Иллюстрация: бойцы отряда самообороны, созданных по призыву правительства Испанской республики, Мадрид, июль, 1936-ой год.
Бидлер попрощалась с Уильямс, взяла остатки чайного сбора и вернулась к Кэмпсу. Войдя в кабинет, она предложила:
– Сэр, у меня осталось немного чая, не возражаете?
Тот с удивлением взглянул на неё:
– Не стоило, миссис, с довоенных лет у меня сохранился запас настоящего цейлонского. Позвольте мне вас угостить?
Бидлер предпочитала классическим сортам собственный, заботливо выращенный в небольшом саду позади дома и смешанный с высушенными листьями лимонной мяты и мелиссы, но, не желая обидеть Кэмпса, предложила:
– Если вы не против, начнём с вашего, затем перейдём на мой.
– Не против, но просмотреть все данные за сегодня вы всё равно не сможете – их очень много, – он подошёл к тумбочке в углу комнаты, снял с электроплитки* небольшой чайник и проверил содержимое. – На несколько минут я вас оставлю. Продолжайте работу с документами.
Взяв пустой чайник, Кэмпс вышел из комнаты, и Бидлер вернулась к просмотру информации о ситуации в Европе перед началом войны. Выделяя основные детали, она последовала совету и занялась анализом событий в Испании. Какое-то время гражданская война в этой стране проходила далеко от Мальты и практически не волновала её жителей. До сегодняшнего дня Бидлер слышала о ней лишь мельком. Но новые факты оказались настолько интересны, что сразу же захватили внимание и мысленно перенесли её в прошлое, которое оказалось не таким спокойным, как казалось ранее. Пока жители Европы мечтали о безоблачном завтра, в их странах уже шли процессы, которые не оставили этому будущему ни шанса.
История Испании в первое тридцатилетие начавшегося века до боли напоминала Бидлер то, что произошло в России. Потеряв колонии в Новом Свете, Испанское королевство встретило ХХ-й век и первую мировую войну полуфеодальным государством с угасающей экономикой. С появлением на европейском театре войны американских войск к «прелестям» нового столетия добавилась эпидемия неизвестной ранее тяжёлой формы гриппа, которая сразу же показала свой размах и силу. Массовое передвижение людей в Европе, развитие транспорта и путей сообщения, скученность стоянок армейских частей и лагерей беженцев вкупе с плохим питанием и антисанитарией способствовали распространению смертельно опасной болезни. Летальному исходу предшествовали: сильный кашель, синий цвет лица, кровотечение в лёгких – больной не мог дышать и постепенно захлёбывался собственной кровью. Вспышки нового заболевания отмечались и в других странах, но показатели смертности в Испании оказались одними из самых высоких в мире – 710 человек на 100 тысяч населения. К маю 1918-го года в ослабленном королевстве уже болело или переболело, включая и самого короля Альфонсо XIII, не менее восемь миллионов человек, и с чьей-то «лёгкой» руки новую хворь окрестили «испанкой».
Несмотря на то, что в двадцатом году эпидемия закончилась так же внезапно, как и началась – остались лишь локальные очаги заболевания, её появление усложнило и без того непростую жизнь испанцев. После окончания Великой войны** королевство стояло на краю пропасти, в которую уже рухнули четыре империи – Российская, Австро-Венгерская, Германская и Османская. Колоритная страна темпераментных мужчин, страстных женщин, любителей изящного фламенко и летней фиесты также оказалась расколота. По разные стороны оказались обедневшие горожане-рабочие и безземельные крестьяне, кто выступал за проведение серьёзных преобразований в обществе и экономике, и правящая элита: землевладельцы, промышленники, дворяне и офицерский состав армии, которая фактически жила как государство в государстве и, напротив, не желала настолько радикальных перемен. Любые попытки протестов против социальной несправедливости жёстко пресекались и подавлялись Гражданской гвардией. Тринадцатого сентября 23-го года генерал Мигель Примо де Ривера попытался стабилизировать ситуацию – ради сохранения в стране порядка он при помощи армии совершил вооружённый переворот, объявил о приходе к власти военных, распустил кортесы*** и ввёл повсеместную цензуру. Действуя жёсткой рукой, генерал, уповая на разум испанцев, поддерживал отечественных предпринимателей, и на время он даже добился ряда успехов. В 25-м военная директория была преобразована в гражданскую. Однако начавшийся мировой экономический кризис не дал вывести Испанию на устойчивый путь развития. Де Ривера не удалось урегулировать главные проблемы испанского общества. Вопросы социальных гарантий для рабочих и наделов для крестьян решены так и не были. 28-го января 30-го года под давлением подавляющей части населения, которой не нравилось ущемление прав и свобод, де Ривера подал в отставку, уехал во Францию, где вскоре и скончался.
В 31-м продолжающиеся волнения вынудили многовековую испанскую монархию, во избежание повторения российского сценария, пойти на кардинальные уступки. Король Альфонсо XIII по доброй воле отрёкся от престола и покинул Испанию, которая сразу превратилась в кипящий котёл политических страстей. 28-го июня в ходе выборов в парламент прошли умеренные социалисты и сторонники левых либеральных партий. Девятого сентября была торжественно провозглашена Первая Испанская республика и принята конституция, уравнявшая всё население в правах. Придя к власти, левые перешли к долгожданным реформам. Духовенство, дворяне и офицерский корпус лишались привилегий, началось сокращение вооружённых сил и изъятие излишков земель у помещиков. Церковь также была отстранена от управления государством: священникам запрещалось заниматься политической деятельностью, светским образованием, проводить проповеди в армии, упразднялись деятельность Ордена Иезуитов и договор о подчинении Ватикану, были легализованы разводы и гражданские браки. Безземельные крестьяне начали получать долгожданные наделы. Однако ожидаемого результата это не принесло. Преобразования в стране накопившихся противоречий, когда нужно было действовать быстро и решительно, ограничились лишь полумерами, и ситуация по-прежнему продолжала накаляться.
В ноябре 33-го года состоялись новые парламентские выборы, где победу одержали противники левых – «Испанская конфедерация независимых правых» – CEDA, состоящая из консерваторов-монархистов, правоцентристов и националистов. Вдобавок в насыщенной резкими поворотами жизни Испании впервые заявили о себе ультраправые радикальные партии – «Испанская фаланга» и «Испанское обновление», объединившие в себе тех, кто ради победы готов был пойти на самые жёсткие меры. Оказавшись у власти, правые свернули проводившиеся реформы, и после двух «красных» лет началось «чёрное» двухлетие реакции. Но Испания не была бы Испанией, если бы на этом всё закончилось. После падения монархии в стране появилось множество различных полувоенных организаций. В провинциях, где действовали «разношёрстные» политические группы, начиная с анархистов и заканчивая ультраправыми националистами, произошло не менее двадцати серьёзных вооружённых выступлений то одной, то другой стороны. В областях, особенно в таких как Каталония и «страна басков» — Астурия, росли сепаратистские настроения. Однако акции неповиновения Мадриду подавлялись с особой жестокостью. Самыми громкими и масштабными были выступления в начале октября 34-го года, которые удалось усмирить лишь при помощи армии и обещаний, что в случае капитуляции восставших репрессий не будет. Но как только боевые действия закончились, в ходе расправы погибло до трёх тысяч левых активистов, и не менее тридцати тысяч участников выступлений оказались за решеткой. Двадцать руководителей восстания были приговорены к смерти, но под давлением интеллигенции, власти, не желая делать из осуждённых мучеников, сменили приговоры на длительные сроки заключения. Какое-то время Испании с трудом, но удавалось балансировать на краю пропасти. До настоящей гражданской войны дело практически не доходило, однако, долго это продолжаться не могло.
Коррупция в правом лагере и продолжение повсеместного падения уровня жизни простых жителей быстро вернули запрос на социальную справедливость. Пятнадцатого января 36-го года президент Испании Алькала Самора уволил главу правительства, распустил парламент и назначил новые выборы. В результате волеизъявления граждан в законодательное собрание вернулись левые из демократического блока «Народный фронт». Состав парламента Второй Испанской республики оказался необычайно пёстрым. В него вошли представители сразу восьми различных партий и союзов: социалисты, анархисты, коммунисты, троцкисты и представители различных объединений рабочих. Под предводительством нового премьер-министра Мануэля Асанья, ставшего в том же году новым президентом республики, разнородное правительство приступило к выполнению предвыборных обещаний – продолжению приостановленных социальных реформ.
По сравнению с прежними годами количество распределяемой среди населения земли увеличилось в семь раз, но большинство крестьян, не дожидаясь законных наделов, начало самовольно захватывать и делить вотчины помещиков. Усмирять необычайно инициативных граждан вновь пришлось при помощи Гражданской гвардии. В условиях растущей сумятицы радикализовались и требования постоянно бастующих рабочих, которые также хотели особых преференций – за несколько месяцев в стране произошло 113 всеобщих и 228 локальных стачек и забастовок. Деятельность неоднородного правительства, которое не имело единой линии действий, до боли напоминала «труды» героев из басни русского писателя Ивана Андреевича Крылова «Лебедь, щука и рак» от 1814-го года, где каждый из героев, взявшись за воз с поклажей, тянул его лишь в свою сторону.
Русский баснописец оказался прав: подобная деятельность ни к чему хорошему не привела – правительство в Мадриде вновь начало терять на местах власть. Учитывая, что перевес левых по итогам последних выборов оказался минимален — не более 150 тысяч голосов, военные и правые восприняли происходящее, как свидетельство того, что подобная «демократия» приведёт страну либо к анархии, либо, по примеру России, к приходу к власти более жёстких на руку коммунистов или, хуже того – троцкистов. Рассчитывать на снисхождение и милость со стороны победителей в этом случае им было бы глупо. В сложившихся условиях офицеры испанской армии заручились поддержкой церкви, влиятельных промышленников, землевладельцев и с целью избавления страны от «красной» угрозы решили повторить опыт генерала де Ривера – жёсткой рукой вытащить страну из нарастающего хаоса.
Читая материалы по Испании, Бидлер поймала себя на мысли, что, живя в спокойной Мальте в достатке и покое, она и понятия не имела, что творилось в предвоенные годы в Европе. На улицах испанских городов вновь разгорелись ожесточённые стычки. Во время очередного витка противостояния, которое сопровождалось жестокими убийствами оппонентов, под лозунгом «Любой патриот предпочтёт скорее умереть, чем отдать судьбу Испании в руки «красных» правые перешли к решительным действиям. Шестнадцатого июля в испанском Марокко вспыхнул мятеж военных, который сразу же перекинулся и на другие колониях. Он быстро набрал силу. Сначала в Мадриде верили в возможность очередного компромисса и бунту на периферии не придали особого значения – это оказалось роковой ошибкой. Восемнадцатого числа на севере Марокко в прогнозе погоды радиостанции Сеуты прозвучала кодовая фраза «Над Испанией безоблачное небо», ставшей сигналом к вооружённому выступлению и на материковой Испании. Мятежникам удалось быстро занять Севилью и ряд других областей. Девятнадцатого июля, когда большая часть страны полыхала в пламени восстания, военные материковой Испании также с оружием в руках поддержали вооружённый переворот. Предательство офицерским корпусом законно избранной власти стало для Мадрида неприятным сюрпризом. Переговоры о создании коалиционного правительства закончились ничем – опираясь на силу армии, бунтовщики отказались от диалога.
С каждым часом положение республики становилось всё более и более критическим. В тот же день член парламента Долорес Ибарури выступила в эфире мадридского радио и призвала весь народ подняться на борьбу с мятежниками. Вице-председатель Коммунистической партии Испании закончила своё выступление словами, ставшие девизом антифашистских сил всего мира: «Они не пройдут! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!» К вечеру того же дня уже третий за сутки глава испанского правительства – премьер-министр Хосе Хираль, перешёл к решительным действиям: сторонникам «Народного фронта», формированиям Народной милиции и добровольцам отрядов самообороны началась массовая выдача оружия. В ходе разгоревшихся боёв сторону республиканцев неожиданно приняла треть армии и подавляющая часть ВВС и ВМС Испании. Благодаря поддержке верным присяге, отрядам левых удалось удержать наиболее населённые и промышленно развитые регионы, и к концу июня попытка военного переворота потерпела фиаско, Испанская республика устояла, но оказалась окончательно расколотой на две непримиримые стороны. Под контролем мятежников остались заморские колонии и итальянское Марокко, часть центра и западных областей страны, большая часть материковой Испании – север, центральные, южные и восточные районы удерживались республиканцами.
Отбив атаку, правительство Хираля неожиданно столкнулось с новой проблемой: вооружение активных граждан не только помогло отбить попытку военного переворота, но и привело к стихийному продолжению революционного хаоса. Власть в районах, что удерживались республиканцами, оказалась в руках отрядов различных партий и движений – повсеместно возникали различные центры управления, независимые от Мадрида. Применяя «экономику» дара, крестьяне продолжили захваты земель помещиков и создавали коммуны, которые также не горели желанием подчиняться центру. Новые волны экспроприации сделали часть регионов, занятых разобщёнными силами «Народного фронта», окончательно неподвластны Мадриду, более того – Каталония и Астурия открыто завили о своей автономии и независимости. Понимая, что силы республиканцев расколоты как никогда ранее, мятежники решили вновь перейти к активным действиям и взять реванш.
Чтение документов внезапно прервал Кэмпс. Вернувшись, он поставил наполненный чайник на электроплитку и, подойдя к Бидлер, посмотрел, что она читает.
– Пройдитесь по ситуации в Испании лишь кратко, – напомнил он. – Она повлияла на то, как Советы готовились к войне с Гитлером. Не забывайте, главное для нас – понять тактику действий Москвы. От этого зависит не только развитие событий на восточном фронте, но и наше будущее, где нам, боюсь, придётся воевать уже с русскими, – задумавшись, Кэмпс предложил: – Давайте ваш чайный сбор. Признаюсь, цейлонский уже до смерти надоел – хочется чего-нибудь нового, и принесите свою кружку.
Бидлер встала из-за стола, передала ему пакет со своими травами и, находясь под впечатлением от прочитанного, скупо ответила:
– Хорошо, сэр.
«Воевать с СССР, с одной из самых сильных армий в мире?» – с удивлением думала она, выходя из комнаты за своей чашкой. Вернувшись, Бидлер застала Кэмпса за просмотром документов, которые она изучала. Он вынул часть бумаг из папки и аккуратно сложил их рядом в отдельную стопку. Поймав её удивлённый взгляд, Кэмпс пояснил:
– Через несколько часов мне нужно быть на совещании командования штаба обороны. Здесь то, что вам следует изучить в первую очередь, остальное просмотрите позже. Пока чайник не закипел, продолжайте работу с данными, основные моменты обсудим во время перерыва.
Рассчитав время, Бидлер нашла в отложенных документах место, где остановилась и продолжила знакомство с информацией по Испании.
25-го июля под давлением Англии Франция призвала мировое сообщество не вмешиваться в дела Испании, не оказывать Мадриду поддержку и разорвала договор о поставках оружия. От сочувствующих французов республике досталось лишь несколько устаревших истребителей-бипланов без вооружения. На словах Гитлер и Муссолини одобрили идею о «невмешательстве», однако, лидеры Германии и Италии смотрели на происходящее по-иному. Разгоревшийся конфликт был прекрасным полигоном для испытания образцов новейшей военной техники. Итальянцы решили не отставать от союзника. После подписанных с генералом де Ривера соглашений они смотрели на Испанию уже как на свой протекторат. После недолгих переговоров между испанскими генералами Франсиско Франко и Эмилио Моли с одной стороны, Гитлером с Муссолини – с другой, вопрос о помощи мятежникам решился быстро. 27-го и 28-го числа в небе республики появилась итальянская и немецкая авиация. За несколько дней ей удалось очистить Гибралтарский пролив от флота республиканцев, и при финансовой поддержке Ватикана на юг Испании началась переброска сил мятежников. Вскоре к действиям руководства Германии и Италии присоединилось правительство Португалии, и в начале августа итало-немецкие силы уже полностью контролировали морское и воздушное пространство юга и запада неспокойной страны.
Послевоенная система международных отношений не смогла предотвратить очередной кризис в Европе. Более того, начиная с 31-го года, большинство государств относилось к Испанской республике с опаской – появление рядом с собой потенциального союзника СССР никто не хотел. Восьмого августа Франция и Англия, как учредители Лиги Наций, объявили эмбарго на ввоз в Испанию оружия и военной техники. Как показала практика, действия ведущих европейских держав расходились с декларациями их политиков. В блокаде оказались лишь районы, занятые республиканцами. В ином положении оказались мятежники – с четырнадцатого числа на удерживаемые ими плацдармы начались поставки боеприпасов, оружия и современной военной техники. Немецкие и итальянские лётчики, осуществляя прикрытие с воздуха, приняли активное участие в воздушных боях с авиацией республики – в Испании разгоралось пламя жестокой гражданской войны.
За происходящим с тревогой наблюдали во всём мире. Пятнадцатого августа Хосе Хираль, как глава законно избранного правительства Испанской республики, дал французской газете «Юманите» интервью, где протестовал против двуличной политики европейских держав: «Мы не требуем, чтобы нам помогали. Мы требуем, чтобы нас не карали за то, что против нас организовали мятеж. Почему, когда офицеры предали Отечество и республику, наше правительство должно подвергаться давлению и исключительному режиму? Почему наши заказы во Франции, сделанные до восемнадцатого июля, не должны выполняться лишь в силу того, что на нас напали заговорщики? Разве можно считать преступлением, если законная власть стремится восстановить в своей стране порядок?» Но в Европе к призывам из страны, «пылающей» в пламени гражданской войны, оказались глухи. В августе премьер-министр Франции Леон Блюм привлёк к «Декларации о невмешательстве в дела Испании» ещё 27 государств. В отличие от хорошо организованных и вооружённых частей мятежников, республиканцы оказались в тяжелейшем положении. Надежда на помощь осталась лишь на первое в мире социалистическое и близкое по духу республике государство – Советский Союз.
Свист закипевшего чайника вернул Бидлер в реальность. Однако мысли остались в полыхающей Испании. Она тряхнула головой и взглянула на Кэмпса. Пока она убирала в сторону недочитанные листы, он быстро снял с плиты свистящий чайник и налил кипяток в кружки с чайным сбором. Вдохнув аромат заваренных трав, Кэмпс оценил его по достоинству:
– Какой чудесный запах... Много получается вырастить такого чая?
– К сожалению, нет. Для хорошего сбора нужен более влажный климат. Наш песчаник и каменистые почвы для этого не совсем подходят, но урожай иногда удаётся – одной мне хватает, - ответив, Бидлер вернулась к размышлениям о прочитанном: «Странно, в Европе бурлили такие страсти, а мы их даже не замечали».
Кэмпс уловил её мысли, сделал глоток горячего чая, обжёгся и спросил:
– Вижу, у вас уже появились вопросы?
– Да, сэр.
– Задавайте.
* Первые небольшие электроплитки появились ещё в 20-ые годы ХХ-го столетия;
** Великая война – принятое в обиходе жителей Запада название наиболее крупных и решающих вооружённых конфликтов в истории, в том числе и двух мировых войн XX-го века;
*** Кортесы – региональные сословно-представительные собрания в средневековой Испании, с XIX-го века испанский парламент.
Продолжение на: http://proza.ru/2021/03/26/109