комнаты.
Адарш послушался, подошел к зеркалу, глянул на своё отражение и вздрогнул. У него на голове красовалась грязная, серая, мятая шапка!
- Эта шапка - твоя карма. Ты должен поскорей улучшить её, - сказал Анади.
- Но как?!
- Сделай хоть кого-нибудь счастливым...
С этими словами он исчез, вместе со своей индийской свитой.
Адарш, он же кудрявый и пузатый наставник Бехера, решил немедленно сделать кого-нибудь счастливым. Кого именно? Бехера, конечно. "Йозеф должен быть освобожден из ада как можно скорее! - сказал он сам себе. - Сейчас приду к нему во сне, он как раз спит..."
Бехер и действительно спал в тот момент, прямо на краю подземного ущелья, и был ему сон, в котором прозвучал голос наставника: "Пруссия... Топи Целау... Там живёт болотная девица... Странная... Ей продашь свои изобретения... И будет тебе выкуп..."
Бехер не хотел верить такому сну. Если до сих пор ему в жизни не очень-то везло, то почему именно сейчас должно было повезти? Однако же сон хорошо запомнился...
*****
Наставник Бехера, конечно же, имел в виду адскую монашку, которая, так же как и человек-ворон, от самого рождения имела изобретательский талант.
- Ты уже много знаешь о таинственной монахине, - сказала Кира, - в частности о ее изобретении, о чудесном эликсире. Но на этом месте я вынуждена буду остановиться, так как времени у нас с тобой остаётся маловато. До закрытия музея я просто обязана дать логическое завершение нашей с тобой экскурсии, иначе этот рабочий день будет выглядеть незаконченным.
- Но когда-нибудь ты продолжишь свой рассказ? - спросила Агата.
- О, конечно! - ответила Кира. - Тебе, я полагаю, интересно будет узнать, как монахиня Адель общалась с Петром Первом и с четырьмя его братьями-близнецами!
- Может, с двойниками?
- Можно и так сказать, да, у Петра Первого было четверо двойников! Но эти двойники на самом деле являлись родными братьями, так как у них была одна мать. "Подземная мать"!
- Зазеркальная?
- Да! Из Голландии в Россию вернулся самый высокий из братьев-пятерняшек - его рост был два метра четыре сантиметра. И все подумали, что "царь ненастоящий". Потому что в Голландию они когда-то отправляли более низенького государя, всего сто восемьдесят сантиметров ростом!
- Окей, я подожду следующего твоего рассказа, - смиренно ответила Агата.
Далее Кира решила проверить чувство юмора и эрудицию Агаты.
- Где твои тапочки, милая моя подруженька?
- Что ты имеешь в виду?! - растерянно спросила Агата.
- Кто-нибудь из твоих туристов когда-нибудь неизбежно спросит тебя о войлочных музейных шлёпанцах!
- Почему?
- Кое-кто из пожилых людей ещё помнят те времена, когда богатые паркетные полы музеев еще не охранялись несколькими слоями современного лака.
- Спасибо тебе, Кира, и за эту информацию, - сказала Агата, - но я, всё-таки, надеюсь, что никто мне не задаст такой вопрос.
- В любом случае, если кто-то спросит о музейных тапочках, скажи, что чистить экспонаты от пыли, которая идет от тапочек, гораздо более дорогой и трудоемкий процесс, чем покрывать полы лаком, - добавила Кира.
Она глянула на свои микроскопические часики.
- Ладно, нам уже пора уходить, быстренько ответь мне на пару вопросов - и пойдем ужинать. Обед мы с тобой, как видишь, нечаянно пропустили. Заработались!
- Давай свои вопросы! - развеселилась Агата
Например, если тебя спросят о количестве экспонатов, что ты ответишь?
- Я отвечу: "Всего три миллиона, но выставлены только сто тысяч, а остальные - прячутся в фондах!"
- Хорошо! Теперь скажи, есть ли шанс у туристов когда-нибудь увидеть спрятанные экспонаты?
- Да, есть такой шанс! Много шансов! В ходе временных выставок, которые иногда устраивают в самых больших залах!
- Хорошо! А какова общая длина самого короткого тура?
- Четыре километра по четырем залам! А длится эта общая экскурсия всего один час двадцать минут!
- Хорошо! Сколько туристов ежегодно посещает этот музей?
- Раньше это число составляло пять миллионов, но когда мы встречаемся с конкретной сложной ситуацией, тогда лучше посещать музеи онлайн!..