Да, мне порой бывает страшно. Например, с детства боюсь высоты. На балконе уже второго этажа мне страшновато, а при взгляде вниз с третьего этажа я ощущаю холодок под ложечкой. Что уж там говорить про современные многоэтажки.
Правда, в отрочестве, когда ударила меня химия по мозгам и прочим органам, полез я на высоченную дымовую трубу котельной станции. А однажды по весне, видно под воздействием солнечного излучения, вылез я из классной комнаты на узенький карниз школьного здания и пошёл-пошёл по нему под изумлёнными взглядами одноклассников. Пятый этаж. Один неверный шаг – и ты покойник или инвалид. Но какая-то дьявольская сила подстёгивала меня, заставляя преодолевать утробный страх.
Ещё я очень боюсь воды. Плавать научился поздно, абсолютно самостоятельно. Но плаваю хорошо. А когда-то и нырял отлично. Но воды всё равно боюсь. И ещё есть довольно много разных вещей, от которых мне страшно.
Мне страшно от недавно выпущенного закона «О реновациях». Согласно этому закону (а я не люблю законы нарушать) местной власти и администрации предоставляется право снести/аннулировать/ликвидировать жилое имущество граждан для реализации крупномасштабных программ и проектов на этом месте. Проще говоря, если Вы где-то проживаете в каком-то домике (домишке, доме, или любом ином жилище), администрация может (что за модальность!) Ваше жильё снести для того чтобы использовать освободившуюся территорию для своих целей, конечно, коммерческих, то есть для получения дохода и прибыли.
Место, где я живу с семьёй, это как лакомый кусочек для современного «бизнеса по-русски.» Большой – даже большущий – земельный участок в городе. Если в длину смотреть – то края из-за деревьев не видно. На этой земле поселился много лет назад прапрадед моей жены. Тогда ещё последний царь российский, большевиками убиенный, под стол пешком ходил. Здесь, далеко за городом на горе, была построена церковь Спаса Нерукотворного. Завхозом этой церкви был пращур моей жены, человек чрезвычайно набожный. Недалеко от церкви, в пределах семи-восьми минут ходьбы от неё, на спуске горы, построил он себе дом, деревянное сооружение, прирезав к нему землицы для сада и огорода. Окраина города. До центра далеко….
Шло время. Происходило естественное. Рождались и умирали потомки. Его правнук снёс покосившийся деревянный домик, построил, как мог, дом каменный. Каждый кирпич в нём сделал своими руками…
Настал и его срок. Ушёл, оставив дом, а также сад и огород своей дочери, её детям и внукам.
Вот мы и живём, поминая добрым словом тех, кто нам это проживание обеспечил. По сравнению с теперешними горожанами и их образом жизни живём мы (и наши соседи по улице) почти шикарно. Разве можно сравнить жизнь в «человейнике» или в скворечнике с жизнью хоть и в небольшом, но своём отдельном доме? Не зря даже на острове англичане стремятся жить не в корпусах, а в своих домах.
С весны по осень мы проводим большую часть времени вне дома, в саду. Здесь находится беседка, где можно поесть и гостей принять, а в урожайный год сок из своих яблок подавить. Красота!
С огорода всегда есть свой лук и чеснок, редиска и петрушка, салат и укроп. Имеется небольшая теплица, поставщик огурцов и помидоров. А ещё сын (малый рукастый) мастерскую построил, где всё оборудовал по последнему слову техники, от радиоуправляемых ворот до металлорежущих, сверлильных, штамповочных и прочих станков и сварочных аппаратов для различных видов сварки. Вот такое наше хозяйство.
Живём мы сейчас почти в черте города. После царя, революций, индустриализаций и прочих процессов город вырос так сильно, что некогда далёкая окраина окраиной больше не является. Цивилизация и глобализация наступают… А ещё, говорят, в России после социализма капитализм наступил. В самом его примитивном и диком варианте, когда во имя прибыли не жалеют и не щадят никого и ничего. Вспомним «Капитал» Маркса и знаменитую цитату, что при 100 процентах прибыли капитал попирает все человеческие законы, при 300 готов пойти на любое преступление.
Наша улица частных домов с садами и огородами вокруг них не может не вызывать слюноотделение у застройщиков и так называемых «девелоперов», фирм и контор, занимающихся получением прибыли через строительство. Коммерческое жильё, торговые комплексы и бизнес центры выстроены в местах, где когда-то были скверы, стадионы, спортивные залы, исторические объекты. Я видел жильцов, протестовавших против возведения новых зданий рядом с их домами, из-за чего они теряли видимость горизонта, но могли смотреть друг на друга из окон. То были бесполезные протесты. Новострой воздвигался ударными темпами, игнорирую любые возражения и чьё бы то ни было несогласие.
Дойдёт ли очередь до нас? Очень может быть. Кто и что может помешать? Как решат власти, так и будут исполнять чиновники. Для приличия и отвода глаз будут предложены какие-то компенсации. Разумеется, смехотворные. Да и что может компенсировать родимый дом, родовое гнездо?
Обращаться в суд? Полноте! Несколько раз я обращался в органы правосудия в поисках справедливости. Мои дела были простыми и абсолютно очевидными. В торжестве справедливости я не сомневался (ведь в душе я верю, что правда всегда восторжествует). Каково же было моё удивление, близкое к шоку, когда я проиграл все свои бесспорные дела. Потерпел не только моральный, но и финансовый ущерб.
Страшно. Страшно, что однажды придут люди, так называемая комиссия, и заявят, что наше жильё подлежит сносу, ибо на этой территории планируется построить торгово-развлекательный комплекс. Что на то имеется такое-то постановление такого-то комитета, а мероприятие проводится в рамках и при поддержке такого-то закона (будет указан номер и прочие реквизиты). Выкинут без церемоний как котят. Кто защитит? Правоохранительные органы суть те же чиновники. Слушать тебя не станут. Подкатят к дому бульдозер… Что делать? Распахнуть окошко чердака и выставить оттуда ствол пулемёта? Только через мой труп!
Страшно…
Когда-то давно, в школе учительница прочитала нам заметку из газеты и показала фотографию. В Японии прямая дорога делает разворот и обходит земельный участок японца. Какие они странные, эти японцы, подумал я тогда. Снесли бы этого японца и вся недолга. Сейчас я думаю иначе. Но мы не в Японии. Мы в России. Мы живём по-другому и у нас совершенно другой менталитет. Я это понимаю и мне от этого страшно. Страшно, как если бы я шёл по канату над пропастью.