Мы — студенты!
Живём в общаге.
Предновогодье. Неужели Новый год пройдёт как обычно — тосты, водка «Московская», 0.5 по 2.87, килька развесная, буханка хлеба, студенческие песни и танцы с девочками?
Вдруг Серёга: «А поехали-ка ко мне в деревню, там в лесу вокруг настоящей ёлки будем водить хоровод»! Все хором: «Поехали»!!!
Сначала едем часа четыре на поезде, составленном из старых-престарых вагонов — колчаковскими в народе назывались. Сиденья, полки — всё деревянное. Выходим где-то в поле, нас ждёт тоже поезд, но похожий на игрушечный. Ну и ну — узкоколейка называется. Паровозик маленький, вагончики тоже — войдём-не войдём? Повезло, забрались, сидим, едем, песни поём под гитару:
«Милая моя,
Солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретимся с тобою»?
Мы и не знали, что у песен есть авторы, просто пели от души, и всё! Попутчики не возражали, улыбались.
Паровозик никуда не спешил, можно было выйти на ходу, и, идя рядом, размять тело или даже покурить. Часов через пять, наконец, приехали. В первый раз мы видели узкоколейный поезд, кроме Серёги, конечно, но запомнился он на всю жизнь — как из сказки приехал!
Дом был деревянный, бревенчатый, не очень большой. Нас уже ждали — мать и отец. И встретили тепло, и в доме было тепло, т.к. стоящая посредине огромная белая русская печь была, незадолго до нашего пришествия, натоплена. Накормили щами — каждому по большой литровой тарелке. Вкусно-о — даже девочки съели. Погрелись немного на печи и стали собираться: на всех нашлись валенки, штаны — старые, но тёплые, свитерки какие-то и фуфайки. Забрали с собой видавшую виды сумку: с шампанским, бутылкой водки, пирогами с капустой, будильником и фонариками с плоскими батарейками.
До леса было километра два: «Серёга, а на чём поедем-то»? — «Поедем на одиннадцатом номере!» — как-то загадочно и весело он ответил. Ищем глазами этот номер, но ничего, кроме надёжно занесённого снегом поля, не было видно. Ну, чего стоим-то, поехали»! — он взял сумку и пошёл по направлению к лесу. Не тупые, поняли быстро, что это за номер загадочный, и двинулись в путь ножками, ножками. Сугроб доставал до пояса. Мальчики торили путь, девочки двигались по протоптанному снегу, уже по коленки высотой.
Шли-шли, шли-шли, и пришли. Ночь в лесу — хоть глаза выколи. В свете фонариков нашли елку, вернее ель, — огромную, метров двадцать высотой, хвойные лапы висели выше наших голов, ствол — сантиметров 30-40. Ух, аж дух захватило! Вытоптали валенками площадку вокруг ели, слепили снеговика, у которого одна рука была ладошкой вверх, завели будильник ровно на двенадцать ночи и поставили на эту ладошку. А сами взялись за руки и начали водить обещанный хоровод под песенку:
«В лесу родилась ёлочка,
В лесу она росла,
И днём, и ночью стройная,
Зелёная была»!
Это была настоящая сказка, песню орали громко, от души, не так, как в детском садике! Настроение — выше нашей ёлки! И вдруг будильник зазвонил — трррррр. Начали переглядываться — что это? Вспомнили — Новый год! Бегом нашарили в сумке шампанское: ба-бах! Будильник всё ещё звенит. С Новым годом, с Новым годом, с Новым годом!!! — понеслось по лесу. Мальчики-девочки — кто где, в темноте не видно. Если и были поблизости волк или медведь, то они наверняка ошалели от этого безумного праздника, во всяком случае, в нашей компании количество беснующихся не увеличилось и не уменьшилось.
Спели песню:
«Всё перекаты, да перекаты,
Послать бы их по адресу,
На это место ещё нет карты,
И мы бредём по абрису.»
И пошли обратно в деревню, довольные, счастливые по нашей прошлогодней дорожке!
Но она всё равно была непростая, девочки устали. Мальчики, кто смог, несли девочек на закукорках. Более сильные девочки и более слабые мальчики шли сами. Устали-и-и, как будто все силы там под елкой-елью остались. Одежда мокрая, как-то смогли её стащить с себя, залезли на печь и вповалку — ноги, руки, головы вперемешку, заснули мгновенно и накрепко в этом ласковом тепле, которое с удовольствием нам отдавали горячие кирпичи.
«Ребята, вставайте, — немного смущаясь, будила мама Серёги эту кучу-малу, — уже скоро поезд". Отец ходит немного загадочный: «Я там у вас бутылочку нашёл, выпил немного». — «Да пей хоть всю, нам и без неё хорошо»! — проявил добродушие сын. На столе стояла огромная сковорода (таких в городе не бывает) с горячей жареной картошкой — съели всю. Городская одежда, собранная заботливыми руками, уже ждала. Оделись, собрались: «Спасибо, Мария Александровна, спасибо, Василий Иванович»!
Снова игрушечные и колчаковские вагоны: тудук-тудук, тудук-тудук, укачивает, тишина, кто-то дремлет после необычной и загадочной новогодней ночи, кто-то задумался: «вернёмся, и снова конспекты, экзамены, бессонные ночи — сессия, привет». А губы нашёптывают:
«В суету городов и потоки машин
Возвращаемся мы — просто некуда деться».