Объявили перерыв на пять минут, но не успел народ отдышаться, как танцы снова продолжились.
Вдруг ко мне сквозь толпу мальчишек продралась Галка и пригласила меня на танец. Звучал фокстрот («Цветущий май»).
https://www.youtube.com/watch?v=Cr4C0gve6u8
Для меня это был быстрый танец, а я их плохо танцую. И снова словно в оправдание мелькнуло в голове, что у меня нет
ни модной рубашки, ни «уточек», как у Боба. Поэтому я застеснялся и отказал.
Но Галка всё равно продолжала стоять и просить меня, не обращая внимания на язвительные усмешки, стоявших рядом мальчишек. Я думал тогда о чём угодно, но только не о ней, не о её стыде. Она целую минуту стояла передо мной и упрашивала.
И это был самый скромный и робкий человечек, которого я знал в своей жизни!
Как много ей пришлось пережить за эту минуту. До сих пор не могу себе этого простить!!
Вспоминаю Нехлюдова из «Воскресения» Толстого. Когда он не вышел на платформу к Катюше Масловой.
О, сколько отчаяния и боли было в её глазах, когда последний вагон скрылся в темноте!
«Катюша остановилась и, закинув голову назад и схватившись за нее руками, зарыдала».
Но тогда я не придал этому большого значения. Всё моё внимание было приковано к Эсмеральде. Она затмила для меня всё.
Когда танцы заканчивались, Женька о чём-то поговорил с Бобом на повышенных тонах.
А затем они вышли из танцевального зала. Витёк поплёлся за ними. Я тоже вышел на свежий воздух.
Танцзал почти не проветривался, в нём было душно. Горящие фонари освещали только центральную аллею,
вся остальная территория лагеря была погружена во мрак.
Вдруг до меня донёсся странный звук, как будто кто-то всхлипывал в темноте. Уж не знаю по какой причине,
но я пошёл на этот звук.
Сразу за танцзалом, обхватив ствол большого дерева, стояла девочка и плакала. Когда я подошёл к ней вплотную,
она повернулась ко мне лицом. Это была Галка.
Встретила меня она не очень дружелюбно.
-- Что тебе надо? Уходи отсюда! -- с надрывом выкрикнула она.
Я сказал, что чувствую себя виноватым. «Я сам не знаю, почему я так поступил». И попросил у неё прощение.
-- Теперь все мальчишки будут меня дразнить. Будут считать, что я тебе навязываюсь!
-- Ну ещё раз прости меня, -- произнёс я. -- Я не знаю, что на меня нашло. Я обнял её и, прижав к своей груди,
несколько раз погладил по головке.
Она ещё немного повсхлипывала, пошмыгала носом и затихла.
Господи! Как же нам было хорошо! Вот так бы и стоял с ней всю жизнь...
В это время объявили последний танец. Я пригласил её в зал. Она сразу отказалась.
-- Нет! Нет! Даже не рассчитывай! -- твёрдо сказала она.
Но, когда я снова погладил её по спинке и поцеловал в лобик, она тяжело вздохнула.
-- Ну ладно, -- выдавила она из себя. -- Но только в виде исключения!
Песня была «Скажите девушки подружке вашей» в исполнении Тито Гобби.
О, как свободно она двигалась, словно мотылёк, предугадывая каждое моё движению. Реснички у неё обсохли, глазки сверкали. Улыбка снова заиграла на ей личике. Из маленького серенького лягушонка она превращалась в прекрасного лебедя!
После танцев я проводил Галку до нашего блока, а когда ложился спать, узнал от ребят, что Боб после танцев ударил Женьку, а затем сделал ему последнее предупреждение, «чтоб к Лариске близко не подходил».
http://proza.ru/2020/12/31/123