Белочки Леночки
Рождественская сказка
АКТ ВТОРОЙ
Достаточно маленький, но много о чём говорящий.
ЭКСТ. ВИСКОНСИН ИЛИ ДОБРУШ. КРЫША ДОМА МОЕГО - ДЕНЬ.
Белочки лежат под грудой тазиков. Тазиков очень много. Видимо, Вавёрка действительно честно пожертвовала все свои вековые накопления. Или что еще вернее всего, их у нее опять не честно отобрали. И не будем показывать пальцем, кто это.
Я сижу возле них и молча смотрю на кучу. Вот она моя двенадцатая пьеса этого года. Последняя. В этом году. Вот она картина современного мира. Погрязшие в вечных разборках, летим к апокалипсису. В моих руках пульт управления, подаренный Белкой Ленкой Вавёрке. Вот они последствия прогресса. Может прогресс и хорошая штука, но в руках идиотов это непременно становится регрессом. И планета наша тому яркий пример. Не говоря уже об экологии. Тоже самое и с властью. Везде и всюду. Тоже самое и с самим человеком. Никто на земле не рушит так свой вид и свою среду обитания, как сам человек. Никто не рушит так сам себя, как сам человек.
Вздыхаю. Вот что мне делать с этим апокалипсисом? Оставить все как есть. Судный день наступил. Хватит. Конец. Или же… Скучновато как. Воскресить мне их что ли? На то я и Кресс. Обожаю быть господом Богом. Тщеславие – мой главный порок. Это не сложно. Мелодия Chariot of fire, столько лет сопровождающая церемонию Оскара. И пожалуйста!
СКВЕРЕЛЛ (голос за кадром)
Опять неправильно сценарную запись оформляешь. Зритель должен видеть только то, что на экране.
Не убиваемая. Снимаю тазик. Шевелится, поднимается. Никакой апокалипсис не страшен. Все-таки, голливудское кино закаляет. Реально веришь в вечность. Ну если только ты не персонаж Шон Пена.
СКВЕРЕЛЛ
Хватит высказывать тут свои мысли. Зритель должен видеть только то, что на экране. А на экране ты на крыше, груда тазиков и я, пришедшая в себя. Пиши это.
Хорошо.
ЭКСТ. ВИСКОНСИН ИЛИ ДОБРУШ. КРЫША ДОМА МОЕГО - ДЕНЬ.
Белочки лежат под грудой тазиков. Я сижу рядом. Скверелл приходит в себя, отряхивается.
СКВЕРЕЛЛ
Ты неправильно пишешь сценарную запись.
Я
Теперь лучше?
СКВЕРЕЛЛ
Нет. Ты не соблюдаешь никаких правил. Никаких канонов. Я устала тебе какой уже год — это повторять.
Я
Естественно. Не соблюдаю и не буду соблюдать. 10 заповедей соблюдаю. На этом все. По-моему, если бы каждый на планете так делал, был бы мир во всем мире.
СКВЕРЕЛЛ
Утопия
Я
Но ты же хочешь рождественский фильм. Почему бы хотя бы на рождество не поверить в чудо?
Сбрасываю тазики со всех остальных. Далее все еще проще, чем со Скверелл. Брызги Шампанского и Экюрой уже в норме. Бумагу с пером в руки и Шкверелпир ожил. Вавёрке дать понюхать картошку и вот она уже стоит, крепко сжимая двумя лапками самое ценное свое сокровище. Да не картошку, а Белку Ленку. Памятник неизвестному солдату прям с ребенком на руках. Белка Ленка спрыгивает с ее лап. Ее даже оживлять не надо. Достаточно того, что враг еще не повержен.
БЕЛКА ЛЕНКА. Вау, что это с нами было?
ШКВЕРЕЛПИР. В следующий раз дари Вавёрке просто тазик, а не пульт управления. Желательно не бьющийся по головам.
ЭКЮРОЙ (смотрит в бутылку шампанского). Я требую компенсацию за удар. Можно шампанским.
БЕЛКА ЛЕНКА. Та самая, которая больше всех пострадала!
ШКВЕРЕЛПИР. Точно!
СКВЕРЕЛЛ. Давайте ей объявим алкогольные санкции.
ЭКЮРОЙ. Ха!
ВАВЁРКА (рассматривая тазики и пульт). Наше изобретение сломалось!
СКВЕРЕЛЛ. А нечего всякую херню изобретать!
БЕЛКА ЛЕНКА. Кто бы говорил!
ЭКЮРОЙ. Кто бы помолчал!
ШКВЕРЕЛПИР. Кто бы заткнулся!
СКВЕРЕЛЛ. Кто бы вообще ничего не говорил!
БЕЛКА ЛЕНКА. Кто бы не рождался!
ВАВЁРКА. Хватит!!!
Вавёрка нажимает на кнопку на управлении и с неба на всех летят тазики. Белочки замирают, смотрят на тазики, летящие по направлению к ним. Тазики тоже замирают. Как? Спец. Эффекты, дорогие мои. Мы в 21 веке! Шучу, конечно. Самый что ни на есть древний народный способ. Я это создал, я это и уничтожу. Я тебя породил, я тебя и убью. Я – автор. Я могу делать все, что захочу. К примеру, вот написать такую сцену, где пять белочек смотрят на замершие в воздухе тазики. Красота. Как это по сценарной записи?
ЭКСТ. КРЫША ДОМА МОЕГО -ДЕНЬ
Пять маленьких белочек стоят рядом и смотрят в небо на зависшие в воздухе тазики.
Нравится тебе такая запись, Скверелл?
И не понятно, кто завис из вас больше, вы или тазики. Или сам автор. Вздыхаю. Тазики отвисают. У белочек в глазах паника. Бедненькие мои, ну как вы можете подумать, что я убью дитя своё? Я всего лишь, как обычно, в гневе. Почему? Да устала я от междоусобных боев ваших, от конфликтов, от вечной войны вашей. Я хочу мира во всем мире. Я хочу мира с самой собой. Понятно вам или нет?
БЕЛКА ЛЕНКА. Да что тут непонятного! Все понятно!
ЭКЮРОЙ. Непонятно, как это сделать.
СКВЕРЕЛЛ. Да! Они всегда меня во всем винят!
БЕЛКА ЛЕНКА. А кого же еще!
Я. Хватит.
ВАВЁРКА. Да!
БЕЛКА ЛЕНКА. Что да?
ВАВЁРКА. Действительно, хватит уже воевать, сражаться. Давайте хотя бы на сутки на этот праздник попытаемся жить дружно.
Экюрой аплодирует. С ней нельзя не согласиться. Замечательная идея. Теперь я у вас спрашиваю, согласны ли вы хотя бы сутки прожить мирно. Согласны?
СКВЕРЕЛЛ. А если нет, то что?
Я. Всемирный потоп из тазиков устрою!
СКВЕРЕЛЛ. Ты что Бог?
Я. Для вас да!
БЕЛКА ЛЕНКА. Размечталась!
Один тазик приближается прямо к ее голове, зависает над головой.
БЕЛКА ЛЕНКА. Ладно, ладно. Веру, веру! Так и быть, были коммунистами. Станем теперь верующими.
СКВЕРЕЛЛ. Как у вас это всегда так складно получается – меняться так быстро.
БЕЛКА ЛЕНКА. Время выбрало нас. Мы живем в эпоху гибкости и консенсуса. Когда вот так тазик висит над головой, поверишь во все, что угодно.
ЭКЮРОЙ. А Вы не пробовали никогда под этими тазиками не стоять? А просто выйти…
Экюрой делает шаг в сторону так, чтобы тазик был рядом с ней, а не над ней.
ЭКЮРОЙ. На улицы например…
БЕЛКА ЛЕНКА. Что мы там забыли? Там опасно, там непонятно, а тут все-таки тазик, как никак известный определенный, свой.
ВАВЁРКА. The Tazik
БЕЛКА ЛЕНКА. Спасибо, Вавёрка, за перевод. Непонятно для кого он правда.
СКВЕРЕЛЛ. А я попробую.
Скверелл делает шаг в сторону, озирается, ничего не происходит.
ЭКЮРОЙ. Вот видите!
Шкверелпир делает тоже самое. Теперь их тазики рядом с ними, а не над ними. Белка Ленка и Вавёрка с опаской смотрят вверх на свои.
Белка Ленка осторожно двигает ножку на один сантиметр, смотрит вверх. Вавёрка смотрит на Белку Ленку, на тазик, на Белку Ленку, на тазик, не решается ни на что.
ШКВЕРЕЛПИР. Ну давайте уже! На свободу! Рождество в конце концов! Сами кричали, что мечты сбываются.
БЕЛКА ЛЕНКА. А кто тебе сказал, что мы об этой свободе мечтаем?! Все, кто мечтали, давно у вас.
ВАВЁРКА (вздыхает). Это точно!
БЕЛКА ЛЕНКА. Вавёрка, вот если бы у тебя была свобода, чтобы ты делала?
ВАВЁРКА. Не знаю. Свобода – не картошка. Просто так в землю не посадишь, на год себе занятие не найдешь. Да и не скушаешь свободу эту. (Вздыхает). Наверное, как Шекспир писала бы хокку, пока не загнулась бы от голоду. Или снимала бы кино, как Скверелл, пока вновь не загнулась бы от голоду. Или даже преподавала, как ты. Пока вновь не загнулась бы от голоду!
ШКВЕРЕЛПИР. Да что тебе все голод мерещится?! Шекспир не голодал.
СКВЕРЕЛЛ. И Кино не та индустрия, где царит нищета.
БЕЛКА ЛЕНКА. И быть коучем и вести мастер классы нынче тоже весьма прибыльно.
ВАВЁРКА. Это у вас. А я живу пока в стране, где люди не привыкли платить за то, что нельзя съесть, или в дом, как мебель поставить.
ЭКЮРОЙ. Так может стоит все же выйти из-под тазика?
ВАВЁРКА. И что?
ЭКЮРОЙ. К нам?! Будешь у нас и хокку писать
СКВЕРЕЛЛ. И фильмы делать.
ШКВЕРЕЛПИР. И в пьесах играть! И даже свои ставить!
БЕЛКА ЛЕНКА. Не слушай их! Врут! Никому ты там не нужна! Будешь Экюрой Шампанское подавать, или в оранжевом такси Скверелл развозить. Или еще хуже в лагере беженцев сидеть в каком.
ЭКЮРОЙ. Не слушай её! Она просто тебя терять не хочет, потому что кроме тебя ее уже никто не боится в этом мире и не уважает.
ВАВЁРКА. Да не то, чтобы и мы очень.
БЕЛКА ЛЕНКА. Что?
ВАВЁРКА. Очень-очень.
БЕЛКА-ЛЕНКА. То-то.
СКВЕРЕЛЛ. Мы тебе Оскара дадим! За фильм Око, или the Tazik. За оригинальную операторскую работу и сценарий.
БЕЛКА ЛЕНКА. Ага, только для этого Вавёрка, тебе придется сказать им, что ты белорусский негр-гей, подверженный гонениям с различными ментальными отклонениями и с чудовищем в ванной.
ШКВЕРЕЛПИР. А мы премию за пьесы. У нас столько фестивалей.
БЕЛКА ЛЕНКА. Ну а там надо как минимум удивить жюри каким-нибудь порно отношением к животным, больным людям, при этом не задев ни дай бог ни чьи права, что нынче с огромным количеством прав невозможно.
ЭКЮРОЙ. Пошли просто к нам. Будем просто шампанское пить. Заживешь, как белый человек.
БЕЛКА ЛЕНКА. Ага, а зарабатывать на него как? И потом с каких пор у вас белые лучше черных живут?
Ваверка крутится под тазиком, в чем-то сомневается, пытается выставить ножку, возвращается.
БЕЛКА ЛЕНКА. Вавёрка, что ты все крутишься? Тебе всегда меня держаться надо. Это и есть твой путь и наше светлое будущее.
СКВЕРЕЛЛ. Ага и будешь по жизни гастребайтером на стройках пахать. За копейки или бесплатно.
БЕЛКА ЛЕНКА. Не слушай эту в особенности.
ЭКЮРОЙ. Ага, стой под тазиком. А мы пойдём гулять.
Экюрой делает шаги в припрыжку, Шкверелпир за ней, Скверелл тоже. Бегают по крыше, танцуют вокруг елки. Белка Ленка с Ваверкой под тазиками смотрят на них.
Я не вмешиваюсь. Основной принцип автора – это невмешательство. В конце концов, я не такой уж и господь Бог для них. И тазики в данной сцене явление весьма аллегоричное. Каждый по своему его понимает, кто прыгает рядом, кто совсем не обращает внимания, ну а кто панически боится даже ножкой из-под него ступить. Так и живут веками под тазиком. Вздыхаю. Тазик, у каждого он свой. Как это говорится, верьте и по вере Вашей будет Вам.